Вы здесь:
ФИЛОСОФИЯ
Культуно-антропологический смысл творчества (историческая типология и современность)
Культуно-антропологический смысл творчества (историческая типология и современность)
После провозглашения «смерти Бога» человек осознал себя способным решать судьбу мира и свою собственную судьбу в нем. Он почувствовал в себе силы «преобразовывать» действительность или «преображать» ее. Именно художественному творчеству и со-творчеству (со стороны его реципиентов) часто отдавалось предпочтение в стремлении пересоздать мир и человека[1].
Другой отличительной особенностью человека философия ХХ века провозгласила его конечность, точнее – знание человека о своей конечности, смертности. Без этого знания подлинно человеческое творчество не может начаться, и человек не в состоянии самоосуществиться. Ибо только в процессе творчества (как самотворчества) он впервые рождает себя как такового[2].
Ко второй половине ХХ века философы пришли к заключению о родстве творчества и смерти. Оказалось, что ничто не может спасти человека от гибели, и он сам не в состоянии «родиться для вечности».
В рамках французской философии была провозглашена «смерть человека». М. Фуко, Л. Альтюссер и другие исследователи высказали мысль о том, что в человеке не существует ничего своего, ничего такого, чем он был бы обязан самому себе. По их мысли, всё заложено в человека извне: в его сознании нет ничего, что не было бы ему навязано господствующей идеологией при помощи системы образования и средств массовой информации. Человек является сотворенным, порожденным, но не творческим, не порождающим. Ибо всё творчество сводится исключительно к повторению того же самого, к репродуцированию уже продуманного и высказанного. согласно этой точке зрения, сам язык кладет предел возможностям человеческого творчества, направляя мысль в строго определенное русло, не позволяя высказать нечто «неизрекаемое» или еще не изреченное.
Таким образом, человек оказывается обреченным на пассивное восприятие и подчинение «историческому бессознательному»[3], деспотически осуществляющему свою власть через язык.
Каков же человек – пассивно воспринимающий, бессознательно действующий, целиком и полностью «порожденный» – или творящий, порождающий (прежде всего, себя самого)?
То есть способен человек к творчеству и сотворчеству? Или он обречен исключительно на пассивное восприятие чьего-то (чьего?) творения?
Данная проблема была осознана современными теоретиками как проблема авторства. В переводе с латинского языка Auctor и означает «создатель». родственными ему словами являются auctoritas – «авторитет», «власть», «образец», «приказание»; augeo – «растить», а также «чтить», «славить».
В русском языке слову auctor соответствует слово сочинитель. «Сочинять», пишет В. Даль, значит «изобретать, вымышлять, придумывать, творить умственно, производить духом, силою воображения»[4]. Слово сочинитель происходит от существительного чин, что означает «порядок», «устав», а также «звание», «достоинство», «степень» и даже – «образ». Соответственно, чинить, «учинять» значит «устраивать», «исправлять» или «воссоздавать» по определенному закону, в согласии с установленным порядком, а также «наделять образом» и «преображать». Однокоренные слова «подчинять» и одновременно – «подчиняться» (родственные слова чиновник, то есть служитель, и почитатель: «одержимый <…> главным, старшим, первым, высшим»)[5].
Собственно, вся драма «рождения» и «смерти» автора разворачивается в пространстве между «подчинять» и «подчиняться», между свободой и необходимостью.
Как утверждают литераторы постмодернизма, вслед за постструктуралистами и деконструктивистами, «Автор умер», все претензии человека на свободу, самодостаточность в пределах письма являются не более чем иллюзией.
Но как может автор «умереть»? И, коль скоро, сам автор провозглашает свою смерть, – был ли автор?
Автор как человек, самовольно организующий пространство смыслов в созданном им произведении, претендующий на оригинальность мысли, на исчерпывающее разъяснение того или иного положения. Автор, осуществляющий власть над читателями, стремящийся научить их чему-либо или вообще каким-то образом воздействовать на них. Человек, предполагающий возможность однозначного истолкования своего творения, властвующий и над собой, и над «своим» языком. Автор, обладающий неповторимой индивидуальностью, стремящийся к самоосуществлению и тем самым завоевывающий себе бессмертие. Автор, претендующий на преобразование жизни, берущий на себя миссию преображения мира. Автор-авторитет (auctoritas), образец для подражания, источник, родоначальник (origentis). Возможен ли такой автор? Или это всего лишь мечта, иллюзия человека Нового времени? – Причем иллюзия человека исключительно западного мира. Поскольку говорить об авторе как самодостаточном творце собственных произведений можно только применительно к западной литературе.
В «традиционном» обществе, ни один «сочинитель» не в состоянии помыслить себя автором, ибо «авторитетным» является не человек, а традиция, соответственно, всякое произведение должно быть построено по тем или иным канонам, существующим «от века», а не по личному произволу какого-либо сочинителя. Человеку традиционного общества не принадлежит даже собственная жизнь: он не властелин своего настоящего: при жизни он исполняет волю предков; и лишь после своей смерти он рождается впервые – в потомках, впрочем, живет опять же не он, но тот «первопредок», от которого ведет свою историю его род.
Но и человек западного мира тоже не так давно открыл для себя возможность быть полновластным творцом самого себя и своих произведений. В Древней Греции не существовало понятия, соответствующего латинскому «auctor». Всякий сочинитель, вдохновленный свыше, подражал в своем творчестве природе, он должен следовать четким правилам, соответствующим «порядку вещей». Образцом для поэта должно было служить совершенство Космоса[6]. В Древнем Риме словом auctor называли великих военачальников, полководцев, завоевывающих новые страны, расширяющих пространство, принадлежащее их государству. auctor – воин, но не творец, захватчик, но не создатель. Он расширял географическое пространство, но отнюдь не смысловое.
В эпоху Средних веков абсолютной творческой способностью обладает Божественное Слово, несовершенным подобием которого являются человеческие слова (рассыпанные во множестве в различных языках мира). Именно Слово (единосущное с Богом-Отцом) свободно создает всё из ничего. Только с помощью слова человек может приблизиться к познанию всего – приблизиться, но не познать, ибо разум его слишком слаб, сам человек несовершенен, и ему не дано знать Творца во всей его полноте и истине.
Только в эпоху Возрождения писатель впервые осознает себя автором, принимающим участие в божественном творчестве; автором, созидающим, главным образом, самого себя. В это же время впервые появляется острая необходимость в читателе – его оценке, одобрении. Ведь именно в памяти потомков автор может обрести столь желанное бессмертие. Он начинает чувствовать себя медиумом, проводником Знания, добывающим, хранящим и предающим его из поколения в поколение[7].
В эпоху Просвещения появляется автор, претендующий на роль Бога в пространстве своего произведения. Он стремится изменить своим творчеством сознание людей, улучшить их нравы, пробудить в них самосознание. Такой автор создает книги-«трактаты», рационально построенные, доказательные, отвечающие декартовым требованиям ясности и отчетливости[8]. Просветитель верит в свою великую миссию, заключающуюся в выведении человечества из «состояния его несовершеннолетия». Он воспринимает читателя исключительно как объект преобразования, себя же считает вполне осуществившимся, созревшим для морализирования и поучений. Автор уверен в возможности преобразования действительности в соответствии с требованиями разума. Но когда он начинает стремиться преобразовать ее не только «словом», но и «делом», последствия его деятельности нередко ведут к разочарованию не столько в самих идеалах, которые он утверждает, сколько в возможности их осуществления в земном мире.
В литературе романтизма автор сконцентрирован на своем собственном «Я», именно свой внутренний мир он считает высшей ценностью. Себя самого он признает гением, способным проникнуть в другой, неведомый мир. Романтики стремятся не к преобразованию, но преображению природы и человека, мечтают создать новую религию, которая привела бы человечество в царство любви и красоты[9]. Противостоящий романтизму позитивизм призвал автора быть ближе к реальности. Писатели-реалисты, восприемники позитивистов в литературе, стремились объективно отражать действительность, их метод основывался на изучении закономерностей существования и функционирования общества, детерминирующего (наряду с природой) поведение каждого отдельного человека. Объявив идеалом искусство «научное и безличное», писатели-реалисты стремились как бы устраниться из собственных произведений. Они осознавали себя только как наблюдателей, точно и беспристрастно фиксирующих результаты своих наблюдений[10].
вновь автор рождается в литературе символизма. Он чувствует себя единственным творцом, призванным, медиумом, способным проникнуть в тайную суть мира. В начале ХХ века в рамках «проекта модерна» автор претендует на абсолютную власть над умами и сердцами людей. В это время сосуществуют два взгляда на искусство: искусство рассматривается или как самоцель, как путь, ведущий к преображению самого автора и – через со-творчество – к самосозиданию его читателей, или как главное средство преобразования мира и человека. Именно второй взгляд во многом определил представление о роли искусства в странах с тоталитарным режимом[11].
К середине ХХ века начинается кризис авторского самосознания. Автор в тоталитарном государстве не существует как таковой. После великих потрясений первой половины ХХ века меняется само мироощущение человека. Вновь господствуют чувства подавленности, потерянности, заброшенности; нарастают экзистенциальные мотивы в философии. Расцветает «литература молчания» (И. Хассан), в которой автор больше не имеет права голоса. Отныне он «вымалчивает» на бумаге всё наболевшее, невыразимое. Но постепенно из произведений искусства уходит доминанта трагизма. От уныния, разочарования автор – через абсурд – приходит к «смеху», иронии, самоиронии.
Начинается эпоха постмодерна, провозгласившая «смерть Автора», «субъекта», «человека». С этих пор писатель не претендует на роль полновластного Творца в мире своего произведения и, тем более, не стремится выйти за его пределы, детерминируя состояние внехудожественной реальности. Создатель художественного произведения «играет», складывая из кубиков-цитат то одну, то другую «башню», ни мало не заботясь о прочности ее основания, о долговечности конструкции, так как он вполне осознаёт, что не только он играет, но и им играют – язык, культура, сам текст, читатель, в чьем восприятии его создания обретают совершенно иную жизнь.
В литературе постмодернизма автор не «умирает», а пытается «разыграть» собственную смерть, устранившись из пространства письма. Он не может здесь «умереть». Как писал Ж. Батай, «нужно быть Богом, чтобы умереть»[12]. В большинстве случаев автор просто не «рождается». Он молчит, позволяя другим «персонажам» истории литературы «говорить» в своем произведении. Чувствуя раздвоенность собственной личности, ее расщепленность на «я» эмпирического человека, живущего в реальной действительности, и авторское «я» создателя текста, он, похоже, не знает, какой из двух «смертей» отдать предпочтение. Ибо, как доказали своим творчеством М. Пруст и Ф. Кафка («съеденные письмом»[13]), рождение автора оплачивается смертью конкретного эмпирического человека.
Автор же может только родиться, но не умереть. Умирает единичный человек, «порожденный», но не «порождающий». И это необходимо.
Чтобы родиться, он должен умереть как эмпирический человек, чья деятельность (в том числе творческая) случайна, неосознанна. Ему может казаться, что им, его «пером» руководит какая-то сила, находящаяся вне его или в нем самом, но над ним довлеющая, не оставляющая ему никакой свободы. Ему может казаться, что «говорит» язык, что некое пра-сознание, «архетипы коллективного бессознательного» заставляют его писать так, а не иначе. И в определенном смысле, так оно и происходит. Но это не значит «автор мертв», но значит: автор не родился; не родился как самосознающий, как понимающий, что то, что руководит им, и он сам – одно.
Понимая, что не он – «отличный от…», особенный, оригинальный – создатель, полновластный творец своих произведений, но нечто в нем и посредством его творит, – понимая это, писатель признает себя всего лишь «скриптором», не порождающим, но записывающим, фиксирующим то, что есть[14]. И стремится самоустраниться из произведения, дать «выговориться» тому, что «говорит». Но он не может совершенно не вмешиваться в этот процесс (хотя пытается, издавая, к примеру, книги, состоящие из пустых белых страниц – в лучшем случае пронумерованных; создавая «черные квадраты» из букв и т.п.). Осознавая это, он стремится максимально устраниться, комбинируя уже существующие тексты или их фрагменты; играя своими персонажами, не оставляя ничего устойчивого, вечно перетолковывая ситуации и характеры. Таким образом автор стремится скрыть свое присутствие в тексте.
Все это ставит вопрос о новом статусе автора в произведении, чье место занимает теперь «функция-автор». Это означает, что автор умирает как «принцип некоторого единства письма», исходя из биографических, психологических особенностей, социальной и классовой принадлежности которого трактуется произведение – как целостное, завершенное, наделенное вполне определенным смыслом и ценностным значением[15]. В эпоху постмодерна с проблематики авторства акцент переносится на проблематику творчества, приобретающего отчетливый культурно-антропологический смысл. Поскольку именно в процессе творчества появляется возможность для новой «сборки субъекта».
--------------------------------------------------------------------------------
[1] См.: Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. – М.: Гнозис, 1993. С. 168 – 218.
[2] См.: Бердяев Н.А. Смысл творчества. – Paris: YMCA-press, 1991. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. – СПб.: НОУ – Высшая Религиозно-философская школа, 1999.
[3] Фуко М. Археология знания. – Киев: Ника-Центр, 1996.
[4] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 тт. Т.4. – СПб.: Диамант, 1996. С. 285.
[5] Там же. С. 604 – 605.
[6] Платон. Апология Сократа. Ион. Гиппий Больший // Платон. Собр. соч. в 4 тт.: Т.1. – М.: Мысль, 1990.
[7] См.: Петрарка Ф. Канцоньере. Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру. Книга писем о делах повседневных. Старческие письма. – М.: Росад, 1996.
[8] Подорога В.А. Выражение и смысл: Ландшафтные миры философии. – М.: Ad Marginem, 1995.
[9] См.: Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. – СПб.: Аксиома, Новатор, 1996.
[10] См.: Литературные манифесты французских реалистов / Под ред. и со вступ. ст. Клемана М.К. – Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1935.
[11] См.: Гройс Б. Утопия и обмен: Стиль Сталин. О новом. Статьи. – М.: Знак, 1993. Голомшток И.Н. Тоталитарное искусство. – М.: Галарт, 1994.
[12] Батай Ж. Внутренний опыт. – СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997. С. 135.
[13] См.: Подорога В.А. Выражение и смысл. – М.: Ad Marginem, 1995. С. 402.
[14] Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М.: Прогресс, Универс, 1994. С. 389.
[15] Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине. – М.: Касталь, 1996.
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
