Вы здесь:
ФИЛОСОФИЯ
Фигуры ритма и конфигурация современности
Социальная аналитика ритма. Сборник материалов конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С.157-163
[157]
Ритм едва ли принадлежит к числу понятий и тем традиционной метафизики. Следовательно (по крайней мере, на первых порах), ему придется удовлетвориться статусом чего-то метафорического.
[158]
К метафорам в философии прибегают тогда, когда между категориями мышления и порядками бытия возникает некий зазор, представляющий угрозу рефлексии и оттого требующий немедленного заполнения. Сама возможность подобного зазора свидетельствует о необходимой причастности оснований всякого метафизического предприятия ходу истории; что же касается специфики каждый раз обнаруживающегося в этом зазоре, то посредством такого «попадания» дает себя узнать сущность той исторической ситуации, которой оказался современен тот или иной конкретный метафизик.
Итак, коль скоро речь зашла о ритме в философском контексте, следует спросить: в чем состоит симптоматичность обращения именно к этой теме?
Осмысление данного вопроса предполагает прохождение трех этапов: во-первых, надлежит выяснить, каким образом сущность ритма оказывается чем-то проблемным; во-вторых, надо понять, способу бытия какого рода сущего ритмичность присуща с необходимостью; в-третьих, следует выяснить, имеет ли место сколько-нибудь существенная корреляция базовых параметров ритмически сущего и характерных для «духа современности» моментов.
1. К числу мыслителей, многократно демонстрировавших продуктивность сознательного использования метафор в деле разрешения тех или иных метафизических задач, одним из первых должен быть отнесен Хайдеггер. «Дом», «зов», «бездна» — с помощью этих понятий-образов обыкновенно неподвижный, буквально не-обходимый корпус метафизики удавалось поместить в тот или иной ракурс. Наверное, и о ритме также говорить имеет смысл постольку, поскольку предполагается некий специфический оборот дел, в который каким-то образом оказалось вовлечено бытие всего сущего.
Вот как, например, раскрывает себя пресловутая проблема онтологической дифференции с помощью употребления словечка «лад»: «Лад порождает и дарует бытие как про-из-водящее основание, которое само, исходя из обоснованного им, нуждается в соразмерном ему обосновании, т.е. в причинении изначальнейшим делом-вещью» [1]. Хайдеггер явно имеет в виду взаимную опосредованность сущего и бытия, но старается представить ее так, чтобы она одновременно и не укоренялась в каком-то гипостазированном
[159]
«третьем», и не сводилась к очевидной субординации внутри данной категориальной пары (причина — следствие и т.п.). «Лад есть кружение, кружение бытия и сущего друг вокруг друга» [2]. Бытие и сущее ладят, поскольку всегда уже различают друг дружку.
Рассуждая по аналогии: в какой ситуации дает о себе знать по преимуществу ритм, причем ритм как таковой?
Ритм — это то, посредством чего одно уникальное сущее только и способно вступить в соприкосновение с другим уникальным сущим и в чем оба способны максимально сохранять свой собственный стиль, не редуцируясь целиком к «иному». Так понятый, ритм есть «двуединство» навязчивости и деликатности. В самом деле, что знает о ритме здравый смысл? Ритм — это то, что может быть нами задано (но «если не повезет», может и не быть) и то, во что мы можем попасть (аналогично, можем и не попасть). Отсюда в практической ситуации мы оказываемся или задающими игру, или принимающими ее правила. Но, «присматриваясь ближе», мы понимаем: всякий (фактически) задаваемый ритм уже должен быть допускаем (жизнью, временем, обстоятельствами), равно как и всякий заданный ритм — есть ритм именно настолько, насколько сохраняет промежуток, учреждает паузу, делает возможным внутри себя собственный шаг (синкопа?). Сильная и слабая доля, удар и пауза — равно конститутивны (вспомним замечания Рильке о «Гелиане» Тракля). К сущности ритма принадлежит модная нынче графема «и/или», провоцирующая взаимообмен пассивного и активного, отмеривающего и отмериваемого.
Иначе: ритм — это не просто чередование, но всегда какое-то; так, монотонность — это также особенное настроение. Итак, ритм возникает там, где двое соприсутствуют, не испытывая нужды в третьем (арбитре, свидетеле, «стороне»), но и не испытывая к нему враждебного чувства [3].
Так понятый, выговаривает ли ритм себя как последнее слово агонизирующей мысли — ритм, или лад, или (конечно же, перво-) различие? Или, говоря банальное «даже пустота есть пустота чего-то»,
[160]
наше мышление принимает на себя обязательства крайне строгие и чреватые отнюдь не «какими угодно», но совершенно конкретными последствиями? Понимать (верить?), что всегда сможешь обнаружить как минимум ритм, застать все еще, хотя бы ритм — не свидетельствует ли это о принципиальном неумении отказать себе в непременном существовании возможности принять к сведению мельчайшие различия, в любой гипотетической ситуации произвести «нюансировку бытия», даже если в актуальной действительности часто оказываешься равнодушен к столь многому?
2. «Что истлевает днесь, не может устоять, / К погибели спешит, дабы ничем не стать», — это двустишие принадлежит Ангелусу Силезиусу и озаглавлено «Что истлевает, изойдет в ничто» [4]; есть основания избрать сказанное в нем путеводной нитью для дальнейшего продвижения.
Ведь, с одной стороны, лишь нечто истлевающее (если честно!) мы принимаем за чистую монету, за «вещь». «Мне не нужна вечная игла для примуса, я не собираюсь жить вечно!», — говорит устами Великого Комбинатора человеческое как таковое. Но, с другой, разница между «ничем» и «погибелью» не менее умозрительна, чем онтологическая дифференция Хайдеггера. И все же данным стихотворением именно такое различение полагается в основу феномена совершенно жизненного — спешки. Спешащий спешит, поскольку ему небезразлично — и в этом вот небезразличии учреждается ритм [5]. Попробуем наметить черты возможного небезразличного сущего.
Во-первых, небезразличным (т.е., как было указано, «к погибели спешащим») можно счесть то, что существует по способу остатка. Остаток ревнив. Легко представить творца, кончающего с собой вследствие иссякания источника вдохновения, равно как и замирающий комочек упругой плоти, только что бывший хвостом ящерицы. Парадоксально ли, что именно в подобной спешке реализуется идеал автономного, сингулярного, совершенного, законченного
[161]
бытия? Эта «спешка» на деле есть поспешествование «бытию собой». Даже в своем ничтожестве я — все-таки нечто.
Во-вторых, принципиально небезразличным является бытие по способу лепты. Лепта всегда посильна («непосильная жертва» есть вырожденный случай), но претендует на то, что в ней нуждаются. «В своем величии им без меня не обойтись». Великое — это прежде всего великая нужда. (Здесь вроде нет спешки, но только на первый взгляд: просто «пораньше вставать надо»).
В-третьих, небезразличие и спешка характерны для того, что было обозначено поэтом как днесь. «Днесь» — это всегда днесь чего-то, но при этом — непременно уже и чего-то еще. «Чем бы это не являлось, всегда может быть еще что-то». Всякое «днесь» к погибели спешит, поскольку остановится на чем-то, стать чем-то, закрыться для нового — равносильно исчезновению «днесь» как такового.
Резюмируя: самодостаточное сущее учреждает остаток и само является им; превосходящее сущее складывается из кирпичиков, превосходя всегда только само себя — всякий раз на ничтожную малость; наконец, воплощенное, казалось бы, безразличие места и времени мыслимо только как тяга к чему-то новому, «еще и еще» (так, гарантированное обладание своими «где» и «когда» есть не что иное, как открытость судьбе). Или, в экзистенциальной транскрипции: обида/достоинство, жертва/приобретение, отрешенность/энтузиазм. — Таковы фигуры ритма, способы задавания-попадания (возможно, не единственные). Ничем иным как их конфигурацией — в той мере, в какой мы выступаем как озаботившиеся ритмом, — должно являться наше бытие.
3. «Последние двадцать лет обернулись для меня одним сплошным приключением. А началось все в тот день, когда я и мой друг Пол Аллен, студенты-второкурсники, стояли на Harvard Square и в журнале Popular Electronics сосредоточенно изучали описание сборного компьютера. С волнением читая о первом, действительно персональном компьютере, мы с Полом, конечно же, не представляли всех его возможностей, но в том, что он изменит и нас, и мир вычислительной техники были уверены точно. Так и случилось. Наступление эры персональных компьютеров вызвало подлинную революцию, которая затронула миллионы людей. Она привела нас туда, куда мы поначалу и вообразить не могли», — с этих слов
[162]
легендарный персонаж современности Билл Гейтс начинает свою книгу «Дорога в будущее» [6]. Если принять, что речь пойдет (вернее, уже зашла) о нашей современности, то резонно спросить, в каком ритме обещает быть пройденным этот путь? Прислушаемся к этой поступи:
«Последние двадцать лет» — обозримое прошлое, соразмерный жизни интервал рассматривается как трамплин для прыжка в новое и в то же время как залог истины уже случившегося;
«Сплошное приключение», «подлинная революция» — наличием пафоса лишний раз подчеркивается, что как нечто вполне адекватное воспринимается бытие по способу происходящего на глазах переворота, радикального обновления ситуации [7];
«Первое, действительное» — обетование нового как чего-то априори ценного, подлинного;
«И нас, и мир техники» — объединение целей и средств в единство субъективности, которая, по видимости, только и имела шансы вступить на дорогу в будущее.
Что можно заключить на основании этого беглого взгляда? Ясно, по крайней мере, что императивом современности является пережить основание как приключение и воспринять приключение как основание — так, по крайней мере, можно понять смысл эпитета «сплошное», который едва ли случаен и почти идиоматичен.
Ритм, который мы сами себе задали и в который должны попасть, можно, грубо говоря (и грубость эта также неслучайна), выразить следующим образом: «Всегда и во всем — навстречу новому — кто не успел, тот опоздал!» [8]. Именно в этом контексте ритм
[163]
перестает быть термином, значение которого очевидно, и превращается в метафизическую проблему: либо слишком зыбкое основание, либо слишком вялое приключение…
Примечания
[1] Хайдеггер М. Тождество и различие. М., 1997. С. 57.
Назад
[2] Там же. С. 55.
Назад
[3] Зафиксировать ритм — не значит ли это получить «формулу свободы»? — Как если бы было достаточно сказать себе: «Мы просто шагаем в ногу» — чтобы следующий шаг мог быть шагом в сторону.
Назад
[4] Ангелус Силезиус. Херувимский странник (Остроумные речения и вирши). СПб., 1997. С. 427.
Назад
[5] Часто ритм воспринимается нами как нечто чисто внешнее: «Бум! Бум! Бум!» — но это отстранение на деле уже является приглашением во внутреннее: разделить время, путь, помещение, трапезу…
Назад
[6] Гейтс Б. Дорога в будущее. М., 1996. С. XI.
Назад
[7] Блестящий вывод формулы приключения как особого способа бытия можно обнаружить у Зиммеля: «Ибо под приключением мы всегда имеем в виду нечто третье, находящееся вне как просто внезапного события, смысл которого остается для нас внешним, — он и пришел извне, — так и единого ряда жизни, в котором каждый член дополняет другой для создания общего смысла. Приключение не есть смешение обоих, а особо окрашенное переживание, которое можно толковать только как особую охваченность случайно-внешнего внутренне-необходимым» (Зиммель Г. Избранное. Т.2. Созерцание жизни. М., 1996. С. 216).
Назад
[8] Или иначе говоря: «Ничто не есть без основания. Бытие и основание: то же самое. Бытие как основывающее не имеет никакого основания, играя как без-дна ту игру, которая в качестве посыла судьбы бросает нам в руки бытие и основание. Остается вопрос, играем ли мы свою роль и как мы, слыша правила этой игры, подчиняемся этой игре» (Хайдеггер М. Положение об основании. СПб., 1999. С. 190).
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
