В.Л. Воейков - ВИТАЛИЗМ: МОЖЕТ ЛИ ОН СЛУЖИТЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММОЙ?

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему В.Л. Воейков - ВИТАЛИЗМ: МОЖЕТ ЛИ ОН СЛУЖИТЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММОЙ?. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-01-20
Источник: http://www.philosophy.ru

Интерес к проблемам, решаемым биологией, постоянно нарастает. Это неудивительно: как писал Макс Гартман, виднейший биолог первой трети нашего столетия, “с одной стороны, человек — познающий субъект, творящий и созидающий всякую науку, а с другой стороны, он, как часть живой природы, служит сам объектом биологической науки” [1, с. 14]. А биология, по его определению, это “учение о жизни в самом широком смысле, точнее — точнее учение о процессах, которые происходят в живых телах” [2]. Отсюда следует, что задачей биологии является установление законов, управляющих этими процессами, а в самом широком смысле — законов жизни.

Но одни из субъектов, творящих науку, считают, что “спрашивать, что такое жизнь, — значит ставить вопрос, на который заведомо нельзя дать удовлетворительного ответа”. Их часто называют виталистами. Обычно говорят, что витализм ненаучен, ибо он бесплоден: витализм постулирует существование некоего нематериального, а, по мнению некоторых виталистов и непознаваемого фактора (напр., “энтелехии”), который определяет направленность наиболее характерных для жизни процессов. Другие уверены, что все биологические явления управляются известными законами физики и химии, открытыми при изучении неживой природы. Хотя процессы жизнедеятельности намного сложнее тех, что идут в неживой природе, но первые могут быть сведены ко вторым и поэтому — познаваемы. Можно долго перечислять замечательные успехи этого направления биологии в XX веке. Многие биологи, воодушевленные ими, считают, что наука уже стоит на пороге постижения загадки жизни путем расшифровки ее “кода”. Громадные силы брошены на выполнение одной из самых амбициозных научных программ XX века — на выяснение последовательности “букв” в текстах наследственных молекул человека. Участники проекта полагают, что, прочитав эту “книгу”, они не только познают сущность жизни, но и раскроют тайну человека.

Но немало биологов настроено менее оптимистично в отношении того, что на этом пути возможен радикальный прорыв к познанию сущности жизни. И дело не в том, что они настаивают на ее принципиальной непознаваемости. По моему мнению, коренное отличие между “витализмом” и “материализмом” заключается в том, что они смотрят на громадное явление жизни с разных сторон. Первые акцентируют внимание на жизни, как на процессе, протекающем в телах, наделенных особыми, не характерными для неживых тел свойствами. Вторые сосредоточены на анализе структуры компонентов живых тел, а процессы они рассматривают как просто переходы этих структур из одного более или менее устойчивого состояния в другое.

С позиции обычного здравого смысла к наиболее характерным для жизни процессам следует отнести именно те, что обычно остаются на периферии большой науки: эмбриогенез (а шире — морфогенез, становление специфической для каждого “живого тела” формы), явление сукцессии, то есть закономерного процесса становления биоценоза, а также прогрессивную эволюцию. Все они ассоциируются со словом “развитие”, и все они, по большому счету, привлекают мало внимания научных работников, трудящихся в рамках доминирующей парадигмы.

Так, может быть, для понимания законов, управляющих процессами развития, следует сделать хотя бы попытку встать на точку зрения тех, кто, подобно П.Флоренскому, настаивал “на категориальном характере понятия жизни, т.е. на коренном и невыводимом из наивных моделей механики факте жизни, но наоборот их порождающем” [3, с. 197]. Может быть, стоит посмотреть на эту позицию как на исследовательскую программу? Эта позиция основана на убеждении, что существует закон, определяющий направление как частных, так и наиболее общих процессов, протекающих в живых телах. Ученые, убежденные в первичности явления жизни, видят и сами “живые тела” как “неудержимые структурированные процессы”, направление которых задается собственной активностью живого, а внешние по отношению к каждой индивидуальной живой системе факторы корректируют его. Наконец, такой подход предполагает, что полноценное развитие каждой индивидуальной живой системы может быть обеспечено лишь при условии ее взаимодействия с другими живыми системами, и, в частности, с системами более высокого уровня развития. Построенная на этих принципах теория призвана объяснить природу собственной активности живых систем, выяснить механизмы их взаимодействия, дать объяснение механизму направленной биологической эволюции и всех других форм биологического развития. Но правомерно ли вообще ставить вопрос о существовании общего закона развития живых систем, не сводимого к известным законам физики и химии?

Идею о длительном и направленном изменении живой природы обсуждали многие ученые и философы. Особое место среди них занимает один из наиболее уважаемых биологов прошлого столетия российский академик К.Э. фон Бэр. В 1834 г. Бэр сформулировал эмпирическое обобщение, названное им “Всеобщий закон природы, проявляющийся во всяком развитии”. Чтобы установить, есть ли какая–нибудь закономерность в историческом процессе становления жизни на Земле, Бэр привлек к рассмотрению громадный массив данных, полученных геологами, палеонтологами, ботаниками, зоологами, а также собственный опыт изучения эмбрионального развития. Особенность его подхода заключается в том, что он постоянно расширяет угол зрения и замечает общее в, казалось бы, разном. От анализа процесса развития особи он переходит к истории развития вида, как последовательного ряда размножения особей; затем — к истории развития типа. Далее он обращается к истории развития растительного и животного царств, начиная с самых ранних геологических эпох. И в каждом из преходящих фрагментов развития, и в истории развития органической жизни в целом выявляется подобие — в составе более древних форм доминируют минеральные и другие косные элементы. Древние организмы были неподвижны или малоподвижны, неповоротливы, вообще, более “материальны”. Следующие за ними — более высокоорганизованы, у них возрастает относительное содержание живой ткани, они более подвижны. За этими внешними проявлениями Бэр видел более глубокую закономерность: появление вслед за теми, кто жил в основном вегетативной жизнью, живых существ, наделенных более высокими духовными, как он выражался, задатками. Бэр констатировал, что с появлением человека биологический прогресс, то есть возникновение все более высокоорганизованных растительных и животных форм, заканчивается, и на смену ему приходит человеческая история. В ходе ее “душевная жизнь человека начинает проявлять свою мощь, покорять материю, господствовать над стихиями”, человек начинает целенаправленно менять животный и растительный мир Земли. А начиная с периода книгопечатания человек “собирает все духовное достояние в одно единое целое”. И Бэр заключает: “Вся история природы является только историей идущей вперед победы духа над материей”. Именно эту идею Бэр считал “основной идеей Творения” и Всеобщим законом природы, проявляющимся во всяком развитии. Он писал: “Всюду естествознание, как только оно возвышается над рассмотрением деталей, приводит к этой основной идее Конечно, материя является той почвой, на которой естествознание движется вперед, не пользуясь ею исключительно в качестве опоры. Например, человек непрерывно изменяется. Однако никто не станет убеждать себя в том, что он отличен от существа, которое 20 лет тому назад воспринимало, думало и надеялось, обитая в его же теле. Уже самый факт нашего сознания говорит, что он представляет собою то же самое Я, хотя в теле его не сохранилось ни атома прежнего вещества и только форма сохранила подобие. Так что и здесь имеет место постоянное преобразование материи на служение идущего вперед, но отстающего духа, — словом, то же самое отношение, которое мы, пробежав мысленно через все времена, нашли в истории Творения” [4, с. 35–75].

Может быть, выводы, к которым пришел Бэр, его суждения были продиктованы желанием “научно” обосновать идею Творения? Обратимся к мнению Владимира Ивановича Вернадского — одного из самых выдающихся ученых нашего столетия. Он собрал воедино множество фактов, накопленных естествознанием уже после Бэра и сформулировал эмпирическое обобщение очень близкое по смыслу “Всеобщему закону природы, проявляющемуся во всяком развитии”: “появление (разумно мыслящего существа) связано с процессом эволюции жизни, геологически всегда шедшим без отходов назад, но с остановками, в одну и ту же сторону — в сторону уточнения и усовершенствования нервной ткани, в частности мозга. Длившийся более двух миллиардов лет этот выражаемый полярным вектором, т.е. проявляющий направленность, эволюционный процесс неизбежно привел к созданию мозга человека” [5, с. 239].

Но каков механизм этого процесса? Ведь подобное направление — устойчивое повышение уровня организации, причем на всех уровнях организации живых систем — выглядит невероятным. В неживой природе, предоставленной самой себе, процессы всегда направлены в сторону снижения уровня организации, в сторону уменьшения связности частей, в сторону их упрощения, тогда как принципиально важные процессы в живой природе идут в противоположном направлении. Живая система, уже с первого мгновения своего существования находящаяся в невероятном относительно неживых систем состоянии, в ходе своего развития переходит в состояния все менее и менее вероятные, если рассматривать их с позиции законов физики и химии.

Одним из тех, кто заметно приблизился к познанию механизма “Всеобщего закона, проявляющегося во всяком развитии “ был Эрвин Бауэр.

Принципиальное отличие между живыми и неживыми системами Бауэр видел в следующем. Любая живая система с момента своего возникновения уже одарена неким запасом избыточной энергии по сравнению с окружающей ее неживой средой. Эта энергия обеспечивает активность (постоянно реализуемую работоспособность), а вся работа живой системы направлена на возрастание или, по меньшей мере, на сохранение достаточного для продолжения жизнедеятельности уровня активности. Бауэр назвал это состоянием “устойчивого неравновесия” живой системы относительно окружающей ее среды [6].

Чтобы такое состояние, а, точнее, непрерывный динамический процесс был возможен, живая система должна обладать особыми структурно–энергетическими свойствами. И Бауэр постулировал, что форма, в которой запасается энергия в живом организме, принципиально отличается от различных форм потенциальной и кинетической энергии, наиболее характерных для неживого вещества. Отличия выявляются уже на молекулярном уровне и становятся все более и более заметными при переходе на более высокие уровни организации.

Так, уже белки и нуклеиновые кислоты в живой клетке отличаются по своим свойствам от тех же молекул в умершей, даже если в этих двух состояниях и не отличаются по химической структуре. В живой клетке эти молекулы находятся в возбужденном, то есть, богатом энергией и неравновесном состоянии, в чем-то подобном состоянию заряженной батареи. Это позволяет им быть в постоянной готовности к выполнению работы и выполнять ее с максимальной эффективностью. А устойчивость такого состояния обеспечивается, во-первых, необходимыми для этого структурными чертами, а, во-вторых, тем, что возбужденные молекулы все время взаимодействуют, то есть образуют своеобразные системы. Поэтому Бауэр назвал “живую” форму энергии структурной или системной.

Ансамбли “живых молекул”, совершая работу, непрерывно используют и тут же вновь накапливают энергию. При этом их материальный состав постоянно меняется, и, говоря словами Бэра, “только форма сохраняет подобие”. Поток вещества и энергии обеспечивается обменом веществ: живые системы потребляют из среды вещество, из которого извлекают энергию, а из его составных частей строят биомолекулы в уже возбужденном и поэтому работоспособном состоянии. Живая система в ходе своего развития формирует за счет обмена веществ все больше и больше заряженной структурной энергией биомассы и поэтому общий запас свободной, то есть работоспособной энергии ее возрастает.

Однако работа, затрачиваемая на обмен веществ, сама требует расхода энергии. Поэтому процесс можно представить, как преобразование ее из одной формы в другую. Если условно первую ассоциировать с потенциальной, то потенциал только что возникшей живой системы максимален, но общий запас энергии минимален. Но веществ, но что происходит, когда потенциал снижается так, что он уже не может обеспечить дальнейшего развития за счет обмена веществ? Бауэр постулировал, а затем и экспериментально обосновал, что в таких условиях в живых системах включается механизм, которому трудно найти аналогию в неживой природе. Одна часть живой системы передает свой энергетический запас другой части. При этом количество активной биомассы сокращается, но потенциал той части системы, в которую поступает эта энергия, возрастает как минимум до исходной, а, как правило, и до большей величины.

Нормальное развитие в естественных условиях приводит к накоплению системой такого запаса энергии, что его достаточно для обеспечения исходным потенциалом как минимум пары потомков, а если говорить о многоклеточных — то несравнимо большего их числа.

Повторим, что тот запас структурной (системной) энергии, которая живая система обладает с момента своего возникновения, расходуется на два вида работ. Первый из них, внутренняя работа, направлена на сохранение в каждый данный момент этого запаса. Второй вид работы — “внешняя” — на поиск энергетических источников во внешней среде, на создание приспособлений для ее извлечения и переработки, чтобы возмещать неизбежно иссякающий запас энергии. Энергия для выполнения внутренней и внешней работы черпается из одного источника энергии структур живой системы, и поэтому противоречие между внутренней и внешней работой неизбежно.

Единственное надежное решение проблемы — увеличение общего запаса энергии живой системы, позволяющее увеличить в первую очередь возможности для выполнения обоих видов работ. В этом можно усмотреть одну из главных тенденций любого процесса развития. Можно ли так же подходить к эволюции живой природы в целом?

Если подходить к понятию “биологический вид” как к ряду размножения особей, как к своеобразному существу, так же подойти к отрядам, семействам и т.п., и наконец, к биосфере в целом, то можно предположить, что эволюция идет в направлении увеличения работоспособности всех живых систем, то есть в направлении увеличения запаса структурной (системной) энергии. А у представителей более поздних (более молодых) форм энергопотребление в пересчете на их живую массу за всю их жизнь должно превышать этот параметр в сравнении с более древними формами. Действительно, есть данные, что в ряду животных от кишечно-полостных до человекообразных обезьян потребление кислорода, без которого у них невозможен обмен веществ, за среднее время жизни организма, приведенное к единице его “живой массы”, увеличивается в несколько тысяч раз. А у человека этот параметр значительно выше, чем у человекообразных обезьян, то есть даже по чисто физиологическим свойствам между животными и человеком — разрыв. Увеличение энергопотребления в ходе эволюции сопровождается к тому же все более эффективным превращением потребляемой энергии в “структурную энергию” живых систем, за счет которой и производится работа по добыванию новой энергии.

К подобному выводу независимо от Э.Бауэра пришел и В.И.Вернадский, который исходил из другого набора фактов. Он доказывал, что Земля, как целостная система, постоянно увеличивает свой уровень свободной энергии в форме “биогеохимической энергии”, что обусловлено особыми, присущими только живому веществу материально-энергетическими свойствами. Историю человечества Вернадский рассматривал, как закономерное продолжение естественной истории. Только в отличие от естественной истории в ходе истории человечества возникает и растет новая форма энергии — энергия человеческой культуры, связанная с появлением человеческого разума и именно эта форма энергии становится в последние тысячелетия основной геологической силой.

Но в ходе любого развития с необходимостью происходит не только, а, вероятно, и не столько рост “биомассы” сколько повышение степени организации на всех уровнях развития — от биомолекулярного до биогеоценотического. Значит, в ходе развития на первый план выступает взаимодействие во времени и пространстве компонентов индивидуальных живых систем и между ними. Отсюда — все возрастающая роль информации, координации и управления всеми этими непрерывно функционирующими и при этом регулярно заменяющими друг друга структурами. Отсюда — необходимость преемственности, или другими словами, наследственности, как неотъемлемого свойства любой живой системы и в то же время — изменчивости, позволяющей живым системам осваивать все новые и новые уровни организации.

Попытка разработать теорию жизнедеятельности, как целостного процесса развития, протекающего по собственному закону, теорию, из которой следуют явления наследственности и изменчивости живых систем, специфических для живого механизмов регуляции, принадлежит великому российскому биологу Александру Гавриловичу Гурвичу. Речь идет о его теории клеточных (биологических) полей. Исходной предпосылкой для теории послужили эксперименты и выводы из них знаменитого германского эмбриолога Ганса Дриша. Дриш обнаружил, что развитие конкретного органа из эмбрионального зачатка обусловлено местоположением зачатка в целом эмбрионе, а не предшествующими этапами в истории формирования данного зачатка. Дриш опытным путем показал, что Целое не есть сумма его частей, и хотя каждая часть как–то влияет на Целое, но и Целое влияет на свои части. Дриш открыл новый закон, которому подчиняется развитие живой системы. Этот закон гласит: судьба или будущее элемента определяются его положением в Целом [7].

Если в качестве целого рассматривать многоклеточный организм, то его элементами логично считать индивидуальные клетки. Каждая клетка занимает в организме в данный момент свое уникальное место, характеризуемое его координатами в пространстве целого организма. Значит, чтобы выполнялся закон Дриша свойства пространства внутри организма должны быть особыми.

Если физики хотят охарактеризовать особые свойства пространства, они говорят о поле. Так, гравитационное поле — это пространство, в котором взаимодействуют тела, обладающие массой, а магнитное поле — это область, в которой поведение тел определяется их магнитными свойствами. Гурвич попытался описать поведение живых клеток в пространстве целого организма, используя образ физического поля. Биологическое поле, подобно физическому, создается самими элементами, и при этом каждый элемент подчиняется суммарному, синтезированному всеми элементами полю. Подобно тому, как с электрическим полем могут взаимодействовать только заряженные частицы, так и элементы живых систем влияют на всю систему и подчиняются ей лишь в той степени, в какой они родственны друг другу и Целому. Траектория каждой отдельной частицы в физическом поле определяется не только и не столько ближайшими соседями, сколько синтезированным полем всех входящих в него частиц. И в биологическом поле соседние клетки, конечно, влияют на детали “траектории” данной клетки, но основные тенденции ее поведения определяются полем Целого [8].

Поле каждого организма имеет как постоянную, так и переменную составляющие. Гурвич постулировал, что постоянная составляющая определяется элементарными источниками поля. Интуиция биолога подсказала ему, что первоисточниками полей служат клеточные ядра, а точнее — специфические для каждого организма комплексы ДНК и белка — хромосомы. Уникальность формы хромосом, их наборов обеспечивает уникальность формы создаваемого поля. Для всех клеток данного организма соотношение величин векторов элементарного поля по разным направлениям от ядра должно быть величиной постоянной. Следовательно, особенности формообразования, или наследственные особенности живых систем обусловлены достаточно стабильными во времени и пространстве элементарными источниками поля, заключенными в наиболее консервативных компонентах живого — в их хромосомных наборах.

Переменная составляющая обусловлена непрерывными колебаниями интенсивности синтезированного поля целого организма и изменениями формы этого поля. Интенсивность синтезированного поля зависит от интенсивности каждого элементарного поля, а последняя — от интенсивности обмена веществ — основного источника энергии для каждого элементарного источника поля. Форма поля целого меняется при размножении клеток, их гибели, при перемещениях клеток (ядер). Изменчивость живой системы может быть индуцирована и внешними факторами, если ее поле оказывается восприимчивым к ним, например, за счет подобных резонансу взаимодействий.

Подобно тому, как электромагнитное поле, а, в особенности, его импульсы могут поляризовать вещество, то есть, переводить его в возбужденное, неравновесное состояние, биологическое или клеточное поле способно возбуждать, повышать уровень энергии у чувствительных к нему элементов как внутри клеток, так и вне их. Возбужденные молекулы образуют временные ассоциаты, в которых они удерживаются (и работают) вместе не за счет образования обычных химических связей, а благодаря тому, что находятся как бы в резонансе друг с другом. В каждый данный момент в ответ на импульсы местных полей и суммарного поля в клетках образуются, а затем, исчерпав свою энергию, распадаются ансамбли возбужденных молекул.

Именно возбужденным состоянием белков и их комплексов легко можно объяснить громадную скорость протекания биохимических реакций в живом организме по сравнению со скоростями тех же реакций вне его. А строгая последовательность этапов таких реакций определяется направляющим действием внешнего по отношению к ним поля.

Биологическое поле в отличие от физического не является строго детерминирующим, то есть однозначно определяющим поведение создающих его и зависимых от него элементов. Чтобы подчеркнуть своеобразный характер регуляции в живых системах, Гурвич ввел понятие “нормировки”. Оно подразумевает, что поскольку биологическое поле — поле синтетическое, сформированное элементарными полями, то регуляция — это процесс взаимодействия синтетического и элементарных полей, направленный к достижению некой “нормы” — гармонии между интересами Целого и его частей. Клетки многоклеточного организма, как обладатели собственных полей, в определенной степени автономны. Это обеспечивает возможность их самосохранения. Действительно, если поведение клеток будет определяться исключительно требованиями “высшей власти” — Целого, их ресурсы могут полностью исчерпаться. Значит, какая–то степень свободы необходима клеткам не столько “от” — от потребностей Целого, сколько “для” — для сохранения себя как чисти этого Целого. Но если клетки злоупотребят своей свободой и начнут работать лишь на себя — это может кончиться печально. Обособление клеток от организма может привести к развитию злокачественной опухоли, когда взявшие слишком много свободы клетки погибнут вместе со всем организмом.

Если в теории Бауэра постулируется существование неравновесных молекулярных комплексов, накопивших большой запас энергии, то из теории биологического поля этот факт следует. Тогда нарушение состояния поля должно сопровождаться разобщением компонентов таких комплексов и переходом возбужденных элементов на более низкий энергетический уровень с выделением энергии в среду. Действительно, было обнаружено, что любые воздействия, нарушающие целостность или обмен веществ в живых системах — клеточных суспензиях, изолированных органах, целых организмах сопровождаются вспышкой электромагнитного изучения — света различной длины волны — от ультрафиолета до видимого. Это явление служит ярким свидетельством в пользу существования в живых системах молекулярных и надмолекулярных ансамблей, накопивших высокий энергетический потенциал. Излучение, сопровождающее распад таких структур, было названо Гурвичем “деградационным”.

Но живые системы могут излучать ультрафиолетовый свет низкой интенсивности даже без заметных внешних воздействий. Это открытие было сделано Гурвичем еще в 1923 г. При облучении этими фотонами биологических объектов в них резко усиливается деление клеток — увеличивается количество митозов. Поэтому сверх–слабое ультрафиолетовое излучение было названо Гурвичем “митогенетическим”. В лаборатории Гурвича было доказано, что клетка не приступит к делению, если оградить ее от потока ультрафиолетовых фотонов из внешней среды. Кроме того, он обнаружил удивительную вещь — по каким-то причинам фотоны, испускаемые живыми системами, намного эффективнее стимулируют деление клеток, чем ультрафиолет, испускаемый неживыми источниками. Согласно теории Гурвича, фактором, порождающим биологические излучения являются “вибрации” поля. А так как биологическое поле — это направленное поле, оно может определять и направление потока фотонов. Значит, биологические поля — необходимое условие самовоспроизведения живых систем, без чего невозможна непрерывность существования жизни на Земле.

После смерти Гурвича в 1954 г. подавляющее большинство работ из его научного наследия оказалось преданным забвению. Среди тех, кто хоть что–нибудь слышал о работах Гурвича нередко бытует мнение, что его теория была отвергнута из–за ее несостоятельности, а митогенетическое излучение — это не научный факт, а результат экспериментальной ошибки. Справедливо ли это мнение?

В 70-е годы германский физик Франц-Альберт Попп, используя современную физическую аппаратуру, подтвердил многие экспериментальные результаты Гурвича. Но главным было другое: анализ свойств излучения биологических объектов с позиции современной квантовой физики показал, что они излучают когерентный свет, то есть электромагнитные волны, фазы которых согласованы во времени и пространстве. Другими словами они представляют собой естественные лазеры, отличающиеся от созданных человеком чрезвычайно низкой интенсивностью. Спектральный анализ излучения свидетельствовал, что живые системы всегда далеки от термодинамического равновесия, что полностью соответствует представлениям Бауэра об “устойчивом неравновесии” живых систем. Учитывая очень высокую по сравнению даже с лучшими лазерами степень когерентности биологических излучений, Попп рассчитал, что с их помощью можно передавать громадный объем информации [9]. Подтвердилось и предположение Гурвича, что элементарным источником поля должен быть ядерный хроматин: наиболее интенсивным источником излучений оказались клеточные ядра [8].

Переосмысление теорий Бауэра и Гурвича, концепции Вернадского с учетом самых современных физических представлений имеет последствия громадной важности. Из когерентности биологических излучений целого организма следует когерентность, т.е. взаимосвязанность, взаимозависимость, кооперативность элементарных его излучателей, которые рассеяны по всему организму. Именно когерентная сущность биологического поля обеспечивает высочайшую степень целостности организма: событие, происходящее в какой-либо его части немедленно является событием для всего организма.

С другой стороны, различные патологии, которые с этой позиции видятся, как, например, нарушение принципа “нормировки”, проявляются в характере излучения живых систем. Анализ излучений нормальных клеток человека свидетельствует об их постоянном взаимодействии друг с другом, тогда как клетки злокачественных опухолей излучают в малой зависимости друг от друга. Причем чем выше степень злокачественности, тем меньше степень когерентности излучения.

Отталкиваясь от квантово-механического рассмотрения особенностей взаимодействия когерентных полей, Ф.А.Попп выдвигает предположение, что каждое поле целого имеет постоянную тенденцию к расширению своего когерентного объема, т.е. расстояния, на котором оно способно взаимодействовать с другими аналогичными полями. Это происходит за счет резонансно–подобных взаимодействий между клетками, органами одного организма, между организмами при постоянном расширении спектра излучения во все более длинноволновую сторону. Из такого представления следует модель прогрессивной эволюции живой природы. Эволюция направлена в сторону постоянного расширения когерентных состояний, что обеспечивает постоянный рост Целого за счет расширения круга элементов, взаимодействующих друг с другом и с Целым. Важно отметить, что условием для включения в Целое новых элементов, которые и сами по себе являются целостными системами, является разрыв части внутренних связей в каждой из взаимодействующих систем для того, чтобы могли завязаться новые связи между ними. Другими словами, некоторая хаотизация каждого Целого и, соответственно его частей при возникновении нового Целого более высокого уровня неизбежно. Этот этап на пути к повышению организации и описывает теория Дарвина. Но если такой процесс заходит слишком далеко, то он не только не приведет к появлению системы более высокого уровня, но может завершиться полной деградацией одного или обоих партнеров. Вероятно степень “хаотизации” двух систем на пути к их объединению может быть у них существенно разной. Из самых общих соображений можно предположить, что она должна быть существенно более глубокой у системы с более низким уровнем развития, чем у более высокоорганизованной системы. Однако эта проблема требует специального исследования.

Представление об органическом развитии, как расширении (в пространстве и во времени) когерентных состояний полностью согласуется с представлением о нем как направленном и неудержимом структурированном процессе. Такой взгляд на процесс прогрессивной эволюции предполагает, что в ней есть предсказуемая, т.е. детерминированная часть — обязательность перехода на новый уровень целостности при накоплении соответствующих предпосылок. Но в становлении целого есть и индетерминированная, т.е. непредсказуемая часть, то есть путь по которому идет это движение и время, которое на него затрачивается, что обеспечивает свободу действий участвующих в процессе элементов. Однако, как полагал Гурвич, знание об организации аналогичных “структурированных процессов”, о характере их развития повышает степень достоверности в предсказании особенностей становящегося нового. Поэтому любые прогнозы невозможны без знания естественной истории, да и просто истории.

Не это ли, в частности, позволило В.И.Вернадскому утверждать, что: “Исторический процесс на наших глазах коренным образом меняется. Впервые в истории человечества интересы всех и каждого и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится модной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть “ноосфера” [10, с. 113–120].

Литература
1. Гартман М. Общая биология. М.; Л., 1936.

2. Там же.

3. Флоренский П.А. Письма В.И.Вернадскому // Новый мир. 1989. № 2.

4. Фон Бэр К. Всеобщий закон природы, проявляющийся во всяком развитии // К.Э. фон Бэр. Речи и мелкие статьи. СПб., 1864.

5. Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. Научная мысль как планетное явление. М., 1991.

6. Бауэр Э.С. Теоретическая биология. М.;Л., 1935.

7. Дриш Г. Витализм. Его история и система / Пер. А.Г.Гурвича. М., 1945.

8. Гурвич А.Г. Теория биологического поля. М., 1944.

9. Popp F.-A. Coherent Photon Storage in Biological Systems // Electromagnetic Bio–Information / Ed. by F.A.Popp, U.Warnke et al. Munchen, 1989.

10. Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Успехи современной биологии. М., 1944. № 18.

Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: В.Л. Воейков - ВИТАЛИЗМ: МОЖЕТ ЛИ ОН СЛУЖИТЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММОЙ?

© В.Л. Воейков () Источник: http://www.philosophy.ru

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.