Конфессиональный фактор в борьбе великих держав в Сирии и Ливане в 1918 – 1920 гг.

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Конфессиональный фактор в борьбе великих держав в Сирии и Ливане в 1918 – 1920 гг.. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-02-25

А.М. Фомин

Путь Востока. Проблема методов. Материалы IV Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”, выпуск 10. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С.112-120

Эта статья вошла также в первый выпуск интернет-журнала «Традиции Востока»

[112]

В источниках и научной литературе (особенно французской) группы населения, лояльность которых направлена не на собственное правительство, а на отношения с какой-либо иностранной державой, получили название «клиентелы». В условиях Ближнего Востока начала ХХ века «клиентельные отношения» представляли собой форму неформальных взаимных обязательств между великой державой и частью местного населения. Держава оказывала общине материальную помощь, дипломатическую или военную защиту; «клиентела» поддерживала политику державы перед лицом ее соперников, международных организаций и комиссий. Средствами привлечения и удержания «клиентелы» были религиозные миссии, медицинские, благотворительные и образовательные учреждения, коммерческая деятельность, прямые денежные дотации, неформальные контакты и организованная пропаганда. Необходимым условием было полное или частичное совпадение экономических и политических интересов державы и верхушки данной группы (религиозных лидеров, светской аристократии, компрадорской буржуазии и интеллигенции).

Хотя такие отношения были важным аргументом в руках великих держав в борьбе за раздел территорий, не следует видеть здесь лишь пропагандистский ход колонизаторов. Стремление религиозных и этнических меньшинств к сильной внешней защите, их привязанность к определенным державам были объективной реальностью того времени, что нисколько не ставит под сомнение существование националистического движения, стремившегося к полной независимости. Но это движение не было всеобщим. «Клиентельные отношения» были

[113]

«оборотной стороной медали» и отражали обеспокоенность меньшинств за свою судьбу при полной независимости страны.

Цель моего исследования — рассмотреть роль клиентельных отношений Великобритании и Франции с религиозными общинами Сирии и Ливана во время раздела арабских владений Османской империи после первой Мировой войны. Конфессиональный фактор был лишь одним из многих элементов политики великих держав на Ближнем Востоке. Другие факторы — экономический, стратегический, идеологический (вопросы великодержавного «престижа»), а также связи ближневосточных проблем с европейскими составляют предмет отдельного исследования и выносятся за рамки данной работы.

Работа основана на следующих источниках: 1) Доклад комиссии Кинга — Крейна, направленной «на место» по решению Парижской мирной конференции (поскольку Франция и Великобритания отказались участвовать в ее работе, комиссия была чисто американской) [1]; 2) опубликованные документы из архивов британского Foreign Office [2]; 3) книга французского офицера и свидетеля многих важных событий Р. де Гонто-Бирона [3]. Кроме того, использованы результаты исследований отечественных [4] и зарубежных [5] ученых.

Планы раздела Османской Империи были намечены в ходе войны в ряде секретных соглашений, важнейшим из которых был англо-французский договор 1916 года («договор Сайкса — Пико») [6]. Но выход из

[114]

войны России и вступление в нее США поставили под вопрос правомерность тайных договоров. После принятия Антантой «14 пунктов» Вильсона в качестве основы для мирного урегулирования, решение территориальных вопросов должно было хотя бы ссылаться на «волю населения», что придавало большую важность «старым связям» великих держав. В ноябре 1919 года был установлен порядок управления «Оккупированными вражескими территориями». Южная зона (Палестина), управлялась английской военной администрацией. Западная (прибрежная полоса к северу от Палестины до Александретского залива) и Северная (Киликия) зоны — французскими властями, но британский контингент там значительно превосходил французский. Восточная зона (внутренние районы Сирии) находилась под управлением эмира Фейсала. Французские и арабские власти подчинялись британскому генеральному штабу.

В конце войны на ближневосточном фронте сражалась главным образом английская армия при поддержке арабских повстанцев во главе с эмиром Фейсалом, сыном шерифа Мекки Хусейна аль-Хашими, провозгласившего себя в 1916 году королем Хеджаза [7]. Фейсал стремился создать независимое арабское государство, слышать не хотел о французских притязаниях, и сразу после взятия Дамаска 1 октября 1918 года стал формировать собственное правительство. Англичане не торопились покидать земли, на которые претендовала Франция, и вплоть до сентября 1919 года старались затруднить ее утверждение в Ливане и Сирии. Франции пришлось вступить в затяжную борьбу, которая велась политическими, дипломатическими, а иногда и военными средствами до июля 1920 года и закончилась разгромом войск Фейсала, взятием Дамаска и созданием отдельного подмандатного государства Великий Ливан. В этой борьбе «клиентельные» связи имели огромное значение, поскольку для получения мандата Лиги Наций формально требовалась поддержка местного населения

Самый очевидный пример — община ливанских маронитов, наиболее крупная и влиятельная христианская церковь Ближнего Востока. После 1861 года [8] их устремления были неразрывно связаны с Францией. Марониты и другие католики-униаты составляли основной контингент учеников и студентов французских учебных заведений [9]. Маронитский

[115]

патриарх Элиас Хойек, сыгравший первостепенную роль в создании Великого Ливана, трижды посещал Францию в 1890, 1897 и 1905 годах и был принят на самом высоком уровне [10]. До войны маронитская церковь пыталась балансировать между Францией и правительством в Стамбуле, однако с ее началом всякая связь со странами Антанты стала рассматриваться как измена. Но отношения маронитов с Францией не прервались. С занятого французами острова Арвад напротив Триполи в Ливан тайно поступала французская помощь, а многие марониты служили на острове в качестве солдат и офицеров.

С окончанием войны марониты стали ощущать опасность смены турецкой власти мусульманским правлением эмира Фейсала. Когда в Ливан прибыл наместник эмира, Хойек сразу предупредил французского командующего на острове Арвад. Ответ французов был кратким: «Мы идем» [11]. С этого момента до провозглашения Великого Ливана главной целью Маронитской Церкви, Административного Совета Ливана и многих маронитов-эмигрантов стала независимость от шерифского [12] режима в Сирии и расширение границ Ливана за счет прибрежных городов и долины Бекаа. Хотя эти территории были населены в основном мусульманами, маронитские лидеры рассчитывали на поддержку Франции. Взамен они готовы были предложить ей свою территорию в качестве надежной опоры в Леванте [13] и поддерживали французские притязания на Мирной конференции [14].

Марониты не были марионетками Франции, ревниво относились к любым контактам французов с Фейсалом или с местными мусульманами [15] и иногда позволяли себе фрондирование [16]. Административный Совет Горного Ливана раздражало постоянное вмешательство французов в его дела. В 1920 году 7 из 12 его членов пошли на сепаратные контакты с Фейсалом [17]. Впоследствии марониты сопротивлялись любым попыткам французских властей объединить Ливан с Сирией или передать ей мусульманские районы страны [18]. Это не умаляло связей маронитской общины с Францией, что было отмечено в отчете комиссии Кинга и Крейна, которую нельзя заподозрить во франкофильстве [19].

[116]

Другие униаты — мелькиты, также поддерживали профранцузскую линию, но не были защищены французскими штыками, т. к. жили в основном на территории, подконтрольной Фейсалу. Избрание нового мелькитского патриарха происходило весной 1919 года в Дамаске — центре арабского национализма. Профранцузская речь патриарха Димитрия I Кади на церемонии интронизации «произвела впечатление даже на православных» [20]. Но несколько месяцев спустя на собрании сирийских нотаблей он вместе с другими христианскими лидерами поддержал Фейсала [21]. Когда необходимость в таком маневрировании исчезла, мелькиты, как и другие униаты, стали самой надежной опорой Франции в Ливане и Сирии. Францию поддерживали даже униаты, жившие в Палестине — зоне прямого английского управления [22].

Мусульмане-сунниты были господствующим большинством и не нуждались в покровительстве великих держав, но перспектива раздела империи между европейскими странами их пугала. Главным претендентом на Сирию была Франция, соперники которой старались воспользоваться этими настроениями.

По данным Кинга и Крейна, мусульмане Сирии и Ливана считали французов врагами религии. У них-де нет никакой религии дома, и они поддерживают католиков на Востоке из чисто политических соображений. Мусульманам не нравилось отношение французов к женщинам. Французское образование они считали поверхностным и во многом уступающим англосаксонскому, а французскую литературу — безбожной и аморальной. Женщин, которым уже пришло время дать образование, французские школы сделают неконтролируемыми. К жителям Туниса и Алжира французы проявляли дискриминацию при занятии должностей и осуществлении гражданских прав, не считая их равными себе. Предоставляя слишком большую роль в управлении христианам, особенно католикам, французы что усиливают религиозную рознь и мешают развитию светского сирийского национализма. Они хотят вытеснить арабский язык и «офранцузить» местное население. Из-за больших потерь в войне Франции не хватит средств на обеспечение нормальной работы администрации в Сирии, ей. Французское правление в Западной зоне более коррумпировано, чем турецкое, и всей Сирией французы будут управлять не с целью ее экономического развития, а ради собственной выгоды [23].

Французы признавали наличие в Сирии таких настроений. В августе 1919 г. известный журналист и будущий «архитектор» мандатной политики в Сирии Робер де Кэ писал в журнале “Bulletin d’Asie Francaise”,

[117]

что английская и «шерифская» пропаганда среди мусульман выставляет французов покровителями католиков, а среди христиан — безбожниками [24].

В своей политике США делали ставку на светский арабский национализм («Америка, в особенности через Сирийский Протестантский Колледж, учит арабскому национализму») [25] и подчеркивали свою «незаинтересованность» в колониальных захватах, а Великобритания — на конфессиональное самосознание мусульман, представляя ситуацию в Египте и Индии как положительный пример [26]. По данным Кинга и Крейна, большинство суннитов выступало за независимость Сирии и за «помощь» США. «Вторым выбором» (на случай отказа Америки) была Великобритания [27]. Эти положения содержались и в «Дамасской программе», принятой Сирийским Конгрессом в июле 1919 года.

Великобритания опиралась в основном на неформальные контакты. Большая роль принадлежала офицерам и генералам британской оккупационной армии. Мусульмане Бейрута по всем вопросам обращались к местным британским командующим Балфину, а затем Фэйну [28]. Но главным успехом англичан на «суннитском» направлении был эмир Фейсал, считавший полную независимость бедствием для Сирии и предпочитавший британский мандат [29]. Фейсал получал ежемесячную субсидию в 150 000 фунтов [30]. Англичане позволили ему играть роль независимого правителя, чтобы контролировать развитие сирийского национализма.

Французы смогли привлечь на свою сторону лишь немногих суннитов. Это были османские чиновники, оттесненные при Фейсале арабскими националистами [31]; выходцы из североафриканских владений Франции, прежде всего Алжира, (сторонником Франции был эмир Саид, внук борца за алжирскую независимость Абд-эль-Кадера) [32]; и бедуинские племена Анезе в районе Алеппо. Мусульман-франкофилов единоверцы считали предателями, а англичане — угрозой своему влиянию. Эмир Саид и вождь племен Анезе Мунджем-бей вместе с одиннадцатью шейхами были арестованы англичанами по обвинению в шпионаже в пользу турецких националистов после того, как они высказались перед комиссией Кинга — Крейна за французский мандат. Освободили их только после

[118]

дипломатического скандала между Францией и Великобританией [33]. Значительная часть суннитов выступала за полную независимость своей страны, некоторые искали контактов с турецкими националистами.

Революция в России лишила православных арабов традиционного покровителя [34]. Согласно отчету Кинга — Крейна, многие из них просили бы о русском мандате, если бы не крушение России [35]. Между державами развернулась борьба за влияние на эту общину. Гонто-Бирон писал, что одной из целей британских агентов было «оспорить у нас клиентелу русских православных» [36], имея в виду православных арабов, ранее ориентировавшихся на Россию. В 1919 году руководство Антиохийской Православной Церкви во главе с патриархом Хаддадом поддержало Фейсала при условии конституционной формы правления, гарантии порядка и безопасности, равноправия религий и равных прав для мусульманских и христианских школ [37]. К этому соглашению присоединились мелькитский патриарх и сиро-католический епископ [38]. Община разделилась. В зависимости от того, чего больше опасались ее сторонники —мусульманского господства или католического засилья в христианской среде, они поддерживали либо французский мандат, либо Фейсала и британский мандат [39]. В Каире действовала проанглийская «Партия Сирийского Единства» во главе с православным арабом Мишелем Люфталлахом [40]. После установления мандата французы наладили отношения с православной общиной, предложив помощь в финансировании школ и других учреждений [41].

Яковитская (монофизитская) церковь из-за своего «еретического» характера не была связана с церковными организациями в Европе и отвергала иностранное покровительство. Патриарх Игнатий Элиас III в 1919 г. среди прочих городов Османской Империи посетил Дамаск, Бейрут и Стамбул, и направил одного из своих епископов на Парижскую мирную конференцию, стараясь, очевидно, обезопасить свою общину от всех превратностей судьбы, посетив и центр французской администрации, и столицу правительства Фейсала [42]. Сторонники Сирийской Православной

[119]

Церкви были едва ли не единственной христианской общиной, целиком поддержавшей американский мандат [43].

Друзы после 1861 года традиционно ориентировались на Великобританию, что можно сравнить с отношением маронитов к Франции. Эти связи сохранились и в переходный период 1918 — 1920 годов, когда друзы Сирии и большинство друзов Ливана поддержали правительство англофила Фейсала [44]. От Фейсала друзы требовали широкой автономии для своих областей [45]. Лидеры ливанских друзов жаловались королю Хусейну на притеснения со стороны французов и маронитов [46]. По данным Кинга и Крейна, друзы высказывались за британский мандат, а ливанские друзы «хотели остаться за пределами Ливана, если он будет отдан французам» [47]. Лишь после разгрома Фейсала французы нашли общий язык с лидерами друзов, сыграв на их стремлении к автономии. К тому же с конца 1919 года англичане использовали свое влияние на друзов Ливана, чтобы убедить их согласиться с французским правлением [48]. В 1922 году французы образовали отдельное «государство» Джебель — Друз. Во время восстаний 1922 и 1925-27 годов сирийские друзы находили помощь и убежище в Трансиордании и Ираке, что косвенно указывает на сохранение их связи с Великобританией [49].

Область расселения алавитов (окрестности городов Латакия и Тартус) с самого начала оказалась под управлением французов. В конфликте между землевладельцами-исмаилитами и арендаторами-алавитами французы встали на сторону первых. Алавиты ответили восстанием, продолжавшимся три года. Фейсал поддерживал его руководителя шейха Салиха, но целью того была в первую очередь автономия алавитского района [50]. После разгрома Фейсала в Латакию зачастили французские миссионеры. Опираясь на элементы христианства в учении секты, они объявляли алавитов потомками крестоносцев и называли их «умеренными христианами» (petites chretiennes) [51]. В 1920 году была создана автономная территория алавитов, преобразованная в 1922 году в алавитское государство в рамках французского мандата [52].

[120]

О позиции исмаилитов сведений мало. Возможно, именно вследствие французской поддержки в конфликте с алавитами, перед комиссией Кинга — Крейна они высказались за французский мандат [53].

Позиция ливанских шиитов (метавилов) была важна для французов, т. к. они населяли районы, которые планировалось присоединить к Великому Ливану (область Джебель Амель на юге и долина Бекаа). Метавилы поддержали Фейсала, опасаясь включения в христианский Ливан [54]. Они совершали жестокие нападения на христианские деревни, после чего французы организовали несколько карательных экспедиций [55]. Впоследствии французы долго не могли добиться от метавилов лояльности. Для этого потребовалось продолжительное время и полная амнистия метавильских лидеров за прошлые деяния [56]

В переходный период 1918 — 1920 гг. единственной надежной опорой Франции в Сирии и Ливане была ее давняя «клиентела» — католики-униаты, прежде всего марониты. Ее главными противниками были мусульмане-сунниты во главе с Фейсалом, пользовавшиеся поддержкой Великобритании и сочувствием США. Часть православной общины поддерживала Францию, другая часть — Фейсала и Великобританию. Яковиты старались сохранять нейтралитет, а шиитские общины друзов, алавитов и метавилов беспокоились, прежде всего, о собственной автономии. Друзы сохраняли традиционные связи с Великобританией. Встретив французов враждебно, шииты впоследствии смогли найти с ними общий язык, хотя этот процесс был довольно сложным.

Примечания
[1] Доклад комиссии Кинга — Крейна (далее KCR, т. е. King — Crane Report) см. в Интернет по адресу: http://www.cc.ukans.edu/~kansite/ww_one/docs/kncr.htm. Конфиденциальное приложение (Confidential Appendix) к докладу, предназначенное только для американцев (далее KCR CA) — по адресу:
http://raven.cc.ukans.edu/~kansite/ww_one/docs/postkc.htm
Назад

[2] Documents on British foreign policy, 1919-1939. Ser. 1, vol 4. L., 1956. (Далее — DBFP).
Назад

[3] Gontaut-Biron R. Comment la France c'est installee en Syrie (1918-1919). P., 1922.
Назад

[4] Саупов В.Н. Сирийские алавиты в новейшее время // Арабский мир в конце XX века. М., 1996; Ранчинский В.П. Христианские общины Сирии накануне установления над ней французского мандата // Религия, умонастроения, идеология в истории. Брянск, 1996.
Назад

[5] Khoury G. La France et l’Orient Arabe. Naissance du Liban moderne. P., 1993; Khoury Ph. S. Syria and the French mandate. The politics of Arab nationalism. 1920-1945. L. 1987; Zamir M. The formation of modern Lebanon. L., 1985.
Назад

[6] Признавалось право Франции на оккупацию Ливана, побережья Сирии, Киликии, и части Центральной Анатолии («синяя зона»); Великобритании — южной и центральной Месопотамии с Багдадом («красная зона»). «Буферная» территория, предназначалась для создания арабского государства или федерации таких государств. Ее северная часть была французской сферой влияния (зона А), южная — английской (зона Б). В Палестине предусматривалась международная администрация. См.: Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М., 1926. Ч. 2. С. 25.
Назад

[7] В 1915 г. британский генерал Г. Мак-Магон в весьма неопределенных выражениях пообещал Хусейну поставить династию Хашимитов во главе нового арабского государства. Соглашение Сайкса — Пико явно противоречило этому обещанию.
Назад

[8] Тогда после кровопролитной межобщинной войны Горный Ливан с помощью Франции получил автономию, в рамках которой марониты пользовались преимуществом.
Назад

[9] Ранчинский В.П. Указ. соч. С. 44.
Назад

[10] Биографию патриарха Элиаса Хойека см. на официальном сайте Маронитской Церкви: http://www.bkerke.org.lb/
Назад

[11] Zamir M. Оp. cit. Р. 51.
Назад

[12] Так было принято именовать правительство Фейсала.
Назад

[13] Zamir M. op. cit., 95.
Назад

[14] Ibid., p. 52.
Назад

[15] Ibid., p. 61.
Назад

[16] Ibid., p. 62.
Назад

[17] Ibid., p. 89.
Назад

[18] Ibid., 110-111, 119-120.
Назад

[19] KCR
Назад

[20] Gontaut-Biron R.Оp. cit. Р. 211.
Назад

[21] DBFP, Ser. 1, vol. 4. Р. 270.
Назад

[22] KCR.
Назад

[23] KCR CA.
Назад

[24] См. рецензию на эту статью в письме английского посла в Париже Дж. Грема Керзону — DBFP Ser. 1, vol. 4. Р. 319.
Назад

[25] KCR CA.
Назад

[26] KCR CA.
Назад

[27] KCR.
Назад

[28] Gontaut-Biron R. Оp. cit. Р. 206.
Назад

[29] DBFP. Ser. 1, vol. 4. Р. 275, 277.
Назад

[30] KCR CA.
Назад

[31] Khoury Ph.S. Оp. cit. Р. 65.
Назад

[32] Gontaut-Biron R. Оp. cit. Р. 48.
Назад

[33] Ibid. Р. 284-293.
Назад

[34] Ранчинский В.П. Указ. соч. С. 50.
Назад

[35] KCR CA.
Назад

[36] Gontaut-Biron R. Op. cit. Р. 185-186.
Назад

[37] KCR CA.
Назад

[38] DBFP. Ser. 1, vol. 4. Р. 270.
Назад

[39] Zamir M. Op. cit. Р. 67, 89.
Назад

[40] Khoury Ph.S. Op. cit. Р. 221-227.
Назад

[41] Zamir M. Op. cit. Р. 133.
Назад

[42] Сведения о Сирийской Православной Церкви (яковитской) взяты с сайта
http://www.syrianorthodoxchurch.org/
Назад

[43] KCR CA.
Назад

[44] Zamir M. Op. cit. Р. 67-68.
Назад

[45] DBFP. Ser. 1, vol. 4. Р. 271.
Назад

[46] DBFP. Ser. 1, vol. 4. Р. 450.
Назад

[47] KCR.
Назад

[48] Zamir M. Op. cit. Р. 84.
Назад

[49] Khoury Ph.S. Op. cit. Р. 583.
Назад

[50] Ibid. Р. 100-102.
Назад

[51] Это, разумеется, не имело ничего общего с действительностью.
Назад

[52] Саупов В.Н. Указ. соч.
Назад

[53] KCR.
Назад

[54] Zamir M. Op. cit. Р. 68.
Назад

[55] Ibid. Р. 85-86.
Назад

[56] Ibid. Р. 136.


Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Конфессиональный фактор в борьбе великих держав в Сирии и Ливане в 1918 – 1920 гг.


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.