ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Модерн и постмодерн: дискуссия
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
Филип Кук
Модерн, постмодерн и город
Модерн и постмодерн: дискуссия
Берман в своей замечательной книге (Berman, 1983) предпринял попытку пересмотреть культуру капитализма через исторический опыт модерна. Модерн представляется как концепция, связующая два взаимозависимых трансформирующих процесса. Первый из них — объективный процесс модернизации, многообразное единство социоэкономических перемен, вызванных научными и техническими открытиями и изобретениями, промышленными переворотами, перемещениями населения, урбанизацией, формированием национальных государств и массовых политических движений, причем движущей силой всего этого выступает расширяющийся капиталистический мировой рынок. Второй процесс — культурное видение, сопровождающее в противоречивой форме эти обвальные изменения — модернизм, бесконечное разнообразие идей, возникших при ниспровержении старого порядка. Эти идеи делают людей субъектами и объектами модернизации, но в свою очередь, наделяют их силой изменить те взаимоотношения, которые преобразуют их. Такая трансформация личности посредством увеличения силы индивидуума и расширения опыта создает концептуальную обратную связь от субъективного к объективному через общую концепцию развития: саморазвития и экономического развития. Модерн — это опыт экономического процесса и культурного видения.
С какого момента модерн берет начало? Ответ, который дает на этот вопрос революционный подход Бермана к историографии, не может не вызвать сомнений у критиков. По мнению Бермана, начало модерна относится примерно к 1500 г., когда возникла заметная протокапиталистическая система мировой торговли и началась экспансия на некоторые европейские национальные рынки. Но приблизительно до 1790 г. ощущение перемен не могло стать предметом дискуссий из-за отсутствия каких-либо общепринятых терминов. Поэтому начало модернизма как такового Берман связывает с появлением литературной и художественной культуры, в которой противоречия нового преобладающего способа производства и то, как он преображает материальный и духовный мир, и восхвалялись, и поносились. Характерными символами модернизма, культурным выражением модернистского опыта объявляются слова Гете и Бодлера соответственно о Фаусте, “расковывающем себя, сковывая море” (Berman, 1983: 24) и о новом опыте, и освобождающем и пугающем, о городской технике Парижа, навязывающей изменение старых привычек телесного восприятия. На примере развития модерна в искусстве, музыке и архитектуре Берман показывает, как противоречия модерна вызывали единство точек зрения левых и правых политиков, например, Маркузе и Ливиса, осуждавших модерн как “железную клетку конформизма”, как “духовную пустыню для народов, лишенных органического единства” (Anderson, 1984), в то время как Маринетти, Корбюзье, Бакминстер Фуллер и Мак-Луан прославляли его за порождаемое машинами возбуждение и технологическую отвагу.
Модерн, согласно Берману, — это разновидность пространственно-временного опыта, обещающая приключения и преображение личности, одновременно угрожая разрушить знакомое окружение. Он рассекает географические, этнические, классовые, религиозные и идеологические границы, выступая как объединяющая сила, но одновременно расчленяя подобные основания для коллективной идентификации. И это ведет в конечном счете к выражению неуверенности, сопутствующей модерну, к вопросу, каким образом можно уберечь идеалы общественной солидарности и взаимопомощи, если любые новые социальные отношения размываются потоком модернизма, прежде чем они успевают обрести более или менее устоявшуюся форму? Берман дает ответ в духе “назад в будущее”, призывая существовавшие в XIX в. традиции видения модернизма к созданию обновленного, общественного модернизма XXI века, непреднамеренно солидаризируясь в этом отношении с Рэймондом Уильямсом в его “К 2000 году” (Williams, 1983), хотя во всем остальном они занимают совершенно противоположные точки зрения.
Критики в основном относятся к тезисам Бермана благожелательно и не выходят за поле дискуссий, созданное его сочинением. Наиболее тщательную оценку работы Бермана приводит Андерсон (Anderson, 1984), выделяя три важных момента, помогающих отточить аргументацию Бермана, закладывающих основы для более четкого обоснования модерна, и ведущих к развитию концепции постмодернизма (альтернативное обоснование см. Lyotard, 1984).
Сперва Андерсон подвергает критике индивидуалистический подход Бермана, особенно сделанное последним ударение на психологии субъективизма под влиянием модернистского опыта. Соглашаясь с правомочностью дискуссии о модернизации как о структурном единстве процессов, он приходит к выводу, что в книге Бермана отсутствует концепция общественного (т.е. классового) порядка и движения, напряжения политической борьбы. Отчасти он винит в этом тенденцию многих авторов, пишущих о модерне, отождествлять его с техникой, забывая о людях, которые ее производят и ею пользуются. Но он также подвергает сомнению то, как Берман интерпретирует марксистскую теорию капиталистического развития. Берман понимает его как линейный процесс, выражающийся в непрерывно расширяющихся пределах мирового рынка. Маркс в Grundrisse (Marx, 1973), указывает Андерсон, рассматривает капиталистическое развитие скорее как параболу, идущую на убыль после достижения наивысшего расцвета производительных сил — точки, также совпадающей с максимальным развитием личности. Линейная, недифференцированная, практически лишенная периодизации бермановская теория модернизации забывает о важнейших этапах развитими и обзорными работами2 .
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что изучение фольклора белорусов-сибиряков делает самые первые шаги, оно еще очень далеко от крупных трудов и значительных научных обобщений. Однако, следует отметить, что результативное исследование белорусской фольклорной диаспоры Сибири сегодня уже возможно, поскольку есть главное условие развертывания этой деятельности – значительная, хотя и не координированная, источниковая база. Некоторая часть белорусских материалов опубликована в различных по составу и научной оснащенности сборниках3. Однако основная часть источников пока не введена в научный обиход. Богатый материал, в том числе и необходимые для музыковедческого исследования звукозаписи, имеется в фольклорных архивах Красноярского и Омского педагогических университетов, Новосибирской консерватории, в фондах государственного архива Новосибирской области4, Новосибирского областного центра русского фольклора и этнографии5, Дома традиционной культуры “Красота”6, фольклорных центров Бердска, Кемерово, Омска и других сибирских городов, в личных коллекциях сибирских собирателей: ученых – филологов, этнографов, музыковедов; педагогов, руководителей фольклорных центров и творческих коллективов.
Аккумулированный и должным образом систематизированный, этот материал способен составить основу большого комплексного исследования, первым этапом которого, видимо, станет подготовка “белорусского тома” научной серии Сибирского отделения РАН “Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока”.
История создания данного проекта охватывает уже полтора десятилетия. В середине 80-х годов, когда появились основные регламентирующие документы серии и был оглашен ее состав, в ходе рабочих совещаний главной редколлегии с сибирскими фольклористами началось формирование авторского коллектива тома белорусского фольклора, что было не вполне простой задачей. Решение этого организационного вопроса осложнялось несколькими обстоятельствами.
Во-первых, в Сибири не оказалось фольклористов, специализирующихся на белорусском материале. Как правило, специалисты в области славянского фольклора Сибири и Дальнего Востока занимались и русским, и белорусским, и украинским материалом одновременно, что отражало реальную полевую практику и особенности бытования славянского фольклора в регионе. В процессе формирования авторских коллективов серии такие специалисты "разрывались" между несколькими русскими, белорусскими и украинскими томами.
Во-вторых, с самого начала необходимо было создать авторский коллектив, способный объемно, комплексно представить традицию сибирских белорусов в сочетании фольклористического (филологического), этнографического и музыковедческого подходов, с привлечением материалов о всех основных локальных очагах распространения белорусской традиционной культуры в Сибири и на Дальнем Востоке.
В-третьих, белорусская культура в Сибири – это культура диаспорная, научно состоятельное осмысление которой невозможно без учета опыта исследования фольклорной системы метрополии. Установление творческих контактов с белорусскими коллегами следовало рассматривать в качестве необходимого условия успешной работы.
Главная редколлегия серии неоднократно – на рабочих совещаниях в Новосибирске 1984-го и 1987-го годов, а также в процессе работы научного симпозиума в Иркутске в 1987 году – обращалась к проблеме подготовки белорусского тома. В ходе состоявшихся обсуждений удалось выделить круг авторов и предварительную структуру тома. На заседании с отчетами ответственных редакторов и составителей томов серии в 1987 году по белорусскому тому выступил новосибирский фольклорист М.Н.Мельников. Кроме него за крупные разделы текстового корпуса были определены филологи-фольклористы Т.Г.Леонова из Омска и Л.М.Свиридова из Владивостока. Подготовка музыковедческого раздела и грампластинки была поручена автору этих строк.
Совместно с сибирскими фольклористами проблемы формирования белорусского тома обсуждали коллеги из Белоруссии: в 1984 году – музыковед Т.Б.Варфоломеева, в 1987 году – филологи К.П.Кабашников и А.С.Федосик. Решению организационных и научных проблем, возникавших в процессе работы не вполне определенного и координированного авторского коллектива, способствовала конструктивная позиция двух заместителей главного редактора серии – А.Б.Соктоева и В.М.Гацака, членов главной редколлегии Б.Н.Путилова и Ю.И.Смирнова.
Первым результатом совместной работы сибирско-белорусского авторского коллектива явилось согласование общей структуры тома и, в частности, жанрового состава корпуса фольклорных текстов. Основу текстовой части должны были составить три крупных раздела: календарно-обрядовые песни с примыкающими к ним хороводами, семейно-обрядовый фольклор, а также многожанровый комплекс произведений необрядового песенного пласта. Более скромным по объему, но тем не менее достаточно разнообразным по составу был представлен раздел прозаических жанров. Подготовленная структура фольклорного корпуса имела несколько идеальный характер, она отражала не столько состав жанров и их соотношение в фольклоре белорусов-сибиряков, сколько состояние белорусского традиционного творчества в целом. Но на начальной стадии работы предложенный план тома сыграл значительную организующую, целенаправляющую и стимулирующую роль.
Центральной проблемой начального периода подготовки тома, требовавшей неотложного внимания, была признана недостаточная репрезентативность имеющегося в распоряжении авторов тома фольклорного материала. Он не позволял охарактеризовать все очаги проживания белорусов в Сибири и все жанровые области диаспорной фольклорной традиции. Кроме того, количество и качество фономатериалов затрудняло составление музыковедческого раздела и аудиоприложения к тому. Для решения этой проблемы в период с 1985 по 1991 год удалось организовать несколько комплексных экспедиций по белорусским поселениям Сибири и Дальнего Востока. В двух из них принимал участие звукорежиссер Всесоюзной фирмы "Мелодия" М.Л.Дидык, в экспедициях 1990/91 годов участвовали белорусские специалисты – фольклорист В.А.Василевич и этнограф И.В.Каращенко. Выполненные в ходе этих поездок записи позволили существенно изменить ситуацию с источниковыми материалами.
Еще одна проблема, неоднократно обсуждавшаяся на встречах авторского коллектива и рабочих совещаниях главной редколлегии, была связана с текстологическими принципами издания. Первоначально рассматривался вариант, при котором белорусский и украинский тома должны были быть двуязычными, то есть все фольклорные тексты предполагалось давать как на языке оригинала, так и в переводе на русский язык. Однако, сибирские фольклористы-слависты выразили сомнение в целесообразности подобного способа письменной фиксации белорусского материала, в той или иной мере подвергшегося в Сибири русификации. Научная объективность не позволяет "переводить" обрусевшую песню или сказку на белорусский язык.
Члены главной редколлегии – кураторы славянских томов – согласились с тем, что следует выполнить максимально точный перевод всех имеющихся в аудиозаписи белорусских образцов в письменную форму, бережно сохранив все фонетические, лексические и грамматические особенности живого звучания. Полученные таким образом тексты следует снабдить комментариями и дополнить расширенным толковым словарем, что в большей степени, нежели двуязычный вариант, будет отвечать научному профилю издания. Тем не менее, до конца решить эту проблему не удалось, и вопросы текстологии еще не раз станут предметом обсуждения.
После 1991 года активная коллективная работа над белорусским томом затихла. Члены авторского коллектива, сибиряки, вплотную занялись "доведением" подготовленных к выпуску нескольких русских томов7. Историческая ситуация нарушила установившиеся к тому времени связи с белорусскими коллегами. И только события последних полутора-двух лет восстановили надежду, что это затишье – не навсегда, и белорусскому тому в серии "Памятников фольклора" – быть.
Весной 1999 года в новосибирском Академгородке впервые за последние несколько лет удалось провести очередное совещание главной редколлегии серии и авторских коллективов. На совещании речь шла о проблемах реализации грандиозного научно-издательского проекта в современных условиях и о направлениях его дальнейшего развития. Одним из авторских коллективов, получивших приглашение на совещание, был коллектив тома "Фольклор белорусов Сибири", вернее, его сибирская часть, перед членами которой были поставлены весьма непростые и ответственные задачи.
Возвращение после некоторого перерыва к белорусскому тому было стимулировано двумя обстоятельствами. Во-первых, совместная работа над этим проектом предусмотрена соглашением о сотрудничестве Сибирского отделения РАН и Национальной академии наук Беларуси. Во-вторых, исследование региональных особенностей фольклорной традиции белорусов в Сибири и на Дальнем Востоке поддержано Российским гуманитарным научным фондом8. Таким образом, белорусский проект окончательно вышел за рамки регионального явления.
Первым шагом на пути возрождения "белорусской темы" в серии "Памятников..." явилось собрание сибирской части авторского коллектива тома, увы, поредевшего и ослабленного с уходом в мир иной М.Н.Мельникова, бывшего ответственного составителя тома. В новых условиях оставшиеся составители – Т.Г.Леонова, Л.М.Свиридова и Н.В.Леонова – совместно с членами главной редколлегии обсудили порядок подготовки тома и возможные в этой работе организационные и научно-текстологические проблемы.
Следующим, чрезвычайно значительным шагом должна была стать работа по согласованию избранных подходов с белорусскими участниками авторского коллектива и решение вопросов, связанных с организацией совместной или, скорее, параллельной деятельности сибирских и белорусских фольклористов. Для этого в декабре 1999 года при финансовой поддержке Президиума СО РАН с рабочей поездкой в Минск отправились заведующий сектором фольклора Института филологии СО РАН, зам. главного редактора серии Н.А.Алексеев и один из составителей белорусского тома, музыковед Н.В.Леонова. Визит оказался напряженным по графику и плодотворным по результатам. Сибирским гостям удалось активно поработать вместе с белорусскими коллегами – А.С.Федосиком, К.П.Кабашниковым, Т.Б.Варфоломеевой, встретиться с директором Института искусствоведения, этнографии и фольклора Белорусской Академии наук М.Ф.Пилипенко.
По итогам обмена информацией, консультаций и проблемных обсуждений был подготовлен и подписан совместный протокол, регламентирующий важнейшие направления подготовки тома. Главное внимание было уделено обеспечению принципа паритетности, то есть равного участия обеих сторон авторского коллектива в совместной деятельности, от составления корпуса фольклорных текстов до комментирования и написания научных статей. При этом сибирские авторы берут на себя основную часть работы по выявлению белорусских текстов в фольклорных хранилищах и частных коллекциях Сибири, выполняют систематизацию собранного материала, производят отбор текстов для включения в том, раскрывают в научных статьях и комментариях факты сибирской истории бытования белорусских образцов. Белорусские коллеги обеспечивают интерпретацию подготовленных сибирскими коллегами материалов в свете "материковой" фольклорно-этнографической традиции, способствуют определению процессов развития и трансформации белорусского фольклора в условиях диаспорного бытования.
Дальнейшее развитие получили текстологические идеи издания. На новом этапе работы над томом их сформулировал В.М.Гацак. Он предложил в "спорных" случаях, когда сибирские и белорусские фольклористы по-разному "слышат", а, следовательно, и отражают в письменной форме один и тот же песенный или прозаический текст, в корпусе фольклорных текстов тома приводить оба варианта расшифровки аудиозаписи. Данный текстологический прием позволит продемонстрировать особенности восприятия текста белорусского происхождения как носителями белорусского языка и знатоками, экспертами этнической культурной традиции, так и специалистами русскоязычными, наблюдающими разнонаправленные процессы развития исходной фольклорной традиции в условиях сибирского бытования.
Второе предложение, перспективность которого очевидна, предполагает поиск близких по структуре и локальным характеристикам метропольных вариантов к сибирским диаспорным образцам, подвергшимся в процессе развития значительной трансформации. Параллельная публикация белорусского и сибирского вариантов фольклорного произведения позволит сделать более объемной и наглядной картину исторического движения и современного бытия белорусской фольклорной диаспоры Сибири.
Представляется, что при благополучном развитии совместной работы сибирских и белорусских коллег в намеченных направлениях, ее результатом станет издание незаурядное, новаторское по текстологии, которое откроет новые пути в изучении фольклорных диаспор Сибири и Дальнего Востока. Процесс подготовки данного тома, накопление источникового и теоретического багажа позволяет выделить следующие этапы перспективного исследования белорусского фольклора сибирского региона:
– локальная систематизация, жанровая классификация и структурно-типологическое описание белорусского фольклора Сибири;
– определение наиболее продуктивных принципов и репрезентативных параметров описания и сопоставления диаспорного и метропольного материала;
– выявление в ходе сопоставления типологических свойств фольклора белорусской диаспоры Сибири;
– определение и уточнение локальных метропольных источников сибирского фольклорно-этнографического материала с картографированием результатов пожанрового и структурно-типологического сопоставления;
– выявление региональных, сибирских качеств производной версии белорусского фольклора в процессе характеристики жанрового состава фольклорной традиции, ее этнографического контекста, особенностей поэтического, мелодического и исполнительского стилей;
– формулирование обобщающих положений о специфике функционирования белорусского фольклора в Сибири, о соотношении консервативных (охранительных) и динамических (трансформирующих) тенденций в историческом процессе вторичной локализации белорусской традиции в условиях сибирского бытования, о степени и характере коснувшихся белорусской переселенческой традиции изменений и их локальной обусловленности.
Подобное всестороннее изучение сибирской ветви белорусского фольклора обогатит не только собственно сибирскую фольклористику, но и позволит составить более полное представление о белорусской фольклорной культуре в целом.
Примечания
1 Мельников М.Н. К проблеме активного взаимодействия и локализации различных народно-поэтических традиций в фольклоре сибиряков // Изв. СО АН СССР. – № 11. Сер. обществ. наук. – 1971. – Вып. 3. – С.134–141; Он же. Опыт культурной типологии поселений восточных славян в Сибири в связи с изучением фольклора // Сибирский фольклор.– Новосибирск, 1980. – С.3–14; Он же. Региональное своеобразие фольклора сибиряков // Полевые исследования.– Л.: Наука, 1984. – С.68–76; Свиридова Л.М. Русские, украинские и белорусские песни на Дальнем Востоке // Русский фольклор Сибири. – Улан-Удэ, 1971. – С.31–63; Леонова Т.Г. Взаимодействие фольклорных традиций в сибирских селах со смешанным населением // Фольклор и литература Сибири. – Омск, 1974, вып.1. – С.3–23; Она же. Фольклорный репертуар сибирских сел с разным составом населения // Фольклор и литература Сибири. – Омск, 1975, вып.2. – С.23–44; Леонова Н.В. К вопросу о взаимодействии восточно-славянских песенных традиций в свадебном фольклоре Барабы и Верхнего Приобья // Сибирский фольклор. – Новосибирск,1980. – С.15–22; Она же. Процессы развития фольклора русского, украинского и белорусского населения Барабы и Верхнего Приобья // Музыкальное творчество народов Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск, 1986. – С.183–201.
2 См. например: Леонова Н.В. Белорусский фольклор // Музыкальная культура Сибири: В 3-х тт. – Т. 1, кн. 2: Традиционная культура сибирских переселенцев. – Новосибирск, 1997. – С.34-51.
3 Календарно-обрядовая поэзия сибиряков / Сост. Ф.Болонев, М.Мельников. – Новосибирск, 1981; У ключика у гремучего: Дальневосточный фольклор / Сост. Л.М.Свиридова. – Владивосток, 1989; Фольклор Западной Сибири / Сост. Т.Г.Леонова. – Омск, 1974, вып.1; Хороводные и игровые песни Сибири / Сост. Ф.Болонев, М.Мельников. – Новосибирск, 1985; Аркин Е.Я. Со венком я хожу: Народные песни Омской области. – Омск, 1993; Захарченко В.Г., Мельников М.Н. Свадьба Обско-Иртышского Междуречья. – М., 1983; Русские народные песни Красноярского края / Под ред. С.В.Аксюка, вып. 1–2. – М., 1959, 1962.
4 В ГАНО в настоящее время находится фольклорное собрание Новосибирского госпедуниверситета, включающее записи от конца 60-х до начала 90-х годов XX века.
5 Кроме материалов фольклорных экспедиций сотрудников Центра в его архиве находится личная коллекция записей крупного сибирского собирателя, профессора М.Н.Мельникова и, видимо, какая-то часть архива Новосибирского педуниверситета, с которой он работал дома в последние годы жизни.
6 Обзор новосибирской части белорусских источников см.: Леонова Н.В. Белорусские материалы в фольклорных собраниях Новосибирска // Народная культура Сибири: Мат-лы YIII научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Сост. Т.Г.Леонова. – Омск, 1999.
7 Так, Т.Г.Леонова выступила в качестве одного из составителей тома "Русские сказки Сибири и Дальнего Востока. Волшебные. О животных" (Новосибирск, 1993), а также ответственного редактора тома "Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока. Песни. Заговоры" (Новосибирск, 1997). В последнем из названных изданий в качестве составителей и авторов статей принимали участие М.Н.Мельников и Н.В.Леонова.
8 Грант РГНФ № 99–04–00163а.
Модерн, постмодерн и город
Модерн и постмодерн: дискуссия
Берман в своей замечательной книге (Berman, 1983) предпринял попытку пересмотреть культуру капитализма через исторический опыт модерна. Модерн представляется как концепция, связующая два взаимозависимых трансформирующих процесса. Первый из них — объективный процесс модернизации, многообразное единство социоэкономических перемен, вызванных научными и техническими открытиями и изобретениями, промышленными переворотами, перемещениями населения, урбанизацией, формированием национальных государств и массовых политических движений, причем движущей силой всего этого выступает расширяющийся капиталистический мировой рынок. Второй процесс — культурное видение, сопровождающее в противоречивой форме эти обвальные изменения — модернизм, бесконечное разнообразие идей, возникших при ниспровержении старого порядка. Эти идеи делают людей субъектами и объектами модернизации, но в свою очередь, наделяют их силой изменить те взаимоотношения, которые преобразуют их. Такая трансформация личности посредством увеличения силы индивидуума и расширения опыта создает концептуальную обратную связь от субъективного к объективному через общую концепцию развития: саморазвития и экономического развития. Модерн — это опыт экономического процесса и культурного видения.
С какого момента модерн берет начало? Ответ, который дает на этот вопрос революционный подход Бермана к историографии, не может не вызвать сомнений у критиков. По мнению Бермана, начало модерна относится примерно к 1500 г., когда возникла заметная протокапиталистическая система мировой торговли и началась экспансия на некоторые европейские национальные рынки. Но приблизительно до 1790 г. ощущение перемен не могло стать предметом дискуссий из-за отсутствия каких-либо общепринятых терминов. Поэтому начало модернизма как такового Берман связывает с появлением литературной и художественной культуры, в которой противоречия нового преобладающего способа производства и то, как он преображает материальный и духовный мир, и восхвалялись, и поносились. Характерными символами модернизма, культурным выражением модернистского опыта объявляются слова Гете и Бодлера соответственно о Фаусте, “расковывающем себя, сковывая море” (Berman, 1983: 24) и о новом опыте, и освобождающем и пугающем, о городской технике Парижа, навязывающей изменение старых привычек телесного восприятия. На примере развития модерна в искусстве, музыке и архитектуре Берман показывает, как противоречия модерна вызывали единство точек зрения левых и правых политиков, например, Маркузе и Ливиса, осуждавших модерн как “железную клетку конформизма”, как “духовную пустыню для народов, лишенных органического единства” (Anderson, 1984), в то время как Маринетти, Корбюзье, Бакминстер Фуллер и Мак-Луан прославляли его за порождаемое машинами возбуждение и технологическую отвагу.
Модерн, согласно Берману, — это разновидность пространственно-временного опыта, обещающая приключения и преображение личности, одновременно угрожая разрушить знакомое окружение. Он рассекает географические, этнические, классовые, религиозные и идеологические границы, выступая как объединяющая сила, но одновременно расчленяя подобные основания для коллективной идентификации. И это ведет в конечном счете к выражению неуверенности, сопутствующей модерну, к вопросу, каким образом можно уберечь идеалы общественной солидарности и взаимопомощи, если любые новые социальные отношения размываются потоком модернизма, прежде чем они успевают обрести более или менее устоявшуюся форму? Берман дает ответ в духе “назад в будущее”, призывая существовавшие в XIX в. традиции видения модернизма к созданию обновленного, общественного модернизма XXI века, непреднамеренно солидаризируясь в этом отношении с Рэймондом Уильямсом в его “К 2000 году” (Williams, 1983), хотя во всем остальном они занимают совершенно противоположные точки зрения.
Критики в основном относятся к тезисам Бермана благожелательно и не выходят за поле дискуссий, созданное его сочинением. Наиболее тщательную оценку работы Бермана приводит Андерсон (Anderson, 1984), выделяя три важных момента, помогающих отточить аргументацию Бермана, закладывающих основы для более четкого обоснования модерна, и ведущих к развитию концепции постмодернизма (альтернативное обоснование см. Lyotard, 1984).
Сперва Андерсон подвергает критике индивидуалистический подход Бермана, особенно сделанное последним ударение на психологии субъективизма под влиянием модернистского опыта. Соглашаясь с правомочностью дискуссии о модернизации как о структурном единстве процессов, он приходит к выводу, что в книге Бермана отсутствует концепция общественного (т.е. классового) порядка и движения, напряжения политической борьбы. Отчасти он винит в этом тенденцию многих авторов, пишущих о модерне, отождествлять его с техникой, забывая о людях, которые ее производят и ею пользуются. Но он также подвергает сомнению то, как Берман интерпретирует марксистскую теорию капиталистического развития. Берман понимает его как линейный процесс, выражающийся в непрерывно расширяющихся пределах мирового рынка. Маркс в Grundrisse (Marx, 1973), указывает Андерсон, рассматривает капиталистическое развитие скорее как параболу, идущую на убыль после достижения наивысшего расцвета производительных сил — точки, также совпадающей с максимальным развитием личности. Линейная, недифференцированная, практически лишенная периодизации бермановская теория модернизации забывает о важнейших этапах развитими и обзорными работами2 .
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что изучение фольклора белорусов-сибиряков делает самые первые шаги, оно еще очень далеко от крупных трудов и значительных научных обобщений. Однако, следует отметить, что результативное исследование белорусской фольклорной диаспоры Сибири сегодня уже возможно, поскольку есть главное условие развертывания этой деятельности – значительная, хотя и не координированная, источниковая база. Некоторая часть белорусских материалов опубликована в различных по составу и научной оснащенности сборниках3. Однако основная часть источников пока не введена в научный обиход. Богатый материал, в том числе и необходимые для музыковедческого исследования звукозаписи, имеется в фольклорных архивах Красноярского и Омского педагогических университетов, Новосибирской консерватории, в фондах государственного архива Новосибирской области4, Новосибирского областного центра русского фольклора и этнографии5, Дома традиционной культуры “Красота”6, фольклорных центров Бердска, Кемерово, Омска и других сибирских городов, в личных коллекциях сибирских собирателей: ученых – филологов, этнографов, музыковедов; педагогов, руководителей фольклорных центров и творческих коллективов.
Аккумулированный и должным образом систематизированный, этот материал способен составить основу большого комплексного исследования, первым этапом которого, видимо, станет подготовка “белорусского тома” научной серии Сибирского отделения РАН “Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока”.
История создания данного проекта охватывает уже полтора десятилетия. В середине 80-х годов, когда появились основные регламентирующие документы серии и был оглашен ее состав, в ходе рабочих совещаний главной редколлегии с сибирскими фольклористами началось формирование авторского коллектива тома белорусского фольклора, что было не вполне простой задачей. Решение этого организационного вопроса осложнялось несколькими обстоятельствами.
Во-первых, в Сибири не оказалось фольклористов, специализирующихся на белорусском материале. Как правило, специалисты в области славянского фольклора Сибири и Дальнего Востока занимались и русским, и белорусским, и украинским материалом одновременно, что отражало реальную полевую практику и особенности бытования славянского фольклора в регионе. В процессе формирования авторских коллективов серии такие специалисты "разрывались" между несколькими русскими, белорусскими и украинскими томами.
Во-вторых, с самого начала необходимо было создать авторский коллектив, способный объемно, комплексно представить традицию сибирских белорусов в сочетании фольклористического (филологического), этнографического и музыковедческого подходов, с привлечением материалов о всех основных локальных очагах распространения белорусской традиционной культуры в Сибири и на Дальнем Востоке.
В-третьих, белорусская культура в Сибири – это культура диаспорная, научно состоятельное осмысление которой невозможно без учета опыта исследования фольклорной системы метрополии. Установление творческих контактов с белорусскими коллегами следовало рассматривать в качестве необходимого условия успешной работы.
Главная редколлегия серии неоднократно – на рабочих совещаниях в Новосибирске 1984-го и 1987-го годов, а также в процессе работы научного симпозиума в Иркутске в 1987 году – обращалась к проблеме подготовки белорусского тома. В ходе состоявшихся обсуждений удалось выделить круг авторов и предварительную структуру тома. На заседании с отчетами ответственных редакторов и составителей томов серии в 1987 году по белорусскому тому выступил новосибирский фольклорист М.Н.Мельников. Кроме него за крупные разделы текстового корпуса были определены филологи-фольклористы Т.Г.Леонова из Омска и Л.М.Свиридова из Владивостока. Подготовка музыковедческого раздела и грампластинки была поручена автору этих строк.
Совместно с сибирскими фольклористами проблемы формирования белорусского тома обсуждали коллеги из Белоруссии: в 1984 году – музыковед Т.Б.Варфоломеева, в 1987 году – филологи К.П.Кабашников и А.С.Федосик. Решению организационных и научных проблем, возникавших в процессе работы не вполне определенного и координированного авторского коллектива, способствовала конструктивная позиция двух заместителей главного редактора серии – А.Б.Соктоева и В.М.Гацака, членов главной редколлегии Б.Н.Путилова и Ю.И.Смирнова.
Первым результатом совместной работы сибирско-белорусского авторского коллектива явилось согласование общей структуры тома и, в частности, жанрового состава корпуса фольклорных текстов. Основу текстовой части должны были составить три крупных раздела: календарно-обрядовые песни с примыкающими к ним хороводами, семейно-обрядовый фольклор, а также многожанровый комплекс произведений необрядового песенного пласта. Более скромным по объему, но тем не менее достаточно разнообразным по составу был представлен раздел прозаических жанров. Подготовленная структура фольклорного корпуса имела несколько идеальный характер, она отражала не столько состав жанров и их соотношение в фольклоре белорусов-сибиряков, сколько состояние белорусского традиционного творчества в целом. Но на начальной стадии работы предложенный план тома сыграл значительную организующую, целенаправляющую и стимулирующую роль.
Центральной проблемой начального периода подготовки тома, требовавшей неотложного внимания, была признана недостаточная репрезентативность имеющегося в распоряжении авторов тома фольклорного материала. Он не позволял охарактеризовать все очаги проживания белорусов в Сибири и все жанровые области диаспорной фольклорной традиции. Кроме того, количество и качество фономатериалов затрудняло составление музыковедческого раздела и аудиоприложения к тому. Для решения этой проблемы в период с 1985 по 1991 год удалось организовать несколько комплексных экспедиций по белорусским поселениям Сибири и Дальнего Востока. В двух из них принимал участие звукорежиссер Всесоюзной фирмы "Мелодия" М.Л.Дидык, в экспедициях 1990/91 годов участвовали белорусские специалисты – фольклорист В.А.Василевич и этнограф И.В.Каращенко. Выполненные в ходе этих поездок записи позволили существенно изменить ситуацию с источниковыми материалами.
Еще одна проблема, неоднократно обсуждавшаяся на встречах авторского коллектива и рабочих совещаниях главной редколлегии, была связана с текстологическими принципами издания. Первоначально рассматривался вариант, при котором белорусский и украинский тома должны были быть двуязычными, то есть все фольклорные тексты предполагалось давать как на языке оригинала, так и в переводе на русский язык. Однако, сибирские фольклористы-слависты выразили сомнение в целесообразности подобного способа письменной фиксации белорусского материала, в той или иной мере подвергшегося в Сибири русификации. Научная объективность не позволяет "переводить" обрусевшую песню или сказку на белорусский язык.
Члены главной редколлегии – кураторы славянских томов – согласились с тем, что следует выполнить максимально точный перевод всех имеющихся в аудиозаписи белорусских образцов в письменную форму, бережно сохранив все фонетические, лексические и грамматические особенности живого звучания. Полученные таким образом тексты следует снабдить комментариями и дополнить расширенным толковым словарем, что в большей степени, нежели двуязычный вариант, будет отвечать научному профилю издания. Тем не менее, до конца решить эту проблему не удалось, и вопросы текстологии еще не раз станут предметом обсуждения.
После 1991 года активная коллективная работа над белорусским томом затихла. Члены авторского коллектива, сибиряки, вплотную занялись "доведением" подготовленных к выпуску нескольких русских томов7. Историческая ситуация нарушила установившиеся к тому времени связи с белорусскими коллегами. И только события последних полутора-двух лет восстановили надежду, что это затишье – не навсегда, и белорусскому тому в серии "Памятников фольклора" – быть.
Весной 1999 года в новосибирском Академгородке впервые за последние несколько лет удалось провести очередное совещание главной редколлегии серии и авторских коллективов. На совещании речь шла о проблемах реализации грандиозного научно-издательского проекта в современных условиях и о направлениях его дальнейшего развития. Одним из авторских коллективов, получивших приглашение на совещание, был коллектив тома "Фольклор белорусов Сибири", вернее, его сибирская часть, перед членами которой были поставлены весьма непростые и ответственные задачи.
Возвращение после некоторого перерыва к белорусскому тому было стимулировано двумя обстоятельствами. Во-первых, совместная работа над этим проектом предусмотрена соглашением о сотрудничестве Сибирского отделения РАН и Национальной академии наук Беларуси. Во-вторых, исследование региональных особенностей фольклорной традиции белорусов в Сибири и на Дальнем Востоке поддержано Российским гуманитарным научным фондом8. Таким образом, белорусский проект окончательно вышел за рамки регионального явления.
Первым шагом на пути возрождения "белорусской темы" в серии "Памятников..." явилось собрание сибирской части авторского коллектива тома, увы, поредевшего и ослабленного с уходом в мир иной М.Н.Мельникова, бывшего ответственного составителя тома. В новых условиях оставшиеся составители – Т.Г.Леонова, Л.М.Свиридова и Н.В.Леонова – совместно с членами главной редколлегии обсудили порядок подготовки тома и возможные в этой работе организационные и научно-текстологические проблемы.
Следующим, чрезвычайно значительным шагом должна была стать работа по согласованию избранных подходов с белорусскими участниками авторского коллектива и решение вопросов, связанных с организацией совместной или, скорее, параллельной деятельности сибирских и белорусских фольклористов. Для этого в декабре 1999 года при финансовой поддержке Президиума СО РАН с рабочей поездкой в Минск отправились заведующий сектором фольклора Института филологии СО РАН, зам. главного редактора серии Н.А.Алексеев и один из составителей белорусского тома, музыковед Н.В.Леонова. Визит оказался напряженным по графику и плодотворным по результатам. Сибирским гостям удалось активно поработать вместе с белорусскими коллегами – А.С.Федосиком, К.П.Кабашниковым, Т.Б.Варфоломеевой, встретиться с директором Института искусствоведения, этнографии и фольклора Белорусской Академии наук М.Ф.Пилипенко.
По итогам обмена информацией, консультаций и проблемных обсуждений был подготовлен и подписан совместный протокол, регламентирующий важнейшие направления подготовки тома. Главное внимание было уделено обеспечению принципа паритетности, то есть равного участия обеих сторон авторского коллектива в совместной деятельности, от составления корпуса фольклорных текстов до комментирования и написания научных статей. При этом сибирские авторы берут на себя основную часть работы по выявлению белорусских текстов в фольклорных хранилищах и частных коллекциях Сибири, выполняют систематизацию собранного материала, производят отбор текстов для включения в том, раскрывают в научных статьях и комментариях факты сибирской истории бытования белорусских образцов. Белорусские коллеги обеспечивают интерпретацию подготовленных сибирскими коллегами материалов в свете "материковой" фольклорно-этнографической традиции, способствуют определению процессов развития и трансформации белорусского фольклора в условиях диаспорного бытования.
Дальнейшее развитие получили текстологические идеи издания. На новом этапе работы над томом их сформулировал В.М.Гацак. Он предложил в "спорных" случаях, когда сибирские и белорусские фольклористы по-разному "слышат", а, следовательно, и отражают в письменной форме один и тот же песенный или прозаический текст, в корпусе фольклорных текстов тома приводить оба варианта расшифровки аудиозаписи. Данный текстологический прием позволит продемонстрировать особенности восприятия текста белорусского происхождения как носителями белорусского языка и знатоками, экспертами этнической культурной традиции, так и специалистами русскоязычными, наблюдающими разнонаправленные процессы развития исходной фольклорной традиции в условиях сибирского бытования.
Второе предложение, перспективность которого очевидна, предполагает поиск близких по структуре и локальным характеристикам метропольных вариантов к сибирским диаспорным образцам, подвергшимся в процессе развития значительной трансформации. Параллельная публикация белорусского и сибирского вариантов фольклорного произведения позволит сделать более объемной и наглядной картину исторического движения и современного бытия белорусской фольклорной диаспоры Сибири.
Представляется, что при благополучном развитии совместной работы сибирских и белорусских коллег в намеченных направлениях, ее результатом станет издание незаурядное, новаторское по текстологии, которое откроет новые пути в изучении фольклорных диаспор Сибири и Дальнего Востока. Процесс подготовки данного тома, накопление источникового и теоретического багажа позволяет выделить следующие этапы перспективного исследования белорусского фольклора сибирского региона:
– локальная систематизация, жанровая классификация и структурно-типологическое описание белорусского фольклора Сибири;
– определение наиболее продуктивных принципов и репрезентативных параметров описания и сопоставления диаспорного и метропольного материала;
– выявление в ходе сопоставления типологических свойств фольклора белорусской диаспоры Сибири;
– определение и уточнение локальных метропольных источников сибирского фольклорно-этнографического материала с картографированием результатов пожанрового и структурно-типологического сопоставления;
– выявление региональных, сибирских качеств производной версии белорусского фольклора в процессе характеристики жанрового состава фольклорной традиции, ее этнографического контекста, особенностей поэтического, мелодического и исполнительского стилей;
– формулирование обобщающих положений о специфике функционирования белорусского фольклора в Сибири, о соотношении консервативных (охранительных) и динамических (трансформирующих) тенденций в историческом процессе вторичной локализации белорусской традиции в условиях сибирского бытования, о степени и характере коснувшихся белорусской переселенческой традиции изменений и их локальной обусловленности.
Подобное всестороннее изучение сибирской ветви белорусского фольклора обогатит не только собственно сибирскую фольклористику, но и позволит составить более полное представление о белорусской фольклорной культуре в целом.
Примечания
1 Мельников М.Н. К проблеме активного взаимодействия и локализации различных народно-поэтических традиций в фольклоре сибиряков // Изв. СО АН СССР. – № 11. Сер. обществ. наук. – 1971. – Вып. 3. – С.134–141; Он же. Опыт культурной типологии поселений восточных славян в Сибири в связи с изучением фольклора // Сибирский фольклор.– Новосибирск, 1980. – С.3–14; Он же. Региональное своеобразие фольклора сибиряков // Полевые исследования.– Л.: Наука, 1984. – С.68–76; Свиридова Л.М. Русские, украинские и белорусские песни на Дальнем Востоке // Русский фольклор Сибири. – Улан-Удэ, 1971. – С.31–63; Леонова Т.Г. Взаимодействие фольклорных традиций в сибирских селах со смешанным населением // Фольклор и литература Сибири. – Омск, 1974, вып.1. – С.3–23; Она же. Фольклорный репертуар сибирских сел с разным составом населения // Фольклор и литература Сибири. – Омск, 1975, вып.2. – С.23–44; Леонова Н.В. К вопросу о взаимодействии восточно-славянских песенных традиций в свадебном фольклоре Барабы и Верхнего Приобья // Сибирский фольклор. – Новосибирск,1980. – С.15–22; Она же. Процессы развития фольклора русского, украинского и белорусского населения Барабы и Верхнего Приобья // Музыкальное творчество народов Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск, 1986. – С.183–201.
2 См. например: Леонова Н.В. Белорусский фольклор // Музыкальная культура Сибири: В 3-х тт. – Т. 1, кн. 2: Традиционная культура сибирских переселенцев. – Новосибирск, 1997. – С.34-51.
3 Календарно-обрядовая поэзия сибиряков / Сост. Ф.Болонев, М.Мельников. – Новосибирск, 1981; У ключика у гремучего: Дальневосточный фольклор / Сост. Л.М.Свиридова. – Владивосток, 1989; Фольклор Западной Сибири / Сост. Т.Г.Леонова. – Омск, 1974, вып.1; Хороводные и игровые песни Сибири / Сост. Ф.Болонев, М.Мельников. – Новосибирск, 1985; Аркин Е.Я. Со венком я хожу: Народные песни Омской области. – Омск, 1993; Захарченко В.Г., Мельников М.Н. Свадьба Обско-Иртышского Междуречья. – М., 1983; Русские народные песни Красноярского края / Под ред. С.В.Аксюка, вып. 1–2. – М., 1959, 1962.
4 В ГАНО в настоящее время находится фольклорное собрание Новосибирского госпедуниверситета, включающее записи от конца 60-х до начала 90-х годов XX века.
5 Кроме материалов фольклорных экспедиций сотрудников Центра в его архиве находится личная коллекция записей крупного сибирского собирателя, профессора М.Н.Мельникова и, видимо, какая-то часть архива Новосибирского педуниверситета, с которой он работал дома в последние годы жизни.
6 Обзор новосибирской части белорусских источников см.: Леонова Н.В. Белорусские материалы в фольклорных собраниях Новосибирска // Народная культура Сибири: Мат-лы YIII научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Сост. Т.Г.Леонова. – Омск, 1999.
7 Так, Т.Г.Леонова выступила в качестве одного из составителей тома "Русские сказки Сибири и Дальнего Востока. Волшебные. О животных" (Новосибирск, 1993), а также ответственного редактора тома "Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока. Песни. Заговоры" (Новосибирск, 1997). В последнем из названных изданий в качестве составителей и авторов статей принимали участие М.Н.Мельников и Н.В.Леонова.
8 Грант РГНФ № 99–04–00163а.
Опубликовано 25 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Модерн и постмодерн: дискуссия
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1109330435 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций