Еще раз о «дантовом коде» русского символизма

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Еще раз о «дантовом коде» русского символизма. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-02-21

Елена Глухова
Еще раз о «дантовом коде»
русского символизма[1]

Розенкрейцеровская мифологема в символистской среде может служить дополнением к «дантову коду» русского символизма: «При этом дантовы ассоциации нередко не только налагаются на ряды, аккумулирующие прежнюю культурную традицию, но и обрастают новыми значениями, привнесенными движением через новый контекст»[2].

Раздел «Danteana» в «Трудах и Днях», появился в журнале (имевшем германофильскую направленность – например, разделы «Goetheana» и «Wagneriana» соответствовали вкусам главного редактора – Э.К. Метнера) во многом благодаря Эллису, на что он и указывал в своей статье, открывавшей этот раздел: «может быть, эта скромная попытка заговорить о Данте в свете современных исканий также не останется бесплодной и положит начало отделу, посвященному великой тени Данте»[3]. Здесь важно то, что как и Вагнер и Гете, Данте воспринимался через призму «инициатической» традиции, причем трактовка дантова творчества приобретает в интерпретации Эллиса сугубо антропософскую окраску: «Божественную Комедию», по мнению Эллиса, не нужно воспринимать как «оккультно-эзотерическую аллегорию, своего рода теософию в лицах, лицедейство схем, какую-то раскрашенную христианскую каббалистику»[4]; поэма Данте – это «художественное воспроизведение действительности и полно пережитой мистерии, истинного пути посвящения в тайны бытия (...), путь посвящения не в смысле узкой, специфической доктрины или формальной принадлежности какой-либо секте, тайному братству или традиции, идущей от древних мистерий, но путь вселенский, всеобщий(...)»[5].

«В мире символистов дантовы слова-образы – круг, Чистилище, роза, подземное пламя и т.д., не говоря уже об имени Беатриче, курсируя между текстами, превращаются в сигнальные знаки»[6]. Знаки-символы Дантовой поэмы, такие как «мистическая роза», например, в контексте антропософской традиции приобретают несколько иную окраску[7]. Исследователи указывают на то, что «у каждого из символистов сложился свой, отличительный образ Данте»[8]. Творческая манера Андрея Белого, – выстраивание культурно-ассоциативных рядов, подразумевает апелляцию к огромным культурно-историческим пластам и среди них, в соответствии с творимым «посвятительным мифом», актуализуются символы, пропущенные сквозь призму штайнеровского учения – это же касается и символа «розы». Например, одна из штайнеровских медитаций, относилась к розенкрейцеровскому осмыслению розы на кресте: «Представим себе черный крест. Пусть он будет символическим образом для уничтоженных низших влечений и страстей. И там, где пересекаются брусья креста, мысленно представим себе семь красных, сияющих роз, расположенных в круге. Эти розы пусть будут символическим образом для крови, которая является выражением просветленных, очищенных страстей и влечений»[9]. Поэтому, говоря о дантовом образе-символе «розы» в творчестве Белого, следует учитывать и розенкрейцеровско-антропософскую символику.

То же самое касается и символа «орла» у Белого: упоминание им в «Трагедии творчества» имен Франциска Ассизского и Данте (которые, как правильно замечают исследователи, знаменуют «одну из двух универсальных форм творчества – художественное творчество как альтернативу творчества жизни»[10]) – не только восходит к ивановскому «Тебя Франциск узнал и Дант-орел унес...»[11], но и связано с теми сведениями о розенкрейцеровском братстве, которые символисты получили из уст Минцловой (несостоявшееся Ассизское посвящение). Образ «орла» у Белого появляется уже в «предсимфонии» (сюжетная мотивация – «полет на орле»). В круге авторских мифологем «орла» можно рассматривать как «символ небесной (солнечной) силы, огня и бессмертия»[12]. Такая интерпретация, безусловно, может служить характеристикой и Дантова символа «орла», и в этом смысле мы можем говорить об архетипичности символа. Что касается отсылки авторов статьи к символике «орла» в «Воспоминаниях о Штайнере», то в этом контексте, характеризуя Штайнера-посвященного, Белый использует архетипическую символику царской власти (божественной власти), а с другой стороны – «орел» символизирует духовную энергию: «(...) и как бы невидимая пурпурная мантия набрасывается ему на плечи; и как бы серебряный, белый орел ширится от Чела(...)».

Исследователи не раз указывали на связь Данте с тамплиерской линией посвящения (которая, в свою очередь, восходит к догматам первохристианской церкви и, безусловно, имеет прямые цитации из космогонической системы орфиков: не случайно Дантова модель post morte воспроизводит орфическую космогонию). Здесь следует помнить о том, что жанр «Божественной комедии» сложился под влиянием средневековых «видений», которые, в свою очередь, восходят к аналогичной древнегреческой традиции и складывались особенно интенсивно под влиянием гностической философии первых веков христианства.

Для символистов Данте включался в мистическую традицию средневековья – и в этом смысле дантова модель загробного существования, наследует мистико-теологическим построениям Фомы Аквинского (который считался учителем «великого флорентийца»)[13]; причем Эллисова трактовка Дантова «восхождения» укладывается в оккультную традицию медитации: «В сфере эмпирея Данте утрачивает свою личность, свое человеческое «я», сливаясь с полнотой совершенства небесных иерархий (видение Вечной Розы) и самого Божества»[14].

Эллис, по воспоминаниям Белого, был своеобразным «медиатором» новых идей в символистском кругу: «(...) хотел он выявить разделение жизни на «падаль» и на «небесную розу»; (...) от Бодлэра... к Данте, к толкованию «теософических бездн).”[15] Представленная ниже запись из тетради Эллиса – чрезвычайно характерна для эстетики «младших символистов» – это своеобразный «идейный синкретизм»: с одной стороны – это безусловно Дантовские аллюзии – «борьба с адом», «служение Розе (высшей, мистической красоте)»; с другой стороны – элементы «эстетической программы символизма» с его обращением к философским формулам Вл.Соловьева (Шеллинга) – «синтез Добра и Красоты»; Достоевского – «учение о субстанциональности красоты»; «идея универсального синтеза» (Вл .Соловьев и Гегель); сказывается и «аргонавтический» теургизм – «идея магизма (т.е мистического воплощения)»; кроме того, это и увлечение культом Гекаты, откуда – «Сознание суверенности Сатаны».

Эллис. Миссия «рыцаря»[16]
А. Борьба с адом.
Созерцание его, нисхождение / средства
В. Служение Розе (высшей, мистической красоте) /
созерцание рая (небесного)
Экстатич.[еское] просветление и озаренность
синтез добра и красоты (культ Прекрасного)
сознание суверенности Сатаны
С. Отрицание земли (компромисса между А и В)
ирония, сарказм / серединного
растворение «земли» через символизации и переход в А и В.
идея универсального синтеза.
идея полярности
идея магизма (т.е. мистического воплощения).
идея эстетизма, культ универсально-прекрасного.
учение о субстанциональности красоты.

Однако возможен и иной аспект восприятия Данте – через призму «Vita nuova» – это произведение было связано с «посвятительным опытом» «Адептов Любви» (эзотерический кружок, в который входил Данте и поэты его круга – Гвидо Кавальканти, Гвидо да Пистойа и др.). Как указывает Эвола, «В отличии от простых рыцарей, у «Адептов Любви» инициатические структуры организации налицо – и это не отдельные изолированные лица или группы, но целая цепь посвященных, для которых ни поэзия, ни иные видимые проявления деятельности отнюдь не были главными»[17]. Любопытно то, что исследователь мистического опыта «Адептов Любви» склонен рассматривать «Даму» как своеобразное истолкование «Святой Премудрости, причем не в виде абстрактной доктрины», – черты этой Дамы переносятся на вполне реальный объект. В конце прошлого века в России существовал перевод популярной английской энциклопедии оккультных наук «Тайные общества всех времен и народов» Ч.У. Геккертона, – книга эта могла служить, кстати, источником некоторых сведений о средневековом рыцарстве для символистского круга, по крайней мере в том его аспекте, где культ Прекрасной Дамы смыкался со служением Софии-Премудрости – ср. «Но возлюбленная рыцаря в ранний период рыцарства была Дева София или олицетворенная философия»[18]- «Возлюбленная, к которой взывают, как Беатриче Данте, была очищенная религия любви, олицетворяемая Девой Софией»[19].

Интересно то, что ведь и в случае с мистической «Софией» Вл.Соловьева символисты нередко за абстрактной «Премудростью» склонны были усматривать земной прототип – ср. в «Воспоминаниях о Блоке» А.Белого: «(...) мы задавались вопросом: общение Владимира Соловьева с «Sophie» медиумическое ли общение с реальною женщиной, или роман: непонятности духовного мира, из высей которого открывалась София философу?»[20]

Таким образом, говоря об «архетипе посвящения» в творчестве Андрея Белого, мы должны подразумевать ту общую посвятительную схему, которая была присуща многим традициям инициации и, в особенности, гностической и мистериальной, поскольку именно они лежат в основе антропософского пути самопознания. И именно эти традиции были адаптированы в конце прошлого столетия модернизированным западно-европейским розенкрейцерством, с которым, вероятно, соотносился Рудольф Штайнер.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] Эти заметки являются плодом размышлений над статьей: Лена Силард, Петер Барта. Дантов код русского символизма/Studia Slavica Hung. 35/1-2. 1989.

[2] Там же.

[3] Эллис. Учитель веры/Труды и дни. 1914. Кн. 7. С. 63.

[4] Там же. С.65.

[5] Там же. С.76.

[6] Лена Силард, Петер Барта. Дантов код русского символизма/Studia Slavica Hung. 35/1-2. 1989. С.63

[7] Нельзя упускать из виду тот обширный материал о Данте, который представляли в конце прошлого века работы филолога А.Н. Веселовского. На его работу о символике розы в различных культурах указывал, например, Вяч. Иванов в автокомментариях к «Rosarium»; без сомнения, эта статья не могла не быть известной и Эллису. В статье «Из поэтики розы» А.Н. Веселовского мы встречаем следующую интерпретацию мистической розы Данте: «У Данте роза – богородица (par. XX), вечными розами зовутся избранники (ibid. XII, 19), рай – гигантская роза, белая, вечная, ее лепестки – святые, святая дружина, с которой Христос сочетался своей кровью; ангелы, белоснежные, с золотыми крыльями опускаются в нее, точно рой пчел, принося мир и любовь (ibid. XXXI)».( А.Н. Веселовский. Избранные статьи. Л.,1939. С.139)- в книге Роберта Флудда «Summum bonum» (1626) есть средневековая гравюра – Dat rosa mel apibus – изображающая «пчел» (розенкрейцеров), слетающихся на крест, из которого вырастает роза. (по кн.: Вер Г. Якоб Беме, сам свидетельствующий о себе и своей жизни (с приложением фотодокументов и иллюстраций)/ пер. с нем. Мамаева К. Челябинск: Урал LTD. 1998. С. 18).

[8] Силард Л., Барта П. Дантов код русского символизма. С. 62.

[9] Штайнер Р. Очерк тайноведения. Ереван: Ной, 1992. С. 200.

[10] Силард Л., Барта П. Дантов код русского символизма. С. 65.

[11] Ср. у П. Дэвидсон в ее книге «Данте и русский символизм», гл. «Дантовы образы в поэзии В. Иванова»: «Средние века представлены двумя итальянскими мистиками и поэтами – Св. Франциском и Данте. Связь Св. Франциска с розой устанавливается двумя следующими стихотворениями «Розариума», озаглавленными «Розы в Субиако». Это описание того, как красные розы вырастают из крови Св.Франциска, когда он бросил себя на розовые шипы в Субиако, чтобы умертвить свою плоть. Эта аллюзия на розу, как символ перерождения и умирания, самобичевания и умерщвления указывает путь Дантову символу розы как символа целостного превращения плоти в дух» (С.211).

[12] Топоров В.Н., Иванов В. В. Орел. Мифы народов мира. М, 1994. Т. 2. С. 258.

[13] Эллис, например, сравнивает Дантовы похождения на 9-м небе с primus agens Фомы Аквинского. (Там же. С.66).

[14] Там же. С.66.

[15] Белый А. Воспоминания о Штайнере. С.49.

[16] Эллис. Записная тетрадь [1905-1908]."Моя эстетика». РО РГБ, Ф.167, К.10, ЕД. 17. Л. 15.

[17] Эвола Юлиус. Метафизика пола. М.: Беловодье, 1996. С.294-295.

[18] Геккертон Ч.-У. Тайные общества всех времен и народов: в 2-х тт. СПБ, 1876. С.119.

[19] Там же. С.115.

[20] А.Белый. Воспоминания о Блоке. М.:Республика,1995. С.25. Ср.: «Инициатическая женщина», «Великая Дама духа» (...) для «Адептов любви» не была символом. Они полагали, что вступили в связь с тайной силой женственности – и напротив – не она символизирует любовь к некой конкретной женщине, но земная любовь может стать отражением пути посвящаемого» (Ю.Эвола. Метафизика пола. С.294).

Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Еще раз о «дантовом коде» русского символизма


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.