ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Образы-знаки предощущаемых искусств в литературе романтизма
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
С.В.Синцова
Образы-знаки предощущаемых искусств в литературе романтизма
(Казань)
Творцами экспериментальных видов искусства (например, светому-зыки) неоднократно было отмечено, что появление новых, подчас еще не установившихся и не определившихся в своих границах видов художест-венной деятельности было предсказано художественной литературой часто задолго до их рождения и самоопределения. Особенно много предугады-ваний новых искусств обнаружилось в романтической литературе.
Наблюдения за предвидениями морфологических новаций искусства в словесном творчестве позволяют сделать вывод, что они осуществляются по принципу "мерцающей ризомы", связи которой не только бесструктур-ны, хаосоподобны, но и возникают как специфическое мозаичное выстраи-вание "пространства" признаков и свойств новых искусств по случайным, единичным признакам.
Обладая собственным, веками отработанным "методом" забросов в будущее, искусство сформировало некоторые закономерности подобных предвидений и выработало достаточно эффективные "методики" рефлек-сии новообразований, способов их опознания (набор "маркеров"-знаков). Чем-то похожие предчувствия нового искусства можно обнаружить у са-мых разных авторов. Это свидетельствует о том, что в искусстве начинает подспудно возникать некая неясная пока возможность к обновлению, рож-дению новых форм, выразительных средств, которую самые разные ху-дожники выражают по-своему. Но как бы ни отличались их "образные мо-дели" нового искусства, в них есть нечто общее, обнаруживающее в кажу-щейся случайности подобных предвидений некую закономерность.
Так, в русском романтизме можно найти несколько словесно-образных "проектов" искусства, чем-то напоминающих то ли кино, то ли динамическую живопись, то ли искусство голографии... Ант.Погорельский ("Черная курица") и В.Ф.Одоевский ("Сильфида") намечают такую воз-можность, "оживляя" изображение, у которого появляется вдруг оттенок динамики. Эта динамика ассоциирована с видением, близким галлюцина-ции, "заглядыванием" в иной мир. "Бродячие сны" оживают перед глазами читателя тургеневских "Призраков". Сходный мотив развивает образ ма-гического зеркала в рассказе А.Погорельского "Посетитель магика". Оно воспроизводит таинственному незнакомцу облик его давно умершей доче-ри Мириам. Своеобразный аналог магическому зеркалу из рассказа рус-ского романтика есть в древнерусской "Повести о купце Григории" (XVII в.). Некий мудрец, чтобы предупредить честного купца о грозящей ему опасности, "устроил зерцало великое", по которому "транслируются" со-бытия, происходящие в доме торгового человека во время его отсутствия (телерепортаж? кино? магия?). В "Сказках о кладах" О.Сомова перед чита-телем развертывается описание световой игры, удивительно напоминаю-щей будущую светодинамическую живопись.
Перечисление аналогичных примеров может продолжаться бесконеч-но. Так почему же в явлениях, изображенных писателем как часть вымыш-ленной действительности, мы угадываем возможные "кино", "светодина-мическое искусство", "светомузыку"? Такое прочтение оказывается воз-можным потому, что здесь есть некое "ядро", центр, порождающая матри-ца, которая предвещает новые образования в искусстве. Этим "ядром", без сомнения, является то, что в эстетике принято называть "внутренней фор-мой". Художники создают некий образ внутренних форм, у которых есть такие признаки этого феномена искусства, как процессуальность, пластич-ность и незавершенность, порожденные духовной работой.
Названные выше примеры под этим углом зрения представляются зримым воплощением движущейся мысли. Пластика форм, предметов, ли-ний, описываемых художником, - это попытка визуализации духовно-мыслительной активности, ее текучести, изменчивости, способности к бес-конечным трансформациям. У предметов размытые контуры, текущие ли-нии, меняющиеся цвета и свет. Один оттенок, одна форма готовы немед-ленно перетечь в другую. Этот процесс очень часто как бы самоуправляет-ся, не подчиняется воле человека, созерцающего его со стороны. И конец его только предполагается, угадывается как бы в другом мире, откуда при-ходят эти видения.
Тот факт, что внутренняя форма - в первую очередь порождение духа, его эманация, очень интересно фиксируется художником. Для этого ис-пользуются образы "тонкой" материи, отличной от той, в которой проте-кают реальные события произведения: это сны, видения, фантастические образы. Даже если это реальные образы, например природы, они наполня-ются присутствием "тонкой" духовной материи, что связано со светом, цветом, звуком. Все это как бы некие знаки "тонких" миров, где дух обре-тает особую свободу, особую раскованность. Таким образом, в основе ху-дожественного предвидения пока только угадываемых новообразований искусства лежит попытка как бы высвободить некие образы внутренних форм, высвободить их пластику, текучесть, изменчивость от сковывающих и структурирующих начал грубой материальности.
Из этого следует, что зарождение нового вида искусства лежит в ощущении противоречия между накопленным предощущаемым потенциа-лом внутренних форм и теми внешними материальными формами, кото-рых достаточно сложилось в уже имеющемся, существующем виде искус-ства. Любой вид искусства, развиваясь, накапливает некие каноны, стерео-типы тех внешних форм (материально-вещественных), которые становятся своеобразными рамками, руслами, по которым устремляется движение творящего духа. Со временем происходит "окостенение" тех каналов и приемов, по которым может двигаться мысль художника. Рано или поздно они оказываются тесными для бесконечной текучести и творящей силы мысли и чувства. Тогда и возникает иногда смутное, иногда острое ощу-щение, стремление обрести другое материально-вещественное пространст-во, где еще нет предустановленных правил, канонов и шаблонов.
Не случайно большое количество потенциальных "зародышей" внут-ренних форм новых искусств обнаруживается именно у романтиков. Ро-мантизм стремится к свободе, к преодолению любых канонов, любых шаб-лонов. Он сближает, стягивает к себе (как аттрактор в синергетике) самые разнородные культурные слои, объединяя в рамках даже одного произве-дения десятки жанровых признаков, то пародируя их, то "остраняя", то имитируя. Объединенные в рамках одного произведения, жанровые струк-туры начинают взаимодействовать друг с другом, как бы разрушая свои "ядерные", системообразующие принципы. Отсюда столь явно культиви-руемая романтиками свобода новых форм, импровизационность их созда-ния, текучесть, изменчивость, неуловимость структурирующих связей, вы-страивающих целое произведение. Все это и есть косвенные признаки вы-свобождения того, что понимается под внутренней формой искусства. Обилие зародышевых образований новых искусств в романтической лите-ратуре объясняется еще и тем, что это литература возможного, стремящая-ся к его рефлексии. Она не знает ограничений, и писатель в изображении невероятной возможности руководствуется лишь художественным чутьем, интуицией, подчиняет материал логике художественного развития. Так возникают творческие предпосылки в выстраивании "мерцающей ризомы" будущих искусств.
Оно начинается именно с нарушения привычной "логики" мышления, с попытки преодолеть привычное, стереотипы, создав совершенно иные исходные посылки для выстраивания "образной модели". Поэтому очень часто внутренняя форма потенциально возможного искусства возникает в произведении словесного творчества как некое чудо, нарушающее при-вычные формы бытия материи. Такое чудо и приковывает к себе внимание писателя, побуждая его выстраивать новую систему отношений между чу-десным (желаемым) и реальным, привычным. Не случайно многие новооб-разования искусства возникли в образах своих внутренних форм очень давно и существовали в словесном творчестве - как воплощенное чудо.
В чем же причина такой устойчивости интереса писателей к феномену чудесного, "маркирующего" внутренние формы возможных будущих ис-кусств? Чудо не только поражает воображение, смещая привычные "рус-ла" смыслопорождения в словесном творчестве. Оно открывает для духа возможности создавать некий воображаемый мир, его новую систему свя-зей, которые будут выстроены не под влиянием реальности (как ее "ана-лог"), а по "волению духа", желанию художника, законам его воображе-ния. В чуде, таким образом, заложена возможность рефлексии духом само-го себя, его пересоздающих "материй", вещного мира потенций. В преоб-разовании реальности, в овладении-оформлении ее материальными носи-телями, подчинении их духовному началу являет себя царство духа, для которого нет ничего невозможного. Для него возможно все. Поэтому осо-бый интерес вызывают у него явления, не только невероятные и невоз-можные в реальной действительности, но даже противоречащие ей (то, что и называется чудом). Присвоив это "чудо", сделав его своим, утвердив свое превосходство над материей, дух, сознание начинает осваивать его, как бы "ощупывая" возможное смысловое пространство, порождаемое об-разами чудесного, и придавая ему неповторимо индивидуальную форму бытия.
Благодаря высвобождению духовно-творческих сил, накапливаемых образами чуда, кочующих из произведения в произведение, рождается не-кий прогностический "фон" художественной культуры. Искусство играет в этом процессе огромную роль, напоминая фантастическое растение с пе-реплетенными побегами и стволами, на сочленении которых зреют "спо-ры" новых видов искусства. Но это пока только зародыши тех внутренних форм, которые могут стать "ядром" новообразований.
"Споры" будущих видов искусства обладают двойственно-противоречивой природой. Зрея в настоящем искусства, они, с одной сто-роны, обращены в его будущее, ориентированы на поиск новых матери-ально-вещественных пространств, где может прорасти "зародыш" преду-гадываемой внутренней формы. Судя по найденным нами примерам, ис-кусство движется от грубой и материальной природной среды к утончен-ным формам материи, где дух все менее и менее будет скован самим мате-риалом, его структурностью, вещественностью. Главное качество таких материалов - максимальная пластичность, текучесть, изменчивость форм, где дух с минимальными препятствиями может являть свои аналогичные качества.
Но в то же время "спора", "зародыш" будущего вида искусства с не-меньшей силой, а может быть, и с большей, ориентирован в прошлое. И здесь уместно вспомнить концепцию С.Эйзенштейна, что прогресс искус-ства двунаправлен: устремляясь в будущее, оно неизменно является воз-вратом в прошлое. Внутренняя форма - своеобразное воспоминание о пер-воистоках искусства, о том свободном творящем духе, который еще не был скован материей. Судя по специфике внутренней формы, это некое начало, в котором преобладают чувственно-пластические характеристики, лишен-ные структурированности, законченности и осмысленности. Это как бы слепой дух, "ощупывающий" сам себя, свои собственные возможности к текучести и перестроениям. Чтобы ощутить эти потенции, отрефлексиро-вать их, он вынужден был отчуждать их в какие-то материальные носите-ли, придавать им внешнюю форму. И каждый раз попадал в своеобразную западню той структурированности и определенности материи, которая ни-когда до конца не могла удержать его вечно изменчивую, текучую и пла-стичную природу. Это своеобразный дионисийский исток искусства. Каж-дая новая "спора", рождаемая на границе настоящего и будущего искусст-ва, является своеобразным воспоминанием-возвращением к этой диони-сийской первоприроде искусства.
Как показало изучение словесного творчества, формирование "мер-цающих ризом" новых искусств начинается с рефлексии "внутренних форм". Они "маркируются" как феномен чудесного и в избытке генериру-ются романтической литературой. Причина их генерирования - рефлексия писателем жанровой и материально-вещественной ограниченности тех по-тенций к духовно-творческой активности, которые он не может полностью воплотить.
Образы-знаки предощущаемых искусств в литературе романтизма
(Казань)
Творцами экспериментальных видов искусства (например, светому-зыки) неоднократно было отмечено, что появление новых, подчас еще не установившихся и не определившихся в своих границах видов художест-венной деятельности было предсказано художественной литературой часто задолго до их рождения и самоопределения. Особенно много предугады-ваний новых искусств обнаружилось в романтической литературе.
Наблюдения за предвидениями морфологических новаций искусства в словесном творчестве позволяют сделать вывод, что они осуществляются по принципу "мерцающей ризомы", связи которой не только бесструктур-ны, хаосоподобны, но и возникают как специфическое мозаичное выстраи-вание "пространства" признаков и свойств новых искусств по случайным, единичным признакам.
Обладая собственным, веками отработанным "методом" забросов в будущее, искусство сформировало некоторые закономерности подобных предвидений и выработало достаточно эффективные "методики" рефлек-сии новообразований, способов их опознания (набор "маркеров"-знаков). Чем-то похожие предчувствия нового искусства можно обнаружить у са-мых разных авторов. Это свидетельствует о том, что в искусстве начинает подспудно возникать некая неясная пока возможность к обновлению, рож-дению новых форм, выразительных средств, которую самые разные ху-дожники выражают по-своему. Но как бы ни отличались их "образные мо-дели" нового искусства, в них есть нечто общее, обнаруживающее в кажу-щейся случайности подобных предвидений некую закономерность.
Так, в русском романтизме можно найти несколько словесно-образных "проектов" искусства, чем-то напоминающих то ли кино, то ли динамическую живопись, то ли искусство голографии... Ант.Погорельский ("Черная курица") и В.Ф.Одоевский ("Сильфида") намечают такую воз-можность, "оживляя" изображение, у которого появляется вдруг оттенок динамики. Эта динамика ассоциирована с видением, близким галлюцина-ции, "заглядыванием" в иной мир. "Бродячие сны" оживают перед глазами читателя тургеневских "Призраков". Сходный мотив развивает образ ма-гического зеркала в рассказе А.Погорельского "Посетитель магика". Оно воспроизводит таинственному незнакомцу облик его давно умершей доче-ри Мириам. Своеобразный аналог магическому зеркалу из рассказа рус-ского романтика есть в древнерусской "Повести о купце Григории" (XVII в.). Некий мудрец, чтобы предупредить честного купца о грозящей ему опасности, "устроил зерцало великое", по которому "транслируются" со-бытия, происходящие в доме торгового человека во время его отсутствия (телерепортаж? кино? магия?). В "Сказках о кладах" О.Сомова перед чита-телем развертывается описание световой игры, удивительно напоминаю-щей будущую светодинамическую живопись.
Перечисление аналогичных примеров может продолжаться бесконеч-но. Так почему же в явлениях, изображенных писателем как часть вымыш-ленной действительности, мы угадываем возможные "кино", "светодина-мическое искусство", "светомузыку"? Такое прочтение оказывается воз-можным потому, что здесь есть некое "ядро", центр, порождающая матри-ца, которая предвещает новые образования в искусстве. Этим "ядром", без сомнения, является то, что в эстетике принято называть "внутренней фор-мой". Художники создают некий образ внутренних форм, у которых есть такие признаки этого феномена искусства, как процессуальность, пластич-ность и незавершенность, порожденные духовной работой.
Названные выше примеры под этим углом зрения представляются зримым воплощением движущейся мысли. Пластика форм, предметов, ли-ний, описываемых художником, - это попытка визуализации духовно-мыслительной активности, ее текучести, изменчивости, способности к бес-конечным трансформациям. У предметов размытые контуры, текущие ли-нии, меняющиеся цвета и свет. Один оттенок, одна форма готовы немед-ленно перетечь в другую. Этот процесс очень часто как бы самоуправляет-ся, не подчиняется воле человека, созерцающего его со стороны. И конец его только предполагается, угадывается как бы в другом мире, откуда при-ходят эти видения.
Тот факт, что внутренняя форма - в первую очередь порождение духа, его эманация, очень интересно фиксируется художником. Для этого ис-пользуются образы "тонкой" материи, отличной от той, в которой проте-кают реальные события произведения: это сны, видения, фантастические образы. Даже если это реальные образы, например природы, они наполня-ются присутствием "тонкой" духовной материи, что связано со светом, цветом, звуком. Все это как бы некие знаки "тонких" миров, где дух обре-тает особую свободу, особую раскованность. Таким образом, в основе ху-дожественного предвидения пока только угадываемых новообразований искусства лежит попытка как бы высвободить некие образы внутренних форм, высвободить их пластику, текучесть, изменчивость от сковывающих и структурирующих начал грубой материальности.
Из этого следует, что зарождение нового вида искусства лежит в ощущении противоречия между накопленным предощущаемым потенциа-лом внутренних форм и теми внешними материальными формами, кото-рых достаточно сложилось в уже имеющемся, существующем виде искус-ства. Любой вид искусства, развиваясь, накапливает некие каноны, стерео-типы тех внешних форм (материально-вещественных), которые становятся своеобразными рамками, руслами, по которым устремляется движение творящего духа. Со временем происходит "окостенение" тех каналов и приемов, по которым может двигаться мысль художника. Рано или поздно они оказываются тесными для бесконечной текучести и творящей силы мысли и чувства. Тогда и возникает иногда смутное, иногда острое ощу-щение, стремление обрести другое материально-вещественное пространст-во, где еще нет предустановленных правил, канонов и шаблонов.
Не случайно большое количество потенциальных "зародышей" внут-ренних форм новых искусств обнаруживается именно у романтиков. Ро-мантизм стремится к свободе, к преодолению любых канонов, любых шаб-лонов. Он сближает, стягивает к себе (как аттрактор в синергетике) самые разнородные культурные слои, объединяя в рамках даже одного произве-дения десятки жанровых признаков, то пародируя их, то "остраняя", то имитируя. Объединенные в рамках одного произведения, жанровые струк-туры начинают взаимодействовать друг с другом, как бы разрушая свои "ядерные", системообразующие принципы. Отсюда столь явно культиви-руемая романтиками свобода новых форм, импровизационность их созда-ния, текучесть, изменчивость, неуловимость структурирующих связей, вы-страивающих целое произведение. Все это и есть косвенные признаки вы-свобождения того, что понимается под внутренней формой искусства. Обилие зародышевых образований новых искусств в романтической лите-ратуре объясняется еще и тем, что это литература возможного, стремящая-ся к его рефлексии. Она не знает ограничений, и писатель в изображении невероятной возможности руководствуется лишь художественным чутьем, интуицией, подчиняет материал логике художественного развития. Так возникают творческие предпосылки в выстраивании "мерцающей ризомы" будущих искусств.
Оно начинается именно с нарушения привычной "логики" мышления, с попытки преодолеть привычное, стереотипы, создав совершенно иные исходные посылки для выстраивания "образной модели". Поэтому очень часто внутренняя форма потенциально возможного искусства возникает в произведении словесного творчества как некое чудо, нарушающее при-вычные формы бытия материи. Такое чудо и приковывает к себе внимание писателя, побуждая его выстраивать новую систему отношений между чу-десным (желаемым) и реальным, привычным. Не случайно многие новооб-разования искусства возникли в образах своих внутренних форм очень давно и существовали в словесном творчестве - как воплощенное чудо.
В чем же причина такой устойчивости интереса писателей к феномену чудесного, "маркирующего" внутренние формы возможных будущих ис-кусств? Чудо не только поражает воображение, смещая привычные "рус-ла" смыслопорождения в словесном творчестве. Оно открывает для духа возможности создавать некий воображаемый мир, его новую систему свя-зей, которые будут выстроены не под влиянием реальности (как ее "ана-лог"), а по "волению духа", желанию художника, законам его воображе-ния. В чуде, таким образом, заложена возможность рефлексии духом само-го себя, его пересоздающих "материй", вещного мира потенций. В преоб-разовании реальности, в овладении-оформлении ее материальными носи-телями, подчинении их духовному началу являет себя царство духа, для которого нет ничего невозможного. Для него возможно все. Поэтому осо-бый интерес вызывают у него явления, не только невероятные и невоз-можные в реальной действительности, но даже противоречащие ей (то, что и называется чудом). Присвоив это "чудо", сделав его своим, утвердив свое превосходство над материей, дух, сознание начинает осваивать его, как бы "ощупывая" возможное смысловое пространство, порождаемое об-разами чудесного, и придавая ему неповторимо индивидуальную форму бытия.
Благодаря высвобождению духовно-творческих сил, накапливаемых образами чуда, кочующих из произведения в произведение, рождается не-кий прогностический "фон" художественной культуры. Искусство играет в этом процессе огромную роль, напоминая фантастическое растение с пе-реплетенными побегами и стволами, на сочленении которых зреют "спо-ры" новых видов искусства. Но это пока только зародыши тех внутренних форм, которые могут стать "ядром" новообразований.
"Споры" будущих видов искусства обладают двойственно-противоречивой природой. Зрея в настоящем искусства, они, с одной сто-роны, обращены в его будущее, ориентированы на поиск новых матери-ально-вещественных пространств, где может прорасти "зародыш" преду-гадываемой внутренней формы. Судя по найденным нами примерам, ис-кусство движется от грубой и материальной природной среды к утончен-ным формам материи, где дух все менее и менее будет скован самим мате-риалом, его структурностью, вещественностью. Главное качество таких материалов - максимальная пластичность, текучесть, изменчивость форм, где дух с минимальными препятствиями может являть свои аналогичные качества.
Но в то же время "спора", "зародыш" будущего вида искусства с не-меньшей силой, а может быть, и с большей, ориентирован в прошлое. И здесь уместно вспомнить концепцию С.Эйзенштейна, что прогресс искус-ства двунаправлен: устремляясь в будущее, оно неизменно является воз-вратом в прошлое. Внутренняя форма - своеобразное воспоминание о пер-воистоках искусства, о том свободном творящем духе, который еще не был скован материей. Судя по специфике внутренней формы, это некое начало, в котором преобладают чувственно-пластические характеристики, лишен-ные структурированности, законченности и осмысленности. Это как бы слепой дух, "ощупывающий" сам себя, свои собственные возможности к текучести и перестроениям. Чтобы ощутить эти потенции, отрефлексиро-вать их, он вынужден был отчуждать их в какие-то материальные носите-ли, придавать им внешнюю форму. И каждый раз попадал в своеобразную западню той структурированности и определенности материи, которая ни-когда до конца не могла удержать его вечно изменчивую, текучую и пла-стичную природу. Это своеобразный дионисийский исток искусства. Каж-дая новая "спора", рождаемая на границе настоящего и будущего искусст-ва, является своеобразным воспоминанием-возвращением к этой диони-сийской первоприроде искусства.
Как показало изучение словесного творчества, формирование "мер-цающих ризом" новых искусств начинается с рефлексии "внутренних форм". Они "маркируются" как феномен чудесного и в избытке генериру-ются романтической литературой. Причина их генерирования - рефлексия писателем жанровой и материально-вещественной ограниченности тех по-тенций к духовно-творческой активности, которые он не может полностью воплотить.
Опубликовано 21 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Образы-знаки предощущаемых искусств в литературе романтизма
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1109001462 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций