ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Чистая длительность без других
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
А.Е. Сериков
Чистая длительность без других
(Самара)
Появившиеся у нас относительно недавно роман Турнье "Пятница, или Тихоокеанский лимб" и статья Делеза по его поводу отсылают нас к структуралистскому и постструктуралистскому понятию Другого с большой буквы. Это Другой как бессознательная смысловая структура, Другой как возможность различения "я" и "другого я". Понятие "другого я", другого как конкретного человека, которого я обнаруживаю и с которым вступаю в определенные взаимоотношения - это тема феноменологии, к которой также отсылают нас указанные роман со статьей. Мир Робинзона становится миром без Другого вскоре после того, как исчезают реальные другие. При этом с Робинзоном происходит много интересного, но важнейшие эффекты следующие: субъект сливается с объектом восприятия, исчезает пространственный и временной фон восприятия, пространство лишается глубины (или просто исчезает), а время превращается в вечное настоящее. Такое представление о мире без других, близкое идеям Хайдеггера и Левинаса, противостоит представлениям Гуссерля, Сартра и Мерло-Понти, считавшим, что пространство и время свойственны миру субъекта (индивидуальному, как у Гуссерля и Сартра, или доперсональному, как у Мерло-Понти) еще до того, как в нем появляются другие. Итак, существует вопрос о том, как пространство и время связаны с наличием других. Данное выступление связано с желанием разобраться в этом вопросе и посвящено идеям автора, задавшим его одним из первых, а именно идеям Бергсона.
Метод интуиции Бергсона состоит прежде всего в том, чтобы различать в феноменах человеческого опыта их чистые составляющие. Так, воспринимаемые людьми образы содержат в себе нечто как от чистого воспоминания, так и от чистого восприятия. Природа содержит в себе как жизнь, так и косную материю. Реальные мораль и религия являются композитами закрытой морали и религии, с одной стороны, и открытой морали и религии - с другой. Сама интуиция в качестве метода имеет черты, с одной стороны, инстинкта, а с другой - интеллекта. Эти различия для Бергсона принципиальны, но метод заключается не только в проведении различий, но и в том, чтобы показать, каким образом оказывается возможным слияние в рамках единого опыта изначально различаемых компонентов.
Центральным для всей философии Бергсона является различие между чистой длительностью и пространством, впервые проводимое им в "Опыте о непосредственных данных сознания". В этой работе Бергсон определяет пространство как "то, что дает нам возможность различать многие тождественные и одновременные ощущения", как "принцип дифференциации, отличный от принципа качественной дифференциации", как "реальность без качества" [1, 90]. Представление о пространстве тесно связано с идеями дискретности и количества. Мы можем мыслить или подсчитывать количество каких-либо вещей, только проводя между ними границы и располагая их в однородном пространстве. При этом подсчитываемые элементы подобны друг другу, повторяют друг друга и, различаясь лишь своим положением в пространстве, лишаются своего качественного своеобразия.
Когда время воспринимается как состоящее из отдельных интервалов или мгновений, оно наделяется чертами пространства. В этом и заключается, согласно Бергсону, порочность как обыденных, так и большинства философских и научных представлений о времени. Чистое время, или чистая длительность - это непрерывное многообразие, в отличие от пространства как дискретного однообразия. Чистая длительность "вполне могла бы быть только последовательностью качественных изменений, сливающихся вместе, взаимопроникающих, без ясных очертаний, без стремления занять внешнюю позицию по отношению друг к другу, без всякого родства с идеей числа: это была бы чистая разнородность" [1, 94-95]. Напротив, всякая однородная и бесконечная среда есть пространство, и когда время представляют в качестве такой среды, его незаконно наделяют пространственными характеристиками.
Бергсон считает, что длительность свойственна лишь живой природе, где ничто никогда не повторяется, в отличие от косной материи, где имеет место повторение. Согласно представлениям, господствовавшим в естествознании XIX века, природные процессы обратимы. Бергсон интерпретирует тезис об обратимости как вытекающий из закона о сохранении и превращении энергии, сформулированного в классической механике и связанного с представлением о том, что всякая энергия исчисляется количественно. Все точки физико-химической системы, подчиненной закону сохранения энергии, в принципе могут вернуться в первоначальное положение, а значит, такая система не подвержена влиянию времени и не имеет памяти 1.
Бергсон предполагает, что биологические системы могут и не подчиняться закону сохранения энергии. Он допускает, что исследования в области физиологии приведут к открытию энергии нового рода, отличной от кинетической и потенциальной энергии тем, что она не поддается исчислению. Ведь когда речь идет о жизни, "идея о возможности возвращения вещей спустя некоторое время в их первоначальное положение содержит нечто нелепое, ибо подобный возврат никогда не наблюдался у живого существа" [1, 117]. Даже если допустить маловероятную гипотезу об обратимости биологических процессов, необратимость фактов сознания, согласно Бергсону, совершенно очевидна. Сознание обладает памятью о прошлом, следовательно, оно необратимо и всегда уникально. Сознание длится в той мере, в какой прошлое является его реальностью. Для механической же системы нет прошлого, есть лишь вечное настоящее, точнее множество повторяющихся состояний настоящего, каждое из которых соответствует определенному пространственному расположению элементарных частиц материи. Итак, сфера длительности - это творчество и непредсказуемость жизни, а то, что происходит с косной материей, предсказуемо, поскольку в ней все повторяется.
Наделение времени пространственными чертами оказывается возможным благодаря одновременности, которую Бергсон определяет как пересечение времени с пространством. Человеку свойственна длительность, поэтому он наблюдает природные состояния в определенных повторяющихся последовательностях, называемых им движением. Таким образом, существует внутренняя длительность вне пространства, и существует внешний мир без длительности, но человеку дано и то, и другое. Поэтому он может выделить отдельный момент длительности, сопоставив его с соответствующим состоянием внешнего мира. Это и есть момент одновременности.
Дело в том, что согласно Бергсону, в человеке сосуществуют внутреннее и внешнее "я", внутренний и внешний аспекты его психики. Внутреннее "я" - это множественность качественно различных состояний сознания, взаимопроникающих и не отделенных четко друг от друга, не поддающихся описанию и количественному учету. Это "я" чувствующее, волнующееся, рассуждающее на таком уровне, когда чувства и мысли не были означены и соотнесены с внешним миром. Это "я", "в котором последовательность предполагает слияние и организацию" [1, 105]. Собственно говоря, это и есть сфера чистой длительности. Очевидно, что возможность существования этой сферы оказывается тесно связанной с возможностью существования качественных состояний сознания без каких-либо внешних символических означающих. Внутренний сокровенный опыт, согласно Бергсону, не может быть полностью выражен в языке, те взгляды и чувства, которыми мы более всего дорожим, даже осознаются с трудом. И напротив, не принадлежащие нам идеи могут быть адекватно выражены в словах 2.
Внешнее "я" существует на границе между чистой длительностью и протяженной материей, на границе между внутренним "я" и другими людьми. Это поверхностное "я", тень внутреннего "я", отброшенная в пространство. Взаимодействие и общение с другими людьми приучают нас заменять внутреннюю реальность символами, расчленять ее в ходе обозначения на отдельные составляющие. Требования социальной жизни имеют для нас большее практическое значение, чем внутренний мир. Приспосабливаясь к ним и привыкая выражать наши впечатления в языке, "мы смешиваем само чувство, находящееся в непрерывном становлении, с его неизменным внешним объектом, главным образом, со словом, обозначающим этот объект" [1, 106].
"Незаконнорожденное" время, которое возникает вследствие наделения длительности пространственными чертами, реально лишь на внешнем, социальном уровне человеческой личности и существует лишь символически. Таким образом, понятие времени связано, согласно Бергсону, с существенной чертой общественной жизни - с наличием других людей и коммуникацией между ними. Фактически Бергсон пишет о том, что привычно воспринимаемое нами время, с которым мы имеем дело в обыденности, является социальным конструктом 3, связанным с нашими прагматическими целями и задачами.
Если внешнее время предполагает наличие других людей, то внутренняя длительность должна быть временем без других. Непрерывность внутреннего "я" оказывается тесно связанной с отсутствием других, не предполагает их наличие. Таким образом, мир внутреннего "я", о котором пишет Бергсон, - это мир без "другого". Чем могла бы быть длительность такого мира? Она могла бы быть абсолютной длительностью всей Вселенной, причем взятой как единый непрерывный акт. Другими словами, это была бы вечность, без различия между прошлым, настоящим и будущим, а значит и без необратимости 4. Здесь Бергсон сталкивается с трудностью, так как, с одной стороны, хочет отказаться от понимания чистой длительности как последовательности интервалов и описывает ее как неразрывную целостность акта, а с другой стороны, постулирует ее как необратимую.
Рассуждения Бергсона в "Опыте о непосредственных данных сознания" вообще немного запутаны: то он подчеркивает невозможность разделить чистую длительность на отдельные интервалы, или мгновения, то начинает рассуждать о составляющих длительность мгновениях. Сначала он пишет, что понятие "даже просто определенного порядка последовательности во времени уже само собой предполагает представление о пространстве" [1, 94], после этого уточняет, что чистая длительность - внепространственная последовательность взаимопроникающих качественных изменений, а затем пишет, что существует "реальная длительность, разнородные элементы которой взаимопроникают, но каждый момент которой можно сблизить с одновременным с ним состоянием внешнего мира и тем самым отделить от других моментов" [1, 97]. Там, где Бергсон сравнивает научное измерение времени и внутреннее чувство длительности, он пишет о стадиях длительности. Исследователя природы интересуют результаты движения изучаемого тела, но "когда речь идет о чувстве, нет никаких точных результатов, помимо того, что было пережито. Для адекватного определения этого результата следовало бы пройти все стадии самого чувства и занять ту же длительность" [1, 135].
Все это вместе можно интерпретировать следующим образом: даже чистая длительность предполагает различение и последовательность наступающих и длящихся качеств, а значит и моментов их наступления, и моментов их перехода из актуальности в память. Лишь наличие таких различающихся взаимосвязанных моментов само по себе может сделать возможным их соотнесение с внешним миром и выделение из целостной длительности. Поэтому либо следует говорить об абсолютно непрерывной длительности, но тогда она никак не может быть соотнесена с внешним миром и действием; либо следует говорить, что и длительности, а не только пространству, присуща прерывность - особая дискретность появляющихся и длящихся взаимосвязанных качественных состояний. Вообще следует заметить, что представление Бергсона об однородном, исключающем качественное своеобразие пространстве не исчерпывает понятия пространства как такового. Можно говорить о пространстве в более широком смысле, в том числе о пространстве качеств. В этом широком смысле чистая длительность Бергсона пространственна, так как является ни чем иным, как структурированным единством взаимосвязанных качественных различий.
Бергсон исходит из существования непрерывной внутренней длительности индивидуального сознания. Но можем ли мы где-нибудь обнаружить совершенно непрерывное человеческое сознание? Оно дискретно хотя бы потому, что человек периодически засыпает и просыпается. Что является основой для субъективного объединения периодов бодрствования в единое ощущение? Согласно Бергсону, такой основой должна быть память. Но ведь всякая индивидуальная память - это память уже единого сознания, единого опыта. Она не может быть основой Эго, так как сама его предполагает.
Возможно, человеческий опыт един потому, что включен в некие обобщающие акты. Обобщающий (или объединяющий) акт - совсем не обязательно всеобъемлющий, включающий в себя все другие. Длительность любого акта может быть основой объединения двух (либо более) других, если эти другие длительности разворачиваются на фоне первой. Я засыпаю, решая некую задачу, и просыпаюсь, думая о ней, - и так продолжается до тех пор, пока я не решу ее, либо не откажусь от ее решения. Но параллельно с этой задачей я вовлекаюсь во множество других дел, и почти никогда не бывает так, чтобы новое дело начиналось только после того, как завершится прежнее. Различные длительности совсем не обязательно следуют друг за другом таким образом, что окончание одной совпадает с началом следующей. Напротив, длительности пересекаются и протекают одна на фоне другой, бесконечно встраиваясь друг в друга, переплетаясь самым причудливым образом. В реальном мире любые акты всегда являются фоном для других, и лишь в фантастическом мире без других нет никакого фона. Нет фона - значит нет необратимости, поскольку смыслы начала и конца некого отдельного акта даны одновременно, прошлое и будущее сливаются в вечном настоящем.
Зададимся вопросом о том, что позволяет нам различать последовательные этапы некоторого действия. Такое различение возможно лишь постольку, поскольку ему сопутствуют другие действия и длительности различных действий каким-то образом соотносятся. Другие действия - это либо действия других людей, либо мои собственные, но тогда внутри меня образуется разрыв, и я выступаю по отношению к себе как другой.
Бергсон прав, что длительность отдельного действия, взятая сама по себе, может рассматриваться как непрерывная. С субъективной точки зрения начало и конец действия зарождаются вместе. Например, я выхожу из дома и иду в библиотеку. Как только я вышел из дома, мысленно я уже подхожу к библиотеке, преодоление некоторого пространства - это один простой акт. По крайне мере он может быть таким, если некто другой не прервет его. Начало всякой длительности предопределяет ее конец. Если по дороге на работу я сел в трамвай, то я обязательно из него выйду, и пребывание в трамвае можно рассматривать как одну простую длительность. Но Бергсон, опираясь на феномены неделимости простых действий и восприятий, совершает ошибку, когда считает всю длительность индивидуального сознания одним простым актом. Простые акты имеют место, однако их длительности иные по отношению друг к другу. Бергсон справедливо замечает, что именно наличие других делает время внутренне структурированным, но думает при этом, что абсолютно непрерывная длительность без других останется необратимой. Залогом необратимости, согласно Бергсону, является память. Он не обращает внимание, что в мире без других нет возможности различить прошлое и настоящее, а значит память как основа необратимости теряет смысл. С этой точки зрения идея чистой внутренней длительности мира без других оказывается противоречивой.
Примечания
1 Следует заметь, что в современной физике большинство процессов рассматриваются как необратимые, и это связано не столько с отказом от закона сохранения и превращения энергии, сколько с его новой интерпретацией. См.: Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994.
2 Бергсон, таким образом, исходит из предпосылок, довольно близких тем, из которых чуть позже будет исходить в своей феноменологии сознания Гуссерль. Хотя есть и определенные различия: согласно Гуссерлю, внутренние значения существуют независимо от внешнего соотнесения, но при этом могут быть выражены адекватно и внешним образом.
3 Однако сам Бергсон такой термин не употребляет.
4 Напрашивается аналогия с внутренним опытом тех, кто пережил измененные состояния сознания, так как подобный внутренний опыт с трудом находит выражение в словах и знаках вообще. Кроме того, измененные состояния сознания часто характеризуются смешением прошлого, будущего и настоящего. Однако опыт вечности, или вневременности, как он описан теми, кто его пережил, - это опыт внутреннего - не внешнего - общения или идентификации с Другим, будь он Богом, архетипом, другим человеком или какой-либо еще сущностью. То есть это не столько опыт отсутствия других, сколько опыт их внутреннего единства. При этом пространство, несмотря на все его невероятные трансформации, сохраняется. См.: Гроф С. За пределами мозга. М.: Изд-во Московского Трансперсонального Центра, 1993.
Библиографический список
1. Бергсон А. Собр. соч.: В 4-х т. Т.1. М., 1992.
Чистая длительность без других
(Самара)
Появившиеся у нас относительно недавно роман Турнье "Пятница, или Тихоокеанский лимб" и статья Делеза по его поводу отсылают нас к структуралистскому и постструктуралистскому понятию Другого с большой буквы. Это Другой как бессознательная смысловая структура, Другой как возможность различения "я" и "другого я". Понятие "другого я", другого как конкретного человека, которого я обнаруживаю и с которым вступаю в определенные взаимоотношения - это тема феноменологии, к которой также отсылают нас указанные роман со статьей. Мир Робинзона становится миром без Другого вскоре после того, как исчезают реальные другие. При этом с Робинзоном происходит много интересного, но важнейшие эффекты следующие: субъект сливается с объектом восприятия, исчезает пространственный и временной фон восприятия, пространство лишается глубины (или просто исчезает), а время превращается в вечное настоящее. Такое представление о мире без других, близкое идеям Хайдеггера и Левинаса, противостоит представлениям Гуссерля, Сартра и Мерло-Понти, считавшим, что пространство и время свойственны миру субъекта (индивидуальному, как у Гуссерля и Сартра, или доперсональному, как у Мерло-Понти) еще до того, как в нем появляются другие. Итак, существует вопрос о том, как пространство и время связаны с наличием других. Данное выступление связано с желанием разобраться в этом вопросе и посвящено идеям автора, задавшим его одним из первых, а именно идеям Бергсона.
Метод интуиции Бергсона состоит прежде всего в том, чтобы различать в феноменах человеческого опыта их чистые составляющие. Так, воспринимаемые людьми образы содержат в себе нечто как от чистого воспоминания, так и от чистого восприятия. Природа содержит в себе как жизнь, так и косную материю. Реальные мораль и религия являются композитами закрытой морали и религии, с одной стороны, и открытой морали и религии - с другой. Сама интуиция в качестве метода имеет черты, с одной стороны, инстинкта, а с другой - интеллекта. Эти различия для Бергсона принципиальны, но метод заключается не только в проведении различий, но и в том, чтобы показать, каким образом оказывается возможным слияние в рамках единого опыта изначально различаемых компонентов.
Центральным для всей философии Бергсона является различие между чистой длительностью и пространством, впервые проводимое им в "Опыте о непосредственных данных сознания". В этой работе Бергсон определяет пространство как "то, что дает нам возможность различать многие тождественные и одновременные ощущения", как "принцип дифференциации, отличный от принципа качественной дифференциации", как "реальность без качества" [1, 90]. Представление о пространстве тесно связано с идеями дискретности и количества. Мы можем мыслить или подсчитывать количество каких-либо вещей, только проводя между ними границы и располагая их в однородном пространстве. При этом подсчитываемые элементы подобны друг другу, повторяют друг друга и, различаясь лишь своим положением в пространстве, лишаются своего качественного своеобразия.
Когда время воспринимается как состоящее из отдельных интервалов или мгновений, оно наделяется чертами пространства. В этом и заключается, согласно Бергсону, порочность как обыденных, так и большинства философских и научных представлений о времени. Чистое время, или чистая длительность - это непрерывное многообразие, в отличие от пространства как дискретного однообразия. Чистая длительность "вполне могла бы быть только последовательностью качественных изменений, сливающихся вместе, взаимопроникающих, без ясных очертаний, без стремления занять внешнюю позицию по отношению друг к другу, без всякого родства с идеей числа: это была бы чистая разнородность" [1, 94-95]. Напротив, всякая однородная и бесконечная среда есть пространство, и когда время представляют в качестве такой среды, его незаконно наделяют пространственными характеристиками.
Бергсон считает, что длительность свойственна лишь живой природе, где ничто никогда не повторяется, в отличие от косной материи, где имеет место повторение. Согласно представлениям, господствовавшим в естествознании XIX века, природные процессы обратимы. Бергсон интерпретирует тезис об обратимости как вытекающий из закона о сохранении и превращении энергии, сформулированного в классической механике и связанного с представлением о том, что всякая энергия исчисляется количественно. Все точки физико-химической системы, подчиненной закону сохранения энергии, в принципе могут вернуться в первоначальное положение, а значит, такая система не подвержена влиянию времени и не имеет памяти 1.
Бергсон предполагает, что биологические системы могут и не подчиняться закону сохранения энергии. Он допускает, что исследования в области физиологии приведут к открытию энергии нового рода, отличной от кинетической и потенциальной энергии тем, что она не поддается исчислению. Ведь когда речь идет о жизни, "идея о возможности возвращения вещей спустя некоторое время в их первоначальное положение содержит нечто нелепое, ибо подобный возврат никогда не наблюдался у живого существа" [1, 117]. Даже если допустить маловероятную гипотезу об обратимости биологических процессов, необратимость фактов сознания, согласно Бергсону, совершенно очевидна. Сознание обладает памятью о прошлом, следовательно, оно необратимо и всегда уникально. Сознание длится в той мере, в какой прошлое является его реальностью. Для механической же системы нет прошлого, есть лишь вечное настоящее, точнее множество повторяющихся состояний настоящего, каждое из которых соответствует определенному пространственному расположению элементарных частиц материи. Итак, сфера длительности - это творчество и непредсказуемость жизни, а то, что происходит с косной материей, предсказуемо, поскольку в ней все повторяется.
Наделение времени пространственными чертами оказывается возможным благодаря одновременности, которую Бергсон определяет как пересечение времени с пространством. Человеку свойственна длительность, поэтому он наблюдает природные состояния в определенных повторяющихся последовательностях, называемых им движением. Таким образом, существует внутренняя длительность вне пространства, и существует внешний мир без длительности, но человеку дано и то, и другое. Поэтому он может выделить отдельный момент длительности, сопоставив его с соответствующим состоянием внешнего мира. Это и есть момент одновременности.
Дело в том, что согласно Бергсону, в человеке сосуществуют внутреннее и внешнее "я", внутренний и внешний аспекты его психики. Внутреннее "я" - это множественность качественно различных состояний сознания, взаимопроникающих и не отделенных четко друг от друга, не поддающихся описанию и количественному учету. Это "я" чувствующее, волнующееся, рассуждающее на таком уровне, когда чувства и мысли не были означены и соотнесены с внешним миром. Это "я", "в котором последовательность предполагает слияние и организацию" [1, 105]. Собственно говоря, это и есть сфера чистой длительности. Очевидно, что возможность существования этой сферы оказывается тесно связанной с возможностью существования качественных состояний сознания без каких-либо внешних символических означающих. Внутренний сокровенный опыт, согласно Бергсону, не может быть полностью выражен в языке, те взгляды и чувства, которыми мы более всего дорожим, даже осознаются с трудом. И напротив, не принадлежащие нам идеи могут быть адекватно выражены в словах 2.
Внешнее "я" существует на границе между чистой длительностью и протяженной материей, на границе между внутренним "я" и другими людьми. Это поверхностное "я", тень внутреннего "я", отброшенная в пространство. Взаимодействие и общение с другими людьми приучают нас заменять внутреннюю реальность символами, расчленять ее в ходе обозначения на отдельные составляющие. Требования социальной жизни имеют для нас большее практическое значение, чем внутренний мир. Приспосабливаясь к ним и привыкая выражать наши впечатления в языке, "мы смешиваем само чувство, находящееся в непрерывном становлении, с его неизменным внешним объектом, главным образом, со словом, обозначающим этот объект" [1, 106].
"Незаконнорожденное" время, которое возникает вследствие наделения длительности пространственными чертами, реально лишь на внешнем, социальном уровне человеческой личности и существует лишь символически. Таким образом, понятие времени связано, согласно Бергсону, с существенной чертой общественной жизни - с наличием других людей и коммуникацией между ними. Фактически Бергсон пишет о том, что привычно воспринимаемое нами время, с которым мы имеем дело в обыденности, является социальным конструктом 3, связанным с нашими прагматическими целями и задачами.
Если внешнее время предполагает наличие других людей, то внутренняя длительность должна быть временем без других. Непрерывность внутреннего "я" оказывается тесно связанной с отсутствием других, не предполагает их наличие. Таким образом, мир внутреннего "я", о котором пишет Бергсон, - это мир без "другого". Чем могла бы быть длительность такого мира? Она могла бы быть абсолютной длительностью всей Вселенной, причем взятой как единый непрерывный акт. Другими словами, это была бы вечность, без различия между прошлым, настоящим и будущим, а значит и без необратимости 4. Здесь Бергсон сталкивается с трудностью, так как, с одной стороны, хочет отказаться от понимания чистой длительности как последовательности интервалов и описывает ее как неразрывную целостность акта, а с другой стороны, постулирует ее как необратимую.
Рассуждения Бергсона в "Опыте о непосредственных данных сознания" вообще немного запутаны: то он подчеркивает невозможность разделить чистую длительность на отдельные интервалы, или мгновения, то начинает рассуждать о составляющих длительность мгновениях. Сначала он пишет, что понятие "даже просто определенного порядка последовательности во времени уже само собой предполагает представление о пространстве" [1, 94], после этого уточняет, что чистая длительность - внепространственная последовательность взаимопроникающих качественных изменений, а затем пишет, что существует "реальная длительность, разнородные элементы которой взаимопроникают, но каждый момент которой можно сблизить с одновременным с ним состоянием внешнего мира и тем самым отделить от других моментов" [1, 97]. Там, где Бергсон сравнивает научное измерение времени и внутреннее чувство длительности, он пишет о стадиях длительности. Исследователя природы интересуют результаты движения изучаемого тела, но "когда речь идет о чувстве, нет никаких точных результатов, помимо того, что было пережито. Для адекватного определения этого результата следовало бы пройти все стадии самого чувства и занять ту же длительность" [1, 135].
Все это вместе можно интерпретировать следующим образом: даже чистая длительность предполагает различение и последовательность наступающих и длящихся качеств, а значит и моментов их наступления, и моментов их перехода из актуальности в память. Лишь наличие таких различающихся взаимосвязанных моментов само по себе может сделать возможным их соотнесение с внешним миром и выделение из целостной длительности. Поэтому либо следует говорить об абсолютно непрерывной длительности, но тогда она никак не может быть соотнесена с внешним миром и действием; либо следует говорить, что и длительности, а не только пространству, присуща прерывность - особая дискретность появляющихся и длящихся взаимосвязанных качественных состояний. Вообще следует заметить, что представление Бергсона об однородном, исключающем качественное своеобразие пространстве не исчерпывает понятия пространства как такового. Можно говорить о пространстве в более широком смысле, в том числе о пространстве качеств. В этом широком смысле чистая длительность Бергсона пространственна, так как является ни чем иным, как структурированным единством взаимосвязанных качественных различий.
Бергсон исходит из существования непрерывной внутренней длительности индивидуального сознания. Но можем ли мы где-нибудь обнаружить совершенно непрерывное человеческое сознание? Оно дискретно хотя бы потому, что человек периодически засыпает и просыпается. Что является основой для субъективного объединения периодов бодрствования в единое ощущение? Согласно Бергсону, такой основой должна быть память. Но ведь всякая индивидуальная память - это память уже единого сознания, единого опыта. Она не может быть основой Эго, так как сама его предполагает.
Возможно, человеческий опыт един потому, что включен в некие обобщающие акты. Обобщающий (или объединяющий) акт - совсем не обязательно всеобъемлющий, включающий в себя все другие. Длительность любого акта может быть основой объединения двух (либо более) других, если эти другие длительности разворачиваются на фоне первой. Я засыпаю, решая некую задачу, и просыпаюсь, думая о ней, - и так продолжается до тех пор, пока я не решу ее, либо не откажусь от ее решения. Но параллельно с этой задачей я вовлекаюсь во множество других дел, и почти никогда не бывает так, чтобы новое дело начиналось только после того, как завершится прежнее. Различные длительности совсем не обязательно следуют друг за другом таким образом, что окончание одной совпадает с началом следующей. Напротив, длительности пересекаются и протекают одна на фоне другой, бесконечно встраиваясь друг в друга, переплетаясь самым причудливым образом. В реальном мире любые акты всегда являются фоном для других, и лишь в фантастическом мире без других нет никакого фона. Нет фона - значит нет необратимости, поскольку смыслы начала и конца некого отдельного акта даны одновременно, прошлое и будущее сливаются в вечном настоящем.
Зададимся вопросом о том, что позволяет нам различать последовательные этапы некоторого действия. Такое различение возможно лишь постольку, поскольку ему сопутствуют другие действия и длительности различных действий каким-то образом соотносятся. Другие действия - это либо действия других людей, либо мои собственные, но тогда внутри меня образуется разрыв, и я выступаю по отношению к себе как другой.
Бергсон прав, что длительность отдельного действия, взятая сама по себе, может рассматриваться как непрерывная. С субъективной точки зрения начало и конец действия зарождаются вместе. Например, я выхожу из дома и иду в библиотеку. Как только я вышел из дома, мысленно я уже подхожу к библиотеке, преодоление некоторого пространства - это один простой акт. По крайне мере он может быть таким, если некто другой не прервет его. Начало всякой длительности предопределяет ее конец. Если по дороге на работу я сел в трамвай, то я обязательно из него выйду, и пребывание в трамвае можно рассматривать как одну простую длительность. Но Бергсон, опираясь на феномены неделимости простых действий и восприятий, совершает ошибку, когда считает всю длительность индивидуального сознания одним простым актом. Простые акты имеют место, однако их длительности иные по отношению друг к другу. Бергсон справедливо замечает, что именно наличие других делает время внутренне структурированным, но думает при этом, что абсолютно непрерывная длительность без других останется необратимой. Залогом необратимости, согласно Бергсону, является память. Он не обращает внимание, что в мире без других нет возможности различить прошлое и настоящее, а значит память как основа необратимости теряет смысл. С этой точки зрения идея чистой внутренней длительности мира без других оказывается противоречивой.
Примечания
1 Следует заметь, что в современной физике большинство процессов рассматриваются как необратимые, и это связано не столько с отказом от закона сохранения и превращения энергии, сколько с его новой интерпретацией. См.: Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994.
2 Бергсон, таким образом, исходит из предпосылок, довольно близких тем, из которых чуть позже будет исходить в своей феноменологии сознания Гуссерль. Хотя есть и определенные различия: согласно Гуссерлю, внутренние значения существуют независимо от внешнего соотнесения, но при этом могут быть выражены адекватно и внешним образом.
3 Однако сам Бергсон такой термин не употребляет.
4 Напрашивается аналогия с внутренним опытом тех, кто пережил измененные состояния сознания, так как подобный внутренний опыт с трудом находит выражение в словах и знаках вообще. Кроме того, измененные состояния сознания часто характеризуются смешением прошлого, будущего и настоящего. Однако опыт вечности, или вневременности, как он описан теми, кто его пережил, - это опыт внутреннего - не внешнего - общения или идентификации с Другим, будь он Богом, архетипом, другим человеком или какой-либо еще сущностью. То есть это не столько опыт отсутствия других, сколько опыт их внутреннего единства. При этом пространство, несмотря на все его невероятные трансформации, сохраняется. См.: Гроф С. За пределами мозга. М.: Изд-во Московского Трансперсонального Центра, 1993.
Библиографический список
1. Бергсон А. Собр. соч.: В 4-х т. Т.1. М., 1992.
Опубликовано 21 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Чистая длительность без других
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108993945 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций