ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Образная природа восприятия в контексте философских аспектов познания
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
И. М. Романенко
Образная природа восприятия в контексте философских аспектов познания
The observer’s influence on the contents of the representation of what is being cognized is examined. Analyzed are various gnoseological approaches existing in modern philosophy and natural sciences. The thesis is grounded that the idea of the image nature of perception is incompatible with the gnoseological position that takes into account the cognizing person’s contribution to the contents of the representation of what is being cognized.
В отечественной психологии обозначилась тенденция ассоциирования классической рациональности с постулатом непосредственности [33; 5; 49]. Развивая данную идею, мы выделяем онтологический и гносеологический аспекты постулата непосредственности.
Онтологический аспект указанного постулата заключается в допущении непосредственного обуславливания природы следствия природой порождающей его причины. Рассмотрение онтологического аспекта постулата непосредственности выходит за рамки данного изложения.
Гносеологическим аспектом постулата непосредственности является допущение непосредственного перехода от сознания субъекта к миру. Непосредственный переход от сознания к миру называется трансцензусом (см. [66]). Преодолевая гносеологический аспект постулата непосредственности, мы утверждаем, что любой выход из сознания есть явление, представленное внутри самого сознания. В такой редакции трансцензус превращается в квазитрансцензус.
Квазитрансцензус имеет два смысловых оттенка. Во-первых, квазитрансцензус подразумевает расщепление объективированной и необъективируемой активности субъекта. Субъект различает себя с собственной объективированной, соотнесенной, выраженной в качестве определенности активностью. Но при этом субъект остается в границах собственной необъективируемой активности.
Объективированной активностью, в частности, объективированным сознанием мы называем такую активность, к содержанию которой субъект может отнестись так или иначе. Объективированной активностью является активность, содержание которой можно сравнить, сопоставить, противопоставить, соотнести с другим содержанием.
Но помимо содержания сознания, активности, которое мы соотносим, сравниваем с другим содержанием, есть еще Тот, кто соотносит, сравнивает содержание. Тот, кто соотносит содержание сознания, активности, всегда вне соотносимого содержания. Хотя соотносящий субъект остается “за кадром”, вне содержания, которое соотносится, без него сравнение, сопоставление содержаний невозможно. Это уровень принципиально необъективируемого субъекта, принципиально необъективируемой активности.
Необъективируемый субъект не есть некоторый фиксированный метауровень. Необъективируемый субъект все время меняется, ускользая от любых попыток его объективирования, его выражения как определенного содержания.
Проблема противопоставления объективированной и необъективируемой активности субъекта сформулирована в философии как проблема “субъекта в субъекте” (см., напр., [67]).
Итак, выходя за рамки собственной объективированной активности, субъект остается внутри собственной необъективируемой активности.
Второй аспект квазитрансцензуса подразумевает, что трансцензус, или переход от сознания к миру, рассмотренный как знание, как представление, возможен только путем смены позиции наблюдателя. Наблюдатель может заключить, что кто-то другой взаимодействует с миром, т.е. осуществляет трансцензус. Но будет ли трансцензус, наблюдаемый и описываемый наблюдателем, подлинным трансцензусом? Подлинный трансцензус, доведенный до логического завершения, будет означать выход из любого сознания. В таком случае трансцензус становится неким потусторонним процессом, о котором мы не можем иметь никакого понятия. Наблюдаемый же трансцензус предполагает наличие сознания внешнего наблюдателя.
Невозможность вырваться в процессе познания за экран сознания, за экран активности человека обобщается нами в понятии “представленный мир”.
Представленный мир есть внешний мир, данный через активность субъекта. Последнее утверждение следует понимать так. Мир, с которым имеет дело субъект, есть не мир сам по себе, не мир, очищенный от активности субъекта. Субъект живет в мире, который возникает как результат двойной детерминации: со стороны мира самого по себе и со стороны сознания, или активности субъекта.
Любое образование представленного мира есть сплав мира самого по себе, существующего вне активности субъекта, и активности субъекта. Причем в образованиях представленного мира невозможно отделить вклад со стороны активности субъекта от вклада со стороны мира самого по себе, данного вне активности субъекта.
К образованиям представленного мира относится все, с чем сталкивается субъект в процессе осуществления собственной активности. Так, образованиями представленного мира являются вещная организация мира, пространство, время. Само противопоставление “Я — внешний мир” относится к образованиям представленного мира.
Введенное нами понятие “представленный мир” продолжает линию исследований феноменального мира субъекта в философии и психологии.
Феноменальный мир субъекта описывается другими учеными с помощью таких понятий, как: феноменальное поле, образуемое функциональной фиксированностью предметов [14; 27]; поле предметных значений [42; 7; 18]; поле, порождаемое побудительным характером вещей, и жизненное пространство [31]; семиосфера [35]; ноосфера [13]; персоносфера [64]; жизненный мир [10; 22]; мотивационное поле [15; 16].
Понятие “представленный мир” заостряет гносеологический аспект феноменального мира субъекта.
Необъективируемая активность субъекта цементирует представленный мир. В то же время необъективируемая активность субъекта трансцендентна по отношению к образованиям представленного мира. В отличие от этого объективированная активность субъекта является моментом образований представленного мира. Доказательством существования внешнего мира, независимого от сознания и активности субъекта, является нетождественность членов противопоставления “Я — не-Я”. Противопоставление “Я — не-Я” является отношением, неснимаемым в ходе активности субъекта. На этом основании субъект, который не может выскочить за экран собственной активности, делает вывод о наличии чего-то, независимого от его активности.
Необъективируемая активность субъекта является началом запредельным, трансцендентным представленному миру. То же можно сказать и о внешнем мире самом по себе. Внешний мир сам по себе, взятый вне активности субъекта, является запредельным, трансцендентным началом представленного мира. Тем самым представленный мир детерминируется со стороны двух трансценденций: внешнего мира и необъективируемой активности субъекта.
Наше положение о детерминации представленного мира со стороны двух трансценденций резонирует с идеей Г.Г.Шпета [69]. Согласно Г.Г.Шпету, содержания сознания обусловлены двумя аналогичными трансценденциями.
Далее возникает вопрос: по какому принципу трансценденции детерминируют события представленного мира? Детерминация событий представленного мира обеими трансценденциями осуществляется по схеме соотношения неопределенностей.
Соотношение неопределенностей было сформулировано В.Гейзенбергом [20] в порядке развития принципа дополнительности Н.Бора [8]. Соотношение неопределенностей звучит так. Любая физическая система не может находиться в состояниях, при которых координата ее центра инерции и импульс одновременно принимают вполне определенные, точные значения.
Соотношение неопределенностей означает следующее. Если мы экспериментально определим импульс частицы (масса, помноженная на скорость), то дополнительную к импульсу другую характеристику частицы — ее координату нам придется признать неопределенной. И наоборот. Иными словами, мы точно определяем массу и скорость элементарной частицы. Но при этом мы одновременно не можем так же точно определить местонахождение частицы. Нам придется смириться с тем, что частица с точной массой и скоростью движения находится везде или нигде. Ее местонахождение неопределенно.
Разберем логические основания принципа соотношения неопределенностей.
В приведенном примере экспериментально изучаемые характеристики частицы являются одновременно существующими взаимоисключающими определенностями. В философии для обозначения одновременно существующего взаимоисключающего введена категория антиномии. Но как мыслить одновременное существование взаимоисключающего? Если мы одновременно существующее взаимоисключающее будем мыслить как две определенности, то мы утратим такую особенность, как взаимное исключение существования друг друга. Мы получим две одновременно существующие определенности, но не две взаимоисключающие характеристики.
Одновременно существующее взаимоисключающее можно мыслить только как соотношение определенного и неопределенного. Но это и есть формула В.Гейзенберга. Поясним сказанное.
Если одна из взаимоисключающих характеристик антиномичного образования мыслится как определенность, то другая в этот же момент времени должна быть неопределенной, то есть неравной себе, невыразимой. Взаимоисключающее действие антиномичных характеристик проявляется в исключении определенности друг друга.
Для сравнения: противоположности исключают одновременность существования друг друга, но не исключают определенности друг друга, не отрицают равенства исключенного самому себе.
Антиномичные характеристики не исключают одновременность существования друг друга, но исключают определенность друг друга. Если одну из антиномичных характеристик мы мыслим как определенную, равную себе, то ее антипод в тот же самый момент времени придется мыслить как неопределенность, как невыразимость. И наоборот.
Итак, соотношение неопределенностей, предложенное В.Гейзенбергом для описания поведения элементарных частиц, является не частной естественно-научной закономерностью, а проявлением действия общего логического закона. Данный логический закон мы назвали бы законом перевода антиномии в определенность.
Вернемся к детерминации представленного мира со стороны внешнего мира и познающего сознания. Детерминация событий представленного мира обеими трансценденциями осуществляется по схеме соотношения неопределенностей. Поскольку события представленного мира всегда определенны, то обе трансценденции всегда остаются неопределенными. Иными словами, события представленного мира принципиально определимы. Детерминанты же событий представленного мира: внешний мир и необъективируемая активность субъекта — принципиально неопределимы.
Выше мы говорили, что не допускаем непосредственного перехода от сознания к миру как выхода из сознания. В то же время мы сейчас обсуждаем соотношение событий представленного мира и внешнего мира. Не есть ли это логическое противоречие? События представленного мира и внешний мир связаны между собой через соотношение неопределенностей. Соотношение неопределенностей предполагает учет вклада в познаваемое со стороны познающего. В нашем случае в качестве познаваемого выступает соотношение “представленный мир — внешний мир”. Тем самым, изучая процесс познания, мы не заметили, как изменили позицию познающего сознания. Познающее сознание в ходе его соотнесения с внешним миром расщепилось и теперь выступает уже в виде двух уровней: 1) познающее сознание, которое мы соотносим с внешним миром; 2) познающее сознание, которое исследует соотношение “внешний мир — познающее сознание (первого уровня)”. Отсюда, когда мы говорим о детерминации сознания (или событий представленного мира) внешним миром по схеме соотношения неопределенностей, то это уже есть высказывание, производимое сознанием второго уровня и т.д. Так мы получаем перспективу отношений “уровень описания — метауровень — мета-мета... уровень”.
В этой связи возникает ассоциация с отношением “язык — объект и метаязык”, по М.К.Мамардашвили [45], а также с перспективой метауровней описания в теории истины А.Тарского [60; 61].
Разрабатываемый автором статьи гносеологический подход [51] предлагает схему соотношения метауровня и уровня описания, которая позволяет избежать регресса в бесконечность метауровней. Повторяем, что регресс в бесконечность сменяющихся метауровней — отличительная особенность теории истины А.Тарского. Согласно нашей точке зрения, метауровень представлен на уровне описания через “чистое” изменение содержаний уровня описания.
Последнее выражение нужно понимать следующим образом. Познающий субъект сам не является моментом описываемого им содержания. Но его “незримое” присутствие проявляется через смену описываемых содержаний или через их “чистое” изменение.
Поясним сказанное. Допустим, мы описываем некоторый процесс-изменение. Мы выделяем моменты изменения. Но для того, чтобы выделять моменты изменения, мы должны обладать критерием сходства и различия моментов. Далее, мы должны также обладать представлением о ходе всего изменения, то есть мы должны иметь представление о тенденции или направленности целостного изменения. Это позволит нам воспринимать отдельные моменты как принадлежащие к единому изменению. Но, спрашивается: где существуют критерии сходства-различия моментов и представление о тенденции разворачивания целостного изменения? Критерии не могут существовать в самом по себе описываемом процессе-изменении. Необходимо наличие сознания, описывающего данный процесс как изменение. Отсюда, процесс, как некоторое определенное изменение, существует не в мире самом по себе и не в сознании самом по себе, а в отношении “мир — описывающее этот мир сознание”. Но описывающее процесс сознание само ведь не является моментом описываемого им процесса. Как же нам учесть факт взаимодействия мира и сознания, без наличия которого процесс, как определенное изменение, не может существовать? “Чистое” изменение или смена моментов изменения и отражает факт содетерминации определенности процесса-изменения со стороны описывающего сознания. Итак, “чистое” изменение есть способ представленности на уровне описываемого содержания описывающего его сознания.
Принцип дополнительности Н.Бора и соотношение неопределенностей В.Гейзенберга способствовали введению в естествознание тезиса о необходимости учета вклада познающего сознания в содержание описываемого предмета. В настоящее время данный тезис нашел отображение в виде эпистемологического положения Т.Куна — П.Фейерабенда о теоретической нагруженности эмпирии, а также в виде антропного принципа, включенного в содержание ряда естественно-научных теорий (см. [40; 46; 68; 74; 75] и др.). В том же ключе движется и наша мысль.
В ходе взаимодействия с миром субъект соотносит себя с ним. Для того чтобы соотносить (сравнивать, различать, противопоставлять) себя и мир, нужно объективировать себя и мир как определенности. Объективация, выражение себя и мира как соотнесенных определенностей осуществляется в результате содетерминации возникающего противопоставления “Я — не-Я” двумя трансценденциями: внешним миром и необъективируемой активностью субъекта. При этом соотнесение себя и мира может не сопровождаться осознаванием этого противопоставления. Соотнесение себя с миром — базовая характеристика всего живого. Соотнесение себя с миром имеется у животных. Способность соотнесения себя с миром развивается у ребенка на ранних стадиях онтогенеза. По данному вопросу имеется обширная психологическая литература. Не претендуя на полный обзор исследований в этой области, сошлемся на отмеченный Л.С.Выготским [17, т. 4, с. 225] аффект собственной личности как способ выделения младенцем себя из мира. О выделении себя из мира как ранней стадии развития проприума, самости пишет и Г.Олпорт [73].
Соотнесение себя с миром осуществляется по схеме: Я, как источник активности, и не-Я, противостоящее источнику активности. При этом важным пунктом нашего анализа является следующее утверждение. Соотнесение себя и мира как определенностей возможно при условии необъективируемой и, следовательно, невыразимой в виде определенности активности субъекта. Эту необъективируемую активность можно мыслить как невыразимое субъектное начало, обеспечивающее единство конкретных, сменяющихся проявлений личности и ее деятельности.
Я, как центр активности, объективируется, то есть выделяется самим субъектом в качестве определенности, обобщенно и недифференцированно. Все последующие объективации Я, связанные с рефлексией и самосознанием субъекта (см., напр. [6; 83]), есть производные от базовой объективации — выделения себя как источника активности.
Не-Я, противостоящее Я-центру активности, является не объектом внешнего мира, а моментом представленного мира. Иными словами, не-Я есть уже внешний мир, опосредованный активностью субъекта.
Феномен опосредования внешнего мира активностью субъекта в рамках деятельностного подхода нашел отражение в принципе предметности деятельности. В этой связи мы можем сослаться на работы таких авторов, как А.Н.Леонтьев [42; 44], С.Л.Рубинштейн [52; 53], П.И.Зинченко [38], А.В.Запорожец [30], Д.Б.Эльконин [72], П.Я.Гальперин [19], А.В.Петровский, М.Г.Ярошевский [48; 49], В.В.Давыдов [23; 24], А.А.Леонтьев [41], В.П.Зинченко, С.Д.Смирнов [37], А.Г.Асмолов [3; 4], В.А.Иванников [39], Г.М.Андреева [2], А.И.Донцов [26], О.К.Тихомиров [62; 63], А.Н.Ждан [28], Ю.Б.Гиппенрейтер [21], В.А.Петровский [47], А.И.Подольский [50], В.В.Рубцов [54], Н.Ф.Талызина [59], Б.С.Братусь [9], Б.Д.Эльконин [70; 71], Е.В.Субботский [57; 58], Ф.Е.Василюк [10] и др.
Специфика нашего понимания опосредования внешнего мира активностью субъекта состоит в отрицании трансцензуса как непосредственного перехода от сознания, активности субъекта к миру. Трансцензус как знание, как представление возможен только в виде квазитрансцензуса. Об этом говорилось выше. Замена трансцензуса квазитрансцензусом влечет за собой ряд выводов, значимых для уровня конкретно-научной, психологической методологии. Остановимся на этом.
Содержание представленного мира, в частности, содержание не-Я, противопоставленного Я-центру активности субъекта, нельзя рассматривать как отражение, воспроизведение содержания внешнего мира. Содержание мира самого по себе связано с содержанием представленного мира соотношением неопределенностей. Мы не можем выскочить из нашего сознания, нашей активности и посмотреть на мир “со стороны”. Если мы не можем сравнить содержание мира самого по себе и содержание представленного мира, с которым мы имеем дело, то некорректно говорить об отражении содержания мира в психике субъекта. Мы не знаем, что происходит с содержанием мира самого по себе в психике субъекта. Может, это содержание отражается, как считает марксизм и наивный реализм (направление в гносеологии). А может, содержание мира преобразуется в опыте субъекта, как полагает, например, И.Кант. Ответить на этот вопрос, пребывая внутри познающего сознания, внутри активности взаимодействующего с миром субъекта, невозможно. Поэтому мы и говорим, что содержание мира самого по себе и содержание мира, опосредованного активностью субъекта, связаны соотношением неопределенностей.
В отечественной психологии примерами двух противоположных способов описания соотношения содержания психики и содержания внешнего мира могут служить, например, позиция В.П.Зинченко и точка зрения авторов коллективной работы [1]. В.П.Зинченко [32] считает, что внешний мир в содержании психического не отражается, не рассказывается, а разыгрывается. В отличие от этого авторы коллективного труда настаивают на том, что содержание отражаемого внешнего мира воспроизводится в содержании психического.
Итак, содержание представленного мира, мира, опосредованного активностью субъекта, и мира самого по себе, взятого вне активности субъекта, связаны соотношением неопределенностей. В этом контексте мы затрагиваем проблему природы восприятия.
Традиционно восприятие понимается как построение образа объекта внешнего мира. Указание на активность субъекта восприятия (см., напр.: [29; 43; 34; 36; 11; 12; 55; 65] и др.) не меняет дела. В основе образной природы восприятия лежит идея трансцензуса. Допущение трансцензуса, как прямого перехода от психического к миру, является вариантом постулата непосредственности. Из допущения трансцензуса вытекает образная природа восприятия.
Логической подоплекой понятия “образ” является имплицитно присутствующая идея такого рода. Предполагается, что субъект и объект не тождественны. Но образ есть та “часть” субъекта, которая уподобляется (в большей или меньшей степени) объекту. Следовательно, образ есть уподобление субъекта объекту. Об уподоблении субъекта объекту можно говорить только в том случае, если допускается непосредственное соотнесение содержания внешнего мира и содержания психики, сознания. Непосредственное же соотнесение содержания психики и внешнего мира логически возможно только тогда, когда мы выходим из психики и соотносим психику и внешний мир из некоторой абсолютной, “психофизически” нейтральной позиции. Последнее невозможно.
В отличие от этого понятие “представленный мир” предполагает принципиальную несоотносимость психики и внешнего мира. Абсолютной, “психофизически” нейтральной позиции, из которой можно было бы сравнить содержание мира и сознания, для самого познающего сознания не существует. Психика и внешний мир с точки зрения познающего сознания связаны соотношением неопределенностей. Это означает, что, пребывая внутри познающего сознания, мы не можем знать о содержании мира как такового, данного вне активности субъекта. Следовательно, об уподоблении мира и психики говорить некорректно. Отсюда понятие “образ”, основанное на логической идее уподобления сознания, психики миру, становится логически противоречивым. В процессе взаимодействия с миром субъект имеет дело не с образами, а с событиями представленного мира. События же представленного мира есть внешний мир, опосредованный активностью субъекта. Тем самым события представленного мира уже являются моментами активности субъекта. О дополнительном включении внешнего мира в активность субъекта путем построения образа мира говорить излишне.
Ответом сторонникам образной природы восприятия могла бы быть переформулированная фраза античного философа Антисфена. Возражая против мира идей Платона, Антисфен сказал: “Стол вижу, а стольности не вижу” [25, ХI, с. 53]. То же справедливо и в отношении понятия “образ”: стол вижу, образ стола не вижу.
Образ есть излишнее понятие, порожденное идеей трансцензуса — гносеологическим аспектом постулата непосредственности.
Вместо понятия “образ” мы вводим понятие “не-Я”. Не-Я есть событие представленного мира субъекта. Представленный же мир субъекта не есть психический или физический мир. Представленный мир есть психофизический “кентавр”. Это мир нашей активности, разворачивающейся во внешнем мире. Можно сказать и по-другому. Представленный мир есть внешний мир, опосредованный активностью субъекта. Не-Я как момент мира-“кентавра” рождается в результате соотнесения субъектом себя, как центра активности, со всем, противостоящим Я-центру активности. Не-Я, как момент представленного мира, тоже есть психофизический “кентавр”. В не-Я невозможно отделить вклад со стороны активности субъекта от воздействия внешнего мира как такового, взятого вне активности субъекта.
Точка зрения, принимающая образную природу восприятия, имплицитно исходит из следующего положения. Образ есть момент психической активности. Если мы говорим о соответствии образа миру, значит, мы явно или неявно предполагаем соответствие психической активности внешнему миру. Критерием адекватности активности субъекта является ее соответствие внешнему миру.
В отличие от этого понятие “представленный мир” влечет за собой следующий тезис. Критерий адекватности психической активности не в ее соответствии внешнему миру. Критерий адекватности активности — в самой активности. Возможность воспроизводства и поддержания активности является критерием ее адекватности. При этом мы не забываем, что активность разворачивается во внешнем мире.
В ходе активности, разворачивающейся во внешнем мире, субъект, как говорилось, соотносит себя, как центр активности, со всем, отличным от Я-центра активности. Если производимое субъектом различение Я и не-Я позволяет ему реализовывать собственную активность во внешнем мире, то можно говорить об адекватности. Но как в этом случае понимать “адекватность”? Адекватность чего чему? Об адекватности не-Я внешнему миру мы не можем говорить. Это вернет нас на позиции постулата непосредственности. Можно говорить об адекватности активности критерию ее воспроизводства и поддержания. Можно также говорить об адекватности различения Я и не-Я критерию воспроизводства и поддержания активности субъекта, разворачивающейся в представленном мире.
Л и т е р а т у р а
Абульханова-Славская К.А., Брушлинский А.В., ред. Психологическая наука в России ХХ столетия: проблемы теории и истории. — М., 1997.
Андреева Г.М. Актуальные проблемы социальной психологии. — М., 1988.
Асмолов А.Г. Основные принципы психологического анализа в теории деятельности // Вопросы психологии. 1982. № 2. С. 14—27.
Асмолов А.Г. Принципы организации памяти человека. Системно-деятельностный подход к изучению познавательных процессов. — М., 1985.
Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. —Москва—Воронеж, 1996.
Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. — М., 1986.
Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. — М., 1966.
Бор Н. Избранные научные труды в 2 томах. — М., 1970—1971.
Братусь Б.С. Аномалии личности. — М., 1988.
Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. — М., 1984.
Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. — М., 1982.
Величковский Б.М. Функциональная организация познавательной деятельности. Дис. … д-ра психол. наук. — М., 1986.
Вернадский В.И. Размышления натуралиста. В 2 кн. — М., 1975—1977.
Вертгеймер М. Продуктивное мышление. — М., 1987.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы биологической мотивации. — М., 1986.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. — М., 1990.
Выготский Л.С. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 4. — М., 1982.
Гальперин П.Я. Введение в психологию. — М., 1976.
Гальперин П.Я. Проблема деятельности в советской психологии // Проблема деятельности в советской психологии. Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду Общества психологов. — М., 1977. Ч. 1. С. 19—39.
Гейзенберг В. Современная квантовая механика. Три Нобелевских доклада. — М.-Л., 1934.
Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. — М., 1998.
Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 136—176.
Давыдов В.В. Да, нам необходима монистическая теория человеческого бытия // Деятельность: теории, методология, проблемы. — М., 1990. С. 281—294.
Давыдов В.В. Понятие деятельности как основание исследований научной школы Л.С. Выготского // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 20—29.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.— М., 1995.
Донцов А.И. Психология коллектива. — М., 1984.
Дункер К. Структура и динамика процессов решения задач (о процессах решения практических проблем) // Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления. — М., 1981. С. 258—267.
Ждан А.Н. История психологии: От античности до наших дней. — М., 1990.
Запорожец А.В., ред. Восприятие и действие. — М., 1967.
Запорожец А.В. Избранные психологические труды: В 2 т. — М., 1986.
Зейгарник Б.В. Теория личности К. Левина. — М., 1981.
Зинченко В. П. Проблемы психологии развития (читая О.Мандельштама) // Вопросы психологии. 1991. № 4. С. 126—138.
Зинченко В.П. От классической к органической психологии. К 100-летию Л.С.Выготского // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 7—19. № 6. С. 6—24.
Зинченко В.П. Образ и деятельность. — Воронеж, 1997.
Зинченко В.П. Живое знание: Психологическая педагогика. — Самара, 1998.
Зинченко В.П., Вергилес Н.Ю. Формирование зрительного образа. — М., 1969.
Зинченко В.П., Смирнов С.Д. Методологические вопросы психологии. — М., 1983.
Зинченко П. И. Непроизвольное запоминание. — М., 1961.
Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. — М., 1991.
Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии // Космология: теория и наблюдение. — М., 1978. C. 369—378.
Леонтьев А.А. Психология общения. — М., 1997.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.
Леонтьев А.Н., ред. Восприятие и деятельность. — М., 1976.
Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. — М., 1983.
Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Три беседы о метатеории сознания. (Краткое введение в учение виджнянавады) // Труды по знаковым системам. 5. Ученые записки Тартусского университета. Вып. 284. Тарту, 1971. С. 345—376.
Мартынов Д.Я. Антропный принцип в астрономии и его философское значение // Вселенная, астрономия, философия. — М., 1988. С. 60—67.
Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. — М., 1992.
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. — М., 1994.
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии. В 2 т. — Ростов н/Д., 1996.
Подольский А.И. Становление познавательного действия: научная абстракция и реальность. — М., 1987.
Романенко И.М. Природа сознания: на пути к небытийственной диалектике. —Псков, 1998.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1940.
Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. — М., 1959.
Рубцов В.В. Основы социально-генетической психологии. — Воронеж, 1996.
Смирнов С.Д. Принцип активности в построении и функционировании психического образа. Дис. … д-ра психол. наук. — М., 1988.
Столин В.В. Самосознание личности. — М., 1983.
Субботский Е.В. Ребенок объясняет мир. — М., 1985.
Субботский Е.В. Ребенок открывает мир. — М., 1991.
Талызина Н.Ф. Педагогическая психология. — М., 1998.
Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. — М., 1948.
Тарский А. Истина и доказательство // Вопросы философии. 1972. № 8. C. 136—145.
Тихомиров О.К. Некоторые вопросы современного изучения деятельности // Проблема деятельности в советской психологии. Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду Общества психологов. — М., 1977. Ч. 1. C. 79—82.
Тихомиров О.К. Понятия и принципы общей психологии. — М., 1992.
Ухтомский А.А. Собрание сочинений: В 6 т. — Л., 1950—1962.
Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. VI. Восприятие.— М., 1978.
Фролов И.Т., ред. Философский словарь. — М., 1986.
Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993.
Чекин А.Н. Принцип развития в современной космологии. — СПб., 1995.
Шпет Г.Г. Сознание и его собственник. — М., 1916.
Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития: (В традиции культурно-исторической теории Л.С. Выготского). —М., 1994.
Эльконин Б. Д. Л.С. Выготский — Д.Б Эльконин: знаковое опосредование и совокупное действие // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 57—62.
Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. — М., 1989.
Allport G. Pattern and growth in personality. — N.Y. 1964.
Cardner M. Wap, sap, pap and fap // The New York Review of Books. 1986. Vol. 33. № 8. P. 22—25.
Dicke R.H. Dirac 5, 0s cosmology and mach 5, 0s principle // Nature, 1961. Vol. 192. № 4801. P. 440—441.
Образная природа восприятия в контексте философских аспектов познания
The observer’s influence on the contents of the representation of what is being cognized is examined. Analyzed are various gnoseological approaches existing in modern philosophy and natural sciences. The thesis is grounded that the idea of the image nature of perception is incompatible with the gnoseological position that takes into account the cognizing person’s contribution to the contents of the representation of what is being cognized.
В отечественной психологии обозначилась тенденция ассоциирования классической рациональности с постулатом непосредственности [33; 5; 49]. Развивая данную идею, мы выделяем онтологический и гносеологический аспекты постулата непосредственности.
Онтологический аспект указанного постулата заключается в допущении непосредственного обуславливания природы следствия природой порождающей его причины. Рассмотрение онтологического аспекта постулата непосредственности выходит за рамки данного изложения.
Гносеологическим аспектом постулата непосредственности является допущение непосредственного перехода от сознания субъекта к миру. Непосредственный переход от сознания к миру называется трансцензусом (см. [66]). Преодолевая гносеологический аспект постулата непосредственности, мы утверждаем, что любой выход из сознания есть явление, представленное внутри самого сознания. В такой редакции трансцензус превращается в квазитрансцензус.
Квазитрансцензус имеет два смысловых оттенка. Во-первых, квазитрансцензус подразумевает расщепление объективированной и необъективируемой активности субъекта. Субъект различает себя с собственной объективированной, соотнесенной, выраженной в качестве определенности активностью. Но при этом субъект остается в границах собственной необъективируемой активности.
Объективированной активностью, в частности, объективированным сознанием мы называем такую активность, к содержанию которой субъект может отнестись так или иначе. Объективированной активностью является активность, содержание которой можно сравнить, сопоставить, противопоставить, соотнести с другим содержанием.
Но помимо содержания сознания, активности, которое мы соотносим, сравниваем с другим содержанием, есть еще Тот, кто соотносит, сравнивает содержание. Тот, кто соотносит содержание сознания, активности, всегда вне соотносимого содержания. Хотя соотносящий субъект остается “за кадром”, вне содержания, которое соотносится, без него сравнение, сопоставление содержаний невозможно. Это уровень принципиально необъективируемого субъекта, принципиально необъективируемой активности.
Необъективируемый субъект не есть некоторый фиксированный метауровень. Необъективируемый субъект все время меняется, ускользая от любых попыток его объективирования, его выражения как определенного содержания.
Проблема противопоставления объективированной и необъективируемой активности субъекта сформулирована в философии как проблема “субъекта в субъекте” (см., напр., [67]).
Итак, выходя за рамки собственной объективированной активности, субъект остается внутри собственной необъективируемой активности.
Второй аспект квазитрансцензуса подразумевает, что трансцензус, или переход от сознания к миру, рассмотренный как знание, как представление, возможен только путем смены позиции наблюдателя. Наблюдатель может заключить, что кто-то другой взаимодействует с миром, т.е. осуществляет трансцензус. Но будет ли трансцензус, наблюдаемый и описываемый наблюдателем, подлинным трансцензусом? Подлинный трансцензус, доведенный до логического завершения, будет означать выход из любого сознания. В таком случае трансцензус становится неким потусторонним процессом, о котором мы не можем иметь никакого понятия. Наблюдаемый же трансцензус предполагает наличие сознания внешнего наблюдателя.
Невозможность вырваться в процессе познания за экран сознания, за экран активности человека обобщается нами в понятии “представленный мир”.
Представленный мир есть внешний мир, данный через активность субъекта. Последнее утверждение следует понимать так. Мир, с которым имеет дело субъект, есть не мир сам по себе, не мир, очищенный от активности субъекта. Субъект живет в мире, который возникает как результат двойной детерминации: со стороны мира самого по себе и со стороны сознания, или активности субъекта.
Любое образование представленного мира есть сплав мира самого по себе, существующего вне активности субъекта, и активности субъекта. Причем в образованиях представленного мира невозможно отделить вклад со стороны активности субъекта от вклада со стороны мира самого по себе, данного вне активности субъекта.
К образованиям представленного мира относится все, с чем сталкивается субъект в процессе осуществления собственной активности. Так, образованиями представленного мира являются вещная организация мира, пространство, время. Само противопоставление “Я — внешний мир” относится к образованиям представленного мира.
Введенное нами понятие “представленный мир” продолжает линию исследований феноменального мира субъекта в философии и психологии.
Феноменальный мир субъекта описывается другими учеными с помощью таких понятий, как: феноменальное поле, образуемое функциональной фиксированностью предметов [14; 27]; поле предметных значений [42; 7; 18]; поле, порождаемое побудительным характером вещей, и жизненное пространство [31]; семиосфера [35]; ноосфера [13]; персоносфера [64]; жизненный мир [10; 22]; мотивационное поле [15; 16].
Понятие “представленный мир” заостряет гносеологический аспект феноменального мира субъекта.
Необъективируемая активность субъекта цементирует представленный мир. В то же время необъективируемая активность субъекта трансцендентна по отношению к образованиям представленного мира. В отличие от этого объективированная активность субъекта является моментом образований представленного мира. Доказательством существования внешнего мира, независимого от сознания и активности субъекта, является нетождественность членов противопоставления “Я — не-Я”. Противопоставление “Я — не-Я” является отношением, неснимаемым в ходе активности субъекта. На этом основании субъект, который не может выскочить за экран собственной активности, делает вывод о наличии чего-то, независимого от его активности.
Необъективируемая активность субъекта является началом запредельным, трансцендентным представленному миру. То же можно сказать и о внешнем мире самом по себе. Внешний мир сам по себе, взятый вне активности субъекта, является запредельным, трансцендентным началом представленного мира. Тем самым представленный мир детерминируется со стороны двух трансценденций: внешнего мира и необъективируемой активности субъекта.
Наше положение о детерминации представленного мира со стороны двух трансценденций резонирует с идеей Г.Г.Шпета [69]. Согласно Г.Г.Шпету, содержания сознания обусловлены двумя аналогичными трансценденциями.
Далее возникает вопрос: по какому принципу трансценденции детерминируют события представленного мира? Детерминация событий представленного мира обеими трансценденциями осуществляется по схеме соотношения неопределенностей.
Соотношение неопределенностей было сформулировано В.Гейзенбергом [20] в порядке развития принципа дополнительности Н.Бора [8]. Соотношение неопределенностей звучит так. Любая физическая система не может находиться в состояниях, при которых координата ее центра инерции и импульс одновременно принимают вполне определенные, точные значения.
Соотношение неопределенностей означает следующее. Если мы экспериментально определим импульс частицы (масса, помноженная на скорость), то дополнительную к импульсу другую характеристику частицы — ее координату нам придется признать неопределенной. И наоборот. Иными словами, мы точно определяем массу и скорость элементарной частицы. Но при этом мы одновременно не можем так же точно определить местонахождение частицы. Нам придется смириться с тем, что частица с точной массой и скоростью движения находится везде или нигде. Ее местонахождение неопределенно.
Разберем логические основания принципа соотношения неопределенностей.
В приведенном примере экспериментально изучаемые характеристики частицы являются одновременно существующими взаимоисключающими определенностями. В философии для обозначения одновременно существующего взаимоисключающего введена категория антиномии. Но как мыслить одновременное существование взаимоисключающего? Если мы одновременно существующее взаимоисключающее будем мыслить как две определенности, то мы утратим такую особенность, как взаимное исключение существования друг друга. Мы получим две одновременно существующие определенности, но не две взаимоисключающие характеристики.
Одновременно существующее взаимоисключающее можно мыслить только как соотношение определенного и неопределенного. Но это и есть формула В.Гейзенберга. Поясним сказанное.
Если одна из взаимоисключающих характеристик антиномичного образования мыслится как определенность, то другая в этот же момент времени должна быть неопределенной, то есть неравной себе, невыразимой. Взаимоисключающее действие антиномичных характеристик проявляется в исключении определенности друг друга.
Для сравнения: противоположности исключают одновременность существования друг друга, но не исключают определенности друг друга, не отрицают равенства исключенного самому себе.
Антиномичные характеристики не исключают одновременность существования друг друга, но исключают определенность друг друга. Если одну из антиномичных характеристик мы мыслим как определенную, равную себе, то ее антипод в тот же самый момент времени придется мыслить как неопределенность, как невыразимость. И наоборот.
Итак, соотношение неопределенностей, предложенное В.Гейзенбергом для описания поведения элементарных частиц, является не частной естественно-научной закономерностью, а проявлением действия общего логического закона. Данный логический закон мы назвали бы законом перевода антиномии в определенность.
Вернемся к детерминации представленного мира со стороны внешнего мира и познающего сознания. Детерминация событий представленного мира обеими трансценденциями осуществляется по схеме соотношения неопределенностей. Поскольку события представленного мира всегда определенны, то обе трансценденции всегда остаются неопределенными. Иными словами, события представленного мира принципиально определимы. Детерминанты же событий представленного мира: внешний мир и необъективируемая активность субъекта — принципиально неопределимы.
Выше мы говорили, что не допускаем непосредственного перехода от сознания к миру как выхода из сознания. В то же время мы сейчас обсуждаем соотношение событий представленного мира и внешнего мира. Не есть ли это логическое противоречие? События представленного мира и внешний мир связаны между собой через соотношение неопределенностей. Соотношение неопределенностей предполагает учет вклада в познаваемое со стороны познающего. В нашем случае в качестве познаваемого выступает соотношение “представленный мир — внешний мир”. Тем самым, изучая процесс познания, мы не заметили, как изменили позицию познающего сознания. Познающее сознание в ходе его соотнесения с внешним миром расщепилось и теперь выступает уже в виде двух уровней: 1) познающее сознание, которое мы соотносим с внешним миром; 2) познающее сознание, которое исследует соотношение “внешний мир — познающее сознание (первого уровня)”. Отсюда, когда мы говорим о детерминации сознания (или событий представленного мира) внешним миром по схеме соотношения неопределенностей, то это уже есть высказывание, производимое сознанием второго уровня и т.д. Так мы получаем перспективу отношений “уровень описания — метауровень — мета-мета... уровень”.
В этой связи возникает ассоциация с отношением “язык — объект и метаязык”, по М.К.Мамардашвили [45], а также с перспективой метауровней описания в теории истины А.Тарского [60; 61].
Разрабатываемый автором статьи гносеологический подход [51] предлагает схему соотношения метауровня и уровня описания, которая позволяет избежать регресса в бесконечность метауровней. Повторяем, что регресс в бесконечность сменяющихся метауровней — отличительная особенность теории истины А.Тарского. Согласно нашей точке зрения, метауровень представлен на уровне описания через “чистое” изменение содержаний уровня описания.
Последнее выражение нужно понимать следующим образом. Познающий субъект сам не является моментом описываемого им содержания. Но его “незримое” присутствие проявляется через смену описываемых содержаний или через их “чистое” изменение.
Поясним сказанное. Допустим, мы описываем некоторый процесс-изменение. Мы выделяем моменты изменения. Но для того, чтобы выделять моменты изменения, мы должны обладать критерием сходства и различия моментов. Далее, мы должны также обладать представлением о ходе всего изменения, то есть мы должны иметь представление о тенденции или направленности целостного изменения. Это позволит нам воспринимать отдельные моменты как принадлежащие к единому изменению. Но, спрашивается: где существуют критерии сходства-различия моментов и представление о тенденции разворачивания целостного изменения? Критерии не могут существовать в самом по себе описываемом процессе-изменении. Необходимо наличие сознания, описывающего данный процесс как изменение. Отсюда, процесс, как некоторое определенное изменение, существует не в мире самом по себе и не в сознании самом по себе, а в отношении “мир — описывающее этот мир сознание”. Но описывающее процесс сознание само ведь не является моментом описываемого им процесса. Как же нам учесть факт взаимодействия мира и сознания, без наличия которого процесс, как определенное изменение, не может существовать? “Чистое” изменение или смена моментов изменения и отражает факт содетерминации определенности процесса-изменения со стороны описывающего сознания. Итак, “чистое” изменение есть способ представленности на уровне описываемого содержания описывающего его сознания.
Принцип дополнительности Н.Бора и соотношение неопределенностей В.Гейзенберга способствовали введению в естествознание тезиса о необходимости учета вклада познающего сознания в содержание описываемого предмета. В настоящее время данный тезис нашел отображение в виде эпистемологического положения Т.Куна — П.Фейерабенда о теоретической нагруженности эмпирии, а также в виде антропного принципа, включенного в содержание ряда естественно-научных теорий (см. [40; 46; 68; 74; 75] и др.). В том же ключе движется и наша мысль.
В ходе взаимодействия с миром субъект соотносит себя с ним. Для того чтобы соотносить (сравнивать, различать, противопоставлять) себя и мир, нужно объективировать себя и мир как определенности. Объективация, выражение себя и мира как соотнесенных определенностей осуществляется в результате содетерминации возникающего противопоставления “Я — не-Я” двумя трансценденциями: внешним миром и необъективируемой активностью субъекта. При этом соотнесение себя и мира может не сопровождаться осознаванием этого противопоставления. Соотнесение себя с миром — базовая характеристика всего живого. Соотнесение себя с миром имеется у животных. Способность соотнесения себя с миром развивается у ребенка на ранних стадиях онтогенеза. По данному вопросу имеется обширная психологическая литература. Не претендуя на полный обзор исследований в этой области, сошлемся на отмеченный Л.С.Выготским [17, т. 4, с. 225] аффект собственной личности как способ выделения младенцем себя из мира. О выделении себя из мира как ранней стадии развития проприума, самости пишет и Г.Олпорт [73].
Соотнесение себя с миром осуществляется по схеме: Я, как источник активности, и не-Я, противостоящее источнику активности. При этом важным пунктом нашего анализа является следующее утверждение. Соотнесение себя и мира как определенностей возможно при условии необъективируемой и, следовательно, невыразимой в виде определенности активности субъекта. Эту необъективируемую активность можно мыслить как невыразимое субъектное начало, обеспечивающее единство конкретных, сменяющихся проявлений личности и ее деятельности.
Я, как центр активности, объективируется, то есть выделяется самим субъектом в качестве определенности, обобщенно и недифференцированно. Все последующие объективации Я, связанные с рефлексией и самосознанием субъекта (см., напр. [6; 83]), есть производные от базовой объективации — выделения себя как источника активности.
Не-Я, противостоящее Я-центру активности, является не объектом внешнего мира, а моментом представленного мира. Иными словами, не-Я есть уже внешний мир, опосредованный активностью субъекта.
Феномен опосредования внешнего мира активностью субъекта в рамках деятельностного подхода нашел отражение в принципе предметности деятельности. В этой связи мы можем сослаться на работы таких авторов, как А.Н.Леонтьев [42; 44], С.Л.Рубинштейн [52; 53], П.И.Зинченко [38], А.В.Запорожец [30], Д.Б.Эльконин [72], П.Я.Гальперин [19], А.В.Петровский, М.Г.Ярошевский [48; 49], В.В.Давыдов [23; 24], А.А.Леонтьев [41], В.П.Зинченко, С.Д.Смирнов [37], А.Г.Асмолов [3; 4], В.А.Иванников [39], Г.М.Андреева [2], А.И.Донцов [26], О.К.Тихомиров [62; 63], А.Н.Ждан [28], Ю.Б.Гиппенрейтер [21], В.А.Петровский [47], А.И.Подольский [50], В.В.Рубцов [54], Н.Ф.Талызина [59], Б.С.Братусь [9], Б.Д.Эльконин [70; 71], Е.В.Субботский [57; 58], Ф.Е.Василюк [10] и др.
Специфика нашего понимания опосредования внешнего мира активностью субъекта состоит в отрицании трансцензуса как непосредственного перехода от сознания, активности субъекта к миру. Трансцензус как знание, как представление возможен только в виде квазитрансцензуса. Об этом говорилось выше. Замена трансцензуса квазитрансцензусом влечет за собой ряд выводов, значимых для уровня конкретно-научной, психологической методологии. Остановимся на этом.
Содержание представленного мира, в частности, содержание не-Я, противопоставленного Я-центру активности субъекта, нельзя рассматривать как отражение, воспроизведение содержания внешнего мира. Содержание мира самого по себе связано с содержанием представленного мира соотношением неопределенностей. Мы не можем выскочить из нашего сознания, нашей активности и посмотреть на мир “со стороны”. Если мы не можем сравнить содержание мира самого по себе и содержание представленного мира, с которым мы имеем дело, то некорректно говорить об отражении содержания мира в психике субъекта. Мы не знаем, что происходит с содержанием мира самого по себе в психике субъекта. Может, это содержание отражается, как считает марксизм и наивный реализм (направление в гносеологии). А может, содержание мира преобразуется в опыте субъекта, как полагает, например, И.Кант. Ответить на этот вопрос, пребывая внутри познающего сознания, внутри активности взаимодействующего с миром субъекта, невозможно. Поэтому мы и говорим, что содержание мира самого по себе и содержание мира, опосредованного активностью субъекта, связаны соотношением неопределенностей.
В отечественной психологии примерами двух противоположных способов описания соотношения содержания психики и содержания внешнего мира могут служить, например, позиция В.П.Зинченко и точка зрения авторов коллективной работы [1]. В.П.Зинченко [32] считает, что внешний мир в содержании психического не отражается, не рассказывается, а разыгрывается. В отличие от этого авторы коллективного труда настаивают на том, что содержание отражаемого внешнего мира воспроизводится в содержании психического.
Итак, содержание представленного мира, мира, опосредованного активностью субъекта, и мира самого по себе, взятого вне активности субъекта, связаны соотношением неопределенностей. В этом контексте мы затрагиваем проблему природы восприятия.
Традиционно восприятие понимается как построение образа объекта внешнего мира. Указание на активность субъекта восприятия (см., напр.: [29; 43; 34; 36; 11; 12; 55; 65] и др.) не меняет дела. В основе образной природы восприятия лежит идея трансцензуса. Допущение трансцензуса, как прямого перехода от психического к миру, является вариантом постулата непосредственности. Из допущения трансцензуса вытекает образная природа восприятия.
Логической подоплекой понятия “образ” является имплицитно присутствующая идея такого рода. Предполагается, что субъект и объект не тождественны. Но образ есть та “часть” субъекта, которая уподобляется (в большей или меньшей степени) объекту. Следовательно, образ есть уподобление субъекта объекту. Об уподоблении субъекта объекту можно говорить только в том случае, если допускается непосредственное соотнесение содержания внешнего мира и содержания психики, сознания. Непосредственное же соотнесение содержания психики и внешнего мира логически возможно только тогда, когда мы выходим из психики и соотносим психику и внешний мир из некоторой абсолютной, “психофизически” нейтральной позиции. Последнее невозможно.
В отличие от этого понятие “представленный мир” предполагает принципиальную несоотносимость психики и внешнего мира. Абсолютной, “психофизически” нейтральной позиции, из которой можно было бы сравнить содержание мира и сознания, для самого познающего сознания не существует. Психика и внешний мир с точки зрения познающего сознания связаны соотношением неопределенностей. Это означает, что, пребывая внутри познающего сознания, мы не можем знать о содержании мира как такового, данного вне активности субъекта. Следовательно, об уподоблении мира и психики говорить некорректно. Отсюда понятие “образ”, основанное на логической идее уподобления сознания, психики миру, становится логически противоречивым. В процессе взаимодействия с миром субъект имеет дело не с образами, а с событиями представленного мира. События же представленного мира есть внешний мир, опосредованный активностью субъекта. Тем самым события представленного мира уже являются моментами активности субъекта. О дополнительном включении внешнего мира в активность субъекта путем построения образа мира говорить излишне.
Ответом сторонникам образной природы восприятия могла бы быть переформулированная фраза античного философа Антисфена. Возражая против мира идей Платона, Антисфен сказал: “Стол вижу, а стольности не вижу” [25, ХI, с. 53]. То же справедливо и в отношении понятия “образ”: стол вижу, образ стола не вижу.
Образ есть излишнее понятие, порожденное идеей трансцензуса — гносеологическим аспектом постулата непосредственности.
Вместо понятия “образ” мы вводим понятие “не-Я”. Не-Я есть событие представленного мира субъекта. Представленный же мир субъекта не есть психический или физический мир. Представленный мир есть психофизический “кентавр”. Это мир нашей активности, разворачивающейся во внешнем мире. Можно сказать и по-другому. Представленный мир есть внешний мир, опосредованный активностью субъекта. Не-Я как момент мира-“кентавра” рождается в результате соотнесения субъектом себя, как центра активности, со всем, противостоящим Я-центру активности. Не-Я, как момент представленного мира, тоже есть психофизический “кентавр”. В не-Я невозможно отделить вклад со стороны активности субъекта от воздействия внешнего мира как такового, взятого вне активности субъекта.
Точка зрения, принимающая образную природу восприятия, имплицитно исходит из следующего положения. Образ есть момент психической активности. Если мы говорим о соответствии образа миру, значит, мы явно или неявно предполагаем соответствие психической активности внешнему миру. Критерием адекватности активности субъекта является ее соответствие внешнему миру.
В отличие от этого понятие “представленный мир” влечет за собой следующий тезис. Критерий адекватности психической активности не в ее соответствии внешнему миру. Критерий адекватности активности — в самой активности. Возможность воспроизводства и поддержания активности является критерием ее адекватности. При этом мы не забываем, что активность разворачивается во внешнем мире.
В ходе активности, разворачивающейся во внешнем мире, субъект, как говорилось, соотносит себя, как центр активности, со всем, отличным от Я-центра активности. Если производимое субъектом различение Я и не-Я позволяет ему реализовывать собственную активность во внешнем мире, то можно говорить об адекватности. Но как в этом случае понимать “адекватность”? Адекватность чего чему? Об адекватности не-Я внешнему миру мы не можем говорить. Это вернет нас на позиции постулата непосредственности. Можно говорить об адекватности активности критерию ее воспроизводства и поддержания. Можно также говорить об адекватности различения Я и не-Я критерию воспроизводства и поддержания активности субъекта, разворачивающейся в представленном мире.
Л и т е р а т у р а
Абульханова-Славская К.А., Брушлинский А.В., ред. Психологическая наука в России ХХ столетия: проблемы теории и истории. — М., 1997.
Андреева Г.М. Актуальные проблемы социальной психологии. — М., 1988.
Асмолов А.Г. Основные принципы психологического анализа в теории деятельности // Вопросы психологии. 1982. № 2. С. 14—27.
Асмолов А.Г. Принципы организации памяти человека. Системно-деятельностный подход к изучению познавательных процессов. — М., 1985.
Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. —Москва—Воронеж, 1996.
Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. — М., 1986.
Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. — М., 1966.
Бор Н. Избранные научные труды в 2 томах. — М., 1970—1971.
Братусь Б.С. Аномалии личности. — М., 1988.
Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. — М., 1984.
Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. — М., 1982.
Величковский Б.М. Функциональная организация познавательной деятельности. Дис. … д-ра психол. наук. — М., 1986.
Вернадский В.И. Размышления натуралиста. В 2 кн. — М., 1975—1977.
Вертгеймер М. Продуктивное мышление. — М., 1987.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы биологической мотивации. — М., 1986.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. — М., 1990.
Выготский Л.С. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 4. — М., 1982.
Гальперин П.Я. Введение в психологию. — М., 1976.
Гальперин П.Я. Проблема деятельности в советской психологии // Проблема деятельности в советской психологии. Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду Общества психологов. — М., 1977. Ч. 1. С. 19—39.
Гейзенберг В. Современная квантовая механика. Три Нобелевских доклада. — М.-Л., 1934.
Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. — М., 1998.
Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 136—176.
Давыдов В.В. Да, нам необходима монистическая теория человеческого бытия // Деятельность: теории, методология, проблемы. — М., 1990. С. 281—294.
Давыдов В.В. Понятие деятельности как основание исследований научной школы Л.С. Выготского // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 20—29.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.— М., 1995.
Донцов А.И. Психология коллектива. — М., 1984.
Дункер К. Структура и динамика процессов решения задач (о процессах решения практических проблем) // Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления. — М., 1981. С. 258—267.
Ждан А.Н. История психологии: От античности до наших дней. — М., 1990.
Запорожец А.В., ред. Восприятие и действие. — М., 1967.
Запорожец А.В. Избранные психологические труды: В 2 т. — М., 1986.
Зейгарник Б.В. Теория личности К. Левина. — М., 1981.
Зинченко В. П. Проблемы психологии развития (читая О.Мандельштама) // Вопросы психологии. 1991. № 4. С. 126—138.
Зинченко В.П. От классической к органической психологии. К 100-летию Л.С.Выготского // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 7—19. № 6. С. 6—24.
Зинченко В.П. Образ и деятельность. — Воронеж, 1997.
Зинченко В.П. Живое знание: Психологическая педагогика. — Самара, 1998.
Зинченко В.П., Вергилес Н.Ю. Формирование зрительного образа. — М., 1969.
Зинченко В.П., Смирнов С.Д. Методологические вопросы психологии. — М., 1983.
Зинченко П. И. Непроизвольное запоминание. — М., 1961.
Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. — М., 1991.
Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии // Космология: теория и наблюдение. — М., 1978. C. 369—378.
Леонтьев А.А. Психология общения. — М., 1997.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.
Леонтьев А.Н., ред. Восприятие и деятельность. — М., 1976.
Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. — М., 1983.
Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Три беседы о метатеории сознания. (Краткое введение в учение виджнянавады) // Труды по знаковым системам. 5. Ученые записки Тартусского университета. Вып. 284. Тарту, 1971. С. 345—376.
Мартынов Д.Я. Антропный принцип в астрономии и его философское значение // Вселенная, астрономия, философия. — М., 1988. С. 60—67.
Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. — М., 1992.
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. — М., 1994.
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии. В 2 т. — Ростов н/Д., 1996.
Подольский А.И. Становление познавательного действия: научная абстракция и реальность. — М., 1987.
Романенко И.М. Природа сознания: на пути к небытийственной диалектике. —Псков, 1998.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1940.
Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. — М., 1959.
Рубцов В.В. Основы социально-генетической психологии. — Воронеж, 1996.
Смирнов С.Д. Принцип активности в построении и функционировании психического образа. Дис. … д-ра психол. наук. — М., 1988.
Столин В.В. Самосознание личности. — М., 1983.
Субботский Е.В. Ребенок объясняет мир. — М., 1985.
Субботский Е.В. Ребенок открывает мир. — М., 1991.
Талызина Н.Ф. Педагогическая психология. — М., 1998.
Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. — М., 1948.
Тарский А. Истина и доказательство // Вопросы философии. 1972. № 8. C. 136—145.
Тихомиров О.К. Некоторые вопросы современного изучения деятельности // Проблема деятельности в советской психологии. Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду Общества психологов. — М., 1977. Ч. 1. C. 79—82.
Тихомиров О.К. Понятия и принципы общей психологии. — М., 1992.
Ухтомский А.А. Собрание сочинений: В 6 т. — Л., 1950—1962.
Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. VI. Восприятие.— М., 1978.
Фролов И.Т., ред. Философский словарь. — М., 1986.
Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993.
Чекин А.Н. Принцип развития в современной космологии. — СПб., 1995.
Шпет Г.Г. Сознание и его собственник. — М., 1916.
Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития: (В традиции культурно-исторической теории Л.С. Выготского). —М., 1994.
Эльконин Б. Д. Л.С. Выготский — Д.Б Эльконин: знаковое опосредование и совокупное действие // Вопросы психологии. 1996. № 5. С. 57—62.
Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. — М., 1989.
Allport G. Pattern and growth in personality. — N.Y. 1964.
Cardner M. Wap, sap, pap and fap // The New York Review of Books. 1986. Vol. 33. № 8. P. 22—25.
Dicke R.H. Dirac 5, 0s cosmology and mach 5, 0s principle // Nature, 1961. Vol. 192. № 4801. P. 440—441.
Опубликовано 18 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Образная природа восприятия в контексте философских аспектов познания
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108741330 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций