МВД и общество сквозь призму российской истории

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему МВД и общество сквозь призму российской истории. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-02-16

Н.В.Колошинская,
кандидат юридических наук

МВД и общество сквозь призму российской истории

По крайней мере, два обстоятельства вынуждают обратиться к этой проблеме в такой постановке. Первое из них связано с необходимостью самой общей историко-правовой реконструкции двухсотлетнего опыта взаимодействия различных институциональных образований российского общества с Министерством внутренних дел, потребностью более тщательного анализа его последствий и ресурсных возможностей.

Второе же обстоятельство состоит в предположении, что МВД, на протяжении своего существования, испытывало на себе специфические воздействия российского общества, заметно отличающиеся от содержательных воздействий на другие образовательные с ним министерства, обусловленные, прежде всего особенными противоречиями нашего общественного правосознания и нашей общественной практики.

Действительно, Россия-страна, неоднократно переживающая процесс демократического транзита и не раз оказывающаяся в ситуации длительных политических «отсрочек», удивительным образом, и это почти не поддается объяснению, своей образованнейшей и не всегда консервативной бюрократией, безоглядно отбрасывала, отрицала как «зряшное» опыт внутреннего государственного «делания», терпеливо накапливаемый ее предшественниками. Как выяснилось, это в полной мере коснулось и министерства внутренних дел, чье участие в державном строительстве было всегда велико. И это признавалось и признается его непримиримыми оппонентами как в XIX –XX, так и в начале XXI века.

Вопрос – замечаем ли мы сейчас пока еще едва уловимый процесс «переплава», как выразился кинорежиссер В.Каневский, фрагментов нашей прошлой жизни, нашего бытия и механистической стаффажности (второстепенности) нашего сознания, имеет значение уже сейчас. Во-первых, потому что такое осмысленное наблюдение позволяет по-иному «ощутить новое время», и во-вторых, определиться с грузом социальных личностных ценностей.

Другими словами, проблема, что взять в «хорошее - будущее» и от чего отказаться, совсем не абстрактна для российского современника. Но это и не «парадигма отступничества» от «плохого - прошлого». На самом деле это закономерное определение новых жизненных навигаторов, как отдельной личности, так и всего общества. Если выразиться еще более определенно – это попытка обобщить некоторые наблюдения, вытекающие из сложного процесса взаимодействия общества и государства вообще, общества и министерства внутренних дел в частности.

Одно из самых ярких наблюдений связано с тем, что патернализм российского общества над МВД в XIX - в начале XX вв. был, допустим постольку, поскольку данное государственное учреждение считало возможным, опираясь на ведомственную прогностическую концепцию.

Тезис о неправовом характере русской государственности по типу «в России правят не законы, а люди», стал общим местом не только в российской, но и западной историографии.

Этот тезис возник в русских либеральных кругах и имел, как довольно точно определил Б.Н.Миронов, сугубо политическое назначение – он был направлен против монархии и ставил идеалом для России западные демократии[1]. Свою политическую функцию тезис о надзаконности российского государственного строя выполнил, однако истина, как это часто бывает, когда политика вмешивается в науку, пострадала: был создан очередной миф, получивший широкое распространение в массовом сознании до сих пор.

Длительное время довольно плодотворно эксплуатировалась идея «бесправного и подавляемого» общества в России, неспособности верховной власти и ее органов на местах взаимодействовать с обществом и его институтами.

Между тем российское общество в XIX–ХХ вв. заметно эволюционизировало. От былого единства общества и государства остались лишь незначительные “осколки” традиционизма. Нельзя было не заметить механизмы этой эволюции проявившиеся в социальной модернизации (т.е. в правовом генезисе личности, формировании новых гражданско-правовых отношений и т.п.) [2].

Главным фактором эволюции были объективные требования жизни. Если в первой половине в XIX в. обществу отводилась по преимуществу роль активного объекта управления, а государству и его аппаратам – роль единственного субъекта, управляющего обществом, то весь последующий период, государство способствовало складыванию нового политического менталитета, согласно которому российское общество имело право и должно было участвовать в государственном управлении наравне с коронной администрацией[3].

Трагедия октября 1917г. объяснялась по меткому замечанию профессора Р.Ш.Ганелина тем, что идеи либеральной российской демократии и правового государства стали парадигмами лишь образованного общества, и не успели глубоко проникнуть в народ, в большинстве представленного крестьянством[4]. О.Файджес в своих исследованиях проблемы крестьянской правовой обособленности в России, ссылаясь на мнение М.Феноменова (знатока русской деревни 1 четверти XX в) писал “Демократические права и конституционные гарантии в общегосударственном масштабе для крестьянина – звук пустой. Пусть власть организуется кем угодно и как угодно, лишь бы она не слишком больно задевала материальные интересы крестьян. Принимать же организованное участие в самом строительстве власти – к этому рядовые крестьяне не имеют никакой склонности. Если у них и есть в этой области принципы, то как раз такие, которые поощряют их политическую пассивность”[5].

Совсем по-иному обстояло дело с образованной частью общества. В первую очередь благодаря ей в России сложились такие социальные группы населения, общественные и сословные организации и институты, которые образовали обособленную самостоятельную идейно-общественную силу, в той или иной степени оппозиционную официальной власти, но в то же время легитимную, т.е. признаваемую государством и всем обществом, и которая оказывала влияние на официальную власть разными способами, но главным образом посредством общественного мнения.

Для созданного МВД Российской империи не было ничего нового в “общественных установлениях” оппозиционных течений. Их питательной средой выступила углубляющееся противостояние между властью и обществом, ставшее следствием неудачных реформаторских усилий правительства во второй половине XIX- нач. XXвв.

В этих условиях Министерство внутренних дел стало непосредственным организатором ряда внутригосударственных преобразовательных проектов. Особенный оттенок приобрела инициатива Министерства по конституционно-правовому обустройству государства сразу же после смуты 1905-1907 гг..

Министр Внутренних дел П.А.Столыпин изложил перед депутатами II Государственной Думы проект министерства по этой проблеме. В декларации, в частности, содержались обещания установить в законодательном порядке в России гражданские и политические свободы, обеспечить независимость судебной власти и широкое местное самоуправление.[6]

Однако план постепенного дрейфа самодержавия в сторону правового государства разошелся с устремлениями оппозиции и господствующими общественными настроениями, склоняющимися в сторону незамедлительного и безоговорочного упразднения монархии. Главную тревогу в МВД тогда вызывали неразборчивость в средствах политической борьбы, огромное самомнение либеральной оппозиции и нетерпение, экзальтация масс.

При всем несовпадении правительственного курса с общенациональными экономическими, социальными и культурными тенденциями развития России Министерство внутренних дел делало все от него зависящее в подавлении уголовной преступности. Распространенное мнение о МВД в организации всякого рода погромов и насильственной русификации национальных меньшинств не имеет под собой убедительной аргументации.[7]

Другое дело, что в прогнозировании возможных проблем, способных повлиять на эффективность государственного управления ( с 30-х годов XIX века опирающегося на твердое правовое основание) МВД допустимо серьезные просчеты и недооценки.

Во-первых, Министерству следовало было учесть, что для проведения необходимых преобразований в такой стране как Россия, необходимо было позаботиться о восстановлении единого правового пространства, Опасность правовой обособленности любой общественной группы (а им оказалось крестьянство) осталась так и не устраненной, что кумулятивно сработало позже.

Во-вторых, как это ни парадоксально, но пробуждение чувства личности и стремление отстоять свое достоинство, возникшее и ставшее массовым явлением после реформы второй половины XIX века, явились факторами стремительного роста регистрируемой преступности, особенно легкой. Суды были завалены жалобами жен на жестокое обращение мужей, жалобами рабочих на несправедливое отношение к ним предпринимателей и т.д.

В-третьих, полицейские эксперты, если можно так выразиться, длительное время не могли определить общие тенденции уголовной преступности в условиях начавшейся «капитализации» общественных отношений в России, Так ,полагая, что наибольший процент правонарушителей будет сохраняться за крестьянами-землепашцами, они уже в начале XX века столкнулись с новой «статистической данностью»: рабочие, в городах оказались в 19 раз более криминогенными, чем крестьяне, жившие в общине.[8]

При этом бедность сама по себе не оказывала решающего влияния на рост преступности. С точки зрения криминогенности первое место принадлежало купечеству и лишь четвертое – крестьянам.

Единственное в чем совпадало мнение абсолютного большинства чиновников МВД, так это в том, что П.А.Столыпин выразил в афоризме «вначале успокоение, а затем реформы».[9]

Еще одно наблюдение сводится к тому, что в XX в. в представлениях российского общества устойчивого «полицейского облика» ведомства, способствовали не только функции и поручения, выполняемые Министерством, а вполне конкретная практика различных групп, борющихся за государственную власть, а также одобрение значительными общественными слоями государственного террора.

Блез Паскаль писал, что «справедливость без силы – одна немощь, сила без справедливости – тиранична. Надо, стало быть, согласовать справедливость с силой и для этого достигнуть, чтобы то, что справедливо – было сильно, а что сильно – было справедливо».[10]

МВД России не было обделено общественным вниманием и “комбинационными” замыслами различным политических группировок. Самые яркие сюжеты в истории министерства были связаны с крупными политическими потрясениями общества, с борьбой за государственную власть.

Вначале либеральная часть общества, а затем и экзальтированные его слои, спекулируя на нарастающих противоречиях внутри российского общества, отчасти разрешение которых безусловно должно было осуществляться Министерством в начале XX века (вплоть до создания объединенного правительства), через прессу и публичные выступления развязали подлинную антиминистерскую истерию.

Анализ только одних публикаций либеральной прессы Петербурга с 1900 по 1917 гг. показал, что давление на Министерство носило тотальный характер. Помимо обвинений в малоземелье и бедности крестьянского сословия, непрерывных конфликтах в промышленности, обременительности косвенных налогов, катастрофической нехватки оборотных средств для развития тяжелой промышленности, Министерство критиковалось даже за засуху в ряде южных губерний и мор кочевых животных на севере страны.

К обвинениям политэкономического характера дополнялись упреки в отсутствии эффективной борьбы с уголовной преступностью. Не прибегая, сколько–нибудь к ее системному анализу голословно заявлялось о ее «чрезвычайно угрожающем характере» и национально–правовом коллапсе. В прессе, без ссылок на Министерство, писалось, например, что Россия к 1914г. по уровню преступности занимала первое место в Европе. Между тем, это было далеко не так. К началу Первой мировой войны Россия уступала по этим показателям Англии примерно в 1,2 раза, Франции – в 1,9 раз и Германии - в 2,4 раза.[11]

В значительной степени, вплоть до 30-х годов прошлого века Министерство, а затем Наркомат внутренних дел советской России, являлось самым крупным органом государственного управления, наделенным огромными политическими, хозяйственно-экономическими и организационно-управленческими полномочиями.

Однако в февральские дни 1917 г. сторонники Временного правительства, а после октябрьских событий и большевистское руководство пытались представить общественному взгляду только «полицейскую биографию» Министерства внутренних дел.

Предпринятое буржуазным правительством расследование якобы антигосударственной деятельности МВД, специально созданной правительственной комиссией, завершилось безрезультатно. Арестованный ОГПУ в мае 1929г. бывший товарищ министра внутренних дел Маклакова – Николай Вячеславович Плеве (сын убитого в 1904г. народниками министра В.К.Плеве) показал, что комиссар следственной комиссии поинтересовался у него «не был ли он (Плеве) участником какого-либо антигосударственного заговора?», который дескать и предотвратили февральские события 1917г. Н.В.Плеве утверждал, что вопросы управления Министерством государственным хозяйством империи совсем не ставились и что комиссию занимали главным образом около дворцовые и около правительственные интриги.[12]

Массовые погромы полицейских участков в Петрограде, уничтожение архивных материалов полиции и картотек на уголовников не поощрялись временным правительством, но и не пресекались. Революционная эйфория, публичное сожжение чучел городовых, избиение и даже убийства полицейских не осуждалось и не преследовалось властями. Это было похоже на то, что происходило со столыпинскими землемерами, убитыми крестьянами не меже. Ни одного доведенного до суда дела так и не получилось.

Кстати, содержание некоторых полицейских картотек в последствии лично заинтересовало Сталина, в связи с неудачными попытками найти так называемую «красную картотеку» контрразведки (КРО) Временного правительства. Часть бывших сотрудников КРО Д.А.Андреев, В.М. Петров, Л.П.Гредингер, А.М. Волькенштейн (собиравший материалы о якобы шпионской деятельности Ленина) и другие, арестованные ОГПУ в 1928г. показали, что вначале А.Никитин, позже М.Лебедев, а после июльских событий Н.Миронов – начальник КРО Петроградского военного округа собрали, обработали и основательно дополнили секретную картотеку на лидеров всех политических партий России, в том числе и большевиков. Сотрудники Гредингер, Коропачинский, Бишевский, работающие по большевистской верхушке, сумели до деталей восстановить многое из того , что не принято в последствии было издавать в академических публикациях и биографических справочниках. Часть сведений несла сугубо личную морально-этическую и нравственную составляющие[13].

Некоторые авторы высказывали предположение, что «Академическое дело» (1929-1931гг.), в результате которого было разгромлено ядро бывшей императорской академии наук во главе с С.Ф.Платоновым, оказалось спровоцированным стремлением Сталина найти компромат на Л.Троцкого и самого себя.

Между тем, некогда могущественное Министерство не могло противостоять разрушению государственного организма, чья верховная власть придерживалась такой этической концепции, с точки зрения которой абсолютный приоритет имеют общее благо и общественный порядок, ради которых следует пожертвовать и правами человека и самой личностью.[14] Позже, в эмиграции Керенский А.Ф. писал, что крестьянство России полностью разделяло эту государственную точку зрения.[15] В 20-30-е и этим общественным настроением воспользуется большевистское руководство.

Спекулятивный характер общественного давления на Министерство сохранился в большевистской практике, особенно в годы гражданской войны, когда большинство его сотрудников увольнялось как представители «политико-жандармской» структуры. Расстрелянные в1917-19 гг. бывшие министры внутренних дел Б.Штюрмер, Н.Маклаков, А.Хвостов, А.Протопопов и А.Макаров обвинялись в «массовых гонениях и преследованиях передовой общественности и физических расправах над пролетариатом». Сюда были «приплетены» такие события, о которых бывшие министры даже и не подозревали, и которых на самом деле вовсе и не происходило (например, о массовом исходе российских немцев-колонистов в Германию в годы Первой мировой войны и др.).

Созданный вместо МВД - НКВД РСФСР также не избежал противоречивого отношения к себе со стороны общества. Еще в 20- е годы обнаружились крайне противоположные взгляды на роль и место НКВД в структуре управления и строительства.

Их появление было следствием неопределенности большевистского руководства в выборе путей развития страны в обстановке экономической отсталости и социальной деградации.

Как в обществе, так и в самом НКВД наиболее отчетливо обозначились две точки зрения на становление его аппарата и системы органов внутренних дел. Так, одни из них полагали, что НКВД следует рассматривать как орудие власти, как инструмент проведения своей внутренней политики. Это была старая «державная» традиционная версия, которая как считали большевики-практики, показала свою жизненность в годы общественного противостояния.

Однако парадокс заключался в том, что даже те, кто видел НКВД как механизм властвования, высказывали сомнения по поводу его основной, ключевой роли в новом государственном устройстве. Для одних, он должен был соединить в себе все управление внутренним хозяйством, а для других – лишь сосредоточиться на функциях обеспечения общественной безопасности в стране.

Советский вариант модернизации, который вызвал к жизни универсальное, в таких процессах явление, как стремительное расширение и специализацию всех аспектов внутренней жизни общества, не оставил никаких лицензий «на надлежащий надзор и управление внутренним хозяйством страны», как это было еще некоторое время назад.

Пикировка в 20-е годы вокруг проблемы «быть или не быть НКВД» скорее отражала некий кризис идей, чем кризис самой системы НКВД. В обществе, где до предела централизовывалась властная составляющая, столь значительный сектор государственного управления не мог сосредотачиваться в рамках одного ведомства, даже если его возглавлял соратник по партии.

Следует заметить, что НКВД постепенно передавая функции руководства внутренним хозяйством страны различным наркоматам и ведомствам, переключалась на выполнение, главным образом, охранительных и карательных функций. Хотя и можно согласиться с утверждением М.Ходякова «об угрожающем хозяйственном бедствии всего внутреннего дела» России после 1920 года[16], но совершенно усомниться в том, что в этом проявилась якобы исключительная неспособность бывшего МВД и НКВД управлять и организовывать этот процесс.

Упразднение в 1930 году НКВД РСФСР было ошибочным и В.Некрасов, исследовавший это правительственное решение показывает серьезные негативные последствия в том числе и для деятельности органов государственного управления на местах[17].

Созданный в 1934 году общесоюзный НКВД уже мало чем был связан с прошлой историей Министерства. Скорее с этого периода НКВД, а в последующем и МВД СССР начинает функционировать как профессиональная, я бы допустила выражение, полицейское ведомство. И в этом нет отрицательного подтекста. Исследователи этого периода практически единодушны в том, что атрибуты профессионализма (в отечественном понимании категории «профессионал» такие как: компетентность; чувство ответственности и призвание; корпоративность и самоуправление), идеологически и методически целесообразно стали насаждаться именно с этого рубежа. Выражение же, что «смена профессионалов из старой полиции и милиции – это процесс деградации профессиональных кадров» в принципе не верен.

Подвижничеством историков права М.И.Сизикова, Р.С.Мулукаева, В.Ф.Некрасова, С.И.Кузьмина, А.В.Борисова, М.Г.Деткова, В.М.Курицина, Н.И.Уткина этот тезис был опровергнут. Именно в советский период в Российской Федерации сложилась система подготовки профессиональных кадров, и которая еще не исчерпала своих ресурсных возможностей[18] сегодня.

События с участием НКВД СССР в массовых репрессиях, в государственном терроре, развивались по наихудшему сценарию. Так, борьба с внутрипартийной оппозицией уже к 1935 году создала предпосылки к переходу к массовым операциям, с участием органов внутренних дел, по самым широким контингентам.

Подразделения милиции, уголовного розыска, различные службы НКВД в центре и на местах в начале 1935 года были привлечены к операции по так называемым «бывшим людям» (представителям старой интеллигенции, бывшим царским чиновникам, офицерам, служителям культа и членам их семей). Только по Ленинграду эта месячная операция вырвала из среды обитания более 11 тысяч человек[19].

Выполняя директивы центра во второй половине 30-х годов, ОВД приняли участие в операциях по кулакам, националистам, армии и др. Чистки пограничных полос и паспортные ограничения сменялись погромами сектантов, радиолюбителей-нелегалов, селекционеров почтовых голубей и др.

Наши исследования показали, что тогдашние современники этих событий по-разному оценивали как направленность этих массовых преступлений, так и роль в них ОВД. Замечу, что именно в 1937-1938 гг. Управление НКВД СССР по Ленинградской области, как и ОК и ГК ВКП(б), например, более чем раньше получали письма коллективного и индивидуального характера, с одобрением истребительных чисток. В ходе этих преследований погибло свыше двух десятков тысяч сотрудников НКВД СССР.

Многочисленные архивные документы свидетельствуют, что военно-политическое руководство во главе со Сталиным никогда не позволяли НКВД-МВД регулировать без их санкции внутренние процессы и тем более принимать самостоятельные несогласованные с ними решения.

Прошли годы. В обществе, где потенциально существует « здоровая постепенность» выстроились созидательные вектора. 50-80-е годы принципиально изменили как облик самого общества, так и МВД. Если упростить сравнительную схему, то можно сказать, что ОВД стали более « народными» преодолев многие условности прошлого времени. Именно в этот период стало расхожим выражение «Моя милиция – меня бережет». И во многом это было так.

И еще один ракурс наблюдений. Он относится к тому, что принято называть «воспитательным аспектом» профессиональной деятельности МВД, мощнейшей ресурсной возможностью которого выступают историко-правовые знания.

В одном мудром изречении упоминается, что «есть три рода невежества: совсем не знать ничего; знать дурно то, что все знают; знать не то, что следует знать». История Министерства внутренних дел как раз та отрасль знаний, которую следует знать, чтобы творить историю будущую.

Ее современное прочтение требует соблюдения, по крайней мере двух принципов. Во-первых, историко-правовые знания должны быть освобождены от вымыслов и эмбриональных форм повествования. Ведь дурно истолкованная история, если не остеречься, возбуждает недоверие и к истории, лучше понятой.

Во-вторых, необходимо глубокое нравственное переосмысление предназначения знаний о нашем обществе и о его носителях. К сожалению, в обществе чрезвычайно глубокое разочарование в самих субъектах «духовных ценностей», отчасти зараженных непобедимой интеллектуальной и нравственной леностью.

Истории МВД присущи собственные эстетические радости. Зрелище масштабной деятельности, составляющей ее особый предмет, более всякого другого способно покорять человеческое воображение. Допущу одно, возможно не самое корректное заключение, но мне кажется, что современное общество не знает современного Министерства, не знает той огромной и многотрудной деятельности, которую оно осуществляло на протяжении своего двухсотлетнего существования.

В изучении истории МВД важно не только понимание специфики структурных перемен, но главным образом – особенностей человеческой деятельности. Ведь самое лаконичное определение истории в свое время дал М.Блок, полагая, что «история это движение людей во времени»[20]. Поэтому « очеловечить» историко-правовую летопись, как самого российского общества, так и МВД чрезвычайно важно.

Ведь «субъективный фактор» служебной деятельности его подразделений сохраняет свою проблематику и сегодня. К тому же, одним из надежных оппонентов современной преступной реальности и преступной ментальности может стать новая концепция диалога МВД и общества, если можно так выразиться, по поводу «диалогического человека», способного гармонизировать «насилие противоречий», современности.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] См.: Б.Н.Миронов. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XXв.): В2т.СПб.,2000.

[2] См.:М.М.Карпович. Обзор русской истории от начала девятнадцатого века до революции. СПб.,1992.

[3] См.:Гоголевский А.В. Русский либерализм в последнее десятилетие империи. Очерки истории 1906-1912 гг. СПб.,2002.

[4] См.:Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 году. Реформы и революция. СПб.,1991.

[5] См.: Феноменов М.Я. Современная деревня. М.,1925.

[6] См.: Государственная дума.1906-1917. Стенографические отчеты. Том 2 (Серия: Парламентаризм в России).М.,1995.

[7] См.: Политическая полиция и политический терроризм в России(вторая половина XIX–началоХХвв). Сборник документов М.,2001

[8] См.: Б.Н.Миронов. Указ.соч.С.95.

[9] См.: Зырянов П.Н. Петр Столыпин: политический портрет. М.,1992.

[10] См.: Великие мысли великих людей, Антология афоризма: в 3-х томах. Том 2, От средневековья до просвещения. М.,2001.

[11] См.:Б.Н.Миронов. Указ.соч. С.96.

[12] См.: Иванов В.А.»Великий перелом» в судьбе Н.В.Плеве // Личность и власть в истории России XIX –XX вв. СПб..,1997.

[13] См.: Иванов В.А. Компромат «красной картотеки». Что искал Сталин в ленинградских архивах// Служба безопасности. Новости разведки и контрразведки. 1998. №1-2.

[14] См.: Б.Н.Миронов. Указ. Соч. С. 234.

[15] См.: Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993.

[16] См.: Ходяков М.В. Децентрализм в промышленной политике регионов России: 1917-1920 гг. СПб., 2001.

[17] См.: Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов: Художественно-документальное повествование. М., 1995.

[18] См.: Проценко Е.Д. Профессиональное образование в органах и войсках МВД России: история, теория, практика. СПб., 1998.

[19] См.: Иванов В.А. Операция «Бывшие люди» в Ленинграде (февраль-март 1935 г.)// Новый часовой. 1998. № 6-7.

[20] См.: Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973.

Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: МВД и общество сквозь призму российской истории


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.