Экономическое развитие России –новая стратегия

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Экономическое развитие России –новая стратегия . Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-02-15

Д.Е.О'Графов

Экономическое развитие России –новая стратегия

Часть 1. Реальные и мнимые предпосылки роста

Износ основных фондов российских предприятий
Природные условия России
Россия и глобализация мировой экономики
Иностранные инвестиции – “за” и “против”

Часть II. Российский путь экономического подъема

Часть III - Новая экономическая идеология

Основные тенденции развития России и Европы в XVI-XX вв.
Экономическая идеология Советской России
Кризис идеологии эффективности
Тенденции развития мировой цивилизации в ближайшие 100 лет
Шанс для России
Новая экономическая идеология России
Критерии благополучия и роль государства
Там, где государство бессильно
Перспективы свободы

Часть 1. Реальные и мнимые предпосылки роста

Впервые за последние 10 лет в России наметился некоторый экономический рост, а вместе с ним – надежды на экономическое возрождение России. Безусловно, экономическое возрождение России – вполне реальная вещь, более того – у России есть все шансы вырваться в число мировых лидеров уже к третьему – четвертому десятилетию XXI века, но проблема заключается в том, что расчеты на будущий рост в большинстве случаев основываются на очень спорных, чтобы не сказать – иллюзорных, посылках.

В качестве безусловной и главной основы будущего роста российской экономики признаются, прежде всего, две вещи:

Богатство России природными ресурсами
Дешевая и квалифицированная российская рабочая сила.
Именно это способно привлечь иностранных инвесторов, на которых зачастую делается основной расчет, разумеется, не от недостатка патриотизма, а просто оттого, что возможности иностранных инвесторов существенно выше, чем отечественных. В связи с этим считается первоочередной необходимостью принятие комплекса мер, способных сделать российскую экономику более инвестиционно привлекательной.
Таким образом, в наши планы экономического развития сразу же закрадывается печальный парадокс – с, одной стороны, постоянно декларируется величие России и намерение конкурировать на мировой арене с развитыми западными странами. Много говорится о том, что нашим главным богатством является интеллект и научно-технические достижения, где мы местами вырвались вперед и даже далеко вперед западных стран.

С другой – в практическом плане в последние 10 лет делалось все, чтобы поместить Россию в нишу, уже занятую странами Третьего Мира, т.е. превратить Россию в источник дешевого сырья и дешевых товаров для развитых западных стран. И сейчас именно на это делается ставка – на приход инвестора в традиционные (главным образом, сырьевые) сферы экономики.

При этом упускается из вида целый ряд важных моментов:

Фундаментальные экономические причины, тормозящие развитие российской экономики в целом
Причины, по которым мы обречены на поражение в случае конкуренции с Третьим Миром за иностранные инвестиции
Неоднозначность пользы, которую могут принести стране иностранные инвестиции, как бы ни парадоксально и даже крамольно это звучало в наше время.
Среди фундаментальных причин, тормозящих экономический рост России и обусловливающих неконкурентоспособность большинства традиционных индустриальных отраслей и предприятий следует выделить две, одна из которых носит в принципе устранимый, другая – в принципе неустранимый характер. Это соответственно крайне высокая степень износа основных фондов и неблагоприятные природные условия России.

Износ основных фондов российских предприятий
Ни для кого не является секретом, что инвестиции в основные фонды предприятий за 10 лет реформ практически не проводились, и эти давно назревшие мероприятия требуют колоссальных вложений. Например, по данным Минэкономики, инвестиционные потребности России до 2025 года составляют 2,5 трлн.(!) долларов. В частности, 150 тыс. км сети газо- и нефтепроводов изношено и требует ремонта. То же относится и к 54% основных фондов РАО ЕЭС (оценка А. Чубайса). Сравнительно низкая себестоимость продукции ряда российских предприятий связана с тем, что пока возможна эксплуатация мощностей, созданных в прежние годы.


Природные условия России

Россия является страной:

расположенной в зоне неблагоприятных природных условий,
с огромными расстояниями и удаленностью основных природных ресурсов от главных очагов их потребления
континентальной страной, с отсутствием незамерзающих водных путей (являющихся наиболее дешевым путем транспортировки).
Так, вся территория России лежит в зоне от умеренно до резко континентального климата, со среднеянварскими температурами ниже 0 на всей территории и ниже - 8 на 95% территории. Для сравнения – на всей территории Великобритании, Франции, Западной Германии, а также западном побережье Норвегии среднеянварские температуры выше 0, а на территории остальных европейских стран (включая республики бывшего СССР) – от 0 до –6. Исключение составляют Швеция и Финляндия, но и они отличаются более мягкими, по сравнению с Россией, зимними условиями. Среднеянварские температуры ниже -8 господствуют в Швеции на 50% территории, в Финляндии – на 80% территории. При этом на западе Европы отсутствуют такие обычные для европейской России и губительные, в частности, для сельского хозяйства явления, как весенние возвраты холодов – заморозки.
Глубина зимнего промерзания грунта в европейской части России составляет 1-1,5 м, при 0-1 м на территории остальной Европы.

Кроме того, 60% территории России лежит в зоне вечной мерзлоты. В Финляндии, Швеции и Норвегии, не говоря уже об остальных европейских странах, вечной мерзлоты нет.

При этом практически вся западная Европа имеет широкий выход к незамерзающим морям и обладает незамерзающими речными путями, среди которых самый крупный – Дунай пересекает почти весь европейский субконтинент. Что же касается возможностей перевозки грузов по территории России, то, например, парадоксально, но транспортировка продукции “НорНикеля” до Лондона или даже Нью-Йорка обходится дешевле, чем до Москвы.

Столь серьезные различия в климатических условиях западной Европы и России связаны с влиянием Гольфстрима. В хозяйственной практике они оборачиваются для России существенным (а, в ряде случаев, многократным) ростом издержек, связанных с любым традиционным промышленным и сельскохозяйственным производством и самим жизнеобеспечением населения.

Страной, наиболее сходной с Россией по природным условиям, является Канада. Но при тех же разнообразии и концентрации природных ресурсов, что и в России население Канады составляет 30 млн человек при территории 10 млн квадратных километров, или 3 чел/кв.км. При этом 90% населения живет в приграничной зоне к югу от 50 с.ш. В России соответственно – 145 млн человек и 17 млн кв. км или 8,5 чел./кв.км. При этом 90% населения живет к северу от 50 с.ш.

Кроме того, расстояние от нефтегазовых месторождений Западной Сибири до регионов основного потребления в центре европейской части России составляет 2500-4000 км. В Канаде расстояние между главными центрами соответственно добычи и потребления ресурсов – 500-1500 км.

Полная идентичность российских и канадских условий была бы в том случае, если бы население России составляло 50 млн. человек, 90% его жило бы в Центрально-Черноземной зоне, Прикаспии, Северо-Кавказском регионе, Приморье и Южном Сахалине, а крупнейшие запасы сырья располагались бы в центре Европейской части России и на юге Сибири.

На Земле есть страны, где природные условия хозяйственной деятельности еще менее благоприятны, чем в России. Это главным образом, внутриконтинентальные страны Азии, Африки и Южной Америки, высокогорные или с засушливым климатом, но именно они явялются беднейшими странами мира. Это, например, Монголия, Непал, Афганистан, Мали, Верхняя Вольта (Буркина-Фасо), Чад, Боливия.

Именно этот своеобразный “налог на природные условия, расстояния и внутриконтинентальное положение” на протяжении столетий являлся если не главным, то одним из главных факторов, тормозящих экономическое развитие России.

Поскольку данный фактор является неустранимым, то его необходимо обойти, в противном случае Россия обречена, в лучшем случае – на вечное отставание от Запада а в перспективе – и от большей части стран Третьего Мира.

Нынешняя относительная дешевизна России, при которой Россия все равно остается существенно дороже большинства развивающихся стран связана и с государственным регулированием цен на сырье и энергоносители. Но в этом случае получается, что те же иностранные инвесторы фактически дотируются российским государством, которое оплачивает большую часть их затрат на сырье, электроэнергию, отопление.

Такая “помощь инвестору” может принести пользу лишь в случае серьезного реинвестирования в российскую экономику. Между тем этого, как известно, почти не происходит. В будущем Россия также не может рассчитывать на большой объем реинвестиций. Со значительно большей вероятностью все будет ограничиваться “снятием сливок”, вывозом капитала и затем - уходом инвесторов из России. Это связано как со специфическими российскими условиями, так и с особенностями глобализации “по-западному”.








Россия и глобализация мировой экономики

Современная система глобализации и международного разделения труда в случае включения туда России на условиях, предлагаемых Западом (а других не предлагает никто) заведомо обрекает ее на роль аутсайдера. Большинство стран Третьего Мира, именно в силу природных условий являются заведомо более привлекательны, чем Россия, с точки зрения инвестиций в традиционный индустриальный сектор.

В настоящее время инвестиционный голод российской экономики уже привычно связывается с неблагоприятным инвестиционным климатом, основными составляющими которого являются несовершенство законодательства, в частности, налогового, длительный период политической нестабильности, разгул коррупции и преступности, неразвитость транспортной инфраструктуры, наконец, ошибочные действия прежних правительств, отвлекавших средства инвесторов от реального сектора “пирамидой ГКО”.

Можно перечислить множество факторов, нуждающихся в устранении и, в принципе, устранимых. Это справедливо, необоснованной является лишь абсолютизация этих факторов и уверенность в том, что их устранение обусловит громадный приток инвестиций.

Интересно, что целый ряд стран “Третьего Мира”, более “избалованных” инвестициями, имеют те же проблемы, что и Россия, причем зачастую в большей степени.

В этом смысле интересно сопоставление России и Китая, получившего за последние 10 лет около 800 млрд. долларов зарубежных инвестиций (сравните с 30 млрд., полученными Россией) и считающегося одной из самых стабильных стран “Третьего Мира”.

Китай, возможно, политически был в последние 10-15 лет стабильнее, чем Россия, хотя не следует преувеличивать российскую нестабильность, так же, как и преувеличивать стабильность китайскую. Риск таких крайних явлений, как смена строя и насильственная национализация предприятий, был в России все эти годы минимальным (тем более минимальным этот риск был для зарубежных инвесторов – никакие коммунисты не решились бы ссориться с Западом), а после октября-декабря 1993 года он практически равнялся нулю.

Что же касается Китая, то и там наблюдалось противостояние между прореформаторскими и консервативными кругами; кроме того, существуют и трения между Севером и Югом страны, и сепаратизм Синьцзяня и Тибета, и Тайваньская проблема, и напряженность в отношениях с США. Что же касается, например, коррупции, неразвитости транспортной и социальной инфраструктуры, отсутствия сервиса, то в Китае это тоже серьезная проблема.

В то же время Россия имеет, на первый взгляд, безусловные инвестиционные преимущества перед Китаем – это огромные природные ресурсы и географическое положение “моста” между Востоком и Западом. Территория России в 2 раза больше китайской население – в 8 раз меньше но при этом обладает большей покупательной способностью. При всем этом объем инвестиций в российскую экономику в 30 раз меньше того, что удалось привлечь Китаю.

В то же время риски различного рода все-таки не мешали инвестировать в российскую добывающую промышленность, прежде всего – в нефтегазовую, в горнообогатительные комбинаты, но этим сфера приложения инвестиций в основном ограничивалась (если не считать инвестиций в финансовые, деловые и информационные центры страны – прежде всего Москву, в меньшей степени – Санкт-Петербург).

Отличительной особенностью инвестиций в российскую экономику все эти годы было инвестирование исключительно в те сферы и предприятия, где можно было получать прибыль на базе уже имеющихся мощностей. Частым явлением было сворачивание на предприятиях ряда производственных линий и концентрация на выпуске 1-2 видов продукции, что не является признаком стратегического инвестора.

Стратегией новых хозяев российских предприятий было чаще всего выжимание максимума из того, что уже имеется без расширения и серьезной модернизации производства, что говорит о нежелании входить в российский рынок на долгий срок.

Основная часть рублевой выручки предприятий использовалась и используется на покупку СКВ на внутреннем рынке за рубли с ее последующим вывозом за пределы России, что наносит еще один удар по российской экономике. Т.е. получается, что инвесторы в массе своей не рассматривали Россию как страну, экономически перспективную в долгосрочном плане. Российской экономике, в свою очередь, подобное инвестирование приносит в долгосрочном плане значительно больше вреда, чем пользы.

Сейчас нам необходимо предельно трезво взвесить свои возможности как объекта инвестирования со стороны западных стран.

В настоящее время мир достаточно четко разделился на т.н. “золотой миллиард” и всех остальных, включая Россию. “Золотой миллиард” – это страны Западной Европы, США, Канада, Япония, где живет около 1 млрд. (15% населения Земли), на территории около 30 млн. км2 (20% земной суши). Страны остального мира являются на данный момент конкурентами в борьбе за получение инвестиций из стран “Золотого миллиарда”. Главными козырями в этой борьбе являются богатство природными и другими ресурсами и дешевизна страны.

Исходя из этого, место России в “остальном мире” оказывается намного скромнее, чем принято у нас считать.

Россия – это 15% территории “остального мира” и 3% его населения (а в перспективе, учитывая демографическую динамику, значительно меньше). Кроме того, по своей демографической структуре Россия намного ближе к западным странам с относительно невысокой долей трудоспособного населения и высоким процентом пенсионеров.

Что касается обеспеченности природными ресурсами, то у России есть четыре выигрышные позиции – это природный газ, лес, уголь (притом, что спрос в мире на него невелик) и пресная вода. На Россию приходится более 25% мировых запасов этих ресурсов. По остальным – не более нескольких процентов.

Россия отнюдь не является монополистом на рынке минерального сырья. Да, Россия на данный момент – основной поставщик нефти и газа в европейские страны, а в перспективе – в Японию. В то же время ряд факторов, например, таких, как:

снижение мировых цен на нефть,
конкуренция со стороны нефтедобывающих стран Ближнего Востока, в частности, кардинальное смягчение инвестиционного законодательства в Саудовской Аравии (например, иностранные инвесторы смогут приобретать до 100% акций саудийских предприятий) и других странах Ближнего Востока – а это, кстати, серьезный повод для нас задуматься о цене, которую приходится платить за процветание за счет сырьевой базы,
предстоящая конкуренция со стороны норвежского газа,
оставляют российскому нефтегазовому сектору немного шансов на процветание. Оснований рассчитывать на радикальное увеличение сырьевого экспорта (т.е. не на проценты, а в разы), составляющего в последние годы не более 50 млрд. долларов (что, безусловно, мало для благополучия 145-миллионной страны) не приходится. Кроме того, сырье (нефть, газ, уголь, металлы) является невозобновимым ресурсом, и если нам небезразлично, как будут жить наши дети и внуки, следует подумать об экспорте сырья и в этом аспекте. Менее рациональной структуры экспорта, чем сейчас, в российской истории, ни дооктябрьской, ни советской, кажется, не было. До XX века Россия, бывшая аграрной страной, экспортировала главным образом продукцию лесного и сельского хозяйства. Можно даже сослаться на “Евгения Онегина”:
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам…




Так или иначе, но “лес и сало” - ресурсы возобновляемые. В советские времена начался масштабный экспорт невозобновляемых природных ресурсов. В то же время около половины экспорта составляла готовая продукция, а в настоящее время наш экспорт почти полностью стал сырьевым, если точнее – нефтегазовым.
Кроме того, Россия в силу своего географического положения и природных условий обречена быть существенно дороже по сравнению с большинством стран Азии, Африки и Латинской Америки. В частности, те же природные ресурсы оказываются очень труднодоступными и дорогими в разработке. Точно также и развитые страны Запада (при этом находящиеся в более выигрышных по сравнению с Россией природных условиях) проигрывают Третьему Миру по показателю дешевизны. В результате в мире идет масштабный процесс “деиндустриализации” развитых стран, перемещения индустриального сектора экономики в Третий Мир, притом, что на Западе остается “постиндустриальный” сектор и высокотехнологичные стратегические производства.

Россия за последние годы имела возможность ощутить на себе конкурентные преимущества дешевой продукции стран Третьего Мира – например, китайских и турецких товаров, с которыми российская продукция не выдерживала ценовой конкуренции при высоком курсе рубля. Российское производство в 90-е годы обваливалось, прежде всего, не из-за низкого качества продукции как такового, а из-за худшего соотношения цена/качество, невозможности выдерживать ценовую конкуренцию с большинством зарубежных товаров.

Конкурентоспособность российской продукции выросла после обвальной девальвации рубля в августе 1998 года. Вместе с ней вырос и объем продукции. В то же время выручка большинства предприятий в валютном эквиваленте упала. В условиях сильной зависимости (существенно возросшей за годы обвала) от импортной техники, технологий, комплектующих возможности предприятий инвестировать в модернизацию собственного производства, несмотря на текущий рост, напротив, сократились. Исключение составляет экспортный, прежде всего - сырьевой сектор, который в этой ситуации неизбежно будет оттягивать на себя имеющиеся ресурсы и способствовать “добиванию” остальной экономики. Но и здесь его перспективы сохраняются, повторюсь, до полного износа основных фондов и первого серьезного падения цен на мировом рынке.

Таким образом, у России немного шансов занять достойное место среди развивающихся стран, опираясь на традиционные энерго- и материалоемкие индустриальные и, прежде всего, сырьевые отрасли экономики.

Своего рода последним упованием является высокая образованность и квалификация российской рабочей силы. В то же время здесь повторяется та же ситуация, что и с основными фондами. Основные затраты на подготовку кадров понес Советский Союз и продолжает нести Россия.

В советское время, а в значительной степени и сейчас в России сохраняется возможность бесплатного получения качественного высшего образования. Это давно стало привычным, и, к сожалению, немногие серьезно задумываются, за счет чего это происходило и происходит, в то время как в западных странах обучение стоит тысячи и десятки тысяч долларов.

Не принято было также задумываться и о стоимости тех или иных научно-технических разработок. Сейчас западные страны имеют возможность очень дешевой покупки наших специалистов и достижений научно-технической мысли (к сожалению, мы не можем сказать того же о западных достижениях применительно к себе), на которые советское, а позже – российское государство затратило неизмеримо больше.

Последние 10-15 лет научно-техническая база России истощается, распродаваясь “по дешевке” на Запад и не получая серьезных инвестиций. Рано или поздно она окажется или полностью истощенной (и тогда наш последний козырь исчезнет), или потребует серьезных вложений (и тогда выяснится, что российский интеллект отнюдь не дешев).

То же можно отнести, например, и к экспорту вооружения. Сравнительно низкие цены при высоком качестве возможны потому, что экспортируемые сейчас образцы (включая, например знаменитые “Черную акулу” или С-300) разрабатывались еще в 70-е – 80-е годы, а любые новые разработки неизбежно приведут к существенному удорожанию.

Таким образом, нынешняя дешевизна российского товара связана только с процессом дешевой распродажи “советского наследства” в условиях сохраняющихся остатков советской системы государственных дотаций, а курс рубля имеет подчиненное и кратковременное значение.

Необходимо, как бы ни было горько, признать очевидную вещь – в настоящее время Россия уже заняла место в системе мировой экономической интеграции место иссякающего сырьевого придатка (и, что не менее, если не более страшно – иссякающего интеллектуального придатка) Запада. Опора России на традиционные индустриальные отрасли (причем, прежде всего, сырьевые) как объект привлечения инвестиций в сочетании с полной открытостью по отношению к мировому рынку ведет только к усугублению ситуации. Развал традиционных отраслей и “утечка мозгов” и технических достижений на Запад очень быстро ликвидируют наше последнее преимущество перед странами Третьего Мира – интеллект и технологии, которые просто не смогут получать в России в условиях утечки капиталов должной материальной подпитки.

Приходится также констатировать, что на протяжении последних 10 лет (а это не такой уж малый срок) жизни в условиях открытости по отношению к мировому рынку российскому бизнесу чаще всего приходилось исключительно самому искать пути решения своих проблем, и практически всегда эти решения оказывались не в пользу российской экономики.

Долгосрочные перспективы в рамках предлагаемой Западом модели интеграции и свободного рынка (а других, повторюсь, никто не предлагает) есть только у отдельных регионов России, наиболее удобных в связи с природными условиями и географическим положением. Это приграничные, приморские и/или обладающие благоприятными природными условиями и в ряде случаев сохранившие богатство ресурсов регионы. К ним относятся прежде всего Дальневосточные регионы - Приморье, Хабаровский край, Сахалин (уже сейчас занимающий второе после Москвы место по объему инвестиций). Кроме того, к таким регионам можно отнести Краснодарский край, Ростовскую область, Калининградскую область, С.-Петербург и Ленинградскую область, Мурманская область, Архангельская область, в несколько более дальней перспективе и в меньшей степени – Южная Сибирь и Прикаспий.

Западная Сибирь остается перспективной только до исчерпания запасов нефти и газа на уже разрабатываемых месторождениях (основные затраты на разработку которых уже понесло советское государство). Средняя и Восточная Сибирь, как регион наиболее труднодоступный, в обозримом будущем вообще не обратит на себя серьезного внимания инвесторов, за исключением отдельных отраслей – Норильский никель, якутские алмазы и также – будет действовать принцип “снять сливки” и уйти.

Центральная Россия (включая Москву), где живет 2/3 населения России, обречена терять свое значения по мере смешения деловой активности в южные, западные и юго-восточные регионы России и развития инфраструктуры в этих регионах.

Необходимо отметить, что процесс оттока населения и бизнеса из центра России на окраины является многовековой тенденцией. Общеизвестным фактом является то, что именно регионы Центра Европейской России (т.н. Нечерноземье) всегда были самыми бедными.

Если пустить эту тенденцию на самотек, вверить ее полностью воле “невидимой руки рынка”, тем более в условиях свободного перемещения капитала в глобальном масштабе – это приведет к следующим результатам:

2/3 населения России станут “лишними” людьми. Видимо из этой и других приводимых выше посылок и появилась страшная цифра в 30-50 миллионов как “экономически оправданная” численность населения России, фигурирующая в ряде “патриотических” СМИ со ссылкой на западные источники. Действительно, большему количеству людей сырьевой сектор не сможет обеспечить сносное существование, а Россия интересует Запад именно как сырьевой придаток, и это ни для кого не является секретом.
Россия станет крайне уязвимой в геополитическом плане.
Усилятся процессы дезинтеграции России
В определенном смысле реализация такой модели означает для России в некоторой степени “канадский путь”, но лишь в некоторой степени. Если население России “сократить” в три раза (абстагируясь от социальных и нравственных аспектов проблемы) и 90% оставшегося населения разместить в западных, южных и юго-восточных регионах, то российские условия окажутся максимально приближенными к канадским. Разница в том, что Канада находится полностью под эгидой США и в экономическом, да и политическом отношении является их частью.
У России нет и в принципе не может быть государства-“патрона”. В этом наше отличие не только от Канады, но, например, и от стран Восточной Европы и бывших республик СССР, а также от стран Латинской Америки.

Что же касается России, то ее разбросанные на большом пространстве удаленные друг от друга “перспективные” регионы будут иметь совершенно различную экономическую и геополитическую ориентацию и неизбежно станут ареной борьбы и раздела между ведущими мировыми “сверхсилами” – США, Западной Европой, Китаем, Японией. Это, совершенно очевидно, обернется полным распадом России, причем с очень страшными кровавыми последствиями.

Все это может посеять мрачный пессимизм относительно будущего России, но только в одном случае – если связывать экономическое возрождение страны исключительно (или большей частью) с притоком иностранных инвестиций.

Между тем нет серьезных оснований считать, что привлечение иностранного капитала является однозначно полезным для экономики страны, как бы “крамольно” это утверждение ни звучало в наше время.


Иностранные инвестиции – “за” и “против”
“За” инвестиции сейчас говорится очень много. С привлечением иностранных инвестиций связывается создание новых производств, рабочих мест, передача знаний и информации от инвестора. В то же время в последнее время мало внимания обращают на реальное положение, в котором находятся развивающиеся страны – объекты инвестиций.

Интересно уже то, что страны “Золотого миллиарда” инвестируют в Третий Мир не первое столетие, а разрыв в уровне развития этих двух частей мира не только не сокращается, но и продолжает расти.

Не только в России, но и в других странах – развивающихся или с переходной экономикой иностранные инвестиции чаще всего оборачиваются все тем же “снятием сливок”, выкачиванием ресурсов и вывозом капитала. Страны, сделавшие ставку на рост за счет (1)иностранных инвестиций и (2) сырьевой базы, в долгосрочном плане обречены на провал.

Кроме того, даже экономический рост, выраженный в величине ВВП, в странах Третьего Мира, сопровождается множеством отрицательных эффектов. Прежде всего это разрушение традиционного сравнительно низкоэффективного хозяйства, которое, тем не менее, давало и средства к существованию, и некоторый прибавочный продукт и, что не менее важно, давало людям чувство уверенности и осмысленности существования.

Следствием этого разрушения является рост безработицы с катастрофическими социальными последствиями, включающими и голод, и рост преступности, и социальный протест вплоть до вооруженной борьбы против существующего порядка вещей.

Подобных тенденций не избежала ни одна из развивающихся стран. Наиболее успешными в XX веке были страны Восточной Азии – Китай, Тайвань, Южная Корея. Но они изначально полагались в большей степени на развитие собственного бизнеса, для поддержки которого широко использовались протекционистские меры.

В то же время, например, в Китае, где иностранные инвестиции сосредоточены в особых зонах, наблюдается разрушение хозяйства вокруг этих зон, оттягивающих на себя все ресурсы окружающей территории.

Китай, следует заметить, находится в тяжелом положении из-за дефицита собственных природных ресурсов. Поэтому ему приходится в значительной степени полагаться на иностранные инвестиции как источник развития, даже ценой очень тяжелых последствий для населения.

Но в таком ли положении находится и Россия? Каков выход у России, если он есть?

Часть II. Российский путь экономического подъема

Выход, безусловно, есть. Более того, он, скорее всего, обозначится и при бездействии государства в решении экономических проблем. В этом случае, когда более отчетливо обнаружится сползание России на описанный выше “псевдоканадский” путь, неизбежно мощное сопротивление всех слоев общества, в том числе крупных промышленников и предпринимателей. Последние осознают (или вскоре начнут осознавать), что вне России у них нет достойного респектабельного будущего, а их бизнес в России окажется под угрозой гибели. Это заставит их воздействовать на государство с целью принятия мер протекции отечественного производства и бизнеса. Нечто похожее было в России в начале XX века. Это не лучший вариант (хотя и способный удержать страну от распада), поскольку интересы страны в основном сведутся к интересам крупнейших российских компаний, а множество и отраслей экономики, и людей все равно окажутся “лишними”.

Это путь, ведущий к резкому социальному расслоению и сильным перекосам в экономическом развитии, хотя и не смертельный для России.

В крайнем случае сопротивление “либерализму и интеграции в мировую экономику” приведет к воссозданию в основных чертах советского социалистического и автаркического строя (также, в некоторой степени, по аналогии с событиями 1917 года).

В то же время есть и лучшие выходы из ситуации. Но для этого необходима игра на опережение со стороны государства. Частный российский бизнес в одиночку не имеет возможности поднять страну и обеспечить экономический прорыв. Государство, взаимодействуя с частным бизнесом, должно решить две группы задач:

Краткосрочные – создание предпосылок успешного развития в ближайшие месяцы, в крайнем случае – 1-2 года.
Долгосрочные – обеспечение экономического прорыва на основе имеющихся у нас сильных сторон и разнообразия (диверсификации) российской экономики.
К числу краткосрочных мер относятся прежде всего:
создание режима наибольшего благоприятствования прежде всего для российского инвестора и российского частного бизнеса, как склонного в большей степени связывать свое благосостояние и само существование именно с Россией. В известном смысле нам в этом помогает Запад своим недружественным отношением к россиянам. Этим моментом необходимо воспользоваться.
Достаточно жесткие меры по ограничению вывоза капитала из страны
Отсечение, в том числе законодательно оформленное, спекулянтов от долгосрочных инвесторов.
Таможенные пошлины и ограничения на ввоз импортных аналогов российских товаров одновременно со стимулированием таможенной и валютной интеграции в рамках СНГ
Реструктуризация банковской системы, направленная на концентрацию финансовых ресурсов страны под контроль или учет со стороны государства.
Практически все эти пункты в той или иной степени прописаны в законодательстве, и главной задачей является обеспечение соблюдения законов. Все эти законы и условия должны быть обязательными и для иностранных инвесторов.
Выполнение этих пунктов может вызвать серьезное противодействие и попытки запугать международной изоляцией. На самом деле, их реализация вызовет только рост авторитета России в мире и усиление доверия к ней как к стране, где есть порядок и с которой можно иметь дело.

Кроме того, именно реализация этих мер подстегнула бы процесс реинтеграции на пространстве бывшего СССР и даже, возможно, стран СЭВ. Сейчас все большее число людей в этих странах сознает безумие распада.

Если же говорить о конкурентоспособности стран Восточной Европы и Центральной Азии, то они сталкиваются со сходными проблемами. Они, в том числе, также связаны со сравнительно неблагоприятными природными условиями, мешающими им конкурировать по инвестиционной привлекательности с Южной и Юго-Восточной Азией, Ближним Востоком, Латинской Америкой; с моральным и физическим износом предприятий. К тому же им приходится сталкиваться и с теми же проблемами, которых нет в России – отсутствием сырья и относительно слабой (по сравнению с Россией) научно-технической базой. Очевидно, что при условии стабилизации и усиления России для этих стран было бы перспективнее связать свое будущее прежде всего с ней, а не с западными странами, которым они с чисто экономических позиций просто не нужны. Не нужны ни их товар, ни рабочая сила, слишком некачественные или слишком дорогие по сравнению с азиатскими, африканскими и латиноамериканскими. У этой проблемы есть и моральный аспект – чем дальше, тем больше восточноевропейские страны будут чувствовать себя париями западного мира, и рано или поздно это вызовет у них протест. В то же время в одном экономическом пространстве с Россией у них есть будущее.

Кроме того, нас не должно ослеплять нынешнее западное благополучие. Стараясь жить по “западным стандартам”, “интегрируясь с Западом” на правах “младшего брата” мы Запад не догоним. Россия – не постиндустриальная страна, а как “классическая” индустриальная она проигрывает и Китаю, и Индии, и Южной Корее, и Бразилии, и Аргентине. В то же время на Западе нарастают, пока скрытые, кризисные тенденции.

Во-первых, глобализацией недоволен никто, кроме акционеров и менеджеров транснациональных корпораций. Перемещение производства в Третий Мир приводит к сокращению рабочих мест на Западе. Пока благополучный Запад способен достаточно легко решать проблемы своих безработных, выплачивая им большие пособия или даже искусственно создавая рабочие места. В то же время ощущение собственной ненужности и бессмысленности существования нарастает у многих жителей западных стран, и это реализуется либо в виде социального протеста, либо в виде вспышек бессмысленного насилия, либо в форме саморазрушения (наркотики, алкоголизм, самоубийства).

Во-вторых, последние десятилетия идет массовая иммиграция в западные страны из Африки, Азии, Латинской Америки, последнее время – из Восточной Европы. Всем известны проблемы, которые порождает это явление. В то же время Западу уже трудно обойтись без иммигрантов, берущихся за черную и низкооплачиваемую работу, на которую уже нельзя “заманить” коренное население. Иммигранты же в свою очередь становятся все более весомой силой в обществе, уже достаточно громко и порой агрессивно заявляющей о себе.

Наконец, Третий Мир, где Запад все активнее размещает производство и куда он волей-неволей передает знания, опыт, технологии, с помощью Запада усиливается и заявляет о себе, попутно “вспоминая старые обиды”, нанесенные Западом. Неприязнь к Западу больше всего распространена именно среди интеллектуальной, управленческой, деловой, военной элиты Третьего Мира, которую оскорбляет положение своих стран в роли “младшего брата”, “пролетария”, сырьевого придатка. Еще недавно нищие и отсталые страны – Китай, Индия, Пакистан, Иран, другие исламские страны выходят на мировую арену с ядерным оружием и желанием по-новому “переделать мир”, или экономическими средствами, или даже военной силой.

У нас нет оснований исключать очень серьезные глобальные потрясения, причем в недалеком будущем, и желание любой ценой как можно полнее “интегрироваться” может затянуть нас в своеобразную “воронку” мировых катаклизмов. Поэтому представляется, что оптимальной стратегией для России было бы, не впадая ни в коем случае в полный изоляционизм, “прийти в себя” и переждать немного в стороне от мировых процессов. К тому же, повторюсь, страны Восточной Европы и Центральной Азии, некогда составлявшие “социалистический лагерь” и также “опоздавшие вписаться” в современный мир, скорее всего, будут склонны разделить с ней это желание.

Одни краткосрочные защитные меры не представляются достаточными. Их реализация может стабилизировать Россию и создать условия для роста, но не обеспечить собственно длительный устойчивый рост на протяжении десятилетий.

Иными словами, “санитарные” меры способны блокировать слабые стороны и неблагоприятные тенденции российской экономики, а для долгосрочной программы требуется прежде всего выделение сильных сторон, опираясь на которые можно обеспечить “рывок” России вперед.

В ближайшие несколько лет благосостояние России будет обеспечиваться, в основном за счет минеральных сырьевых ресурсов и экономического роста в отдельных перспективных регионах (см. выше). У нас есть несколько лет “форы”, в течение которых можно обеспечить существенное увеличение притока средств в государственный бюджет и под государственный контроль и создать таким образом необходимые условия последующего роста, опираясь на наши сильные стороны.

Сильные стороны России можно разделить на две группы:

Естественные
Созданные человеком.
Принципы, на которых должен базироваться будущий рост, состоят в умелом сочетании:
традиционных, естественно присущих России формах организации жизни,
современных “прорывных” технологий, производства оригинальной продукции (в отличие от нынешнего подхода – “продать то же, что и другие, но дешевле”, должен господствовать подход – “продать то, что больше никто не продает”)
крупных и малых форм организации
Среди естественных сильных сторон можно выделить:
Огромные возобновляемые ресурсы России
Огромные пространства России
Географическое положение России как моста, кратчайшего пути по прямой между Востоком и Западом.
Разнообразие российских условий, создающее колоссальные возможности диверсификации экономики
Безоглядно “выкачивать” невозобновляемое минеральное сырье – нефть, газ, металлы, означает попросту грабить собственных детей и внуков. В то же время у нас есть ресурсы, способные к восстановлению, при этом по их количеству мы занимаем практически монопольное положение на Евразийском континенте – это лес, гидро- и гидроэнергетические ресурсы.
При огромных лесных пространствах России нам, в принципе, несложно сохранить и развить мощную лесную и лесоперерабатывающую промышленность, с товаром, пользующимся хорошим спросом на внешнем рынке. В то же время мы можем (и должны!) параллельно обеспечивать восстановление лесных массивов. В то же время можно существенно рационализировать лесное хозяйство, производя в промышленном масштабе не только древесину, но, параллельно, и “дары леса” – грибы, ягоды, мед, мясо лесных животных. Для этого необходимо (и вполне возможно) создание специальных ферм. Не следует забывать, что последнее является уникальным товаром, который можно продавать дорого.

Конечно, не следует забывать и о лесных массивах России в аспекте создания заповедников, заказников, национальных парков как средства привлечения и туристов, и научно-исследовательских организаций.

То же можно сказать и о гидроресурсах. В настоящее время дефицит пресной, в т.ч. питьевой воды в мире становится все более острой проблемой. В частности, это относится к прилегающим с юга к России огромным регионам Западного Китая, Центральной Азии, Ближнего Востока.

Всем известен несостоявшийся грандиозный проект переброски северных рек (и среднеазиатские лидеры сожалеют о том, что он не состоялся). Его реализация в виде системы каналов была бы связана, во-первых, с очень большими затратами, во-вторых, с тяжелыми экологическими последствиями (большие потери воды на испарение и фильтрацию, засоление почв, разрушение естественной среды северных районов России).

В то же время его реализация в уменьшенном виде – в виде сети трубопроводов, представляется разумной. Тем более, если рационально подойти к этому вопросу и не только “качать” воду, как сейчас мы делаем с нефтью, но также обеспечивать очистку воды, для того, чтобы сделать ее питьевой.

Что касается гидроэнергетических ресурсов, то на данный момент они не будут пользоваться большим спросом на внешнем рынке из-за нефтяного богатства регионов к югу от России, но при неизбежном истощении запасов нефти ситуация может кардинально поменяться, и следует быть к этому готовыми.

Кроме того, управление гидроресурсами также поддается рационализации, если, например, параллельно заниматься разведением рыбы и созданием сети рыбоперерабатывающих предприятий. При наших огромных водных пространствах у этой отрасли поистине блестящие перспективы.

Огромные земельные угодья России являются хорошей базой для развития сельского хозяйства. Не следует забывать, что до 1917 года Россия экспортировала сельскохозяйственную продукцию. Низкая естественная продуктивность большей части сельскохозяйственных земель России компенсируется их размерами, и при должном уровне технической оснащенности Россия может вернуть себе утерянные позиции экспортера продовольствия. Кроме того, обширные земельные угодья России позволят ей производить в большом количестве “экологически чистые” сельскохозяйственные продукты, производство которых не связано с пестицидами, химическими удобрениями и т.д. Это также уникальная в современном мире продукция, которую также можно дорого продать.

Что касается положения России как “моста” между Востоком и Западом, то очень перспективным представляется развитие транспортной инфраструктуры – автомобильной, железнодорожной и, возможно, наиболее перспективное направление – авиационной. В мире растет спрос на быструю перевозку грузов и Россия может и должна это использовать. Следует заметить, что не случайно Россия в течение многих десятилетий и даже веков вкладывала средства в развитие именно транспортной сети, создавая ее часто буквально на костях и на крови. Это тяжелая и кровавая борьба за выход к морям, строительство портов, самых протяженных в мире железных дорог, строительство каналов.

Наконец, огромным плюсом России является разнообразие условий, что дает большие возможности для диверсификации экономики и бизнеса и создает большой запас прочности. Если инвестор вкладывает, например, в экономику Саудовской Аравии, это значит только то, что он вкладывает в нефть. Больше вкладывать не во что. В России к его услугам вся “таблица Менделеева”, все виды производства, выход из одного экономического пространства почти во все регионы Земного шара. Таким образом, самым перспективным вариантом для инвестора была бы диверсификация вложений, и задача России – предложить ему на выбор сразу ряд проектов.

Что же касается наиболее “естественно перспективных” отраслей российской экономики, то ими, резюмируя вышесказанное, являются:


лесопереработка
лесное хозяйство
сельское хозяйство
пищевая промышленость
транспорт,
и представляется, что именно они должны стать приоритетными для долгосрочного инвестирования. Особо следует выделить сельское хозяйство и пищевую промышленность, которые необходимо сделать объектами повышенного внимания уже сейчас. Это важнейшая сфера, от которой, возможно, в максимальной степени зависит и самостоятельность страны, и здоровье нации.
В то же время сейчас российское сельское хозяйство находится в критическом положении и в первую очередь требует государственных инвестиций. Прежде всего это относится к развитию средств связи, транспортной и социальной инфраструктуры в сельских районах, облегчению крестьянам доступа на рынок.

Не секрет и то, что проблемы с продовольственной независимостью страны связаны не только с недостаточным производством, но и со слабо развитой пищевой перерабатывающей промышленностью.

Если же вернуться к вопросу о преимуществах крупных компаний в российских условиях, то представляется перспективным создание крупных компаний – лесоперерабатывающих, транспортных, гидроэнергетических, сельскохозяйственных.

Если говорить о созданных человеком сильных сторонах, то здесь нет сомнений, что сильнейшей стороной России является ее интеллектуальное богатство и высокие технологии, в которых мы местами вырвались далеко вперед остального мира. Именно научно-технические разработки и образование, наряду с сельским хозяйством, должны стать первостепенными объектами финансирования. Безусловно, среди них необходимо выделять приоритетные. Представляется, что в данное время к ним можно отнести:

создание ресурсо- и энергосберегающих, безотходных технологий
поиск альтернативных источников энергии
разработки, связанные с оптимизацией управления производством
вооружение
компьютерные технологии, программное обеспечение
биотехнологии.
Только на пути развития высоких технологий мы сможем обеспечить высокое качество и ценовую конкурентоспособность российских товаров. Да, для этого придется обогнать остальной мир по множеству позиций, но:
это реально, хотя и очень непросто
у нас просто нет другого выхода, если мы хотим идти по пути интеграции в мировую экономику.
Здесь мы, опираясь на еще не растраченную интеллектуальную базу, сможем достаточно быстро (в течение 10 лет) обеспечить грандиозный прорыв, создав серию товаров, не имеющую аналогов и в тоже время необходимых не только для России, но и для всего мира, и завоевать внутренний и мировой рынки. Здесь нелишне было бы обратиться к примеру Японии, которая, будучи лишенной естественных ресурсов и разоренной войной, сделала ставку прежде всего на высокотехнологичное производство, начав его практически с нуля. В 50-е годы японские товары вызывали смех, в 60-е – уважительную, но, в то же время, снисходительную улыбку, а в 70-е Япония уже заслуженно признавалась ведущей технической державой мира. Заслуживает большого внимания и опыт японцев в поощрении новаций, рационализаторских предложений на производстве. Они выплачивают премии даже за бесполезные предложения. В то же время количество рацпредложений на японских предприятиях в 400 раз выше, чем в России и в 80 раз выше, чем в США, и результат налицо. Следует отметить также, что именно на “постиндустриальный” сектор опираются сейчас в своем развитии такие сходные с Россией по условиям страны, как Канада, Финляндия, Швеция. Кроме того, именно за счет высокотехнологичных отраслей вырывается вперед Испания, считавшаяся еще недавно отсталой по европейским меркам страной.
Другим “человеческим” плюсом России является и национальный характер русского, вообще россиянина (хотя в его создании участвовали и природные условия). Его характерными чертами являются стойкость, способность переносить лишения и работать за гроши на благо грядущих поколений. Как ни цинично звучит, но эти особенности можно “эксплуатировать” в целях подъема российской экономики. Мы здесь не уникальны. Одной из важнейших составляющих “японского чуда” долгие годы была 70-часовая рабочая неделя с маленьким отпуском, строжайшей дисциплиной и при уровне оплаты труда в 1,5 раза ниже американского. Большинство нынешних россиян и не пытается сравнить свою зарплату с американской. Им достаточно иметь работу, пусть тяжелую, и зарплату, приличную по российским меркам ($200-300, а во многих регионах и 50-100). Причем это относится и к высококвалифицированным работникам. В этом случае средний россиянин готов потерпеть еще не один год.

Что касается сочетания крупных (например, естественные монополии) и малых форм, то при организации российской экономики нельзя не учитывать ее многоукладность, обусловленную естественными причинами и “размазанность” населения по огромному пространству.

Экономику России можно смело назвать “полиформацинной”. Это определение обычно применяется к странам Третьего Мира, где соседствуют Интернет и первобытнообщинный строй с натуральным хозяйством. В то же время оно вполне применимо к России.

Россия – первая страна, вышедшая в космос. Но в это же самое время, на рубеже 50-60-х, половина населения России жила в деревнях (в Западной Европе городское население превысило сельское на сто лет раньше). При этом значительная часть этих деревень не была электрифицирована, почти все не были газифицированы, а добраться до многих из них можно было разве что на вездеходе, вертолете или по воде.

Это не хорошо и не плохо, это реальность, созданная географическими условиями. О многоукладности России как залоге устойчивости и гармоничного развития писали многие исследователи, в частности, Л.Н. Гумилев. Россия – не средняя европейская страна и в принципе не подлежит унификации.

В XX веке у нас это часто забывали – и когда раскулачивали, и когда слишком увлеклись строительством гигантских ГЭС, и когда в 70-е годы ликвидировали “неперспективные” деревни в Нечерноземье. Забывают и сейчас, когда пытаются построить российскую экономику исключительно по книжным моделям. И, например, когда идут споры между сторонниками колхозов и фермерского хозяйства.

Между тем эта проблема также имеет географическую сторону. На юге России, в Черноземной зоне господствуют большие ровные пространства с плодородными почвами, и оптимальной является высокая концентрация людей и техники. В центре и, тем более, на севере России, с мозаичным ландшафтом, где земли, пригодные для сельского хозяйства или скотоводства, разбросаны небольшими кусками, всегда преобладали небольшие поселения или хуторские хозяйства.

Кроме того, в отличие от достаточно четкой земледельческой специализации благодатного юга России хозяйство “рискованного” и бедного севера было более диверсифицировано – земледелие, скотоводство, бортничество, рыболовство, охота, собирательство. Было развито и мелкое промышленное производство, например, небольшие кирпичные заводы, лесозаготовки.

На эти особенности указывал еще Чаянов в 20-е годы но, к сожалению, не был услышан ни тогда, ни после. И создание колхозов, и укрупнение деревень за счет ликвидации “неперспективных” в 70-е годы, и полное равнодушие в годы реформ – все это привело к полному упадку сельского хозяйства центра и севера Европейской России.

Между тем делались попытки обеспечить развитие, не ломая сложившихся веками естественных форм, а опираясь на них. Так, еще в плане ГОЭЛРО было заложено строительство множества т.н. малых ГЭС – на малых реках, способных обеспечить электроэнергией небольшой район или даже один населенный пункт с фермой или мелким промышленным производством. В 20-е-30-е годы строительство началось, но вскоре было заброшено.

Потом этот вопрос неоднократно поднимался, в частности, разработки велись на Географическом факультете МГУ, но практического выхода эта идея до сих пор не получила. Между тем реализация данного проекта могла бы послужить взрывному подъему многих российских регионов, в особенности севера Европейской России – труднодоступных, “заброшенных”, являющихся сейчас дотационными и просто “провальными”, где население живет на грани голода, постепенно вымирает или мигрирует в относительно более благополучные регионы.

Первоначальные вложения окупились бы экономическим подъемом этих регионов, расцветом новых или забытых старых форм хозяйства (тех же кирпичных заводов) и они, если и не дали бы российской экономике существенной прибавочной стоимости, то, по крайней мере, избавили бы ее от необходимости дотаций, больших издержек и потерь электроэнергии. Возможно также, существенно снизилась бы потребность в губительных для природной среды гигантских ГЭС.

Разнообразие российских условий вообще может приводить к парадоксам, которых, тем не менее, не следует бояться или стыдиться. Например, в ряде районов России (и даже во многих районах), прежде всего труднодоступных, со слабо развитой транспортной сетью более выгодным “средством” как транспорта, так и возделывания земли, являются лошади, требующие, по сравнению с техникой, многократно меньших затрат на содержание.

Ни в коем случае не следует забывать и о достаточно большом и стойком (хотя и подверженном некоторым колебаниям) интересе к России со стороны остального мира. Интерес вызывает не только возможности бизнеса в России, но и русская природа, и культура, и духовные достижения.

Довольно часто люди, в особенности интеллектуалы, на Западе чувствуют в России некую духовную альтернативу своему вползающему в жестокий цивилизационный кризис обществу. Этот вопрос выходит далеко за рамки собственно экономики, но не может не иметь и экономических аспектов.

Множество этих людей готовы, по крайней мере, часто приезжать сюда в качестве туристов, но большинство из них пугает отсутствие элементарного порядка и разгул преступности. Если хотя бы элементарный порядок навести, и несколько улучшить туристскую инфраструктуру, то они сюда поедут.

В то же время есть и люди, готовые жить в России. Это духовные потомки тех, кто делал великие открытия и осваивал заморские территории. Их число трудно посчитать, но оно может измеряться десятками и сотнями тысяч. Им тесно и душно в нынешней западной цивилизации, но их также смущает российский “беспредел” и волны пессимизма, исходящие даже от российского руководства. В то же время изменения, пусть пока небольшие, но уверенные, ситуации к лучшему, способны привлечь их к России.

Эти люди приедут с деньгами, приедут, чтобы делать здесь дело и, может быть, остаться в России навсегда. Поэтому России необходимо продумывать возможности и условия бизнес-иммиграции и вообще иммиграции в Россию, как бы утопично это ни звучало сейчас. Если в России действительно будет обеспечен порядок и рост, то она, со своими огромными пространствами и возможностями, тем более – на фоне весьма вероятных жестоких кризисов западного общества через несколько лет может оказаться для западного (и не только западного) человека, намного привлекательнее, чем можно представить себе сейчас.

Это совсем не кажется невероятным, если вспомнить историю, которая знала множество фактом иммиграции, в том числе массовой, западных европейцев (например, немцев, французов) в Россию.

России надо поощрять иммиграцию. К сожалению, сейчас это утверждение не вызовет широкой поддержки. Да, сейчас иммигрируют в Россию не с Запада, а среди иммигрантов слишком много криминала. В то же время в России происходит убыль коренного населения. Все это так. Разумеется, здесь нужен дифференцированный подход.

Предпочтение должно отдаваться людям с деньгами и квалифицированным работникам. Необходимо жестко отсекать криминал. Но, в принципе, иммиграция трудолюбивых и законопослушных людей – благо для России, и, в том числе, потому, что пространства у нас огромные, а люди убывают.

Нельзя забывать, что “русский” - понятие не расовое, а культурно-духовное, и “пришелец”, воспринимающий русскую культуру и русский дух, всегда считался русским. Русские – смешение множества народов и рас. Именно терпимость к чужой внешности и чужому языку всегда отличала русское общество от западного, а без этого не могло бы быть построено величайшее в мире государство. И не напоминать же о том, что наш величайший поэт был отчасти негром.

Если сейчас мы об этом забудем и предадимся расизму и национализму (в очередной раз с опозданием усваивая “западные образцы”), то просто потеряем свое национальное “Я”, а вместе с ним – и Россию.

Вместе с тем трудолюбивые и предприимчивые иммигранты, с Запада или Востока, способны внести серьезный вклад в будущее процветание России.














Часть III - Новая экономическая идеология

Успешная реализация мер, предложенных в части II, возможная при активной роли государства в сотрудничестве с частным российским бизнесом способна обеспечить прорыв России в ближайшие десятилетия и достойное место в мире как одной из ведущих стран. Вместе с тем, уже сейчас необходимо закладывать фундамент будущего, в том числе - экономического существования России, исходя не из нескольких лет или даже десятилетий, а на века. Если угодно – до скончания веков.

Если брать экономические аспекты долговременного обустройства России, необходимо ответить на следующие взаимосвязанные вопросы:

Будущая экономическая идеология (экономическая парадигма) России
Роль и функции государства в российской жизни
В свою очередь, на эти вопросы нельзя получить ответ, не бросив хотя бы беглый взгляд на историю России и ее основные движущие силы. Также нельзя ответить на вопрос об оптимальном для России пути, не поняв основных тенденций развития в современном мире.

Основные тенденции развития России и Европы в XVI-XX вв.
Господствующей в настоящее время в мире экономической идеологией можно назвать идеологией экономической эффективности – получить по возможности максимальную прибыль (максимальный результат) при минимальных издержках. Это требование сейчас кажется совершенно естественным. При этом не учитываются два момента:

Эта идеология существовала (или, во всяком случае, господствовала) не всегда
Идеология эффективности имеет тяжелые побочные эффекты.
Победой идеологии эффективности можно условно считать XVI век – эпоху Реформации в Европе.
Господствовавшую до этого экономическую идеологию можно было бы назвать идеологией разумной достаточности. Главное – чтобы прибыль покрывала издержки. Потребности могли быть различными. Но деньги, или заменяющий их эквивиалент, будь то скот или золотые слитки, предназначались для удовлетворения потребностей человека. Такая идеология в большей степени согласовывалась с христианскими постулатами нестяжательства богатств на земле.

Пришедшая ей на смену протестантская идеология, которую в экономическом смысле можно назвать идеологией эффективности, включала накопление богатств на земле “во славу Божию”. Требование эффективности следует отсюда логически, так как иначе накопление богатств не будет успешным.

Со временем и деньги стали не столько средством удовлетворения потребностей (тем более, что протестантизм требовал от человека бережливости), сколько средством получения со временем еще больших денег. Таким образом, эффективность превратилось в нечто вроде религии, причем противоречащей основным христианским постулатам.

Со временем эту идеологию “усвоили” и те европейские страны, которые остались католическими, и православная Россия. Точнее, им просто пришлось усвоить эту идеологию, в противном случае их ждал экономический упадок и перспектива порабощения более “продвинутыми”.

Для России проблема заключалась в том, о чем говорилось в части I – “размазанности” российских ресурсов по огромной территории и их труднодоступности. На вызовы со стороны “эффективного” Запада приходилось отвечать огромными усилиями по их концентрации, что с почти фатальной неизбежностью выливалось в раздувание государственной машины и деспотическое правление. Так было, например, во времена Ивана Грозного, Петра I, Ленина – Сталина (хотя, следует заметить, на Западе не меньше, чем в России, примеров кровавых деспотий, на протяжении как средневековья, так и новой истории).

Но при этом необходимо заметить, что российский деспотизм бил, главным образом, по верхним, управляющим слоям общества (что, впрочем, не отменяло больших материальных льгот этим слоям, как в царское (возможность паразитировать на крепостном труде), так и в советское время). Поскольку именно эти слои пишут историю, то в результате и сложилось распространенное представление:

“Свободный просвещенный Запад VS рабская варварская Россия”.

Что касается “низов” – крестьян и рабочих, то их положение в России не сильно отличалось от положения “низов” на Западе. Да, в России значительно позже, чем в Западной Европе, было отменено крепостное право. Но при этом не следует забывать, что и утвердилось оно в России значительно позже, и было связано как раз с необходимостью жесткой концентрации ресурсов.

В то же время не следует преувеличивать роль крепостного права в жизни страны. Оно распространялось только на центральные области европейской части России. К середине XIX века крепостные составляли 30% населения страны. Это большая цифра, но все же отнюдь не большинство населения страны прозябало в рабстве и экономика страны строилась в основном не на крепостном труде. Для стравнения – в южных штатах США в то же время рабы (а их статус был намного ниже статуса крепостного крестьянина) составляли 45% населения.

Здесь необходимо также добавить, что у России, в отличие от Запада, никогда не было народов в роли “негров”. Никогда благополучие русского народа не строилось за счет эксплуатации нерусского населения, иак же как и благополучие россиян никогда не строилось на эксплуатации заморских территорий.

Весьма некорректным является сравнение Российской империи, например, с островом Великобритания. Более корректно сравнивать Российскую империю с Британской империей, включающей и огромные регионы Индостана, Африки и Океании.

И в наше время благополучие и, вытекающие в значительной мере из него законность, демократизм и уважение к правам человека на Западе строятся, в том числе, на военной и экономической слабости и коррумпированности власти в Третьем Мире.

Если вернуться к роли государства, то оно всегда означает высокую степень унификации правил и условий на всей территории страны. В то же время Россия с ее размерами и разнообразием условий менее всего подходит для такой унификации (см. ч. II). Более того, государство в России вряд ли даже является главным механизмом, скреплявшим страну на протяжении веков. Достаточно привести несколько примеров из относительно древней и новейшей истории.

Огромные пространства Сибири и Дальнего Востока были освоены не государством (у государства в то время просто не было сил для такого освоения). В частности, экспедиции Ермака в Западную Сибирь финансировали “олигархи” того времени Строгановы. В то же время никаких проявлений сепаратизма (во всяком случае, серьезных проявлений) со стороны сибирских землепроходцев и колонистов не было. Этого нельзя сказать, например, о колонистах американских, добившихся в конце XVIII века отделения от Англии.

Большая часть земель, составивших впоследствии Российскую империю, а позже СССР, присоединились к России добровольно (или почти добровольно), при достаточно пассивной позиции Российского государства. Это восточные (православные) части Украины и Белоруссии, Осетия, Грузия, Армения, казахские джузы. Этого не скажешь, например, о Шотландии и Уэльсе, или о французских или германских княжествах.

Кроме того, не раз в российской истории распадающаяся российская государственность восстанавливалась практически “снизу”. Само становление Российского государства началось в условиях монгольского ига, когда Русь состояла из разрозненных княжеств, а монгольские власти, естественно, всячески поощряли разрозненность.

Российская государственность была восстановлена народом во времена Великой Смуты также в условиях иноземной оккупации в начале XVII века.

Также российская государственность была восстановлена в 1917 году после падения монархии и в условиях войны. Можно спорить о том, что это была за государственность, но сложно отрицать реальность угрозы распада России в 1917 году. Точно так же проблематичным представлялось бы воссоздание единой России силами, оппозиционными большевикам - из-за их разрозненности и даже враждебности друг другу.

Наконец, в 90-е годы XX века Россия почти десятилетие существовала в условиях практического отсутствия государства, на своего рода “автопилоте”, и, возможно, сейчас мы, наконец, дождались восстановления России как государства.

Видимо, главным механизмом, скрепляющими Россию, всегда было не государственное принуждение, а мироощущение русских и других россиян и их осознание необходимости держаться вместе. Этому не могла не научить тяжелая российская история, начиная с момента становления России. Это не могло не отложиться в генетической памяти.

Государство “включалось” главным образом тогда, когда надо было обеспечить быстрый рост, прорыв, когда внешний вызов России становился особенно сильным. Проблема государства состоит в том, что оно не умеет “вовремя уйти” из тех сфер, где в спокойной ситуации оно не нужно.

При неизбежных колебаниях вызов со стороны внешнего мира, прежде всего Запада, со временем нарастал – по мере того, как укреплялась и развивалась идеология эффективности, становясь, можно сказать, религией западного мира; по мере того, как под эту идеологию “выстраивалась” мировая экономическая система.

Россия реагировала на этот процесс неизбежным усилением роли государства в экономике, до тех пор, пока эта роль не достигла высшей точки в советское время.

В то же время усиление роли государства в экономике в течение XIX века сочеталось с ослаблением деспотических тенденций, либерализацией законодательства, демократизацией общественной жизни. Это можно связывать с нравственной эволюцией общества или же влиянием “просвещенного Запада”.

Но более вероятной причиной представляется экономический рост и развитие средств сообщения между регионами страны. Более высокий уровень жизни и возможности эффективного управления ослабляли потребности в “кнуте” как инструменте руководства страной.

В то же время Россия в силу причин, упомянутых в части I, не могла, идя традиционным западным путем, достичь той же степени экономической эффективности. В более ранние времена эта проблема была пусть серьезной, но не фатальной. В конце XIX – начале XX века, с развитием “империализма” с транснациональными корпорациями и свободным перемещением капиталов, над Россией нависла угроза при продолжении движения по “стандартному” экономическому пути стать частью уже не Запада, а колонизируемого Третьего Мира.

Именно это подталкивало поиск принципиально новых решений, “своего пути” уже не только в духовной и культурной сферах, но и в экономике. Видимо, это стало одной из основных экономических предпосылок революции 1917 года и установления системы автаркии и тотального государственного контроля над экономикой страны (хотя из этого отнюдь не следует, что другой путь был в принципе невозможен).


Экономическая идеология Советской России
Экономическая идеология Советской России была, как ни парадоксально, чисто западной идеологией экономической эффективности. Россия до 1917 года скорее занимала оборонительную по отношению к Западу позицию, предпочитая держаться за традиционные ценности и “включая” западные механизмы по мере необходимости.

Сложилась парадоксальная ситуация – царская Россия была “частью Европы”, и в то же время более самобытной по отношению к ней, чем изолированный и враждебный Западу Советский Союз.

Если смотреть с чисто экономических позиций, то в 20-е – 60-е годы советская экономическая система дала мощный эффект. Но впоследствии начались сбои, приведшие к экономической стагнации и, в конечном счете, к развалу не только советской системы, но и страны.

Каковы были экономические предпосылки развала?

Во-первых, изначально была поставлена ложная цель, основанная на идеологии эффективности – “догнать и перегнать” Запад по всем направлениям. До 50-х годов, впрочем, это было несущественно – перед страной стояла задача сначала просто выжить, далее была тяжелая внутренняя борьба за власть и утверждение новой идеологии, далее война и послевоенное восстановление.

Проблемы начались, когда “догнать и перегнать” перекочевало в спокойное послевоенное и постсталинское время, когда, по крайней мере, существованию страны никто и ничто серьезно не угрожало.

Проблема в том, что эта задача была поставлена:

При неблагоприятных природных условиях, сильно затрудняющих решение этой задачи.
При том, что позиция СССР по отношению к Третьему Миру была отнюдь не такой прагматичной, как западная. Запад “выкачивал” оттуда ресурсы для достижения собственного материального благополучия, экономической и военной мощи, СССР – “закачивал” их туда для построения там социализма.
При сохранении тотального государственного контроля над экономикой, неэффективного в принципе и особенно неэффективного в России в силу ее огромных размеров и разнородности.
Основной функцией государства является обеспечение внешней и внутренней безопасности страны. Что касается материального процветания граждан, то набор благ сверх некоего минимального набора следует отдать на откуп их предприимчивости.
Государству следовало бы честно объявить своим гражданам, что “догнать Америку” и по ракетам, и по колбасе – задача трудноосуществимая и государство отказывается от этой цели. Поэтому государство готово гарантировать каждому некий минимальный набор материальных благ, а все, что сверх того, зависит только от личных достижений граждан. На государственном же (или общественном) уровне провозглашаются другие, нематериальные приоритеты.

Но для этого необходимо было, прежде всего, разрешить частное предпринимательство. Ничего этого сделано не было. Вместо этого была поставлена и осуществлялась задача всемерного подъема благосостояния трудящихся силами государства.

Это сочеталось не только с идеологически обусловленной помощью Третьему Миру, но и неоправданными расходами на гонку вооружений. Здесь мы также, презрев принцип необходимой достаточности и опираясь на старые догмы о мировой революции, начали бороться с США за мировое господство, не имея для этого достаточных внутри- и внешнеэкономических предпосылок.

В результате государство просто надорвалось. Граждане, в свою очередь, привыкнув к тотальной опеке со стороны государства, утратили реальные представления о мире и элементарный инстинкт самосохранения, допустив в результате развал и экономики, и страны.


Кризис идеологии эффективности

Проблема остается еще и в том, что реальные представления о мире, утраченные за годы “советской спячки”, до сих пор не вернулись к нам в полной мере. Мы лихорадочно усваиваем западные стандарты и идеологию, не замечая кризиса, в который она вползает, и по поводу которого бьют тревогу на Западе. Сейчас все более очевидным становится то, что западная цивилизация в ее современном виде, несмотря на сохраняющиеся пока материальное благополучие, демократию, законность, уважение к правам человека, идет по пути саморазрушения. При этом Запад тянет за собой и остальное человечество.

Во-первых, идеология эффективности (и связанный с ней бурный экономический рост) стала одной из причин экологического кризиса. В настоящее время природная среда еще способна выдерживать антропогенную нагрузку. В то же время нынешний западный уровень потребления уже в принципе не может быть достигнут странами и народами, живущими вне “Золотого миллиарда”. Ресурсов Земли просто не хватит.

Уже сейчас экологические проблемы представляют серьезную угрозу существованию человечества. При этом 40% мирового потребления природных ресурсов и загрязнения природной среды приходится на всего одну страну мира с населением, составляющим менее 5% от всего населения Земли – США. Если добавить сюда остальные страны “Золотого миллиарда”, то цифра будет уже более 90%. Таким образом, 15% населения Земли потребляют более 90% ресурсов, в то время, как на остальные 85% приходится менее 10% (для сравнения – средний американец потребляет в 1000 (тысячу!) раз больше, чем средний индиец). Таким образом, для “подтягивания” остального человечества к западному уровню нагрузку на природную среду придется увеличить примерно в 10-15 раз.

Во-вторых, идеология эффективности означает нагрузку не только на природную среду, но и на психику и систему ценностей человека. Жизнь превращается в то, что американцы называют rat races – “крысиные гонки”, а главным мерилом ценности человека – толщина его бумажника (притом, что для удовлетворения насущных потребностей ему нужна лишь незначительная часть имеющихся у него средств).

В-третьих, идеология эффективности приводит к резкому социальному расслоению, и если на определенном этапе на Западе эту проблему удалось решить за счет Третьего Мира, то больше резервов для ее решения нет (см. также ч. II).

В четвертых, господство идеологии эффективности в сочетании с нынешним крайне мобильным капиталом становится источником глобальной экономической нестабильности. Это можно видеть на примере кризисов на валютных и фондовых рынках мира в последние годы (от которых, кстати, меньше пострадали страны, в меньшей степени вовлеченные в процессы интеграции).

В пятых, западная идеология и западная экономика в целом все-таки не смогла завоевать весь мир, и вряд ли уже завоюет. Есть достаточно веские основания говорить о переломе тенденции. В частности, свои альтернативы Западу, в экономической, военной, культурной сферах все более веско и даже агрессивно выдвигают страны Восточной Азии и исламский мир. В ближайшем будущем вполне возможен новый передел мира.

Кроме того, сама идеология эффективности изначально является очень сомнительной как с нравственной, так и с экономической точки зрения. В мире, где все взаимосвязано, эффективность одного очень часто достигается за счет неэффективности другого. Так, эффективность за счет дешевых ресурсов означает низкие доходы поставщика ресурсов. Эффективность за счет высоких цен означает рост расходов потребителя товара. Эффективность за счет увеличения объемов производства означает увеличение нагрузки на природную среду. Более высокая эффективность одного экономического субъекта означает, особенно в условиях свободного движения капитала, разорение менее эффективного, причем независимо от причин его меньшей эффективности.

Единственно “честной” и имеющей экономическое будущее эффективностью в нашем мире, движущемся к исчерпанию ресурсов, является эффективность за счет экономии ресурсов.

Идеология эффективности не могла не породить и идеологию конкуренции, соревнования экономических субъектов по критерию эффективности. Сейчас конкуренция воспринимается как совершенно естественный, необходимый и главный двигатель экономического развития.

Отчасти это так. Но в долговременном плане принцип конкуренции, возведенный в абсолют, приводит к деструкции как природной среды, так и человеческих отношений. В условиях все более жесткой борьбы за ресурсы и все большей нагрузки на природную среду проблема приобретает, помимо нравственной составляющей, весьма жесткую материальную – экономическую и экологическую.

Перед человечеством все более остро встает вопрос сохранения среды обитания и обеспечения существования живущих на Земле людей. Необходимость решения этой задачи наносит сильный удар по самой идеологии эффективности и конкуренции, как препятствующей ее решению.

Следует добавить, что идеология конкуренции, так же, как и эффективности, господствовала далеко не всегда и не везде. Более “примитивные” сообщества жили и до сих пор живут скорее по принципу взаимопомощи и совместного труда на общее благо. Да, и в первобытном мире существовала конкуренция. Так, скорее всего, женщины любили более удачливого охотника (хотя, наверно, и тогда любили не только за удачливость в охоте, но и за другие качества). В то же время большая часть добытого этим охотником шла в общий котел, и его главное удовлетворение было скорее не материальным, а моральным – любовь женщин и уважение сородичей.

Примат принципа взаимопомощи над принципом конкуренции относится не только к “классическим” первобытным сообществам, но и к более поздним, в частности, к русской крестьянской (да и к любой крестьянской) общине. Это, может быть, в ослабленном виде, можно отнести и к России и Европе до эпохи Реформации, когда люди в большей степени ориентировались на христианские постулаты. Более того, и сейчас мы видим, что в России плохо приживается принцип конкуренции в качестве основополагающего. Исходя из особенностей русского “менталитета” и тенденций мирового развития можно предположить, что он никогда не приживется в широких слоях российского общества.

Все эти проблемы становятся очевидными для все большего числа людей в мире. Но проблема заключается еще и в том, что очень трудно поменять уже существующую отлаженную мировую экономическую систему, полностью выстроенную на критерии эффективности. Но, если поменять ее “мирным путем” не удастся (что более вероятно), то она будет изменена в результате тяжелейших кризисов с непредсказуемыми последствиями.


Тенденции развития мировой цивилизации в ближайшие 100 лет

Развитие мировой цивилизации в ближайшие десятилетия будет, в значительной (если не в главной) мере, определяться кризисными тенденциями. Будут действовать два основных фактора:

Объективный – истощение ресурсов и рост нагрузки на природную среду
Субъективный – растущее недовольство большей части человечества существующим положением вещей.
Будет жестокая борьба между двумя идеологиями:
Идеология эффективности VS идеология разумной достаточности
Идеология конкуренции VS идеология взаимопомощи
Скорее всего, дело не дойдет до ядерной войны или глобальной экологической катастрофы и кризис будет разрешен. Но, тем не менее, разрешен он будет, скорее всего, достаточно конфликтным путем.
Результатом конфликта неизбежно станет перераспределение и выравнивание сил, действующих в мире и потребления ресурсов, причем в худшую для Запада сторону. Произойдет усиление, возможно резкое, социалистических тенденций.

Это вовсе не обязательно означает полную отмену экономической свободы и частного предпринимательства. В первую очередь это относится к системе перераспределения доходов.

Так, скорее всего станут невозможными или весьма затруднительными:

Сверхприбыли предприятий и очень высокие доходы частных лиц
Получение высоких процентов и дивидендов с вложенного капитала.
Частное предпринимательство может потерять свое значение как источник материального удовлетворения. Главным стимулом частного предпринимателя станет удовлетворение моральное - независимость и возможность самореализации.
Тем самым идеология эффективности и конкуренции будет если не похоронена, то существенно ослаблена необходимостью перераспределять ресурсы и жестко ограничивать хозяйственную деятельность с экологических позиций. Единственный путь, на котором идеология эффективности сможет оправдывать себя – сбережение ресурсов.

Только на пути развития технологий ресурсо- и энергосбережения станет возможным и получение высоких доходов, и сохранение высокой степени экономической свободы как предприятий, так и частных лиц.

Конечно, проблема истощения ресурсов может быть решена и в рамках либеральной экономической модели – через установление равновесия спроса и предложения на более высоком уровне цен. Но при этом следует помнить, что сейчас даже на благополучном Западе есть группы населения, живущие на уровне прожиточного минимума, не говоря уже о Третьем Мире, где ежегодно десятки миллионов людей умирают от голода. Если даже абстрагироваться от нравственных аспектов проблемы, то ее решение “либеральным” путем будет означать мощнейшие социальные потрясения, с которыми очень трудно, а скорее, просто невозможно будет справиться. Поэтому либеральный путь вряд ли имеет достойное будущее.

Таким образом, мировое сообщество будет двигаться, рывками, с тяжелыми конфликтами, но в социалистическом направлении. Открытым остается вопрос – какого типа будет этот социализм? Будет ли он “с человеческим лицом”? Или же это будет социализм сталинского (репрессивного) либо гитлеровского (“раса господ” и “унтерменши”) типа? Или это будет некая причудливая смесь сталинизма, гитлеризма и “американизма”, похожая, например, на общество, описанное И.Ефремовым в его фантастическом романе “Час Быка”?

Представляется, что это в большей степени зависит уже не от экологических и экономических факторов, а от системы ценностей и нравственного состояния человечества. К сожалению, в этом случае более вероятными представляются пессимистические сценарии.




Шанс для России

Как ни парадоксально, но именно такое развитие ситуации дает России шанс занять достойное место в мире и принять достойное и благотворное участие в его судьбе. Это связано со следующими причинами:

Россия не вписалась в полной мере в процессы глобализации. При этом Россия, несмотря на тяжелое нынешнее экономическое положение, остается достаточно мощной и развитой страной, в некоторых сферах – даже передовой. Все это дает России несколько большую степень свободы по сравнению как с Западом, так и с Третьим Миром.
Россия имеет богатый опыт “строительства социализма”. При нарастании социалистических тенденций в мире в силу как объективных, так и субъективных обстоятельств, те или иные экономические элементы этого опыта могли бы быть использованы в новой ситуации, скорее всего – в модернизированном виде.
Система ценностей россиян в большей степени отвечает принципам взаимопомощи и разумной достаточности, чем конкуренции и эффективности. Это проявляется даже в современной экономической жизни, когда люди и предприятия скорее готовы договариваться (в более тяжелых случаях – сговариваться), чем конкурировать. То, что конкуренция у нас при этом не только присутствует, но часто приобретает жестокие и уродливые формы, говорит скорее о нашей как экономической, так и психологической неготовности ее принять. “Инъекция” западных ценностей зачастую действует на нас как алкоголь на аборигенов Крайнего Севера. В то же время мы оказываемся более готовыми психологически к грядущим изменениям в мире.
У России есть шанс стать духовным лидером человечества, переломив негативные мировые тенденции. Россия пережила в XX веке тяжелую нравственную деградацию, отвернувшись от высших ценностей, связанных с верой в Бога. Это произошло не без влияния западной культуры, не лучшие образцы которой усваивала и продолжает усваивать российская интеллектуальная элита, а вслед за ней – и остальной народ. В частности, это относится к стойким на Западе традициям богохульства и сатанизма, в явной или скрытой форме. В то же время основная вина лежит на нас самих. Трудно сказать, куда повернет Россия в ближайшее время, но сейчас наряду с продолжающимся разлагающим влиянием современной богоотступнической культуры есть и положительные тенденции. Жители России постепенно возвращаются к вере. В настоящий момент этот процесс не имеет аналогов, наверно, ни в одной стране мира, во всяком случае – в западных странах. Да, разочарование в технократических и эгоцентрических ценностях современной цивилизации заставляет людей на Западе искать ответы на мучающие их вопросы в сфере мистического, но чаще всего это вырождается в оккультизм, распространение сомнительных сект или даже откровенно сатанинских культов. В России, к сожалению, происходит то же самое, но вместе с тем присутствует и тенденция возвращения к традиционной ортодоксальной христианской (или мусульманской) вере. Что касается экономических аспектов традиционных ортодоксальных религий, то они как раз наиболее жестко постулируют те принципы, по которым рано или поздно придется жить человечеству – разумной достаточности, нестяжательства, самоограничения, взаимопомощи. Если человечество делает это “нехотя”, просто подчиняясь обстоятельствам, именно тогда возникает опасность установления жестокого тоталитарного режима. Если же люди обращаются к вере, то здесь неизбежно усиливается сознательность выбора, и тогда есть шанс построить общество “с человеческим лицом”.



Новая экономическая идеология России

Экономическая идеология России, для того, чтобы быть жизнеспособной, должна строиться на понимании того, что основной экономической задачей и России, и человечества в ближайшие столетия (а, возможно, и десятилетия) будет не победа в конкурентной борьбе за счет повышения эффективности, а выживание и сохранение среды обитания. Именно те, кто лучше будет справляться с этой задачей, и окажутся в конечном счете более конкурентоспособными.

Это ни в коей мере не противоречит тому, что было сказано в ч. II. России необходимо добиваться экономической эффективности. Альтернативой этому может быть только высокая степень экономической самоизоляции через высокие таможенные пошлины и жесткие запреты и ограничения, связанные с вывозом капитала.

Это, в свою очередь, приведет к большим сложностям как для населения (дефицит ряда товаров, резкое ограничение возможности выезда за границу), так и для предприятий (ограничение экономических контактов с внешним миром). В конечном счете это будет означать постоянное экономическое отставание от передовых стран мира, а также постоянное недовольство своей страной и существующими в ней порядками. Собственно, все это происходило в СССР. Это также будет снижать вес России в мировом сообществе. И, что еще более важно, самоизоляция все равно не спасает от проедания собственных ресурсов.

С другой стороны, не только необходимо, но и возможно решать параллельно обе задачи – достижение эффективности и конкурентоспособности на внешнем рынке ряда отраслей и строительство “новой экономики”, базирующейся на принципе равновесия с окружающей общественной и природной средой.

Обе эти задачи возможно решать в рамках необходимого России технологического прорыва. В частности, это относится к разработке энерго- и ресурсосберегающих технологий.
В любом случае мы не обеспечим прорыв, наступая “по всему фронту”. Конкурентоспособности можно добиться в определенных отраслях (перечислявшихся в ч. II). Это интеллектуальная продукция, некоторые виды высокотехнологичной продукции, лесопереработка, гидроэнергетика, некоторые виды сельскохозяйственной продукции. Повторюсь, что у нас есть возможность добиться успеха прежде всего в выпуске продукции, не имеющей аналогов, а также тех видов, где мы занимаем монопольное или близкое к монопольному положение. Что касается всего остального, то здесь шансов намного меньше. Разумеется, технический прогресс может сделать конкурентоспособными те или иные отрасли. Но здесь слишком велика степень неопределенности, чтобы на это можно было рассчитывать. Кроме того, рано или поздно технические достижения становятся достоянием всего мира, и применение тех же технологий, но в более благоприятных условиях может свести на нет конкурентные преимущества российского производства. В то же время нельзя допустить отмирание всех неэффективных отраслей, чтобы не нанести удар экономической безопасности страны. Если их просто поддерживать за счет государственных дотаций и высоких импортных пошлин - это является тупиковым путем, поскольку всего лишь позволяет им какое-то время держаться на плаву за счет всех остальных. Но именно в этой, возможно, в принципе неконкурентоспособной, но необходимой стране группе отраслей, можно (и нужно) отлаживать новые экономические схемы, где главным будет не конкурентоспособность любой ценой, а энерго- и ресурсосбережение, минимизация вреда для окружающей среды и производство продукции в объеме, не превышающем необходимый. Работа в этом направлении через некоторое время позволит также исключить или сократить дотации.
Наконец, возможно, главное – Россия есть и останется страной с сильной региональной дифференциацией. В любом случае наибольший рост будет происходить не во всех, а в определенных регионах России. Они уже перечислялись в ч.I. Это Москва, Санкт-Петербург, западные и южные российские регионы. Остальные, прежде всего – центр (исключая Москву) и север Европейской части России, север Сибири и Дальнего Востока в условиях свободного рынка и интеграции в их современном виде обречены на упадок. Между тем эти регионы также способны стать базой “новой экономики”.
В основном эти регионы бесперспективны с точки зрения интеграции в мировую экономику и достижения конкурентоспособности на мировом рынке. Стимулировать их к этому просто бессмысленно. Это, как уже говорилось, связано с суровыми природными условиями и, в большинстве случаев, труднодоступностью. В настоящее время большинство этих регионов являются дотационными. Направлением их развития в рамках стандартных рыночных схем может стать только выкачивание из них природных ресурсов (там, где их еще много), а затем – упадок и запустение, при этом с тяжелыми социальными последствиями, которые придется гасить бесконечными государственными дотациями.
Главной задачей этих регионов уже на данный момент является не выход на мировые рынки, а обеспечение нормальной жизни населения. Это возможно при диверсификации экономики данных регионов и обеспечении, таким образом, их экономической самодостаточности. Этот вопрос уже затрагивался в ч. II (диверсификация сельского хозяйства, строительство малых ГЭС). Остается добавить, что именно северные и центральные регионы России также являются очень перспективным “полигоном” для создания “экономики будущего”, базирующейся на принципах ресурсосбережения, разумной достаточности и взаимопомощи. Последнему, повторюсь, способствует “менталитет” россиян, особенно северян.

Следует добавить, что от государства требуется стартовый импульс. Регионам, чье веками складывавшееся хозяйство было нарушено в процессе коллективизации и форсированной индустриализации в советское время и продолжает разрушаться в условиях свободного рынка, “интеграции” и самоустранения государства от решения экономических проблем, очень трудно в одиночку подняться на ноги.

Но, при первоначальной помощи государства, в дальнейшем включатся процессы саморазвития. Некоторых мер экономической защиты со стороны государства, возможно, не удастся избежать. Эти меры еще нуждаются в конкретизации, но, в любом случае, это будет уже не прямые дотации, а меры, связанные с защитой внутреннего рынка.

Следует также повторить, что Россия как раз лучше, чем западные страны, готова к тем изменениям в мире, о которых говорилось выше. Готова не только психологически, но и экономически – именно своей неготовностью полноценно интегрироваться в мировую экономику. В отличие от Запада, в России многое можно начать “с чистого листа”. Государство в этом случае может выбирать между тремя тактиками:

Стимулировать процесс нормального приспособления к грядущим изменениям в мире.
Просто не мешать, ограничиваясь некоторыми мерами защиты внутреннего рынка – тогда российская экономика тяжело, долго, но все же будет подниматься и самоорганизовываться.
Ломать, пытаясь подогнать и экономику, и даже психолгию, полностью под “западные стандарты”.
К сожалению, сейчас российское государство больше склонно идти именно по третьему пути.

Критерии благополучия и роль государства
В настоящее время повторяется та ситуация, которая складывалась в российской истории не раз. Требуется активное “включение” государства в решение экономических и других проблем. Напомню основные задачи:

Технологический прорыв
Обеспечение экономической устойчивости и разнообразия на территории России
Создание основ “новой экономики”, базирующейся на принципах ресурсосбережения, защиты окружающей среды, разумной достаточности.
В дальнейшем, по мере решения этих задач, роль государства в экономике должна постепенно снижаться. Проблема, по-прежнему, в том, чтобы государство могло “вовремя уйти”, не превращаясь в тормоз развития и инструмент подавления личной свободы и инициативы. Точнее, вопрос в создании механизмов, которые могли бы обеспечить своевременный уход (или сокращение присутствия) государства в тех или иных сферах. К сожалению, государство со временем склонно к превращению в самодостаточную структуру, работающую прежде всего на сохранение самой себя.
К сожалению, очень трудно дать конкретный ответ на этот вопрос. В западных странах государство ограничено давно сформировавшимися и отлаженными принципами функционирования рыночной экономики. В то же время, высокий прибавочный продукт западных экономик позволяет им содержать многочисленный и хорошо оплачиваемый государственный аппарат.

Для России проблема государства, его роли в экономике, численности государственного аппарата, особенно остра. Россия слишком большая и неоднородная территория, при этом с не столь высоким, как на Западе, прибавочным продуктом. Это порождает проблемы и с эффективностью управления, и с возможностью содержать многочисленный государственный аппарат.

Безусловно, что развитие экономики и рынка сами по себе способствуют ограничению роли государства. В то же время “преодоление” государства в этом случае дается нелегко. В качестве примеров можно привести США времен Рейгана и Великобританию во времена Тэтчер.

В развитии этих (и вообще западных) стран в послевоенные годы преобладали кейнсианские подходы, когда большую роль в экономике играло государственное регулирование. Тогда это было необходимо для послевоенного восстановления (странно, почему российские “молодые реформаторы” этого не понимают – ситуация в нынешней России скорее близка к послевоенной). В дальнейшем возникла потребность уже в ослаблении участия государства. И Рейгану, и Тэтчер удалось провести реформы в этом направлении, но велико было и сопротивление.

В нашем случае в связи с этим особенно актуальна проблема независимой, сильной, центральной власти с большими профессиональными и техническими возможностями прямой связи с регионами и реагирования на изменение ситуации. В противном случае ее слабость будет компенсироваться раздуванием государственного аппарата, в том числе – в регионах, стремящегося управлять всем и зарегулировать все в своих интересах.

Это ни в коей мере не противоречит местному самоуправлению. Но функции органов местного самоуправления, также как и их численность, должны быть четко определены.

Кроме того, не меньшее, а то и большее значение имеет нравственное состояние общества. Это относится к способности людей цивилизованно договариваться между собой, помогать друг другу, решать возникающие проблемы и разногласия без привлечения государственных органов. У нас эта проблема также особенно актуальна и имеет, помимо нравственного, очень важный экономический аспект.

Дальнейшая роль государства в российской экономике и жизни вообще и ее изменение с течением времени трудноопределимы. Многое зависит от изменения ситуации внутри страны и в мире в самых разных аспектах.

Можно перечислить те факторы, при которых роль государства может и должна снижаться:

рост устойчивости национальной экономики и среднего уровня материального достатка в обществе
рост нравственного уровня в обществе (если это, конечно, возможно)
более дружественные отношения с другими странами
Во всяком случае, один из этих факторов поддается изменению.
Но прежде, чем решать, “сколько” государства нам нужно и в каких случаях, необходимо раз и навсегда определиться с его главным предназначением и функциями, которые ему надлежит выполнять. Определившись с этим, легче будет решать и более частные вопросы. Для того, чтобы ограничить государство и, в то же время, сделать его успешно работающим, необходимо прежде всего определить, попросту говоря, зачем именно оно нужно.
Принято считать, что роль государства, например, в США, ниже, чем в России. На самом деле все не так просто. Небольшая, с виду, роль государства в США связана с тем, что оно просто в меньшей степени, по сравнению с Россией (и с большинством европейских стран), занимается прямым перераспределением доходов частного бизнеса. В то же время США используют другие способы экономического регулирования. Но главное даже не в этом.

Государство в США определяет идеологию и основные пути развития, причем не только своей страны, но имеет, скажем так, смелость, делать это и для остального мира, в том числе с помощью военной силы. В этом смысле американское государство сходно с бывшим советским, а отнюдь не с нынешним российским.

Что касается материального уровня граждан, то американское государство (также, как и бывшее советское) фактически берет на себя задачу “всемерного повышения благосостояния граждан в соответствии с растущими потребностями”. Во всяком случае, если уровень жизни американцев упал (или даже просто не вырос), а количество рабочих мест уменьшилось (или даже просто не увеличилось), а ВВП упал (или не вырос) то в США обвиняют в этом именно государство.

Иными словами, государство в США играет роль руководящей и направляющей силы практически во всех сферах жизни.

Что касается экономических задач американского, да и любого западного, и вообще любого, государства по отношению к гражданам, то пределов роста уровня жизни, за которым сфера ответственности государства заканчивается, просто не существует. Считается, что чем средний уровень жизни (или уровень потребления) выше, тем лучше.

Исходя из этого, получается, например, следующее. Если в США количество автомобилей составляет 700 на 1000 человек, а во Франции – 500, то Франция – страна менее благополучная, чем США. И уж тем более неблагополучна Россия, где этот показатель – около 200. В среднем в мире он составляет около 100. Таким образом, для достижения американского уровня благополучия “по автомобилям” их число в мире должно возрасти в 7 раз. Далее можно только догадываться о степени увеличения нагрузки на окружающую среду, и выдержит ли она такую нагрузку. Впрочем, об этом уже говорилось выше.

Есть и другие показатели, по которым господствует принцип “чем больше, тем лучше”. Например, уровень военной мощи.

Одним из главных критериев оценки благосостояния страны является ВВП. По отношению к нему тоже действует принцип – чем выше, тем лучше. В то же время сам по себе он не может в полной мере отражать реальное положение в стране. Если в стране X ВВП выше, чем в стране Y, это отнюдь не значит, что страна X благополучнее. И дело не только в том, что ВВП выражается в деньгах, а не единицах произведенной продукции.

Есть множество других показателей благополучия (или неблагополучия) – состояние окружающей среды, уровень преступности, число людей, живущих ниже уровня бедности, количество насильственных смертей и самоубийств, рост (падение) численности населения и т.д. Нельзя сказать, что этим показателям не уделяется внимание. Напротив, они вызывают пристальное внимание и беспокойство прежде всего в материально благополучном западном мире. Но, все равно, основными критериями оценки благополучия страны и действий правительства остаются, по инерции или какой-то другой причине, ВВП и средний уровень потребления.

Таким же путем идет и наша страна. В экономических программах главные цифры – ВВП и средний уровень заработной платы. Предполагается, что здесь пределов нет. Разумеется, сейчас такой подход оправдан: главная задача – выбраться из нищеты. Но с точки зрения долгосрочных перспектив непонятно – к чему государство должно вести страну? К количеству автомобилей, равному американскому (или, хотя бы, французскому)? Или к чему-то другому?

Такие подходы нуждаются в серьезном пересмотре в эпоху экологического кризиса и грядущего истощения природных ресурсов. Соответственно, нуждается в пересмотре и роль государства, прежде всего – те задачи, которые на него следует возлагать.

Можно предложить несколько критериев, которые можно назвать пороговыми критериями благополучия:

каждому гражданину страны обеспечен достаток не ниже уровня прожиточного минимума (говоря более просто – никто не умирает и не страдает от недоедания и холода)
всем гражданам гарантируется медицинское обслуживание, хотя бы на базовом уровне
всем детям в стране гарантируется получение школьного образования и возможности нормального физического и интеллектуального развития (кружки, секции, детские лагеря и т.д.)
страна способна защитить себя и помочь своим военным союзникам в случае агрессии извне
в стране низкий уровень преступности – это критерий, нуждающийся в более точном определении, но он необходим
в стране достаточно благополучная экологическая ситуация – это также неопределенный, нуждающийся в конкретизации, но необходимый критерий.
в стране существует свобода исповедания веры и убеждений граждан.
Если хотя бы один из этих критериев не соблюдается, то страну нельзя считать благополучной. Именно эти задачи и, возможно, только их, обязано решать собственно государство. И именно для решения этих задач государству должны быть предоставлены определенные полномочия. И именно за их решение надо спрашивать с государства, а не за безликие и зачастую мало о чем говорящие цифры ВВП, количества рабочих мест или средней зарплаты.
Какими при решении этих задач должны быть пропорции свободного рынка и государственного регулирования – отдельный и более частный вопрос. Главное то, что именно эти критерии, напрямую говорящие о физическом и духовном состоянии и уровне безопасности человека и общества, должны выполняться в первую очередь.

Необходимо заметить, что нам уже давно пора поставить на первое место интересы человека, а не реализацию той или иной идеи, будь то идея коммунизма, либерализма или, скажем, мирового господства. Уже дважды в этом столетии “на алтарь” идеи, сначала – коммунистической, сейчас – либеральной, были положены миллионы человеческих жизней. С этим пора покончить раз и навсегда. Больше Россия не выдержит.

Что же касается соотношения “капитализма” и “социализма” в экономике, то это уже технические вопросы, которым ни в коей мере нельзя придавать идеологическую и, более того – религиозную окраску.

В то же время именно “локализация” государства на решении этих задач, оформленная законодательно, может позволить успешно ограничить его прямое и косвенное влияние на частную и общественную жизнь. Государство перестает быть явным (как в СССР) или сравнительно неявным (как в США) “предводителем”, руководящей и направляющей силой, и становится, скорее, сторожем и телохранителем.

Все остальное, т.е. задачи не охраны, а роста, является задачами индивидуальными, общественными или копроративными. Например, рост материального благополучия человека или прибылей предприятия может быть сколь угодно большим, если это происходит в рамках закона. Но это уже забота соответственно человека и предприятия, и ни в коем случае не задача государства – создавать условия постоянного роста личного и/или корпоративного благосостояния как таковых, в качестве самоцели.

Другой вопрос – недалеко то время, когда и производство, и потребление будут ограничиваться законодательно из-за истощения ресурсов. В принципе, ресурсы уже в значительной степени истощены. Причем в первую очередь это относится не к нефти или газу, а к воде и воздуху. Поэтому представляется разумным уже сейчас обеспечивать защиту среды обитания человека, например, через налоговую систему. Так, необходимо переносить тяжесть налогообложения прежде всего на пользование природными ресурсами и отравление окружающей среды, причем по отношению как к юридическим, так и к физическим лицам.

Параллельно это стимулировало бы поиск новых, “прорывных” технических и экономических решений. В перспективе, возможно, представлялось бы разумным оставить три основных налога (а, возможно, только ими и ограничиться): (1) “экологический” налог, (2) подоходный налог (3) налог на прибыль предприятий. Возможно даже, что при детальной разработке экологического законодательства и системы налогообложения можно будет ограничиться первыми двумя видами налолга (экологическим и подоходным) или даже только первым (экологическим).

Разумеется, последний вариант выглядит слишком радикальным и в настоящее время нереализуем. Но это не значит, что он нереализуем в принципе. Кроме того, при хорошо разработанной системе количественных критериев нагрузки на окружающую среду он представляется не только наиболее логичным и справедливым, но и реально собираемым.

В то же время в наиболее развитых странах критическая стадия состояния окружающей среды, скорее всего, наступит раньше, чем в России. В этом случае может сложиться интересная ситуация, когда начнется массовая иммиграция и переток капиталов в Россию уже по экологическим мотивам. Но рано или поздно и в России наступит “насыщение”.

И, к сожалению, эти процессы уже идут, но в том направлении, когда развивающиеся страны становятся объектами размещения вредных производств и отходов. Разумеется, в долговременном плане “развитие” России по такому пути представляется неприемлемым.


Там, где государство бессильно
Среди перечисленных выше “пороговых критериев” благополучия не названы важнейшие (во всяком случае, для нынешней России) два – нравственное и демографическое состояние общества. Россия пережила и переживает нравственную деградацию общества, и Россия вымирает физически.

При всей важности этих проблем ни одна, ни другая не могут быть решены прямым воздействием государства. Скорее, может помочь именно направленность государства на выполнение перечисленных выше критериев (связанных с материальным достатком, защитой окружающей среды и т.д.). Это, с одной стороны, будет означать более нравственное поведение самого государства, с другой – рост и здоровья граждан, и “социально-экономического оптимизма”, исчезновение страха за судьбу своих будущих детей.

Но в решении этих задач напрямую государство бессильно. Они не решаются с помощью перераспределения материальных благ, напрямую или через систему налогообложения. В частности, мировой, в том числе, советский, опыт показывает, что стимулирование рождаемости путем прямого материального поощрения со стороны государства никогда не приводит к результату.

Здесь все зависит от системы ценностей людей. Государство может лишь помочь в этом процессе, и только с помощью некоторых ограничительных мер – например, ограничение или запрет пропаганды тех или иных идей, или произведений “искусства”, несущих нравственную угрозу.

Но здесь недопутим произвол со стороны государства, какая-либо его не подкрепленная общественным мнением инициатива. В этом случае государство способно только навредить. Механизмы взаимодействия в этих вопросах человека и общества, с одной стороны, и государства – с другой, еще нуждаются в разработке.

Отдельно следует сказать о демографической ситуации в России. На первый взгляд, может сложиться впечатление, что в свете истощения природных ресурсов депопуляция – благо. Но это не так уже потому, что депопуляция означает все-таки вымирание. Человечество сможет еще долго жить, раз за разом находя выходы из положения, пусть в более жестких условиях, но жить. Но стоит ли сохранять ресурсы ценой несохранения себя?

Тем более, что, если даже отбросить нравственные аспекты проблемы, депопуляция вряд ли может быть контролируемой. Падение рождаемости означает в перспективе падение доли трудоспособного населения, когда доход одного работающего распределяется сначала между 1-2, а потом и 3-4 пенсионерами. Это будет означать и падение уровня жизни. Значит, рождение каждого нового ребенка будет становиться все более проблематичным. Тем более, это относится к обществу, где ценности карьеры и материального достатка откровенно превалируют над семейными ценностями.


Перспективы свободы
Из сказанного в предыдущем разделе уже следует то, что сейчас у российского общества есть как минимум два поля деятельности, где оно свободно, уже просто потому, что здесь бессильно государство – нравственное возрождение и физическое воспроизводство самого себя.

Если же обобщить все, что было сказано выше, то вопрос – “Будет ли Россия свободной страной в длительной перспективе?” остается открытым.

В России есть объективные условия, в частности, связанные с размерами страны и географическими условиями, которые устанавливают серьезные ограничения как для развития свободного рынка, так и для способности государства успешно руководить страной. Кроме того, все ограничения на свободу будет накладывать истощение природных ресурсов.

В то же время большее значение с точки зрения свободы и несвободы имеет форма вмешательства государства в экономику и жизнь в целом. Это, главным образом, вопрос – будет ли государство вмешиваться в экономику главным образом через налоговую и таможенную систему, или это будет регулирование, близкое к тотальному, такому, которое было в советские времена.

Последний вариант неэффективен с точки зрения управления столь огромной страной. Точнее, он является просто тупиковым. Но, для того, чтобы его избежать в будущем, причем, возможно, не столь отдаленном, необходим отход от того, что уже традиционно связывается с либерализмом – от идеологии эффективности и конкуренции, возведенной в ранг абсолюта.

Чтобы избежать тиранических вариантов самосохранения и страны, и человечества, необходим переход и к новой экономике, и к новому мировоззрению – основанному на сохранении среды обитания, разумной достаточности, взаимопомощи. А здесь первая роль принадлежит уже не государство как таковому, а сообществу граждан с теми ценностями, которые они избирают.


Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Экономическое развитие России –новая стратегия


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.