ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Нужен ли вызов постмодерна? Идентичность и различие в теологическом дискурсе
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
Д. Блоэхль
Нужен ли вызов постмодерна? Идентичность и различие в теологическом дискурсе
Jeffrey Bloechl. Have We Need of Invoking Postmodernity? Identity and Difference in Theological Discourse. Postdoctoral Research Associate, Belgian Fund for Scientific Research (Flanders).Journal for Christian Theological Research. 4:1 1999
Оригинал статьи находится по адресу: http://apu.edu/~CTRF/articles/1999_articles/bloechl.html
Перевод с англ. Самсонова В.В.
--------------------------------------------------------------------------------
1. Следующие расуждения относятся к теологическому дискурсу в том состоянии, которое часто называется "состояние постмодерна". Под "постмодерном", я буду понимать прежде всего состояние современной рациональности, насколько оно может или не может оспаривать христианскую теологию. Однако, часть моих усилий будет направлена также на то, чтобы разъяснить, что это слово может означать, - по крайней мере в пределах конфронтации с теологией. Моим фокусом для рассмотрения этих вопросов будет фрагмент работы Мартина Хайдеггера. Это будет не Хайдеггер фундаментальный онтологист, фокусирующийся на анализе Dasein, готовящий путь к новому и более глубокому прониковению в подходе к вопросу, что означает "быть", но поздний Хайдеггер, который больше не отталкивается от анализа индивидуального человеческого существования и опыта, но вместо этого занимается изучением истины, языка, и истории. Мое обоснование такого подхода - программное: я хотел бы отложить три главных направления ответа Хайдеггеру в пользу производства наброска возможности четвертого направления, которое открыто и наглядно адресовано новому и своевременному вызову: попытке думать о различии как о чем-то, что так или иначе глубже чем идентичность.
Другие три ответа Хайдеггеру -и это всегда означает раннему Хайдеггеру к настоящему времени известны.
Первый ответ, обычно связываемый с теологией творения в уме, отрицает мнение раннего Хайдеггера о мире, значение которого конституирует индивидуальное сознание, которое является самостоятельным без любого основания, [к тому] чтобы быть. Кроме этого ответа, который иногда смотрится скорее как стратегия избегания, позиция раннего Хайдеггера также кажется восприимчивой к двум другим ответам, которые встречаются у него, и даже являются центром его позиции, но тем не менее также сохраняют открытой возможность к теологизированию.
Можно сказать, что рассуждение, начинающееся с веры в Бога и рассуждение, начинающееся с заботы о бытии - две разные и взаимно непреодолимые вещи (B. Welte). Возможно также придерживаться точки зрения, что эти две формы рассуждения не просто отличны, но фактически противопоставлены, так, что каждая ведет к заключениям и взглядам на мир, противоречащим друг другу (J.-L. Marion).
Каковы бы ни были их важнейшие различия, эти два последние аргумента ведут к спору между теологией и фундаментальной онтологией как вопросу экзистенциальной ориентации, которая имеет результатом редукцию работы Хайдеггера - к, главным образом, антропологическому полюсу.
Возвращаясь к моему собственному подходу, [нужно сказать, что] эти два последние способа чтения Хайдеггера далеко не очевидны для его более поздних работ, предметом которых являются рациональность и истина.
2. Лекция 1957 г. Хайдеггера "Принцип Идентичности" начинается, возражением обычному допущению, что идентичность означает просто неквалифицированное и непрерывное само-сходство А как A. Согласно Хайдеггеру, логическая формула А=А передает только сопринадлежность [belonging-togetherness] А с A.
Чтобы сказать А=А нужно сначала предположить, что имеется различие между первым А и вторым A, и затем сделать утверждение, что они подобны. Хайдеггер таким образом понимает принцип идентичности - как А с A, что это позволяет ему говорить, о том что различие есть предшествующее любому единству или сходству. В сердце идентичности, другими словами, имеется различие.
3. Это уже указывает, что принцип идентичности - не объективное состояние, на которое мы натыкаемся во внешнем мире, но кое-что, что мы говорим или утверждаем. Чтобы идентифицировать одну вещь с другой или даже одну вещь с собой, во-первых, необходимо, чтобы тот, кто опознает их, испытал их во времени и месте. Я вижу плоскую поверхность, поддержанную четырьмя ногами-опорами от меня слева, и другую плоскую поверхность, поддерживаемую четырьмя опорами справа, и затем я идентифицирую их как столы.
Или, более существенно, я вижу одну плоскую поверхность, поддержанную четырьмя опорами, сначала с одной перспективы и затем с другой, и затем я идентифицирую эти две перспективы как этот стол здесь и теперь.
Или, еще более существенно, я вижу эту плоскую поверхность, поддерживаемую четырьмя опорами и сравнивая ее с другими, я имею то, с чем предварительно столкнулся и теперь помню, и затем я идентифицирую вот это и изображение в моей памяти как стол. Что значит, что значение [meaning] появляется в ходе идентификации, и идентификация предполагает различие между случаями идентифицированных явлений.
Поэтому для Хайдеггера идентификация зависит, по существу, от жизненного опыта. Это - аргумент против статического и логического определения идентичности, в которой различие между А и А вычищено из мысли. Идентичность А с А не может происходить без посредничества конкретного опыта и, так как весь опыт формируется существующим ранее контекстом, это посредничество включает историю. Аргумент за различие, предшествующее идентичности - это аргумент зависимости абстрактного значения от конкретного и исторического контекста. Не будет ошибкой утверждение, что Хайдеггер многим обязан в подобном образе мышления спекулятивному идеализму.
4. Что касается определения вещи, это означает, что она обладает единством, которое, однако, покрывается отсутствием единства. Два впечатления, которые встречаются отдельно, объединены в суждении, которое опознает их. Какова сущность этого важного суждения? То, что значение двух явлений идентично. На языке Хайдеггера, "А - есть A". Принцип идентичности, который предполагается, но покрывается предшествующим различием, зависит от слова, "есть", или глагола "быть". Повторим: идентичность сущностей предполагает их различие; различие между одним бытием и другим предполагает факт, что сущности есть. Таким образом, оказывается, быть одной и той же вещью, значит сказать, что идентичность любых двух сущностей предполагает их различие, и сказать, что значение любой и всех сущностей предполагает их существование.
Для позднего Хайдеггера различие - другое имя для явного существования, бытия всех существ.
Заранее предполагаемое в наиболее элементарной функции опыта, это бытие - окончательный горизонт для всякого значения. Как концепция, это - также основание для заявления, что различие предшествует идентичности. Было бы не трудно показать как эта мысль, со всей ее радикальностью, - по существу чужда эпистемологии модерна - например Kанта, который ставит единство выше множества среди категорий количества 1, и при этом было бы не трудно показать, что большинство мыслителей, сегодня называемых или называющих сами себя "постмодернистами" пользуются одной или другой разновидностью этой идеи. Под "рациональностью постмодерна" я понимаю тип мысли который рассматривает различие предшествующим идентичности. И я ожидаю что успех или неудача постмодернистской критики окажется зависимым от когерентности этой идее.
5. Более того. Хайдеггер говорит, что идентичность "А с А" предполагает суждение, что это является так. Другими словами, акт идентификации, наделения значением, высказывания "А есть A, " зависит сначала от факта, что мы, кто совершает те действия, имеем отношение с тем, что означает "быть"; это потому что мы, кажется, знаем, что такое быть, отсюда мы можем утверждать, что кое-что, например - стул, а не стол.
Из этого Хайдеггер заключает, что возможно утверждать, что А принадлежит А только в силу и из-за факта, что мышление уже знакомо с бытием, и бытие обнаруживается в мышлении; два со-принадлежат друг другу.
Это сопринадлежность (Zusammengehoren) бытия и мысли - центральная тема более поздней работы Хайдеггера. Это - замечательная особенность его эссе " Принцип Идентичности ", то, что он осмеливаться назвать даже это отношение, отношение, которое делает возможным все другие отношения, принадлежащим идентичности, и затем подставить его к тем же самым условиям, когда он только что различил идентичность вещи со собой (2).
Идентичность бытия и мышления влечет за собой, с одной стороны, то, что мышление собирает различия в тождества вокруг слова "есть", и, с другой стороны, что слово, "есть" никогда не встречается в чистой форме, но только в и через мышление. В этой сопринадлежности бытия и мышления, Хайдеггер распознает подземный источник, или сущность (Wesen) всякого смысла. Они - одно и то же событие (Ereignis): Бытие появляется как сущности [бытия] (или: различие - манифестируется как идентичность) - в-и-через мышление, и мышление - акт или процесс бытия, проявляющегося как бытие..
6. Все подходы в этом случае будут, конечно, исторически и культурно обусловлены. Предшествующий анализ идентичности и различия дает нам схему объяснения этого: природе мышления, собирающего различия в тождества, присуще накладывать определение на области, которые на более глубоком уровне не имеет никакого определения.
Что позволяет Хайдеггеру говорить о более глубоком уровне, не имеющим определения? Идея, о том, что мышление - это процесс, который всегда упорядочивает то, что должно рассматриваться само по себе как беспорядочное.
Для позднего Хайдеггера, порядок значения, то, что мы можем думать, как исторический и культурный контекст - прост (es gibt). Значение и порядок - всегда уже в месте.
Использую грубую метафору, нельзя выйти полностью за пределы поля, в которой некто потерялся без того, чтобы воспринимать горизонт как контрольную точку. Более глубоко, горизонт, как единственная возможность получить лучшее чувство направления, - уже дан, дан заранее. Ориентация кого-то идущего по полю уже обусловлена этим полем, даже при продвижении назад - чтобы представить полный план, или при обороте вокруг - чтобы найти эталонный холм или реку.
Таким же образом, мысли о чем-то того, кто рефлексирует над его или ее миром - уже обусловлены набором символов и норм, уже формирующихся тогда, когда этот мир возникает перед ним или ней. Хайдеггеровский термин "событие" относится к этой предшествующей данности наборов символов и норм. Событие - произнесение значения в соответствии, заданном предсуществующими ранее символами и нормами, так, что идентичность утверждается над различием.
7. Идея, что каждый всегда думает благодаря и согласно существующему ранее порядку, подразумевает отклонение от модернистской попытки отступить от этого порядка - от всех этих конкретных условий - их трудно увидеть с внешней стороны, и таким образом получить контроль над ними. Хайдеггер подводит нас к тому, чтобы думать, что это невозможно не потому что не имеется никакого способа получить рефлексивное расстояние от принципов, определяющих одно или другое поле, а скорее потому, что все поля основываются на еще более глубоком условии - приоритете различия над идентичностью - который уклоняется даже от наиболее аскетического и определенного мыслителя. Только философия, и для Хайдеггера, это всегда означает его собственное мышление, может бросить взгляд на это различие, бушующее ниже идентичности. И даже философия не может сделать больше, чем отметить это.
8. Вызов теологии может быть обнаружен тогда, когда Хайдеггер, кажется, редуцирует каждую отдельную форму мышления к условиям, которые он описывает. Это означало бы, например, что христианский теолог будет возвращаться к основным условиям его или ее поля - это гарантировано тем, что его или ее теология будет высоко рефлексивна в пределах надлежащих пределов как христианское теология, но никогда не сможет мыслить вне этих основных условий до их более глубокой характерной особенности, такой как событие соположенности бытия и мышления.
Не представляет никакой трудности понять, где Хайдеггер расположил бы непреодолимую границу: а именно, - потому что христианин предан определенной истории, жизни, спасительной смерти, и воскресения Иисуса Христа, он, или она не могут, при соблюдении этих обязательств, думать об этих жизни, смерти, и воскресении как событии ereignis 3. Хайдеггер, таким образом, сказал бы, что христиане, как христиане, поэтому "забыли" событие 4.
9. Мы не должны ошибаться, думая, будто имеется дефект в теологической рациональности: хайдеггеровская философия события, которая отталкивается от каждого конкретного усилия, чтобы схватить его - поэтому является философией, которая утверждает, что все мышление исторически и культурно обусловлено. Потому что причина мысли всегда уже в прошлом, мышление неспособно схватить его. И это отсутствие того, что служило бы основанием, делает мышление плюралистичным.
В каждой форме или линии мысли будет собственный способ упущения случая, и этот способ упущения определит специфическую идентичность.
10. Теологи оказываются в слишком трудном положении, чтобы отмахнуться от этих идей, ни по какой другой причине, как той, что они пытаются согласовываться с возрастающим осознанием культурного множества и все большей правдоподобностью такого аргумента, что наша собственная культура сама по себе менее едина, чем мы думали. Пытаются ли теологи различить движение Духа в современные времена, или просто желают оставаться восприемлимыми к современному сознанию, они не могут позволить себе игнорировать возможность того, что серьезное внимание к категории различия приблизит их к жизни веры - это показано практикой.
Вызов позднего Хайдеггера таким образом представлен в вопросе, как далеко может и должна заходить теология в этой попытке признать философию различия? Этот вопрос висит над всем теологизированием в или согласно состоянию постмодерна.
11. Было бы слишком легко ответить, что теология всегда признавала себя одной из многих дисциплин, и что уже столетия назад она была должно принять факт, что некоторые из этих других дисциплин стали независимыми. В тринадцатом столетии, Фома Аквинский уделил много детального внимания разделению и методам наук. В девятнадцатом столетии Кант согласовывал философскую теологию и библейское богословие как отдельные [друг от друга], но имеющими равную основу. Способом, поднимающимся над этими достижениями, хайдеггеровская философия различия, кажется, содержит неявное требование принять условия для теологических утверждений, которые теология сама по себе, как теология, никогда не могло бы увидеть. Однако, этого также недостаточно, чтобы наблюдать, что философия потребовала некоторого господства над теологией, по крайней мере, с тех пор, как Гегель уделил ей роль заключения в своей феноменологии духа. С другой стороны, Гегель не дает возможности духу дойти до полного само-сознания, достигаемоего только в философии вне христианской теологии Воплощения. В пределах философии различия нет никакой зависимости от теологии. Хайдеггеровская философия различия разъясняет место теологического дискурса без любой необходимой отсылке к непосредственно теологии [5]. Философия определена пониманием события как события, и все другие формы мышления, включая теологию, - случайные события, которые не могут схватить себя как случай.
12. Перед тем, чтобы требовать от теологии, чтобы она ответила на эту аргументацию, во-первых, необходимо спросить, является ли она последовательной. Неужели Хайдеггер сам не обязан признать, что его собственное мышление - конкретизация того, что он называет случай (событие), принимая частную идентичность за более исконное различие? На одном уровне, это бесспорно: утверждение, что любое суждение - случай соположенности бытия и мышлени - само по себе суждение и также случайно в том же самом смысле. Но такая [аргументация] далека от созданий оснований для критики Хайдеггера.
Это может быть непоследовательным с его стороны, утверждать, с одной стороны, что в основании всякого мышления истинно имеется только различие или множество, и, с другой стороны, также утверждать, что его собственное мышление способно идентифицировать это всюду.
Будучи скромнее, Хайдеггер вместо этого признал бы, что его собственное мышление - само есть частное историческое и культурное выражение случая, и как таковое, принимает идентичность над различием не меньше чем любое другое мышление.
Что уникально здесь, однако, - то, что кажется это известно и относительно себя. Хайдеггеровская философия события не претендует чтобы быть абсолютно преданной радикальному различию, но только знать, о том, что оно всегда уже сдерживает его. Критический пункт оказывается относительно консервативным: нет никаких претензий, будто мышление может так или иначе избавиться от измены более глубокому состоянию, оно может только пытаться увидеть неверность и знать, что она неизбежна.
Конечно, этого уже достаточно для намерения пробудиться от более значительной дремлющей неверности, при которой одни действия остаются без того, чтобы знать о других. Это тоже немалая задача, кроме той, которую Хайдеггер, кажется, оставляет для философии, с ее побужденеим подвергать сомнению каждый принцип и каждое основание.
Сам Хайдеггер сомневается относительно того, является ли это чистой западной традицией, уже не говоря о ее теологических основаниях, быть способной к активному пребыванию [6]. Но в действительности это, однако, является вызовом, ожидающим теолога, желающего пойти дальше с ним, но испытывающим неудобство от идеи, будто теология в действительности неспособна к мышлению. Какой вид мысли распространен в теологии, и каково его отношение к постмодернистскому открытию первичности различия перед идентичностью?
13. Этот вопрос доводит провокацию Хайдеггера до полного предела. Всякий дискурс, мы знаем, имеет в центре определенный тезис или набор тезисов, которые закрывают его от различия, на которое пробует указать философия. Этот центральный тезис не может быть подвергнут сомнению изнутри, в пределах дискурса, и не может быть разговора о вступлении в дебаты с другими дискурсами. Трудно говорить точно, какой это тезис был бы для христианской теологии - хотя он, будет конечно иметь отношение к вере в уникальность Иисуса Христа - но в постмодернистской мысли это - конечно, различие. Теология, если можно так сказать, опирается, в конечном счете, на вере в содержательность отношений с Иисусом Христом. Она опирается на идентификацию с его совершениями и вестью и, таким образом, в порядке логики, на категорию идентичности. Постмодернистская мысль, как нас подвел к этому определению Хайдеггер, более опирается на категорию различия. Нет необходимости решать в пользу любой из этих двух областей мысли. Возможность истинного постмодернистского богословия - богословия, полностью соответствующего состоянию постмодернистской рациональности остается в числе ошибок [7].
14. Это не подразумевает, что не может быть никакого теологизирования в ответ на мысль постмодерна, но это подразумевает, что такое занятие не может происходить согласно правилам постмодерна. Может даже быть то, что важным условием теологического ответа постмодернистским мыслителям будет нахождение нового и более точного фокуса [зрения], потому что невозможно ответить им на уже имеющемся языке терминов. Важно видеть, доводя мысль до завершения, что постмодернистская мысль подводит к идее, что она находится в непреодолимом конфликте с теологией.
Действительно, факт того, что постмодернистское мышление опирается на необычную категорию различия, ставит его в крайнее разногласие с большинством, если не со всеми другими сферами.
В случае теологии, эта ситуация была омрачена недавним использованием в постмодернистской философии якобы религиозных концепций, жест по крайней мере настолько смущающий, как теологическое обращение к радикальному различию. Концепция может выглядеть подобной в двух отличных контекстах, но когда она рассматривается в свете двух отличных категорий или наборов категорий, она должна получить также два отличных значения. Важный пример в этом отношении - концепция эсхатологии, который появляется, среди других мест, в недавней работе Деррида о религии. Христианская теология связывает эсхатологию со спасением, и таким образом, грехом, виной, и злом. Но против кого, или чего, постмодерн, как постмодерн, грешил? Перед кем он виновен? И кто или что будут спасать его 8? Различие между библейским ответом на эти вопросы и философским ответом принимает большее значение, чем выбор между отличными формами выражения. Философия, включая хайдеггеровскую философию различия и случая, говорит с целью [достижения] универсального коммуникативного знания, тогда как даже наиболее спекулятивное богословие говорит в конечном счете "от веры [и] к вере" 9.
15. Это означает не только, что вера в Бога необходима для теологического рассуждения, но также и что приостановка веры - такая как постмодернистская философия различия, должна уводить от должным образом понимания того, что говорит теолог.
Это двоякое понимание имеет непосредственные значения для теологической модели истины
В то время как утверждение истины вложенное в теологические концепции и суждения будет всегда обладать безусловностью, которая происходит от безоговорочного характера веры, сегодня оно также частично отмечено тем фактом, что не имеется никаких оснований делать то, к чему принуждает вера. Теолог не может доказать другим будто то, во что он непосредственно верит - единственная истина. Этот бессилие - результат постмодернистской мысли, наскольку она задевает основания теологического рассуждения сегодня. С постмодернистской перспективы, все еще внешней теологии, богослов пытается придерживаться того, что может называться только частично абсолютным.
16. Это все еще не уменьшает право теологии утверждать то, правда чего испытана в вере. Напротив, теология, учится у философов подобно Хайдеггеру тому, что нет никакого другого поля, включая философию, которое может говорить об этой области. То, что я описал, как категориальное различие между теологией и другими дисциплинами является также вопросом условий истинности. Теология начинается с обязательства тому, что соответствует названию "истины" в пределах ее поля, но что не является ни истинным ни ложным для внешнего к этому полю.
Теологическая рефлексия, короче говоря, пытается придерживаться истины, которую она артикулирует. Однако, это не устраняет оценки истинности, той, что выражена в доктрине и догме. Под истинностью я понимаю степень согласия с истиной, насколько она может быть определена. Естественно, это почти что всегда не легкая задача, как это несомненно подтверждает история догмы. И так как эта трудность будет конечно увеличена тем, что противные стороны тем не менее твердо придерживаются той же самой истины - то, в конце концов, [так как] диспутирующие теологи тем не менее остаются верящими христианами, - можно ожидать длительное использование философии, неустанное вопрошание которой и требования заявленных методов, по крайней мере, дают новое понимание, как и почему выдвинуты специфические аргументы.
17. Конечно, не имеется никакой инновации в одном только предписании ограниченного и осторожного использования философии в теологии. Что иногда кажется менее ясным для меня - именно то, где философия должна прекратить свое вмешательство, так, чтобы могла возобновиться истинная теологическая дискуссия.
Некоторое число наблюдений и предложений уже высказаны:
18. Для начала, и это должно быть ясно к настоящему времени, теологическое согласие с мыслью о том, что различие - первичнее любой и всякой идентичности рискует оказаться некогерентным или само-противоречивым если подойти ближе к основаниям этой мысли. Это не должно отрицать ни потенциальной жизнеспособности такой мысли, ее влияние широко распространено, ни потребности в теологическом ответе ей. Следует однако настаивать на том, что теологии не нужно и не должно приносить извинения за неспособность полностью принять ее. Мое использование понятия "категориальная ошибка" пресекает оба направления: ни философия ни теология не имеют права судить о не-своих занятиях.
19. На более спекулятивном уровне, отношения между теологией и философией, кажутся не отличающимися от того, что является общепринятым как модерновая ситуация - то есть взаимная непроницаемость и взаимное вмешательство двух областей.
Распространение постмодерна, сущестсвующее в действительности, создает условия для лжи не в академии, где вновь модно говорить о вере, но в пределах паствы, где столь многие постмодернистские философские утверждения стали частью народного сознания и идентичности. Каждый слышит это достаточно часто во введении в этику или на занятиях по религии: нет никакаго единственного основания, никакого универсального определения, никакого вечного сообщения, никакого общего центра. Насколько я могу видеть, наиболее неотложный вопрос, стоящий перед теологами сегодня - не как сделать Бога Библии доступным для мысли вновь, но как говорить правдоподобно об этом Боге для таких молодых людей без немедленного обращения к Нему? Как, другими словами, избежать того, чтобы позволить потребности в коммуникации эффективно менять содержание того, с кем кто-то хочет коммуницировать?
20. Возвращаясь к спекулятивному уровню, аргументы за не-фундаментальную теологию или пост-метафизическое богословие возможно лучше обратить к дебатированию и тщательному исследованию концепций "фундамента" и "метафизики" прежде чем отказаться от них полностью. Онто-теологии, обычно критикуемой Хайдеггером и часто позволяемый, защищать легитимность христианской теологии - следует конечно избегать. Никто не спорит с этим, поскольку это происходит. Но может ли определение Хайдеггера действительно быть приписано великой спекулятивной теологии кого-нибудь, подобно Фомы Аквинского? [10]
Возможно теологии следует лучше исследовать границу между апофатическим богословием и идолопоклонством - более чем между фундаментализмом и не[фундаментализмом ]. И поскольку, вероятно, не имеется ничего нового в этой задаче, ее безотлагательность, возможно, никогда не была большей 11
Примечания:
1 И. Кант. Критика чистого разума A 80 / B 106.
2 M. Хайдеггер, "The Principle of Identity," in Identity and Difference, bilingual edition, with translation by J. Stambaugh (New York: Harper and Row, 1969), 27f. / 90f.
3 В значительной степени, это также позиция Ж. Деррида, "Comment ne pas parler. Denegations," in Psyche. Inventions de l'autre (Paris: Galilee, 1987), 535-595.
4 Здесь значение имеет хайдегерровский термин Errung, который далек от допущения отрицательной оценки и указывает на необходимую конечность всякой мысли.
5 В рукописи 1941 г., имеющей название Das Ereignis, Хайдеггер пошел дальше, не просто отделяя свою мысль от теологии, но привязывая ее к опыту Gott-losigkeit. Цитировано по: O. Poggeler, "Heideggers Begegnung mit Holderlin," Man and World, 10 (1977), 15.
6 M. Хайдеггер, "The Onto-theological Constitution of Metaphysics," в Идентичность и различие, 72-73 / 141-142. См. также ранее, примечание 4.
7 Мое применение рилевской "категориальной ошибки" к нерефлексивному введению философских концепций в теологию вдохновлено: F. Jacques, "Entre philosophie и theologie: problemes categoriaux," в Revue scientifique de philosophie et theologie 81 (1997), 439-467.
8 Сам Деррида поднимает эти самые вопросы в его философии религии в "Foi et savoir. Les deux sources de la 'religion' aux limites de la raison simple," La Religion, ed. J. Derrida and G. Vattimo (Paris: Seuil, 1996), 9-10.
9 Выражение исходит от J.S. O'Leary, Questioning Back: The Overcoming of Metaphysics in Christian Tradition (Minneapolis: Winston Press, 1985), 136-145.
10 Может ли "онто-теология" включать что-то большее, чем фундаментализм? И не происходит ли продолжающийся процесс синтеза, которым обеспечивается и сохраняются основы? Такие вопросы находятся в центре недавней работы Луи Дупра (Louis Dupre) Passage to Modernity (New Haven: Yale University Press, 1993), книге, которая -это еще не достаточно отмечено - пытается, возможно, прежде всего восстановить старые и обвиняемые как дискредитированные категории, обновленные интуицией, появившейся в ходе борьбы с современностью.
11. Для того, чтобы далее пойти в этом направлении, см. W. Placher, The Domestication of Transcendence: How Modern Thinking About God Went Wrong (Louisville: Westminster Press, 1996), особенно 181-200.
Цитируемые работы:
Derrida, J., "Comment ne pas parler. Denegations." Psyche. Inventions de l'autre. Paris: Galilee, 1987.
"Foi et savoir. Les deux sources de la 'religion' aux limits de la raison simple." Ed. J. Derrida and G. Vattimo. La religion. Paris: Seiul, 1996.
Dupre, L. Passage to Modernity. An Essay in the Hermeneutics of Culture. New Haven: Yale University Press, 1993.
Heidegger, M. Identity and Difference. Bilingual ed., trans. J. Stambaugh. New York: Harper and Row, 1969.
Jacques, F. "Entre philosophie et theologie. Problemes categoriaux." Revue scientifique de philosophie et theologie. 81 (1997) 439-467.
Kant, I. Critique of Pure Reason. Trans. N.K. Smith. London: Macmillan 1993.
Marion, J.-L. God Without Being. Hors-Texte. Trans. T.A. Carlson. Chicago: The University of Chicago Press, 1991.
Нужен ли вызов постмодерна? Идентичность и различие в теологическом дискурсе
Jeffrey Bloechl. Have We Need of Invoking Postmodernity? Identity and Difference in Theological Discourse. Postdoctoral Research Associate, Belgian Fund for Scientific Research (Flanders).Journal for Christian Theological Research. 4:1 1999
Оригинал статьи находится по адресу: http://apu.edu/~CTRF/articles/1999_articles/bloechl.html
Перевод с англ. Самсонова В.В.
--------------------------------------------------------------------------------
1. Следующие расуждения относятся к теологическому дискурсу в том состоянии, которое часто называется "состояние постмодерна". Под "постмодерном", я буду понимать прежде всего состояние современной рациональности, насколько оно может или не может оспаривать христианскую теологию. Однако, часть моих усилий будет направлена также на то, чтобы разъяснить, что это слово может означать, - по крайней мере в пределах конфронтации с теологией. Моим фокусом для рассмотрения этих вопросов будет фрагмент работы Мартина Хайдеггера. Это будет не Хайдеггер фундаментальный онтологист, фокусирующийся на анализе Dasein, готовящий путь к новому и более глубокому прониковению в подходе к вопросу, что означает "быть", но поздний Хайдеггер, который больше не отталкивается от анализа индивидуального человеческого существования и опыта, но вместо этого занимается изучением истины, языка, и истории. Мое обоснование такого подхода - программное: я хотел бы отложить три главных направления ответа Хайдеггеру в пользу производства наброска возможности четвертого направления, которое открыто и наглядно адресовано новому и своевременному вызову: попытке думать о различии как о чем-то, что так или иначе глубже чем идентичность.
Другие три ответа Хайдеггеру -и это всегда означает раннему Хайдеггеру к настоящему времени известны.
Первый ответ, обычно связываемый с теологией творения в уме, отрицает мнение раннего Хайдеггера о мире, значение которого конституирует индивидуальное сознание, которое является самостоятельным без любого основания, [к тому] чтобы быть. Кроме этого ответа, который иногда смотрится скорее как стратегия избегания, позиция раннего Хайдеггера также кажется восприимчивой к двум другим ответам, которые встречаются у него, и даже являются центром его позиции, но тем не менее также сохраняют открытой возможность к теологизированию.
Можно сказать, что рассуждение, начинающееся с веры в Бога и рассуждение, начинающееся с заботы о бытии - две разные и взаимно непреодолимые вещи (B. Welte). Возможно также придерживаться точки зрения, что эти две формы рассуждения не просто отличны, но фактически противопоставлены, так, что каждая ведет к заключениям и взглядам на мир, противоречащим друг другу (J.-L. Marion).
Каковы бы ни были их важнейшие различия, эти два последние аргумента ведут к спору между теологией и фундаментальной онтологией как вопросу экзистенциальной ориентации, которая имеет результатом редукцию работы Хайдеггера - к, главным образом, антропологическому полюсу.
Возвращаясь к моему собственному подходу, [нужно сказать, что] эти два последние способа чтения Хайдеггера далеко не очевидны для его более поздних работ, предметом которых являются рациональность и истина.
2. Лекция 1957 г. Хайдеггера "Принцип Идентичности" начинается, возражением обычному допущению, что идентичность означает просто неквалифицированное и непрерывное само-сходство А как A. Согласно Хайдеггеру, логическая формула А=А передает только сопринадлежность [belonging-togetherness] А с A.
Чтобы сказать А=А нужно сначала предположить, что имеется различие между первым А и вторым A, и затем сделать утверждение, что они подобны. Хайдеггер таким образом понимает принцип идентичности - как А с A, что это позволяет ему говорить, о том что различие есть предшествующее любому единству или сходству. В сердце идентичности, другими словами, имеется различие.
3. Это уже указывает, что принцип идентичности - не объективное состояние, на которое мы натыкаемся во внешнем мире, но кое-что, что мы говорим или утверждаем. Чтобы идентифицировать одну вещь с другой или даже одну вещь с собой, во-первых, необходимо, чтобы тот, кто опознает их, испытал их во времени и месте. Я вижу плоскую поверхность, поддержанную четырьмя ногами-опорами от меня слева, и другую плоскую поверхность, поддерживаемую четырьмя опорами справа, и затем я идентифицирую их как столы.
Или, более существенно, я вижу одну плоскую поверхность, поддержанную четырьмя опорами, сначала с одной перспективы и затем с другой, и затем я идентифицирую эти две перспективы как этот стол здесь и теперь.
Или, еще более существенно, я вижу эту плоскую поверхность, поддерживаемую четырьмя опорами и сравнивая ее с другими, я имею то, с чем предварительно столкнулся и теперь помню, и затем я идентифицирую вот это и изображение в моей памяти как стол. Что значит, что значение [meaning] появляется в ходе идентификации, и идентификация предполагает различие между случаями идентифицированных явлений.
Поэтому для Хайдеггера идентификация зависит, по существу, от жизненного опыта. Это - аргумент против статического и логического определения идентичности, в которой различие между А и А вычищено из мысли. Идентичность А с А не может происходить без посредничества конкретного опыта и, так как весь опыт формируется существующим ранее контекстом, это посредничество включает историю. Аргумент за различие, предшествующее идентичности - это аргумент зависимости абстрактного значения от конкретного и исторического контекста. Не будет ошибкой утверждение, что Хайдеггер многим обязан в подобном образе мышления спекулятивному идеализму.
4. Что касается определения вещи, это означает, что она обладает единством, которое, однако, покрывается отсутствием единства. Два впечатления, которые встречаются отдельно, объединены в суждении, которое опознает их. Какова сущность этого важного суждения? То, что значение двух явлений идентично. На языке Хайдеггера, "А - есть A". Принцип идентичности, который предполагается, но покрывается предшествующим различием, зависит от слова, "есть", или глагола "быть". Повторим: идентичность сущностей предполагает их различие; различие между одним бытием и другим предполагает факт, что сущности есть. Таким образом, оказывается, быть одной и той же вещью, значит сказать, что идентичность любых двух сущностей предполагает их различие, и сказать, что значение любой и всех сущностей предполагает их существование.
Для позднего Хайдеггера различие - другое имя для явного существования, бытия всех существ.
Заранее предполагаемое в наиболее элементарной функции опыта, это бытие - окончательный горизонт для всякого значения. Как концепция, это - также основание для заявления, что различие предшествует идентичности. Было бы не трудно показать как эта мысль, со всей ее радикальностью, - по существу чужда эпистемологии модерна - например Kанта, который ставит единство выше множества среди категорий количества 1, и при этом было бы не трудно показать, что большинство мыслителей, сегодня называемых или называющих сами себя "постмодернистами" пользуются одной или другой разновидностью этой идеи. Под "рациональностью постмодерна" я понимаю тип мысли который рассматривает различие предшествующим идентичности. И я ожидаю что успех или неудача постмодернистской критики окажется зависимым от когерентности этой идее.
5. Более того. Хайдеггер говорит, что идентичность "А с А" предполагает суждение, что это является так. Другими словами, акт идентификации, наделения значением, высказывания "А есть A, " зависит сначала от факта, что мы, кто совершает те действия, имеем отношение с тем, что означает "быть"; это потому что мы, кажется, знаем, что такое быть, отсюда мы можем утверждать, что кое-что, например - стул, а не стол.
Из этого Хайдеггер заключает, что возможно утверждать, что А принадлежит А только в силу и из-за факта, что мышление уже знакомо с бытием, и бытие обнаруживается в мышлении; два со-принадлежат друг другу.
Это сопринадлежность (Zusammengehoren) бытия и мысли - центральная тема более поздней работы Хайдеггера. Это - замечательная особенность его эссе " Принцип Идентичности ", то, что он осмеливаться назвать даже это отношение, отношение, которое делает возможным все другие отношения, принадлежащим идентичности, и затем подставить его к тем же самым условиям, когда он только что различил идентичность вещи со собой (2).
Идентичность бытия и мышления влечет за собой, с одной стороны, то, что мышление собирает различия в тождества вокруг слова "есть", и, с другой стороны, что слово, "есть" никогда не встречается в чистой форме, но только в и через мышление. В этой сопринадлежности бытия и мышления, Хайдеггер распознает подземный источник, или сущность (Wesen) всякого смысла. Они - одно и то же событие (Ereignis): Бытие появляется как сущности [бытия] (или: различие - манифестируется как идентичность) - в-и-через мышление, и мышление - акт или процесс бытия, проявляющегося как бытие..
6. Все подходы в этом случае будут, конечно, исторически и культурно обусловлены. Предшествующий анализ идентичности и различия дает нам схему объяснения этого: природе мышления, собирающего различия в тождества, присуще накладывать определение на области, которые на более глубоком уровне не имеет никакого определения.
Что позволяет Хайдеггеру говорить о более глубоком уровне, не имеющим определения? Идея, о том, что мышление - это процесс, который всегда упорядочивает то, что должно рассматриваться само по себе как беспорядочное.
Для позднего Хайдеггера, порядок значения, то, что мы можем думать, как исторический и культурный контекст - прост (es gibt). Значение и порядок - всегда уже в месте.
Использую грубую метафору, нельзя выйти полностью за пределы поля, в которой некто потерялся без того, чтобы воспринимать горизонт как контрольную точку. Более глубоко, горизонт, как единственная возможность получить лучшее чувство направления, - уже дан, дан заранее. Ориентация кого-то идущего по полю уже обусловлена этим полем, даже при продвижении назад - чтобы представить полный план, или при обороте вокруг - чтобы найти эталонный холм или реку.
Таким же образом, мысли о чем-то того, кто рефлексирует над его или ее миром - уже обусловлены набором символов и норм, уже формирующихся тогда, когда этот мир возникает перед ним или ней. Хайдеггеровский термин "событие" относится к этой предшествующей данности наборов символов и норм. Событие - произнесение значения в соответствии, заданном предсуществующими ранее символами и нормами, так, что идентичность утверждается над различием.
7. Идея, что каждый всегда думает благодаря и согласно существующему ранее порядку, подразумевает отклонение от модернистской попытки отступить от этого порядка - от всех этих конкретных условий - их трудно увидеть с внешней стороны, и таким образом получить контроль над ними. Хайдеггер подводит нас к тому, чтобы думать, что это невозможно не потому что не имеется никакого способа получить рефлексивное расстояние от принципов, определяющих одно или другое поле, а скорее потому, что все поля основываются на еще более глубоком условии - приоритете различия над идентичностью - который уклоняется даже от наиболее аскетического и определенного мыслителя. Только философия, и для Хайдеггера, это всегда означает его собственное мышление, может бросить взгляд на это различие, бушующее ниже идентичности. И даже философия не может сделать больше, чем отметить это.
8. Вызов теологии может быть обнаружен тогда, когда Хайдеггер, кажется, редуцирует каждую отдельную форму мышления к условиям, которые он описывает. Это означало бы, например, что христианский теолог будет возвращаться к основным условиям его или ее поля - это гарантировано тем, что его или ее теология будет высоко рефлексивна в пределах надлежащих пределов как христианское теология, но никогда не сможет мыслить вне этих основных условий до их более глубокой характерной особенности, такой как событие соположенности бытия и мышления.
Не представляет никакой трудности понять, где Хайдеггер расположил бы непреодолимую границу: а именно, - потому что христианин предан определенной истории, жизни, спасительной смерти, и воскресения Иисуса Христа, он, или она не могут, при соблюдении этих обязательств, думать об этих жизни, смерти, и воскресении как событии ereignis 3. Хайдеггер, таким образом, сказал бы, что христиане, как христиане, поэтому "забыли" событие 4.
9. Мы не должны ошибаться, думая, будто имеется дефект в теологической рациональности: хайдеггеровская философия события, которая отталкивается от каждого конкретного усилия, чтобы схватить его - поэтому является философией, которая утверждает, что все мышление исторически и культурно обусловлено. Потому что причина мысли всегда уже в прошлом, мышление неспособно схватить его. И это отсутствие того, что служило бы основанием, делает мышление плюралистичным.
В каждой форме или линии мысли будет собственный способ упущения случая, и этот способ упущения определит специфическую идентичность.
10. Теологи оказываются в слишком трудном положении, чтобы отмахнуться от этих идей, ни по какой другой причине, как той, что они пытаются согласовываться с возрастающим осознанием культурного множества и все большей правдоподобностью такого аргумента, что наша собственная культура сама по себе менее едина, чем мы думали. Пытаются ли теологи различить движение Духа в современные времена, или просто желают оставаться восприемлимыми к современному сознанию, они не могут позволить себе игнорировать возможность того, что серьезное внимание к категории различия приблизит их к жизни веры - это показано практикой.
Вызов позднего Хайдеггера таким образом представлен в вопросе, как далеко может и должна заходить теология в этой попытке признать философию различия? Этот вопрос висит над всем теологизированием в или согласно состоянию постмодерна.
11. Было бы слишком легко ответить, что теология всегда признавала себя одной из многих дисциплин, и что уже столетия назад она была должно принять факт, что некоторые из этих других дисциплин стали независимыми. В тринадцатом столетии, Фома Аквинский уделил много детального внимания разделению и методам наук. В девятнадцатом столетии Кант согласовывал философскую теологию и библейское богословие как отдельные [друг от друга], но имеющими равную основу. Способом, поднимающимся над этими достижениями, хайдеггеровская философия различия, кажется, содержит неявное требование принять условия для теологических утверждений, которые теология сама по себе, как теология, никогда не могло бы увидеть. Однако, этого также недостаточно, чтобы наблюдать, что философия потребовала некоторого господства над теологией, по крайней мере, с тех пор, как Гегель уделил ей роль заключения в своей феноменологии духа. С другой стороны, Гегель не дает возможности духу дойти до полного само-сознания, достигаемоего только в философии вне христианской теологии Воплощения. В пределах философии различия нет никакой зависимости от теологии. Хайдеггеровская философия различия разъясняет место теологического дискурса без любой необходимой отсылке к непосредственно теологии [5]. Философия определена пониманием события как события, и все другие формы мышления, включая теологию, - случайные события, которые не могут схватить себя как случай.
12. Перед тем, чтобы требовать от теологии, чтобы она ответила на эту аргументацию, во-первых, необходимо спросить, является ли она последовательной. Неужели Хайдеггер сам не обязан признать, что его собственное мышление - конкретизация того, что он называет случай (событие), принимая частную идентичность за более исконное различие? На одном уровне, это бесспорно: утверждение, что любое суждение - случай соположенности бытия и мышлени - само по себе суждение и также случайно в том же самом смысле. Но такая [аргументация] далека от созданий оснований для критики Хайдеггера.
Это может быть непоследовательным с его стороны, утверждать, с одной стороны, что в основании всякого мышления истинно имеется только различие или множество, и, с другой стороны, также утверждать, что его собственное мышление способно идентифицировать это всюду.
Будучи скромнее, Хайдеггер вместо этого признал бы, что его собственное мышление - само есть частное историческое и культурное выражение случая, и как таковое, принимает идентичность над различием не меньше чем любое другое мышление.
Что уникально здесь, однако, - то, что кажется это известно и относительно себя. Хайдеггеровская философия события не претендует чтобы быть абсолютно преданной радикальному различию, но только знать, о том, что оно всегда уже сдерживает его. Критический пункт оказывается относительно консервативным: нет никаких претензий, будто мышление может так или иначе избавиться от измены более глубокому состоянию, оно может только пытаться увидеть неверность и знать, что она неизбежна.
Конечно, этого уже достаточно для намерения пробудиться от более значительной дремлющей неверности, при которой одни действия остаются без того, чтобы знать о других. Это тоже немалая задача, кроме той, которую Хайдеггер, кажется, оставляет для философии, с ее побужденеим подвергать сомнению каждый принцип и каждое основание.
Сам Хайдеггер сомневается относительно того, является ли это чистой западной традицией, уже не говоря о ее теологических основаниях, быть способной к активному пребыванию [6]. Но в действительности это, однако, является вызовом, ожидающим теолога, желающего пойти дальше с ним, но испытывающим неудобство от идеи, будто теология в действительности неспособна к мышлению. Какой вид мысли распространен в теологии, и каково его отношение к постмодернистскому открытию первичности различия перед идентичностью?
13. Этот вопрос доводит провокацию Хайдеггера до полного предела. Всякий дискурс, мы знаем, имеет в центре определенный тезис или набор тезисов, которые закрывают его от различия, на которое пробует указать философия. Этот центральный тезис не может быть подвергнут сомнению изнутри, в пределах дискурса, и не может быть разговора о вступлении в дебаты с другими дискурсами. Трудно говорить точно, какой это тезис был бы для христианской теологии - хотя он, будет конечно иметь отношение к вере в уникальность Иисуса Христа - но в постмодернистской мысли это - конечно, различие. Теология, если можно так сказать, опирается, в конечном счете, на вере в содержательность отношений с Иисусом Христом. Она опирается на идентификацию с его совершениями и вестью и, таким образом, в порядке логики, на категорию идентичности. Постмодернистская мысль, как нас подвел к этому определению Хайдеггер, более опирается на категорию различия. Нет необходимости решать в пользу любой из этих двух областей мысли. Возможность истинного постмодернистского богословия - богословия, полностью соответствующего состоянию постмодернистской рациональности остается в числе ошибок [7].
14. Это не подразумевает, что не может быть никакого теологизирования в ответ на мысль постмодерна, но это подразумевает, что такое занятие не может происходить согласно правилам постмодерна. Может даже быть то, что важным условием теологического ответа постмодернистским мыслителям будет нахождение нового и более точного фокуса [зрения], потому что невозможно ответить им на уже имеющемся языке терминов. Важно видеть, доводя мысль до завершения, что постмодернистская мысль подводит к идее, что она находится в непреодолимом конфликте с теологией.
Действительно, факт того, что постмодернистское мышление опирается на необычную категорию различия, ставит его в крайнее разногласие с большинством, если не со всеми другими сферами.
В случае теологии, эта ситуация была омрачена недавним использованием в постмодернистской философии якобы религиозных концепций, жест по крайней мере настолько смущающий, как теологическое обращение к радикальному различию. Концепция может выглядеть подобной в двух отличных контекстах, но когда она рассматривается в свете двух отличных категорий или наборов категорий, она должна получить также два отличных значения. Важный пример в этом отношении - концепция эсхатологии, который появляется, среди других мест, в недавней работе Деррида о религии. Христианская теология связывает эсхатологию со спасением, и таким образом, грехом, виной, и злом. Но против кого, или чего, постмодерн, как постмодерн, грешил? Перед кем он виновен? И кто или что будут спасать его 8? Различие между библейским ответом на эти вопросы и философским ответом принимает большее значение, чем выбор между отличными формами выражения. Философия, включая хайдеггеровскую философию различия и случая, говорит с целью [достижения] универсального коммуникативного знания, тогда как даже наиболее спекулятивное богословие говорит в конечном счете "от веры [и] к вере" 9.
15. Это означает не только, что вера в Бога необходима для теологического рассуждения, но также и что приостановка веры - такая как постмодернистская философия различия, должна уводить от должным образом понимания того, что говорит теолог.
Это двоякое понимание имеет непосредственные значения для теологической модели истины
В то время как утверждение истины вложенное в теологические концепции и суждения будет всегда обладать безусловностью, которая происходит от безоговорочного характера веры, сегодня оно также частично отмечено тем фактом, что не имеется никаких оснований делать то, к чему принуждает вера. Теолог не может доказать другим будто то, во что он непосредственно верит - единственная истина. Этот бессилие - результат постмодернистской мысли, наскольку она задевает основания теологического рассуждения сегодня. С постмодернистской перспективы, все еще внешней теологии, богослов пытается придерживаться того, что может называться только частично абсолютным.
16. Это все еще не уменьшает право теологии утверждать то, правда чего испытана в вере. Напротив, теология, учится у философов подобно Хайдеггеру тому, что нет никакого другого поля, включая философию, которое может говорить об этой области. То, что я описал, как категориальное различие между теологией и другими дисциплинами является также вопросом условий истинности. Теология начинается с обязательства тому, что соответствует названию "истины" в пределах ее поля, но что не является ни истинным ни ложным для внешнего к этому полю.
Теологическая рефлексия, короче говоря, пытается придерживаться истины, которую она артикулирует. Однако, это не устраняет оценки истинности, той, что выражена в доктрине и догме. Под истинностью я понимаю степень согласия с истиной, насколько она может быть определена. Естественно, это почти что всегда не легкая задача, как это несомненно подтверждает история догмы. И так как эта трудность будет конечно увеличена тем, что противные стороны тем не менее твердо придерживаются той же самой истины - то, в конце концов, [так как] диспутирующие теологи тем не менее остаются верящими христианами, - можно ожидать длительное использование философии, неустанное вопрошание которой и требования заявленных методов, по крайней мере, дают новое понимание, как и почему выдвинуты специфические аргументы.
17. Конечно, не имеется никакой инновации в одном только предписании ограниченного и осторожного использования философии в теологии. Что иногда кажется менее ясным для меня - именно то, где философия должна прекратить свое вмешательство, так, чтобы могла возобновиться истинная теологическая дискуссия.
Некоторое число наблюдений и предложений уже высказаны:
18. Для начала, и это должно быть ясно к настоящему времени, теологическое согласие с мыслью о том, что различие - первичнее любой и всякой идентичности рискует оказаться некогерентным или само-противоречивым если подойти ближе к основаниям этой мысли. Это не должно отрицать ни потенциальной жизнеспособности такой мысли, ее влияние широко распространено, ни потребности в теологическом ответе ей. Следует однако настаивать на том, что теологии не нужно и не должно приносить извинения за неспособность полностью принять ее. Мое использование понятия "категориальная ошибка" пресекает оба направления: ни философия ни теология не имеют права судить о не-своих занятиях.
19. На более спекулятивном уровне, отношения между теологией и философией, кажутся не отличающимися от того, что является общепринятым как модерновая ситуация - то есть взаимная непроницаемость и взаимное вмешательство двух областей.
Распространение постмодерна, сущестсвующее в действительности, создает условия для лжи не в академии, где вновь модно говорить о вере, но в пределах паствы, где столь многие постмодернистские философские утверждения стали частью народного сознания и идентичности. Каждый слышит это достаточно часто во введении в этику или на занятиях по религии: нет никакаго единственного основания, никакого универсального определения, никакого вечного сообщения, никакого общего центра. Насколько я могу видеть, наиболее неотложный вопрос, стоящий перед теологами сегодня - не как сделать Бога Библии доступным для мысли вновь, но как говорить правдоподобно об этом Боге для таких молодых людей без немедленного обращения к Нему? Как, другими словами, избежать того, чтобы позволить потребности в коммуникации эффективно менять содержание того, с кем кто-то хочет коммуницировать?
20. Возвращаясь к спекулятивному уровню, аргументы за не-фундаментальную теологию или пост-метафизическое богословие возможно лучше обратить к дебатированию и тщательному исследованию концепций "фундамента" и "метафизики" прежде чем отказаться от них полностью. Онто-теологии, обычно критикуемой Хайдеггером и часто позволяемый, защищать легитимность христианской теологии - следует конечно избегать. Никто не спорит с этим, поскольку это происходит. Но может ли определение Хайдеггера действительно быть приписано великой спекулятивной теологии кого-нибудь, подобно Фомы Аквинского? [10]
Возможно теологии следует лучше исследовать границу между апофатическим богословием и идолопоклонством - более чем между фундаментализмом и не[фундаментализмом ]. И поскольку, вероятно, не имеется ничего нового в этой задаче, ее безотлагательность, возможно, никогда не была большей 11
Примечания:
1 И. Кант. Критика чистого разума A 80 / B 106.
2 M. Хайдеггер, "The Principle of Identity," in Identity and Difference, bilingual edition, with translation by J. Stambaugh (New York: Harper and Row, 1969), 27f. / 90f.
3 В значительной степени, это также позиция Ж. Деррида, "Comment ne pas parler. Denegations," in Psyche. Inventions de l'autre (Paris: Galilee, 1987), 535-595.
4 Здесь значение имеет хайдегерровский термин Errung, который далек от допущения отрицательной оценки и указывает на необходимую конечность всякой мысли.
5 В рукописи 1941 г., имеющей название Das Ereignis, Хайдеггер пошел дальше, не просто отделяя свою мысль от теологии, но привязывая ее к опыту Gott-losigkeit. Цитировано по: O. Poggeler, "Heideggers Begegnung mit Holderlin," Man and World, 10 (1977), 15.
6 M. Хайдеггер, "The Onto-theological Constitution of Metaphysics," в Идентичность и различие, 72-73 / 141-142. См. также ранее, примечание 4.
7 Мое применение рилевской "категориальной ошибки" к нерефлексивному введению философских концепций в теологию вдохновлено: F. Jacques, "Entre philosophie и theologie: problemes categoriaux," в Revue scientifique de philosophie et theologie 81 (1997), 439-467.
8 Сам Деррида поднимает эти самые вопросы в его философии религии в "Foi et savoir. Les deux sources de la 'religion' aux limites de la raison simple," La Religion, ed. J. Derrida and G. Vattimo (Paris: Seuil, 1996), 9-10.
9 Выражение исходит от J.S. O'Leary, Questioning Back: The Overcoming of Metaphysics in Christian Tradition (Minneapolis: Winston Press, 1985), 136-145.
10 Может ли "онто-теология" включать что-то большее, чем фундаментализм? И не происходит ли продолжающийся процесс синтеза, которым обеспечивается и сохраняются основы? Такие вопросы находятся в центре недавней работы Луи Дупра (Louis Dupre) Passage to Modernity (New Haven: Yale University Press, 1993), книге, которая -это еще не достаточно отмечено - пытается, возможно, прежде всего восстановить старые и обвиняемые как дискредитированные категории, обновленные интуицией, появившейся в ходе борьбы с современностью.
11. Для того, чтобы далее пойти в этом направлении, см. W. Placher, The Domestication of Transcendence: How Modern Thinking About God Went Wrong (Louisville: Westminster Press, 1996), особенно 181-200.
Цитируемые работы:
Derrida, J., "Comment ne pas parler. Denegations." Psyche. Inventions de l'autre. Paris: Galilee, 1987.
"Foi et savoir. Les deux sources de la 'religion' aux limits de la raison simple." Ed. J. Derrida and G. Vattimo. La religion. Paris: Seiul, 1996.
Dupre, L. Passage to Modernity. An Essay in the Hermeneutics of Culture. New Haven: Yale University Press, 1993.
Heidegger, M. Identity and Difference. Bilingual ed., trans. J. Stambaugh. New York: Harper and Row, 1969.
Jacques, F. "Entre philosophie et theologie. Problemes categoriaux." Revue scientifique de philosophie et theologie. 81 (1997) 439-467.
Kant, I. Critique of Pure Reason. Trans. N.K. Smith. London: Macmillan 1993.
Marion, J.-L. God Without Being. Hors-Texte. Trans. T.A. Carlson. Chicago: The University of Chicago Press, 1991.
Опубликовано 15 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Нужен ли вызов постмодерна? Идентичность и различие в теологическом дискурсе
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108499749 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций