ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Пространство сверх-рационализма и его символика
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
М.В.Олюшина
Пространство сверх-рационализма и его символика.
Знание навязывает образ и лжет,
Потому что образ каждый миг новый,
И каждый момент есть новая и шокирующая
Оценка всего, чем мы были.
Элиот Т.С. *
Без прояснения настоящего невозможно будущее, следовательно, одной из главных целей философского дискурса является описание и символизация того, что звучит в многообразии настоящего наиболее сильно, словно нота, вокруг которой образуется все пространство музыкального произведения.
В статье предпринимается попытка осмысления и описания актуальной событийности настоящего. Тенденция к ее пониманию, существующая неявно не менее века, актуализируется под влиянием исторических обстоятельств в современной ситуации (в последние 20-30 лет). Она является непосредственной реакцией организма культуры на проблему непосредственного знания и проблему языка.
Последовательное философское осмысление этих проблем приводит в настоящем к одному выводу: невозможности схватывания события понятийными средствами. Можно согласиться с выводами Деррида, который обнаружил проблему языка как наиболее актуальную и опасную для культуры и констатировал провал попытки ее разрешения в структурализме. (5)
Разрешить эту проблему, не подвергнув опасности само существование человека как субъекта культуры, можно лишь выявив новое измерение в пространстве философской (и культурной) рациональности. Таким новым измерением (пространством организованным по новым законам) является сверх-рациональность.
Она существует в разной форме и разной степени выраженности в современных философских и культурных течениях. В тоже время ни в одном она не осуществляется полностью. Не существует чистого “сверх-рационалистического пространства”. Оно представлено в виде перекрещивания и наложения разных философских концепций, одновременно объединяя их и выделяясь из них. Можно сказать, что “сверх-рационализм” является не(до)осознанным “концептом”, который ждет своей выраженности и своего опространствования. Пространство может быть описано как событие культуры, инсталлирующее новое пространство в бытие.
Как можно обнаружить в культуре (и в философии) то, что не проявлено пока в ясных символах?
Как манифестирует себя “сверх-рационализм”,
Как можно “указать” на него?
Вхождение в пространство сверх-рационализма осуществляется через слова, которые можно назвать символами в том смысле, что они, обладая вполне определенными значениями, отсылают в то же время к бесконечному количеству различных культурных смыслов. Они существуют в пространстве культуры не как застывшие понятия, а как пульсирующие точки, ведущие мысль за собой, соединяющие несоединимое. Эффект этот можно сравнить с кругами на воде от брошенного камня: волны все расширяются и постепенно втягивают в свое движение все большее число предметов (листья, лодки, уток). Еще одним качеством рассматриваемых “символов” является провокационность – символы бросают традиционной культуре вызов, однако не выходят за ее границы.
Исторически первым философом двадцатого века, сформулировавшим проблему отношений знания и языка является Анри Бергсон. В своих трудах философ ввел понятие “суперинтеллектуальной интуиции”(4,339), которую определил как область сознания, расположенную “сверх” интеллекта, но связанную с ним. Одновременно Бергсон отличал данное понятие от мистической интуиции, которая противоположна интеллекту и находится вне сферы рацио. “Суперинтеллектуальная интуиция” дополняет и расширяет возможности разума, являясь узким мостиком, по которому понятия могут сообщаться с бытием и “схватывать” его, – так обеспечивается возможность “истинной” науки и философии. Этот механизм перехода от слова (понятия) к бытию Бергсон, к опространствленной мысли, переживанию почти чувственному, но облеченному в слово, Бергсон связал с областью сверхинтуирования, лежащей на границе телесного и духовного. Современный “сверх-рационализм” обращен именно к этим темам, они выступают для него тем “местом”, в котором инсталлируется новое пространство сверхрациональности.
“Сверх-рационализм” по природе своей связан с расширением сложившегося в классической философии понятия разума. Оказывается, что понятийность, выверенность логических связей ведет на своем излете к границе чистой бытийственности. Дискурс выстраивается так, что выходит за свои пределы и приводит к переживанию бытия. Данная тенденция ярко проявилась в философии Гастона Башляра который, создав концепцию нового рационализма, приближается к границе бытия, к основам жизни, погружаясь в переливающуюся воду поэтизированных архетипов. (2) В принципе, психоанализ ( особенно в его современном проявлении в концепции Жака Лакана) представляется рельефным примером “сверх-рационализма”. Но в психоанализе существует установка позитивистская по сути, которая запрещает останавливаться на пограничном моменте познания, требует соблюдения правил “рассудочной игры”, таким образом мешая осознанию и исследованию механизма выводящего рационального импульса, описывающего границы бытия.
При рассмотрении современных философских концепций в их текстовой представленности необходимо отметить общий момент: интерес к границе, телесности, “месту”. Он составляет “corpus” сверх-рационалистической тенденции.
“Сверх-рационализм” касается бытия через язык, через понятие. Язык, можно сказать, следует туда, куда следовать невозможно – в “невозможное место”.(6) Место - это и есть ограниченное пространство бытия, которое стремится описать язык. Таким образом, сверх-рационалистическая тенденция - это тенденция проследить все границы пространственных образований, т.е. все поверхности, образующие бытие. Не сами понятия языка ( как абстрактные образования) касаются границ, а через тектонические разломы, извергающие значения, происходит соскальзывание и “касание”. У Ж.-Л. Нанси “касание” становится философским понятием, описывающим единственный путь познания - путь следования языком по границе Тела (как пространственной ограниченности места. (7)
Механизм “сверх-рационализма” заключается именно в таком выписывании бытия, которое осуществляется через особое (“ритуальное”) движение руки. Начало - рациональное действие - описание, писание текста, далее следует разрыв в тексте, когда осуществляется касание бытия – со-бытие переживание, далее снова про-исходит возвращение к рациональному описанию события. В действительности временная последовательность не совсем такова. Так как “касание” не есть мистическое постижение высшего смысла, то и не происходит реального отрыва от процесса писания: событие и его рациональная интерпретация осуществляются со-в-местно. Поэтому, в частности, постмодернистский текст прерывист, в нем есть моменты особой плотности и моменты разряженные, он максимально следует “ткани реальности”. Текст становится буквально повторением линий бытия (почти в физическом смысле). Текст и отдельное понятие перестают существовать в двухмерном пространстве листа, становясь фигурой, заключающей в себе бытие. Таким образом письмо осуществляется не “над физикой” ( метафизика), а “по физике”.
Не только мы “пишем” место , но и оно ведет нас, поскольку мысль следует за поверхностью, которая ее направляет. Акт “касания” есть акт двухсторонний, поэтому возникает особая этическая топология, которая по-новому осмысляет проблему выбора (“мы выбираем, нас выбирают”).
Таким образом, можно выделить целый ряд символов (или символических образов), погружающих субъекта в пространство “сверх-рационализма”. Этот процесс схватывания обозначается понятиями суперинтеллектуальной интуиции (А. Бергсон), сверхинтуирования ( Г. Башляр), касания (Ж.-Л. Нанси), переживания. Другие обозначают непосредственно предмет, к которому направлено внимание: границу, тело, архетипические образы рождения, жизни, умирания, смерти. В целом эти “символогемы” отмечены главным - интенсивностью переживания в культуре и богатством ассоциативных связей. При этом следует понимать, что “сверх-рационализм” манифестирует себя таким образом не только в рамках философии, но и в эстетическом опыте.
В качестве иллюстрации символики пространства “сверх-рационализма” в данной статье осуществлено обращение к творчеству Т.С. Элиота.
Творчество Элиота испытало влияние философии А. Бергсона. В отношении к теме сверхрациональности важно именно то, как поэт осуществляет соприкосновение мыслимого с бытийственным.
Элиот в своих теоретических произведениях полагает целью искусства снятие разделенности объекта и суб_екта. (9). Средством выступает внеличностная эмоция, которая, отказываясь от социальных обыденных эмоций способна преодолеть как пространственную, так и временную разобщенность предметов и переживаний, создавая единство места и времени в произведении. Внеличностная эмоция – своеобразный эквивалент суперинтеллектуальной интуиции Берегсона. Для Элиота бытие в его единстве предстает в культуре как традиция. В традиции и осуществима рациональная игра смыслами, которая позволяет выйти к границам бытия. Ассоциация - это именно “касание” бытия. (10) Цитирование культурных смыслов дает поэзии Элиота ту пульсацию, которая ведет к самому бытию в его единстве. Выбрасывание за рацио осуществляется благодаря цитированию не произвольных текстов, но “архетипических” - так здесь осуществляется ритуализация текстового пространства с помощью “цитат- символов”, которые снова и снова, в разных культурных вариантах отсылают понимание к ритму бытия как его инварианту (жизнь, смерть, рождение, умирание).
Что мы называем началом - часто конец,
И заканчивать- значит, начать.
Конец - оттуда мы начинаем...
Каждая фраза и каждое предложение есть конец и начало,
Каждая поэма - эпитафия. И каждое действие -
Шаг к плахе, к огню, к глотке моря
Или к стертой плите.
Четыре квартета.(8,102)
Этот прорыв к бытию, осуществляемый путем рационального подбора некоторых культурных символов-архетипов в полной мере осуществлен в поэме Элиота “Бесплодная земля” (“Пустоши”), которая символизирует смерть и умирание, представленные во всех культурных смыслах, но в итоге поэма подводит к предельному переживанию полноты смерти как выхода за пределы субъективной данности в ритмику бытия будущего возрождения. В той части поэмы, которая названа “Смерть от воды” осуществляется отсыл к ритуалу Адониса (утопление моряка), христианскому обряду крещения, к кругу, как символу цикла жизни.(8,128)
Тематически значимым символом в поэме является игра в шахматы. Вторая часть поэмы, которая так и называется, раскрывает сущность этого “мета-символа” с помощью ритмизованных “цитат- символов”.(8,114) Игра в шахматы - пустота и формальность чистой рациональности, которая никуда не ведет, лишь прячет страх перед смертью за умозрительными построениями. В философском смысле “игра в шахматы” выступает как образ невозможности полноты жизни в границах чистого рацио, обессмысливания всего нежизненного, не бытийного. С культурологической точки зрения интересно рассмотреть то, как происходит изменение отношения к данному символу в культуре: от положительного образца порядка, умеренности, рациональности и мудрости в традиционной культуре и классике, до негативного – в современности.
Момент выхода в бытие в поэзии Элиота представляется как “момент”, прерывающий текст, как пограничное состояние, которое описываемо в слове только в виде контура:
Человеческое любопытство исследует прошлое и будущее
И цепляется за эти величины. Но постигать
Точку пересечения безвременности
Со временем - занятие для святого.
Даже не занятие, не что-то данное
И взятое в пожизненной смерти любви,
В пыле, самоотверженности и самозабвении.
Для большинства из нас - это лишь неуловимый
Момент, момент вне и во времени,
Отчаянный порыв, потерявшийся в солнечной вспышке,
Невиданный дикий тмин или зимние молнии,
Иль водопад, или музыка , слышимая так глухо,
что не слышна совсем, но ты- музыка,
Пока музыка длится. Намеки и догадки,
Намеки следующие за догадками. И отдых
Есть молитва, ритуал, дисциплина, мысль и действие.
Четыре квартета.(8,86)
Слово, музыка, мелодия - символы рациональности, которые не выдерживают напора бытия, взламывающее действие которого на рациональность языка символизируются в следующих образах: перегрузка, напряжение, тяжесть.
Необходимо отметить, что при переводе на русский язык поэтических произведений Элиота теряется ряд смыслов, что не позволяет в полной мере проявиться ассоциативному отсылу, что может привести к потери самого главного в произведении.
Примером этого может быть неритмизованный перевод строк из “Четырех квартетов”, в котором как раз представлен процесс “ломки” рациональности: “Слова напрягаются (деформируются, насилуются), трескаются и временами ломаются под перегрузкой ( сутью, смыслом), от напряжения скользят, соскальзывают (расползаются), гибнут, гниют (разлагаются) от неточности - не остаются на месте, не остаются спокойными (тихими, безмолвными, незыблемыми, неподвижными)”.* (8,52)
Таким образом , можно констатировать, что “сверх-рационализм”, хотя и не представляет собой четко структурированное единое пространство, но манифестирует себя в различных культурных областях с помощью опознаваемых символов и образов, которые вводят субъекта в определенную ситуацию взаимодействия с бытием. Эти “символо-образы” имеют ряд признаков, создающих их инвариант, по которым могут быть опознаны как образующие пространство “сверх-рациональности”. При этом варьироваться будет только внешняя выраженность, зависящая как от исторического, так внутри культурного места инсталляции данного пространства “сверх-рациональности”.
Литература:
1.Аствацатуров А.А. Проблема смерти в поэтической системе Т.С. Элиота // Фигуры Танатоса: искусство умирания. СпбГУ, 1998. С. 34-50.
2.Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987.
3.Башляр Г. Психоанализ огня. М.: Прогресс, 1993.
4.Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Канон-пресс, 1998.
5.Гурко Е. Тексты de-конструкции. Томск: Водолей, 1999.
6.Деррида Ж. Эссе об имени. СПб.: Алетейя, 1998.
7.Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: Ad Marginum, 1999.
8.Элиот Т.С. Избранная поэзия. Спб.: Северо- Запад,1994.
9.Элиот Т.С. Назначение поэзии. Статьи о литературе. М.:ЗАО Совершенство, 1997.
10.Eliot T.S. Selected essays. London, 1963.
--------------------------------------------------------------------------------
* Перевод здесь и далее Олюшиной М.
* В скобках указаны значения слов-символов, теряющиеся при переводе на русский язык.
Пространство сверх-рационализма и его символика.
Знание навязывает образ и лжет,
Потому что образ каждый миг новый,
И каждый момент есть новая и шокирующая
Оценка всего, чем мы были.
Элиот Т.С. *
Без прояснения настоящего невозможно будущее, следовательно, одной из главных целей философского дискурса является описание и символизация того, что звучит в многообразии настоящего наиболее сильно, словно нота, вокруг которой образуется все пространство музыкального произведения.
В статье предпринимается попытка осмысления и описания актуальной событийности настоящего. Тенденция к ее пониманию, существующая неявно не менее века, актуализируется под влиянием исторических обстоятельств в современной ситуации (в последние 20-30 лет). Она является непосредственной реакцией организма культуры на проблему непосредственного знания и проблему языка.
Последовательное философское осмысление этих проблем приводит в настоящем к одному выводу: невозможности схватывания события понятийными средствами. Можно согласиться с выводами Деррида, который обнаружил проблему языка как наиболее актуальную и опасную для культуры и констатировал провал попытки ее разрешения в структурализме. (5)
Разрешить эту проблему, не подвергнув опасности само существование человека как субъекта культуры, можно лишь выявив новое измерение в пространстве философской (и культурной) рациональности. Таким новым измерением (пространством организованным по новым законам) является сверх-рациональность.
Она существует в разной форме и разной степени выраженности в современных философских и культурных течениях. В тоже время ни в одном она не осуществляется полностью. Не существует чистого “сверх-рационалистического пространства”. Оно представлено в виде перекрещивания и наложения разных философских концепций, одновременно объединяя их и выделяясь из них. Можно сказать, что “сверх-рационализм” является не(до)осознанным “концептом”, который ждет своей выраженности и своего опространствования. Пространство может быть описано как событие культуры, инсталлирующее новое пространство в бытие.
Как можно обнаружить в культуре (и в философии) то, что не проявлено пока в ясных символах?
Как манифестирует себя “сверх-рационализм”,
Как можно “указать” на него?
Вхождение в пространство сверх-рационализма осуществляется через слова, которые можно назвать символами в том смысле, что они, обладая вполне определенными значениями, отсылают в то же время к бесконечному количеству различных культурных смыслов. Они существуют в пространстве культуры не как застывшие понятия, а как пульсирующие точки, ведущие мысль за собой, соединяющие несоединимое. Эффект этот можно сравнить с кругами на воде от брошенного камня: волны все расширяются и постепенно втягивают в свое движение все большее число предметов (листья, лодки, уток). Еще одним качеством рассматриваемых “символов” является провокационность – символы бросают традиционной культуре вызов, однако не выходят за ее границы.
Исторически первым философом двадцатого века, сформулировавшим проблему отношений знания и языка является Анри Бергсон. В своих трудах философ ввел понятие “суперинтеллектуальной интуиции”(4,339), которую определил как область сознания, расположенную “сверх” интеллекта, но связанную с ним. Одновременно Бергсон отличал данное понятие от мистической интуиции, которая противоположна интеллекту и находится вне сферы рацио. “Суперинтеллектуальная интуиция” дополняет и расширяет возможности разума, являясь узким мостиком, по которому понятия могут сообщаться с бытием и “схватывать” его, – так обеспечивается возможность “истинной” науки и философии. Этот механизм перехода от слова (понятия) к бытию Бергсон, к опространствленной мысли, переживанию почти чувственному, но облеченному в слово, Бергсон связал с областью сверхинтуирования, лежащей на границе телесного и духовного. Современный “сверх-рационализм” обращен именно к этим темам, они выступают для него тем “местом”, в котором инсталлируется новое пространство сверхрациональности.
“Сверх-рационализм” по природе своей связан с расширением сложившегося в классической философии понятия разума. Оказывается, что понятийность, выверенность логических связей ведет на своем излете к границе чистой бытийственности. Дискурс выстраивается так, что выходит за свои пределы и приводит к переживанию бытия. Данная тенденция ярко проявилась в философии Гастона Башляра который, создав концепцию нового рационализма, приближается к границе бытия, к основам жизни, погружаясь в переливающуюся воду поэтизированных архетипов. (2) В принципе, психоанализ ( особенно в его современном проявлении в концепции Жака Лакана) представляется рельефным примером “сверх-рационализма”. Но в психоанализе существует установка позитивистская по сути, которая запрещает останавливаться на пограничном моменте познания, требует соблюдения правил “рассудочной игры”, таким образом мешая осознанию и исследованию механизма выводящего рационального импульса, описывающего границы бытия.
При рассмотрении современных философских концепций в их текстовой представленности необходимо отметить общий момент: интерес к границе, телесности, “месту”. Он составляет “corpus” сверх-рационалистической тенденции.
“Сверх-рационализм” касается бытия через язык, через понятие. Язык, можно сказать, следует туда, куда следовать невозможно – в “невозможное место”.(6) Место - это и есть ограниченное пространство бытия, которое стремится описать язык. Таким образом, сверх-рационалистическая тенденция - это тенденция проследить все границы пространственных образований, т.е. все поверхности, образующие бытие. Не сами понятия языка ( как абстрактные образования) касаются границ, а через тектонические разломы, извергающие значения, происходит соскальзывание и “касание”. У Ж.-Л. Нанси “касание” становится философским понятием, описывающим единственный путь познания - путь следования языком по границе Тела (как пространственной ограниченности места. (7)
Механизм “сверх-рационализма” заключается именно в таком выписывании бытия, которое осуществляется через особое (“ритуальное”) движение руки. Начало - рациональное действие - описание, писание текста, далее следует разрыв в тексте, когда осуществляется касание бытия – со-бытие переживание, далее снова про-исходит возвращение к рациональному описанию события. В действительности временная последовательность не совсем такова. Так как “касание” не есть мистическое постижение высшего смысла, то и не происходит реального отрыва от процесса писания: событие и его рациональная интерпретация осуществляются со-в-местно. Поэтому, в частности, постмодернистский текст прерывист, в нем есть моменты особой плотности и моменты разряженные, он максимально следует “ткани реальности”. Текст становится буквально повторением линий бытия (почти в физическом смысле). Текст и отдельное понятие перестают существовать в двухмерном пространстве листа, становясь фигурой, заключающей в себе бытие. Таким образом письмо осуществляется не “над физикой” ( метафизика), а “по физике”.
Не только мы “пишем” место , но и оно ведет нас, поскольку мысль следует за поверхностью, которая ее направляет. Акт “касания” есть акт двухсторонний, поэтому возникает особая этическая топология, которая по-новому осмысляет проблему выбора (“мы выбираем, нас выбирают”).
Таким образом, можно выделить целый ряд символов (или символических образов), погружающих субъекта в пространство “сверх-рационализма”. Этот процесс схватывания обозначается понятиями суперинтеллектуальной интуиции (А. Бергсон), сверхинтуирования ( Г. Башляр), касания (Ж.-Л. Нанси), переживания. Другие обозначают непосредственно предмет, к которому направлено внимание: границу, тело, архетипические образы рождения, жизни, умирания, смерти. В целом эти “символогемы” отмечены главным - интенсивностью переживания в культуре и богатством ассоциативных связей. При этом следует понимать, что “сверх-рационализм” манифестирует себя таким образом не только в рамках философии, но и в эстетическом опыте.
В качестве иллюстрации символики пространства “сверх-рационализма” в данной статье осуществлено обращение к творчеству Т.С. Элиота.
Творчество Элиота испытало влияние философии А. Бергсона. В отношении к теме сверхрациональности важно именно то, как поэт осуществляет соприкосновение мыслимого с бытийственным.
Элиот в своих теоретических произведениях полагает целью искусства снятие разделенности объекта и суб_екта. (9). Средством выступает внеличностная эмоция, которая, отказываясь от социальных обыденных эмоций способна преодолеть как пространственную, так и временную разобщенность предметов и переживаний, создавая единство места и времени в произведении. Внеличностная эмоция – своеобразный эквивалент суперинтеллектуальной интуиции Берегсона. Для Элиота бытие в его единстве предстает в культуре как традиция. В традиции и осуществима рациональная игра смыслами, которая позволяет выйти к границам бытия. Ассоциация - это именно “касание” бытия. (10) Цитирование культурных смыслов дает поэзии Элиота ту пульсацию, которая ведет к самому бытию в его единстве. Выбрасывание за рацио осуществляется благодаря цитированию не произвольных текстов, но “архетипических” - так здесь осуществляется ритуализация текстового пространства с помощью “цитат- символов”, которые снова и снова, в разных культурных вариантах отсылают понимание к ритму бытия как его инварианту (жизнь, смерть, рождение, умирание).
Что мы называем началом - часто конец,
И заканчивать- значит, начать.
Конец - оттуда мы начинаем...
Каждая фраза и каждое предложение есть конец и начало,
Каждая поэма - эпитафия. И каждое действие -
Шаг к плахе, к огню, к глотке моря
Или к стертой плите.
Четыре квартета.(8,102)
Этот прорыв к бытию, осуществляемый путем рационального подбора некоторых культурных символов-архетипов в полной мере осуществлен в поэме Элиота “Бесплодная земля” (“Пустоши”), которая символизирует смерть и умирание, представленные во всех культурных смыслах, но в итоге поэма подводит к предельному переживанию полноты смерти как выхода за пределы субъективной данности в ритмику бытия будущего возрождения. В той части поэмы, которая названа “Смерть от воды” осуществляется отсыл к ритуалу Адониса (утопление моряка), христианскому обряду крещения, к кругу, как символу цикла жизни.(8,128)
Тематически значимым символом в поэме является игра в шахматы. Вторая часть поэмы, которая так и называется, раскрывает сущность этого “мета-символа” с помощью ритмизованных “цитат- символов”.(8,114) Игра в шахматы - пустота и формальность чистой рациональности, которая никуда не ведет, лишь прячет страх перед смертью за умозрительными построениями. В философском смысле “игра в шахматы” выступает как образ невозможности полноты жизни в границах чистого рацио, обессмысливания всего нежизненного, не бытийного. С культурологической точки зрения интересно рассмотреть то, как происходит изменение отношения к данному символу в культуре: от положительного образца порядка, умеренности, рациональности и мудрости в традиционной культуре и классике, до негативного – в современности.
Момент выхода в бытие в поэзии Элиота представляется как “момент”, прерывающий текст, как пограничное состояние, которое описываемо в слове только в виде контура:
Человеческое любопытство исследует прошлое и будущее
И цепляется за эти величины. Но постигать
Точку пересечения безвременности
Со временем - занятие для святого.
Даже не занятие, не что-то данное
И взятое в пожизненной смерти любви,
В пыле, самоотверженности и самозабвении.
Для большинства из нас - это лишь неуловимый
Момент, момент вне и во времени,
Отчаянный порыв, потерявшийся в солнечной вспышке,
Невиданный дикий тмин или зимние молнии,
Иль водопад, или музыка , слышимая так глухо,
что не слышна совсем, но ты- музыка,
Пока музыка длится. Намеки и догадки,
Намеки следующие за догадками. И отдых
Есть молитва, ритуал, дисциплина, мысль и действие.
Четыре квартета.(8,86)
Слово, музыка, мелодия - символы рациональности, которые не выдерживают напора бытия, взламывающее действие которого на рациональность языка символизируются в следующих образах: перегрузка, напряжение, тяжесть.
Необходимо отметить, что при переводе на русский язык поэтических произведений Элиота теряется ряд смыслов, что не позволяет в полной мере проявиться ассоциативному отсылу, что может привести к потери самого главного в произведении.
Примером этого может быть неритмизованный перевод строк из “Четырех квартетов”, в котором как раз представлен процесс “ломки” рациональности: “Слова напрягаются (деформируются, насилуются), трескаются и временами ломаются под перегрузкой ( сутью, смыслом), от напряжения скользят, соскальзывают (расползаются), гибнут, гниют (разлагаются) от неточности - не остаются на месте, не остаются спокойными (тихими, безмолвными, незыблемыми, неподвижными)”.* (8,52)
Таким образом , можно констатировать, что “сверх-рационализм”, хотя и не представляет собой четко структурированное единое пространство, но манифестирует себя в различных культурных областях с помощью опознаваемых символов и образов, которые вводят субъекта в определенную ситуацию взаимодействия с бытием. Эти “символо-образы” имеют ряд признаков, создающих их инвариант, по которым могут быть опознаны как образующие пространство “сверх-рациональности”. При этом варьироваться будет только внешняя выраженность, зависящая как от исторического, так внутри культурного места инсталляции данного пространства “сверх-рациональности”.
Литература:
1.Аствацатуров А.А. Проблема смерти в поэтической системе Т.С. Элиота // Фигуры Танатоса: искусство умирания. СпбГУ, 1998. С. 34-50.
2.Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987.
3.Башляр Г. Психоанализ огня. М.: Прогресс, 1993.
4.Бергсон А. Творческая эволюция. М.: Канон-пресс, 1998.
5.Гурко Е. Тексты de-конструкции. Томск: Водолей, 1999.
6.Деррида Ж. Эссе об имени. СПб.: Алетейя, 1998.
7.Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: Ad Marginum, 1999.
8.Элиот Т.С. Избранная поэзия. Спб.: Северо- Запад,1994.
9.Элиот Т.С. Назначение поэзии. Статьи о литературе. М.:ЗАО Совершенство, 1997.
10.Eliot T.S. Selected essays. London, 1963.
--------------------------------------------------------------------------------
* Перевод здесь и далее Олюшиной М.
* В скобках указаны значения слов-символов, теряющиеся при переводе на русский язык.
Опубликовано 15 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Пространство сверх-рационализма и его символика
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108466023 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций