Концепции эмоциональности и рациональности в современных социологических теориях личности

Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.

NEW ФИЛОСОФИЯ


ФИЛОСОФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ФИЛОСОФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Концепции эмоциональности и рациональности в современных социологических теориях личности. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-02-15

В.Н.Лукин,
кандидат исторических наук

Концепции эмоциональности и рациональности в современных социологических теориях личности

Идея об индивиде, как базовой единице теоретического социологического анализа имеет прецедент специфического преломления в социологии. Экономические теории рациональности индивидуального действия полностью берут во внимание лишь эту сторону социального поведения личности и рассматривают индивида как неделимую, элементарную единицу научного анализа. В фокусе внимания - рациональность когнитивных процессов на индивидуальном уровне. В социологии микроэкономический теоретический подход связан прежде всего с теорией рационального выбора (Rational Choice Theory: RCT). Теоретики, представляющие это направление в социальных науках, разрабатывают идею о рациональности индивидуального выбора. Субъект при этом - первичен, а объект (социальные отношения) - вторичен.

Теоретические допущения модели рационального выбора основываются на экономических теориях управления и политических доктринах либерализма и анархизма. Базовые принципы RСT заимствованы из неоклассической экономической теории, философских теорий утилитаризма и теории игр. Основоположники RСT как микроэкономического подхода в социологии действия (Колеман, Фридман, Хечтер: Coleman, James; Friedman, Jeffrey; Нechter, Michael)[1], исходили из фундаментального тезиса теории рационального выбора, что социальное взаимодействие – это своего рода аналог торгово-экономических соглашений, устанавливаемых в результате рационального выбора среди имеющихся альтернативных возможностей. Действие – результат анализа соотношения затрат и вложений. В фокусе теоретического анализа – индивидуальное решение (individual decision) на микроуровне. Действия индивида всегда интенциональны: субъект совершает только целенаправленные действия. Индивидуальный выбор также рационален – в иерархии индивидуальных преференций (предпочтений индивидом собственных ценностей и соответствующий им выбор) выбор делается в пользу тех, что максимизируют выгоду и минимизируют затраты. Общие ценности как основа личных преференций, не интересует теоретиков RCT. С их точки зрения, индивидуальное действие предпринимается для реализации целей, которые составляют иерархию личностных преференций субъекта действия. Согласно RCT, рациональные действия рационально действующего индивида имеют некоторые ограничения, которые связаны с: 1) дефицитом ресурсов (scarcity of resоurces), 2) привлекательностью и перспективностью последующих целей (opportunity costs), 3) институциональными нормами (institutional norms), 4) качеством информации (источниками, объемом, содержанием, точностью информации)[2].

В конце 80-х – начале 90-х годов Джеймс Колеман предпринимает исследовательные усилия по распространению подходов RCT и применению ее принципов в теоретическом анализе природы социального действия. В 1989 году он основывает в этих целях журнал «Рациональность и общество» («Rationality and Society»), где публикуется его основополагающая статья «Парадигма рационального выбора («The Paradigm of Rational Action, 1989»), в которой теория рационального действия провозглашается парадигмо-образующей теоретической перспективой. Это была установка на создание новой мета-теории. Предполагалось, что методологической основой новой парадигмы в социологии должен стать методологический индивидуализм, а теоретической базой – теория рационального выбора (RCT) как микроуровневая основа для объяснения макроуровневых феноменов. Публикация в 1990 году труда «Основания социальной теории» (Foundations of Social Theory) стала дальнейшим шагом на пути продвижения теории, основанной на принципах теории рационального выбора, до уровня общей социологической теории. Позиция Колемана основывалась на убеждении, что социальная наука, фокусируя внимание на социальных системах, должна объяснять общественные явления с помощью интернальных факторов, прежде всего связанных с индивидуальным рациональным выбором. Собственную социологическую теорию рационального выбора он рассматривал как обладающую достаточным потенциалом для объяснения любых социальных действий. Методологический индивидуализм социологической теории действия Колемана ставил в фокус внимания проблему связи микро- и макроуровней социального действия (micro-macro Linkage). Это - проблема вдияния индивидуальных действий на общественные процессы. Трактовка Колеманом микро- макро- уровневой связи такова, что в ней нет обратной связи, то есть нет влияния социальной системы на индивидуальные действия. Суть методологического индивидуализма теории Колемана в концентрации всего внимания на индивидуальном уровне и убеждении в том, что изменения на макро-уровне являются результатом индивидуальных изменений[3]. В целом, теоретическая база теории Колемана, представленная RCT, основывалась на абстрактной, дедуктивной теоретической логике. В основе теории – формальная модель исследуемого объекта, опирающая на максимально упрощенные допущения и концепции. Формальную и редуцированную трактовку получила в RCT и концепция рациональности (Rationality).

В рамках экономического теоретического подхода термин «рациональность» получает более узкую трактовку, чем в других социальных теориях. Редукционизм в концептуализации рациональности действия RCT состоит в исключении из спектра взаимосвязанных сторон индивидуального действия, таких его аспектов как эмоции, привычки, ценности. В рамках RCT индивидуальный выбор сугубо рационален, а рациональным выбор является тогда, когда последствия выбора рациональны и соответствуют целям субъекта действия. Поведение на индивидуальном уровне в рамках традиционной модели рационального выбора трактовалось как мотивированное собственными, эгоистическими интересами индивида (self-interest). Современная эгоистическая концепция рациональности определяет рациональное действие как выбор, являющийся результатом определения субъектом собственных преференций (preferences) и собственной выгоды (utility).

Концепция рационального выбора (Rationаl choice), в соответствии со стандартами микроэкономической теории, предполагает, что и сам выбор, и индивидуальное действие являются результатом личностных преференций и рациональных ориентаций (Rational Beliefs and Рreferences). Речь не идет об ориентациях как общих диспозициях личности, определяемых объективными базовыми ценностями. Ценности (values) для RCT субъективны и рациональны. Ценность субъективна прежде всего потому, что определяется индивидуальными преференциями, желаниями и стремлениями субъекта. RCT допускает существование преференций, которые являются общими для субъектов. Но это не меняет их субъективной природы. Ценности субъективны в том смысле, что не содержат объективированных экстремальных нравственных стандартов, способных стать основой для сопоставления субъектом своих собственных ценностей, их интерпретации и оценки. Для RCT внешних регуляторов индивидуальных ценностей не существует. Субъективность природы индивидуальных ценностей не предполагает формирование социальных ценностей, таких, например, как доверие (trust). Тем самым, формальная логика теории рационального выбора в трактовке ценностей и преференций приводит к тупиковым ситуациям в понимании многих важных аспектов социальных отношений.

Преференции микроэкономический подход трактует как данность. Они не являются предметом оценки со стороны субъекта. Концепция преференций в RCT означает прежде всего субъективность преференций. Микроэкономический подход не делает попытки установить связь между субъективно рациональными преференциями и объективно рациональным выбором тех или иных преференций. В этом смысле RCT следует принципам и подходам позитистской теории пользы (Utility Theory), которая ничего не говорит о желаниях, стремлениях, предпочтениях индивида. Она ставит во главу угла соответствие преференций целям индивида и выдвигает требование, чтобы выбор отражал преференции субъекта. Для микроэкономистов польза (utility) – это показатель преференций индивида. Максимум пользы – это то, что наиболее предпочтительно для индивида. Для микроэкономического подхода типично считать существование «рациональных преференций как равноценное существованию утилитарной функции, а рациональный выбор – приравнивается к максимизации пользы»[4].

Таким образом, теория рационального выбора выдвигает инструментальную концепцию индивидуальной рациональности как максимизирующей активность по достижению ожидаемых утилитарных целей субъекта действия. Логика теории дедуктивна, микроэкономические аксиомы и утверждения выводятся из совокупности теоретических допущений, прежде всего путем установления между ними логических связей. Методология основывается на количественном подходе, исключающем, однако разработку эмпирической базы теории. RCT относятся к тем теориям, которые избегают эмпирического тестирования выдвинутых гипотез.

Теоретическая модель рационального выбора и основанных на ней теориях находятся сегодня в состоянии кризиса, что признается самими представителями этой теоретической линии в социальных науках, которые указывают на необходимость реконцептуализации понятия рациональности[5].

Микроэкономическая концепция рациональности не учитывает других базисных блоков индивидуального действия. Помимо когнитивной стороны, включающей рациональность, в основе индивидуального действия – ценности (субстанциональная рациональность), эмоции, а также опыт (в том числе, оснований на привычках, традициях). Субстанциональная рациональность как ценностно-нормативная база индивидуального действия, регулирует принятие субъектом решения о совершении действия, в процесс которого (а также в своих суждениях и эвалюациях) индивид склонен полагаться на определенные ценностные субстанции. Аффектуальная база действия на микроуровне (affectual base), или его эмоциональная сторона, нередко выступает альтернативой рациональности, мотивируя субъекта к совершению действия лишь сугубо на основе особого эмоционального состояния (аффекта, в том числе). Экспериенциальная основа индивидуального действия (опыт) способна мотивировать субъекта на активность, выражаемую традиционными привычными способами.

Современная микросоциология ориентируется на теоретический анализ если не всей совокупности, то по крайней мере, комбинаций основных элементов структуры социального действия на микроуровне в их взаимосвязи. Микроэкономическая теория рационального выбора не входит в спектр ее наиболее перспективных теоретических линий.

Социологический подход к пониманию социо-политического поведения личности, претерпев в последствии десятилетия немало трансформаций, развивается сегодня по пути концептуального и теоретического синтеза. Научный поиск сосредоточен в последние годы преимущественно в направлении когнитивной аксиологической и экспериенциальной перспектив, в рамках которых и идут, главным образом, кумулятивные процессы, соединяющие наиболее продуктивные концептуальные и теоретические инновации социологического конструкционизма, феноменологии и иных форм интерпретивизма, исторической и антропологической социологии, которые все более активны сегодня на научном поле теоретического синтеза, включая в создание нового теоретического продукта концептуальные и теоретические наработки психологического и культурологического теоретических подходов.

Аксиологическая теоретическая линия в социологии связана с разработкой концепции ценности (value). Соотношение объективности и субъективности в концептуализации ценностей – главное направление, в котором ориентирован основной массив теоретических изысканий в рамках данного подхода. Все большее распространение получает взгляд на ценности, как имеющие объективно-субъективную природу. Вместе с тем, более активно разрабатывается момент субъективности ценностей[6].

Заслуживает специального внимания появление аксиологически – экспериенциальной теоретической линии в социологии, как своего рода альтернативы классической аксиологические-культуралистической линии. Последняя всегда брала во внимание прежде всего момент объективности ценностей. Синтетические же концептуальные модели сторонников культуралистических теорий ценностей, соединяя обе концептуальные пары, все также отдавали приоритет объективной стороне. Суть позиции сводилась примерно к следующей цепочке суждений: личность соприкасается с ценностями (или ценности оказывают воздействия на личность), как правило, через культуру, прежде всего, культурный контекст сообщества, в рамках которого проходит социализация личности. Конкретная культура, к которой принадлежит в рамках определенного пространства и времени личность (а также семья, общество, нация, страна, на которые оказывает воздействие данная культура) обусловливает ту перспективу и эвалюативные паттерны, которым будет следовать личность в своих оценках. Они предписывают субъекту то, что следует ценить и то, что следует презирать, что необходимо принимать и что следует отвергать. Субъективность при этом не отрицается, напротив, до определенной степени она неизбежна: каждая личность придерживается своего индивидуального стиля эвалюации. Это означает, что ценностные паттерны каждого конкретного субъекта представляют собой индивидуальную вариацию более общих паттернов, заданных конкретной культурой. Но индивидуальность эвалюативно-ценностного стиля субъектов сама по себе не противоречит существующему в рамках данной культуры общему стилю эвалюации. Индивидуальный способ эвалюации является результатом ассимиляции и развития культурально-ценностных паттернов, заданных данной культурой. Тем самым, «субъективность» индивидуальных оценок – всегда вариация соответствующих оценок «объективно» зафиксированных существующей культурой[7].

Аксиологическая линия помещает в фокус внимания эвалюативные процессы. В этом представители данного теоретического направления (объективисты и субъективисты, сторонники синтеза концептуальных моментов дихотомии «объективность-субъективность», большей частью не имеют разногласий. Лишь крайнее крыло объективистской ориентации придерживается взгляда на ценность как имеющую некую идеальную сущность, являющуюся атрибутом объекта. Но и эта категория аналитиков принимает во внимание значимость для концептуализации «ценность» такой важной и неотъемлемой части, как оценивающий эту ценность субъект. Субъективный момент ценности выступает на первый план у представителей аксиологически-экспериенциальной линии в социологии. К числу ее типичных сторонников вполне можно отнести Стивена Байрума[8]. Обращаясь с базовому вопросу о местоположении (локусе: Locus) ценностного элемента, Байрум отходит от тех, кто локализует ценность в границах объекта или самого события, и от тех, кто считает, что локус элемента ценности объекта находится в сознании оценивающего его субъекта. Концептуализация Байрума основана на синтезе обоих элементов концептуальной пары (объект-субъект) и реализована как особый теоретический подход, акцентирующий внимание на конкретной ситуации оценивания субъектом заданного ею объекта или события (sutuation of valuing). Данная теоретическая перспектива процессуальна – она ориентирована на осмысление процессуального аспекта, а именно эвалюативного процесса (процесса оценивания). Процесс оценивания (valuing) предстает как эпистемологическая активность субъекта представляющая собой некоторую последовательность (континуум) – от рудиментарных, первичных стадий концептуализации объекта или события в направлении понимания (основанного на опыте, интуиции, знаниях), до выбора и принятия решения о совершении действия, а затем в обратном направлении, предполагающем прохождение перечисленных стадий котинуума, который представляет собой процесс отражения (reflection), переоценки (re-assessment) и понимания реального значения ценности (refinement)[9].

Это – субъективная сторона концептуальной модели Байрума. Объективный аспект концептуализации задан категорией situation, устанавливающей ситуациональный подход к пониманию процесса оценивания и интепретации, что означает требование учитывать прежде всего ситуацию, в рамках которой субъект оценивает происхождящее. Вместе с тем, в своей трактовке категории «ситуация» Байрум скорее интерпретивист, чем последователь объективистской линии: «Ситуация оценивания представляет собой ситуацию понимания (интерпретации), в которой объект и субъект обнаруживает себя взаимо вовлеченными в конкретный момент времени таким образом, что сама ситуация предстает как уникальный случай взаимной включенности или в процесс выработки некоторого специального концептуального значения (интерпретации значения ценности), или эмоционального переживания происходящего оценивающим субъектом»[10].

Параметры теоретического подхода Байрума соответствуют позициям экспериенциальной теоретической линии в социологии. В его концепции ситуации эвалюативного процесса отражен конкретный, более того, уникальный характер опыта индивидуального переживания и интерпретации происходящего: «… понятие ценность я использую для описания особого индивидуального опыта, который имеет прежде всего личностное измерение. Если я имею какой-либо уникальный опыт, я обладаю опытом понимания ценности и оценивания, когда я возвращаюсь к случаям уникального личного опыта, все они, как правило, являются опытом, который я называю опытом запоминания ценности»[11].

Аксиологически – экспериенциальная линия в социологии подчеркивает прежде всего значение интерпретивного аспекта процесса эвалюации ценности, связанного в большей мере с когнитивными процессами на микроуровне. Тем не менее, в рамках экспериенциальной теоретической перспективы в социологии все более укрепляет свои позиции ориентация на концептуализацию эмоциональной стороны микродинамики. В этом социология претерпевает сходные процессы, происходящие в психологии, в которой проблематика эмоционального опыта переживания ситуации действия субъектом все больше занимает доминирующее положение, когда эмоциональный опыт субъекта оценивается как основной фактор стимуляции социополитического действия.

Эта теоретическая линия представлена разнообразными концептуальными моделями и теоретическими подходами, разработанными на основе действующих в социологии теоретических направлений: социального конструкционизма, структурализма, феноменологического подхода, пост-структурализма, теоретического синтеза психодинамического подхода и социологических теоретических подходов, прежде всего – социального конструкционизма.

С точки зрения социального конструкционизма эмоции представляют собой социокультуральные конструкции, которые являются результатом субъективного опыта переживания, понимания и концептуализации происходящих социальных и культуральных процессов. В рамках данного подхода эмоции рассматриваются в той или иной степени, как результат социализации, а не как унаследованные поведенческие линии или реакции. Сферу научного интереса представителей социального конструкционизма представляет следующая проблематика: во-первых, идентификация и установление способа генерирования, воссоздания и использования аффективных ориентаций и норм выражения эмоциональных состояний, во-вторых, их применение на микроуровне, и в-третьих, социальный аспект эмоционального опыта и выражения эмоций.

Теоретическая перспектива исследования эмоциональных процессов микродинамики неоднородна. Подход представлен несколькими моделями, различающимися по степени приверженности принципам социального конструктивизма. Редуцированный, менее жесткий модуль, допускает существование ограниченного спектра естественных эмоциональных реакций, заданных биологически и существующих независимо от социокультурных факторов и социализации[12]. Это во многом сближает сторонников экспериенциального социологического конструктивизма (в его редуцированной модуляции) – с представителями экспериенциальной психологической линии. Отличие лишь в относительно большей ориентации социологов на исследование социальных и культуральных аспектов индивидуального эмоционального опыта и понимания (интерпретации) эмоций. Теодор Кемпер, например, утверждает, что эмоции имеют эволюционное происхождение, но в то же время, поскольку человек продукт также и социальной эволюции, постольку эмоций, которые имели бы сугубо интернальную природу и были бы свободны от социального контекста – не существует[13]. Кемпер разрабатывает типологизацию эмоций, включающую психологический тип и социальный тип эмоций. К первому типу отнесены первичные (primary emotions) эмоции: страх, гнев, уныние, удовлетворение, счастье, которые причислены к разряду универсальных, психологически обусловленных и являющихся результатом процесса эволюции человека. Такие эмоции как чувство вины, стыда, гордости, благодарности, любви, ностальгии – отнесены к вторичным (secondary emotions) эмоциям, приобретенным по мере социализации. Данный опыт, получаемый через агентов социализации, считает Кемпер, тем или иным образом может модифицировать эмоции первого уровня так, что они трансформируются и становятся эмоциями второго, социализированного уровня[14].

Жесткий, более устойчивый модуль социально-конструкционистского теоретического подхода относит эмоцию к сугубо социокультурному продукту, приобретенному через опыт социализации и созданному в рамках индивидуального опыта восприятия норм и ценностей культуры (аккультурация: acculturation). Эмоциональные состояния рассматриваются как сугубо контекстуально обусловленные, не имеющие внутренней психологической компоненты. Эмоция воспринимается скорее как интерсубъективный, чем индивидуальный феномен. Интерсубъективность эмоции прежде всего в том, что она рассматривается как конструкт, порождаемый взаимоотношениями между субъектами социального взаимодействия. Эмоция также интерпретируется здесь как конструкт индивидуальной рефлексии, которая включает моменты активного отражения, идентификации и регулирования со стороны индивида. Эмоция рассматривается также и как конструкт, генерируемый культуральным контекстом интерсубъективного взаимодействия. Лутц определяет эмоции, как «культурально конструируемые суждения, то есть аспекты систем культуральных значений, используемых людьми для понимания ситуаций, в которых они оказываются»[15]. Тем самым, эмоции рассматриваются как динамичные конструкции, изменяющиеся в соответствии с культурно-историческими, социальными и политическим контекстами, в рамках которых они генерируются, репродуцируются и выражаются. В фокусе внимания – те способы, с помощью которых эмоциональным феноменам придаются различные значения, которые имеют более широкий социальный и политический смысл.

Примером может служить точка зрения социального психолога Рома Харри, утверждающего, что как таковых эмоций не сущестует, существуют лишь различные способы эмоционального выражения индивидуальных чувств, действий, оценок, аттитьюдов и мнений соответствующим физиологическим способом. Так, в отношении эмоции гнева он замечает: «Конкретизируя значение гнева мы склонны впадать в заблуждение, думая, что гнев – это некое внутреннее состояние человека, оказывающее невидимые и неслышимые воздействия на наши действия. Но сердиться означает взять на себя роль сердитого человека, в той или иной конкретной ситуации выражающего свою моральную позицию. Данная роль может включать как переживание определенных чувств, так и исполнение соответствующего социального действия. Физические ощущения – чаще всего соматическое выражение своих чувств, связанных с принятием той или иной нравственной позиции»[16]. Здесь Харри подчеркивает нравственный характер значений, придаваемых эмоциям индивидами. Указывается также на аспект индивидуальной оценки в опыте субъективного переживания эмоций, чем исключается их спонтанный характер и подчеркивается момент произвольности, конструирования эмоций.

Помимо описанных выше модулей, в общую конструкцию социального конструктивизма встроен массивный блок теорий, фокусирующих внимание не столько на социально-культурном, сколько на культурно-историческом аспекте эмоциональных процессов. Блок культурально-ориентированных конструктивистских теорий эмоциональности наиболее близко соприкасается и тесно интегрирован с жестким модулем социального конструктивизма. Кросс-культуральные сравнительные исследования (прежде всего культур не западного типа), проводимые представителями культурно-антопологического подхода, направлены на демонстрацию отсутствия в рамках различных культур универсальности эмоций[17]. Представители социально-исторического конструктивизма занимает сходную позицию, но с тем отличием, что берут во внимание не столько аспект многообразия культур, сколько аспект историчности и изменчивости культур, идентифицируя влияние крупных социально-экономических трансформаций и их связь с изменениями самого концептуального значения эмоций и эмоционального опыта, отличающими разные периоды исторического развития культур[18].

Наиболее ярко экспериенциальная теоретическая перспектива отражена в феноменологических теориях. Эмоциональный опыт рассматривается здесь как неотъемлемая часть личности, которая обеспечивает понимание способов взаимодействия и оценки других людей, в том числе, через призму морали. С точки зрения феноменологии, ключевой составляющей эмоционального опыта является пережитый субъективный опыт, то есть индивидуальная интерпретация и собственное понимание субъектом ситуации взаимодействия, являющиеся продуктом социальных отношений индивида и его конкретного социального опыта. Так Финкелштейн замечает: «Индивидуальные чувства, такие как страдание, волнение, чувство скуки, одиночества, любви, симпатии и так далее – все это манифестации личностного собственного понимания индивидом окружающего мира. Соответственно, эмоции выступают как символы индивидуального понимания субъектом самого себя, других и социального окружения[19]. В феноменологической трактовке эмоция выступает как индивидуальная интерпретация (interpretation) физических ощущений. Определение субъектом значения эмоции основывается на индивидуальной оценке ситуации, которая в свою очередь (оценка: judgement), сама является продуктом процесса аккультурации и частью мироощущения личности. Концепция мироощущения (being-in-the-world) означает индивидуальный опыт ощущений своей включенности в мир социальных отношений. В этом смысле эмоция понимается как неизбежная и неотъемлемая часть взаимодействия субъекта с другими людьми. Эмоция, с этой точки зрения, представляет собой опыт переживания физических ощущений не столько субъективно, сколько в интерперсональном контексте. Соответственно, с феноменологической точки зрения эмоция – это нечто гораздо большее, чем субъективное ощущение или внутреннее состояние. Эмоция – интерсубъективный феномен, связанный с социальными отношениями. Эмоция тем самым выполняет роль связующего звена между индивидом и другими субъектами, с которыми он вступает во взаимодействие[20].

Опираясь на основополагающий тезис феноменологии об эмоциональности как переживаемым опыте (lived experience), социолог Норман Дензин различает внутреннюю (inner) и внешнюю (outer) стороны эмоционального опыта. Он придерживается мнения, что эмоциональность локализует индивида в мире социального взаимодействия. Хотя эмоции могут переживаться как субъективные, внутренние (inner world) чувства, они появляются через интерактивные взаимодействия личности с другими субъектами (outer world). Дензин в этой связи отличает: «Личность не может переживать эмоцию без реального или воображаемого присутствия других»[21].

Когнитивно-экспериенциальный вариант интерпретивного направления в социологии представляют структурализм и пост-структурализм. Структурализм – теоретическая линия, наиболее ориентированная сегодня на теоретический и концептуальный синтез. Он близок когнитивной теоретической перспективе тем, что разделяет с нею общую научную проблематику, исследуя связь между когнитивно-эвалюативными процессами, обеспечивающими оценку субъектом ситуации действия, и эмоциональными реакциями индивида. Отличие от когнитивного психологизма состоит лишь в том, что структурализм не ограничивается анализом микродинамических процессов, а идет дальше и фокусирует внимание на макросоциальных аспектах объективного контекста, в рамках которого имеет место опыт эмоционального переживания ситуации и понимания (интерпретации) эмоций. Важно отметить, вместе с тем, что в последние годы структурализм все чаще демонстрирует неподдельный интерес к позициям и идеям психологического подхода к пониманию роли эмоциональных процессов в микродинамике, о чем подробнее будет сказано позднее в рамках анализа бихевиорально-структуралистских теорий поведенческих процессов на микроуровне и их связи с макросоциальным контекстом. Перспектива теоретического синтеза на базе интеграции интерпретивной (структурализм) и объективистской (функционалистические линии традиционной психологии) реальна уже тем, что функционалистские линии все чаще обнаруживаются в структуралистских теориях эмоциональности, концептуализирующих эмоции как выполняющие функцию выживания человека, прежде всего в процессе социальной эволюции. Хоксчайлд, к примеру, определяет эмоции, как «биологически заданные ощущения человека, представляющие особую значимость для него. Подобно другим ощущениям – слуховым, осязательным, обонятельным – они представляют собой средства, с помощью которых мы осознаем собственное отношение к миру, что само по себе является определяющим для выживания человека в социальном мире».[22] Иными словами, значительная часть представителей структурализма считает, что какая-то категория эмоций все же имеет универсальный характер и биологическую природу.

С точки зрения классического структурализма, эмоции формируются под воздействием социальных институтов, социальных систем, властных отношений и иных социальных макроструктур. Индивидуальные эмоциональные состояния считаются напрямую связанными с положением человека в общественной системе отношений и статусом в социальных группах. Характерна реверсивная трактовка этой связи. С одной стороны, в фокусе внимания структуралистских теорий помещается проблема функциональности эмоций как исполняющих роль поддержания социального порядка и социальных отношений (макроструктур). Так Шефф, относя чувство гордости и стыда к «первичным социальным эмоциям», утверждает, что эти эмоции выполняют роль обеспечения конфортности социальных отношений тем, что подчинение внешним социальным нормам вознаграждается общественным признанием и поощрением, а также испытываемым в связи с этим чувством гордости, в то время как неподчинение наказывается неуважением и связанным с ним чувством стыда, чем объясняется то, почему люди подчиняются социальным нормам, и как действует социальный контроль и порядок в обществе[23].

С другой стороны, среди структуралистов распространено мнение о существовании обратной связи (revеrse relationship). В этом случае изучается такие вопросы, как социальные установления (правила, нормы) выражения эмоций. Правила и нормы предписывают выработку эмоций, соответствующих различным социальным контекстам (emotion work). Структуралистическая концепция «выработки эмоций» по своему значению отличается от идеи о «контроле» или «подавлении» эмоций, поскольку в ней заложено не только значение подавления чувства, но и идея конституирования, установления чуства, осмысленного привнесения его в реальность бытия в ответ на осознанное понимание существующих социальных норм, предписывающих то, какое чувство субъект должен испытывать в том или ином социальном контексте. Хоксчайлд пишет в этой связи: «Под «выработкой эмоций» я имею ввиду активность в стремлении субъекта изменить степень или качество эмоции, либо чувства»[24]. Далее аналитик указывает: «Выработка эмоции становится объектом сознательной активности, чаще всего тогда, когда индивидуальные чувства не соответствуют ситуации»[25]. Содержание данной дефиниции предполагает, что по крайней мере, не все эмоции имеют естественный характер и выступают как инстинктивные реакции. Суть идеи в том, что эмоции предназначены быть продуцируемыми индивидом как своего рода продуманная, осознанная социальная стратегия поведения. Выработка эмоций осуществляется на основе социальных правил, предписывающих степень и качественные характеристики индивидуального выражения эмоций и чувств. Тем самым, индивидуальный характер выражения эмоций оказывается подверженным взаимодействию социальных структур, и предстает в значительной мере, предметом регулирования и управления на микроуровне, а фактически, и на макроуровне.

Структурализм показал свою конструктивность в плане выражения теоретически плодотворных идей о роли властных и политических структур в управлении и определении стандартов в выражении эмоций. Вместе с тем, структурализм не лишен слабостей и не смог избежать упущений, - прежде всего в трактовке самого субъекта социальных отношений, который представлен большей частью как пассивный действователь, формируемый (а порой и манипулируемый или контролируемый) социальными предписаниями в отношении выражения эмоций. В отдельных случаях нормы эмоционального менеджемента трактуются как предписывающие, сдерживающие и ограничивающие личность, выполняющие функцию поддержки социальных макрострукур (институтов, социо-экономической системы, социальных отношений), вплоть до регулирования и сохранения существующего социального устройства. Очевидно, что в концептуальной паре «субъект действия – структура» (agency – structure) структуралисткий теоретический подход отдает предпочтение объективной составляющей (структуре), уделяя меньшее внимание осмыслению значения субъективности социального действия.

Выше уже упоминалось, что в экспериенциальной интерпретивной теоретической линии, которую представляет социальный конструкционизм, есть редуцированные (менее жесткие) и устойчивые (более жесткие) модули. Когнитивная интерпретивистская линия в социологии также неоднородна и содержит менее устойчивые теоретические модули (структурализм) и более жесткие теоретические структуры (пост-структурализм). Менее жесткие, гибкие модули (соответствующий блок социального конструкционизма, структурализм и т.п.) отличаются тем, что именно здесь локализуются тенденции к теоретическому и концептуальному синтезу. Жесткие теоретические модули закрепляют специфические концептуальные позиции и принципы конкретного теоретического подхода. Они консервативны и модифицируются преимущественно в направлении разработки отдельных базовых теоретических и концептуальных фрагментов, что предполагает дальнейшую специализацию, уводящую теорию в сторону от интеграционных процессов.

Таков статус пост-структурализма в социологии. Именно поэтому представляется целесообразным ограничиться лишь обшей характеристикой данной теоретической перспективы. Вместе с тем, данным статусом отнюдь не исключается концептуальная интеграция в рамках самой интерпретивной линии. Речь идет о том, что идеи и подходы пост-структурализма во многом близки, и в ряде случаев принципиально совпадают с тезисами «жестких» теорий социального конструкционизма. Отличие в том, что формой социального конструкта, создаваемого в рамках индивидуального опыта эмоционального переживания, пост-структурализм устанавливает языковые, символические структуры. Здесь акцент сделан на дискурсе (discourse), под которым понимаются речевые паттерны, используемые для описания и объяснения феномена. В фокусе внимания пост-структурализма – устанавливающая, конститутивная роль языка. С точки зрения пост-структурализма, дискурсы не просто отражают или описывают реальность, знания, опыт, идентичность субъекта, социальные отношения, социальные институты и практики. Они скорее играют существенную роль в конструировании этих социальных структур. Эту мысль иллюстрирует замечание Фэрклофа: «Дискурс – это практика (practice), осуществляющая не только создание представления о мире, но и обеспечивающая установление смыслового значения мира, что достигается конституированием и конструированием мира в его смысловом значении»[26].

Дискурсы (слова), используемые в отношении эмоций понимаются здесь не просто как символы, обозначающие эмоциональные моменты и описывающие естественные явления, но прежде всего рассматриваются, комментирует Лутц, как «совокупности сложных этнотеоретических идей о сути и природе личности и социального взаимодействия, а также действий или идеологических практик, используемых в специфических целях как неотьемлемая часть создания реальности»[27]. Здесь особенно отчетливо просматривается совпадение данного утверждения с тезисом жесткого социального конструкционизма об эмоциях как культурно обусловленных, конструируемых суждениях. Пост-структуралистский подход к пониманию эмоциональных процессов, следовательно, отдает предпочтение осмыслению роли языка и других культуральных артефактов в конструировании и в самом опыте переживания эмоциональных состояний. Сторонники пост-структурализма поддерживают саму перспективу рассмотрения эмоции как «дискурсивной практики», считая, что фокус на дискурсе и таком его толковании «обеспечивает более глубокий взгляд на множественные, меняющиеся и конкурирующие друг с другом значения, доступные для словесного выражения и объема высказываниями об испытываемых эмоциях, и отсюда – делает возможным разработку менее монолитной концепции эмоции»[28].

Когнитивная теоретическая ориентация в рамках структурализма и пост-структурализма уводит его в сторону преувеличения значения мыслительных (сознательных, рациональных) процессов в микродинамике. Им свойственна концептуальная модель субъекта как рационального индивида, чья мотивация и поведение возникают из глубины сознания и регулируются сознательными мыслительными процессами. Эмоциональность, являющаяся необъемлемой частью поведения на микроуровне, включает в себя элементы сверх-рационального, то есть того, что лежит вне рациональности. Психодинамическая теоретическая перспектива, разрабатывающая аспект неосознаваемости эмоциональных процессов, представляет собой альтернативу когнитивной теоретической линии, и как ни парадоксально, оказывает весьма заметное влияние на характер развития интерпретивных теорий, прежде всего социального конструкуционизма, как гибкого модуля в интерпретивной теоретической традиции. Интегрирующим элементом здесь традиционно выступает включение в концептуализацию мотивационного аспекта микродинамических процессов – момент, превнесенный в социологию психологическим теоретическим подходом, но вытесненный в начале 70-х годов доминирующим влиянием социологического структурализма. Информационный обмен и влияние психоаналитических теорий в социологии достаточно длительное время характеризовалось нисходящей линией.

Сегодня ряд социологов склонен учитывать потенциальные возможности, открываемые экспериенциальной психоаналитической теоретической перспективой[29]. В соответствии с данным подходом разрабатывается концепция бессознательного, иррационального аспекта психодинамических процессов, включая процессы эмоциональные. Сторонники этой линии учитывают, что эмоции часто ощущаются и переживаются скорее на бессознательном, чем на сознательном уровне индивидуального опыта. Нередко они выражаются далеко не в форме дискурса, а предстают порой как иррациональные явления. Концепция бессознательного как локализующего в человеческой психике подавляемые мысли, представления, мотивы, желания, инстинкты, (которые потенциально способны вновь возникнуть на уровне сознания), являются неотъемлемой частью психоаналитического подхода, Концепция бессознательного предполагает, что оно формируется на основе социального опыта (Social Experience), и в свою очередь, формирует индивидуальное действие. В современных психоаналитических теориях признается существование связи между эмоциональными, социокультурными процессами, дискурсом, индивидуальным опытом и бессознательным[30]. В этом смысле теоретики, придерживающиеся психоаналитической теоретической перспективы, фактически, стоят в одном ряду с представителями социального конструкционизма, придерживающимися гибких позиций в вопросе об универсальности и психологической природе эмоций, что, собственно, и делает возможным соединение концептуальных и теоретических фрагментов психологического и социологического подходов во вновь создаваемых теоретических конструктах.

Перспективной для социологии в этом смысле представляется, во-первых, психологическая трактовка субъективности, мотивации и действия. Психоаналитики указывают, что бессознательное – это потенциальный источник эмоциональных реакций, в особенности, по отношению к тем эмоциям, которые принято считать непредсказуемыми, или для которых трудно найти рациональное объяснение, но которые предстают неотъемлемой частью индивидуального опыта. Психодинамическая теоретическая перспектива фокусирует внимание в этой связи на биографических данных личности, отражающих ее отношения с родителями и членами семьи в ранние годы жизни, так что в сфере особого интереса оказываются амбиваленции (противоречивые чувства), свойственные отношениям личности с близкими ей людьми.

Во-вторых, центральным, с точки зрения психоаналитических теорий, для понимания поведения человека является концептуализация защитных механизмов (defence mechanisms), с помощью которых люди справляются со своими чувствами, в особенности с теми, которые потенциально деструктивны для личности, такими, например, как волнение, страх, зависть, ненависть, опустошение. Данные механизмы выполняют такие функции, как разделение (splitting), интроекция (introjection), проекция (projection), проективная идентификация (projective identification). Механизмы защиты используются на уровне бессознательного для отстранения от себя и переноса на других людей (объекты, процессы и т.п.) болезненных аспектов внутреннего состояния или соответствующих им эмоций. Эту роль выполняет механизм разделения (splitting) во внутреннем мире человека эмоциональных состояний, связанных с добром и злом. Проекция означает вытеснение положительных, а более всего, негативных эмоций из внутреннего мира личности в окружающий ее экстернальный (внешний) мир. Интроекция – обратный процесс: добро и зло экстернального мира находят воплощение во внутреннем мире личности, интернализируются ею[31]. Мысленная идентификация (projective identification) – бессознательный механизм, когда какая-то часть личности экстернализируются и локализуются в ком-то другом, но признается как принадлежащая этому другому, и не имеющая отношения к личному «я», кому собственно, она обязана своим происхождением. В лучшем случае, это ведет к симпатии, в худшем – обусловливает постоянную идентификацию или периодические атаки субъекта на негативные аспекты и качества других людей, либо приводит к утрате собственного адекватного самоопределения[32].

Психодинамический теоретический подход не ограничивается фокусом на субъекте, то есть индивидуализированной ориентацией в понимании эмоций. Он вводит также ориентированные на объективный контекст социологические концептуальные подходы, что особенно характерно для теоретических разработок последнего десятилетия. Так, Рутерфорд отмечает, что эмоции, настроения и фантазии составляют центральное звено осуществления (construction) и поддержания «индивидуальных политических и культуральных идентификаций со специфическими социальными отношениями, институтами и ценностями»[33]. Это – пример психолого-конструкционисткой позиции в понимании микродинимических процессов. Понимание психодинамики таких идентификаций может содействовать в поиске ответа на вопрос, почему индивиды могут оказывать эмоциональную поддержку и починяться тем или иным социальным отношениям, институтам, ценностям. Психоанализ традиционно с интересом относился к роли, которую играют неосознанные эмоции в формировании и сохранении социальных групп. Традиционный психоанализ рассматривает эмоциональные связи, соединяющие членов социальной группы в единое целое, как воплощение чувства идеализированной братской любви. От него неотделимо чувство параноидальной враждебности и агрессии, являющееся реакцией на существование других групп. С точки зрения психоанализа, индивиды – члены тех или иных групп - могут проецировать деструктивные чувства, такие как волнение и страх, в саму группу так, что группа обретает эти эмоциональные свойства и качества. Современные представители психодинамического направления указывают на то, что политические группы зачастую оказываются хранилищем чувств превосходства, ощущения мессианской роли, убежденности в собственной правоте и параноидальных эмоциональных реакций по отношению к другим, что становится типичным эмоциональным опытом членов группы[34].

Психоаналитическая перспектива исследования эмоционального опыта и субъективности исходит из того, что эмоции не всегда идентифицируются на сознательном уровне, даже в случае, если они воздействуют на поведение субъекта, мотивируя совершение действия. Психоанализ также свидетельствует о том, что эмоциональные состояния не могут адекватно выражаться субъектом через дискурс. Преимуществом психоаналитических теорий и их несомненным достоинством является то, что ими генерируется взгляд на индивидуальное, дополняющий теоретическое осмысление проблемы тем, что предполагает рассмотрение субъективности в аспекте многообразия и противоречивости ее природы. Психоанализ вводит понятие внутреннего конфликта, проистекающего от подавляемых желаний и эмоций, всегда стремящихся вернуться на уровень сознания. Признавая противоречивость, амбивалентность самой природы субъективности, потенциально дискретную суть бессознательного, психодинамическая теоретическая перспектива тем самым предполагает ориентиры и теоретические основы для объяснения такой стороны микродинамических процессов, как сопротивление и неподчинение субъекта социальным нормам (social norms) и ожиданиям (экспектациям: expextations). Индивиды же рассматриваются как субъекты, способные активно участвовать в социальных отношениях, выполняя при этом, как доминирующую роль, так и роль сопротивления доминирующему воздействию извне, тем самым прерывая, либо подчиняясь действию социальных конвенций. Все это становится возможным, с позиций психоанализа, благодаря эмоциональному воздействию, которое индивиды способны оказывать на социальные структуры, руководствуясь теми желаниями и неосознанными представлениями (фантазиями), которые сами индивиды не всегда способны сформулировать.

В период 80-90-х годов ХХ века довольно заметно смещение фокуса социологических теоретических изысканий в сторону экспериенциальной линии, ориентирующейся прежде всего на осмысление аспектов эмоционального опыта субъекта социального взаимодействия. На этом поле одновременно включаются в разработку аксиологическая и когнитивисткая теоретические перспективы, в той или иной степени, и в той или иной комбинации определяющие стратегию теоретического анализа социального поведения на микроуровне.

Названые выше социологические теоретические перспективы привлекают внимание теоретиков, следующих концептуальным принципам и теоретическим позициям социального конструкционизма, феноменологии и иных направлений, воплощающих интерпретивистскую традицию в социологии. Социологический интерпретивизм наиболее активен сегодня на научном поле теоретического и концептуального синтеза и ориентирован в значительной мере на интегрирование идей и концептуального аппарата психологического подхода, в том числе, теорий, отражающих объективистскую традицию, основанную на теоретических принципах позитивизма и функционализма. Симптоматична сама по себе научная ориентация в направлении создания кумулятивной теории микропроцессов, отличающаяся высоким уровнем концептуальной и теоретической инновационности и креативности.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] Coleman, J. S. Introducing Social Structure into Economic Analysis // American Economic Review. 1984. Vol. 74. P.84-88.

Coleman, J. The Paradigm of Rational Action // Rationality and Society. 1989. Vol.1. P.5-9.

Coleman, J. Foundations of Social Theory. Cambridge, 1990.

Coleman, J. The Rational Reconstruction of Society // American Sociological Review, 1992. Vol. 58. P.1-15.

Coleman, J. S. and Fararo, J. eds. Rational Choice Theory: Advocacy and Critique. Newbury Park, 1993.

Friedman, D. and Hechter, M. The Contribution of Rational Choice Theory to Macrosociological Research // Sociological Theory. 1988. Vol. 6. P.201-218.

Friedman, J. ed. The Rational Choice Controversy: Economic Models of Politics Reconsidered. New Haven, 1996.

[2] Zey, M. Rational Choice Treory. Thousand Oaks: Sage, 1998. P. 1-3.

[3] Opt. C.t., P.4-5.

[4] Hausman, D. The Inexact and Separate Science of Economics. Cambridge. 1992. P.8. 1992.

[5] Zey, M. Rational Choice Treory. Thousand Oaks: Sage, 1998. P. 33-34.

[6] Peperzak, A. Value: Subjective – Objective // The Journal of Value Inguiry. 1986. Vol. 20. P.71—80.

Kraenzel, F. Nicolai Hartmann¢s Doctrine of Ideal Value: An Examination // The Journal of Value Inguiry. 1984. Vol.18. P.299-306;

Goldthwait, J. The Forward Look of Value Judgements // The Journal of Value Inguiry. 1996. Vol.30. P.547-558.

Kimmel, A. Ethics and Value in Applied Social Research. London and New Delhi, 1988.

[7] Peperzak, A. Value: Subjective – Objective // The Journal of Value Inguiry. 1986. Vol. 20. P.75.

[8] Byrum, S. C.: Chattanooga State Community College.

[9] Byrum, S.A. Common Sense Approach to Value Inquiry // Journal of Value Inquiry. 1984. Vol.18. P.307-317, P.314.

[10] Opt. cit., P.311.

[11] Opt. cit., P.312.

[12] Armon-Jones, C. The Thesis of Constructionism // The Social Construction of Emotions. R. Harre (ed.). Oxford, 1986. P. 32-56, P.38.

[13] Kemper, T. An Introduction to the Sociology of Emotions // International of Studies on Emotion: D. Strongman (ed.),Volume 1. Chichester, 1991. Р. 301-49. P. 301.

[14] Kemper, T. How Many Emotions are There? Wedding the Social and the Autonomic Components // American Journal of Sociology. 1987. Vol. 93. № 2. P. 263-289.

[15] Lutz, C. Depression and the Translation of Emotional Worlds // Culture and Depression: Studies in the Anthropology and Cross-Cultural Psychiatry of Affect and Disorder. A. Kleinman and B. Good (eds),Berkeley. 1985. P. 63-100, Р.65.

[16] Harrе, R. Physical Being: A Theory for a Corporeal Psychology. Oxford, 1991. P.142-143.

Harre. R. An Outline of the Social Constructionist Viewpoint // The Social Construction of Emotions. R. Harre (ed.). Oxford, 1986. P. 2-14.

[17] Heelas, P. Emotions Talk Across Cultures // The Social Construction of Emotions. R. Harre (ed),Oxford. 1986. P. 234-66.

[18] Sterns, P. Emotion // Discursive Psychology Practice. R. Harre and P. Steans (eds). London, Sage. 1995. P. 37-54.

[19] Finkelstein, J. Considerations for a Sociology of the Emotions // Studies in Symbolic Interactionism. 1980. Vol. 3 P. 111-21, P. 112.

[20] Crossley, N. Intersubjectivity. The Fabric of Social Becoming. London, 1996.Р.47-48.

[21] Denzin, N. On Understanding Emotion. San Francisco, 1984. P.3.

[22] Hochschild, A. The Managed Heart: Commercialization of Human Feeling. Berkeley. 1983. P.219

[23] Scheff, T. Microsociology: Discourse, Emotion, and Social Structure. Chicago, 1990. Р.15, 95.

[24] Hochschild, A. Emotion Work, Feeling Rules, and Social Structure // American Journal of Sociology. 1979. Vol. 83. № 3. P.561.

[25] Opt. cit., P.563.

[26] Fairclough, N. Discourse and Social Change. Cambridge, 1992. P.64.

[27] Lutz, C. Unnatural Emotions: Everyday Sentiments on a Micronesian Atoll and Their Challenge to Western Theory. Chicago, 1988. Р.10

[28] Abu-Lughod, L. and Lutz, C. Introduction: Emotion, Discourse, and the Politics of Everyday Life // Language and the Politics of Emotion/ C. Lutz and L. Abu-Lughod (eds).Cambridge, 1990. P. 1-23.

[29] Densin, N. On Understanding Emotion. San Francisco, 1984. P.43.

[30] Craib, I. Some Comments on the Sociology of the Emotions // Sociology. 1995. Vol. 29. № 1. P. 151—158.

Henriques, J. Hollway, W. Urwin, C. Venn, C. and Walkerdine, V. Changing the Subject: Psychology, Social Regulation and Subjectivity. London, 1984.

[31] Minsky, R. Psychoanalysis and Gender: An Introductory Reader. London, 1996. Р. 85-86.

[32] Stein, H. The Psychodynamics of Medical Practice: Unconscious Factors in Patient Care. Berkeley, 1985. P. 10.

[33] Rutherford, I. Men's Silences: Predicaments in Masculinity. London, 1992. P. 79.

[34] Segal, H. From Hiroshima to the Gulf War and After: a Psychoanalytic Perspective // Psychoanalysis in Contexts: Paths Btween Theory and Modern Culture A. Elliott and S. Frosh (eds). London, 1995. P. 191-204. (192-195,196-197).

Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Концепции эмоциональности и рациональности в современных социологических теориях личности


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ФИЛОСОФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.