публикация №1170061779, версия для печати

Ю.М. Плюснин - ПРОБЛЕМЫ ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ БИОЛОГИИ


Дата публикации: 29 января 2007
Автор: Ю.М. Плюснин
Публикатор: Гимадиев Амит (номер депонирования: BY-1170061779)
Рубрика: ФИЛОСОФИЯ ФИЛОСОФИЯ НАУКИ
Источник: (c) http://www.philosophy.ru


Социальная биология: одна или несколько?

Современная социальная биология ассоциируется у меня со странным образом трехглавого крылатого Змея-Горыныча. Этот образ соединяет в себе эмпирическое богатство и необычность с теоретической химеричностью, смешением разнородных частей.

Благодаря интенсивным полевым исследованиям, особенно 30-и последних лет, мы имеем множество описаний социальной организации популяций животных. Ко всему прочему, разработано немало теорий, интерпретирующих и объединяющих изобилие фактов. Создается впечатление, что социальная биология теоретически достаточно строга, а в некоторых разделах настолько, что достигла уровня формализации.

И в то же время, нельзя отважиться говорить о теоретической социальной биологии. Мы не только не пришли к общей теории, мы даже не вполне определились в своих исходных принципах. Причин тому можно найти немало. Важнейшими мне представляются две.

Первая причина — историческое родство социальной биологии с социологией и социальной философией: она формировалась как ветвь, как результат экспансии эволюционной социологии. И это наложило такой неизгладимый отпечаток на проблематику социальной биологии, что до сего времени ее центральными проблемами остаются проблемы биосоциальной эволюции и социальной организации. Но именно эти вопросы — основные и в позитивной философии О.Конта и в эволюционной социологии Г.Спенсера, а еще ранее — важнейшие в социальной философии 18-го века [1, с. 250–338; 2, с. 497–654; 3, 4, с. 8–52].

Второй причиной является то, что при всей верности философской проблематике социальная биология достаточно рано стала ориентироваться на теорию и методологию естествознания. Это, вполне понятное для эпохи торжества позитивной науки стремление (тем более органичное, что социальная биология искренне продолжает роднить себя с биологией в большей мере, чем с социологией) и явилось той подводной скалой, о которую разбиваются все попытки создать “естественную” теорию социальной биологии.

Названные причины — первые из ряда тех, что послужили источниками формирования противоречий теоретического, методологического и эпистемологического характера. Эти противоречия, став внутренними для социальной биологии, определенно и существенно трансформировали ее настоящий облик. Нельзя говорить о сколь-нибудь едином и цельном образе социальной биологии. Более того, представляется, что в действительности под именем “социальная биология” скрывается не одна, а две или, может быть, даже более наук (а лучше сказать, подходов к описанию социальной жизни животных), разные по своим основаниям.

Однако, преимущественно видимой, доминирующей, перед нами выступает одна социальная биология — та, что носит имя социобиологии. Но даже и эта, так называемая “классическая” социобиология не строится на единых основаниях и не имеет цельной структуры: она сложилась из трех источников и сохраняет до сих пор свою трехчастность, “трехглавость”, так, что разнородные “головы” общего тела остаются относительно самостоятельными, и местами слишком не согласуются друг с другом. А рядом с ней — и в ней самой — существует и другая социальная биология, нечто отличное настолько, что можно говорить даже об альтернативном подходе. Ее инаковость проявляется во всем — в методологии, теории познания, концептуальных основаниях. А раз так, то образ ее в глазах социобиологов — тень. Однако и у тени есть шансы обрести зримые и ясные контуры. Не может ли она в последующем занять место не оправдавшей ожиданий, как мы видим, спустя теперь уже 20 лет, “классической” социобиологии?

Обсуждение шансов социобиологии и иных направлений социальной биологии на создание объединяющей теории и составляет задачу статьи. Это, соответственно, предполагает беглый взгляд на их концептуальные, теоретико–методологические и эпистемологические основания.

Концептуальные основания
Социобиология, как и все предшествующие и сопутствующие ей подходы к проблеме “социальной жизни животных” (социология животных, сравнительная психология, социоэкология, социоэтология), основывается на идее прогрессивной эволюции форм социальной организации. При этом безоговорочно допускается, что социальная эволюция (социогенез) находится в неком однозначном соответствии с морфологической эволюцией (филогенезом). Хоть трактовка всеобщности прогрессивной эволюции социальных форм несколько расходится у разных авторов (см.: 5; 6; 7; 8; 9, с. 99–113; 10], сама приверженность эволюционистскому подходу является ведущей в социальной биологии за весь полуторавековой период ее развития.

Между тем, в социальной биологии всегда присутствовал и иной подход, или стратегия, альтернативная эволюционистской. Это структуралистский подход к описанию социальных форм, подход, который в своих концептуальных основаниях чужд идеям эволюции и прогресса [11, 12].

Структуралистская идеология в социальной биологии более связана с естественнонаучными ее корнями, нежели с корнями социально-философскими. Однако, именно последние более питают здесь структуралистскую стратегию, чем естественнонаучные основания. Структуралистские идеи универсальности форм базируются на понятиях структуры, функции и, что принципиально важно, отношения. Именно оппозиция тем, концептов “отношение” — “элемент” и составляет, по–видимому, одну из содержательных основ противостояния структуралистской и эволюционистской стратегий. Эволюционистская стратегия (и естествознание в целом) базируется на теме элемента, структуралистская — на теме отношения. Идея “элементаризма” сказалась, в конечном счете, и на самих основах системного подхода, предметом которого является, как известно, “совокупность взаимосвязанных элементов”. Феноменологические концепции социогенеза и в более ранних эволюционной социологии и сравнительной психологии (Г.Спенсер, А.Эспинас, В.А.Вагнер, Э.Толмен, Г.Самнер), и в современной социобиологии (У.Гамильтон, Э.Уилсон, Р.Докинс, Е.Н.Панов и др.) в основание своих классификаций помещали именно элемент с присущими ему качественными характеристиками (ген, особь, популяция, сообщество, этолого–демографическая система, репродуктивная ячейка и т.п.). Тема же отношения есть основание структуралистского подхода [11, с. 245–339]. Постепенно она становится значимой и в отдельных частях современного естествознани [13, с. 45–58; 14; 15]. Акцент на отношении между элементами, а не на совокупности элементов как системообразующем факторе, является не просто сменой теоретического основания, но переходом от одной стратегии — эволюционистской — к другой — структуралистской.

В данной стратегии историческая преемственность социальных форм (организации) даже в пределах одного вида представляется сомнительной. Отношения не эволюционируют. Они инвариантны. Элементы, подверженные постоянным изменениям на молекулярно-генетическом и морфо-анатомическом уровнях, находятся между собой в неизменных, стоящих вне эволюции отношениях. Это определяет гомологичность социальной организации популяций любого вида животных. Инвариантные к индивидным характеристикам отношения образуют каркас всех социальных связей особей и их групп.

Поскольку социальная биология получает вдохновляющие ее идеи почти всегда — и при рождении и теперь — от философии и социальных наук, структуралистские течения в последних достигли и ее пределов. Как обычно, с значительным запозданием (так было, например, с усвоением системных идей) она начинает воспринимать структуралистскую стратегию как еще один путь, который, может быть, приведет ее если не к объяснению тайны социальной жизни, то, хотя бы, к ее новому описанию.

Возможно, что социальная биология начинает воспринимать и новые, только еще зарождающиеся подходы, такие, как коэволюционная стратегия, отличная и от структуралистской и даже от эволюционистской установок [16]. Новые стратегии типа коэволюционной будут набирать силы и могут преобразовать основания социальной биологии.

Эпистемологические основания
Социальная биология, и прежде всего социобиология, базируется на естественнонаучной эпистемологии, т.е. физикалистской по содержанию теории научного знания. Это верно в значительной мере, но не вполне, поскольку специфика биологического познания сохраняется здесь скорее, чем где бы то ни было в других областях биологии [см.: 17; 18; 19; 20].

Исходными эпистемологическими принципами социальной биологии являются намеченные уже Декартом принципы универсализма, индуктивизма и редукционизма — “большая триада” естествознания. Принцип универсализма, один из наиболее ранних, провозглашенных естествознанием [см.: 21, с. 250–296; 22, с. 27–55], требует рассматривать отдельные объекты, явления в качестве представителей классов объектов и явлений, позволяя, тем самым, проводить прямые сравнения между ними. Именно на этой базе возможно такое содержание научного поиска, которое позволяет формулировать законы и иметь возможность проверять их [23].

Индуктивный метод вырастает из принципа универсализма, поскольку последний является основой для оправдания его применения в практике научной деятельности. Получение знания о каком либо классе объектов или событий возможно путем расширения знания об отдельном представителе этого класса на весь класс. Если универсализм является логическим обоснованием введения принципа индуктивизма, то его эмпирическим обоснованием выступает экспериментализм, “испытание Природы”: получение некой необходимой совокупности повторяющихся наблюдений объекта или события дает возможность относительно безошибочно судить о всем классе объектов или событий.

Универсализм и индуктивизм требуют и определенного принципа, определяющего “способ рефлексии” получаемого научного знания. Таковым выступает принцип редукционизма, как способ сведения описания совокупности объектов или событий к описанию их элементарных составляющих. Редукционизм — средство объективации получаемого научного знания, способ элиминации “фактора наблюдателя”, фактора в высшей степени субъективного, столь существенного и в биологии, и даже в физике [см.: 18; 24, с. 1–20; 25].

В результате базовая триада принципов познания в естествознании определяет его эпистемологию вплоть до самого последнего времени, дифференцируя естествознание от социальных и гуманитарных наук [см.: 20, 22, 26, 27], социальная биология значительную часть своего развития осуществляла, придерживаясь именно этой эпистемологии, хотя постоянно испытывала сильное уклоняющее воздействие со стороны социогуманитарных наук. Это воздействие было неоднозначно и противоречиво. Социобиология в сложившейся, “классической” своей форме стремится удовлетворять именно этим и только этим принципам познания, следуя во многом идеальному для себя образу генетики, степень формализации которой сейчас в биологии наивысшая [см.: 129]. Но у нее, так же как у ранее существовавших сравнительной психологии и эволюционной социологии, имеются в этом неуклонном стремлении большие препятствия.

В качестве таковых выступают специфические особенности познания в биологических науках, примыкающие к познавательным принципам социальных и гуманитарных наук [cм.: 17; 18; 20; 25; 30; 31, с. 100–112; 32, с. 88–102; 33, с. 275–289]. Социальная биология вынуждена постоянно обращаться к несвойственным естествознанию принципам.

Прежде всего, именно постольку, поскольку здесь развивается социально-философская по своему происхождению проблематика, наряду и вместе с указанными познавательными принципами важнейшим становится принцип историзма. Однако, едва ли только принцип историзма начинает определять способ научного познания, он требует и связанных с ним, сочетанных принципов — самоорганизации и эмерджентности. Эти принципы неявно определяют эпистемологию социальной биологии. Более того, научное знание основывающееся на принципах историзма, самоорганизации, эмерджентности, неизбежно приходит к необходимости введения и принципа аксиологичности (и в его предельном виде — телеологичности).

Принцип аксиологичности связан с характерным не только для социогуманитарного, но и для биологического познания принципом субъективности [25; 33; 35, с. 5–20]. Субъективированный способ получения знания характерен для социальной биологии в той же огромной степени, в какой он действует в гуманитарных науках.

Совокупность присущих гуманитарному знанию принципов познания — историзма, самоорганизации, эмерджентности, аксиологичности, субъективизма — оказывается системно организованной не в меньшей мере, нежели триада естественнонаучных принципов универсализма, индуктивизма и редукционизма. То, что в социальной биологии они нередко не рефлексируются научным сообществом — не аргумент в пользу того, что они, якобы, не составляют основу способа получения знания в этой области [см.: 34, с. 163–178]. Поскольку же отдельные составляющие неоднородного тела социальной биологии обращены к эпистемологии “чисто” естественнонаучной, а другие — социогуманитарной стороной, то в результате мы имеем ту мешанину в области теории научного знания, которая так раздражает философов и так мешает естествоиспытателям построить единую теорию “систем”.

Теоретико-методологические основания
Когда противоречия в исходных онтологических и эпистемологических основаниях обнаруживаются, они неизбежно распространяются и на область теории и методологии. Современная социальная биология являет здесь собой поистине своеобразное зрелище области, в которой ее представители говорят на нескольких взаимно непонятных языках, строят теории, противоречащие одна другой, при этом уверенные, что строят одну теорию (не напоминает ли это строительства Вавилонской башни?). До сего времени это было возможно (в ситуации равнодушия к основаниям научного языка друг друга), по-видимому, оттого, что данная область чрезмерно богата и неисследована даже в малой части.

Что же собой представляет современная социальная биология в теоретико-методологическом отношении? Прежде всего и в основном — это трехчастность, “трехглавость” нашей науки. Такая ее конструкция формировалась все последние полвека, сразу после кризиса и распада биоорганических и эволюционных школ в социологии, тихого и естественного умирания социологии животных и зоопсихологии [см.: 4, с. 8–52; 10]. Едва только социальная биология стала отпочковываться от тела социологии и прирастать к телу естествознания, она устремилась к восприятию новых теорий, новой методологии, не успев вполне разорвать прежние связи.

Три “главы”, три компонента, составляющие тело социальной биологии — биологический, психологический и социологический. Определяющим среди них является биологический компонент. Это та основа, к которой причисляет себя сама социальная биология: она — прежде всего биологическая дисциплина. Но биологическая ориентация социальной биологии двояка. Теоретическими основаниями для нее являются одновременно генетика и экология. Причем в особенной форме популяционной генетики и популяционной экологии. Все содержательные теоретические построения социобиологии, начиная с работ У.Гамильтона, строятся на базе уже развитых положений популяционной генетики и экологии [5; 6; 9; 36, с. 1–16; 17–52; 37]. Популяционистский подход, определяющий уровень полевых биологических исследований, наложил отпечаток и на самый вид представления данных в социальной биологии. Более того, даже определение сообщества стало носить популяционно-центрированный характер (социодемографическая система).

Методология генетики и популяционной экологии задает соответствующие эмпирические экспериментальные программы и модели, носящие характер математических формализаций. Тем самым биологическая ориентация в социобиологии способствует редукции проблематики, сведению феноменов социальной жизни к популяционно-демографическим и генным комплексам. Опираясь на плечи этих “математизированных” биологических дисциплин социальная биология стремится превратить свое знание в точное, формализуемое и поддающееся моделированию [38].

Но предмет социальной биологии специфический: поведенческая система животного сообщества. Поэтому другой ее составной частью являются поведенческие науки (психология в широком смысле). Современная социальная биология продолжает сохранять теоретические подходы и методические приемы не только экспериментальной, но и сравнительной психологии. Более того, этология в своем развитии трансформировалась на наших глазах в один из специальных видов социальной биологии — социоэтологию. Если популяционная генетика и популяционная экология выступают в качестве универсальных естественнонаучных оснований социальной биологии, то поведенческие науки — этология и экспериментальная психология — определяют специфическое содержание социальной биологии.

Поведенческие науки образуют как бы индуктивную базу социальной биологии, они составляют ее эмпирическую основу, собственно говоря, то, с чем работает социобиология, ее пластический материал.

Но то, что социальная биология пытается на протяжении всей своей истории разграничиться с поведенческими науками и определить свой статус относительно их указывают многие крупные исследователи. В свое время А.Эспинас проводил разграничение с социологией и специально — со сравнительной психологией — формулируя основные положения социологии животных [3]. То же самое, не в столь явном виде, осуществляли Винн-Эдвардс и Дж.Крук, стремясь в разное время специфицировать социальную экологию [39; 40, с. 197–209]. То же, с большим успехом, осуществлял и Уилсон [6], вполне отдавая себе отчет в необходимости такой деятельности для установления статуса социальной биологии как новой дисциплины.

Третья часть — социальные науки (социология) — основа, от которой социальная биология ведет свое происхождение. Собственно говоря, пуповина до сих пор не прервана: как социальные науки имели и имеют центральными проблемами социальную организацию и эволюцию (социальный прогресс), так и социальная биология в любых своих ипостасях — социологии животных, сравнительной психологии, социальной экологии, социобиологии — сохранила верность этим фундаментальным проблемам [сравни: 2; 3; 6].

Хотя социобиология отгородилась от социологии барьером естественнонаучной методологии и эпистемологии и нередко совсем не замечает своей прародительницы, общее проблемное поле не только сближает предметы социобиологии и социальных наук, но и заставляет социобиологию делать все больший акцент на объяснения, основанные не на естественнонаучных моделях, а на моделях по природе социологических и даже гуманитарных [см.: 17; 18; 19; 20].

Таким образом, в теоретическом отношении современная социальная биология характеризуется социально-философской проблематикой, естественнонаучными (популяционно-генетическими по преимуществу) объяснительными моделями, и психологической по содержанию эмпирической базой. Ясно, что в этом случае, придерживаясь лишь методологии естествознания или, напротив, социальных наук, теоретического единства не достигнешь. Коль скоро социальная биология по происхождению своему гибрид, она и развиваться должна по смешанному, гибридному пути, — если не соединяя несоединимое, то хотя бы стремясь определиться в основаниях.

Видно ли начало теоретической социальной биологии?
Рассмотренные факторы, определяющие, по большому счету, “парадигмальность” науки, дают основание относить момент возникновения теоретической социальной биологии в туманное будущее. Проблема, по–видимому, не в выборе основополагающих принципов, или стратегий: вообще говоря, лишь в историческом контексте одна стратегия может оказаться предпочтительнее другой. Важнее не придерживаться одновременно нескольких стратегий, закладывая неоднозначность в исходные основания. Сейчас же социальная биология следует сразу двум стратегиям: одной явно эволюционистской, другой в значительной степени неявно структуралистской. (Не замечательно ли, что понятие социального прогресса, пришедшее в естествознание из социальных наук и усвоенное им в форме идеи эволюции, с одной стороны, и понятие типа, усвоенное социальными науками из естествознания в форме структурализма — с другой стороны, так органично соединились в социальной биологии, что составляют теперь базис ее “коллективного бессознательного”!). Если же, как альтернатива той и другой в социальной биологии формируется новый подход, выражающий принцип коэволюции, то в нынешней ситуации это заведомо не расширит горизонты, а увеличит путаницу.

Социальная биология, в силу своей все еще недоопределенной специфики не может ограничиваться исключительно естественнонаучной эпистемологией — и это было продемонстрировано ею на продолжении всего времени развития. Всюду и всегда — будь то zoo-социологией, сравнительной психологией, или даже социобиологией — она вынуждена была неявно (а иногда и явно) держаться эпистемологии смешанной, занимавшей, по-существу, срединное положение между естественнонаучной и социогуманитарной теориями познания. Перспективы теоретического единства предполагают развитие скорее всего именно по этому срединному пути. Но необходимым условием для этого является рефлексивность эпистемологии социальной биологии. Эффективная по объяснительной и прогностической силе теория предполагает явную формулировку принципов, составляющих базу познавательного процесса. Путь к этому долгий, поскольку здесь — наиболее слабое место социальной биологии. Можно только предполагать, что усвоение, формирование новой эпистемологии потребует нового возврата — или по крайней мере приближения — социобиологии к homo-социологии и социальной философии.

Теоретико-методологические основания социобиологии — самый переплетенный узел, развязать который, видимо, теперь уже невозможно. Соединение разных по происхождению компонентов теории — проблематики, эмпирического содержания и объяснительных механизмов — с течением времени стало прочным и, что может быть еще важнее, привычным настолько, что разделить части, начать их постепенное замещение на едином основании стало непосильной задачей ни для социального биолога, ни для методолога. Есть, однако, “простой” выход: радикальная перестройка теоретико-методологических оснований социальной биологии (по крайней мере в лице Огюста Конта мы имеем пример именно такого смелого радикального шага, благодаря которому прервалось медленное, неуверенное и противоречивое движение трех разных наук — истории, политической экономии и биологии — к единой цели создания новой науки о человеческом обществе, получившей законченность и определенность в предмете и методе новой науки — социологии). Теперь уже социальная биология, вышедшая за свои пределы homo-социология — нуждается в новом Конте). Но этот путь сколь прост, столь и труден. Он предполагает новую парадигму социальной биологии, возможно, иные, чем те, на которых мы стоим теперь, основания.

Следовательно, все говорит о том, что ожидание скорого наступления веса социальной биологии, неоправданно. Оно может затянуться надолго, насколько это будет необходимо для устранения всех внутренних противоречий, присущих социальной биологии с ее юности — с периода романтического увлечения естествознанием. Не оказалось ли это увлечение пагубным?

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (грант 95-06-17628).

Литература
1. Спенсер Г. Основания биологии. Т. 1. Ч. III: Эволюция жизни. СПб., 1899.

2. Спенсер Г. Основания социологии. Т. 2. Ч. II: Индукции социологии. СПб., 1876.

3. Эспинас А. Социальная жизнь животных. Опыт сравнительной психологии с прибавлением краткой истории социологии. СПб.: Тип. д–ра М.А.Хана, 1882.

4. История буржуазной социологии XIX — начала XX века. М., 1979.

5. Alexander R.D. The evolution of social bahavior // Annual review of ecology and systematisc. 1974. № 5.

6. Wilson E.O. Sociobiology. The new synthesis. Cambridge, 1975.

7. Ruse M. Sociobiology: sense or nonsense? Dortrecht etc., 1979.

8. Панов Е.Н. Поведение животных и этологическая структура популяций. М., 1983.

9. Карпинская Р.С., Никольский С.А. О методологических основах социобиологии // Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М., 1984.

10. Плюснин Ю.М. Проблема биосоциальной эволюции. Новосибирск, 1990.

11. Леви–Строс К. Структурная антропология. М., 1985.

12. Автономова Н.С. Структуралистская антропология // Буржуазная философская антропология XX века. М., 1986.

13. Пригожин И. Перспективы исследования сложности // Системные исследования. Ежегодник. 1986. М., 1987.

14. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. 1986.

15. Розен Р. Принципы оптимальности в биологии. М., 1969.

16. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Философия природы: коэволюционная стратегия. М., 1995.

17. Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М., 1984.

18. О специфике биологического познания. М., 1987.

19. Философия, естествознание, социальное развитие. М., 1989.

20. Природа биологического познания. М., 1991.

21. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках // Декарт Р. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1989.

22. Парсонс Т., Сторер Н. Научная дисциплина и дифференциация науки // Научная деятельность: структура и институты. М., 1980.

23. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

24. Honner J. The transcedental philosophy of Niels Bohr // Stud. in hist. and philos. of sci. L., 1982. Vol 13. № 1.

25. Огурцов А.П. Особенности биологического знания // О специфике биологического познания. М., 1987.

26. В поисках теории развития науки. М., 1982.

27. Черняк В.И. История. Логика. Наука. М., 1986.

28. Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 1986.

29. Рьюз М. Философия биологии. М., 1977.

30. Биология и современное научное познание. М., 1980.

31. Лисеев И.К. Особенности развития современного биологического знания // Природа биологического познания. М., 1991.

32. Хон Г.Н., Щуков В.А. Проблема исходных принципов в построении теоретического знания в биологии // Биология и современное научное познание. М., 1980.

33. Плюснин Ю.М. Тенденция гуманизации естествознания // Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 1986.

34. Алешин А.И. Междисциплинарные связи биологии как пространство возможностей теоретического поиска // Природа биологического познания. М., 1991.

35. Карпинская Р.С. Природа биологии и философия биологии // Природа биологического познания. М., 1991.

36. Hamilton W.D. The genetical theory of social biology // J. theor. biol., 1964. Vol. 7. № 1.

37. Dawkins R. The selfish gene. Oxford, 1976.

38. Lumsden Ch.J., Wilson E.O. Genes, mind, and culture: the coevolutionary process. Cambridge: L., 1981.

39. Wynee–Edwards V.C. Animal dispersion in relation to social behaviour. Edinbourgh, 1962.

40. Crook J.H. Social organization and the environment: aspercts of contemporary social ethology // Anim. Bahav. 1970. Vol 18.

Опубликовано 29 января 2007 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1170061779 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ФИЛОСОФИЯ Ю.М. Плюснин - ПРОБЛЕМЫ ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ БИОЛОГИИ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network