Еще раз о "синдроме сгорания": экзистенциальный подход

Еще раз о "синдроме сгорания": экзистенциальный подход
------------------------------
Когда-то я написал статью о позитивном подходе к проблеме "сгорания"1). Там я предлагал относиться к симптомам "сгорания" не как к врагам, а как к сигналам, которые мы получаем от самих себя, и которые "говорят", что с нами происходит нечто, стоящее нашего внимания. Сегодня можно пойти дальше и взглянуть на так называемый "синдром сгорания" как на естественный и нормальный процесс. Ненормальным является не то, что человек, работающий в сфере психологической помощи, "сгорает", а тот случай, когда он не "сгорает". Более того, забегая вперед, скажу сразу: с этим "горением" ничего нельзя поделать...

Если мы посмотрим на процесс консультирования (психотерапии) с некоторой относительно непредвзятой точки зрения, как говорят, взглядом "марсианина", то увидим, что отношения между клиентом и психотерапевтом являются достаточно странными и противоречивыми2).

С одной стороны, в психотерапевтических отношениях участвуют два человека, но, с другой стороны, отношения эти едва ли можно назвать истинно диалогичными: первый рассказывает о себе, а второй его слушает. То есть на самом деле это скорее монолог, так как все время посвящено только одному из собеседников, а второй ограничивается лишь комментариями по поводу этого монолога. Если второй что-то и говорит о себе, то это бывает очень редко, и опять же - это, главным образом, впечатления о первом (так называемая "обратная связь"). А если психотерапевт фиксирует внимание на себе слишком долго, то это уже становится признаком непрофессионализма.

Наверное, можно попытаться оправдать эту монологичность психотерапевтических отношений, сказав, что таким образом один человек хочет помочь другому... Однако посмотрим, опять-таки с "марсианской" точки зрения, на своеобразие, а точнее - на некоторые странные особенности именно психологической помощи3).

Действительно, с одной стороны, первый человек просит о помощи, и, казалось бы, он здесь главный законодатель, но, с другой стороны, в задачу второго вовсе не входит удовлетворять непосредственный запрос первого. Он ему помогает, но в каком-то ином направлении. Возможно, это одна из главных особенностей, отличающих психологическую помощь от других видов помощи и от других видов услуг4). Даже если первый ("заказчик") просто что-то спрашивает у второго, то последний, исходя из своих профессиональных установок, не отвечает ему прямо, а сам начинает спрашивать первого, то есть не является простым "исполнителем". И хотя второй, действительно, может что-то знать, тем не менее, он редко говорит об этом прямо, а только лишь намекает. Я думаю, если бы человек хотел просто помочь человеку, он бы мог это сделать самыми различными способами, и не выбирать такой необычный и, даже можно сказать, противоестественный способ.

С одной стороны, главным действующим лицом ситуации психологической помощи является человек, который приходит на консультацию. Он - фокус, на котором концентрируется все внимание, тот, чьи интересы и потребности удовлетворяются. Но, с другой стороны, существует второй фокус - это представления консультанта о том, что надо его собеседнику. Он лавирует, чтобы не делать то, что просит клиент, но делает это так, чтобы клиент этого не заметил.

Когда я говорю, что ситуация неестественная, это не означает, что она плохая. Я имею в виду лишь то, что этот вид помощи с внешней токи зрения мог бы показаться несколько вычурным, противоречивым и даже абсурдным.

Думаю, что по своей абсурдности процесс консультирования не уступает... К сожалению, я не нашел среди реальных ситуаций столь же абсурдных отношений. Все остальные мне показались более естественными. Поэтому приведу фантастический пример. Человек приходит к художнику и просит нарисовать свой портрет. Что же делает художник? Вместо того, чтобы заняться делом, он приглашает своего клиента к мольберту и начинает его расспрашивать: как бы хотел выглядеть клиент на картине, в какой позе он хотел бы сидеть, в какой одежде; какого цвета он хотел бы иметь глаза, волосы и т.д. Все эти расспросы ведутся в доброжелательном тоне и постепенно доходят до таких подробностей и деталей, что человеку самому, в присутствии мастера, приходится делать набросок, подбирать цвет, накладывать краску, одним словом - писать авто-портрет. И после всего этот художник еще просит деньги, как говорят - "за время".

Предполагаю, что профессиональные психотерапевтические отношения - это изобретение современного человека: они не имеют какой-либо отчетливой архетипической укорененности, или, другими словами, они не укладываются в целом ни в какие известные формы отношений, которые существовали всегда и в любом человеческом сообществе; таковы, например: служение, обучение, лечение, родительская забота, спасение, дружба, любовь5). И, хотя сфера психотерапевтических отношений граничит с каждой из них, проникновение в нее этих "соседей" часто расценивается как непрофессионализм.

Говорят, что психологическая помощь заключается в том, что консультант проживает вместе с другим человеком его проблемную ситуацию. Но в том-то и дело, что консультант проживает чужую ситуацию, то есть часть жизни другого человека, а не свою. По профессиональным канонам от своей жизни на этот момент он должен отказаться. Как консультант, я на время отказываюсь от части себя, от некоторых своих убеждений, от своего жизненного опыта, от некоторых текущих потребностей - во время психотерапевтической беседы я уступаю место другому человеку, чужой жизни. Психотерапевтическая сессия - это кусочек моего бытия, который отдан другому и незнакомому мне человеку. Он навсегда выпадает из моей жизни.

Кроме того, я хотел бы обратить внимание на некоторую неестественность не только психологической помощи вообще, но и профессиональной психологической помощи, в частности. В каком-то смысле, психологическая помощь по долгу службы - это не только неестественная, но и психологически ненормальная ситуация. Потому что в психологически нормальных отношениях я не делаю того, что мне не хочется, что мне не нравится, что не несет для меня смысла. Я выключаю телевизор, если мне не интересно, я засыпаю над книгой, если я устал; наконец, я не общаюсь с человеком, если он неприятен или не интересен мне. Психологической норме также соответствует то, что я занимаюсь своей жизнью, а не чужой. Это не означает, что норма - это какой-то там "эгоизм", просто в психологически нормальных отношениях я помогаю естественным образом, когда я чувствую в себе эту потребность (интерес), а не когда мне приходится это делать. Напомню, что здесь я говорю исключительно о психологической помощи.

Таким образом, позвольте мне сделать следующий вывод: в случае профессиональной психологической помощи мы, в некотором смысле, имеем дело с ненормальными отношениями, с деятельностью, выполняя которую, человек поступает не совсем естественно. И это не может не "сжигать" нормального человека. Трение естества его души (личности) о рамки неестественной деятельности вызывает это "горение". Если же человек не горит, значит - это не человек, а механизм, который идеально подогнан под рамки профессиональных установок, или его душа (личность) настолько мала, что без труда умещается в отведенном ей профессиональном пространстве.

Возникает вопрос: можно ли здесь что-то сделать? (Конечно, если опустить вопрос: надо ли здесь вообще что-то делать?)

Мне кажется, что все мероприятия, которые обычно используют в борьбе с "синдромом сгорания", можно разделить на четыре основных направления.

(1) Приспособление себя к работе. Часто это называют "профессиональным ростом", подразумевая за этими словами развитие у консультанта таких качеств, как эмпатия, сочувствие, сопереживание, сострадание, понимание человека, то есть совершенствование способностей приема и переработки информации, связанной с другим человеком. И чем более отвлеченно это будет происходить от личной информации, то есть от собственных взглядов, чувств, отношения и т.д., тем это будет более профессионально. Мы знаем, что в психотерапевтические отношения допускаются в основном чувства, которые "не вредят" или находятся в русле психотерапевтических задач, а остальные если и проникают, то в крайне переработанном виде6).

Консультант посещает различные профессионально ориентированные тренинги и семинары для обретения навыка существования в этих неестественных условиях, другими словами он "развивает" свою личность для того, чтобы она умещалась в профессиональных рамках. Еще раз напомню, что это рамки монологичных отношений, где главный персонаж - другой человек, а консультант - это прибор, который должен уметь на него настраиваться. И если консультанту как профессионалу это, действительно, помогает, то вынесение этого навыка за рамки профессиональной сферы может иногда стать серьезной помехой на пути самовыражения консультанта как человека. Когда и в обыденной жизни для консультанта более главным становится другой, тогда можно говорить о том, что "профессиональный рост" превращается уже в "профессиональную деформацию"7).

(2) Приспособление работы к себе. Это - противоположное направление; что-то вроде чувства протеста: не я должен приспосабливаться к своей работе, а она должна быть приспособлена ко мне - "В конце концов, мы - не обслуживающий персонал!" 8)

Это направление включает в себя изменение профессиональных, организационных и других рамок, адаптацию их к себе, к своему организму, к своей душе. Конечно, их можно и нужно менять. Однако, эти изменения - главным образом внешние (например, изменение условий труда) и практически не касаются содержания работы: несмотря ни на какие изменения, навсегда останутся камнем преткновения для любых революционных преобразований вышеупомянутые асимметричные отношения между консультантом и его собеседником.

Органичная психотерапия, то есть психотерапия, естественная для консультанта, - может ли быть такая? Я думаю, что результатами стремления к такой органичности могут быть: (1) разрушение психотерапевтических отношений в результате слишком сильного пренебрежения канонами; (2) появление новых стилей психотерапии или даже новых направлений9).

(3) Экономичный расход "эмоционального топлива". Здесь имеется в виду уменьшение эмоциональных затрат, связанных с консультированием. Среди мероприятий, направленных на поддержание "горения" консультанта в экономичном режиме ("немного, зато надолго!"), можно назвать разные способы "психологической защиты", оберегающие консультанта от "вовлеченности в процесс"; сюда же относятся "контроль контрпереноса", "разделение ответственности", формализация и структурирование своей деятельности, использование "техник" и пр. В результате чрезмерной фиксации на этом направлении мы получаем итог: работа становится стандартной, ремесленнической, где консультант уже не горит, поскольку обезопасил себя огнеупорной спецодеждой и, в лучшем случае, тихо тлеет10).

(4) Восстановление. Сюда относятся мероприятия, направленные на восполнение потерь, которые понес консультант, пройдя через психотерапевтические отношения. Сюда также относятся различные способы компенсации затраченных усилий и стимулирующие мероприятия: отслеживание результата, получение благодарности от клиентов, материальное вознаграждение, самопрезентация в среде специалистов и другие попытки добавить топлива извне. И что-то таким образом, действительно, можно компенсировать…

Однако задумаемся: можно ли "восстановить" навсегда потраченное время жизни? Вернуть то, что необратимо ушло в прошлое: силы, здоровье, молодость?..

Думаю - нет. Мы в любом случае что-то безвозвратно теряем, то есть, в прямом смысле, сгораем. И у меня нет выбора: я могу отдать себя лишь безвозмездно, так как денежный или другой эквивалент никогда не заменит части меня, части моей души11).

После всего вышесказанного появляется вопрос: "Может нам тогда не работать, чтобы не сгорать?"

Может быть… Но если в "сгорании" видеть результат деятельности, в процессе которой я отдаю часть себя, свое время, свои силы, свои чувства и умственные способности другим людям, то "горение" - это тотальный процесс: я горю везде - и на работе, и в транспорте, и на встрече с друзьями.

Горение человека как отдавание себя - это один из глобальных смыслов человеческого существования. Прежде всего, этот смысл состоит в том, что в горении человек проявляет себя для других. И неважно, в каких масштабах происходит это горение - в виде тления или полыхания, совершается ли это горение в психотерапевтических или других отношениях. Нет частного "синдрома сгорания" консультанта, есть тотальный процесс Горения Человека12).

Таким образом, возвращаясь к нашей теме, еще раз скажу: горение психолога (психотерапевта) в работе, то есть отдавание своих сил, эмоций и энергии - это нормально. Ненормально, если этого не происходит - это уже не психологическая помощь. И вопрос не в том, "сгорать" или не "сгорать", и даже не в том, меньше "сгорать" или больше, а в том, как относиться к своему горению, с каким чувством гореть и, возможно, в том, где гореть, в каких условиях, в какой обстановке, в каком обществе, в какой компании. Я думаю, что лучше, если это будет добровольное горение в присутствии таких же горящих людей - людей, которые видят смысл в этом горении и всячески поддерживают его.

Примечания
Трунов Д.Г. "Синдром сгорания": позитивный подход к проблеме // Журнал практического психолога. - 1998. - № 8. - С. 84-89.
Здесь и далее имеются ввиду отношения между клиентом и психотерапевтом, в рамках экзистенциально-гуманистического подхода.
Я не разделяю здесь психологическую и психотерапевтическую помощь.
Особенно ярко диссонанс между желаемым и предоставляемым ощущают абоненты телефонов психологической помощи с конкретными сексуальными запросами.
Напомню: речь идет о психотерапевтических отношениях в рамках экзистенциально-гуманистического подхода.
Иногда консультанту приходится становиться человеком нечувствующим, иначе он просто будет человеком обманывающим.
Мой взгляд на содержание этого понятия в: Трунов Д.Г. О профессиональной деформации практического психолога // Психологическая газета. - 1998. - № 1. - С. 12-13.
Но кто мы тогда?..
Правда, новые направления являются естественными только для открывших их людей; тиражируясь, они превращаются в очередные рамки для последующих поколений психотерапевтов.
Другими словами, появляется то, что я называю "искусственной психотерапией". В отличие от нее в естественной психотерапии вопроса о том, насколько надо "вовлекаться в проблемы клиента", нет: психотерапевт либо вовлечен в процесс психотерапевтического общения, либо он не занимается психотерапией.
Материальная мотивация лишь усиливает неестественность психотерапевтических отношений. Идя по этому пути, я продаю свою помогающую душу и превращаюсь в прагматичного специалиста.
Сами собой возникают "афоризмы": "Горю - следовательно существую", "Горю, ибо абсурдно"…
Трунов Д.Г.