публикация №1108814841, версия для печати

НАЦИОНАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ САМОБЫТНОСТЬ КАК ФАКТОР САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА


Дата публикации: 19 февраля 2005
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1108814841)
Рубрика: ФИЛОСОФИЯ ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ


С.П. Иваненков,
кандидат философских наук
А.Ж. Кусжанова,
доктор философских наук
НАЦИОНАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ САМОБЫТНОСТЬ КАК ФАКТОР САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА

Любой социальный объект определен в своем социальном пространстве-времени. Объективное соответствие конкретным социально-историческим координатам или выбор таковых является неотъемлемым атрибутом самоидентификации любого общественного формирования, предпосылкой его субъектного самоопределения. Вместе с тем, вопрос об основных параметрах, необходимых для такого определения, или об их должном наборе, сегодня активно дискутируется. В частности, открыт для исследования и вопрос о значении, модернизационном и развивающем потенциале национальных традиций в жизни и успехах современного человека и общества.
Впервые в послевоенное время этот вопрос получил особую актуальность и интерес в связи со странами Юго-Восточной Азии, с масштабом и глубиной происходящих там перемен. Кризис американской и европоцентристской модели модернизации вкупе с феноменом "японского чуда" и других "малых драконов" обратил мировые поиски нового потенциала развития общества к общему контексту национальных культур.
В данной связи стоит обратить внимание на два момента. Во-первых, о чуде можно говорить только тогда, когда оно возникает внезапно, когда не видны его исторические рамки и корни. Но известно, что начало "осовремениванию" японского общества и ускорению его модернизации было положено еще в 70-х годах прошлого века. Здесь - не позднее (а на самом деле - даже раньше) - проходит первый исторический рубеж "японского чуда" второй половины ХХ века. То есть, японский феномен демонстрирует по меньшей мере сто с лишним лет культивирования "чуда", целенаправленной работы на долгосрочную перспективу. И тем самым задает деятельностные рамки подобных "чудес".
Во-вторых, "американизация" Японии, почти полвека служившая основанием для определенной трактовки ее социальных процессов и задававшая как бы образец деятельности для всех устремлений, желающих повторить японский успех, на деле стала причиной построения в конечном счете несостоятельных прогнозов и ожиданий, оказалась (наряду с "чудом") еще одним мифом, порожденным недостатком понимания природы социокультурных процессов, их модернизационных возможностей и роли в социальных преобразованиях. И ныне уже широко распространено - с культурологических позиций - мнение, что одним из главных факторов быстрой индустриализации Японии и других ее замечательных успехов было эффективное использование традиционных систем отношений в промышленности, торговле и других сферах социальной жизни.
Сегодня уже ясно, что любая теория "варягов" уводит от понимания истинных корней и причин успешной эволюции японского общества. То, что было официальным лозунгом следования за США и Западом в послевоенных реформах побежденной Японии, где стимулирование социального развития мыслилось ценой отказа от существовавших традиций и ценностей, замены их новыми, "современными" (читай: чужими, западными), на деле означало совсем другое.
Следуя логике "американизации" японской экономики, уже в 60-е годы давшей удивившие мир результаты, "американизация" традиционных отношений Японии тоже должна была бы уже увенчаться заметными плодами. Так считали многие специалисты. "Однако,- пишет японовед М.Н.Корнилов,- эти предположения пока не оправдываются. Японцы не "американизировались". О сохранении традиции и даже более того, о "возвращении к традиции" свидетельствуют обследования японского национального характера, осуществленные в течение последних 15 лет".(См.1, с.51)
Основания и причины провала "американизации" японского общества можно проиллюстрировать процессами в образовании. Определенное время бытовало утверждение о том, что при ре- формах образования Японии (1872 и 1945 годов) образцом для подражания служили страны-лидеры промышленного Запада. И это, якобы, со временем обеспечило успех как японского образования, так и всего социально-экономического развития страны в целом. Запад постоянно "учил Японию жить", вот только почему-то все больше оказывался в "побежденных учителях". Почему? Согласно историческому факту и его официальной версии, в 1945 году был принят Основной закон по просвещению, призванный демилитаризировать и демократизировать послевоенное японское общество. Считалось, что ввиду разгрома империи и активного западного влияния на социально-политические процессы в стране, все нововведения будут обеспечивать изживание "самурайской дикости", пережитков феодальной культуры, жестокости патриархальных отношений. Словом, будут направлены против национальных традиций Японии и утверждать основы "общечеловеческой" (т.е. западной) культуры.
Но вот пример действующей сейчас в японской школе системы художественного воспитания. Она была введена в практику именно во исполнение закона об образовании 1945 года и начатой им реформы. Вводилась под флагом "осовременивания" японского общества, ориентации на "лучшие западные образцы". И также "неожиданно" обусловила колоссальные успехи японского образования, результаты которых сказались - не в последнюю очередь - и на мировой конкурентоспособности японской промышленности. (См.2, с.47-56 )
Однако, оказалось, что - увы,- не американские, а японские специалисты обеспечили это очередное "чудо". Потому что на самом деле в 45-м году под флагом модернизации и американизации в японскую жизнь была введена система, которая еще до войны была подробно разработана передовыми японскими художниками и педагогами. Более того, к тому времени она уже была проверена и опробована, "обкатана" рядом педагогов-энтузиастов в своих школах. Сегодня эта несомненно японская, национальная система воспитания, опирающаяся на собственные вековые традиции художественного развития и уважения к красоте, использующая неоценимый потенциал искусства как сред- ства формирования человека, дает результаты, которые потрясают даже самых технизированных экспертов.
То есть, основная мысль проста: японские "чудеса" делаются не на берегах Гудзона или Рейна, их авторы - сами японцы. И если рассматривать феномен "японского чуда", то нужно смотреть содержание, которое составило этот феномен, а более того - то, которое его обусловило. И японское национальное самоопределение, движение в собственных национальных координатах - одна из коренных причин ее сегодняшних успехов. Известно, что японцы традиционно плохо принимают чужих. Деление на чужих и своих у них срабатывает автоматически. Это, между прочим, создает для японских бизнесменов определенные трудности. В частности, затрудняет создание японского рынка, ставя преграды проникновению на него чужого капитала и товара, поскольку японцы игнорируют чужих, предпочитая иметь дело со своими. Но к чести японских бизнесменов, стремление к коммерческому успеху не затмевает там значения собственных национальных ценностей. Традиционные национальные социальные приоритеты по-прежнему сохраняют ведущие позиции и в высоко-индустриализованной жизни Японии.
Так, издавна специфику японской социальности задает широко известный феномен, составляющий основу традиции, - группизм. О японской национальной психологии, в которой японец никогда не отделяет себя от общества, от своей "референтной группы", написано много. В японской культуре индивиду, личности придается значительно меньшее значение, чем человеческим и различным коллективистским отношениям. Известный японский философ Накамура Хадзимэ подчеркивает, что "у японцев в общем не сложилось четкой концепции человеческого индивидуума qua (в качестве - лат.) индивида, как объективной единицы." ( Цит. по: 1, с.7) Однако, по замечанию американского профессора К.Хаитани, не подлежит сомнению факт, что группизм - это главный источник японской конкурентоспособности на мировых рынках. Игнорирование индивидуальной свободы и подавление индивидуального творческого начала, считают специалисты, являются небольшой платой за современные экономические успехи Японии. (См. 1.)
Поскольку исторически восточный менталитет ставку на личность никогда не делал и личность никогда не формировал, то в этом раньше видели его ущербность, слабость, и по этому пункту нередко проходила демаркационная линия в определении "человека традиционного", в отличие от "человека современного". Однако, японцы (и большинство традиционных стран) демонстрируют возможность и состоятельность группового варианта самоопределения, в том числе в его рамках - и личностно-индивидуального.
Для среднего японца коллективное начало его бытия и существования вовсе не является мифом, оно для него - реальное бытие. Общество, государство, семья, интересы - во всем этом как бы не существует атомарности, как на западе, они все это имеют только благодаря своей референтной группе. Правда, задачу поиска субъекта они тоже решают, и находят его, делая ставку на формирование элит и круги межличностного общения. Элиты у них - это фактически не что иное, как групповой личностный субъект. Таким образом они совмещают, с одной стороны, преимущества западной личностной субъектности, а с другой - адаптируют ее, расширяют, дополняют своей традицией - группизмом. В итоге получают собственную модель субъекта, и сохранив собственную национальную традицию, и выразив при этом мировую тенденцию.
Если смотреть с точки зрения модернизационных конструктов, то можно сказать, что японцы никогда не боялись опоздать ни к какой модернизации. Включение в эти "западные игры" - это только то, что видно на поверхности. А на деле они эволюционируют естественным путем. И глубинной причиной здесь является то, что им на протяжении всей своей длительной и непростой истории полностью удалось сохранить смысловые конструкты собственного национального культурно-уникального бытия. Теперь трудно сказать, благодаря разным попыткам модернизации или вопреки им.
Для них существование собственного цивилизационного тела - как бы вечно. Они нумеруют свои реформы, какими бы радикальными и разнесенными во времени они ни были. Знают, что сохраняют свою нацию, свою самоидентификацию в неразрывном историческом процессе, существуя в едином бытийно-смысловом поле, которое выстраивается от символа до техник. Они сохранили собственное социально-историческое бытие во всех значимых признаках и ценностных конструктах, начиная даже с такого символа, как император. (Отметим, что в Японии фактически не было прецедента низвержения монарха, подобно, например, Англии. Это было причиной и следствием того, что император всегда - и сегодня тоже - выступал определенным гарантом стабильности своего общества.) Случай - уникальный: имея поголовно грамотное и высокообразованное население, они умудряются сохранять стойкую верность традициям и символам. Потому что история может идти прямо или зигзагами, но есть реалии, не зависящие от времени. Символическое скрепление ценностей и сверхценностей, традиционное для Японии, - необходимая предпосылка единства социального организма. Некогда значение этого фактора понимали и в России, культивируя уважительное отношение к нему. Например, известен случай, связанный с посещением царем Николаем I и его братом Михаилом Павловичем кадетского корпуса. Когда священник в приветственной речи произнес фразу, что "отечество вверило свой покой и свое благоденствие воле и попечению монарха самодержавного", то был с укором поправлен великим князем Михаилом Павловичем: "Бог вверил, а не отечество" (3, с.84) И элиты всегда очень четко отслеживали смысловой конструкт, что для них есть сверхценность, откуда они пошли, чем являются, откуда и в чем их предназначение. Сказать "отечество вверило" - это сразу же подменить смыслозадающую, а значит, и ценностную, онтологию. Как это отечество, какое такое отечество?
Не только время, но и пространство задают специфику целостного объекта, в том числе и географическое пространство. Поэтому островной характер существования Японии тоже сыграл свою роль в формировании специфики национального сознания японцев. Можно сказать, что идея безотходных технологий практически длительное время была японской реальностью, диктуемой островной жизнью и психологией. Принцип Вернадского: ни один организм не может жить в среде, состоящей из отходов собственной жизнедеятельности, - не абстрактный лозунг в этом образе жизни. Соответственно, если бы они разными способами "загаживали" свою территорию, как это имеет место в России, то давно уже вымерли бы. Поэтому этот способ существования и выживания целого был в разных формах зафиксирован как ценность и даже сверхценность. "Если цветок привлечет европейца,- отмечает Т.Григорьева, - он сорвет его. А японец раздвинет кусты и полюбуется, но оставит на месте. Ему в голову не придет по своей прихоти лишить его жизни."(4, с.7)
Все эти естественно-географические, естественно-исторические и прочие условия очень рано задали те границы, внутри которых сформировалась целостность японской нации. Японское общество достаточно давно нашло свое идентификационное поле как определенного социального организма. Образно говоря, японцы стали единым социальным "думающим организмом" (сравнение Н.Н.Моисеева) на много веков раньше, чем осознали это сами, одновременно со всеми другими сообществами и человечеством в целом. Их опыт и есть одно из искомых решений оптимального единства социального и биологического в человечестве. А также пример вариативности моделей личностно ндивидуального, группового и общественного самоопределения в конкретно-социальных и социо-культурных координатах. Они демонстрируют вариант, в котором собственные социо-культурные факторы становятся средством обретения субъектом своего места в мире и ресурсом его саморазвития.

ЛИТЕРАТУРА

1. Корнилов М.Н. Традиционные межличностные отношения в Японии.// Японское общество и культура.,вып.4. Научно-аналитический обзор.-М.,ИНИОН АН СССР, 1990.
2. Неменский Б.М. Мудрость красоты.- М., 1981.
3. Алпатов Н.И. Учебно-воспитательная работа в дореволю- ционной школе интернатского типа.- М., Учпедгиз, 1958.
4. Григорьева Т. Камо грядеши? (вступительная статья)// Кэндзабуро Оэ. Избранное.-М., Радуга, 1987.

Опубликовано 19 февраля 2005 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1108814841 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ФИЛОСОФИЯ НАЦИОНАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ САМОБЫТНОСТЬ КАК ФАКТОР САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network