АНАЛИЗ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ МЕТОДОЛОГИИ ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МОТИВАЦИЯХ И ЭМОЦИЯХ НА ПРИМЕРЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

А.Н. Савостьянов


Самопознание человека является важнейшей задачей для мировоззрения любого типа – начиная с мифологии и заканчивая современными религиозными, научными или философскими системами. В структуре представлений о человеке большую роль играет решение вопроса о зависимости между психическими и телесными феноменами, т.е. так называемая психофизиологическая проблема. Эта проблема актуальна для мировоззренческих систем любого типа, и от способа ее постановки и решения во многом зависит структура самого мировоззрения. В рамках естественно-научных представлений существует особая дисциплина, специфически ориентированная на исследование данной проблемы – психофизиология.

В настоящий момент в отечественной психофизиологии можно выделить несколько направлений, сложившихся еще к началу 50-х годов. В предшествующих работах [1] мы проанализировали основные теоретические положения, развиваемые представителями различных школ. Было показано, что в 50–60 годах ХХ в. ведущими теоретическими течениями в нашей психофизиологии являлись альтернативные друг другу павловская школа и направление, развиваемое сторонниками П.К.Анохина. При анализе фундаментальных различий между двумя соответствующими концепциями было выявлено, что в их основе лежали различные представления о соотношении “законов явления” и самого явления. В обоих случаях под законом понималось существующее с необходимостью, существенное, устойчивое и повторяющееся отношение между явлениями. Закон выражает взаимосвязь между предметами, составными частями какого-либо конкретного предмета, между свойствами вещей или между свойствами внутри вещи. Различие состояло в том, что представители павловской школы рассматривали законы жизнедеятельности организма как нечто внешнее по отношению к нему самому, а сторонники П.К.Анохина – как нечто находящееся внутри организма.

В настоящей работе мы рассмотрим основные методологические подходы, разрабатываемые в рамках второго направления психофизиологии в период между концом 60-х и началом 90-х годов ХХ столетия. В этот период последователи П.К.Анохина на основании его идей создают оригинальное психофизиологическое учение, получившее название теории мотиваций. Эта теория разрабатывалась многими авторскими коллективами из различных исследовательских институтов. В данной статье будут рассматриваться воззрения крупных теоретиков и экспериментаторов, представляющих это направление – П.В.Симонова, К.В.Судакова, Э.А.Костандова и Т.Н.Ониани.

Прежде всего можно заметить, что все авторы теории мотиваций находятся в достаточно сложных отношениях с позицией павловской школы. Они признают утверждаемый их оппонентами принцип условного рефлекса, но постоянно подчеркивают его неполноту. Так, К.В.Судаков полагает, что “изучение мотиваций заставляет с иных позиций рассматривать такие, казалось бы, уже сложившиеся понятия, как безусловный и условный рефлекс” [2]. Он также считает, что “основой успешного образования любого условного рефлекса является, кроме безусловного подкрепления, то первичное влечение, которое определяет исходное состояние центральной нервной системы” [3]. Аналогичные мнения высказывают П.В.Симонов [4] и Э.А.Костандов [5]. Основное отличие собственной позиции от теории рефлексов эти авторы видят в том, что “именно внутренние состояния, с трудом обнаруживаемые объективными методами, в существенной степени направляют поведение и руководят им” [6]. Таким образом, если представители павловской школы рассматривают поведение как сумму ответов мозга на внешние раздражители, то последователи П.К.Анохина занимается изучением тех внутренних для организма процессов, которые определяют все особенности психики.

Указанные процессы получили название мотивации. По мнению К.В.Судакова, «все сложное поведение невозможно сводить к действию только внешних раздражителей. Любая безусловно-рефлекторная поведенческая реакция целого организма обязательно включает в себя определенную мотивацию, обусловленную первичными изменениями во внутренней среде, и эта мотивация, выступающая в роли своеобразного “фильтра”, в значительной степени определяет характер реагирования организма на внешние раздражители» [7].

В этом случае возникает проблема определения самого понятия “мотивация”. Все авторы данной теории полагают, что в основе психической деятельности человека и животных лежит процесс целенаправленного удовлетворения различных потребностей. Они связывают мотивацию с целенаправленным поведением. Например, К.В.Судаков считает, что “мотивационное возбуждение – это прежде всего организованное на уровне подкорковых образований и коры возбуждение. Это возбуждение строится на основе внутренних потребностей и избирательно охватывает элементы различного уровня центральной нервной системы” [8]. При этом “именно на основе такого избирательного объединения корково-подкорковых элементов при каждой мотивации возникает целенаправленное поведение, ведущее к удовлетворению исходной потребности организма” [9].

Авторы рассматриваемой концепции постоянно подчеркивают, что мотивации приводят к формированию особого рода процессов, характерных исключительно для живых организмов – активности зависящей не только от параметров внешней среды, но и от внутренних целей человека или животных. По мнению К.В.Судакова, “мотивационное возбуждение… является активным компонентом различных функциональных систем организма, деятельность которых направлена на удовлетворение внутренних потребностей. Каждая потребность организма формирует специфическую мотивацию, которая через соответствующее целенаправленное поведение и приводит организм к удовлетворению соответствующей потребности. Из этого явствует, что значение мотивационного возбуждения в деятельности различных функциональных систем заключается прежде всего в мобилизации организма на активное поведение во внешней среде” [10].

Одним из центральных вопросов любой психофизиологической концепции является вопрос о механизмах отражения внешнего мира в сознании человека. Известно, что павловская школа рассматривала отражение как процесс, протекающий по простой схеме “стимул – реакция”, либо, в несколько более сложном варианте, включала в эту схему память о прошлых воздействиях внешней среды, с которыми пришлось сталкиваться организму. Авторы теории мотиваций высказывали принципиальное несогласие с такой схемой, считая ее слишком примитивной. Они использовали предложенный ранее П.К.Анохиным тезис об активности отражения внешнего мира. Как утверждает П.В.Симонов, «даже элементарное восприятие одиночного предмета невозможно рассматривать в виде пассивно-зеркального его отображения. Любое восприятие, представление всегда несет в себе явственные черты избирательной “заинтересованности”, которая так характерна для живых систем, отражающих действительность в процессе адаптивного поведения» [11].

Под “активностью отражения” понималось то, что организм воспринимает все внешние воздействия в зависимости от своих внутренних потребностей. Например, по мнению К.В.Судакова, «в отличие от реакций, развивающихся по принципу “стимул – реакция”, в случае мотивационного возбуждения происходит активный подбор раздражителей внешней среды” [12]. При этом “мотивация характеризуется содержанием, определенной программой, направляющей поведение животного только на определенные внешние раздражители” [13], т.е. они облегчают восприятие одних стимулов и тормозят реакции на другие.

Особой системой, воспринимающей внешнюю среду, является акцептор результата действия (термин введен П.К.Анохиным). Это перцептивная система, оценивающая результаты поведения, т.е. определенный механизм контроля за тем, как выполняется целенаправленная программа и какие изменения необходимо в нее вносить при изменении внешней среды. В этом случае восприятие внешнего мира определяется не только мотивацией, но и имеющейся в организме программой по ее удовлетворению [14].

Мотивации принимают участие не только в обеспечении кратковременного восприятия внешних событий, но и в формировании особой программы обучения, которая возникает у молодых животных или детей в период их взросления. С точки зрения К.В.Судакова, “на основе мотивации… происходит активное обучение, животные и человек строят свой индивидуальный опыт и в конце концов свою личность” [15].

Такие представления о механизмах отражения внешнего мира привели к целой серии экспериментальных исследований, связанных с изучением функции установки в когнитивной деятельности человека [16]. Под установкой понималось состояние готовности к определенной активности, которое вырабатывается на неосознанном уровне при наличии двух основных и необходимых условий: потребности, актуально действующей в данном организме, и объективной ситуации ее удовлетворения. Экспериментальные методики исследования установки состояли в создании условий, при которых испытуемого либо предупреждали, либо не предупреждали о появлении стимула (иногда его заведомо предупреждали неправильно). Во время экспериментов контролировалась правильность исполнения поставленной реакции в зависимости от осведомленности испытуемого о будущем стимуле и кроме того фиксировались электрофизиологические изменения в мозге человека. Таким образом, принцип активности отражения получил достаточно хорошее экспериментальное обоснование.

Интересно отметить, что все исследователи, принимавшие участие в разработке рассматриваемой теории, не считали мотивации единственным внутренним процессом, определяющим восприятие внешнего мира и поведение. В качестве другого такого процесса рассматривались эмоции. По мнению К.В.Судакова, “в формировании целенаправленного поведения, вызванного исходной мотивацией… важная роль принадлежит эмоциональному компоненту. В процессе эволюционного развития эмоции заняли ключевые позиции в целенаправленном поведении между потребностью и ее удовлетворением. Потребность сопровождается эмоциями неприятного качества, в то время как ее удовлетворение сопровождается приятными эмоциональными переживаниями” [17].

Одной из функций эмоций традиционно считалось обеспечение “энергетики” организма, т.е. увеличение или ослабление той активности, которая направлена на реализацию мотивации. К.В.Судаков полагает, что “эмоции голода, жажды и какие-либо иные неприятные тягостные эмоции стимулируют возникновение соответствующих мотиваций, т.е. способствуют оценке организмом потребности и более успешной мобилизации организма на поиск необходимого раздражителя. Наоборот, любое подкрепление (удовлетворение) основных влечений всегда связано с положительными эмоциями, которые определяют удовлетворение потребности, и, как правило, завершается общим успокоением и даже сном” [18]. Фактически теорию мотиваций невозможно отделить от развиваемой ее же авторами концепции эмоций.

Однако эмоции и мотивации описываются как различные, хотя и взаимозависимые процессы. Представители этого направления также не считают, что эмоции полностью и однозначно определяются потребностями и мотивациями. Например, П.В.Симонов полагает, что “потребность выступает как побудительная сила любого поступка, в том числе действий обыденных, автоматизированных, осуществляемых на эмоционально нейтральном фоне. Таким образом, мы не имеем никаких оснований рассматривать эмоцию в качестве прямого и обязательного следствия возникновения потребности” [19]. В своих работах П.В.Симонов ставит себе задачу “сосредоточить внимание на тех фактах, которые показывают, что потребность, влечение (мотивация), возбуждение нервного аппарата эмоций и, наконец, действие представляют тесно связанные, но самостоятельные звенья адаптивного поведения, имеющие относительно самостоятельное анатомическое представительство в мозге” [20]. Таким образом, он считает, что за развитие мотиваций и эмоций отвечают различные анатомические структуры нервной системы.

П.В.Симонов предложил достаточно полную теоретическую концепцию взаимосвязи потребностей, мотиваций и эмоций. В частности, для этого исследователя характерно рассмотрение “эмоций как формы отражения действительности” [21], т.е. описание эмоции как способа субъективного восприятия внешних событий. Он считает, что “эмоция есть отражение мозгом высших живых существ величины (силы) какой-либо из присущих им потребностей и вероятности удовлетворения этой потребности в данный момент” [22].

Согласно теории П.В.Симонова, в организме человека объективно существуют определенные потребности, которые не зависят от сознания. Мотивация есть результат осознанния этой потребности, которое приводит к формированию цели активности. При этом активность может быть двоякого рода: по приближению желаемого события и по устранению нежелаемого. Эмоции возникают как результат субъективной оценки вероятности удовлетворения поставленной цели. Если в организме присутствует положительная мотивация (направленность на приближение), то сила положительной эмоции прямо пропорциональна субъективно оцененной вероятности достижения цели, а отрицательная эмоция развивается, когда цель оказывается недостижимой. Если присутствует негативная мотивация (направленность на избегание), то сила положительной эмоции возрастает, когда возникает субъективная уверенность в возможности избежать угрозы, а отрицательная эмоция увеличивается, когда угроза расценивается как неизбежная.

Таким образом, величина и знак эмоции оказываются зависимыми от трех параметров: силы мотивации, направленности мотивации и субъективно оцениваемой вероятности достижения цели. В этом случае эмоция рассматривается как результат синтеза подсознательно-потребностного и сознательно-когнитивного компонентов, а поведение – как эмоционально окрашенная целенаправленная активность.

Можно заметить, что все упомянутые авторы дают достаточно сложную классификацию потребностей, разбивая их на несколько групп. Так, П.В.Симонов выделяет витальные (биологические), социальные и духовные потребности, которые несводимы друг к другу. В свою очередь, возникшие на базе различных потребностей эмоции не порождаются друг другом, а существуют как независимые. П.В.Симонов считает, что «мотивы высшего социального типа: стремление к познанию, самоотверженность, забота о других членах сообщества и т.д. невыводимы из утилитарных потребностей в пище, одежде, жилище, сексе, потомстве или вынужденной необходимости объединять свои усилия с усилиями других по принципу “я – другим, другие – мне”. Объективно целесообразное для популяции в целом нравственно только до тех пор, пока оно бескорыстно с точки зрения субъекта» [23]. Интересно, что в этом вопросе наблюдается коренное расхождение между позициями рассматриваемых теоретиков и воззрениями физиологов павловской школы, которые чаще всего трактуют высшие эмоции как результат усложнения простых биологических эмоций.

В отличие от павловской школы, для которой характерно рассмотрение человеческой психики как упорядоченного внешними событиями потока рефлексов, в рамках направления, базирующегося на идеях П.К.Анохина, сознание рассматривается скорее как совокупность мотиваций. Так, П.В.Симонов полагает, что “личность человека определяется прежде всего совокупностью и иерархией его потребностей (мотивов). Особенности эмоционального реагирования и темперамент, не говоря уже о так называемых частных свойствах нервной системы (сенсорика, память, программирование и реализация действий), имеют второстепенное значение” [24]. При этом “субъективность эмоций есть результат неповторимой индивидуальности субъекта, неповторимой истории формирования его природных задатков и процесса онтогенетического развития” [25].

Как уже упоминалось выше, все авторы теории мотиваций считают себя последователями П.К.Анохина. Действительно, фундаментальные положения их воззрений совпадают с позицией этого исследователя. Однако между рассматриваемыми авторами и П.К.Анохиным имеется существенное расхождение в способе обоснования своих положений. П.К.Анохин часто высказывает идеи, которые базируются на чисто теоретических рассуждениях и не подтверждаются какими-либо экспериментальными исследованиями. В его работах имеется лишь обоснование экспериментальной программы, но нет сведений об ее осуществлении. Наоборот, у П.В.Симонова, К.В.Судакова и Э.А.Костандова достаточно много места уделяется описанию опытных результатов. Можно говорить о том, что работы этих авторов направлены на доказательство тех положений, которые П.К.Анохин выдвигал чисто спекулятивно. В качестве примера экспериментального подтвержения теоретических положений концепции мотиваций можно привести цикл работ, выполненных под руководством Т.Н.Ониани [26], развиваемые им методологические подходы будут рассмотрены ниже.

Представители рассматриваемого направления прежде всего ставят задачу выявления тех мозговых структур, которые отвечают за развитие мотиваций и эмоций. В настоящее время существует большое количество работ, связывающих с этими процессами активность таких анатомических образований, как лимбическая система, палеокортекс, ретикулярная формация, гипоталамус и т.д. При этом ведущим центром мотиваций чаще всего считаются гипоталамус (отдел среднего мозга) и гиппокамп (отдел палеокортекса). По мнению К.В.Судакова, “центральным пунктом любого мотивационного возбуждения является гипоталамическая область. Здесь сосредоточены клетки, метаболизм которых избирательно чувствителен к той или иной потребности” [27]. Цикл работ Т.Н.Ониани посвящен исследованию активности гиппокампа и связанных с ним структур при развитии целенаправленного поведения.

В качестве экспериментального материала использовались кошки, что позволяло применять методы острого эксперимента, приводящего к гибели животного. В роли показателей активности анатомической структуры выступали изменения в ней электрических потенциалов, что дало возможность получить объективный критерий для проведения эксперимента.

Первый вопрос, который интересовал исследователей, касался выяснения физиологического механизма различных мотиваций. Для этого применялся следующий экспериментальный прием: животные выполняли различные виды целенаправленного поведения (ориентировочная реакция на незнакомый стимул, добыча пищи при помощи сложного манипулирования рычагами кормушки, защита от нападения врага и т.д.) и при этом фиксировались электрические изменения в различных анатомических структурах. Таким образом была выявлена конкретная мозговая динамика мотивационной активности.

Другим вопросом была зависимость между активностью мотивационных структур и степенью выраженности мотивации. Для выяснения этой зависимости применялись методы модулирования мотиваций. Наиболее отчетливые результаты получены на примере пищедобывающего поведения, поскольку степень сытости животного прямо связана с уровнем голодовой мотивации. Сходными оказывались результаты для ориентировочной реакции и реакции страха. В ходе этого же эксперимента исследовались участие мотивационных структур в процессах активного отражения (животное заставляли следить за одними стимулами и игнорировать другие) и установки на активность (кошка должна была работать с кормушкой только после того, как получала сигнал о том, что в ней есть еда). Так динамика электрофизиологических изменений была связана с динамикой мотиваций.

После того как было установлено, что определенные структуры изменяют свою активность при изменениях мотиваций, возникла экспериментальная задача на управление мотивациями животных посредством модуляции работы различных отделов мозга. В качестве модулятора мозговой активности использовались электрические сигналы, подаваемые непосредственно в мозг через встроенные электроды. В этих экспериментах удалось получить управляемые реакции засыпания-пробуждения, насыщения-голода, агрессивности-страха и т.д. Так, раздражение различных структур палеокортекса вызывало спонтанное пробуждение спящих животных или засыпание бодрствующих, животное, предварительно голодавшее несколько дней, отказывалось от еды, и наоборот, только что наевшаяся кошка начинала жадно поедать пищу. Удалось вызывать различные степени агрессивности и страха при помощи модуляции силы раздражителя или области применения раздражения. В экспериментах при отсутствии реальной угрозы вызывались реакции легкой тревожности, сильного беспокойства, панического страха или агрессивности. В тех же исследованиях животное приводили в состояние полного спокойствия, когда никакие внешние угрозы не вызывали оборонительного поведения. Таким образом, при помощи воздействий на эмоционально-мотивационные структуры высшего млекопитающего удалось добиться искусственного управления его настроением и поведением.

Специальной темой экспериментальных исследований, проводившихся под руководством Т.Н.Ониани, было изучение активности мотивационных структур во время сна. Было показано, что в период так называемого “парадоксального сна” (т.е. в фазе, сопровождающейся быстрыми движениями глаз спящего животного) наблюдается высокая активность эмоционально-мотивационных структур и неокортекса, т.е. состояние мозга, характерное для бодрствующего животного, находящегося в условиях эмоционального напряжения. Также был исследован феномен “электрофизиологического пробуждения” – увеличение функциональной активности мозга в ответ на звуковой сигнал без реакции явного пробуждения, т.е. ситуация, когда у спящего животного наблюдается корковая активность, характерная для бодрствования. В этих экспериментах при помощи подачи сигналов на гиппокамп и связанные с ним структуры удалось переводить животное из одной фазы сна в другую.

Можно сделать вывод, что в основании теории мотивации лежит поддерживаемое еще П.К.Анохиным представление о законах поведения как о некоем внутреннем для организма процессе. Это представление приводит к построению концепции таких мозговых процессов, которые являются причиной поведения животных и человека, т.е. служат внутренними потребностями, на удовлетворение которых направлена активность. При этом восприятие внешнего мира описывается как компонент целенаправленного поведения, а эмоции рассматриваются как связанное с мотивациями, но в то же время относительно самостоятельное явление. В рамках теории мотиваций проведена серия работ по изучению того нейрофизиологического субстрата, на котором развиваются эти процессы. На нескольких экспериментальных моделях показаны зависимость электрофизиологической активности ряда мозговых структур от типа и степени выраженности мотивации, а также принципиальная возможность экспериментального управления мотивациями. Таким образом, работы авторов этой теории можно рассматривать в качестве попытки экспериментального доказательства ранее не доказанного тезиса П.К.Анохина о законах психики и поведения как о внутренней причине целенаправленного поведения.



Примечания
[1] См.: Савостьянов А.Н. Спор о человеке в русской науке: психофизиологическая проблема в медицине и экономике // Социокультурные исследования 1997 г. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. – С.131–140; Он же. Сравнительный анализ методологических подходов различных направлений российской психофизиологии // Философия науки. – 1999.

[2] Судаков К.В. Биологические мотивации. – М.: Медицина, 1971. – С.264.

[3] Там же. – С.266.

[4] Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. – М.: Наука, 1970. – С.3.

[5] См.: Костандов Э.А. Установка как физиологическая детерминанта поведения // Журн. высш. нерв. деят-сти. – 1995. – С.3–12.

[6] Там же.

[7] Судаков К.В. Биологические мотивации. – С.264.

[8] Там же. – С.258.

[9] Там же.

[10] Там же. – С.259.

[11] Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. – С.3.

[12] Судаков К.В. Биологические мотивации. – С.263.

[13] Там же.

[14] Там же. – С.261, 262.

[15] Там же. – С.259.

[16] Узнадзе Д.Н. Экспериментальные основы психологии установки // Экспериментальные исследования по психологии установки. – Изд. АН ГССР, Тбилиси: 1958. – С.5; Костандов Э.А. Установка как физиологическая детерминанта поведения. – С.3–12.

[17] Судаков К.В. Биологические мотивации. – С.260.

[18] Там же.

[19] Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. – С.7.

[20] Там же. – С.7.

[21] Там же. – С.3.

[22] Там же. – С.127.

[23] Там же. – С.128.

[24] Там же.

[25] Там же. – С.127.

[26] См.: Вопросы нейрофизиологии эмоций и цикла бодрствование – сон / Под. ред. Т.Н.Ониани. – Тбилиси: Мециерба, 1974.

[27] Судаков К.В. Биологические мотивации. – С.268.