Планы гитлеровского руководства Германии не предусматривали сохранение на территории СССР довоенной сети образовательных учреждений. Напротив, генеральный план "Ост", отправные установки которого, разработанные Г. Гиммлером, были доложены А. Гитлеру 25 мая 1940 г., предусматривал уничтожение всякого образования на территории СССР за исключением начального. По замыслу Гиммлера, программа русских начальных школ должна была включать "простой счет, самое большее - до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам, быть честным, старательным и послушным". Даже умение читать Гиммлер считал для русского населения излишним1.

 
Однако практическая необходимость вынуждала оккупантов сохранить систему образования в приемлемом для условий оккупации объеме. Объяснение этому дано в записке главного квартирмейстера группы армий "Север", подготовленной 3 мая 1943 г., в которой обобщается опыт работы с русским населением за предшествующие полтора года войны: "Поскольку трудовая повинность начинается только с 14-летнего возраста, молодые люди в городах в возрасте от 12 до 14 лет практически предоставлены самим себе, бездельничают, спекулируют или убивают время другими способами. Такое состояние является совершенно недопустимым. Оно дает возможность русским, избалованным очень дифференцированной советской школьной системой, говорить о разрушительной политике немцев в области культуры и способно создать прямую угрозу общественному порядку"2. Сохраняя систему народного образования в своих тыловых районах, германские командиры преследовали две основные задачи: недопущение детской и подростковой преступности, бродяжничества, а также завоевание симпатий гражданского населения.

 
Система образования в ходе оккупации претерпела значительную эволюцию. При создании органов местного самоуправления в их структуру обязательно включался отдел просвещения или школьный отдел, в задачи которого входили обеспечение сохранности школьного имущества, учет педагогических кадров, поддержание порядка в учебных заведениях3. Однако ввиду

 
 
Ермолов Игорь Геннадьевич - кандидат исторических наук, доцент Тверского института экономики и менеджмента.

 
стр. 44
 
того, что война с СССР не стала шестинедельным "блицкригом", оккупантам пришлось настраиваться на долговременное сотрудничество с населением Советского Союза. Для этого были необходимы демонстрация внимания к нуждам населения, с одной стороны, а также эффективный контроль за настроениями населения, в первую очередь интеллигенции и молодежи - с другой. С этой целью с весны-лета 1942 г. повсеместно началась работа по подготовке школ к учебному процессу. Данные о работе школ до этого периода практически отсутствуют.

 
В программу начального образования включалось не более семи предметов: русский язык (сюда же входили пение, рисование, чистописание), немецкий язык, арифметика, география, естествознание, рукоделие (для девочек) и труд (для мальчиков), физкультура. Почасовой объем обучения предусматривал 18 часов в неделю для учащихся 1-го класса, 21 час - для учащихся 2-го класса, 24 часа - для учащихся 3-го класса, 26 часов - для учащихся 4-го класса. В изданном германскими властями "Предписании для учителей" содержатся конкретные требования к знаниям по тому или иному предмету, указания по их изучению. Так, в результате 4-х летнего изучения немецкого языка учащиеся должны были уметь "изъясняться по-немецки в повседневной жизни". Курс русского языка предусматривал овладение навыками чтения, грамматику рекомендовалось изучать "постольку, поскольку это необходимо для достижения указанной цели". В процессе обучения природоведению рекомендовалось заниматься "преимущественно теми животными, растениями и явлениями природы, с которыми детям приходится иметь дело". Курс арифметики включал: для 1-го класса - действия с числами от 1 до 10, для 2-го класса - от 10 до 100, для 3-го класса - от 100 до 1000, в 4-м классе - от 1000 до любой величины. На уроках пения позволялось "петь только русские народные и церковные песни. Пение песен политического содержания воспрещается"4.

 
Наряду с корректировкой программ, изымались предметы, которые отделы просвещения сочли ненужными. Так, в первой семилетней школе Брянска на 1942/43 учебный год было запланировано преподавание всего семи предметов: русского и немецкого языков, Закона Божьего, математики, физики, химии, географии5. Впоследствии в программу решили добавить еще историю, естествознание и обществоведение6.

 
В ряде школ вводился новый предмет - Закон Божий, к преподаванию которого привлекались наспех подготовленные для этой цели учителя. Однако повсеместного охвата школ этим предметом не произошло, в основном из-за нехватки соответствующих учителей, а также из-за нежелания подрывать авторитет новой власти. Так, в Клинцовском округе, включавшем 10 районов, окружной бургомистр Грецкий, выступая 18 мая 1942 г. на совещании районных бургомистров, выразил недовольство по поводу широкого охвата школ преподаванием Закона Божьего. При этом пояснил: "Хотя нет возражений против преподавания этого предмета, но за отсутствием в данное время квалифицированных преподавателей предлагается по принципиальным причинам воздержаться от преподавания этой дисциплины, чтобы не создавать ложного представления об учителе, так как эти же учителя в советской школе говорили совсем другое"7. К концу 1942 г. удалось наладить преподавание Закона Божьего в большинстве школ. В частности, на декабрь 1942 г. из четырех школ Брянска Закон Божий не преподавался лишь в школе N3 по причине отсутствия преподавателя. В других трех брянских школах этот предмет вели женщины, выделенные церковной администрацией. В школах N1 и N2 Закон Божий не входил в перечень обязательных дисциплин, его посещали лишь дети, родители которых выразили такое желание8. В

 
стр. 45
 
некоторых оккупированных областях преподавание Закона Божьего в светских школах началось с еще большим опозданием. Так, в школах Смоленска этот предмет был введен лишь в мае 1943 г., преподавали его священнослужители церквей города. В частности, в школе N3, по просьбе ее директора В. Н. Гришина, Закон Божий вел настоятель Гурьевской церкви Евгений Лызлов9.

 
Особое отношение как у германских оккупационных властей (политического отдела), так и у отделов просвещения было к истории. Учителям предписывалось делать основной акцент на положительных сторонах европейской ориентации России. Например, при изучении колонизаторской деятельности самодержавия требовалось особо подчеркивать позитивные итоги переселения немецких крестьян в Россию. Необходимо было останавливаться на эпохе русского абсолютизма, истории развития крестьянства, крестьянских реформ. Обязательным разделом стало изучение истории христианства в России, его положительного влияния на все стороны политики и быта населения. Напротив, в ходе уроков, посвященных истории еврейства, от учителей требовалось не жалеть черной краски, освещая негатив, внесенный евреями в российскую историю10.

 
В ходе изучения тех или иных событий от учителей истории требовалось умение дать им нужную трактовку. В частности, уметь провести параллели между "созидающей" и "разрушающей" революциями. Под первой понимался приход нацистов к власти в январе 1933 г., под второй - приход к власти большевиков в октябре 1917 года. При этом учителю вменялось в обязанность разоблачать большевизм и марксизм "как чуждые и лживые доктрины"11.

 
К историкам-предметникам предъявлялись особые требования, им необходимо было иметь "культурную зрелость и наличие знаний европейской культуры". С этой целью на различных учительских комиссиях в повестку дня включались доклады с критикой марксистских основ истории. Попутно из учебников и программ изымался весь тенденциозный материал, например, восхваляющий советский строй. Однако учителей, полностью отвечающих предъявляемым требованиям, не хватало, поэтому в ряде школ предмет история вообще не включался в программу12.

 
Обучение школьников в большинстве случаев производилось по советским учебникам, которые по указанию местных комендатур подвергались корректировке. В частности, из всех учебников, даже математических задачников, исключались неологизмы, возникшие при советской власти. Например, производилась следующая замена слов: колхоз - деревня; колхозник - крестьянин; товарищ - гражданин, господин; СССР - Россия; советский - русский и т, д.13. К этой работе привлекались коллаборационисты из числа школьных учителей и руководящих работников отделов просвещения городских и районных управ. Так, в Брянске в августе 1942 г. при школьном отделе Брянской окружной управы приступила к работе особая комиссия по корректировке программы и пересмотру школьных учебников, созданная из городских и сельских учителей. По сообщению прессы, "на долю этой комиссии выпала большая работа по очистке программы и учебников от всякого коммунистического хлама и подбору более ценного материала"14. Лишь в северных областях РСФСР для русских школ использовались изданные в Риге учебники. Тиражи были недостаточными, ввиду чего при распределении учебников по школам 1 учебник приходился на трех учащихся. Однако ввиду недостатка новых учебников и запрета использования советских, немало школ, в частности, Калининской области, осуществляли лишь словесное обучение - без учебной литературы15.

 
стр. 46
 
Значительное место уделялось воспитательной работе. Так, на оккупированной территории Калининской области обязательными стали регулярные беседы на темы "Германия - освободительница русской земли от большевистского ига", "Чтение биографии Адольфа Гитлера". В одном из планов воспитательной работы 4-го класса говорилось о необходимости "прививать навыки духовной культуры: а) повседневно следить и требовать от детей вежливого отношения к учителям, к родителям, ко всем старшим, особенно к германскому командованию, германским солдатам; б) научить молиться Богу путем активного участия на общей линейке утром и после уроков на молитве в классе; в) научить детей благоговейно относиться к иконам и церкви путем бесед в четверг на каждой неделе". Однако основная ориентация делалась на положительный пример Германии. Так, в плане воспитательной работы 5-го класса на этот счет говорилось: "В ежедневной работе с классом подчеркивать разницу в зажиточной, культурной и счастливой жизни рабочих и крестьян новой Европы и закрепощение их в советской России благодаря методам марксизма. Прививать любовь к труду, особенно к труду крестьянина, указав, что в Германии работа крестьянина почетна и трудовая повинность обязательна"16.

 
Соответствующей идеологической обработке подвергался и педагогический персонал, которому вменялось в добровольном или принудительном порядке следовать установкам оккупационных властей и органов местного самоуправления. В изданном германскими властями "Предписании для учителей", в частности, говорилось: "Учителя обязаны во всех отношениях считаться с интересами германских военных властей, нарушение этого принципа будет считаться саботажем и караться по законам военного времени"17. Так, в Орле учителя, даже не работающие, были обязаны прослушать "Курс педагогической переподготовки"18. Во Ржеве Калининской области работу школ контролировал представитель комендатуры оберлейтенант Р. Фрейгерт. Он надзирал за настроениями учителей, особенно преподававших идеологически нагруженные дисциплины - литературу, историю, обществоведение, географию. Проводя собрания учителей, он внушал, что "ничего коммунистического, советского не должно быть. В советской школе нет порядка. Ученики не дисциплинированы, невоспитанны и безграмотны"19. В Брянске для учителей открылась специальная политическая школа, контролировал работу которой офицер гестапо, историк по образованию, Ферч. Штат сотрудников политшколы включал начальника, библиотекаря, лекторов, работников канцелярии - всего 5 - 6 человек. Помимо воспитания среди интеллигенции нужной идеологии школа готовила кадры пропагандистов, для чего организовывались курсы, программа которых предусматривала усвоение десяти тем соответствующей направленности: "Биография А. Гитлера", "новая Европа", "расы и расовая теория" и т. д. Политшкола стала, в некотором роде, координирующим центром, ответственным за проведение мероприятий, направленных на политическую переподготовку учителей, составление учебных планов. В дальнейшем на базе политшколы планировалось открыть курсы для учителей, где бы они получали знания о Германии и национал-социализме.

 
Кроме того, использовались иные методы идеологического воздействия на учителей. Так, 26 - 28 сентября 1942 г. в Брянске прошла учительская конференция. В прозвучавшем на ней докладе "О задачах новой школы" инспектор окружной управы отметил, что объем знаний остается прежним, но меняется их идеологическая направленность. В ходе работы учительских предметных секций просматривались учебные программы, из них изымался идеологически неприемлемый материал. Из программ начальных классов были изъяты все коммунистические песни, в частности, "Марш октябрят"20. Учи-

 
стр. 47
 
телям же "рекомендовалось" больше знакомить учащихся с бытом германского рабочего. 18 января 1943 г. начали работу десятидневные курсы для учителей, преподававших историю в школах Брянского округа21.

 
Однако, несмотря на тотальный идеологический контроль, были зарегистрированы случаи отклонений от предписанных нацистами постулатов. Так, в школах Брянска имело место пение "Интернационала"22, в школах Пскова были в ходу пионерские песни, а также "Тачанка"23. В начальной школе деревни Лубенск Локотского округа, по свидетельству местной жительницы Т. Н. Гришаевой, учащиеся, воспользовавшись отсутствием учителя А. В. Шубина, обстреляли из рогаток и продырявили висевший в классе портрет Гитлера.

 
Что касается контингента коллаборационистов в сфере образования, то его составляли в основном бывшие учителя, методисты, директора школ, сотрудники РОНО, оставшиеся за линией фронта. В Новоржевском районе Ленинградской области, население которого составляло 100 тыс. чел., в период оккупации в 55 начальных школах работало 115 учителей24. По Почепскому району Орловской области из 2498 рабочих и служащих 216 чел. составляли учителя, то есть педагогических работников было 8,6% от общего количества трудящихся25. В некоторых случаях в сфере образования трудились литераторы, работники культуры.

 
В то же время немало педагогических работников, за недостатком рабочих мест в системе образования, было вынуждено устраиваться на ответственные должности в органы местного самоуправления или немецкие комендатуры. Так, в Красногородском районе Калининской области начальником паспортного стола районной управы служила педагог-орденоносец М. В. Виталева, заведовала женским отделом районной биржи труда педагог, комсомолка В. С. Карузина. Они же являлись оплачиваемыми немецкими агентами26. Учитель М. И. Полессков в оккупации заведовал паспортным столом Хомутовского района Курской области, педагог И. Е. Трощановский работал секретарем заместителя бургомистра Почепского района Орловской области27. Однако, основную массу учителей использовали на физических работах: на строительстве дорог, лесоразработках, разгрузке вагонов и т. д.28. Иногда работающие, но свободные от занятий учителя, например, в дни каникул, также могли быть использованы на физических работах по распоряжению бургомистров и волостных старшин29. Учителя, неспособные к физическому труду, нередко были вынуждены нищенствовать, побираясь по деревням30.

 
Материальный уровень вставших на путь сотрудничества с немцами педагогов на протяжении всего периода оккупации оставался крайне низким. В частности, зарплата учителей школ Калининской области составляла в среднем 300 руб. в месяц. Кроме того, калининские педагоги получали по 200 гр. хлеба в день31. Учителя школ Брянска - 400 руб. в месяц, а также 150 - 200 г хлеба в день, плюс 100 г на иждивенца32. Иногда один раз в месяц учитель получал 100 г соли и 200 г маргарина. Предусматривались и различные денежные надбавки: за проверку тетрадей - 10 руб., за классное руководство - 30 руб., директорам семилетних школ - 15% от ставки, начальных - 10%33. Для учителей со стажем более 25 лет предусматривалась 50%-ная надбавка. Между тем, зарегистрированы случаи, когда районные бургомистры превратно истолковывали это положение, разъясняя педагогам, что педагогический стаж, выработанный в советской школе, не в счет, а 25 лет надо проработать при "новой власти". После вмешательства отделов просвещения, недоразумения, как правило, устранялись. По сообщению начальника Отдела просвещения Клинцовского округа Водункова

 
стр. 48
 
на окружном собрании бургомистров 19 октября 1942 г., нередки были случаи, когда учителям, проболевшим 3 - 4 месяца, местные органы самоуправления отказывались выплачивать пособие34.

 
Таким образом, педагоги, согласившиеся работать на немцев, являлись одной из самых низкооплачиваемых категорий коллаборационистов: их оклады уступали даже окладам мелких служащих и неквалифицированных рабочих.

 
Что касается количества школ, оно повсеместно сократилось в результате разрушения школьных зданий в ходе военных действий и их использования не по назначению. Так, по воспоминаниям бывших ржевских школьников, после оккупации Ржева, в городе открылось 2 гимназии и 4 народные (начальные) школы, тогда как до войны по городу действовало не менее 8 школ. В ряде местностей, например, в Орле, в Новоржевском, Псковском районах Ленинградской области действовали лишь начальные школы35. Причем, их количество, равно как и количество учащихся, в ряде мест резко сократилось. В частности, согласно партизанскому докладу "Об итогах развития партизанского движения" от 1 августа 1943 г., в оккупированных районах Калининской, Ленинградской, Смоленской областей до войны в пределах территории одного сельсовета имелось 5 - 7 начальных школ с общим числом учащихся до 500 человек. В период оккупации в пределах каждой волости действовало по одной начальной школе с количеством учащихся 20 - 30 человек. Так, согласно тому же докладу, в г. Невель до войны действовали педучилище, медтехникум, 4 средние школы, школа механизации и сельскохозяйственных кадров. В период оккупации в Невеле работала лишь одна начальная школа36.

 
В некоторых местностях, например, в Смоленском районе, недостаток школьных зданий покрывался созданием "школ на воздухе", в которых занятия проводились под открытым небом, причем, летние каникулы, в связи с необходимостью использования теплого времени года, отменялись37.

 
Финансирование работы школ осуществлялось из бюджетов соответствующих органов местного самоуправления - городских и волостных управ. С этой целью население облагалось соответствующим налогом. Кроме того, с родителей, допускающих пропуски их детьми школьных занятий без уважительных причин, взимались штрафы. Их размер в различных местностях колебался от 100 руб. (Калининская область) до 500 руб. (Локотской округ)38. К таким мерам местные власти подталкивала низкая посещаемость школ. Так, в начале декабря 1942 г. обер-бургомистр Локотского округа Б. В. Каминский констатировал, что бургомистры, волостные старшины и старосты не уделяют сфере образования должного внимания, в результате занятия срываются. В соответствии с приказом N36 от 12 декабря 1942 г., только по Брасовской волости было оштрафовано 45 семей на 500 руб. каждая. Одновременно предписывалось привлекать к уголовной ответственности родителей, которые и после уплаты штрафов будут препятствовать детям посещать школы. Такое же наказание грозило руководящим работникам и директорам школ, допустившим срыв учебных занятий39. В соответствии с приказом Кудеверьской районной управы (Калининская область) от 1 октября 1942 г., детей, склонных к пропускам занятий, в школы доставляла полиция в принудительном порядке40. Одним из источников финансирования являлось введение в ряде школ платы за обучение. Так, в школах Брянска за обучение одного ребенка взималось 60 руб., за второго и последующих родители доплачивали еще 30 рублей41.

 
Одной из характерных черт начального образования была его нестабильность. Так, в ряде школ занятия постоянно приостанавливались, иногда на

 
стр. 49
 
несколько месяцев. Школа N1 Брянска, открытая 13 июня 1942 г., в августе того же года уже не работала, школа N2, занятия в которой начались 30 июня 1942 г., также приостановила работу в августе42. Подобное положение складывалось в оккупированных районах Калининской области, где занятия в школах то и дело прерывались43.

 
Наряду со светским школьным образованием, находившимся в ведении органов местного самоуправления, определенное развитие получила система школьного образования, созданная православной церковью. Это касалось не только формирования церковных общеобразовательных школ, но и преподавания в светских учебных заведениях религиозных дисциплин священнослужителями. Наиболее характерны в этом отношении мероприятия, проводившиеся на территории, контролируемой Псковской православной миссией под управлением экзарха, митрополита Сергия (Воскресенского). Так, в течение 1942 г. при псковской церкви Преподобного Варлаама Хутынского действовала организованная священником Константином Шаховским общеобразовательная школа. В ней обучалось 80 учащихся. В Пушкиногорском районе 17 начальных школ организовал священник Владимир Толстоухов, в Красногородском районе действовало 15 начальных школ, курировал которые священник-миссионер Ф. Ягодкин44.

 
По распоряжению, изданному по инициативе немецкой оккупационной администрации, настоятелям храмов вменялось в обязанность, организуя церковные школы, проводить обучение не только религиозным, но и светским дисциплинам: "Обучать сверх всего детей... правильному разумению церковных обрядов, чтению, письму и др. предметам, полезным в общежитии"45. Взимание платы за обучение в школах, находившихся под юрисдикцией церкви, строго запрещалось.

 
В 1942 г. Закон Божий как обязательный предмет был введен, в частности, в Псковской художественной школе, его преподавал священник-миссионер Г. Бенигсен. В этом учебном заведении на 1942 г. насчитывалось 60 учащихся в возрасте от 17 до 22 лет. В конце 1942 г. школа закрылась ввиду того, что лица старше 12 лет, включая учащихся, были обязаны нести трудовую повинность46.

 
Помимо школьного образования в период оккупации предпринимались попытки создания системы профессионального образования.

 
Оно было ориентировано в основном на подготовку специалистов рабочих профессий, и лишь в незначительной степени - интеллигенции. Характерной чертой деятельности профессиональных учебных заведений стало максимальное сокращение теоретического курса, большой объем практического обучения, в процессе которого учащиеся фактически использовались в качестве рабочей силы. Так, на территории Орловской области в период оккупации действовало пять средних профессиональных учебных заведений: Севское педагогическое училище, Унечское ремесленное училище, Севское ремесленное училище, Понуровская ремесленная школа, краткосрочные курсы по подготовке агрономов47. Открывшееся в 1942 г. Унечское ремесленное училище готовило столяров, плотников, бондарей, токарей по дереву. При трехгодичном сроке обучения лишь первый курс был запланирован для изучения теоретических дисциплин, после чего учащимся присваивали разряды и направляли на деревообрабатывающие предприятия для прохождения практики48. Подобной направленностью отличался процесс обучения в Севском ремесленном училище, курс обучения в котором был рассчитан на 2 года. 70 учащихся, распределенных по трем слесарным группам, занимались в основном практической работой - изготовлением слесарных инструментов49.

 
стр. 50
 
В тыловых районах группы армий "Север" была предпринята попытка соединить среднее школьное образование с профессиональным. Один из нормативных документов германского командования - записка "Расширение школьной системы", подписанная 30 июня 1943 г. начальником генштаба группы армий "Север" генерал-лейтенантом Э. Кинцелем, направленная командованию 16-й и 18-й армий и командующему тыловым районом, указывает на недостаточность образования в объеме четырехклассной школы. Тут же обосновывается необходимость создания, наряду с начальными, средних школ со сроком обучения 2 - 3 года с введением в программу профессиональной подготовки, рассчитанной на 1 - 3 года. Составитель обосновывает причины такого решения, указывая на необходимость профессионального образования "в интересах достаточной предварительной профессиональной подготовки подрастающего поколения, а также исходя из общих политических соображений". В приложенной к документу записке говорится о создании комиссии из восьми русских учителей, на которых возлагалась обязанность подготовки программ средних школ50. Однако введение в действие профессионального образования в составе среднего не осуществилось ввиду окончания периода оккупации северной территории РСФСР.

 
Что касается высшего профессионального образования, оно на оккупированных территориях РСФСР не возобновилось. В лучшем случае на базе вузов создавались курсы по подготовке специалистов, в основном сельскохозяйственного и промышленного профиля. Так, на базе Смоленского сельскохозяйственного института открылись курсы агрономов. Лекции читали как неэвакуировавшиеся профессора и доценты сельхозинститута, так и посещавшие Смоленск специалисты из Германии. Первый набор слушателей прошел 2-х месячный срок обучения (с ноября 1942 г. по январь 1943 г.), который затем сократили до одной недели. Подобной реорганизации подверглись и другие вузы на оккупированной территории РСФСР, поэтому применяемый по отношению к ним в коллаборационистской печати термин "институт" не отражал действительного состояния этих учебных заведений.

 
Таким образом, система образования в условиях оккупации прошла эволюцию от надзора за сохранностью школьных и иных учебных помещений до активного использования образовательной сферы в интересах нацистской пропаганды. Нестабильность учебного процесса зачастую лишала подрастающее поколение возможности получения даже начального образования. Что касается профессионального образования, оно было направлено почти исключительно на подготовку рабочих кадров. Ввиду этого потенциал интеллигенции был лишен возможности воспроизводства, следовательно, был обречен на постепенное вымирание, что в полной мере соответствовало планам гитлеровского руководства относительно будущего народов СССР. Однако в период оккупации школьные программы обеспечивали получение детьми необходимого минимума знаний. Меры, приведшие к деформации образовательной системы, были вынужденными и стали, по сути, необходимым условием продолжения функционирования школ и иных учебных заведений в период оккупации.

 
Примечания

 
1. ПОЛТОРАК. А. И. Нюрнбергский эпилог. М. 1989, с. 8.

 
2. Цит. по: ХАСС Г. Германская оккупационная политика в Ленинградской области. - Вехи. 2006, N3, с. 56 - 57.

 
3. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Состояние школьного образования в оккупированном Брянске (октябрь 1941 - сентябрь 1943 гг.). Наш край в судьбе Отечества: материалы научно-практической конференции. Брянск. 2008, с. 72.

 
стр. 51
 
4. Тверской центр документации новейшей истории (ТЦДНИ), ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 60об., 61.

 
5. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 73.

 
6. Клич. Еженедельная газета для военнопленных. 16.VIII.1942, N32 (54).

 
7. Государственный архив Брянской области (ГАБО), ф. 2608, оп. 1, д. 15, л. 44об.

 
8. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 81.

 
9. ДОМБРОВСКАЯ Е. В. На руке Закона Божиего. - Новый путь. 30.V.1943, N42 (164).

 
10. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 79.

 
11. Там же.

 
12. Там же, с. 79 - 80.

 
13. От ЧК до ФСБ. Документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края. 1918 - 1998. Тверь. 1998, с. 273.

 
14. Клич. 16.VIII.1942, N32 (54).

 
15. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 61об.; оп. 1, д. 637, л. 11об.

 
16. От ЧК до ФСБ, с. 273.

 
17. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 61.

 
18. ВЕРТ А. Россия в войне 1941 - 1945. М. 1967, с. 502.

 
19. Личный архив И. Г. Ермолова (ЛАЕ). Культура и просвещение в оккупацию. Неизвестный автор (рукопись).

 
20. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 75 - 77, 82.

 
21. Там же, с. 76, 82.

 
22. Там же, с. 80.

 
23. ПОЛЧАНИНОВ Р. В. Псковское содружество молодежи. Под оккупацией. Сб. статей. М. 2004, с. 107.

 
24. Заря. 28.II.1943, N16.

 
25. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 18.

 
26. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 1, д. 641, л. 98.

 
27. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 74.

 
28. ТЦЦНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 61об.

 
29. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 2, л. 113.

 
30. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 61об.

 
31. Там же.

 
32. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 82.

 
33. ЦНИБО, ф. 1650, оп. 1, д. 136, л. 11; ф. 1762, оп. 1, д. 14, л. 118.

 
34. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 36.

 
35. ВЕРТ А. Ук. соч., с. 502; ПОЛЧАНИНОВ Р. В. Ук. соч., с. 104; Заря. 28.II.1943, N16.

 
36. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 60об., 61об.

 
37. Клич. 26.VI.1942, N29 (51).

 
38. ТЦЦНИ, ф. 479, оп. 1, д. 637, л. 11об.

 
39. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 20, л. 24.

 
40. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 1, д. 637, л. 11об.

 
41. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 73.

 
42. Там же.

 
43. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 105.

 
44. НЕПОДКОСОВ С. Второе крещение Руси. Деятельность Православной Миссии на оккупированной территории Северо-запада России (1941 - 1944 гг.). - Эхо войны. 2007, N1, с. 36.

 
45. Государственный архив Псковской области (ГАПО), ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 27.

 
46. НЕПОДКОСОВ С. Ук. соч., с. 36.

 
47. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 15, л. 260.

 
48. Там же, д. 2, л. 192.

 
49. Севский листок. 14.X.1942, N8.

 
50. ХАСС Г. Ук. соч., с. 56 - 57.