Швейцарские учителя в России в первой половине XIX в.

Актуальные публикации по вопросам педагогики и современного образования.

NEW ПЕДАГОГИКА И ОБРАЗОВАНИЕ


ПЕДАГОГИКА И ОБРАЗОВАНИЕ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ПЕДАГОГИКА И ОБРАЗОВАНИЕ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Швейцарские учителя в России в первой половине XIX в.. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2020-04-07
Источник: Вопросы истории, № 9, Сентябрь 2011, C. 142-147

В Российской империи на рубеже XVIII-XIX вв. швейцарские учителя и гувернеры не были редкостью. Сама мода на французский язык среди российского дворянства влекла сюда многих франкоговорящих швейцарцев. Общеизвестно, что наставником будущего императора Александра I был швейцарец Фредерик Сеэар Лагарп (1754- 1838)1. Сверстники императора из его ближайшего окружения бывали в Швейцарии или обучались у швейцарских учителей (граф П. А. Строганов, князь А. Чарторыский, В. П. Кочубей и др.)2. Воспитателем великого князя Николая Павловича, будущего Николая I, также был швейцарец дю-Пюже3.

 

Многие представители российской элиты проявляли интерес к новым педагогическим идеям уроженца Женевы Ж. -Ж. Руссо и знаменитого швейцарского педагога И. Г. Песталоцци4. Не случайно, в первоначальном варианте пушкинского героя Евгения Онегина обучал "мосье Швейцарец". Швейцарские гувернеры и учителя воспитывали многих декабристов. Швейцарская система была достаточно строгой, направленной на воспитание чувства гражданского долга.

 

Однако, российские власти в отношении к иностранцам проявляли особую осторожность. Обеспокоенность приглашением иностранных учителей и отсутствием у юношества "единообразия общественных правил" прозвучала в записке М. М. Сперанского "Об усовершенствовании общего народного воспитания" (1808 г.). По мнению адмирала Н. С. Мордвинова, высказанному в 1810 г., иностранные наставники не способны для России "приготовить полезных сынов Отечества", а потому их приезд в империю необходимо запретить, а тем, которые уже проживают в России, ограничить время преподавания определенными часами. При нахождении же в стране более пяти или шести лет обязать преподавать на русском языке. Мысль о контроле за иностранными учителями была поддержана назначенным в 1810 г. министром народного просвещения графом А. К. Разумовским. 19 января 1812 г. Александр I утвердил "мнение министра" о необходимости требовать с иностранных учителей письменных свидетельств об их способностях и знаниях, которые должно было выдавать русское училищное начальство. Кроме того, 20 февраля 1823 г. при получении свидетельств на право домашнего обучения был введен сбор в размере 50 рублей5.

 

Контроль за преподавателями-иностранцами был ужесточен при Николае I. B 1826 г. появились Правила о выдаче паспортов иностранцам, желавшим приехать в Россию для занятия мест учителей и гувернеров6. Согласно Уставу учебных заведений 1828 г., иностранные учителя обязаны были получать свидетельства от российс-

 

 

Тихонова Анастасия Владимировна - кандидат исторических наук, доцент Смоленского государственного университета.

 
стр. 142

 

кого учебного начальства7. 8 декабря 1830 г. во все российские консульства и миссии, в том числе и поверенному в делах России в Берне Д. П. Северину была разослана "циркулярная цидула". При выдаче или "засвидетельствовании" паспортов иностранцев, желавших отправиться в Россию "с целию искать службы по учебной части и заниматься наставлением юношества", предписывалось сообщать министру народного просвещения сведения "о их поведении, всегда действующем на ум и сердце воспитанников"8.

 

12 июня 1831 г. последовал именной Указ, данный министру народного просвещения, "О людях, занимающихся содержанием частных учебных заведений и обучением юношества". В нем обращалось внимание на иностранцев, в первую очередь, на их нравственное поведение и воздействие на юношество. Директора губернских гимназий при осмотре частных учебных заведений должны были, при возникновении сомнений в нравственной стороне обучения, ставить в известность губернского гражданского губернатора. Тот, в свою очередь, при отсутствии в губернии университета мог закрыть попавший под подозрение пансион. В случае же наличия университета - обратиться туда для создания соответствующей комиссии и принятия ею необходимых мер. Со стороны посольств требовалось: "внушать" иностранцам, желавшим учительствовать в империи, чтобы "при отправлении в Россию они снабжали себя нужными документами о своем состоянии, образовании, вероисповедании и поведении". Кроме того, посольства должны были "разведывать ... о сих людях и сообщать сюда все то, что о них узнают", а в случае неблагонадежности таковых "вовсе не выдавать паспортов на отъезд в Россию"9.

 

В России иностранец, претендующий на учительство в частном доме или в учебном заведении, должен был получить как свидетельство от училищного начальства о своих знаниях, так и удостоверение о добропорядочности от гражданской администрации или "от мест и лиц, у которых прежде" находился. Право на открытие частного пансиона иностранец получал лишь после пятилетнего проживания в России, а губернские власти должны были "быть сколько можно разборчивее при выдаче иностранцам разрешений на заведение пансионов". Даже "от дядек и мамок иностранных, употребляемых в частных домах для присмотра за физическим воспитанием детей", а потому не должных иметь документы "о познаниях", надлежало требовать свидетельства о "добром поведении" и о благочестии (последнее "от священника их вероисповедания"). Все это не относилось к тем иностранцам, которые обучали детей "не из платы, по родству, по дружбе, или по знакомству"10. Положения Указа были отражены и в Высочайше утвержденных 12 июня 1831 г. "Дополнительных правилах к уставу 8 декабря 1828 года". Таким образом, от иностранного учителя требовались не только знания, но и высокая нравственность и политическая благонадежность.

 

О намерениях приехать в Россию учительствовать и дальнейших передвижениях иностранца по территории Российской империи властям должно было быть известно заранее. Существовал следующий порядок: после засвидетельствования в посольстве паспорта иностранца для проезда в Россию, дипломатический представитель уведомлял об этом российское Министерство народного просвещения, которое, в свою очередь, ставило в известность попечителя того учебного округа, куда направлялся иностранец. Исследовательница проблемы участия иностранных гувернанток в воспитании и образовании россиян во второй половине XVIII - первой половине XIX в. О. Ю. Солодянкина в качестве примера подобных действий приводит ситуацию именно со швейцарской учительницей Иоанной Марией Эмилией Лакомб из кантона "Ваядтланд" (речь идет, видимо, о кантоне Вауд (Vaud))11.

 

На обязательное прохождение экзамена, уплату пошлины и получение в губернской гимназии свидетельства на право учительствовать для иностранных учителей указывало и предписание министра народного просвещения от 8 июля 1831 года. Характерно, что о прибывавших иностранных преподавателях тут же наводили справки. Так, учитель из Берна швейцарец Фредирик Жиго прибыл в Петербург в период с 13 по 30 июля 1831 года. Он имел паспорт с отметкой российской миссии и направлялся в Рязань в дом генерала Морозова. Оказалось, что Жиго проходил испытания в Московском университете и получил право обучать французскому языку, о чем ему и было выдано свидетельство12.

 
стр. 143

 

Сам государь, просматривая "Ведомости о прибывших в Россию иностранцах", писал напротив имени иностранного преподавателя или воспитателя: "Имеет ли аттестат?" Наведенные справки не всегда давали положительный ответ. Так произошло с учителем английского и французского языков из Берна Яковом Вистом, прибывшим в Кронштадтский порт с 25 апреля по 2 мая 1832 г. "для приискания места". Уже 9 мая 1832 г. Николай I сделал отметку по поводу аттестата. Выяснилось, что Вист прошел испытания в Санкт-Петербургском университете и признан неспособным и недостойным аттестата, а потому "обязан подпискою не заниматься обучением и воспитанием юношества". После же осведомления об аттестате гувернантки из Берна, швейцарки Изолины Зигель, также приехавшей в Кронштадт со 2 по 9 мая 1832 г. и остановившейся в доме князя Дундукова-Корсакова, оказалось, что она подверглась испытанию в Санкт-Петербургском университете "и быв признана способною обучать в частных домах французскому языку и нести звание гувернантки, снабжена надлежащим на сей конец свидетельством"13.

 

Иностранцы, занимавшиеся образованием и воспитанием, обязаны были иметь свидетельства. Об этом гласил данный Сенату именной Указ от 25 марта 1834 г. "О воспрещении принимать в должности по домашнему воспитанию иностранцев, неполучивших аттестатов от Русских университетов"14. Ответственность за неисполнение Указа накладывалась как на принимавшего в свой дом иностранца, так и на самого иностранного наставника.

 

В 1834 г. Министерство народного просвещения уделило особое внимание проблеме иностранных учителей15. По мнению как дореволюционных ученых, так и современных исследователей, 1834 г. стал наиболее значимым в создании нормативно-правовой базы для воспитательной и преподавательской деятельности иностранцев в Российской империи в период до реформ 1860-х годов. 1 июля 1834 г. было высочайше утверждено "Положение о домашних наставниках и учителях"16. Оно устанавливало четкую грань между домашними надзирателями или надзирательницами, задачей которых была забота лишь о физическом здоровье воспитанника, домашними наставниками, которые должны были окончить университет, и домашними учителями или учительницами, обязанными пройти специальное испытание в университете, лицее или гимназии. От допускаемых к педагогической деятельности иностранцев требовали документы о христианском вероисповедании и "одобрительное свидетельство от русской миссии за границей", а от тех, кто уже долго проживал в России, - свидетельства от губернского начальства и благонадежных лиц17.

 

Согласно "Положению" от 1 июля 1834 г. домашние наставники и учителя обязаны были предоставлять директору училищ ежегодные отчеты о своей деятельности и одобрительные свидетельства от работодателей и уездного предводителя дворянства18. В отличие от русских домашних учителей иностранным подданным не предоставлялись права на получение классного чина и продвижение по гражданской службе, а также материальное обеспечение из особого капитала призрения (пенсия). Тем самым, правительство отдавало предпочтение собственным учителям по сравнению с иностранными, ограничиваясь в отношении последних "не более как терпимостью их до времени". За обучение без свидетельств, дающих на это право, полагался первоначально штраф в 250 руб. ассигнациями (75 руб. серебром), при повторном обнаружении нарушения иностранцу грозила высылка из России19.

 

Согласно "Дополнительным правилам о домашних наставниках и учителях", утвержденным Министерством народного просвещения 2 августа 1834 г., были определены формы документов, а также было установлено подчинение домашних наставников и учителей, в том числе из иностранцев, губернским директорам училищ. В губерниях надзор осуществляли почетные попечители гимназий, а в университетских центрах - ректоры20.

 

Жесткие требования российского законодательства не помешали многим швейцарцам успешно учительствовать в России. Примером может служить пансион в Петербурге руководителя реформаторской общины столицы, швейцарского просветителя, друга и последователя Песталоцци Иоганна фон Муральта (1780 - 1850). Расцвет его педагогической деятельности пришелся на 1830-е годы21. Пансион действовал с 1811 по 1837 год22. В него Муральт нанимал в качестве учителей своих соотечественников. Так, в "Ведомостях о прибывших в Россию иностранцах" упомянут учитель

 
стр. 144

 

Луи Маризье, имевший паспорт, выданный Российским Поверенным в делах при Швейцарском Союзе. Л. Маризье прибыл в Санкт-Петербург на пароходе "Николай I" 22 августа 1832 года. Целью его приезда значилось: "Поступает в пансион пастора Мюральда". 23 августа 1833 г. из Москвы к пастору Муральту "для определения к месту" направлялся швейцарец Шарль Манюель, учитель французского языка, работавший в России с 1829 года23. В период расцвета пансион Муральта считался одним из лучших учебных заведений столицы и насчитывал до ста учеников. На базе пансиона Муральт основал в 1818 г. училище при реформаторских церквах в Петербурге, состав учеников которого был всесословным (в отличие от пансиона, где обучались только дворяне). Швейцарский педагог имел широкий круг знакомств в высшем свете Петербурга. Он был вхож в дома Канкриных, Фикельмонов, графов Уваровых. Среди друзей И. фон Муральта были А. С. Пушкин и В. А. Жуковский24.

 

В монографии Солодянкиной приведены биографические сведения 14 швейцарских гувернанток и 2 швейцарских гувернеров25. Конечно, их число было значительно больше. В "Ведомостях о прибывших в Россию иностранцах" из фонда III Отделения Собственной его императорского величества канцелярии только в 1831 - 1835 гг. упоминаются 19 швейцарских учителей и 6 учительниц, гувернер и 16 гувернанток26. К 1844 г. в России, по данным губернаторов, трудилось 43 гувернера и гувернантки и 85 учителей и учительниц из Швейцарии27. Не случайно, Генеральный консул Швейцарской конфедерации в Санкт-Петербурге Ф. Боненблуст в 1844 г., перечисляя профессии, которыми его соотечественники занимались в России, на первое место поставил "деятельность преподавателя, преподавательницы, гувернера, гувернантки", указав, что преподавание приносит швейцарцам в России наибольший доход28.

 

Важнейшей правительственной мерой, определявшей пребывание иностранных воспитателей и учителей в России, стало распоряжение министра народного просвещения от 8 апреля 1837 г., согласно которому домашние учителя и учительницы, в случае затруднения в получении свидетельства о поведении у местного начальства, могли ограничиться удостоверением об этом у трех "благородных особ" с "засвидетельствованием" их подписей местной полицией. 15 января 1842 г. была введена новая форма для свидетельств на звание домашних наставников и учителей, которая предусматривала указание их обязанностей и последствий в случае неисполнения29.

 

Управляющий консульством Швейцарской конфедерации в Москве г. Гланер доносил Федеральной Директории 4 октября 1843 г., что Отделение Собственной Его Императорского величества канцелярии особенно внимательно следит за путешественниками и "лицами, занимающимися преподавательской деятельностью. Российское правительство старается в наименьшей степени доверять воспитание детей иностранцам". Главным требованием был экзамен, после успешного прохождения которого иностранцы получали диплом, служивший допуском к преподаванию. По мнению Гланера, сложность представляло не столько само испытание, сколько "большое количество бумаг для допуска к этому экзамену". Для помощи соотечественникам, желавшим преподавать в России, к донесению прилагался список необходимых документов: "1. Паспорт или вид на жительство. 2. Свидетельство о рождении и крещении. 3. Справка о конфирмации для протестантов. Справка о причастии для католиков. 4. Аттестат учебного заведения, в котором человек обучался, или справка о благонадежности, выдаваемая российским послом или посланником в столице страны, откуда приезжает этот человек или выходцем которой он является.

 

N.B. Представляется, что обычно бывает трудно получить эту последнюю справку, но во всех случаях и без исключений в выдаче диплома отказывают всем иностранцам, которые не имеют этой справки"30.

 

В марте 1846 г. было Высочайше утверждено Положение о специальных испытаниях по Министерству народного просвещения31 и изданы соответствующие правила, которые предусматривали по каким предметам и каким образом должны проводиться испытания. Иностранцы, недавно приехавшие из-за границы, могли быть освобождены от испытания по русскому языку ("по усмотрению начальства учебного округа").

 

В период обострения внутренних конфликтов в Швейцарии был предусмотрен специальный запрет на въезд в Россию для швейцарских учителей и гуверне-

 
стр. 145

 

ров. 4 июня 1846 г. "по случаю беспрерывности и ныне в сильной степени возникших смут в Швейцарии, государь император изволит признать нужным впредь до времени запретить приезд швейцарцев и швейцарок в учители и гувернантки". Поверенному в делах в Швейцарии барону П. А. Крюднеру было предписано отказывать в выдаче паспортов на въезд в Россию швейцарцам, "которые намерены будут ехать в Россию для образования юношества". Главный начальник III Отделения граф А. Ф. Орлов секретно доводил до сведения министра народного просвещения С. С. Уварова, что даже в случае, если швейцарские гувернеры и учителя прибудут не с территории Швейцарии, то "для совершеннаго исполнения воли государя императора предписать кому следует, чтобы швейцарцам и швейцаркам, которые, прибыв в наши пределы, пожелают приобресть право на звание наставников и наставниц при их экзаменовании делалось всевозможное затруднение в выдаче аттестатов"32. Такая жесткая позиция по отношению к швейцарским наставникам была связана с желанием российского правительства защитить своих граждан от возможного влияния "революционных идей" из республиканской Швейцарии.

 

В дальнейшем запрет на въезд в Россию швейцарским учителям и гувернерам был снят для выходцев из Невшательского кантона, так как "в сем кантоне наблюдается строго заведенное там благоустройство и что паспорты едущим в Россию Невшательским уроженцам выдаются там со всякою предосторожностию. Это засвидетельствовал и сам Барон Криднер". Потому "Его Величество, соизволив принять в уважение засвидетельствование посланника нашего, Высочайше повелел изъять невшательский кантон из общей меры, с тем, однако же, чтобы выдача паспортов невшательским уроженцам и уроженкам, едущим сюда в качестве домашних учителей и учительниц, происходила под личною ответственностию Барона Криднера"33.

 

III Отделение Собственной его императорского величества канцелярии следило за соблюдением узаконений в сфере образования. 15 октября 1847 г. управляющий III Отделением Л. В. Дубельт подчеркивал, "что по принятому порядку, все приезжающие из-за границы иностранные учители и учительницы при получении видов на жительство обязываются каждый раз и подписками до приобретения аттестатов, отнюдь не заниматься учебными предметами, подвергаясь в противном случае строгому по узаконениями взысканию"34.

 

В связи с революционными событиями в Европе в 1848 г. с Высочайшего соизволения была приостановлена выдача свидетельств иностранцам, стремившимся заниматься в империи педагогической деятельностью. 24 марта 1848 г. было сделано циркулярное предписание российским миссиям и консульствам "Об оставлении, на время выдачи одобрительных свидетельств всем вообще без исключения иностранцам и иностранкам, желающим отправиться в Россию для посвящения себя воспитанию юношества"35. Исключение было сделано лишь для тех, кто был вызван с предварительного разрешения российского правительства36. 28 мая 1852 г. Федеральный совет Швейцарской конфедерации отметил, что российское правительство допускает "в пределы Империи выходцев из Республики, и прежде всего воспитателей, учительниц и гувернанток, только при условии изучения каждого частного случая"37.

 

Контроль за иностранным учительством не был ослаблен даже при либеральных веяниях начала правления Александра II. Попечитель Московского учебного округа в июле 1855 г. уведомлял губернаторов: "Министр народного просвещения предписал мне прекратить на будущее время выдачи свидетельств на право первоначального обучения всем иностранцам, за исключением только тех, которые или родились в России и давно находятся в Империи и известны Правительству по благонадежному обзору мыслей и нравственным качествам"38. В 1856 г. III Отделению Собственной его императорского величества канцелярии предписывалось внимательно следить за приехавшими иностранными воспитателями, чтобы они "были немедленно подвергаемы секретному надзору, с отобранием подписок, что они отнюдь не будут заниматься у нас преподаванием уроков или воспитанием детей, до выдержания установленного экзамена и предоставления одобрительных о них свидетельств"39. Российское законодательство в конечном итоге подталкивало иностранных учителей и гувернеров, в том числе швейцарцев, желавших длительно проживать и работать в империи, к принятию российского подданства.

 
стр. 146

 

Примечания

 

1. РЫЖЕНКОВ М. Р. Ф. С. Лагарп - воспитатель будущего российского императора Александра I - Вестник архивиста. 2009, N 4, с. 172 - 184.

 

2. Великий князь Николай Михайлович (Романов Н. М.). Граф Павел Александрович Строганов. Т. 1. СПб. 1903, с. 58 - 61; ДЮМОН П. Э. Л. Дневник Этьена Дюмона о его приезде в Россию в 1803 г. - Голос минувшего. 1913, N 2, с. 161; ЧЕЧУЛИН Н. Кочубей Виктор Павлович. Русский биографический словарь. СПб. 1903, с. 367.

 

3. ШИЛЬДЕР Н. К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. Т. 1. СПб. 1903, с. 475.

 

4. ЛАНКОВ А. В. К истории развития передовых идей в русской методике математики. М. 1951, с. 27 - 29.

 

5. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Иностранные гувернантки в России (вторая половина XVIII- первая половина XIX века). М. 2007, с. 50 - 51.

 

6. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 1. II-23. 1826 г., д. 2, л. 6.

 

7. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ)-2, т. III, N 2502.

 

8. АВПРИ, ф. 1. II-23. 1830 г., д. 2, л. 3 - 4 об.

 

9. ПСЗ-2. Дополнение к VI т., ч. 1, N 4647а.

 

10. Там же.

 

11. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Ук. соч., с. 56.

 

12. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 109. 3-я эксп., оп. 226, д. 8. 1831 - 1853 гг., кн. 1, л. 117 - 119.

 

13. Там же, л. 256 - 259, 262 - 264.

 

14. ПСЗ-2, т. IX, ч. 1, N 6928.

 

15. АВПРИ, ф. 161. II-8, оп. 82, д. 259. 1834 г.

 

16. ПСЗ-2, т. IX, ч. 1, N 7240.

 

17. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Ук. соч., с. 59.

 

18. Там же, с. 61.

 

19. ПСЗ-2, т. IX, ч. I, N 7240, § 66, 67.

 

20. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Ук. соч., с. 61.

 

21. ДАНИЛЕВСКИЙ Р. Ю. Россия и Швейцария. Литературные связи XVIII-XIX вв. Л. 1984, с. 31 - 33.

 

22. МЕДЕР Э. Частная школа цюрихского пастора Иоганна фон Муральта. Швейцарцы в Петербурге. СПб. 2002, с. 420 - 426.

 

23. ГАРФ, ф. 109, оп. 226, д. 8. 1831 - 1853 гг., кн. 1, л. 321; оп. 227, д. 1. 1833 - 1834 гг., л. 113.

 

24. ДАНИЛЕВСКИЙ Р. Ю. Ук. соч., с. 33.

 

25. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Ук. соч., с. 381 - 449.

 

26. ГАРФ, ф. 109, оп. 226, д. 8. 1831 - 1853 гг., кн. 1, л. 42.

 

27. АВПРИ, ф. 161. II-8, оп. 82. 1841 г., д. 116.

 

28. Россия - Швейцария - Russie-Suisse - Russland - Schweiz. 1813 - 1955. Документы и материалы. М. 1995, с. 81, 83.

 

29. Журнал Министерства народного просвещения. 1867, N 1 - 3, с. 138 - 139.

 

30. Цит. по: Россия - Швейцария - Russie - Suisse - Russland - Schweiz, с. 86 - 87.

 

31. ПСЗ-2, т. XXI, ч. 1, N 19787.

 

32. ГАРФ, ф. 109. 3-я эксп., оп. 131. 1846 г., д. 79, л. 1, 5 - 7.

 

33. Там же, л. 14.

 

34. ГАРФ, ф. 109. 3-я эксп., оп. 132. 1847 г., д. 122, л. 9.

 

35. АВПРИ, ф. 161. II-8, оп. 82, д. 214. 1848 г.; оп. 82. 1848 г., д. 182, л. 3.

 

36. СОЛОДЯНКИНА О. Ю. Ук. соч., с. 66 - 67.

 

37. Россия - Швейцария - Russie - Suisse - Russland - Schweiz. 1813 - 1955, с. 106.

 

38. Государственный архив Смоленской области (ГАСО), ф. 1, оп. 2, д. 356. 1855 г., л. 1 - 1об.

 

39. Цит. по: АБАКУМОВ О. Ю. "...Чтоб нравственная зараза не проникла в наши пределы": Из истории борьбы III отделения с европейским влиянием в. России (1830-е - начало 1860-х гг.). Саратов. 2008, с. 157 - 158.

 

 


Новые статьи на library.by:
ПЕДАГОГИКА И ОБРАЗОВАНИЕ:
Комментируем публикацию: Швейцарские учителя в России в первой половине XIX в.

© А. В. Тихонова () Источник: Вопросы истории, № 9, Сентябрь 2011, C. 142-147

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПЕДАГОГИКА И ОБРАЗОВАНИЕ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.