Зикри или, на языке балучи, зигри (от слова зикр - поминание, повторение имен Аллаха) - небольшая мусульманская секта, распространенная в Пакистане, а также в некоторых районах южной Индии, Афганистана и в Иранском Белуджистане. В Пакистане зикри в основном проживают на территории Белуджистана, на юго-западе которого, около города Турбат, находится их главная святыня Кух-е-мурад ("Гора желания"). В районе Гвадар зикри составляют конфессиональное большинство, отдельные группы проживают в Карачи, Кветте, Лас Бела и на Макране. По приблизительным подсчетам в Пакистане к секте принадлежат около 750 тыс. человек. Статистика эта неточна, поскольку, будучи обвиняемы в ереси со стороны суннитов-мусульман, составляющих большинство в Пакистане, многие зикри просто скрывают свою принадлежность к секте.

Ключевые слова: секта зикри, суфизм, махдизм, "женская" гендерная роль

Стандартные обвинения в адрес зикри сводятся к тому, что они якобы заменяют обязательную ритуальную молитву (салат) зикром, не постятся в Рамадан и вместо хаджа совершают ритуал зийарат ("посещение") своей святыни. Более всего зикри боятся повторить судьбу другой, более известной и многочисленной исламской секты - ахмадиййа, члены которой были объявлены в 1974 г. указом пакистанского парламента не-мусульманами и на этом основании на протяжении многих лет подвергались самым суровым преследованиям (последний пример - вооруженное нападение на ахмадийские мечети в Лахоре в мае 2010 г.).

В отличие от ахмадиййа, среди которых немало образованных представителей среднего класса, сумевших создать крупные общины в странах Запада (глава их

Статья написана при финансовой поддержке РГНФ, грант "Женщина-лидер в традиционном мусульманском обществе: феномен Беназир Бхутто", N 10 - 03 - 00014а.

секты - халифа традиционно проживает в Лондоне), большинство зикри - это рыбаки¹, крестьяне, мелкие ремесленники (в частности, плетельщики корзин). Страх перед репрессиями, изоляцией и постоянной угрозой "отлучения" от ислама сформировал их "светские" политические пристрастия. Хотя большинство зикри этнические белуджи, они составляют электорат как националистического Союза белуджей (Балуч иттехад), так и неэтнических секулярных партий, в частности Национального движения мухаджиров (MQM) Алтафа Хусейна.

Духовным главой зикри считается некий Hyp Пак ("чистый свет"), живший в XV в. Иногда его называют Худа-Дад ("божий дар"). Это всего лишь местные прозвища, которые дали зикри известной исторической фигуре - Махди из Джаунпура. Саййид Мухаммад Казими (1443 - 1505), суфийский теолог родом из Джаунпура (некогда столица султаната Шарки, ныне штат Уттар-Прадеш), возводил свою генеалогию к седьмому имаму шиитов Мусе ал-Казиму (745 - 799). Первоначально он был членом суфийского братства чиштиййа, но в 1495 г. во время хаджа, будучи в Мекке, объявил себя "обещанным махди" (махди ал-ма'уд).

Большинство мировых религий в той или иной форме содержат идею о приходе в конце времен "грядущего пророка", который подготовит людей к Страшному Суду и установит Царство Божие на Земле. В исламе эта проблема имеет свою специфику, выражением которой стали находящиеся вне Корана предания о грядущем в конце времен приходе мессии - махди. Изначально ислам делал основной упор не на эсхатологию, а на полное и безоговорочное поклонение Богу. Пророчеству же Мухаммада надлежит продолжаться вплоть до Судного дня. Но эсхатологическое начало в исламе все-таки существует, однако оно основывается не на Коране, а на хадисах и других некоранических преданиях.

Махди ("ведомый [по пути Аллаха]") считается провозвестником близкого конца света, своего рода мессией. Уже в ранний период ислама махди воспринимался в образе ожидаемого правителя, который явится как "властитель времени" (сахиб аз-заман), дабы восстановить первоначальную чистоту ислама. В ортодоксальном суннитском исламе махди - это потомок Пророка, который будет лидером мусульман и придет на землю во время второго пришествия Исы (Иисуса). Более широкое распространение мессианские идеи получили в шиитском исламе, где вера в пришествие махди слилась с верой в возвращение двенадцатого "Сокрытого Имама" [A Brief History..., 2004, p. 85].

Идеи махдизма нередко вдохновляли социальные и религиозные движения в мусульманском мире. На них были основаны династии Фатимидов в Северной Африке (909 - 1171) и Альмохадов в Северной Африке и Испании (1130 - 1269). Вариантом махдизма было религиозное движение бабитов в Иране в первой половине XIX в. Последним по времени крупным махдистским выступлением было восстание в Восточном Судане в конце XIX в. под руководством Мухаммада Ахмеда, провозгласившего себя махди. Отношение Саййида Мухаммада Махди из Джаунпура к своей миссии было чисто суннитским, и в то же время он претендовал на происхождение от шиитских имамов. Это дало основание некоторым исследователям назвать индийский махдизм "экуменическим" [Hastings, 2003, p. 277].

По возвращении в Индию Махди из Джаунпура поселился в Ахмадабаде (Гуджарат), откуда начал свою проповедническую деятельность. Скончался Махди в г. Фарах в Восточном Хорасане (ныне Афганистан), где его гробница является местом паломничества. Хотя улемы и наиболее авторитетные хронисты (вроде Абул Фазла и Бадауни) относились к притязаниям нового Махди как к ереси (зандака) и безбожию (куфр), ему удалось создать обширную общину своих последователей - махдави. В их число в разное время входили такие выдающиеся личности индийского средневековья, как святой

¹ Некоторые считают зикри потомками "ихтиофагов" в терминологии историка Арриана, т.е. людей, питавшихся рыбой, которые населяли побережье Макрана во времена походов Александра Македонского [The Imperial Gazetteer, 1929, p. 321].

Бурхануддин из Кальпи, поэты Малик Мухаммад Джаяси и Кади Кадан, придворный падишаха Акбара, Шейх Мубарак Нагори и многие другие.

Склонялись к махдизму и некоторые правители Гуджарата. Так, султан Махмуд Бегра (1458 - 1511), в частности, отказался исполнить фатву, требующую казни Махди из Джаунпура [Schimmel, 1980, p. 42 - 43]. На территориях Гуджарата и Декана находилось больше всего общин махдави, называемых дайра (букв. "круг"). Тем не менее к началу XVII в. движение махдави было ослаблено постоянными вооруженными столкновениями с армиями местных властей и позднее окончательно разгромлено при Великом Моголе Аурангзебе (1658 - 1707). Отдельные общины махдави сохранились в Гуджарате, Джайпуре, Панджабе, Синде и Майсуре, а в наши дни даже существует некая международная организация, называющая себя "Global Mahdavia Society"².

Из жизнеописания Махди из Джаунпура следует, что он никогда не был в Белуджистане [Furnish, 2005, p. 312 - 319], но традиция зикри пренебрегает этим историческим фактом и говорит о том, что их духовный лидер бежал от преследований уле-мов и провел несколько лет на побережье Макрана, выбрав местом для своих молитв и медитаций Кух-е-мурад. Вслед за Махди (Hyp Паком, или Худа-Дадом) в XVI в. на территорию Макрана якобы переселилась та часть его последователей, которые позднее назвали себя зикри. Их поселения находились на окраинах деревень и городов и ограждались, как магическим кругом, изгородью из камней, также называвшейся да'ира [Khanam, 2005, p. 105]. Это слово в значении "поселение, город" широко распространено в топонимике Пакистана, как в своем оригинальном звучании, так и в искаженной форме дера или деро. Отсюда названия городов Дера Мурад Джамали и Дера Аллах Пар (Белуджистан), Дайра Даразо и Наудеро (Синд), Дера Гази Хан и Дера Измаил Хан (Панджаб). Последние некогда были поселениями махдави и названы в честь военачальников Аурангзеба, чьи войска эти города уничтожили.

Первоначально на новом месте жительства зикри нашли поддержку в лице сардаров (племенных вождей) двух крупных племен, правивших Макраном: Буледи и Гички, которые приняли их религиозное учение. Но в середине XVIII в. зикри вновь подверглись преследованиям со стороны правителей-ханов белуджского княжества Калат, один из которых - Мир Насир Хан (1749 - 1794) - объявил членам секты джихад и послал девять армейских экспедиций против их поселений с целью обратить их в суннитский ислам или уничтожить [Baloch, 1996, p. 184]. Считается, что во время этих карательных экспедиций по приказу Мир Насир Хана был убит лидер общины зикри Малик Динар и уничтожены все письменные источники секты, в том числе записи учения Махди и его наместников (халифа). Спасаясь от ханов Калата, зикри нашли прибежище в Синде, управлявшимся то время династией Калхора (1701 - 1783), многие представители которой исповедовали махдизм [Bozai]. На территории Иранского Белуджистана зикри также были объектом религиозной травли как язычники (кафиры), что вызвало их массовое бегство из Ирана после создания Пакистана [Boyajian-Sureniants, 2004, p. 199 - 213].

Надо сказать, что преследования зикри продолжаются и в наши дни. В 1993 г. один из религиозных лидеров зикри, выступая в дискуссии (муназара) о характере ритуалов секты, обвинил суннитов (зикри называют их намази) в намеренном искажении учения и традиции зикри с целью создания "образа врага". Практически все религиозные организации Пакистана сочли это выступление провокацией и в очередной раз потребовали, чтобы правительство объявило секту "немусульманским меньшинством".

27 числа месяца Рамадан (когда зикри отправляют свой главный ритуал) толпы, организованные религиозной партией Джамаат-и-ислами, съехались в Турбат, чтобы помешать членам секты совершить зийарат. Выбор времени для проведения ритуала зикри сам по себе оскорбляет религиозное чувство суннитов: в ночь 27 Рамадана

² http://www.globalmahdaviasociety.org/

все мусульмане мира празднуют Ночь Предопределения (Лейлат ал-кадар) в память о ниспослании пророку Мухаммаду первой суры Корана в 610 г. В 1993 г. конфликт в Турбате достиг такой остроты, что не помогло вмешательство полиции, и на помощь были вызваны армейские части, разогнавшие противоборствующие толпы зикри и намазы [Khan, 1995, p. 33 - 39].

Поскольку письменная традиция секты зикри не сохранилась, изложение ее религиозной доктрины является скорее интерпретацией того, как зикри представляют себя и какими они представляются остальному мусульманскому миру. Учение зикри формировалось под прямым воздействием теологии махдави, которая объявляла их духовного лидера во всем равным Пророку Мухаммаду кроме дара пророчества (нубувват) и посланничества (рисалат), "печатью" которых был Мухаммад. Не являясь пророком (наби) и посланником (расул) Аллаха, Махди как Его наместник (халифатуллах) якобы превосходит всех других "праведных халифов" и в духовной иерархии ислама занимает второе место после Пророка [Life History of Mahdi].

Важнейшей частью учения зикри является добровольный отказ от стяжания земных благ и абсолютное равенство в их распределении, что напоминает практику некоторых суфийских братств. На фоне общего эгалитаризма ислама зикри проповедуют радикальное равенство (савийат), имущественное, вплоть до отказа от частной собственности, социальное и гендерное, которое пакистанская исследовательница Дурре Ахмад называет "либеральным социализмом" [Ahmed, 2002, p. 218]. Несмотря на исключительно консервативный культурный контекст Белуджистана, женщины секты зикри остаются вне тех жестких ограничений, которые налагают на других белуджек племенные обычаи и религиозная ортодоксия. Поэтому неудивительно, что женщины зикри не только участвуют в основных ритуалах секты наравне с мужчинами, так сказать, в смешанной конгрегации, но и играют в этих ритуалах важную роль.

Уже говорилось, что описание ритуалов зикри - вопрос интерпретации и напрямую зависит от отношения источника описания к секте. Авторы, "дружественные" зикри, подчеркивают близость секты общим мусульманским ритуалам, в частности утверждают, что зикри, хотя и не соблюдают Рамадан, ежемесячно постятся в течение недели; по возможности совершают хадж, как и все остальные мусульмане, и отправляют свой зикр шесть раз в день (в то время как традиционный салат совершается пятикратно) [Ahmed, 2007, p. 28 - 35]. Однако большинство авторов, пишущих о секте, считают ее отпавшей от исламского "мейнстрима" и приводят в доказательство принятый у зикри "символ веры": "Нет бога кроме Бога, и Мухаммад Махди - наместник его", - который принципиально отличается от канонической калимы [Azhar, 1998, p. 68].

Поскольку все ритуалы зикри строго запретны для нечленов общины и не основаны на доступных письменных текстах, содержательная сторона их зикра недостаточно известна. Как и многие суфийские братства, разновидностью которых в сущности являются зикри, они называют свой основной ритуал зикр-е илахи, то есть речь идет о ритуальном повторении имен и атрибутов Аллаха, а также отдельных айатов Корана. Кроме того, в зикр традиционно входит рецитация избранных стихов белуджских поэтов-мистиков, в частности Джама Дуррека (1714 - 1784) и Таук Али Маета (1825 - 1892) [Baloch, 1984, p. 256].

Как и суфии, зикри отправляют громкий (джали) и тихий (хафи) зикр, индивидуальный и коллективный. Помещения для проведения коллективного зикра называются зикр-хана (или зиграна), которые отличаются от канонической мечети отсутствием минбара (кафедра для проповедника). Одно из самых существенных обвинений зикри в отходе от уложений ислама состоит в том, что их коллективная молитва (зикр) не ориентирована на киблу (направление на Мекку). Если в мечети молящиеся расположены ровными рядами и лицом обращены к Мекке, то зикри образуют живой круг (да'ира) и по окончании молитвы простираются в земном поклоне внутри этого круга. Таким образом, головы молящихся оказываются обращенными друг к другу, а не смотрят в

каноническом направлении киблы. Надо сказать, что отправление зикра суфиями или иными молящимися, стоящими в круге, т.е. лицом друг к другу, есть общая практика многих исламских сект и народов - от турецких алавитов [Dincer, 1999] до мусульман Северного Кавказа.

Наиболее значимый и наиболее критикуемый ритуал зикри - это ежегодный зий-арат к горе Кух-е-мурад, считающейся троном Махди, на который тот когда-нибудь взойдет. Отсюда и название "Гора желания", в смысле цель, объект поклонения зикри [Pastner, 1984, p. 304]. Сама по себе практика зийарата к гробницам святых широко распространена в народном исламе и практикуется мусульманами в разных странах. В Средние века неимущим верующим, проживавшим в отдаленных частях мусульманского мира, в том числе в Индии, зийарат нередко заменял хадж в Мекку. Зийарат в исполнении зикри осуждается именно по причине его внешнего сходства с некоторыми ритуалами хаджа. В частности, поднимаясь на гору, зикри целуют особый священный камень, на котором написан "символ веры", что суннитам кажется профанацией ритуального прикосновения паломников к "черному камню" Каабы. Затем зикри пьют воду из горного источника, который они называют Замзам, т.е. именем священного источника около Мекки и т.д. [Khan, 1995, p. 36].

Турбат - небольшой городок с населением менее 80 тысяч жителей и имеющий единственную отрасль производства - сбор, упаковку и переработку фиников. Кроме того, он прославлен в народной поэзии народов Пакистана: Пунну, герой романтической легенды о любви Сасси и Пунну, многочисленные обработки которой вошли в фольклор и литературу синдхцев и панджабцев, был родом из Турбата, и развалины "форта Пунну" составляют основную достопримечательность города [Хашми, 1986, с. 102]. Когда 27 Рамадана около 40 тысяч зикри прибывают в Турбат, местным жителям это, вероятно, кажется настоящим столпотворением, приближающим пришествие Махди.

Зикри собираются у подножья горы Кух-е-мурад и, сотворив коллективный зикр, начинают босиком подниматься на вершину. На вершине разыгрывается главная часть ритуала, называемая чоган. Участники становятся в круг, отмечая его камнями; в центре круга находится специально возведенная временная постройка (чаубара). Внутри постройки сидит "солистка" - малаи (букв, "ведущая"), женщина с сильным и красивым голосом, которая поет хвалу Махди и рецитирует стихи белуджских поэтов-мистиков. Участники хором подпевают ей, хлопают в ладоши, отбивая ритм, и пританцовывают, постепенно входя в транс.

Чоган по форме напоминает "светский" народный танец белуджей - до-чапи, который также исполняют мужчины, стоящие в круге, хлопающие в ладоши и делающие ритмические движения ногами. Разница лишь в том, что до-чапи исполняют под аккомпанемент барабана (дхол), а чоган сопровождается только женским сольным пением. Кроме того, чоган схож с ритуальным танцем дхаммал, которым отмечают вечер четверга во многих суфийских святынях Синда и Панджаба³.

Другой важный ритуал зикри, называемый кишти ("лодка"), не привязан к определенной дате и отправляется ежемесячно в ночь новолуния, на следующий день после праздника жертвоприношения ид-ал-адха, а также по частным праздничным случаям, таким как свадьба, рождение сына, обрезание и т.д. Название ритуала - "лодка", по-видимому, не столько связано с его сакральным содержанием или представлением, сколько продиктовано наследственной профессией большинства белуджских зикри - рыболовством [Nadiem, 2007, p. 142].

Как и во время зикра и ритуала чоган, участники кишти образуют круг, в центре которого стоят несколько женщин малаи, исполняющих религиозные песнопения

³ Описание танца дхаммал в гробнице святого Лал Шахбаза Каландара в Сехване см. [Суворова, 1999, с. 222 - 224].

в честь Махди, имама Али, святого Пира Дастгира (Абдул Кадир Джилани), а также фрагменты белуджских героических баллад. Последние представляют собой устный эпос белуджей, систематизированный и записанный в конце XIX в. англичанином М. Лонгворт Деймсом. Центральным событием этих преданий была длительная война между двумя соперничающими белуджскими кланами - Риндами (во главе с Миром Чакуром) и Лашари (под предводительством Мира Гвахарама). Поводом к войне между кланами послужила женщина по имени Гохар, белуджская "прекрасная Елена", в которую были влюблены сардары обоих кланов. Начало великой племенной войны относится к эпохе правления могольского императора Хумаюна, т.е. к 1530 - 1539 гг. [Longworth Dames, 2006, p. XXI-XXV].

Как и в других ритуалах зикри, женское "соло" поддерживает мужской хор, который повторяет отдельные стихи и фразы в виде рефрена. Кроме того, малаи и остальные участники кишти обмениваются рифмующимися вопросами и ответами, что характерно для зрелищных народных форм многих народов Южной Азии⁴. Например, малаи спрашивают: "Кто [нас] ведет [по верному пути]? (Хадийа?)". Хор отвечает: "[Наш] цветок - Махди" (Гул Махдийа) [Ahmed, 2002, р. 224]. Поскольку церемония кишти приурочена также и к светским праздникам, в частности к свадьбам, вопросы солисток и ответы хора могут носить шутливый, иногда игривый характер, что вызывает новые обвинения ортодоксов в непристойности и сексуальной распущенности ритуалов зикри.

Из сказанного следует, что ритуалы зикри строятся на нескольких архетипах, среди которых восхождение на гору, целование камня, питье из священного источника и, главное, постоянно возвращающийся мотив круга. "Кругом" (да'ира) называются и общины зикри, и их поселения, и исходная ритуальная позиция - зикр, чоган и кишти. Круг как архетипическая модель, символизирующая идею божественного, известна всем народам мира - от индуистского колеса сансары и буддийской мандалы до представления Троицы в виде трех пересекающихся кругов и "кельтского креста" (креста в круге).

Круг - одна из форм созидания пространства. Ритуальные архитектурные строения часто являются круглыми в плане, поселения возводятся в форме окружности. В большинстве традиций космос, в качестве упорядоченного пространства, предстает в виде системы концентрических кругов, в центре которой находится Бог. В дзен-буддизме, где отсутствует понятие Бога, круг становится символом просветления как абсолюта. Китайский символ ян-инь, имеющий вид круга, разделенного пополам волнистой линией, символизирует взаимодействие, взаимопроникновение двух начал бытия. Круг - символ защищаемого и защищенного пространства, - отсюда его использование при совершении магических ритуалов, и, одновременно, символ времени (бесконечности) и движения. Как показал Карл Густав Юнг, связь круга и круглых форм с женским началом является, хотя и не универсальной, однако широко распространенной [Jung, 1964, p. 212 - 229].

Исключительно значима символика круга и в суфизме, разновидностью которого является учение и практика секты зикри. Взаимозависимость основных положений суфизма иногда представляют в виде отношения окружности, радиуса и центра круга. Находясь на окружности суфизма, мистик продвигается вовне через проявленный мир - это преимущество доктрины, центробежный процесс, выводящий за пределы индивидуальной человеческой формы. А преимущество метода - центростремительный процесс, когда мистик, благодаря духовным практикам, движется внутрь, к центру, раскрывая сокровенную микрокосмическую тайну [Бахтияр, 2007, с. 8 - 9].

⁴ Такой обмен рифмующимися репликами между актерами и публикой существует в маратхском народном театре тамаша, гуджаратской народной драме бхаваи и в выступлениях панджабских буффонов-бхандов.

Процесс духовного становления мистика, т.е. достижение центра, активизирует женский принцип - душу (нафс), имеющую в суфизме женское начало, движение и любовь. Центр - это Дух, Логос, Абсолют, мужской принцип, заключенный во всех вещах в состоянии потенции. Однако Ибн 'Араби говорил, что "Абсолют невозможно созерцать независимо от конкретного бытия, и наиболее совершенно Его созерцание в человеческой форме, а не в любой другой, и оно более совершенно в женщине, чем в мужчине" (цит. по [Бахтияр, 2007, с. 21]). Далее Ибн 'Араби объясняет, что созерцать Абсолют в женщине - значит видеть оба аспекта созерцания - агента и реципиента одновременно, а такое видение более совершенно, чем созерцание Его во всех иных формах, в которых Он манифестирует себя. Вот почему женщина созидательна, а не создана. В ней проявлены оба свойства Сущности Творца - активность и пассивность [Бахтияр, 2007, с. 22].

Концепция Ибн 'Араби находит поэтическое выражение в знаменитых строках из "Маснави" Руми:

  
  
  
 Partaw-i haqast ân mashüq nîst  
 Khaliqast ân güyia makhlüq nîst  
 Она - свет Истины, а не возлюбленная.  
 Она - Создатель, можно сказать, что она не создана. 
  
 

[Маснави, 1998, 1:2441].

В ритуалах зикри, как было показано, женщина всегда находится в центре круга; она руководит мужским хором молящихся, задавая смысл и ритм всему ритуальному действу (т.е. выступает как активное начало, агент). В то же время малаи не светская исполнительница или имперсонатор; она - реципиент и проводник Божественной благодати (барака), которая нисходит на участников зикра, и потому в данной своей функции она выступает в качестве рецептивного пассивного начала.

"Женское" начало суфизма, как и мистицизма в целом, давно изучено классическим исламоведением [например: Corbin, 1987, p. 159 - 160]. Основные концепты суфизма - познание Бога через Любовь, пассивное ожидание союза/слияния с объектом Любви, экстатическая эмоциональность, квиетизм, созерцательность, покорное предание себя Божественному возлюбленному (возлюбленной) и конечное растворение своего "я" в высшей субстанции, - все это, в широком смысле слова, проявления "женской" гендерной роли.

Противоположностью суфизму является профетизм - активный, наступательный, агрессивный, менторский, рациональный, требующий полного подчинения и покорности, т.е. "мужской" архетип религиозного поведения. В реальной религиозной жизни один архетип не исключает другого, и такие профетические (патриархальные) религии, как иудаизм, христианство и ислам, содержат в себе разнообразные парадигмы и параметры отношения с Богом, в том числе и "женские" мистические. Однако, как показывает историческая практика, когда "мужской" профетизм в лице ортодоксии сталкивается с претензиями "женского" мистицизма на лидерство, для последнего это чревато обвинениями в ереси, ограничениями, давлением и угрозой отлучения от традиции [Ahmed, 2001, p. 211].

В контексте сказанного становится очевидно, что секта зикри представляет именно "женский" стереотип религиозного поведения - от гендерного равенства в жизни общины до центральной, в буквальном смысле слова, роли, которую играют женщины в основных ритуалах секты. Сами эти ритуалы выглядят как воплощенная реализация обсуждавшихся выше идей Ибн 'Араби о преимуществе созерцания Абсолюта - центра круга - в образе женщины. Это тем более удивительно, что секта существует в условиях племенного окружения, законы которого отличаются исключительной патриархальной ригидностью. Однако вполне закономерно, что именно этот доминирующий "женский" аспект, хотя и не называемый, является истинной причиной постоянных преследований секты, угроз, ограничений и обвинений в ереси со стороны ортодоксальных улемов и религиозных партий.

Неуклонная "талибанизация" ислама в Пакистане лишь усиливает его агрессивные "мужские" черты, делая акцент на воинствующем сексизме, предполагающем полное исключение женщины из общественной жизни и ограничение ее роли в семье. В Северо-Западной пограничной провинции, где сильны позиции талибов, и том же Белуджистане, по данным исследователей, есть множество поселений, деревень и небольших городков, где на улице вообще нельзя встретить женщину. Если раньше мальчика до определенного возраста воспитывала мать, то теперь, будучи едва отлучен от груди, он сразу попадает в мужское окружение и вырастает, не имея никакого представления о нуждах и чаяниях своей женской родни и женщин в целом, испытывая внушаемое ему с детства презрение к "слабости" и "нечистоте" женщины и враждебность к ней как к образу Другого [Irfani, 1997].

Будущее секты зикри туманно. Она продолжает раздражать суннитское большинство не только своими маргинальными ритуалами и "либеральным социализмом" жизни общины, но и несоответствием реального социального положения, более чем скромного, высоким духовным амбициям. Зикри считают себя саййидами, прямыми потомками Пророка Мухаммада (через седьмого шиитского имама), т.е. претендуют на принадлежность к высшей категории мусульман "благородного" происхождения (ашраф).

Чтобы как-то смягчить окружающую их атмосферу нетерпимости, после событий 1993 г. в Турбате часть членов секты перешла в христианство. Под давлением Пакистанской комиссии по правам человека ежегодные ритуалы секты в Турбате стали охраняться полицией. Сменили тактику и ортодоксы, предложившие программу "мирного возвращения" секты в лоно суннитского ислама. Один из пунктов этой программы, наиболее радикальный, это передача девушек из общины зикри в суннитские семьи в качестве вторых, "младших" жен. Поскольку зикри - эндогамная группа, и абсолютное большинство браков в ней заключается между двоюродными братьями и сестрами, такая "передача" является отнюдь не мирным, а насильственным актом, главной жертвой которого опять же являются женщины.

Социально-экономическое положение секты может существенно улучшить проект разработки и модернизации порта Гвадар, в районе которого зикри составляют конфессиональное большинство. Реализация проекта ставит две цели: во-первых, дальнейшее развитие национальной экономики, привлечение в страну иностранных инвестиций, а во-вторых, укрепление интеграционных связей на азиатском континенте. Еще на стадии разработки проекта Гвадар федеральные власти Пакистана официально объявили об одном из приоритетных направлений - развитии торгово-экономических связей с Китаем, поскольку через порт Гвадар будет поступать сырая нефть из Ирана и Африки и транспортироваться по суше для северо-западных территорий Китая.

Развитие Гвадара способно интегрировать членов секты в современное пакистанское общество значительно безболезненнее, чем матримониальные программы суннитских ортодоксов. Вместе с тем новая инфраструктура района и масштабы международного проекта могут представлять угрозу для самобытности и религиозных ритуалов зикри, привыкших жить в герметической изоляции. И тогда, оставив насиженные места, они в очередной раз двинутся в путь, туда, где смогут дожидаться пришествия своего обещанного Махди.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бахтияр Л. Суфий. Образы мистического поиска. М.: Эннеагон Пресс, 2007

Маснави-йи Ма'нави бар асас-и нусха-и кунийе ба тасхих ва пишгуфтар Абд ал-Карим Суруш (Джалаладдин Руми. Поэма о скрытом смысле). Муджаледат-и аввал довом севвом (на фарси). Тегеран: Ширкат-и энтешарат-и илми ва фарханги, 1998.

Суворова А. А. Мусульманские святые Южной Азии XI-XV веков. М.: ИВ РАН, 1999.

Хашми Захур Шах. Балочи забан адаб ки тарих (История языка и литературы балучи). Карачи: Сайид Хашми Академи, 1986 (на урду).

Ahmed Durre S. Violence and the Feminine in Islam: A Case Study of the Zikris // Ahmed Durre S. (ed.) Gendering the Spirit: Women, Religion and the Post-Colonial Response. London-New York: Zed Books, 2002.

Ahmed Durre S. The Zikris of Pakistan. InterCulture // Journal of the Intercultural Institute of Montreal. 2007, Spring.

Ahmed Durre S. Masculinity, Rationality and Religion: a Feminist Perspective. Lahore: ASR, 2001.

Azhar Munir. Zikris in the Light of History and Their Religious Beliefs. Lahore: Izharsons, 1998.

Baloch Inayatullah. Islam, the State and Identity: the Zikris of Balochistan // P. Titus (ed.) Marginality and Modernity: Ethnicity and Change in Post-Colonial Balochistan. Karachi: OUP, 1996.

Baloch Sardar Khan. A Literary History of the Balochis. Vol. 2. Quetta: Balochi Akadami, 1984.

A Brief History of the Fourteen Infallibles. Qum: Ansarian Publication, 2004.

Boyajian-Sureniants V. Notes on the Religious Landscape of Iranian Baluchistan. Observations from the Sarhadd Region // Iran and the Caucasus. 2004, Vol. 8. No 2.

Bozai N.K. Kalhora Governance of Sindh. An Overview // http://www.promisedmehdi.com/mehdi/lit/sindh. asp

Dincer F. Alevi Semahs in Historical Perspectives. Istanbul: Dogazici University, 1999.

Furnish T. Holiest Wars: Islamic Mahdis, their Jihads, and Osama bin Laden. Westport: Greenwood Publishing Group, 2005.

Hastings J., Selbie John A. Encyclopedia of Religions and Ethnics. Pt. 11. Kessinger Publishing Company, 2003.

Jung C. Man and His Symbols. N.Y.: Doubleday, 1964.

The Imperial Gazetteer of India. Vol. 6. Baluchistan. Oxford: Clarendon Press, 1929.

Irfani S. 'Taliban: the Islamic Challenge' // Dawn. 12.10.1997.

Khan Tahoor. Why the Pressure on the Zikris? // Human Rights Commission of Pakistan newsletter. January, 1995.

Khanam R. (ed.) Encyclopaedic Ethnography of Middle East and Central Asia. Vol. 1. New Delhi: Global Vision Publishing House, 2005.

Life History of Mahdi // http://www.nooriana.com/

Longworth Dames M. Popular Poetry of the Balochis. Vol. 1. Rpt. N.Y.: Hesperides Press, 2006.

Nadiem I. Balochistan: Land, History, People. Lahore: Sang-e-Meel Publications, 2007.

Pastner S. Feuding with the Spirit among the Zikri Baluch: the Saint as Champion of the Despised // S. Ahmed Akbar, D. Hart (eds.) Islam in Tribal Societies: from the Atlas to the Indus. London: Routledge, 1984.

Schimmel A. Islam in the Indian Subcontinent. Leiden-Koln: EJ. Brill, 1980.