60 лет Великой Победы

© О. Е. ФРОЛОВА, кандидат педагогических наук

9 мая отмечено и в российской истории, и в истории русской литературы. Литературу и историю объединяет фигура Булата Окуджавы, писателя, поэта, прошедшего войну, родившегося именно в этот день.

Его военные песни написаны в 1960 - 70-е годы, многие из них созданы для кино (Окуджава Б. Капли датского короля. Киносценарии. Песни для кино. М., 1991; Песни Булата Окуджавы. Мелодии и тексты. Сост. Л. Шилов. М., 1989).

Мы хотим выяснить, как организованы пространство и время в военных песнях Окуджавы, а также выявить важнейшие темы в них.

Существуют две возможности организации художественного времени литературного произведения: или события представлены как одновременные созданию текста и как бы увидены сейчас, или они связаны с воспоминаниями, когда автор предполагает временную дистанцию между описываемой ситуацией и временем повествования о ней. В первом случае он обращается к глагольным формам настоящего времени или формам прошедшего времени глаголов несовершенного вида. Во втором случае в тексте представлены глаголы прошедшего времени совершенного вида.

Песен, драматическое действие которых проживается сейчас, у Окуджавы мало.

Вы слышите, грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки,
вы поняли, куда они глядят.
Вы слышите, грохочет барабан,
солдат, прощайся с ней, прощайся с ней.

(Песня о солдатских сапогах)

Пожалуй, с этой точки зрения наиболее интересна песня из фильма "Белорусский вокзал":

стр. 32

Здесь птицы не поют, 
Деревья не растут, 
И только мы, к плечу плечо, 
Врастаем в землю тут.

(Мы за ценой не постоим)

В первом куплете этой песни слушатель не может интерпретировать ситуацию однозначно: как разворачивающуюся прямо у него на глазах или как вневременную и неизменную.

Горит и кружится планета, 
Над нашей родиною дым...

Чаще автор обращается не к синхронному описанию, а к воспоминаниям. Но нельзя сказать, что их природа у Окуджавы едина. Это прежде всего воспоминания о том, что было до войны. Точка отсчета в этом случае - военное время. Это естественно, потому что война служит границей, отделяя прежнюю жизнь от трагических военных лет:

Гляжу на двор арбатский, надежды не тая, 
вся жизнь моя встает перед глазами.

(Песенка о московских ополченцах)

Во дворе, где каждый вечер все играла радиола,
где пары танцевали, пыля,
ребята уважали очень Леньку Королева
и присвоили ему званье Короля.

(Песенка о Леньке Королеве)

Ах, как помнятся прежние оркестры, 
не военные, а из мирных лет.

(Счастливый жребий)

Приметами прежней жизни в песнях становятся московские улицы и дворы (Арбат), оркестры, флейты и валторны, радиола, фотографии - детство и юность.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая: 
стали тихими наши дворы, 
наши мальчики головы подняли -
повзрослели они до поры (...) 
Наши девочки платьица белые 
раздарили сестренкам своим.

(До свидания, мальчики)

Несмотря на внешнюю простоту, военные песни Окуджавы не линейны в организации времени - в них не один план воспоминаний, а несколько.

стр. 33

Первый план воспоминаний - о довоенном времени - сопряжен у Окуджавы с ностальгией по кругу друзей:

Началася вдруг война - не успели попрощаться, 
адресами обменяться не успели ни черта. 
Где встречались мы потом? Где нам выпала прописка? 
На поверхности ль земли? Под пятой ли обелиска? 
В гастрономе ли арбатском? В черной туче грозовой?

("Всему времечко свое: лить дождю, Земле вращаться...")

Кроме того, воспоминание о довоенной жизни, прощание с детством связано с исторической хронологией: начало войны в нескольких песнях ассоциируется с уходящей весной.

... чего ж мы уходим,
когда над землею бушует весна?
Куда ж мы уходим,
когда над землею бушует весна?..

(Песенка о пехоте)

Пространство довоенного времени - это пространство детства и юности, ограниченное двором и садом (До свидания, мальчики; Песенка о московских ополченцах; Первое послевоенное танго; Счастливый жребий):

Слетались девочки в наш двор в часы рассветные, 
они нас лаской окружали и жужжали. 
Мы были первыми у них да и последними, 
и мы под это их жужжание мужали. (...) 
Поплачьте, девочки мои, о том, что вспомнилось: 
не уходите со двора, нет счастья в этом.

(Первое послевоенное танго)

Другой план воспоминаний - тот, в который перенесутся однополчане, вернувшись с войны. Поэтому в этих фрагментах автор употребляет конструкции в будущем времени. Интересно, что точка отсчета в этом случае, как и в первом плане воспоминаний, тоже военное время, но взгляд устремлен не назад, а вперед, в будущее. Это "воспоминание о будущем" сближается с мечтой:

Когда-нибудь мы вспомним это, 
И не поверится самим.

(Мы за ценой не постоим)

Затихнет шрапнель, 
И начнется апрель.

стр. 34

На прежний пиджак 
Поменяю шинель. 
Вернутся полки из похода, 
Такая сегодня погода.

("Затихнет шрапнель, и начнется апрель...")

Этот план воспоминаний может переносить человека к неизвестным послевоенным будням, но это будущее представляется как привычное довоенное время, которое должно вернуться, когда война кончится. Поэтому в одном куплете автор сталкивает приметы довоенной мирной и военной жизни: пиджак и шинель ("Затихнет шрапнель..."). И в том и в другом случае реконструируется не реальная, а возможная ситуация, поэтому такое воспоминание, с точки зрения модальности, - это представление предполагаемого и желаемого.

"Воспоминание о будущем", так же, как и воспоминание о довоенном времени, связано с возвращающейся весной, которая наступит уже после войны, поэтому в песне "Затихнет шрапнель..." возникает слово апрель.

Наконец, третий план воспоминаний - о самой войне. Точка отсчета в этом случае - уже наступившее послевоенное время, а взгляд направлен в прошлое, к военным событиям:

Блиндажи той войны все травой заросли, 
Год за годом затихли бои. 
Не трава, не года эту землю спасли, 
А открытые раны твои.

Наша память не в силах уйти от потерь, 
Все с фонариком бродит в былом. 
Даже в праздничный день чья-то тихая тень 
Вместе с нами сидит за столом.

("Блиндажи той войны все травой заросли...")

В нашем доме война отгремела.
Вновь земля зеленеет,
Злые пули по кровь не летят...
Женихи навсегда молодые
С фотографий военных глядят.
А годы уходят, уходят,
Вернуться назад не хотят...

("А годы уходят, уходят...")

Приход весны отмечен и в этом случае.

Опять весна на белом свете (...) 
К золе и пеплу наших улиц

стр. 35

опять, опять, товарищ мой, 
скворцы пропавшие вернулись...

("А мы с тобой, брат, из пехоты...")

При этом не обязательно в тексте песни присутствует само слово весна: слушатель может догадаться о времени года по косвенным приметам:

С нами женщины - все они красивы, 
и черемуха - вся она в цвету.

(Счастливый жребий)

Вновь земля зеленеет (...) 
Может, время всех ран не излечит, 
Но черемухи белой 
Невозможные гроздья горят...

("А годы уходят, уходят...")

Начало и конец войны у Окуджавы связаны с весной. То, что она возникает во многих песнях о войне и появляется в разных временных планах, заставляет задуматься, какова же природа войны. Это явление цикличного, двигающегося по кругу времени, как весна и лето, или линейного, невозвратного? Вопрос этот не простой. Причины войны, по Окуджаве, не подвластны разуму. Поэтому стилизованная под народную песня "Примета" рисует пессимистическую версию будущего:

Если ворон в вышине -
дело, стало быть, к войне, 
если дать ему кружить, 
если дать ему кружить -
значит, всем на фронт иттить. 
Чтобы не было войны -
надо ворона убить, 
чтобы ворона убить, 
чтобы ворона убить -
надо ружья зарядить.

А как станем заряжать -
всем захочется стрелять, 
а уж как стрельба пойдет, 
а уж как стрельба пойдет -
пуля дырочку найдет.

Ей не жалко никого, 
ей попасть бы хоть в кого -
хоть в чужого, хоть в свого -
лишь бы всех до одного, 
Во - и боле ничего!

(Примета)

стр. 36

В другой такой же стилизованной песне Окуджава пишет о том, что войны так же возвращаются, как и времена года:

Для чего мы пишем кровью на песке? 
Наши письма не нужны природе. 
Спите себе, братцы, все придет опять: 
новые родятся командиры, 
новые солдаты будут получать 
вечные казенные квартиры. 
Спите себе, братцы, все начнется вновь,
все должно в природе повториться: 
и слова, и пули, и любовь, и кровь... 
Времени не будет помириться.

(Старинная солдатская песня. Курсив здесь и далее наш. - О. Ф.)

Приметы войны в песнях Окуджавы выражены с помощью военной лексики: солдат, расписка за винтовку, пехота, отдельный десантный батальон, ракета, пулемет, шрапнель, шинель, сабля, однополчанин, пули, гранаты, блиндаж, бой, затемненье. Но заметим, что подобных слов в военных песнях немного.

Пласт военной лексики соседствует с бытовыми и экспрессивными словами, связанными с воспоминаниями о довоенном времени: радиола, платьица, пиджак.

Бытовой пласт поддерживается разговорной и просторечной лексикой: наплевать, брехня, сплетники, свести счеты, болтать, краля. Это придает войне оттенок будничности, привычности, пожалуй, делая ее в глазах слушателя-читателя еще драматичнее и страшнее.

Основные темы, или ключевые слова, в военных песнях Б. Окуджавы объединяются в четыре группы: первая - судьба, жребий, удача; вторая - память; третья - расставания, дороги; четвертая - смерть.

Первая тема, которую можно интерпретировать по-разному: как рок, фортуну, счастье, удачу или жребий, показывает, что силы человеческие не безграничны. Человек на войне не волен распоряжаться своей жизнью: сохранит он ее или будет убит, это от него не зависит.

Может, жребий нам выпадет счастливый: 
снова встретимся в городском саду. 

(Счастливый жребий)

Гордых гимнов, видит бог, я не пел окопной каше, 
От разлук не зарекаюсь и фортуну не кляну...

("Всему времечко свое: лить дождю, Земле вращаться...")

Я загадал лишь на войну - да не исполнилось. 
Жизнь загадала навсегда - сошлось с ответом. 

(Первое послевоенное танго)

стр. 37

Брехня, что у смерти
есть точный расчет,
что где-то я в поле остался (...)
В назначенный час
заиграет трубач,
что есть нам удача
средь всех неудач,

что мы еще молодые
и крылья у нас золотые...

("Затихнет шрапнель, и начнется апрель...")

Если человеком на войне управляет судьба, то причиной смерти у Окуджавы становится сама война, но она не связана с врагом в человеческом облике: это огонь, выстрел или пуля, исходящие из неназванного источника:

Нас ждет огонь смертельный...

(Мы за ценой не постоим)

Матушка, ударил выстрел -
Покачнулся твой сынок.

("Шла война к тому Берлину...")

Ты весь - как на ладони, 
все пули в одного.

("Не верь войне, мальчишка...")

а уж как стрельба пойдет -
пуля дырочку найдет. 

(Примета)

Теперь зададимся одним из самых важных вопросов: какой же предстает смерть в военных песнях Окуджавы? Это кровь, зола, пепел, могилы и простые солдатские обелиски с фанерными звездами, фотографии людей, которых уже нет, а самое главное - такие возможные, но из-за войны несостоявшиеся, непрожитые события:

А ты с закрытыми очами 
спишь под фанерною звездой.

("А мы с тобой, брат, из пехоты...")

вместо свадеб - разлуки и дым. 

(До свидания, мальчики)

Женихи, навсегда молодые 
С фотографий военных глядят. 

("А годы уходят, уходят")

стр. 38

Расплескалася в улочках окрестных 
та мелодия, а поющих нет.

(Счастливый жребий)

Образ мелодии, которая утратила голос, созданный в песне "Счастливый жребий", - также связан с оборвавшейся жизнью.

Несмотря на трагичность смерти на войне, у Окуджавы это событие получает иногда, казалось бы, парадоксальную интерпретацию:

Матушка, ударил выстрел -
Покачнулся твой сынок. 
Опрокинулся на спину 
И остыл среди осин. 
Матушка, поплачь по сыну -
У тебя счастливый сын.

("Шла война к тому Берлину...")

Еще один вопрос: каково пространство войны в его военных песнях? Надо сказать, география войны скудная: Берлин ("Шла война к тому Берлину..."), Курск, Орел (Мы за ценой не постоим), Краков (Прощание с Польшей), а также Москва и Арбат как точка отсчета, центр довоенного пространства ("Песня о московских ополченцах"). Топонимы появляются только в трех из рассмотренных нами семнадцати песен. И только Краков предстает как увиденный город, остальные три только упомянуты. Лишь единожды названа цель наступления - Берлин, а военный противник не обозначен вообще. Благодаря скудости конкретных примет война приобретает вселенский характер: военное противостояние нескольких стран превращается в мировой конфликт.

Куда ж мы уходим,
когда над землею бушует весна?..

(Песенка о пехоте)

Горит и кружится планета, 
Над нашей родиною дым...

(Мы за ценой не постоим)

Может быть, из-за такого обобщенного, философского взгляда на войну, которую Окуджава хорошо знал по собственному опыту, для него был нетруден переход к иным военным песням, стилизованным под старинные (Старинная солдатская песня, Примета) и далее - к военным "историческим" песням (Проводы юнкеров, Батальное полотно):

Наша жизнь - не игра, в штыковую ура! 
Замерзают окопы пустые...

стр. 39

Господа юнкера, кем вы были вчера? 
Да и нынче вы все холостые. 

(Проводы юнкеров)

Песня "Проводы юнкеров" перекликается с песней "До свидания, мальчики".

Все слабее звуки прежних клавесинов, голоса былые, 
Только топот мерный, флейты голос нервный да надежды
                                               злые.

Все слабее запах очага и дыма, молока и хлеба. 
Где-то под ногами и над головами - лишь земля и небо.

(Батальное полотно)

Ощущение человека на войне, как если бы он оказался один на один со всем миром - между небом и землей, - отражено не только в "Батальном полотне", но и в песнях "Мы за ценой не постоим...", "Песенка о пехоте", "Счастливый жребий", "А годы уходят...", "Блиндажи той войны все травой поросли...".

Война в песнях Окуджавы сопряжена со сложной организацией времени и пространства: с воспоминаниями о довоенном прошлом, о самой войне уже из послевоенного времени и с мечтой о мирном будущем. Довоенное пространство - двор и сад, военное - блиндажи и дороги, а послевоенное пространство неопределенно... Благодаря малому количеству конкретных примет для Окуджавы становится нетруден переход от личных переживаний и воспоминаний к философским размышлениям...