В НАСТОЯЩЕЕ время, в эпоху всеобщей компьютеризации, особенно актуальны вопросы использования электронно- вычислительной техники для так называемой поддержки процесса принятия решений должностными лицами различных (в том числе военных) органов управления. По этой проблеме в 80-х годах прошлого столетия на страницах журнала "Военная мысль"1 была организована целая научная дискуссия, в частности рассматривались вопросы моделирования операций (боевых действий). И в дальнейшем проблемы разработки моделей операций (боевых действий) и использования последних на этапах выработки замысла и принятия решения командирами (командующими) всех степеней неоднократно освещались и в главном военном журнале, и в других изданиях.

При этом первые восторженные оценки возможностей моделирования операций постепенно сменялись осторожными высказываниями об ограничениях на использование моделей (в частности имитационных) в оперативно-стратегическом звене и необходимости применения качественно нового математического аппарата2 , а также новой методологии моделирования. Кроме того, был поднят вопрос о важности такого направления создания средств поддержки принятия решений, как разработка экспертных систем и систем искусственного интеллекта3 .

Сегодня можно констатировать, что различного рода модели операций (боевых действий) так и не прижились в войсках, не нашли пока широкого практического применения в процессе принятия командующим (командиром) решения на операцию (бой). Этот факт зачастую пытаются объяснить низкой компьютерной грамотностью офицеров-операторов, их нежеланием осваивать современные информационные технологии из-за большой "текучки", привычкой работать по старинке, хотя, по-видимому, дело здесь несколько в другом. "Прохладное" отношение офицера-практика к моделированию объясняется скорее всего невозможностью "заглянуть внутрь" модели, понять, чем она "дышит", иными словами, разобраться в используемом математическом аппарате и применяемых ограничениях и допущениях.

Но весь парадокс заключается в том, что если бы какой- нибудь дотошный офицер-оператор "докопался" бы до сущности любой имитационной модели, предлагаемой ему в качестве инструмента для выработки решения (или предложений в решение), то его сомнения в необходимости такого "помощника" только умножились бы. И на то есть объективные причины.

Ведь для специалистов не секрет, что и модель боя (воздушного, морского, боя дивизии), и модель операции любого уровня имеет дело с сугубо количественными характеристиками. И как бы ни модифицировались уравнения динамики средних, какими бы полными и точными ни были "матрицы ущербов", в любом случае в результате моделирования побеждает тот, кто "количественно" сильнее. И даже попытки учесть в моделях "качество" вооружения (через соответствующие

1 Военная мысль. 1987. N 7. С. 33-41; N 10. С. 56-61; N 12. С. 36-44; 1988. N 4. С. 46-54; N 9. С. 38- 47; N 12. С. 47-52.

2 Там же. 1995. N 4. С. 46-50; 1996. N 4. С. 57-63; N 6. С. 26-31.

3 Там же. 1993. N 3. С. 56-59; 1994. N 1. С. 44-49; 1997. N 5. С. 14-23; 1999. N 1. С. 28-30.

стр. 71

коэффициенты соизмеримости образцов вооружения) или "качество" управления4 не меняют сути дела. Любая существующая на сегодня модель учит командиров побеждать противника "числом", а не уменьем.

При этом в результате стремления при моделировании все соизмерить, используя достаточно условные боевые потенциалы, теряется оперативно-тактическая сущность боевых возможностей средств поражения, принадлежащих к различным видам ВС (родам войск). И если попытка сопоставить, например, реактивную и нарезную артиллерию хоть и не совсем корректна в оперативно-тактическом смысле, но в некоторых случаях возможна, то "сваливать в одну кучу" самолеты, танки, орудия и саперные лопаты совершенно недопустимо. Ведь так можно "домоделироваться" до того, что будут получены абсолютно неприемлемые результаты. Например, модель общевойсковой операции вполне способна выдать командиру "подсказку", что силами, допустим, 10 (или 20, 30...) зенитно-ракетных полков можно прорвать оборону танковой дивизии или с помощью 1000 (или 10 000) саперных лопат разгромить танковый батальон противника (!?).

Но это еще не самый большой недостаток существующих имитационных моделей. Главное, чего они не могут учесть - это уровень военного искусства противоборствующих сторон, а также обученность и морально-психологическое состояние личного состава, слаженность действий органов управления. Попытка "смоделировать" эти факторы введением соответствующих поправочных коэффициентов (взятых, как правило, "с потолка") ничего не дает, кроме некой наукообразности и возможности (в случае необходимости) подогнать результат моделирования "под мнение" соответствующего начальника.

Вышеизложенное не имеет целью окончательно подорвать доверие офицеров-операторов к используемым в военном деле современным информационным технологиям. Надо лишь четко представлять себе возможности этих технологий. Ведь никому не придет в голову забивать монитором гвозди. Вот и имитационную модель боя (операции) нельзя использовать непосредственно в процессе выработки решения, потому что в силу большой неопределенности многих исходных данных вероятность реализации на практике любого конкретного результата моделирования будет практически равна нулю. Поэтому верить тому, что обстановка в ходе боевых действий будет изменяться так, как это "показывает" модель - все равно что верить гаданию на кофейной гуще.

Тем не менее без моделей развитие военного дела сегодня немыслимо. В частности, возможности современных компьютеров и наработанная за последние два десятилетия научно-методическая база моделирования позволяют, как можно предположить, создать достаточно точную модель действий подразделения уровня роты (батареи) в различных видах боя. В результате "исследовательского" (в спокойной обстановке, в условиях мирного времени) моделирования множества сценариев действий подразделений в различных условиях можно создать базу их боевых возможностей. Если эту базу скорректировать с учетом опыта учений и боевых действий в военных конфликтах современности, то ее с определенной степенью условности можно будет использовать при оценке возможностей своих войск в бою (операции) и исходя из этого определять на этапе выработки замысла и порядок огневого поражения противника, и в целом порядок его разгрома (правда, надо отдавать себе отчет в том, что результаты такой оценки будут точны лишь настолько, насколько

4 Сосюра О.В. Расчет обобщенных показателей боевых возможностей войск в операциях (боевых действиях) с учетом эффективности управления ими (потенциально- долевой метод)// Военная мысль. 1997. N 5. С. 24-30.

стр. 72

полной и точной будет информация о противнике). А дальше уже должно проявляться искусство командующего (командира), чтобы имеющимися силами и средствами выполнить поставленную задачу.

Кроме того, создание достаточно точных, адекватно отражающих "физику" боя моделей позволит использовать их для выработки тактико-технических требований к перспективным образцам вооружения. В общем-то, как известно, первоначально именно с этой целью задумывалось создание моделей боя (операции). Уже потом возникла "гениальная" идея использовать имитационные модели на этапе выработки замысла и принятия решения.

Кстати, не менее сомнительной является попытка в ходе компьютерных командно-штабных учений (КШУ) и военных игр (ВИ), базирующихся на моделях крупномасштабных операций, научить слушателей военных академий (университетов) и офицеров штабов объединений оперативному мышлению5 , привить им навыки будущих Суворовых, Жуковых и других великих полководцев. Как уже отмечалось выше, существующие модели учат побеждать прежде всего "числом", а не уменьем. В них уже априори заложено, что при общем (достаточно условном) соотношении сил, допустим 3:1, вы всегда побьете противника, ну а если соотношение будет обратным - готовьтесь к худшему. Да, в среднем в ходе достаточно большого количества боев (операций) во многих случаях так скорее всего и будет6 . Но ведь когда речь идет о конкретном бое (операции), смоделировать его ход и исход со стопроцентной вероятностью невозможно. Нельзя с помощью модели обхитрить противника или предусмотреть все его ходы, направленные на введение в заблуждение противостоящей стороны. Потому-то история военного дела в отличие от практики моделирования знает немало примеров, когда при равном и даже невыгодном для себя соотношении сил побеждал более искусный и решительный полководец.

Поэтому целевой установкой компьютерных КШУ и ВИ должна быть отработка слаженности действий должностных лиц органов военного управления при подготовке и в ходе операции, а также в ряде случаев - повышение компьютерной грамотности оперативного состава штабов. Поднять же уровень оперативного и тактического мышления можно лишь в противоборстве с реальным, думающим и нестандартно действующим противником. Сымитировать его действия в рамках компьютерных КШУ и ВИ - сложная теоретическая и практическая задача, которую, безусловно, надо так или иначе решать. Пока же выход - в умелой организации учебного процесса в военных вузах и боевой (оперативной) подготовке в войсках7 .

В этой связи уместно сослаться на современного классика общевойскового боя доктора военных наук И. Н. Воробьева, в частности на его высказывание о важности изучения прежде всего принципов общевойскового боя8 . Знание командирами этих принципов и творческий подход к их применению в конкретных условиях - вот на сегодня, пожалуй, единственный (в плане военного искусства) ключ к успеху в бою (операции). Модель же - всего лишь сугубо "технический" и на сегодняшний день достаточно примитивный инструмент для приблизительной оценки возможностей своих сил и средств в операции.

5 Военная мысль. 1997. N 5. С. 30-35; 1998. N 4. С. 12-16.

6 Цыгичко В.Н., Стокли Ф. Метод боевых потенциалов: история и настоящее// Военная мысль. 1997. N 4. С. 24-27.

7 Табак А.И. О методике планирования и проведения розыгрыша боевых действий на учениях// Военная мысль. 1983. N 2. С. 39-50; Грачев Н.Ф. К вопросу о подготовке и проведении групповых оперативных летучек// Военная мысль. 1983. N 5. С. 59-64.

8 Воробьев И.Н. Принципы боя - теоретический каркас искусства тактики// Военная мысль. 2002. N 3. С. 13-20.