КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ В ИСТОРИИ

С 1976 г. в рамках общего Протокола о сотрудничестве между АН СССР и Американским советом познавательных обществ действует постоянная советскоамериканская комиссия по применению количественных методов (квантификации) в исторических исследованиях. За более чем 10-летнип срок ее работы

стр. 147

учеными обеих стран достигнуты определенные позитивные результаты. Две "ознакомительные" конференции - в США (Балтимора, 1979 г.) и СССР (Таллин, 1981 г.) дали возможность осветить состояние этой сравнительно новой области исследований и обсудить связанные с квалификацией теоретические и методологические проблемы¹ . Было признано также целесообразным практиковать параллельные сравнительные работы и усилить специализацию по предметному принципу.

В Канаде (Монреаль, 1984 г.) состоялась I двусторонняя конференция, наметившая научный проект изучения аграрной истории России и США. На II конференции, в США (Новый Орлеан, 1986 г.), были апробированы четыре проекта: вышеназванный, а также по изучению социальных процессов и конфликтов, политических структур, демографической истории. Новый этап сотрудничества открыла состоявшаяся 8 - 12 июня 1987 г. в Таллине III такая конференция. С советской стороны в ней участвовали сотрудники АН СССР, ЭССР и БССР, преподаватели московских университета и пединститута им. В. И. Ленина; с американской - преподаватели ряда университетов и члены редколлегий журналов "Journal of Economic History", "Agriculture History", "Explorations in Economic History", "Russian Review".

Выступая на открытии конференции, глава советской делегации чл. - корр. АН СССР И. Д. Ковальченко, акад. АН 'ЭССР Ю. Ю. Кахк и зам. председателя Национального комитета историков Советского Союза А. О. Чубарьян подчеркнули, что встречи квантификаторов уже принесли обнадеживающие результаты. В ответном слове глава американской делегации А. Олмстед высказался за продолжение конструктивного обмена взглядами и исследовательским опытом.

Сначала обсуждалась тема "Количественные методы в изучении аграрной истории". У. Паркер (США) обобщил результаты работы американских исследователей событий 1850 - 1910 гг., основное внимание уделив воздействию на рост сельскохозяйственного производства США таких факторов, как перемещение производительных сил на Запад, технический прогресс в земледелии, совершенствование биохимической обработки почвы, и дополнив эти данные результатами собственного анализа. Выяснилось, что в США валовой рост производства шел преимущественно за счет экстенсивных явлений - освоения прерий и региональной специализации, внедрение же технических новшеств осуществлялось медленно и сказывалось тогда еще мало. Лишь исчерпав к началу XX в. резервы экстенсивного пути, фермеры перешли к техническим и биохимическим способам повышения производительности труда. Участники дискуссии обратили внимание на то, что в картине, нарисованной Паркером, не хватало оценки человеческого фактора.

И. Д. Ковальченко и Л. И. Бородкин развивали далее положения опубликованной ими работы² , наметив типы капиталистической аграрной эволюции в Европейской России конца XIX - начала XX века. 50 губерний исследовались по 31 признаку, что позволило разделить их на однородные группы (кластерный анализ), а теория размытых множеств дала возможность уточнить, какие губернии наиболее полно отражали характерные черты каждой группы. Так выявились типы аграрной эволюции и их варианты. Методика, основанная на теории распознавания образов, способствовала определению конкретных границ преобладания каждого типа. Наконец, множественный регрессионный анализ помог оценить влияние отдельных факторов на характер аграрного развития. В итоге было показано реальное переплетение двух основных путей капиталистической аграрной эволюции - прусского и американского, причем второй отличался большей динамикой и обеспечивал лучшее положение непосредственных производителей.

Тема "Машины в сельскохозяйственном производстве" рассматривалась сначала Ю. Ю. Кахком (Таллин). В Прибалтике сельскохозяйственные машины с паровыми двигателями, впервые показанные в 1863 г. на международной выставке в Гамбурге, появились в 1866 г., и не только у помещиков, но и у некоторых крестьян. В Эстонии мызная система уже исчерпала тогда свои экономические возможности, а прусская еще не сложилась, что создало благоприятные условия для развития самостоятельных крестьянских хозяйств, которые на некоторое время сравнялись по урожайности с помещичьими имениями. Социально-экономических последствий применения машин в сельском хозяйстве России конца XIX-начала XX в. касался доклад В. Г. Тюкавкина и В. И. Скрябина. Они установили, что годовое потребление сельхозмашин в России (производство плюс ввоз) увеличилось с 1890 по 1912 г. в 26 раз. Высокотоварные крестьянские хозяйства (кулаки) стали получать дополнительную прибыль, снижая себестоимость продукции, что позволяло им вытеснять мелких производителей и шире практиковать наемный труд. В результате в сельских районах с более развитыми

¹ Материалы конференций см.: Количественные методы в советской и американской историографии. М. 1983.

² Ковальченко И. Д., Бородкин Л. И. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже XIX-XX веков: опыт многомерного количественного анализа. - История СССР, 1979, N 1.

стр. 148

капиталистическими отношениями возрастала численность деревенского пролетариата, связанного с частично механизированным трудом.

А. Олмстеди П. Роуд (США) осветили процесс механизации сельского хозяйства 1870 - 1930 гг. в Калифорнии. В силу благоприятных климатических условий работы велись там круглый год. Потребность в рабочих руках ощущалась остро, что усугублялось сравнительной удаленностью штата. Дефицит трудовых ресурсов и выгоды механизации ориентировали фермеров на максимальное применение машин, а спрос на них стимулировал прогресс местной промышленности, защищенной от конкуренции высокой стоимостью дальних перевозок. Так в Калифорнии сложился в конце XIX в. агропромышленный комплекс, ставший национальной лабораторией по разработке передовой агротехнологии. При обсуждении этой темы указывалось, что недостаточно использовать только средние количественные данные, ибо прогресс механизации неодинаково сказывался на различных по размеру и доходам хозяйствах, а не совпадавшие порою требования рынка к новым технологиям, неоди-наковость приспособления хозяйств к технике и перемены в положении сельскохозяйственного населения тоже оказывали свое воздействие.

Тема "Рабочая сила и труд в сельскохозяйственном производстве" нашла отражение в трех докладах. Р. Рансом и Р. Сатч (США) продолжили дискуссию о плантационном рабстве³ . Приверженцы "новой экономической истории" считают, что, поскольку прибыльность рабовладельческих плантаций в XIX в. возрастала, рабство в США имело капиталистический характер, причем Р. Фогель и С. Энгерман оценили его не только как прибыльную, но и как исторически и экономически жизнеспособную форму капиталистического производства. Докладчики подвергли это положение критике: хотя по темпам роста производства и доходов на душу белого населения Юг США до гражданской войны не отставал от Севера, сущность роста там и тут не совпадала. На Севере наблюдались накопление физического капитала, технический прогресс и рост производительности труда, на Юге шел "рост без развития" (за первую половину XIX в. возделывание хлопка не было механизировано, приемы обработки земли оставались архаичными, урожайность не менялась, производство увеличивалось за счет освоения более плодородных земель). Это поглощало и омертвляло большую часть накоплений плантаторов, превращая их в капиталистов без капитала.

Застой в развитии производительных сил, зависимость от наличия новых земель и сохранения высокого заморского спроса на хлопок лишали рабовладение исторической перспективы. После гражданской войны и освобождения рабов экономика Юга не смогла быстро перестроиться на обычные капиталистические методы хозяйства; бывшие плантаторы ввели издольщину с заменой рабства репрессивным расистским режимом, что обрекло регион на длительный упадок. Однако в целом экономика США выиграла, т. к. освобождение рабов способствовало ускоренному росту физического капитала и качественному развитию производительных сил. Советские участники дискуссии полагают, что концепция Рансома и Сатча об американском рабстве, а также о рабах как человеческом капитале ближе к исторической реальности, чем идеи Фогеля и Энгермана. Но следует помнить, что рабство в США вобрало в себя черты разных способов производства, а не только капитализма. Именно так понимал американское рабство и К. Маркс, мнение которого докладчики напрасно посчитали согласным с их концепцией.

Г. Райт (США) анализировал особенности формирования рынка наемной рабочей силы в сельском хозяйстве США второй половины ХIХ-начала XX века. Тогда преобладали семейные фермы и семейный труд, включая капиталистическую аренду. Нужда в рабочих руках волнообразно возникала при сборах урожая. Сложилось противоречие между зависимостью ферм от сезонного и невыгодностью круглогодичного найма. Оно разрешалось механизацией (которая долго была малодоступна мелким и средним семейным фермам и стала активнее использоваться ими с начала XX в., когда возрос отток трудоспособного населения в города) или региональной специализацией культур и миграцией рабочей силы, приспособленной к сезонным и территориальным сдвигам спроса на наемный труд. Мигрирующий сельский пролетариат - характерная черта жизни аграрных штатов Юга и отчасти Запада США. Этот социально обездоленный слой часто не фиксировался официальной статистикой, что создавало неверное представление об уровне пролетаризации сельскохозяйственного труда.

Дж. Атак (США) в докладе о земельной аренде в США второй половины ХIХ- начала XX в. опровергал утверждение апологетической историографии, будто там едва ли не любой мог стать фермером. Для создания даже небольшой фермы в середине XIX в. требовалось не менее 1 тыс. долл., которых не имела добрая половина тогдашнего населения страны. Но низкие затраты на аренду земли расширяли доступ к земле примерно 80% населения. Более молодой возраст арендаторов по сравнению о фермерами указывал, что аренда становилась начальной ступенью для тех, кто стремился скопить денег для обзаведения фермой. В дискуссии отмечалось, что Атак не разграничивает аренду потреби-

³ Подробнее см.: Болховитинов Н. Н. Клиометристы и рабство в США. - Новая и новейшая история, 1976, N 3.

стр. 149

тельскую, с обеспечением ею минимальных жизненных потребностей, и предпринимательскую, нацеленную на извлечение капиталистической прибыли. Данные докладчика о наличии многочисленной группы людей с собственными фермами (средняя стоимость которых была наивысшей), одновременно арендовавших дополнительно землю, и параллельном росте числа арендаторов за счет сокращения промежуточного слоя говорят о развитии капиталистических отношений и пролетаризации части арендаторов. Поэтому аренда требует при изучении более дифференцированного подхода.

Особенности организации производства и применения наемного труда в сельском хозяйстве Европейской России накануне Октябрьской революции анализировала Н. Б. Селунская. Построив корреляционные модели помещичьих и крестьянских хозяйств на основе уездных данных по 34 губерниям, она сопоставила их структурные характеристики. Оказалось, что, хотя в помещичьем хозяйстве уже преобладали капиталистические отношения, они нередко сочетались с архаичными отработочными приемами. А в целом помещичье хозяйство не влияло существенно на аграрное развитие страны. Ведущую роль играло крестьянское хозяйство с довольно прочной включенностью в систему товарно-капиталистических связей. В прениях по докладу отмечалось, что следует осторожнее судить о структуре индивидуальных хозяйств на основе агрегированных уездных данных; исследование выборочного круга первичных данных по отдельным хозяйствам повысит надежность предложенной модели.

По теме "Общественное сознание сельскохозяйственного населения и социальный протест" выступил Б. Н. Миропов (Ленинград), выяснявший динамику грамотности русских крестьян в XIX веке. Он допустил, что грамотность приобреталась в основном до 20-летнего возраста, смертность среди грамотного и неграмотного населения была приблизительно одинаковой, а прирост грамотных лиц старше 20 лет компенсировался утратой грамотности частью людей, приобретших ее ранее. Обоснованность допущений частично подтверждается материалами выборочных статистических обследований. Исходя из сведений за 1897 г., докладчик методом реверсивного предсказания рассчитал, как менялась доля грамотных людей после 1797 г.: за столетие их число увеличилось более чем в 8 раз. Эти сведения при их подтверждении меняют сложившееся мнение о чрезвычайной отсталости дореволюционной России по уровню образования населения. Участники дискуссии отметили, что упрощения, связанные со скудостью источников, заставляют осторожнее смотреть на полученные результаты, но можно привлечь дополнительные материалы для проверки их достоверности.

О. Г. Буховец (Минск) использовал количественные методы для анализа политического сознания русского крестьянства в годы первой российской революции. Представления крестьян о политике, собственном положении в обществе, путях борьбы за свои права отражались в "приговорах" - сводах наказов и заявлений в адрес Государственной думы, принимавшихся на сельских сходах. Эти документы содержат богатую, но труднодоступную информацию. Для ее изучения был привлечен контент - анализ. Удалось выявить общее и особенное в массе "приговоров" с региональными различиями политической сознательности и отразить картину в виде идеализированной модели. В ходе революции к более решительным методам борьбы реально прибегали те крестьяне, в чьих "приговорах" преобладали революционные требования. В развернувшейся дискуссии указывалось, что составителями "приговоров" нередко являлись агитаторы от различных партий, а не сами крестьяне, так что это не их непосредственный уровень сознательности. Кроме того, в составлении "приговоров" участвовали различные по настроениям группы крестьян.

Движениям протеста XIX в. в среде американских фермеров посвятил доклад М. Ротштейн (США). По архивным источникам он построил динамические ряды показателей изменения численности фермерских организаций по штатам и по стране в целом, включив в состав фермерских движений сторонников радикальных политических перемен и членов кооперативных товариществ взаимопомощи. Это снизило качество социального анализа. Между тем данные докладчика свидетельствуют, что союзы с умеренной программой имели наибольшее число сторонников в районах, где доходность ферм была выше, чем в среднем по США; там же, где положение фермеров было трудным, большим влиянием пользовались радикальные организации.

Касаясь темы "Типы и тенденции развития сельского хозяйства", П. Линдерт (США) рассмотрел движение цен на землю в США на протяжении почти двух столетий в связи со следующими факторами: соотношение цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, объем государственной помощи фермерам, рост населения, динамика национального дохода в расчете на душу населения, рост производительности труда. Повышение цен на землю сопровождалось замедлением роста национального дохода на душу населения и заработной платы. Докладчик установил общие структурные пропорции между сериями выбранных показателей, но в предложенной им модели не учел данных о социальной структуре землевладельцев.

Л. В. Милов и И. М. Гарскова исследовали сравнительную эффектив-

стр. 150

ность функционирования в России 1620 - 1630-х годов двух типов феодального хозяйства - вотчины и поместья. Авторы описали посредством единого набора признаков многочисленную группу феодальных хозяйств без обозначения их юридического статуса. Многомерная классификация позволила обнаружить действительно две группы хозяйств: с высоким уровнем развития (в основном вотчины) и низким (преимущественно поместья). Первая, с интенсивной эксплуатацией непосредственных производителей, создавала более благоприятные условия для ускорения экономического развития, включая даже подъем самих крестьянских хозяйств. К началу XVII в. феодальный способ производства в России еще не исчерпал своих возможностей; значит, нет оснований говорить о начале уже тогда нисходящей стадии его эволюции: экономически она определилась позже.

Конференция показала, что интересы историков обеих стран переключились в значительной степени с историографических, методических и технических вопросов на совместную разработку конкретно-исторической проблематики. Прежде преобладал структурный анализ объектов, теперь первоочередное внимание уделяется динамике процессов. Приемы формализованного анализа превращаются постепенно в органичную часть исследований, сочетаясь с привычным нарративом. Расширение и совершенствование методического арсенала - необходимое условие развития исторической науки. Решению этой задачи способствует и сотрудничество специалистов СССР и США в сфере применения количественных методов.