Конечно, вам знакомо выражение сухой закон, которое значит "запрет на торговлю и употребление спиртных напитков" (Большой толковый словарь русского языка. СПб., 1998). Оно широко используется в русском языке в разных стилях и жанрах: в публицистике, научно-популярных статьях и книгах, разговорном языке. А вот как и когда появилось это выражение в русском языке? Оказывается, не так уж и давно: только в 20-е годы XX века. История его возникновения довольно необычна.

Одно из первых употреблений находим у В. Маяковского: "Пьем, плюя на ваш прогибишен, ежедневную "Белую лошадь"" (Вызов. 1925); "Типичным бизнесом и типичным ханжеством назовем и аме-

стр. 108

риканскую трезвость, сухой закон "прогибишен": в обществе, где продается все... Сейчас уже нельзя отменить закон, запрещающий винную продажу, т.к. это невыгодно, прежде всего, торговцам вином. А таких купцов и посредников - армия" (Собр. соч. М., 1951. Т. 6). Использование варваризма прогибишен и "русского словосочетания" сухой закон у Маяковского было навеяно Америкой, где он находился с июля по конец октября 1925 года. Стихотворение "Вызов" было написано им еще в Америке. Таким образом, Маяковский живо откликнулся на американскую действительность. Да и нельзя было не откликнуться, когда во время пребывания поэта в Соединенных Штатах "сухой закон" был в самом разгаре (он действовал с 28 октября 1919 г. по 5 декабря 1933 г.); эта тема живо и горячо обсуждалась в конгрессе, в газетах и журналах, просто на улицах городов.

Варваризм прогибишен у Маяковского - это графическая транслитерация английского (американского) prohibition "запрет, запрещение". Терминологизация слова в американском английском произошла в середине XIX века, когда в некоторых штатах США были запрещены производство и продажа крепких алкогольных напитков. В 1919 году вступил в действие принятый конгрессом так называемый закон Вольстеда (Volstead Act), согласно которому во всех штатах США запрещалась продажа спиртных напитков и вводился "сухой закон". Так у слова prohibition появилось специальное значение и употребление, связанное с алкогольной сферой. Начиная со второй половины XIX века термин prohibition в языковом отношении был чрезвычайно активным, возникли новые словообразовательные производные и синтаксические сочетания: the National Prohibition Party "национальная партия, выступающая за запрет алкогольных напитков", prohibition states "штаты, где был введен такой запрет", prohibition law "закон, запрещающий производство и продажу алкогольных напитков", prohibition agent "государственный чиновник (обычно офицер), контролирующий соблюдение такого запрета", prohibition candidate "кандидат на выборах, поддерживаемый такой партией", prohibitionist "сторонник введения такого закона", anti-prohibitionist "противник введения такого закона", prohibitionism "такая политика или принципы введения такого закона", prohibitory law, prohibitory liquor law, prohibitory party. Использование Маяковским варваризма прогибишен явственно отсылает к американской реальности, для русского языка это был экзотизм.

В публицистической статье Маяковский уже не был волен беспрепятственно употребить варваризм, еще абсолютно неосвоенный в русском языке, ему требовалось пояснить значение и употребление термина. Вот почему Маяковский снабжает иноязычное понятие словосочетанием сухой закон, очевидно, калькируя англоязычную фразу на русский язык. В американском английском слово dry "сухой" также

стр. 109

с середины XIX века стало употребляться в жаргонной и даже просторечной среде в новом, смещенном значении "выступающий за запрет алкоголя (о человеке или целом штате)"; это значение сформировалось в смысловой оппозиции фразе alcoholic liquors, alhocolic drinks "крепкие спиртные напитки". Итак, в одном словосочетании сухой закон "прогибишен" у Маяковского сошлось два семантических явления: семантическая калька (из разговорных сфер американского английского dry law) и варваризм (официальное название такой антиалкогольной политики prohibition).

Варваризм прогибишен очень быстро исчез из русского языка, не оставив никаких следов, но термин сухой закон остался, так что оказался зафиксированным (а значит, принятым русским языком к тому времени) в Словаре Д. Н. Ушакова, однако все-таки пока только как американская реалия: "существовавший в США закон о запрете торговли спиртными напитками" (Толковый словарь русского языка, Под ред. Д. Н. Ушакова. М., 1934 - 1941. Т. 4).

Вплоть до времени проникновения словосочетания сухой закон в русский язык и его закрепления в нем в 20 - 30-е годы XX века у нас обычно использовали слово трезвость, иногда придавая ему терминологичность. Так, 27 сентября 1914 года по инициативе крестьянских депутатов (И. Евсеева и П. Макагона) в Государственной Думе рассматривалось законоположение "Об утверждении на вечные времена в России трезвости". В этом документе были такие слова: "Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима, что она достигается запрещением. Не полумеры нужны для этого, а одна решительная бесповоротная мера изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе и перенести его в аптеки и специальные склады как лекарственное средство и продукт, пригодный для хозяйственных и технических нужд"; в том же году этот закон в России был принят и одобрен Николаем П.

Ключевыми словами в тексте депутатов, как и в самом законе являются слова трезвость, запрещение, алкоголь, лекарственное средство. Очевидно, именно в наборе этих обозначений в то время русские и видели содержание понятия "запрет алкоголя", например, в 1916 году появилась книга с красноречивым названием "Жизнь деревни в дни трезвости" (Воронов Д. Н. СПб., 1916). Смысловые параллели с английским понятием прослеживаются совершенно отчетливые, разница только в степени аналитичности: в русском языке понятие "сухой закон" выражалось описательно, пространно, с использованием высоких (трезвость, лекарственное средство, запрещение) или специальных слов (алкоголь); в американском английском либо при помощи терминологизированного и официального слова prohibition, либо разговорно-просторечного (жаргонного) выражения dry law "сухой закон".

стр. 110

В 20 - 30-е годы XX века началась конкуренция (прежде всего в публицистике) между калькой сухой закон и тем набором русских смысловых эквивалентов, которые соответствовали этому иноязычному (по своему происхождению) выражению. Победа оказалась на стороне иноязычной кальки по нескольким причинам: 1. Компактность и четкость англоамериканского словосочетания; 2. Отсутствие смысловой "шероховатости" в русском языке; 3. Нейтральная стилистика входящих в нее лексем. И хотя смысловая оппозиция dry "сухой" - alcoholic "алкогольный" была несвойственна русской семантической системе, тем не менее русский язык легко принял словосочетание, так как в семантике русского прилагательного сухой уже содержится идея "безводный, лишенный жидкости". Наложение на собственную семантику прилагательного сухой иноязычного (калькированного) значения "безалкогольный" совершилось в русском языке (без видимого "усилия и насилия": произошло практически неуловимое, оставшееся незаметным и не замеченным для носителей языка семантическое калькирование иноязычного смысла.

Европейские языки отреагировали на американизм двумя способами: они или заимствовали варваризм (нем. Prohibition, исп. prohibicionismo, итал. prohibizionismo, польск. prohibicija, чеш. prohibice) - в этом случае у слова остается мощная "американская коннотация", либо семантически калькировали понятие (нем. Antialkoholgezetz "антиалкогольный закон" или Alkoholverbot "запрещение алкоголя", дат. alhogolverbot "запрет алкоголя", фин. kieltolaki букв.: "запрещающий закон", франц. prohibition d'alcool, в польском языке распространено аналитическое толкование понятия: zakaz produkcji i sprzedazy alkoholu "запрет производства и продажи алкоголя") - в случае семантического калькирования у термина уже нет явной коннотации "американский", что обеспечивает ему большую степень свободы в номинативной системе языка.

Любопытно, что ни один европейский язык не знает выражения сухой закон. В этом отношении русский язык составляет исключение на европейском фоне. Причину такого различия следует искать в источнике заимствования: многие языки переняли официальное название такой американской политики запрещения и потребления алкоголя, русский же язык калькировал американское просторечное (жаргонное) обозначение этого понятия. Вот почему иностранцам (особенно европейцам) "русское выражение" сухой закон чаще всего совершенно непонятно и вызывает недоуменные вопросы: что это значит? и почему закон сухой! где языковая логика? А все дело в разных номинативных формах воплощения понятия в англо-американском языке (prohibition, dry law) и проникновения его в другие языки. Предсказать заранее способы, технологию проникновения какого-либо понятия из языка-"донора" в другие языки просто невозможно. Какие способы

стр. 111

заимствования закрепятся, останутся в принимающем языке? Почему язык "выбрал", "предпочел" именно такой вариант освоения и сохранения иноязычного понятия? Произойдет ли замещение исконного понятия иностранным обозначением? Каковы мотивы и причины такого замещения? На все эти и другие вопросы в каждом конкретном случае требуется отвечать индивидуально, вникая в судьбу и историю понятия как в языке-источнике, так и в языке-реципиенте (принимающем языке).

В советское время термин сухой закон даже еще в конце 70-х годов XX века понимался как иноязычная реалия; так, на страницах Большой Советской Энциклопедии (3 изд., 1970 - 1978 гг.) он приводится в кавычках (что показывает нестрогий в терминологическом отношении смысл понятия) и интерпретируется так: ""Сухой закон", закон о запрещении производства и продажи спиртных напитков. Действовал в США (1920 - 33) и некоторых других государствах" (Т. 25). Вплоть до 1985 года понятие было прочно ассоциировано с Америкой. Однако с началом перестройки этот термин приобрел актуальность и для российского (бывшего советского) общества в связи с начавшейся антиалкогольной кампанией; постановление ЦК КПСС именовалось "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма" (7 мая 1985 г.). И хотя в этом документе не встречался термин сухой закон, а понятие выражалось описательно "меры по устранению пьянства и алкоголизма", "вред употребления спиртных напитков", тем не менее язык отреагировал на это постановление именно как на введение сухого закона (в обиходе - сухой закон Горбачева, сухой закон Горбачева-Лигачева).

Конечно, всплыли и старые фоновые знания о сухом законе: предводитель американской мафии в то время Аль Каноне; Чикаго (как ее центр); понятие "Великая депрессия" (годы экономического застоя в США: 1929 - 1933 гг.); конституция США (так называемая 18 поправка к конституции, вступившая в силу 16 января 1920 г. и, по сути, означавшая начало "сухого закона"); появление гангстеров и американской мафии как организованной преступной группировки (результат действия этого закона). Разумеется, их актуализация была неслучайна, а в своеобразном отраженном свете помогала сопоставить постсоветскую действительность с уже известным историческим опытом США. Так бывшая американская реалия спустя несколько десятилетий оказалась переориентированной применительно к нашей действительности.

Интересно, что вместе с активизацией и актуализацией термина сухой закон в русском языке происходит процесс, уже опробованный когда-то Маяковским, - использование варваризма прогибишн: "В Штатах "прогибишн"... совпал с Великой депрессией и гигантским кризисом" (Слово нефтяника. Ноябрьск. 2001.16 февр.); "По-английски сухой закон - прогибишн. Вот он и прогибается уже по-русски под тяжестью

стр. 112

алчущих познать истину, которая, как назло, в вине" (Моск. коме. 2002. 19 февр.).

Языковые условия "реставрации" этого варваризма в русском языке уже иные, чем во времена Маяковского: тогда этот варваризм осмыслялся как неадаптированный термин, сейчас - как сознательный языковой прием журналиста, желающего "блеснуть" знанием американского английского языка и рассчитывающего на поддержку этого со стороны читателя (ведь многие владеют английским). Кстати, именно на этой интеллектуальной базе и основан момент языковой игры в приведенной нами цитате: русские уже привыкли к термину сухой закон, освоили его, варваризм же прогибишн лишь создает дополнительный игровой эффект (прогибишн - прогибаться). Итак, за одной и той же формой варваризма в разные этапы русского языка (в 20-е годы XX и в конце XX - начале XXI века) скрываются несхожие причины и цели: в русском языке термин сухой закон уже (почти) оторвался от своей языковой американской "пуповины", варваризм прогибишн призван "вернуть" это понятие на американскую языковую почву.

В современном русском языке словосочетание сухой закон широко используется в публицистике, разговорных сферах, порой даже в официальных документах. Это значит, что термин находится на пути к межстилевой лексике, у него уже нет яркой стилистической окраски и маркировки, хотя слегка еще и проступает разговорность.

Санкт-Петербург