М.: Языки славянской культуры. 2002, 896 с. (Studia Philologica)

Рецензируемая монография представляет собой переработанный вариант докторской диссертации, защищенной Тань Аошуан в 1995 г. Диссертация и книга были с восторгом приняты узким кругом специалистов, но, как мне представляется, все значение этой работы до сих пор по-настоящему еще не оценено. В чем же особенность предложенного в монографии подхода к такому, казалось бы, хорошо описанному изолирующему языку, как китайский?

Прежде всего интригуют и вызывают некоторое "недоумение" название монографии и ее подзаголовок. Во-первых, почему грамматика названа скрытой? Означает ли это, что в китайском языке существуют две грамматики: одна явная, поверхностная, описание которой приводится в любом учебном пособии по китайскому языку, другая - скрытая, глубинная, которую выявил и описал автор? Во-вторых, если речь идет о грамматике, то причем тут семантика и прагматика? В-третьих, хотя объем монографии и говорит сам за себя (826 страниц без списка литературы), поначалу с трудом верится, что автор в пределах одной книги может справиться с решением столь широко поставленной задачи.

Не меньшее удивление вызывает и оглавление монографии, которое начинается с разделов, посвященных описанию порядка слов и введению понятия "исходная синтаксическая конструкция". Затем автор переходит к проблеме актуального членения, семантическим типам предикатов, результативным морфемам и нормативной картине мира, выражению аспектуальности в китайском языке, временным операторам и оператору переключения состояния 1е, категории отрицания, категории имени и, наконец, категории дейксиса и грамматике текста. На первый взгляд, поражает сама последовательность анализа (почему именно в таком порядке?) и, одновременно с этим, возникают кажущиеся неразрешимыми вопросы: как все вышеперечисленное укладывается в единое понятие "скрытая грамматика" и какая связь существует между всеми этими разнородными, разноуровневыми категориями и понятиями? Все вопросы пропадают после того, как приступаешь к чтению текста монографии.

стр. 184

Начну с того, что предыдущая попытка целостного научного описания современного китайского языка была предпринята в 1981 г. в скромной по объему и широте поставленной задачи книге "Mandarin Chinese: A Functional Reference Grammar" (University California Press, Berkeley), авторы которой Ч. Ли и С. Томпсон впервые систематически применили функциональный подход к описанию китайского языка, предложив отнести китайский язык к классу topic prominent languages - "языков с выдвижением топика". Данная книга сразу же стала одним из самых заметных явлений в синологии, а предложенная авторами новая классификация языков и отнесение китайского к topic prominent languages приобрела столько же сторонников, сколько и оппонентов.

Во многом в связи с ограниченной доступностью русского языка для мировой аудитории и пренебрежением к научной проблематике в России в последнее время монография Тань Аошуан еще не стала столь известной и часто цитируемой, как труд Ч. Ли и С. Томпсон, хотя можно утверждать, что она представляет собой переход на принципиально иной, гораздо более глубокий уровень анализа такого изолирующего языка, как китайский. Каковы же основные положения предлагаемой Тань Аошуан концепции и как эти положения заставляют нас по-новому взглянуть на китайский язык?

Всем известно, что китайский язык, как типичный представитель языков изолирующего строя, отличается крайне бедной системой словоизменения. Описание китайского языка в терминах частей речи и членов предложения, над которым упорно трудились китайские лингвисты вплоть до самого последнего времени (такие, например, проблемы как частиречная отнесенность лексем, переходность/непереходность глаголов и т.д.), позволяет лишь отчасти описать (но не объяснить) закономерности сочетаемости на поверхностно синтаксическом уровне. Как справедливо замечает Тань Аошуан, "дело не в том, как назвать тот или иной грамматический феномен, важно выявить его функцию и назначение. Однако главной заботой китайских грамматистов остается унификация терминологии и классификаций" (с. 20). В крайне слабой силе описательного подхода можно убедиться на примере такого авторитетного словаря, как "Xiandai Hanyu ba bai ci" ("800 слов современного китайского языка", Пекин, 1981), где, в частности, дается список из более чем 40 подзначений частицы le, но не сообщается, как они соотносятся друг с другом и какими правилами регулируется их употребление. Описательный подход (в том числе подход, предложенный Чжу Дэси) не дает возможности понять, какой же механизм внутри китайского языка компенсирует его внешнюю флективную бедность. Другими словами, до сих пор не было ответа на вопрос: какой внутренний механизм позволяет изолирующему языку типа китайского так же гибко и тонко, как и флективным языкам, описывать любые аспекты ситуации реального мира, включая ее прагматический контекст? В своей монографии Тань Аошуан, используя достижения Московской семантической школы, дает свой ответ на этот принципиальный вопрос.

Новизна работы может определяться новизной выбранной темы (например, система местоимений какого-нибудь экзотического языка) или принципиальной новизной подхода к уже хорошо описанному материалу. Новизна монографии Тань Аошуан второго рода. Такие вопросы, как "функционирование частицы le", "описание конструкции с ba", "отрицания bu и mei, "порядок слов", "актуальное членение", "описание системы грамматических показателей китайского языка" и т.д., являются наиболее широко дискутируемыми в китаистике. Каждый из них в отдельности мог бы стать (и обычно является) темой отдельной монографии, однако практически ни одно описание (в том числе и книга Ч. Ли и С. Томпсон) до сих пор не смогло адекватно показать системные связи между вышеперечисленными элементами языковой структуры.

"Скрытая грамматика" Тань Аошуан это и есть та самая система, где оказываются увязанными воедино и подчиненными единой цели категории и механизмы разных языковых уровней, которые в традиционных грамматических описаниях либо вообще не фигурируют, либо никак не связаны между собой.

В результате в рецензируемой книге предлагается описание единого грамматико-семантико-прагматического механизма, в рамках которого не только наличие грамматического показателя в поверхностной структуре предложения, но и его отсутствие регулируется определенными правилами. Последнее заставляет нас отвергнуть широко распространенный миф о факультативности грамматических категорий в языках изолирующего строя. Именно это распространенное заблуждение, являющееся результатом несистемного подхода к изолирую-

стр. 185

щим языкам, послужило поводом для многочисленных и часто бесплодных дискуссий, например, в отечественной синологии. Как точно отмечает Тань Аошуан, "для китайского языка и других изолирующих языков, как и для любого языка, существует проблема облигаторности - обязательности или необязательности употребления грамматического маркера, что не тождественно факультативности употребления маркера (хочу - употребляю, не хочу - не употребляю)" (с. 24). В результате в монографии, посвященной грамматике, мы не найдем рассуждений о частях речи и членах предложения (проблемы, которыми была занята синология в Китае и за его пределами в течение последних 40 - 50 лет). Можно утверждать, что после выхода книги Тань Аошуан наличие в тематике синологических конференций таких проблем, как "части речи", "переходность/непереходность глагола" и тому подобное в их традиционном виде следует уже считать анахронизмом.

Итак, монография начинается с описания порядка слов, способов взаимодействия тона и интонации, а также типов акцентного выделения и их соотнесенности с речевыми актами. Все это складывается в единый механизм, определяющий последовательность элементов в поверхностной структуре предложения. Автор вводит крайне важное понятие базового (немаркированного) порядка слов. При этом "любое изменение исходного порядка следования приводит к функциональному смысловому сдвигу" (с. 88), т.е. имеет смысловую нагрузку. Организующим центром предложения, как правило, является глагол (предикат). Особо подчеркивается (ранее на этом внимание не акцентировалось) асимметричность предглагольной и постглагольной позиций: позиция после глагола, за редким исключением, может быть заполнена лишь одним актантом, тогда как в препозиции их может находится несколько; при этом передвижение актантов из постпозиции в препозицию (тематизация) и из препозиции в постпозицию (рематизация) регулируется разными структурными и акцентными механизмами.

Различные грамматические конструкции (предложения с ba, конструкция shi...de и т.д.) - это, в сущности, различные способы изменения позиции актанта, т.е. его "рематизации" или "тематизации". В результате в монографии предлагается система кодирования актантов, в которой в качестве точки отсчета берется позиция глагола, а порядок слов, в типологическом смысле, приравнивается к скрытой категории падежа.

Далее Тань Аошуан выдвигает и подробно обосновывает крайне важный, как мне представляется, тезис о диффузной природе глагольного предиката - организующего центра предложения. "Во-первых, глагол китайского языка, как правило, приобретает статус лексемы только на уровне высказывания, когда его валентностная структура фиксируется в рамках определенной синтаксической конструкции. Во-вторых, лексическое значение глагола и его оформление уточняются в зависимости от позиций участников ситуации и от характеристик субъекта и/или объекта" (с. 89). Последнее утверждение, а также принципиальный системный подход, обоснованный в работе, имеют далеко идущие последствия.

Во-первых, если все вышесказанное действительно описывает реальность китайского языка, то имеет больший смысл говорить не о видовременных характеристиках китайского глагола, как, например, в блестящей работе СЕ. Яхонтова "Категория глагола в китайском языке" (Л., 1957), а о семантических типах предикатов (как это делает в последующем изложении Тань Аошуан). Видовременные же категории, предельность и результативность действия, модальная рамка глагола и особенности его модели управления уточняются на уровне высказывания, с учетом, естественно, семантического типа конкретного предиката. Некоторые же семантические оппозиции выражаются обычно немаркированным способом, т.е. самой семантикой глагола. Так, "бинарная оппозиция достижения/недостижения предела... передается многими средствами, но главным образом собственной семантикой глагола, т.е. характером его действия" (с. 340). Задача описания китайского предикатива (глаголов и существительных), таким образом, сводится прежде всего к определению семантического типа каждого конкретного предиката, перечислению его моделей управления и описанию семантического сдвига, соотносимого с каждой моделью управления.

Во-вторых, перечисление многочисленных значений грамматических маркеров (как это делается, например, в справочнике "Xiandai Hanyu ba bai ci") имеет смысл лишь как предварительная стадия описания. Дело в том, что результирующее значение сочетания "предикат плюс маркер" в каждом конкретном высказывании складывается, как минимум, из двух компонентов: значение (семантический тип) глагола плюс значение маркера. Другими словами, "служебные единицы (грамматические маркеры) функционируют как операторы, которые

стр. 186

благодаря наличию некоего инвариантного (исходного лексического) значения производят комбинаторные операции со знаменательными словами... Такие операции для одних и тех же операторов (при сочетании с предикатами различных семантических типов. - Т. И.) в одних случаях можно характеризовать как аспектуальные, в других - как временные или таксисные, в третьих - одновременно как аспектуально-темпоральные" (с. 565). Именно с этой точки зрения следует рассматривать "результативные конструкции", в которых "сочетаемость глагола с постпозитивным компонентом в виде результативной морфемы или направительной морфемы формально задает аспектуальную принадлежность глагола" (с. 339). Результативная морфема, образованная от прилагательного или глагола, имеет свою собственную валентностную структуру, которая должна быть совместима с семантическим типом глагола. Таким образом результативная конструкция, как отмечает Тань Аошуан, семантически далеко не ограничивается значением результата и должна рассматриваться как результат сложного совмещения валентностных структур двух единиц - глагола и результативного показателя.

Важно отметить, что метод описания, приписывающий семантический сдвиг в значении результирующей конструкции "глагол плюс маркер" одному только грамматическому маркеру (кстати, описание совершенного вида в академических и школьных грамматиках такого флективного языка, как русский, строится по аналогичной схеме), до сих пор еще широко распространен в отечественной и зарубежной синологии, порождая долгие и по большей части бесплодные дискуссии вроде дискуссий о значениях показателя le, о значениях результативных показателей и т.д.

И, наконец, становится ясным, как увязываются в один механизм все грамматические, семантические и прагматические категории, описанные в монографии Тань Аошуан: все это части единого механизма "превращения" диффузного глагола китайского языка в лексическую единицу, являющуюся центром предложения, описывающего некоторую конкретную ситуацию реального мира и выполняющего некоторую коммуникативную задачу. Можно сказать, что рецензируемая книга учит нас думать о китайском языке и его категориях (включая порядок слов, интонацию и т.д.) "ситуативно" и "коммуникативно".

Каждый язык кодирует ситуацию по-своему. Типологические различия между языками - это различия особенностей кода. В результате, автор постепенно подводит нас к крайне важному выводу относительно типологических особенностей кода изолирующих языков вообще: это принцип минимизации кода. "Китайскому языку, - как отмечает Тань Аошуан, - не свойственно выражать в высказываниях информацию, требуемую только правилами кодирования, а не существом сообщаемого" (с. 192). Другими словами, если некоторое значение вытекает из самой ситуации или из глагольной (или именной) семантики, то китайский язык не дублирует это при помощи соответствующего грамматического показателя. "Экспликация грамматического показателя тогда и только тогда, когда она релевантна для однозначного восприятия текста и достижения перлокутивных целей говорящего, - общая закономерность для китайского языка... Традиционное представление об обязательности выражения значения отличает лексическое от синтаксического, грамматическое от неграмматического, морфологическое от неморфологического. Учет специфики изолирующей техники заставляет внести поправки в существующие критерии обязательности" (с. 729).

Результаты своего системного исследования Тань Аошуан обобщает в крайне интересных и важных выводах относительно языковой картины мира говорящего на языке изолирующего строя, акцентируя внимание на фрагментах языковой картины, не совпадающих с картиной мира языка среднеевропейского стандарта. Из перечисленных особенностей языковой картины мира изолирующего языка хотелось бы отметить такие, как "более четкое противопоставление в языках изолирующего строя дискретного и постепенного изменений", "антропоцентричность изолирующего языка", "инкорпорированность в язык социальной иерархии" и т.д. Такое системное описание языковой картины мира изолирующего языка, насколько мне известно, дается впервые.

Анализ монографии будет неполным, если не отметить, что работа Тань Аошуан имеет не только большую теоретическую, но и значительную прикладную ценность. Это касается, например, такого бурно развивающегося направления современной лингвистики, как машинная обработка текста. Думаю (и как показывает опыт работы группы под руководством Ю. Д. Апресяна над европейскими языками), систему более или менее адекватного китайско-русского и русско-китайского машинного перевода можно построить лишь на принципах близких к тем,

стр. 187

которые излагаются в рецензируемой книге. Адекватное описание классического письменного языка веньянь, как мне кажется, также во многом может строиться на сходных принципах. И, наконец, в процессе практического преподавания современного китайского языка нельзя не учитывать того, о чем говорит Тань Аошуан в своей работе.

В заключение несколько слов о методической ценности концепции, предложенной в монографии. Дело в том, что Тань Аошуан совместно с А. М. Карапетьянцем уже создали "Учебник китайского языка. Новый практический курс" (Ч. 1. М., 2003), объяснение грамматики и система упражнений которого разработаны с учетом концепции "Проблем скрытой грамматики". Это первый опыт учебника нового поколения, поэтому, естественно, ему предстоит еще долгий процесс доработки. Нельзя сказать, что студентов невозможно научить китайскому языку по учебнику с традиционным изложением грамматики. Обучение по традиционному учебнику, по причине его привычности как для преподавателей, так и для студентов, происходит во многом даже легче, поскольку нет необходимости вводить терминологию семантического анализа. Однако, если стоит задача подготовки людей не просто говорящих по-китайски, а говорящих грамотно и при этом способных к серьезной научной работе с ним, то становится ясно, что системному семантическому подходу как основе методического процесса преподавания китайского языка альтернативы нет. "Всемирный конгресс преподавателей китайского языка", состоявшийся в 2002 г. в Шанхае, показал, что многие центры по преподаванию китайского языка в самом Китае также создают учебные пособия нового поколения с учетом тех принципов, которые были изложены Тань Аошуан практически 10 лет назад.