A. KRAWCZYK-TYRPA. TABU W DIALEKTACH POLSKICH

Актуальные публикации по вопросам языковедения и смежных наук.

NEW ЛИНГВИСТИКА


ЛИНГВИСТИКА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ЛИНГВИСТИКА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему A. KRAWCZYK-TYRPA. TABU W DIALEKTACH POLSKICH. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2022-02-28

A. KRAWCZYK-TYRPA. Tabu w dialektach polskich. Bydgoszcz, 2001. 345 s.

А. КРАВЧИК-ТЫРПА. Табу в польских диалектах

Книга польской исследовательницы, автора труда по соматической фразеологии в польских говорах [1], явилась итогом многолетней работы автора над темой табу в польских диалектах (см.: [2 - 8]). Источниками послужили диалектологические и этнографические печатные и рукописные материалы, диалектные словари (прежде всего это словарь Б. Сыхты). В конце книги приводится обширный список использованных источников и литературы. Впечатляет кругозор автора, сумевшего изучить литературу по теме не только на польском, но и на русском, немецком, французском, английском и итальянском языках. Большую

стр. 108


ценность для исследователей и читателей представляет составленный А. Кравчик-Тырпой указатель диалектных лексем и фразеологизмов (табу и эвфемизмов), встречающихся в работе.

Автор не ставит перед собой задачу изучения географии табу в различных диалектах, рассматривая это явление в типологическом аспекте. Вслед за Н. И. Толстым [9. С. 18], диалектный континуум и, соответственно, традиционную народную культуру она воспринимает как единое целое, противопоставленное литературному языку и элитарной культуре. Работа А. Кравчик-Тырпы носит этнолингвистический характер.

Исследование состоит из шести глав. В первой главе автор дает определение табу, выделяет основные его типы, приводит краткий обзор библиографии по изучаемой проблеме (S. 19 - 22). Польские диалекты отличаются от литературного языка не только и не столько фонетическими, морфологическими, синтаксическими особенностями. Значительные отличия лежат в области стилистики: оценки слова как грубого или нейтрального, отнесения его к группе ругательств (проклятий), или, как говорят в народе, греха. Табу автор определяет как "конвенционально санкционированный запрет на обсуждение определенных тем или произнесение определенных слов" (тематическое и лексическое табу) (S. 14). При этом она отмечает, что табу - явление изменчивое, подверженное трансформациям (например, до недавнего времени месячные относились к темам табу, а сейчас, благодаря рекламе и средствам массовой информации, они перестали быть запретной темой, хотя у значительной части общества этот факт вызывает отрицательную реакцию). Нарушение тематического и лексического табу рассматривается обществом как не-норма и оценивается негативно (S. 15).

Табу в диалектах невозможно описать только лингвистическими методами. Причины этого сложного явления следует искать в психике, верованиях, суевериях - в народной культуре в целом. Табу в народной культуре представляет собой вершину айсберга, результат различных общественных и психических процессов (см.: [10. С. 14 - 20]).

Явление табу уходит своими корнями в первобытное, дологическое мышление. Именно в говорах содержится ценный материал для изучения табу, так как их носители - представители традиционной культуры - во многом за счет отсутствия образования дольше сохраняют черты архаического мышления, чем городские жители. Сложность изучения табу в диалектах состоит в том, что исследователь, как правило, - носитель городской культуры, для которого диалект в определенном смысле является чужим, неродным языком, поэтому он не может опираться на свою языковую компетенцию.

Исследовательница утверждает, что явления табу в целом можно разделить на две основные группы: табу первичные и табу вторичные (или современные табу) (S. 15). Первичные табу, свойственные архаичным культурам, представляют собой запрет на произнесение определенных слов (имен собственных, названий предметов, явлений опасных или сакральных). Табу является следствием иррационального страха перед сверхъестественными силами. Часто причина возникновения табу кроется в такой черте языкового народного сознания, как стремление к отождествлению денотата и десигната. Слово, так же как и другие свойства предмета (цвет, размер, строение, внешний вид), осознается как его часть или атрибут. Между словом и предметом существует теснейшая связь: оно может замещать предмет, выступать его аналогом в магических действиях. Другой причиной, не менее важной для формирования первичных табу, становится антропоморфизация тех явлений и объектов, которые табуизируются, - болезней, смерти, явлений природы, животных. Запрет на произнесение того или иного слова мотивируется страхом, что тот, о ком говорят, может услышать, явиться и причинить вред.

Табу нового времени обусловлено общественно-этическими нормами. Нарушение табу влечет неодобрение общества. Если первичное табу базируется на страхе, то основным психологическим фактором формирования вторичного табу является стыд. Запреты, ограничения, накладываемые на поведение человека, играют важнейшую роль в создании культуры (S. 18). Однако если первичное табу основано на страхе перед "чужим"

стр. 109


миром, то табу вторичное обусловлено стыдом за "свое", человеческое (главным образом за телесную, грешную природу человека) [11]. Между первичным и вторичным табу нет четкой границы, в каждом языке (диалекте) они представлены в большей или меньшей степени. На современном этапе первичные табу находятся в стадии угасания, часто они сохраняются как пережиток и не осознаются самими носителями как факты табу.

Во второй главе особое внимание исследовательница уделила методике поиска материала и отождествления того или иного слова с лексикой табу (S. 27 - 31). Самый простой случай - когда в источнике встречается прямое указание информанта или собирателя на то, что данное слово является словом-табу. О наличии табу однозначно говорит наличие эвфемизмов - слов-заместителей. Приводя в словаре эвфемизм, авторы чаще всего ссылаются на слово, которое он замещает (хотя порой встречаются спорные с точки зрения исследовательницы моменты). В остальных случаях автор опиралась на свою языковую компетенцию, используя метод аналогии и метод семантического анализа (например, на эвфемистический характер языкового выражения указывает наличие большой дистанции между его прямым значением и значением-табу: dobrurka 'проститутка', wesoly 'разбойник' и др.). О факте табу свидетельствует разветвленная система наименований того или иного объекта. Например, в польских диалектах насчитывается больше 60 названий зайца, 150 определений распутной женщины и более 200 наименований дьявола. На отнесение того или иного слова к группе слов табу указывает также произносимая при нем формула нейтрализации вредоносной силы этого слова (nie tu wspominajac, uczciwszy uszy, ср. рус. не к ночи будь помянуто. - М. Я. ).

А. Кравчик-Тырпа выделяет ключевые понятия, относящиеся к лексике табу, и выстраивает семантические ряды, группирующиеся вокруг них.

В третьей главе она рассматривает ключевые слова и семантические ряды, относящиеся к первичному табу:

Бог (Иисус, Христос, Раны Божьи, Распятие, Божья Матерь, священник, святые, таинства);

демоны (дьявол, духи, бестия, мара (змора), левица, богинка);

чародейство (чары, колдун, ведьма);

смерть (умирание, похороны);

болезни (болезнь, холера, лихорадка, эпилепсия);

природные явления и животные (молния, туча, медведь, волк, заяц, лягушка, пчела, корова).

Четвертая глава включает описание слов и значений, на которые распространяется современное табу (S. 111 - 221):

Сексуальная жизнь (половые органы, менструация, нагота, девственность, половой акт, брак и внебрачное сожительство, половая жизнь вне брака; женщина, родившая внебрачного ребенка, беременность, прерывание беременности, роды, повитуха, откуда берутся дети, внебрачный ребенок);

нечистота ("седалище", выделение экскрементов, отхожее место, горшок, моча и ее выделение, кал и его выделение, выпускание газов, рвота, наличие насекомых);

недостатки и грехи, или духовная нечистота (глупость, сумасшествие, ложь, пьянство, воровство, убийство, битье, тюрьма).

В рамках каждой из вышеперечисленных групп исследовательница приводит все встреченные ею в диалектах лексемы, сопровождая их примерами. В каждом разделе дается этнографический и культурологический комментарий, анализируются различные поверья и невербальные запреты, связанные с той или иной сферой табу. Например, говоря о семантическом поле 'смерть', А. Кравчик-Тырпа рассматривает представления о смерти как о живом существе, которое можно не впустить в дом, изгнать из деревни во время эпидемии, которое может явиться во сне и забрать свою жертву. Таким образом, табу (запрет на произнесение "имени" смерти), является одним из способов (в ряду многих других, невербальных) защиты от этого опасного явления. Сам процесс умирания можно рассматривать в физическом и в духовном аспекте. Эвфемизмы апеллируют либо к первому (chodzic w ostatnich butach, skrziz - owac nogi, uklasc glowke - 'ходить в последних башмаках', 'скрестить ноги', 'сложить головушку') либо, что гораздо реже, ко второму (oddac Bogu dusze - 'отдать Богу душу') (S. 79 - 81).

стр. 110


В пятой главе исследовательница также подробно анализирует эвфемизмы (слова, замещающие табу) и языковые средства их создания (метонимия, перифраза, литота и др.). При этом она выделяет две основные модели избежания слова табу.

Первой моделью "эвфемизации" (в прямом смысле этого слова) является "позитивизация" слова (слово с негативным значением меняется на слово с позитивным значением) (S. 224). Эвфемизмы предоставляют ценный материал для исследователей, занимающихся традиционной системой ценностей [12. С. 149 - 182; 13. С. 14]. Перечисляя ценности, проявляющиеся в процессе эвфемизации, автор опирается на работы этих ученых. Одним из основных прилагательных положительной оценки является dobry (dobrodziej 'ревматизм', dobra baba 'повитуха', dobry chlopiec 'разбойник'). Как следствие языкового выражения в диалектах основной ценности "быть человеком" автор рассматривает антропонимы, выступающие в эвфемистической функции. Антропонимы (имена, фамилии), которые часто выступают в сокращенной форме, служат для освоения предметов и явлений сферы "чужого", причисляя их к сфере "своего" (Bartek 'медведь', Jas 'дьявол', Jablonski 'дьявол', ср. рус. Мишка 'медведь', Кондратий схватил 'умер'. - М. Я. ). Еще одной группой эвфемизмов являются термины родства (dziad 'дьявол', jak babcie kocham вместо jak Boga kocham 'как Бога люблю' (клятва), babusia 'смерть'). Иногда одно слово может быть эвфемизмом для целого ряда понятий: ciotka 'ведьма', 'смерть', 'лихорадка', 'женский половой орган', 'менструация', 'девушка, родившая вне брака', 'повитуха', 'водка'. К терминам родства примыкают слова со значением близости (gosc, sasiad, przyjacolka). Следующая группа эвфемизмов связана с темой власти, высокого положения в обществе (pan Rokicki 'дьявол', pani matka 'смерть', paniuncia 'богинка', panska jizba 'отхожее место', skohczyc akademie 'выйти из тюрьмы', wieczni palac 'гроб'). Сакральные, трансцендентные ценности проявляются в эвфемизмах boz i raz 'кровоизлияние в мозг', boza wola 'эпилепсия', boie robaki "божьи черви" 'пчелы', а также замена словом Bog слова Diabel во фразеологизмах (Bogowie wiedza). Важной ценностью в традиционной культуре является мудрость, что объясняет появление эвфемизмов, называющих безумие, сумасшествие (ср. рус. блажить, блаженный. - М. Я. ). К эстетическим ценностям можно отнести следующие эвфемизмы: kwiat 'месячные', paniehski kwiat 'девственность', krasne kobiety 'богинки', czystota 'девичество'. "Этические" ценности проявляются в выражениях cnota 'девственность', panna sprawedliwa 'девушка', витальные ценности - в эвфемизме mlodzieniec 'дьявол'. К ценностям автор также относит положительные эмоции (bye przy nadziei - "быть в надежде" - 'ждать ребенка', radosnik 'крещение'). Экономические ценности выступают в эвфемизмах zloto 'испражнения' (ср. рус. золотарь 'ассенизатор'. - М. Я. ). С аксиологизацией пространства связана оппозиция правый-левый (prawiczka 'девица'). Вслед за А. Домбровской, А. Кравчик-Тырпа выделяет такой признак эвфемизмов, как краткость формы, произведенные с помощью деминутивных суффиксов (-ek, -eczek, -eniek, -linek, -ik, -iczek, -iszek, -ak и др.). Этот признак может выступать как самостоятельно, так и в сочетании с другими механизмами эвфемизации.

Другая модель эвфемизации - замена слова-табу на другое слово (не обязательно с позитивным значением) - метафора, метонимия, перифраза и др. (S. 232). Внутри данной модели исследовательница выделяет следующие механизмы. Во-первых, это изменение фонетического облика слова: искажение начала слова (lagrament вместо sacrament), середины слова (Maryna, Marianna вместо Maryja), конца слова (w duchu вместо w dupie), замена на слово из чужого языка, замена слова-табу на слово или словосочетание на основании фонетической (но не семантической!) близости (krytki szpic вместо krucyfiks). Во-вторых, употребление местоимений (on, cosik 'дьявол', taka 'ведьма'). В-третьих, механизмом эвфемизации является замена запретных слов и понятий на обыденные, обозначающие реалии крестьянского быта: dom "дом" - 'гроб', idzie na dachy "идет на крышу" - 'умирает' (метонимия неба?), przymierzac pierzyne "примерять перину" - 'сексуальное сожительство', we snie na ryby chodzic "ходить во сне за рыбой" - 'мочиться в кровать'). Особый интерес вызывают

стр. 111


метафористические выражения, в составе которых выступают названия различных животных, птиц, насекомых: obzarla sd katryw букв, "объелась лягушек" 'беременная', zrobic zajca ("сделать зайца") - 'опорожниться'. Многие такого рода фразеологизмы связаны с народными верованиями и обычаями. Например, если вспомнить, что все замужние женщины должны были покрывать голову платком, становится ясным, почему платок часто выступает как атрибут замужней женщины, в то время как венок - принадлежность девушки (pokrytka, wdowa w chustce - "покрытка, вдова в платке" - 'девушка, утратившая невинность'). В-четвертых, запретные слова могут замещаться более общими, абстрактными негативными определениями (zly, brzydki, nieczysty 'дьявол', bieda 'дьявол', 'страх', 'холера', 'менструация', nieszczesnica 'эпилепсия'). Эвфемизации служат также пейоративные суффиксы (-isko, -ica, -iszcze).

В шестой главе А. Кравчик-Тырпа перечисляет функции слов-табу и их эвфемизмов. Прежде всего это номинативная функция (иногда в диалектной лексике значение может не иметь соответствующего слова-табу, например, нигде не зафиксировано слово "девственность", хотя в говорах это значение представлено многочисленными эвфемизмами) (S. 245 - 246). Как правило, слова-табу имеют экспрессивную стилистическую окраску (слова-табу, представляющие семантические поля 'сексуальных отношений' и 'нечистоты' выступают в роли вульгаризмов) (S. 24 - 248). При упоминании слова-табу часто произносится формула, призванная нейтрализовать его негативную силу (S. 248 - 250). Продолжая свою жизнь в языке, табу могут выступать в функции проклятия (согласно А. Энгелькинг [14. С. 132] проклятия - это нарушения табу, призывание негативных сверхъестественных сил) (S. 251 - 254), а также ругательств и прозвищ (S. 255 - 257). Они могут служить средством оценки (слова-табу используются в качестве дериватов для слов негативной оценки: diabelstwo, chorobny и др.) (S. 257 - 258). Слова-табу составляют значительную часть группы слов-паразитов (wata jezykowa) (S. 258 - 260) и, наконец, выступают как имена собственные (S. 260).

Книга А. Кравчик-Тырпы адресована лингвистам, диалектологам, исследователям традиционной культуры и народного языкового сознания, всем, кто интересуется проблемой слова в народной культуре.

© 2004 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Krawczyk-Tyrpa A. Frazeologia somatyczna w gwarach polskich. Zwiazki frazeologiczne o znaczeniach motywowanych cechami czesci ciala. Wroclaw; Krakow; Gdansk; Lodz, 1987.

2. Krawczyk A. Bestia nazywac // Jezyk Polski. LIX. 1979.

3. Krawczyk A. Bestia, czyli o pewnych tabu i eufemizmach w gwarach // Jezyk Polski. LVII. 1987.

4. Krawczyk-Tyrpa A. Tabu jezykowe w czasie i w przestrzeni. Przeglad problematyki. Opuscula polonika et russica II // Red. J. Wawrzynczyk i E. Malek. Torun, 1994.

5. Krawczyk-Tyrpa A. Tabu jezykowe a polisemia i homonimia. Zeszyty Naukowe Wyzszej Szkoly Pedagogicznej w Bydgoszczy // Studia Filologiczne 41. Filologia Rosyjska 17. 1995.

6. Krawczyk-Tyrpa A. Tabu i eufemizmy we frazeologii // Problemy frazeologii europiejskiej I / Red. A. M. Lewicki. Warszawa, 1996.

7. Krawczyk-Tyrpa A. Akt mowy a ludowe zaka-zy j^zykowe // Studia dialektologiczne I / Red. B. Dunaj i J. Reichan. Krakow, 1996.

8. Krawczyk-Tyrpa A. Antromorfizacja a jezykowe tabu pierwotne (exemplum: gwary polskie) // Z polskich studiow slawistycznych. Seria 9. Jezykoznawstwo. Prace na XII Miezynarodowy Kongress Slawistow w Krakowie 1998. Warszawa, 1998.

9. Tolstoj N. I. Jezyk a kultura (Niektore zagadnienia slowianskiej etnolingwistyki) // Etnolingwistyka. 5. / Red. J. Bartminski. Lublin. 1992.

10. Dabrowska A. Eufemizmy wspolczesnego JQzyka polskiego. Wroclaw, 1993.

11. Lotman J. O semiotyce pojec "wstyd" i "starch" w mechanizmie kultury (tezy) // Semiotyka kultury / Wybor i opracowanie E. Janus, M. Renata Mayenowa. Przedmowa S. Zolkiewski. Warszawa, 1975.

12. Puzynina J. Jezyk wartosci. Warszawa, 1992.

13. Laskowska E. Wartosciowanie w jezyku potocznym. Bydgoszcz, 1992.

14. Engelking A. Klatwa. Rzecz o ludowej magii slowa. Wroclaw, 2000.


Новые статьи на library.by:
ЛИНГВИСТИКА:
Комментируем публикацию: A. KRAWCZYK-TYRPA. TABU W DIALEKTACH POLSKICH

© М. В. ЯСИНСКАЯ ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ЛИНГВИСТИКА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.