Летом 2013 г. продажа изданий романа Джорджа Оруэлла "Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый", его повести-притчи "Скотный двор" ("Скотский хутор", "Ферма животных"), а попутно и других произведений этого автора взлетела в десятки раз во многих странах мира. Это было связано с сенсационными обвинениями перебежчика Эд. Сноудена, засвидетельствовавшего, что не только в странах с тоталитарными системами и авторитарными режимами, но и в демократических Соединенных Штатах Америки установлен тотальный контроль над частной перепиской; что соответствующие ведомства этой страны при сотрудничестве с некоторыми зарубежными правительственными и коммерческими организациями попирают основополагающие конституционные нормы. Сообщения о документах, добытых Сноуденом, почти всегда сопровождались цитатами из произведений Оруэлла, в частности его знаменитым предостережением: "Большой Брат следит за тобой".

Подобные взлеты популярности повести-притчи и романа-предостережения не раз происходили и ранее, когда в той или иной стране возникали скандалы, связанные с незаконной деятельностью спецслужб, или когда ответственных должностных лиц уличали в грубом нарушении демократических норм. Произведения Оруэлла продолжают жить своей жизнью через десятилетия после создания, причем отражают существенные черты не только тоталитарных и авторитарных систем, хотя и были созданы на базе реалий именно этих режимов.

Написанные на основе того, что происходило в сталинском Советском Союзе в 1930-е и 1940-е годы, эти произведения и ныне не утратили своей актуальности, о чем свидетельствуют многочисленные переводы произведений Оруэлла на иностранные языки, особенно на языки тех стран, где господствовали тоталитарные режимы. Появление этих произведений в переводах почти всегда было связано с драматическими коллизиями. В частности, так обстояло дело с первым переводом оруэлловской повести-притчи "Animal farm" ("Ферма животных").

Сатирическое произведение Оруэлла, завершенное в 1944 г., было издано с огромными трудностями только во второй половине 1945 г., когда начала зарождаться "холодная война". Повесть представляла собой художественный анализ того, как революция (аллегорически представленная как революция животных против своего хозяина-фермера) неизбежно превращается в свою

противоположность. По ходу действия власть оказывается в руках свиней, а затем, в результате внутренней борьбы в господствующем слое самих свиней, после разгрома оппозиции, сосредоточивается целиком и полностью в руках борова Наполеона, устанавливающего свою личную террористическую власть. Всемирную известность получили афоризмы повести-притчи, прежде всего формула "Все животные равны, но некоторые животные равнее остальных". В основе образов и динамики повести лежали события в СССР. В образе диктатора Наполеона явно прослеживались черты И. В. Сталина; в образе главного оппозиционера Снежка - Л. Д. Троцкого и т.д. В то же время это было не только сатирическое представление судьбы революции в СССР, но и обобщенное видение современного Оруэллу опыта социальных революций, почти неизбежно, по его представлению, ведущих к установлению тоталитарных систем. В СССР повесть находилась под строжайшим запретом. Распространение ее экземпляров, напечатанных на пишущей машинке, сурово каралось. Впервые в СССР книга была опубликована в рижском журнале "Родник" в 1988 году (N3 - 6).

В русскоязычных изданиях за много лет закрепилось не вполне точное и по форме и по содержанию произведения название "Скотный двор". Имеются и другие, также не вполне точные переводы заголовка. Исходя из того, что повесть "узнают" именно по этому названию, далее используется именно оно. Но в публикуемых в переводе на русский язык документах мы сохраним изначальное название в русской транслитерации: "Анимал фарм", хотя по содержанию произведения, по всему его внутреннему строю правильнее всего было бы употреблять иной заголовок - тот самый, который был дан переводчиком первого переводного издания "Скотного двора" Оруэлла.

Он появился на украинском языке в Западной Германии, в Мюнхене, в 1947 году. Книга была выпущена под заголовком "Колгосп тварин" ("Колхоз животных"), возможно, наиболее точным. Есть также сведения о том, что книга была напечатана в другом баварском городе - Ной-Ульме. Но на обложке и титульном листе самой книги место издания не обозначено, а в 1992 г. переводчик этого произведения в письме редакторам полного собрания сочинений Оруэлла засвидетельствовал, что книга вышла именно в Мюнхене¹. Скорее всего, в Ной-Ульме прошел один из этапов подготовки издания.

Книгу опубликовало крохотное издательство "Прометей", созданное украинскими эмигрантами - перемещенными лицами, или Ди Пи (displaced persons), как было принято их называть на Западе. Эти издатели враждебно относились к сталинской системе, но сохраняли определенные симпатии к советской власти ленинского периода. То были, как видно из публикуемых документов, бывшие украинские коммунисты, выступавшие за национальную автономию своей республики, оказавшиеся в связи с этим в ГУЛАГе, затем на фронте, попавшие в плен и, в конечном счете, очутившиеся в западной части Германии, в американской зоне оккупации.

Инициатива перевода принадлежала молодому человеку, назвавшему себя издателям Иваном Чернятинским, который и перевел повесть-притчу на украинский язык². Это был псевдоним Игоря Ивановича Шевченко, образованный из имени отца и девичьей фамилии матери. В год издания книги ему исполнилось 25 лет.

На советской территории Шевченко никогда не проживал. Он был воспитан в семье украинских эмигрантов, переселившихся в Польшу после окончания гражданской войны. В 1918 - 1920 гг. родители Игоря участвовали в борьбе за независимость Украины в составе вооруженных сил Украинской народной республики, которыми руководил лидер Украинской социал-демократической рабочей партии С. В. Петлюра. Естественно, в семье доминировали

национально окрашенные социалистические воззрения, оказавшие значительное влияние на формирование общественно-политических взглядов И. И. Шевченко.

Он получил гуманитарное образование в Варшаве и Праге, а во время советского наступления в начале 1945 г. бежал дальше на Запад и в результате оказался в лагере перемещенных лиц в северной Германии, входившей в британскую зону оккупации. Из лагеря Шевченко вскоре смог выбраться и сотрудничал в информационном бюллетене, который издавали польские беженцы с согласия британской администрации³; затем перебрался в Бельгию, а позже в США. Там он продолжил свое гуманитарное образование и в дальнейшем стал медиевистом, специалистом по истории и культуре Византии. В конце прошлого - начале нынешнего века Шевченко был одним из крупнейших специалистов в этой области, председателем Международной ассоциации византинистов, профессором Гарвардского университета и членом-корреспондентом Британской академии наук. Он принадлежал также к числу основателей Украинского исследовательского института при Гарвардском университете, был организатором многих коллективных исследований и конференций, научным руководителем ряда молодых специалистов. Скончался в городе Кембридже (штат Массачусетс), фактически являющемся районом Бостона, в декабре 2009 г. в возрасте 87 лет⁴.

В начале 1946 г. в руки Шевченко попала повесть Оруэлла "Скотный двор", переданная ему британским офицером польского происхождения Константы Еленьским. Перед этим Еленьский воевал в Польской армии генерала В. Андерса, а непосредственно после войны с согласия своего начальства входил в редакцию упомянутого польского информационного бюллетеня. Именно в его редакции и познакомились, а затем сблизились Шевченко и Еленьский.

Отец Еленьского служил в польском посольстве в Лондоне, занимая невысокую должность. Он лишился ее (и оказался на положении политэмигранта) после того, как 5 июля 1945 г. США и Великобритания признали сформированное прокоммунистическим "Польским комитетом национального освобождения" временное правительство Польши⁵. Мать Еленьского Тереза, в прежние годы вращавшаяся в интеллектуальных кругах Великобритании, была знакома с Оруэллом. Свои контакты с британской художественной элитой она сохранила и после того, как ее супруг лишился официальных функций. Именно она получила "Скотный двор" от Оруэлла, а затем переслала повесть своему сыну⁶.

Получив книгу от Еленьского, Шевченко проглотил ее за вечер. Повесть потрясла молодого человека, который уже немало знал о советско-сталинских реалиях и от бывших граждан СССР, которые оказались в предвоенные годы в Польше, и от украинских перемещенных лиц.

Связавшись с Оруэллом (док. 1), Шевченко попросил, чтобы автор не только предоставил ему право перевода повести, но и написал предисловие к украинскому изданию. Хотя это специально не оговаривалось, имелось в виду безгонорарное издание. Вопрос о вознаграждении автора не ставился. Шевченко писал, что хотел бы посвятить свой труд тем украинцам, которые пережили голод и сталинские чистки. Имея в виду свой беженский статус на Западе, Шевченко просил Оруэлла не разглашать его подлинную фамилию.

Оруэлл удовлетворил все его просьбы (док. 3 и 4). Правда, занятый другими делами, он не сразу написал вводный текст, так что Шевченко в марте 1947 г. пришлось напомнить Оруэллу о его обещании; он высказал при этом и свои соображения по поводу предполагаемого содержания предисловия (док. 2). Наконец Оруэлл написал обещанное предисловие к украинскому изданию, причем предоставил Шевченко право не только сокращать, но и исправлять его (док. 4). Это было единственное предисловие, которое Оруэлл

когда-либо опубликовал в переводных изданиях. Более того, по своей инициативе он даже частично субсидировал украинское издание⁷. Так появилась книга, на обложке которой изображена свинья с кнутом, погонявшая усталую лошадь, впряженную в огромный груженый воз.

Книга вышла, судя по письму Шевченко издателям собрания сочинений Оруэлла, в Мюнхене в ноябре 1947 года⁸. Трудности с изданием "Колхоза животных" оказались характерными для начальных перипетий, которыми всегда сопровождались дальнейшие переиздания⁹. Узнав о содержании книги, советские оккупационные власти в Германии потребовали конфисковать тираж и передать его представителям СССР. Отношения между союзниками были тогда еще терпимыми, по крайней мере внешне, и американская администрация в Мюнхене забрала у издателей тираж. Полторы тысячи экземпляров были переданы через американцев советским представителям в комиссии по репатриации, действовавшей в западных зонах оккупации Германии на основании секретного соглашения между СССР, США и Великобританией, подписанного на заключительном заседании Крымской конференции глав трех держав 11 февраля 1945 года. Соглашение гарантировало "на взаимной основе" возвращение военнопленных и гражданских перемещенных лиц союзных наций на их родину. На практике ни о какой "взаимной основе", разумеется, речи не могло быть, так как на территории, оккупированной советскими войсками, ни американцев, ни британских подданных фактически не было. Предусматривалось, что "все советские граждане... содержатся... в лагерях или сборных пунктах до момента их передачи советским... властям". Иллюзий о том, что происходило с этими людми после водворения "на родину", ни у кого не было. Л. П. Берия на совещании в НКВД в апреле 1945 г. прямо объявил, что советские представители в комиссиях будут "иметь дело с людьми, изменившими Родине, и... в этом отношении нет разницы между пленными, вывезенными или уехавшими добровольно"¹⁰.

К осени 1945 г. свыше пяти миллионов человек были репатриированы. Затем по распоряжению американских и английских властей в Германии массовая принудительная репатриация была прекращена в связи с поступившей информацией об отправке репатриированных в советские концентрационные лагеря. К 1947 г. на территории западной Германии, а также в Австрии и Италии оставалось свыше миллиона советских граждан и других перемещенных лиц, выдачи которых требовали представители СССР в репатриационных комиссиях¹¹.

Ожидая решения своей судьбы и надеясь остаться на Западе, многие перемещенные лица пытались найти себе занятия, соответствовавшие их квалификации, политическим взглядам, стремлениям. Именно в таких условиях и появился "Колхоз животных" в переводе Шевченко.

Шевченко и его товарищам, подготовившим издание повести в американской зоне оккупации, удалось обмануть и американскую администрацию и советских представителей, представив отданные в комиссию по репатриации полторы тысячи экземпляров книги как весь тираж; каков был действительный тираж, остается неизвестным¹². Во всяком случае книга после "конфискации" продолжала циркулировать в лагерях перемещенных лиц и среди украинцев, которым удалось из этих лагерей вырваться.

О том, что произошло с тиражом, Оруэлл рассказал, очевидно, со слов того же Шевченко, писателю Артуру Кёстлеру, с которым поддерживал дружеские отношения (док. 7)¹³.

Сохранилось несколько раритетных экземпляров этого издания. Один из них хранится в коллекции редких книг Библиотеки Конгресса США, другой - в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Экземпляр "Колхоза животных" име-

ется и в Российской государственной библиотеке, причем в каталоге неверно указан год выхода - 1945 вместо 1947. Можно полагать, что "московский экземпляр" относился как раз к тем полутора тысячам, которые были переданы советским властям, и что он поступил в отдел специального хранения Библиотеки им. В. И. Ленина из госбезопасности.

В начале марта 2012 г. экземпляр "Колхоза животных" был преподнесен Вашингтонскому пресс-клубу американской журналисткой украинского происхождения Андреа Халупой - книгу она получила от своего дяди, которому удалось вывезти ее из лагеря для перемещенных лиц в США¹⁴. На книжных аукционах цена этого раритета составляет ныне 5 - 6 тыс. долларов.

В предисловии к украинскому изданию (док. 6) Оруэлл рассказал творческую историю своего произведения, будучи убежденным, что оно явилось результатом всего его предыдущего опыта. В связи с этим он начал свой текст с автобиографических заметок. Само ознакомление с ними - с рассказом о происхождении, о службе в Бирме, о мытарствах в Париже и Лондоне, начале творчества - показывает, что к "Скотному двору" ранние этапы жизни и деятельности автора имели опосредованное отношение.

По существу, и Оруэлл это подчеркивает, идеи, позже воплотившиеся в "Скотном дворе", вызревали у него со времени участия в Испанской гражданской войне 1936 - 1939 гг., хотя участие его продолжалось сравнительно недолго - лишь в первой половине 1937 года. Он рассказал о своем присоединении к милиции Объединенной рабочей марксистской партии Испании (ПОУМ)¹⁵, которую упрощенно и неточно назвал "испанскими троцкистами". Такое упрощение было наиболее удобным выходом из положения, ибо в кратком предисловии к книге (которая сама была небольшой по объему - в украинском издании было всего 80 страниц) просто невозможно было рассказывать о той догматической разноголосице и политических дрязгах, которые происходили между Троцким и ПОУМовцами во главе с Андресом Нином. Само же упоминание о "троцкистах" оказалось необходимым для того, чтобы объяснить, почему он и его товарищи стали жертвами испанских коммунистов, которые оказывали мощное воздействие на политику республиканского правительства Испании и которые ругательным словом "троцкисты" обзывали всех, кого следовало, по их мнению, считать "врагами народа". "Нам очень повезло - мы смогли выбраться из Испании живыми и даже ни разу не были арестованы. Многие наши друзья были расстреляны. Другие провели длительное время в тюрьме или просто исчезли", - писал Оруэлл.

Для него была очевидной связь между кровавой чисткой "троцкистов" в Испании (теперь оказывалось, что к таковым причислялась и масса людей, вообще никакого отношения не только к Троцкому, но и к ПОУМ не имевшая, но осмелившая выступить против политики компартии, диктуемой из Москвы) и "большим террором" в Советском Союзе. Ему же принадлежит и сам термин "большой террор": он был введен в литературное обращение не известным историком Робертом Конквестом, автором книги о массовом терроре Сталина¹⁶, а Оруэллом и был использован им за 20 с лишним лет до Конквеста.

Коммунистический террор в Испании Оруэлл рассматривал как дополнение к "большому террору" в СССР. Природа обвинений была аналогичной: все левые, считавшие себя приверженцами социализма, но критиковавшие сталинщину и ее зарубежные проявления, объявлялись "троцкистами", а следовательно, "фашистами" (в Испании - "франкистами"). "Весь этот опыт, - писал Оруэлл, - был важным объективным уроком. Он показывал, как легко тоталитарная пропаганда может контролировать мнение просвещенных людей в демократических странах". Этих людей было немало и среди его знакомых и коллег в Великобритании, о чем он с горечью вспоминал.

Осознание пережитого привело писателя к выводу о губительном воздействии советского мифа на западное социалистическое движение и побудило его представить общественности советский режим таким, каким он являлся в действительности. Оруэллу, который продолжал придерживаться социалистических взглядов (или, по крайней мере, считал себя сторонником социализма), важно было показать, что к СССР нельзя применять понятие подлинного социализма. "Наоборот, я был потрясен явными признаками того, что он [советский строй] трансформируется в тоталитарное общество, в котором правители не видят никаких оснований для отказа от власти, как и любой другой правящий класс". Он убедился, что на Западе люди, привыкшие к относительной свободе и терпимости, просто неспособны воспринимать признаки и сущность тоталитаризма. Писатель, понимая, насколько трудную, но важную задачу ставит перед собой, верил в возможность при помощи художественных образов убедительно представить систему, в которой существуют концентрационные лагеря, массовые депортации, произвольные аресты людей, вдруг исчезающих среди бела дня, цензура прессы, тотальный обман, прикрываемый крикливыми лозунгами об обществе всеобщего равенства и трудового энтузиазма.

Однако вновь и вновь он убеждался в трудности своей задачи - раскрыть сходство реалий СССР и разгромленной нацистской Германии. "Все что он [британский читатель] читает о стране, подобной СССР, автоматически переносится на английские условия, и он совершенно невинно воспринимает в качестве истины ложь тоталитарной пропаганды. До 1939 г., и даже позже, большинство англичан были неспособны оценить действительную природу нацистского режима в Германии, и теперь, имея в виду советский режим, они в значительной степени находятся под влиянием иллюзий того же рода", - писал Оруэлл. Во власти иллюзий пребывала послевоенная либеральная и левая общественность также и во Франции, и в США¹⁷.

Свои мысли, возникшие по возвращении из Испании, Оруэлл хотел выразить в произведении, которое "стало бы доступно почти любому и которое легко бы переводилось на другие языки". Но литературная форма никак ему не давалась до тех пор, пока с ним не произошел вроде бы незначительный, но удачный случай. На деревенской дороге он увидел мальчика, ехавшего на подводе и хлеставшего лошадь, когда она пыталась свернуть в сторону. Родилось образное решение. "Я попытался проанализировать теорию Маркса с точки зрения животных. Им было ясно, что концепция классовой борьбы между людьми являлась чистой иллюзией, так как во всех случаях, когда им необходимо эксплуатировать животных, все люди объединяются против них; подлинная борьба происходит между животными и людьми", - рассказывал автор. Так появилась исходная идея повести, которую Оруэлл вынашивал почти шесть лет, прежде чем перенести ее на бумагу.

В предисловии Оруэлл указал, что не намерен комментировать исходные реалии своего произведения, но отмечал два обстоятельства. Первое состояло в том, что эпизоды повести были взяты из истории русской революции, хотя представлены были схематически, и хронологическая последовательность могла нарушаться. Второе - неверное представление, будто в финале повести происходит замирение между людьми и животными. Это не входило в его планы. Он собирался "завершить книгу на громкой ноте несогласия", поскольку писал ее непосредственно по окончании Тегеранской конференции Рузвельта, Черчилля и Сталина (ноябрь-декабрь 1943 г.), которая, по мнению многих, привела к улучшению отношений между СССР и Западом. "Лично я не верил, что такие хорошие отношения могут продолжаться долгое время; и, как показывают события, я ошибался не очень сильно...", - сообщал автор.

Так завершалось включенное в книгу предисловие Оруэлла. Многоточие не было случайным. Переводчик Шевченко исключил из него заключительную часть, в которой писатель рассказывал о других своих произведениях. Шевченко счел, что это непосредственно не относится к данному изданию и прервать оруэлловский текст следует на действительно "высокой ноте".

Публикуемые ниже автографы писем Шевченко Оруэллу и машинописные экземпляры писем Оруэлла Шевченко, через много лет переданные им в архив, хранятся в фонде Дж. Оруэлла в Отделе специальных коллекций Научной библиотеки Университетского колледжа Лондонского университета¹⁸. Там же хранится машинописная авторская копия предисловия Оруэлла к украинскому изданию повести-притчи, также предоставленная библиотеке Игорем Шевченко. Предисловие к повести-притче (кроме небольшого фрагмента в середине текста и заключительной его части) и письмо Оруэлла А. Кёстлеру опубликованы на английском языке в издании публицистики и писем Оруэлла¹⁹, а затем в его собрании сочинений, куда также включены письма к Шевченко²⁰. Восполнение недостающих в документах частей слов или отдельных слов заключено в квадратные скобки. Встречающиеся в некоторых документах подчеркивания переданы курсивом. Фрагменты предисловия, исключенные из первой публикации, обозначены скобками.

Публикаторы выражают благодарность администрации Научной библиотеки Университетского колледжа Лондонского университета за любезное разрешение опубликовать документы из фонда Джорджа Оруэлла.

Публикация подготовлена Ю. Г. Фельштинским и Г. И. Чернявским.

Примечания

1. ORWELL G. Complete works. Vol. 19. London. 1998, p. 224.

2. ORWELL G. Колгосп тварин. З англійської мови переклав Іван Чернятинський. [Мюнхен.] Прометей. 1947.

3. Об этом, так же как и о других обстоятельствах своей жизни в первые послевоенные годы, он сообщил редакторам полного собрания сочинений Джорджа Оруэлла в письме от 13 августа 1992 г. (ORWELL G. Complete works. Vol. 18. London. 1998, p. 237).

4. Вот названия лишь некоторых, важнейших трудов И. Шевченко: SEVCENKO I. Society and intellectual life in Late Bysantinium. London. 1981; Ideology, letters and culture in the Bysantine World. London. 1982; Bysantium and the Slavs in letters and culture. Cambridge, Mass. 1991; Ukraine between East and West. Toronto. 1996.

5. Крымская конференция глав трех держав (февраль 1945 г.) фактически признала Восточную Европу сферой влияния СССР. В отношении Польши на конференции по настоянию глав западных держав было решено, что временное польское правительство будет реорганизовано на "широкой демократической основе" и что в ближайшее время будут проведены демократические выборы. Вся реорганизация свелась к тому, что бывший глава эмигрантского правительства Станислав Миколайчик, возвратившийся на родину в июне 1945 г., был введен в состав правительства в качестве заместителя председателя Совета министров и министра земледелия. В следующие годы Миколайчик оказался в изоляции и был вынужден бежать из Польши под угрозой ареста в 1947 году.

6. Позже Тереза Еленьска перевела повесть-притчу на польский язык (ORWELL G. Folwark zwerzecy. Wydaw. specjalne "Wolnej Europy" za zgoda z zagranicy. 1956). Когда в Польше в 1970-е годы ослабла цензура и появилась возможность легального издания повести-притчи Оруэлла, был использован именно перевод Т. Еленьской.

7. London University. University College London. Special Collections. Great Britain 0103. George Orwell Archive. G/2.

8. ORWELL G. Complete works. Vol. 19, p. 224.

9. Начало 1944 г., когда Оруэлл закончил повесть, вероятно, было самым неблагоприятным временем для публикации произведения, в котором разоблачался диктаторский режим в

Фельштинский Юрий Георгиевич - доктор исторических наук. Бостон. США; Чернявский Георгий Иосифович - доктор исторических наук. Балтимор. США.

СССР, а его лидеры были представлены в качестве торжествующих боровов, установивших свою власть над "скотным двором", причем возглавлял безграничное господство боров по имени Наполеон, в котором без труда можно было увидеть "вождя всех народов" Сталина. Между тем это было время успешного наступления Красной армии, которое всячески приветствовалось в Великобритании, и Сталин превратился на Альбионе в чуть ли не культовую фигуру. Издатель В. Голанц, с которым у Оруэлла был договор о предоставлении ему первому прав на издание всех его новых художественных произведений, с ходу отверг повесть. Издатель Дж. Кейп согласился было ее издать, но, проконсультировавшись в Министерстве информации Великобритании, изменил свое решение (George Orwell Archive. H/1. Jonathan Cape. Letter to George Orwell, 16.VI.1944). Точно так же поступили и другие британские издатели. Только в конце июля 1944 г. книга была принята к печати издательством Фр. Уорбурга, которое и раньше публиковало произведения Оруэлла (в частности, его книгу о гражданской войне в Испании "Памяти Каталонии"). Уорбург оказался хитрее других издателей: приняв книгу к печати, он поставил ее "в очередь", ссылаясь на крайнюю нехватку бумаги (она действительно в годы войны распределялась в централизованном порядке). Повесть вышла в свет в августе 1945 г., когда "холодная война" еще не началась, но первые ее всполохи после американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки уже ощущались. Так что теперь публикация оказывалась вполне своевременной. Там не менее написанное для этого издания предисловие Оруэлла под названием "О свободе печати" - о всех перипетиях рукописи и муках ее автора - в книгу включено не было (CRICK B. How the essay came to be written. - Times Literary Supplement, 12.IX.1972).

10. НИТОБУРГ Эд. У истоков русской диаспоры в США (интернет-публикация на сайте arhipelag.ru).

11. НИТОБУРГ Э. У истоков русской диаспоры в США. - США: Экономика. Политика. Идеология, 1999, N1, с. 84 - 91.

12. В некрологе коллега Игоря Шевченко писал (безусловно, на основании бесед с покойным), что переданные советским офицерам полторы тысячи экземпляров были немедленно уничтожены, но что среди перемещенных лиц удалось распространить две тысячи экземпляров (GRIMES W. Ihor Sevcenko, Bysantine and Slavic scholar. - The New York Times, 5.I.2010).

13. Okeanos. Essays presented to Ihor Sevcenko on his Sixtieth Birthday by his colleagues and students. - Harvard Ukrainian Studies, Vol. 7, 1983, p. 8; ORWELL G. The collected essays, journalism and letters. Vol. 4. N.Y. 1968, p. 379 - 380.

14. www.gazeta.uc. 5.III.2012.

15. ПОУМ - Единая рабочая марксистская партия (в русскоязычной литературе встречаются также названия Рабочая партия марксистского объединения, Рабочая партия марксистского единства; испанское название: Partido obrero de unificaci?n marxista) была образована на съезде в Барселоне в сентябре 1935 г. путем слияния Рабоче-крестьянского блока и Коммунистической левой партии. Обе организации, образовавшие ПОУМ, являлись марксистскими объединениями, выступавшими за создание самостоятельной партии коммунистического типа, но независимой от СССР, ВКП(б) и Коммунистического Интернационала. Руководителями ПОУМ являлись А. Нин, X. Маурин, X. Горкин и др. В 1936 г. ПОУМ вошла в народный фронт. Нин занимал пост министра юстиции в Каталонии, где позиции ПОУМ были наиболее сильны. Партия резко критиковала сталинское единовластие в СССР, разоблачала советский тоталитаризм и развертывавшийся "большой террор". Газета ПОУМ "Баталья" ("Борьба") была первым в мире печатным органом, представившим истинную сущность "открытых показательных" судебных процессов в Москве в августе 1936 и январе 1937 годов. Вначале ПОУМ была связана с Движением за IV Интернационал Троцкого, который, однако, с самого начала критиковал отступления этой партии от его идей "перманентной революции". В 1936 г. разногласия Троцкого с ПОУМ усилились. Особенно резкие возражения Троцкого встретило вхождение ПОУМ в народный фронт, который он считал орудием Москвы. В результате Троцкий пошел на разрыв с ПОУМ и со свойственным ему апломбом объявил о "предательстве" ПОУМ. Поэтому оснований считать ПОУМ "троцкистской" партией, как это часто делается в литературе, нет.

16. Книга Конквеста выдержала много изданий на английском и других языках. Первое издание вышло в 1968 году. В 1990 г. появилось значительно дополненное издание (CONQUEST R. The Great Terror: A reassessment. N.Y. 1990). На русском языке: КОНКВЕСТ Р. Большой террор. Рига. 1991.

17. Это явление описано в кн.: НОСИК Б. Этот странный парижский процесс. М. 1991.

18. George Orwell Archive. G/2, H/2.

19. ORWELL G. The collected essays, journalism and letters. Vol. 3. N.Y. 1968, p. 402 - 406; Vol. 4, p. 379 - 380.

20. ORWELL G. Collected works. Vol 19. London. 1998, p. 73 - 73, 85, 86 - 89.

N1. И. И. Шевченко - Дж. Оруэллу

Квакенбрюк¹, 11 апреля 1946 г.

Северная Германия

Уважаемый господин Оруэлл!

Примерно в середине февраля этого года у меня появилась возможность прочитать "Анимал фарм". У меня тотчас возникла мысль, что перевод сказки на украинский язык был бы очень полезен для моих сограждан.

Помимо той пользы, которую он принес бы нашей интеллигенции, лишь по чистой случайности знакомой с современной английской литературной жизнью - положение, которое частично связано с определенной оторванностью от Запада, такой перевод имел бы широкое "моральное" воздействие, которое невозможно переоценить. Бесспорным фактом является то, что поведение западного мира в последнее время вызвало серьезные сомнения среди наших беженцев.

В определенной мере наивная интерпретация такого поведения колебалась между двумя полюсами. Для многих это выглядело в качестве известной тактики, плохо рассчитанной и катастрофической, подсознательно диктуемой страхом. Представлялось, что она была плохо рассчитана потому, что другая сторона [СССР] была значительно сильнее в тактике такого рода. Она казалась катастрофической, потому что могла привести к разочарованию части европейских масс, стремящихся свести к единому целому демократические возможности и демократические действия.

Для других такое поведение объяснялось полнейшим доверием, с которым английское общественное мнение относится (под влиянием извне и в связи с нехваткой адекватной информации) к советскому государству и его сущности, в большой степени уподобляясь тем на Западе, кто неспособен понять существо сознательно созданного нелепого государства.

В любом случае корни такого отношения могли быть предпосылкой мнения, имеющего разрушительное влияние. Ваша книга решила это проблему. Я могу судить об этом по моим собственным ощущениям, которые возникли у меня после ее прочтения. Я могу сказать честно, что работа может быть поглощена "восточным" читателем точно так же, как и англичанином. Возможные неточности перевода будут компенсированы точностью, с которой почти каждое "важное" положение сказки будет передано близко к оригиналу.

В некоторых случаях я переводил различные части "Анимал фарм" прямо ех abrupto². Моими слушателями были советские беженцы. Эффект был потрясающий. Ими были восприняты почти все Ваши интерпретации. На них произвели особо глубокое впечатление сцены, подобные той, в которой животные на холме поют "Звери Англии³. Я увидел, что, несмотря на то, что их внимание было в основном сосредоточено на обнаружении противоречий между реальностью, в которой они жили, и сказкой, на которую они живо реагировали, они воспринимали "абсолютные" ценности книги в жанре сказки, основные обвинения, выдвигаемые автором, и тому подобное. Кроме того, весь настрой книги, как мне кажется, полностью соответствует их собственному состоянию ума.

По этой и другим причинам я прошу Вашего разрешения на перевод "Анимал фарм" - на украинский язык - задача, которую я уже начал выполнять.

Я слышал от господина Еленьского⁴, что его мать уже обсуждала с Вами деликатный вопрос о публикации перевода и о том, как реально обстоят дела⁵. В связи с этим я должен попросить Вас особенно не упоминать мое имя и рассматривать все это дело пока как неофициальное.

Когда читаешь книгу такого рода, часто возникает соблазн порассуждать о действительной позиции автора. Сам я признаю, что я предавался такого рода

догадкам, и у меня возникло много вопросов к Вам, в основном связанных с Вашей оценкой некоторых явлений, имеющих место в СССР, но кроме того есть и много вопросов технического характера, в основном связанных с переводом собственных имен. Однако это требует отдельного письма⁶. Пока же я прошу прощения за длинное послание.

[Я] был в южной Германии, и Ваше письмо госпоже Еленьской попало ко мне только сейчас⁷.

Искренне Ваш, Игорь Шевченко.

Через К. А. Еленьского.

P.40-D.A.O.R.⁸

George Orwell Archive. H/2.

N2. И. И. Шевченко - Дж. Оруэллу

Улица Брассез, 7 марта 1947 г.

Лувен⁹, Бельгия

Уважаемый господин Оруэлл!

Публикатор украинского перевода Вашей "Анимал фарм" написал мне следующее:

"Оруэлл находится в производстве и будет готов через две недели. Я опасаюсь скандала, связанного с тем, что не получил от Вас предисловия. Вы считали, что он сам его напишет, и полагали, что никаких трудностей по этому поводу не следует ожидать. Я настаиваю на Вашем немедленном ответе с указанием, что мне следует делать. Ждать далее нельзя, так как у меня больше не будет возможности отдать текст на линотип¹⁰".

Письмо было написано 19.02. Никаких других проблем (помимо уже сказанного относительно Вашего предисловия) нет. Рукописный¹¹ экземпляр перевода был передан издателю ранней осенью 1946 года. Причина всех задержек была в том, что я пока что переехал в Бельгию и пересылать письма в Германию стало намного сложнее. Но это не может служить оправданием.

Вопрос в том, какого рода предисловие должно быть опубликовано в украинском переводе "А[нимал] ф[арм]". Нам хотелось бы, чтобы Вы согласились написать для украинских читателей короткое предисловие, которое, как мы считаем, должно включать и общие биографические сведения. Это было бы лучше всего.

Должен признаться, что, хотя печатающее предприятие имеет лицензию, я не уверен, что лицензия как таковая распространяется и на "А[нимал] ф[арм]"¹². Если при этих обстоятельствах Вы сочтете написание своего предисловия неудобным, что было бы очень нежелательно, пожалуйста, пришлите мне Вашу краткую биографию. Переведенная и снабженная несколькими вступительными и заключительными предложениями, она будет представлять собой неподписанное предисловие (издатель пишет, что без предисловия "А[нимал] ф[арм]" не направит [читателя] в нужное русло).

Все, что мне в действительности удалось узнать о Вас, основано на рекламном объявлении о "Критических статьях"¹³ (самого рекламного объявления у меня нет), а информация от Кота Еленьского, скорее, личного характера. Понятно, что я не могу взять на себя смелость написать что-либо о Вас на основании этих сведений, несмотря на ценные беседы с Котом.

Наконец, мне следует сказать несколько слов об "издателе" или "издателях", которые в полном смысле слова заинтересовались "А[нимал] ф[арм]". Они в основе своей советские украинцы, то есть до 1939 г. - жители "Укр[аинской] Сов[етской] Социалистической Республики". Хотя и не очень активные, многие из них - бывшие члены большевистской партии, оказавшиеся

затем в сибирских лагерях (и[справительно]-т[рудовых] л[агерях])¹⁴. Здесь [в американской зоне оккупации] они сформировали свою политическую группу. Они стоят на "советской" платформе и защищают "достижения Октябрьской революции", но выступают против "контрреволюционного бонапартизма" Сталина и националистической эксплуатации украинского народа; их убеждение состоит в том, что революция должна привести к целостному национальному развитию. Они говорят, что усилия британских социалистов (которые они воспринимают буквально) для них представляют большой интерес и историческую важность¹⁵. Их положение и прошлое заставляют их симпатизировать троцкистам, хотя между ними есть некоторые отличия. Их теоретическим оружием является марксизм, к сожалению, в несколько вульгаризированном (советском) варианте. Но иначе и не может быть. Это люди, сформировавшиеся при советском режиме. Это очень интересный феномен со многих точек зрения. Для иностранного наблюдателя интерес состоит в том факте, что они представляют собой то, на что будет походить любая серьезная оппозиция в советской России (или, по крайней мере, на части ее территории), или, иными словами, какой характер будут носить руководящие группы в случае каких-то изменений (независимо от их причин). Возвращение к старому режиму (в широком смысле, имея в виду различные буржуазные формы) представляется невозможным, по крайней мере в стихийном порядке. Поднять их в качестве недовольных региональных инициативных элементов, которые сформировали бы оппозицию среди национальных масс, было бы невозможно из-за их неспособности действовать с учетом "имперских" оценок. Это лишь одна четвертая всей истины, которую невозможно передать в одном письме, предназначенном только для того, чтобы объяснить условия публикации украинского издания "А[нимал] ф[арм]".

Искренне Ваш,

Игорь Шевченко.

P.S. "А[нимал] фарм]" была прорецензирована (довольно поверхностно) в "The Ukrainian Quarterly" (на английском языке)¹⁶, том II, N4, лето 1946 года Р. Олесницким (имя мне неизвестное), с. 285 - 287.

George Orwell Archive. H/2.

N3. Дж. Оруэлл - И. И. Шевченко

13 марта 1947 г.

Кэннонбери сквер, 27Б

Лондон, N1

Уважаемый господин Шевченко!

Большое спасибо за Ваше письмо от 7 [марта], которое я сегодня получил.

Я до предела занят, но я попытаюсь послать Вам краткое предисловие к "А[нимал] ф[арм]" и отправить его не позже, чем через неделю. Я понимаю, Вы хотите, чтобы оно содержало определенный биографический материал и, полагаю, рассказ о том, как была написана книга. Я полагаю, что книга будет издана очень просто, без каких-либо иллюстраций на обложке, но на всякий случай я также пошлю фотографию, вдруг она понадобится.

Мне было очень интересно прочитать о людях, взявшихся за перевод [и издание] "А[нимал] ф[арм]", и я был рад узнать, что в СССР существует оппозиция такого рода. Я действительно надеюсь, что дело не окончится возвращением всех перемещенных лиц в СССР или же отправкой их в Аргентину. Я думаю, что отчаянная нехватка рабочей силы, которая у нас существует, быть может, заставит нас дать возможность значительной части п[еремещенных] л[иц] поселиться в нашей стране, но в настоящее время правительство только ведет разговоры о принятии их в качестве слуг и т.п., потому что все еще сохраняется

сопротивление рабочего класса против принятия иностранных рабочих, так как он боится безработицы, а коммунисты и "сочувствующие" в состоянии играть на этом.

Я записал Ваш новый адрес и полагаю, что Вы будете жить по этому адресу до следующего уведомления. Я буду находиться по указанному выше адресу до 20 апреля, а после этого по шотландскому адресу¹⁷. Я думаю, он есть у Вас, но на всякий случай сообщаю его:

Барнхилл, Остров Джура, Аргиллшир¹⁸, Шотландия

George Orwell Archive. G/2;

ORWELL G. Complete Works.

Vol. 19. London. 1999. p. 73 - 74.

N4. Дж. Оруэлл - И. И. Шевченко

21 марта 1947 г.

Кэннонбери сквер, 27Б

Айлингтон, N1

Уважаемый господин Шевченко!

Я прилагаю предисловие и надеюсь, что оно именно такое, какое Вам нужно. Вам предоставляется право выбрасывать из него все, что Вы захотите, и делать исправления, которые окажутся необходимыми. Прилагаю также фотографию на тот случай, если она понадобится. Искренне Ваш, Джордж Оруэлл

George Orwell Archive. G/2;

ORWELL G. Complete works.

Vol. 19. p. 85.

N5. И. И. Шевченко - Дж. Оруэллу

25 марта 1947 г.

Улица Брассез, 9.

Лувен, Бельгия

Уважаемый господин Оруэлл!

Я только что получил Ваше предисловие и могу лишь повторить, с глубокой благодарностью, что это именно то, что нам требовалось. Оно рассеет возможное недопонимание, касающееся основной установки [повести]. Наши национально мыслящие читатели могут только порадоваться, без всякого сомнения считая Вас, а не Черчилля, своим союзником¹⁹, тогда как остальные смогут оценить "А[нимал] ф[арм]" со своих, иных позиций. Вы скажете, что если они не могут уяснить Вашу позицию по самому содержанию "А[нимал] ф[арм]", то не являются тонкими [ценителями]. Это и в самом деле, так, ибо они²⁰ чаще всего являются всего лишь крестьянами или рабочими или (в случае националов) людьми полуобразованными. Но все они жадно читают. В такой ситуации лучше повторять сказанное дважды.

Я собираюсь воспользоваться правом, которое Вы мне предоставили, и, вероятно, исключу почти всю первую страницу и первые две строки второй страницы (от "Я никогда не был в СССР" до "с гражданами СССР", или только "для меня было исключительно важно" до "с гражданами СССР")²¹. Причины: 1. Приблизительно половина будущих читателей - это западные украинцы, которые до 1939 г. были польскими гражданами; 2. Что же касается остальной, советской половины, то они до крайности самоуверенны и чувствительны, особенно в том, что касается контактов с представителями или привер-

женцами Запада. Корни такого поведения ясны. Но и сигарета у входящего в помещение может вызвать подозрение, особенно если у него их целая пачка и он отказывается поделиться. Часто - это бедные люди с очень нервной психикой. Я уже проводил проверку (устный перевод для советско-украинских, мало образованных). Делал я это по своей собственной инициативе.

Остальная часть предисловия будет срочно переведена без каких-либо изменений. Еще раз большое спасибо! Я пошлю [Вашу] фотографию²² [издателям], но не могу ничего сказать по поводу технических трудностей - как с ними справляются в настоящее время люди в Германии. Клише не является большой трудностью, но хорошую бумагу для печатания достать совершенно невозможно. Но я лично очень благодарен за присылку фотографии.

Вот еще что... Я сознаю, что заголовок "Как я полагаю"²³ исключает не очень простые сюжеты. Тем не менее, я думаю, что было бы очень интересно прочитать в "Трибюн" Вашу интерпретацию судьбы "Интернационала" (я имею в виду социалистический гимн²⁴) за последние четыре года. Или, может быть, его по-прежнему поют на [партийных] собраниях в Вашей стране как и перед войной (и даже во время последней ее фазы)? Такие собрания производили на меня большое впечатление, вызывая в 1937 - 1945 годах просто страх. После подписания мира²⁵ я перестал видеть во всем этом какой-то "большой смысл". Это была просто игра. Таково было мое впечатление, которое хорошо запомнилось. В последние два с половиной года такие игры, о чем я раньше никогда не слышал, стали "недопустимыми". В "А[нимал] ф[арм]" Вы рассматриваете эту проблему под другим углом. Видно, что Вы или другие писатели обратили на это внимание уже в 1944 году²⁶. Но мрачный конец "Интернационала" в СССР не обязательно влечет за собой почти такую же его судьбу в других странах.

Как только "А[нимал] ф[арм]" выйдет в свет, я пошлю Вам несколько экземпляров.

Искренне Ваш, Игорь Шевченко

George Orwell Archive. H/2.

N6. Дж. Оруэлл. Предисловие к книге "Колхоз животных"

[21 марта 1947 г.]

Меня попросили написать предисловие к украинскому переводу "Колхоза животных". Я сознаю, что обращаюсь к читателям, о которых я ничего не знаю, но также и то, что они, вероятно, никогда не имели ни малейшей возможности что-либо узнать обо мне. Они, скорее всего, ожидают, что в этом предисловии я что-то расскажу о том, как возник "Колхоз животных". Однако прежде всего я хотел бы рассказать о себе и своем опыте, который привел к возникновению моих политических воззрений.

Я родился в Индии в 1903 году. Мой отец был чиновником местной английской администрации, и моя семья принадлежала к тем обычным семьям из среднего класса, в который входили семьи военных, священников, государственных служащих, учителей, юристов, врачей и т.д. Я получил образование в Итоне²⁷, самой дорогой и снобистской средней школе. Но я попал туда только потому, что получил стипендию; в противном случае мой отец не смог бы позволить себе послать меня в школу такого типа.

Вскоре после того как я окончил школу (мне было тогда около двадцати лет) я отправился в Бирму и поступил в Индийскую имперскую полицию. Это была вооруженная полиция, своего рода жандармерия, очень похожая на испанскую Guardia Civil²⁸ или на Garde Mobile²⁹ во Франции. Я служил там в течение пяти лет. Мне это не нравилось и привело к тому, что я возненавидел империализм, хотя в то время националистические чувства в Бирме особенно

не проявлялись и взаимоотношения между англичанами и бирманцами были не такими уж плохими.

Когда я находился в Англии в 1927 г., я подал в отставку с этой службы и решил стать писателем. Вначале мне почти не сопутствовал успех. В 1928 - 1929 гг. я жил в Париже и писал небольшие рассказы и романы, которые никто не желал публиковать (позже все они были мной уничтожены). В следующие годы я жил в основном на случайные заработки, в некоторых случаях впроголодь. И только с 1934 года я смог жить на те средства, которые я зарабатывал своим писанием.

В то время я подчас жил в течение месяцев среди бедняков и полупреступных элементов, которые обитали в самых отвратительных уголках бедняцких кварталов или просто слонялись по улицам, прося милостыню и занимаясь воровством. В это время я не многим отличался от них из-за отсутствия денег, но позже их образ жизни очень заинтересовал меня сам по себе. Я провел много месяцев, систематично изучая условия жизни шахтеров на севере Англии³⁰. До 1930 г. я в целом не рассматривал себя как социалиста. У меня тогда еще не было четко определенных политических взглядов. Я стал выступать за социализм главным образом потому, что мне стало отвратительным угнетение и пренебрежение, с которым относились к бедным слоям промышленных рабочих, а не потому что с теоретическим восторгом относился к обществу, развиваемому по плану.

В 1936 г. я женился. Почти на той же неделе разразилась гражданская война в Испании. Мы оба - моя жена и я - решили отправиться в Испанию воевать на стороне испанского правительства. Мы были готовы к отъезду через шесть месяцев, после того как я окончил работу над книгой, которую писал тогда³¹. В Испании я провел около шести месяцев на Арагонском фронте, пока фашистский снайпер не прострелил мне горло³².

На начальном этапе войны иностранцы в большинстве своем не осознавали, что идет борьба между различными политическими партиями, поддерживавшими правительство. В результате ряда случайностей я вступил не в Интернациональную бригаду³³, подобно большинству иностранцев, а в милицию ПОУМ, то есть пошел к испанским троцкистам³⁴. Так что в середине 1937 г., когда коммунисты получили контроль (или частичный контроль) над испанским правительством³⁵ и начали преследовать троцкистов³⁶, я и моя жена оказались в числе жертв.

Нам очень повезло - мы смогли выбраться из Испании живыми и даже ни разу не были арестованы. Многие наши друзья были расстреляны, другие провели длительное время в тюрьме или просто исчезли. Это преследование людей в Испании происходило одновременно с большим террором в СССР и являлось своего рода дополнением к нему. В Испании характер обвинений был тот же самый, что и в России (а именно, заговор совместно с фашистами), и, поскольку дело шло об Испании, у меня были все основания полагать, что обвинения носили лживый характер. Весь этот опыт был важным объективным уроком. Он показывал, как легко тоталитарная пропаганда может контролировать мнение просвещенных людей в демократических странах.

Оба мы - моя жена и я - видели невинных людей, которых бросили в тюрьму только потому, что их заподозрили в неортодоксальности. К тому же после нашего возвращения в Англию мы встречали многих разумных и благонамеренных наблюдателей, веривших самым фантастическим обвинениям в заговорщической деятельности, предательстве и саботаже, которые поставляла пресса с московских процессов³⁷. В результате я понял яснее, чем когда-либо, отрицательное влияние советского мифа на общественные движения на Западе.

На этом месте я должен остановиться, чтобы описать свое отношение к советскому режиму. Я никогда не был в России и мое знание о ней почерпнуто из книг и газет. Я не желал бы вмешиваться в советские внутренние дела; даже если бы я имел такую возможность, я не осуждал бы Сталина и его приспешников только за их варварские и антидемократические методы. Вполне возможно, что, даже имея самые лучшие намерения, они не могли бы действовать иначе в существовавших условиях.

Но, с другой стороны, для меня было исключительно важно, чтобы люди в Западной Европе узнали, что собой представляет в действительности советский режим. С 1930 г. я встречал очень мало свидетельств, что СССР развивался в направлении, которое можно было бы действительно назвать социализмом. Наоборот, [общаясь с гражданами СССР,]³⁸ я был потрясен явными признаками того, что он трансформируется в тоталитарное общество, в котором правители, как и любой правящий класс, не видят причин отказываться от власти. Более того, рабочие и интеллигенция в стране типа Англии не понимают, что нынешний СССР - это другая страна по сравнению с той, что существовала в 1917 году. Частично это происходит потому, что, привыкнув жить в условиях относительной свободы, они совершенно неспособны понять сущность тоталитаризма и очень хотят верить, что где-то действительно существует подлинно социалистическая страна.

Кроме того, надо помнить, что Англия не является демократической страной в полном смысле этого слова. Это капиталистическая страна со значительными классовыми привилегиями, в которой даже в настоящее время законы лишь относительно справедливы, с большим имущественным расслоением. Тем не менее это страна, в которой люди сосуществуют много сотен лет, не зная, что такое гражданская война, а официальным новостям и статистике можно почти безоговорочно доверять. Последним по счету, но не по значению, можно считать тот пункт, что меньшинство придерживается здесь своей собственной точки зрения и высказывает ее, не боясь подвергнуться смертельной опасности. В такой атмосфере человек с улицы действительно не может понять как возможны концентрационные лагеря, массовые депортации, аресты без суда, цензура прессы и т.д. Автоматически перенося услышанное на английскую почву, он совершенно невинно воспринимает в качестве истины всю ложь тоталитарной пропаганды.

До 1939 г., и даже позже, большинство англичан были неспособны оценить действительную природу нацистского режима в Германии, и теперь, имея в виду советский режим, они в значительной степени находятся под влиянием иллюзий того же рода. Это причиняет большой вред социалистическому движению в Англии и имеет серьезные последствия для английской внешней политики. В самом деле, по-моему, ничто так сильно не способствует компрометации социалистической идеи, как вера в то, что СССР является социалистической страной и что каждый поступок ее руководителей следует оправдывать, если не подражать ему.

Таким образом, в течение последних десяти лет я убедился в необходимости разрушить советский миф, если мы хотим вдохнуть жизнь в социалистическое движение.

После моего возвращения из Испании я думал о разоблачении советского мифа в произведении, которое могло бы быть легко понято почти всеми и которое было бы просто перевести на другие языки. Однако я долго не мог ничего придумать (я тогда жил в крохотной деревеньке), пока не увидел мальчика, наверное десятилетнего, на огромной телеге, хлеставшего кнутом на узкой дороге лошадь всякий раз, когда она пыталась повернуть в сторону. Я подумал, что, если бы все животные осознали свою силу, мы были бы не в

состоянии им противостоять и что люди эксплуатируют животных примерно так же, как богатые эксплуатируют пролетариат.

Я попытался проанализировать теорию Маркса с точки зрения животных. Им было бы ясно, что концепция классовой борьбы между людьми являлась чистой иллюзией, так как во всех случаях, когда им необходимо эксплуатировать животных, все люди объединяются против них; подлинная борьба происходит между животными и людьми. Отталкиваясь от этого, стало нетрудно определить сюжет.

Эту книгу я не писал до 1943 г., потому что постоянно был занят другой работой, которая занимала все мое время. Но затем я отреагировал на ряд событий, например, на Тегеранскую конференцию, которая произошла в то время, когда я занимался писанием. Так что основное направление сюжета находилось в моем сознании в течение шести лет, прежде чем книга была действительно написана.

Не хочу комментировать само произведение; если оно не говорит само за себя, это означает провал. Но я хотел бы подчеркнуть два момента: во-первых, хотя те или иные эпизоды взяты из подлинной истории русской революции, они служат только схемой; их хронологический порядок изменен. Это было необходимо для того, чтобы рассказ был гладким. Второй момент прошел незамеченным для большинства критиков возможно потому, что я в достаточной степени не подчеркнул его. Ряд читателей, может быть, завершили чтение книги и остались под впечатлением, что она заканчивается полным примирением свиней и людей. У меня не было такого намерения. Наоборот, я стремился завершить книгу на громкой ноте несогласия, потому что я писал ее сразу же после Тегеранской конференции, о которой все думали, что она установила наилучшие возможные тогда отношения между СССР и Западом. Лично я не верил, что такие хорошие отношения могут продолжиться долгое время; и, как показывают события, я ошибался не очень сильно...

[Я не знаю, что еще следовало бы добавить. Если я кого-то интересую, могу добавить, что я вдовец³⁹ и что с самого начала войны я занимался в основном журналистикой. Периодические издания, в которых я наиболее активно и регулярно участвовал, это "Трибюн"⁴⁰, социально-политический еженедельник, который представляет, в общем, левое крыло Лейбористской партии. Обычного читателя более всего могут заинтересовать следующие мои книги (если читатель этого перевода сможет найти их): "Дни в Бирме"⁴¹ (роман, посвященный Бирме), "Памяти Каталонии"⁴² (возникшая в результате моего собственного участия в испанской гражданской войне), "Критические статьи"⁴³ (этюды, в основном посвященные современной популярной английской литературе и более интересные с социологической, чем с литературной точки зрения)]⁴⁴.

George Orwell Archive. I/2/E; ORWELL G. The collected essays, journalism and letters.

Vol. 3. N.Y. 1968, p. 402 - 406; ORWELL G. Complete works. Vol. 19, p. 86 - 89.

N7. Дж. Оруэлл - А. Кёстлеру

Барнхилл, Остров Джура, Аргиллшир, 20 сентября 1947 г.

Дорогой Артур!

Я думаю, что украинский беженец по имени Игорь Шевченко уже написал тебе - он сообщил мне, что написал - но ты еще не ответил⁴⁵.

Он хотел узнать, могут ли они перевести некоторые твои работы на украинский язык, разумеется, без оплаты, для распространения среди украинских Ди Пи⁴⁶, которые, кажется, сейчас имеют свое собственное типографское оборудование в американской зоне и в Бельгии⁴⁷. Я написал ему, что, думаю, ты был бы доволен, если бы твои произведения распространялись среди советских граждан, и не требовал бы оплаты, которую в любом случае эти люди не в состоянии сделать. Они перевели на украинский язык "Скотный двор", который был недавно опубликован. По нынешним меркам он хорошо напечатан и оформлен и, насколько я могу судить по корреспонденции с Шевченко, перевод хороший. Недавно я узнал от них, что американские власти в Мюнхене захватили 1500 экземпляров и передали их советским представителям по репатриации, но, как оказалось, примерно 2000 экземпляров были распространены еще ранее среди Ди Пи. Если ты решишь предоставить им какие-то свои произведения, я думаю, правильно было бы сделать это конфиденциально и не рассказывать об этом большому числу людей, так как все это дело в какой-то мере нелегальное.

Шевченко одновременно спрашивал меня, согласится ли, по моему мнению, Ласки⁴⁸ предоставить им какие-то свои работы (они, видимо, стремятся представить читателю образцы западной мысли). Я написал ему, что не имею с Ласки ничего общего и ни в коем случае не стал бы сообщать человеку такого типа, что существует нелегальная печать на одном из советских языков в союзной зоне. Но я написал Шевченко, что ты - человек, которому можно доверять.

Я убежден, что мы должны помочь этим людям всем, чем можем, и с 1945 года я говорил, что Ди Пи - это посланная Господом возможность для прорыва стены между Россией и Западом. Если наше правительство этого не поймет, каждый должен делать то, на что он лично способен.

Я буду в Лондоне в ноябре. Но я собираюсь провести зиму здесь⁴⁹, потому что думаю, что здесь будет легче поддерживать тепло (больше угля и т.д.), и потому, что я хочу продолжать работу над романом, которым я занимаюсь⁵⁰. Я надеюсь окончить его примерно к следующей весне и пока что особенно не занимаюсь ничем другим. Значительную часть года, начиная с прошлой зимы, у меня было плохо со здоровьем - как обычно, моя грудь⁵¹. Но здесь нам довольно уютно и лучше с питанием, чем в Лондоне. Ричард⁵² становится великолепным. Привет Мэмейн⁵³.

Твой Джордж

Edinburgh University Library, Special Collections, Arthur Koestler Archive; ORWELL G. The collected essays, journalism and letters.

Vol. 4, p. 379 - 380; ORWELL G. Complete works. Vol. 19, p. 206 - 207.

Примечания

1. Квакенбрюк - небольшой старинный город в Нижней Саксонии (по переписи 2010 г. население составляло около 13 тыс. человек). Непосредственно после второй мировой войны город входил в британскую зону оккупации Германии.

2. Ex abmpto (лат.) - с ходу, без подготовки.

3. "Звери Англии" (в другом переводе "Твари Англии") - гимн животных, который был провозглашен в качестве официального после "революции", а затем исполнение его превращалось во все большей степени в парадный обряд и проводилось в добровольно-принудительном порядке на Скотном дворе каждое утро. В известной степени этот текст пародировал коммунистический гимн "Интернационал". Начинался гимн словами: "Звери Англии и мира, / всех загонов и полей, / созывает моя лира / вас для счастья новых дней" (перевод И. Полоцка). Текст этого гимна был до предела агрессивным, примитив-

ным и утопическим, нарочито бездарным в поэтическом отношении. В то же время этот гимн, как представил его Оруэлл, обладал мощной силой, мобилизующей толпу.

4. Еленьский Константы Александр (прозвище Кот, во Франции - Константин Еленский) (1922 - 1987) - журналист, литературный историк и критик. В возрасте 18 лет бежал из Варшавы и пробрался во Францию, где служил вначале во французской армии, затем переехал в Великобританию, присоединился к войскам генерала Ш. де Голля, а затем к польской армии генерала Андерса, чтобы воевать против Германии. В 1945 - 1947 гг. служил в администрации британской зоны оккупации Германии и в редакции информационного бюллетеня на польском языке, затем жил в Италии, с 1951 г. - в Париже. Участвовал в общественно-политической жизни эмиграции из восточноевропейских стран. Являлся председателем Международной ассоциации за свободу культуры. Автор ряда трудов по истории польской литературы и литературно-критических статей (см.: KLICH A. Kot, Kot, nie odchodz. - Wysoke Obcazy, 2012, N11, s. 62 - 68). Во время службы Еленьского в Германии Шевченко познакомился и сблизился с ним, получил от него книгу Оруэлла "Animal farm" на английском языке. Первоначально связь Шевченко с Оруэллом осуществлялась через Еленьского и его мать Терезу, проживавшую в Лондоне и поддерживавшую контакт с писателем. По просьбе Шевченко мать Еленьского передала Оруэллу, что в украинском издании по соображениям безопасности не будет указана подлинная фамилия переводчика и Шевченко предстанет под псевдонимом.

5. Шевченко в завуалированной форме, имея в виду содержание беседы Оруэлла с матерью Еленьского, обращал здесь внимание на то, что в переводе не будет указана его подлинная фамилия.

6. Письмо с такого рода вопросами Шевченко Оруэллу, по-видимому, не написал.

7. Письмо Оруэлла Т. Еленьской, видимо, переданное ею сыну для Шевченко, не сохранилось.

8. Адрес британской воинской части, к которой был прикомандирован Еленьский.

9. Лувен - французское наименование города Лёвен, университетского центра Бельгии, главного города провинции Фламандский Брабант. Город расположен к востоку от Брюсселя.

10. Линотип - полиграфический наборный аппарат, предназначенный для отливки строк текста с целью формирования из них макета страницы и затем размножения методом высокой печати.

11. В оригинале: "dactylographied".

12. По всей видимости, Шевченко сомневался, распространяется ли лицензия на издание переводного художественного произведения.

13. "Critical essays" ("Критические статьи") - сборник статей Оруэлла, выпущенный в Лондоне в 1946 году.

14. В оригинале: ITL.

15. Имеется в виду внутренняя политика лейбористского правительства Великобритании во главе с К. Эттли, пришедшего к власти в результате выборов в парламент в 1945 году. Правительство провело ряд экономических и социальных реформ, включая национализацию ряда отраслей экономики (угольная и сталелитейная промышленность, железные дороги, гражданская авиация, электроэнергетика, коммунальное хозяйство, Английский банк и др.), введение бесплатного медицинского обслуживания и др.

16. "The Ukrainian Quarterly" ("Украинский ежеквартальник") - периодическое издание на английском языке, выходящее в Нью-Йорке с октября 1944 года. Основатель и первый главный редактор М. Чубатый. Задачами издания являлись противодействие советской пропаганде, правдивое освещение экономического, политического и культурного положения Украины, а также жизни украинцев в США и других странах Запада. В настоящее время журнал сосредоточен в основном на освещении вопросов истории и культуры Украины, публикует художественные произведения украинских авторов. В нем также появляются статьи по вопросам социологии и политологии.

17. Оруэлл имел в виду свой предстоявший отъезд на остров Джуру - небольшой остров у берегов Шотландии, входящий в группу Внутренних Гебридских островов. Там Оруэлл снимал небольшую усадьбу Барнхилл, где с лета 1946 г. проводил по несколько месяцев в году, считая, что спокойная обстановка на острове способствует его творчеству.

18. Аргиллшир - графство Шотландии, в которое входил остров Джура.

19. Имеется в виду, что перемещенные лица, с которыми поддерживал контакт Шевченко, не одобрили тот внешнеполитический курс, который провозгласил отставной премьер-министр Великобритании У. Черчилль в речи, произнесенной в американском городе Фултоне 5 марта 1946 г. в присутствии президента США Г. Трумэна. Черчилль сказал, что над Восточной Европой опустился "железный занавес", и призвал к борьбе против коммунистической экспансии. Сталиным речь была воспринята как фактическое объявление "холодной войны". По мнению Шевченко, она вызвала негативную реакцию и у части быв-

ших советских граждан, находившихся в лагерях перемещенных лиц, но сохранивших советский менталитет.

20. На практике люди, находящиеся в лагерях п[еремещенных] л[иц], вероятно, передадут свои экземпляры [книги] советским солдатам, хотя это и рискованно для обеих сторон. (Примеч. Шевченко).

21. Шевченко, по-видимому, писал по памяти, не имея перед собой предисловия Оруэлла. По этой причине им быта допущена неточность: названный им фрагмент находится не в начале текста, а в середине. Позже Шевченко отказался от серьезного сокращения предисловия, исключив из него только незначительный фрагмент о встречах Оруэлла с гражданами СССР и заключительную часть, в которой речь шла о других работах Оруэлла. Однако по прошествии лет Шевченко сожалел, что позволил себе и эти незначительные сокращения. Он писал редактору собрания сочинений Оруэлла профессору П. Дэвисону 11 августа 1992 г., что своими сокращениями "совершил непростительное преступление против литературы", но оправдывал свой поступок тем, что ему было всего 25 лет и что он, разумеется, не имел представления о том, "какое будущее предстоит Оруэллу" (ORWELL G. Complete works. Vol. 19, p. 85).

22. По техническим причинам присланная автором фотография в книгу "Колхоз животных" включена не быта.

23. Речь идет о цикле статей "As I please" ("Как я полагаю"), которые Оруэлл публиковал в лондонской газете "Tribune", близкой к левому крылу Лейбористской партии, в 1943 - 1947 годах. Свободная форма позволяла писателю избирать ту тематику, которую он считал наиболее существенной на данный момент, перемежая политические, экономические, социально-психологические фрагменты с бытовыми наблюдениями и даже картинами природы. Литературные критики и историки культуры относят этот цикл к наиболее значительным произведениям жанра газетной публицистики (см., например: Orwell in Tribune: "As I Please" and other writings. 1943 - 1947. Methuen. 2006). Именно на основании статей этого цикла Оруэлла начали относить к классикам названного жанра. Всего в рубрике "Как я полагаю" было опубликовано 80 статей Оруэлла.

24. Речь идет о коммунистическом гимне "Интернационал". Написанный французским анархистом Э. Потье текст (на музыку П. Дегейтера) быт объявлен международным социалистическим гимном (Конгрессом Интернационала в 1910 г.), но являлся таковым только до фактического распада Интернационала в 1914 г. в связи с началом первой мировой войны. В 1918 - 1944 гг. "Интернационал" являлся государственным гимном РСФСР (СССР), но после роспуска Сталиным Коммунистического интернационала быт отменен и заменен новым гимном. Тем не менее "Интернационал" оставался гимном ВКП(б), затем КПСС. В настоящее время является гимном ряда коммунистических партий и некоторых анархистских организаций.

25. Имелось в виду подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии в ночь на 9 мая 1945 г. в пригороде Берлина Карлсхорсте.

26. Автор имеет в виду являющуюся важной составной частью повести-притчи песню-гимн "Звери Англии", представлявшую собою пародию на "Интернационал".

27. Итонский колледж - частное среднее учебное заведение для мальчиков. Основан в 1440 г. королем Генрихом VI. Считается одной из лучших школ. Выпускниками Итона являются многие видные деятели культуры, политические и общественные деятели, прежде всего Великобритании. Колледж расположен на берегу Темзы рядом с королевским Виндзорским дворцом. Обучение в Итоне платное, но существует система стипендий, наиболее значительной и почетной из которых является королевская стипендия, ее получал, в частности, и Эрик Блэйр, ставший затем известным писателем Джорджом Оруэллом.

28. Guardia civil (Гражданская гвардия) - вооруженное формирование в Испании, входящее в систему Министерства внутренних дел. Основана в 1844 г. для защиты жизни и собственности населения, охраны государственного строя страны. Структура соответствует административно-территориальному делению Испании.

29. Garde mobile (Мобильная гвардия) - специальный контингент вооруженных сил во Франции, созданный в середине XIX в. для охраны общественного порядка. Была ликвидирована в 1872 году. Оруэлл явно пользовался устаревшими сведениями о Мобильной гвардии.

30. Оруэлл находился в рабочих районах северной Англии в январе-марте 1936 г. по поручению левого издательства В. Голландца, собирая материал о положении и настроениях рабочих и безработных. Результатом командировки стала книга "Дорога на Уиган-пирс", опубликованная Голландцем как издание "Клуба левой книги" в марте 1937 года (ORWELL G. The road to Wigan Pier. London. 1937).

31. Речь идет о книге "Дорога на Уиган-пирс".

32. Оруэлл был ранен во время боев под городом Уэской 20 мая 1937 года. Пуля прошла в одном сантиметре от сонной артерии. Несмотря на большую потерю крови, рана оказалась

не опасной. После непродолжительного лечения в госпитале Оруэлл был переведен в санаторий ПОУМ под Барселоной, где и находился в течение того времени, когда по всей стране, и особенно в Каталонии, развернулась охота на членов этой партии. В суматохе политической борьбы, военных действий и террора против неугодных группировок об этом санатории просто позабыли - Оруэллу повезло.

33. Интернациональные бригады - вооруженные подразделения, сформированные из иностранных добровольцев (преобладали коммунисты, но были представлены также левые социалисты, анархисты и беспартийные), участвовавшие в гражданской войне в Испании на стороне республиканского правительства. Решение о формировании интербригад было принято Исполкомом Коминтерна 18 сентября 1936 года. О формировании бригад иностранных добровольцев правительство Испании официально объявило в конце октября того же года. Общая численность интербригад составляла около 30 тыс. человек, из которых погибли и пропали без вести свыше 5 тыс. Около 6 тыс. дезертировали или были казнены по приказам командования бригад. Наибольшее число среди бойцов и командиров составляли французы, поляки, итальянцы, американцы. По поручению Исполкома Коминтерна бригадами руководил член Политбюро компартии Франции А. Марти. Со второй половины 1937 г. в бригадах участвовали также испанцы, которые постепенно составили их большинство. Иностранные добровольцы были выведены из Испании в конце 1938 г. под давлением Комитета по невмешательству в испанские дела. Современные данные об интернациональных бригадах см.: МЕЩЕРЯКОВ М. Судьба интербригад в Испании по новейшим документам. - Новая и новейшая история, 1993, N5.

34. Оруэлл необоснованно называл ПОУМ троцкистской организаций, в основном чтобы подчеркнуть ее враждебность официальному коммунизму и факт преследований ПОУМ властями Испании по наводке компартии и советской агентуры.

35. Имеется в виду образование правительства во главе с социалистом X. Негрином 17 мая 1937 года. Это правительство во внутренней политике проводило более правый курс, нежели предыдущий кабинет во главе с Ф. Л. Кабальеро (вступило на путь укрепления государственной собственности на предприятия в противоположность "общественной" собственности, которая устанавливалась в предыдущие месяцы, развернуло преследования организаций ПОУМ и анархистов), а во внешней политике усилило ориентацию на СССР. Компартия Испании в основном поддерживала правительство Негрина и являлась инициатором как его умеренного курса, так и репрессий против тех сил, которые стремились уберечь Испанию от превращения в сталинского сателлита.

36. Массовые репрессии против ПОУМ начались после вооруженных столкновений, происшедших в начале мая 1937 г. в столице Каталонии Барселоне между правительственными войсками и коммунистическими отрядами, с одной стороны, и милицией ПОУМ и анархистами, с другой. Столкновения были спровоцированы компартией и советской агентурой, которая распространяла фальшивые сведения о связях ПОУМовцев с мятежниками, о подготовке ими покушений против деятелей компартии Испании и руководителей правительства. С этой целью фабриковались подложные документы, которые затем тиражировались через испанскую и зарубежную прессу (ШАРАПОВ Э. П. Наум Эйтингон - карающий меч Сталина. СПб. 2003, с. 46 - 50 и др.; Spain betraied: Soviet Union and the Spanish Civil War. New Haven. 2001). Руководитель ПОУМ Нин был арестован, а затем "выкраден" из заключения и убит агентами НКВД в Испании. Испанские коммунисты и советская агентура организовали также бессудную расправу над рядом других деятелей ПОУМ. В самом конце гражданской войны в Мадриде был организован судебный процесс над руководителями ПОУМ, которые были приговорены к длительным срокам заключения. Некоторым из них удалось бежать из заключения и эмигрировать.

37. Вот лишь несколько заголовков из газеты "Daily Worker" (органа компартии Великобритании) - вырезки сохранил Оруэлл, и они хранятся в его архивном фонде: "Пятая колонна в Барселоне поднимается" (7.V.1937), "Анархистские беспорядки в Каталонии" (8.V.1937), "Фашистский заговор с целью высадки войск. Выступление троцкистов как сигнал" (11.V.1937), "За что выступает Независимая рабочая партия: за победу в войне или за помощь Франко?" (22.V.1937), "Испанские троцкисты сговариваются с Франко" (21.VI.1937) (George Orwell Archive. С/3).

38. Слова, заключенные в скобки, при переводе Игорем Шевченко были опущены.

39. Супруга Оруэлла Эйлин Блэйр скончалась во время операции по удалению злокачественной опухоли в марте 1945 года.

40. "Tribune" ("Трибуна") - еженедельная газета, основанная в 1937 году. Являлась независимым печатным органом, близким по своим политическим позициям к левому крылу Лейбористской партии. По некоторым вопросам поддерживала позиции компартии Великобритании, но порвала с ней из-за поддержки британской компартией пакта Гитлера- Сталина в августе 1939 года. Помимо цикла "Как я полагаю", Оруэлл опубликовал в газете

ряд статей по вопросам внутренней и внешней политики Великобритании, борьбы против атомной угрозы и т.д. В 1943 - 1945 гг. Оруэлл работал в редакции "Tribune" на штатной должности литературного редактора. В следующие годы газета "мягко критиковала" слева (по выражению ее редакции) позицию Лейбористской партии и ее правительств. В 2001 г. в связи с финансовыми трудностями газета была преобразована в ежемесячный журнал, который несколько раз находился на грани закрытия, однако выходит по настоящее время, опираясь на группу парламентской поддержки из числа левых лейбористов.

41. "Дни в Бирме" - первый роман Оруэлла, опубликованный в 1934 году. В романе он подверг сатирической критике как колониальные порядки британских колонизаторов, так и тесно связанные с ними группы местных чиновников, погрязших в коррупции.

42. Книга "Памяти Каталонии", написанная на основании собственного опыта участия автора в гражданской войне в Испании с использованием прессы и других источников, вышла в свет в апреле 1938 года. В основном в ней речь идет о "второй гражданской войне", которая происходила внутри республиканского лагеря между правительством республики и компартией, с одной стороны, и анархистами и партией ПОУМ (главным образом в Каталонии, но частично и на остальной территории страны), с другой.

43. Имеется в виду сборник "Critical essays".

44. Последние два абзаца, отмеченные скобками, не вошли в публикацию повести на украинском языке. Они не опубликованы также в издании публицистических произведений Оруэлла и в собрании его сочинений. Единственный полный экземпляр предисловия сохраняется в оруэлловском архиве.

45. Письмо Шевченко Кёстлеру нами не обнаружено.

46. Ди Пи - "displaced persons" (перемещенные лица).

47. На самом деле было только одно "издательское предприятие" - в Баварии. В Бельгии жил сам Шевченко, и это создало у Оруэлла впечатление, будто существовали два издательства.

48. Ласки Гарольд (1893 - 1950) - британский политический деятель и ученый. В 1936 - 1949 гг. член Исполкома Лейбористской партии. Являлся признанным руководителем левого крыла этой партии. С 1926 г. был руководителем и профессором Лондонской школы экономики. Один из крупнейших теоретиков демократического социализма.

49. Имеется в виду остров Джура.

50. Речь идет о романе "Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый".

51. Оруэлл страдал частыми простудными заболеваниями, тяжелыми бронхитами и пневмониями. У него подозревали туберкулез, который был диагностирован только в 1947 году. Развитие туберкулеза привело к смерти писателя 21 января 1950 года.

52. Ричард - приемный сын Оруэлла. Родился в 1943 году.

53. Мэмейн Пейджет - возлюбленная Кестлера, которая в 1950 г. стала его второй женой.