ЛИНГВИСТИКА (последнее)
"КАЛЕВАЛА" В ЛИТЕРАТУРНОМ КОНТЕКСТЕ
Актуальные публикации по вопросам языковедения и смежных наук.
Кандидат филологических наук Тамара СТАРШОВА, декан факультета прибалтийско-финской филологии и культуры Петрозаводского государственного университета
Сейчас, через 160 лет после выхода полной версии "Калевалы", можно утверждать: она стала не только эстетическим памятником, но и фактом истории народа.
Поэма выдержала более 230 изданий и переведена на 60 языков мира.
Существует около 130 сокращенных вариантов-обработок на ее основе.
В июне 2009 г. в Институте языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН (город Петрозаводск) состоялась международная конференция, на которой известные исследователи эпоса рассматривали "Калевалу" в контексте региональной и мировой культуры.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС
Первое издание "Калевалы" в 1835 г. академический мир принял с восторгом (хотя была и критика), ученые увидели в ней произведение, которое навсегда увековечит финнов в мировой культуре. В 1841 г. финский этнограф и лингвист Матиас Кастрен опубликовал перевод книги на шведский язык. На его основе русский филолог-востоковед, академик Петербургской АН Антон Шифнер сделал в 1852 г. перевод на немецкий. Кстати, благодаря его труду эпосом чуть позже заинтересовался американский поэт Генри Лонгфелло, написавший под воздействием "Калевалы" известную русскому читателю в непревзойденном переводе Ивана Бунина "Песнь о Гайавате" (1855 г.), ставшую классическим памятником литературы США.
Поэма получила резонанс и в научных кругах. В 1845 г. в Берлинской академии наук выступил Якоб Гримм, известный германист, представитель мифологической школы в фольклористике. Его доклад, как и статья "О финском эпосе", опубликованная в журнале Министерства народного просвещения (1846 г.), способствовал распространению знаний о произведении среди европейской общественности.
ПОД ЗНАКОМ ЛЁННРОТОВСКОЙ ПОЭМЫ
В литературе XIX в. и культуре Финляндии "Калевала" сыграла определяющую роль: в этот период они во многом развивались под знаком лённротовской поэмы и фольклорных традиций.
С эпосом связана творческая деятельность первого национального писателя Алексиса Киви. Когда Финское литературное общество объявило в 1860 г. конкурс на лучшую финноязычную пьесу национальной тематики, победителем признали его романтическую трагедию "Куллерво". Лённрот, будучи профессором финского языка и литературы Хельсинкского университета (1853 - 1862 гг.), сам обращал внимание на драматизм этого образа. Учитель Киви Фридерик Сигнеус написал статью "О трагическом элементе в "Калевале". Его
стр. 84
трактовка Куллерво - природа сотворила его героем, а люди унизили до положения раба - стала отправной точкой для произведения. Как в фольклоре, так и у Киви трагическая история имеет глубокие исторические корни, порождена сменой первобытно-общинного строя на классовый. Самую тесную связь с фольклором имеет и его роман "Семеро братьев" (1870 г.) - первое произведение этого жанра на финском языке.
После некоторого периода затишья интерес к калевальским сюжетам возродился в 1890-е годы и особенно в период финского неоромантизма рубежа веков. Писатели и деятели культуры совершали путешествия на родину рун в северную Карелию и Приладожье, чтобы соприкоснуться с подлинной атмосферой народной традиции. Здесь побывали художник Аксели Галлен-Каллела (1865 - 1931), композитор Жан Сибелиус (1865 - 1957), писатели Эйно Лейно (1878 - 1926), Юхани Ахо (1861 - 1921). В научный оборот даже вошел термин "карелианизм", означающий увлечение Карелией и ее культурой. В восприятии писателей-романтиков данного периода - Эйно Лейно, Йоханнеса Линнанкоски - художественный мир "Калевалы" был выражением мечты о будущем счастливом народе, сильных и благородных людях, борющихся за справедливость и общее благо.
Больше всех увлекался эпосом Лейно, использовавший его сюжеты и художественные средства в лирике, стихотворных сборниках "Песни Троицына дня" и "Сказ о большом дубе", пьесе "Лебедь Тонелы", драме "Борьба за свет" и "Сватовство Вяйнямёйнена". Непосредственно на текст поэмы опирался его цикл "Калевала" на сцене".
Лённротовской тематикой были навеяны и большие романы Ахо - "Пану" и "Юха". В первом он изображает борьбу язычества и христианства, в которой поражение терпит колдун Пану (литературная параллель с главным героем "Калевалы" Вяйнямёйненом).
Писатель Юхана Эркко (1849 - 1906), сам собиравший фольклор и широко использовавший его в ранней лирике, создал на сюжеты "Калевалы" пьесы в стихах, трактующие актуальные вопросы своего времени. Так, в драме "Айно" центральной является проблема свободы женщины, в "Куллерво" - зарождающееся рабочее движение, борьба за освобождение угнетенных. В поэме Лённрота он видел социальные конфликты, а не идеальный мир, ему была чужда эстетизация эпоса. И это отличало его от неоромантиков.
В 1960 - 1970-е годы фольклорная традиция в финской литературе получила новый импульс: к ней стали обращаться поэты разной политической и эстетической ориентации. Литераторы левой направленности, стремясь к социальности текста и сближению с повседневной реальностью, ценили в фольклоре прежде всего народность содержания и поэтику. Иначе обстояло дело с модернистской трактовкой калевальских сюжетов. Поэт Пааво Хаавикко (р. 1931), неоднократно обращавшийся к образу сампо, в 1974 г. написал поэму "Двадцать и один", в которой переплетались свободный стих и так называемый калевальский размер*, современный разговорный язык и элементы старой речи, заимствованные из хроник названия.
"Калевала" и связанная с ней культура отразились и в письменной литературной традиции близкородственных прибалтийско-финских народов.
По своим истокам лённротовская работа близка эстонскому фольклору, хранящему сказания о сынах Калевы. Они были использованы поэтом, писателем и просветителем, зачинателем национальной литературы Фридрихом Крейцвальдом (1803 - 1882) в сводном варианте эпоса "Калевипоэг" ("Сын Калева"). Эти произведения имеют много общего, включая исторические предпосылки создания, частично тождественный фольклорный материал и схожую роль в культурной истории своих народов. Правда, замысел создания эпоса у Крейцвальда и его соратника, доктора медицины и филолога Фридриха Фельмана (1798 - 1850) возник самостоятельно, до издания "Калевалы". В 1839 г. Фельман сделал свой первый прозаический набросок эпоса. В 1844 г. во время поездки в Эстонию Лённрот встретился с коллегами, что, судя по переписке двух друзей, оказало на них сильное влияние: тогда-то и возникла идея собрать фольклор, связанный с именем Калева. Для этого Крейцвальд совершил две экспеди-
* Калевальский размер - весьма архаичная (возникшая 2500 - 3000 лет назад), самобытная манера стихосложения, для которой свойственны аллитерация (повторение первых звуков слов в строке) и параллелизм, а также отсутствие деления на строфы. Строки стиха образовывали определенный четырехтактный размер, который после выхода поэмы Лённрота стали называть калевальским (прим. ред.).
стр. 85
ции в Карелию. Как и Лённрот, он объединил в "Калевипоэге" произведения разных жанров, включая подлинные народные песни. К первому научному изданию (1857 - 1861 гг.) он приложил немецкий перевод, в 1862 г. в Финляндии вышло второе - на эстонском языке.
Вообще народы Балтии (не только родственные финнам) восприняли "Калевалу" очень близко. Она подвигла, например, латыша Андрея Пампурса (1841 - 1902) на создание эпоса "Лачплесис, латышский народный герой" (1888 г.) с фольклорной основой.
ДЕТИ ОДНОЙ МАТЕРИ
Органично использовали народные традиции и финские, так называемые ингерманландские, писатели, выходцы из Ленинградской области России. Длительное время литература этого народа, ставшего в 1930-е годы гонимым, а затем маргинальным, оставалась неизвестной широкому кругу читателей. Только после политической реабилитации в 1990-е годы в России начали переиздавать произведения авторов этого круга, работавших в XIX - XX вв. Вышедшая в 2000 г. в Карелии антология "Если б я крылья имел..." наглядно демонстрирует неразрывную связь фольклора и зарождавшейся тогда литературы. Народные поэты конца XIX в., в основном крестьянского происхождения, публиковали в газетах произведения, используя калевальский размер. Они прибегали к традиционным для эпоса приемам: аллитерации, метонимии*, мифологизации природы, легендам, повторяющимся персонажам (Вяйнямёйнен, Куллерво) и символам. Поэты ощущали себя последовате-
* Метонимия (от греч. metonomadzo - переименовываю) - сближение, сопоставление понятий, основанное на замене прямого названия предмета другим по принципу смежности (прим. ред.).
стр. 86
лями ученых и собирателей - Матиаса Кастрена, Габриэля Портана (историк, филолог и этнограф), Элиаса Лённрота, частью финского этноса, детьми одной матери. Для данного поколения, как, впрочем, и следующего, это естественно: народная традиция была их культурой, а в силу компактности проживания процессы языковой ассимиляции еще не коснулись, родным языком оставался финский. Даже в начале XX в., влившись в советскую пролетарскую поэзию, многие ингерманландские авторы сохраняли ей верность, их стихи звучали диссонансом на общем фоне революционной пафосной литературы. Некоторые, например, талантливый лирик Леа Хело (настоящее имя Тобиас Гуттари, 1907 - 1953) подвергался гонениям.
ОТКРЫТИЕ ФИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ В РОССИИ
Первым переводчиком карело-финских народных песен на русский язык стал Федор Глинка (1786 - 1880)*, поэт, декабрист, основатель Вольного общества любителей российской словесности. Находясь в ссылке в Петрозаводске, он познакомился с Андерсом Шёгреном (1794 - 1855), современником Лённрота, одним из первых финно-угроведов, ставших российским академиком. Находясь в экспедиционной поездке по Карелии, Шёгреном познакомил Глинку с некоторыми рунами. Так родились его стихотворные переводы народных песен "Вейнамена и Юковайна" (1828 г.) и "Рождение арфы" (1863 г.). Заметим, Глинка первым переложил силлабику калевальских рун в четырехстопный хорей русского стиха. В архиве исследователи обнаружили несколько обработанных рун, в том числе вариант о рождении Вяйнямёйнена. Русского поэта очаровала история о певце, покоряющем все сущее и проливающем слезы во время своей игры. Помимо названных произведений, он написал в Петрозаводске и повесть в стихах "Дева карельских лесов", также навеянную калевальской тематикой.
И тем не менее при всей культурной значимости это были эпизодические проявления интереса к финской культуре. А самым активным популяризатором "Калевалы" в России стал, конечно, Яков Грот (1812 - 1893), выдающийся филолог, действительный член Петербургской АН. Он изменил представления русских о финнах, которых воспринимали не как самостоятельную нацию со своей этнокультурой, а, скорее, как часть скандинавского мира. В 1841 - 1853 гг. ученый преподавал русский язык, литературу и историю в Хельсинкском университете. Именно тогда обсуждались пути дальнейшего развития финской нации, ее самоопределения в культурно-языковом отношении. Ключевой фигурой для него был Лённрот, стремящийся раскрыть соотечественникам и образованному миру богатства народной поэзии и языка. Первая встреча нашего лингвиста, тогда еще инспектора финляндских училищ, готовящих преподавателей русского языка, произошла с автором "Калевалы" в 1840 г.
В Финляндии он стал культурным посредником между двумя народами: тесно общался с университетскими профессорами, учеными, журналистами, а в статьях и книгах для русского читателя рассказывал об этой северной стране. Не случайно его избрали в Финское литературное общество.
У Грота были дружеские отношения с Петром Плетневым (1792 - 1865), поэтом и критиком, профессором российской словесности, ректором Петербургского университета и редактором журнала "Современник". Именно в этом издании печатали его статьи о финской культуре, там же вышел и ознакомительный пересказ на русский язык "Калевалы" в варианте 1835 г. под за-
* См.: О. Базанова, М. Хализева. "Петрозаводск знаменит!" - Наука в России, 2009, N 2 (прим. ред.).
стр. 87
головком "О финнах и их народной поэзии" (1840 г.). Это была первая встреча отечественного читателя с содержанием эпоса. Как писал Грот, "чтобы дать читателю некоторую возможность судить о тоне целого, мы перевели размером подлинника большую часть 29-й песни". В прозаическом тексте он выбрал наиболее поэтические с его точки зрения места (например, поиски матерью Лемминкяйнена сына, встреча Вяйнямёйнена с сестрой Илмаринена Анникки), делая дословный перевод.
Двух выдающихся ученых Финляндии и России - Лённрота и Грота - связывал и сдружил неустанный интерес к языкам и культуре. Сохранилась их переписка: 34 письма, в них - обсуждение ближайших научных и творческих планов, рукописи, результаты поездок и экспедиций. Грот признавался Плетневу, что именно через Лённрота он познал финский народ, его характер и народные традиции. Заметим, автор "Калевалы" познакомился с редактором "Современника" на праздновании 200-летия Хельсинкского университета в 1840 г. Но по-настоящему Плетнев узнал и оценил Лённрота именно благодаря Гроту. Позднее Плетнев восхищенно назовет ученого-сказителя, открывшего миру фольклорные богатства финнов и карелов, "героем для Тацитова пера".
Следующую попытку пересказа эпоса на русском языке предпринял студент Хельсинкского университета Мориц Эман в 1847 г. в работе "Главные черты из древней финской эпопеи "Калевалы". Он разбил сюжет на семь частей и изложил лишь канву избранных событий, практически не обращая внимания на народную поэтику.
Второй этап знакомства с литературным памятником в России начался с публикации в журнале "Детское чтение" (1878 г.) перевода Николая Борисова. В 1881 г. в Санкт-Петербурге вышел сокращенный прозаический перевод поэмы Эдуарда Гранстрема. Параллельно в этом направлении работал и Самуил Гельгрен, опубликовавший песни о Куллерво и Айно, а также 3 первые руны "Калевалы" 1849 г. в поэтическом изложении с использованием языка русского былинного эпоса.
Поистине героическим можно назвать стихотворный перевод в 1888 г. полной версии поэмы доцентом русской словесности Московского университета Леонидом Вельским. Познакомившись с книгой по совету филолога и искусствоведа, академика Петербургской АН Федора Буслаева, он начал изучать финский язык и на протяжении десятилетий совершенствовал ставший каноническим и многократно переиздаваемым стихотворный перевод "Калевалы", удостоенный в 1889 г. Пушкинской премии Российской императорской академии наук.
Первое советское издание "Калевалы" вышло под редакцией известного лингвиста Дмитрия Бубриха (будущего члена-корреспондента АН СССР) в издательстве "Academia" в 1933 г. Он сверил перевод с оригиналом и переработал его, изменив написания имен, стиль отдельных мест, некоторые принципиальные моменты (например, вместо слова "служитель" появился "раб" применительно к Куллерво). В 1936 - 1937 гг. над улучшением текста работали сотрудники Карельского научно-исследовательского института культуры, поэты Ялмари Виртанен и Виктор Гудков. Редакторы московского издания 1949 г. Василий Казин и Мариэтта Шагинян также стремились к достижению эквивалентности каждой строки оригинала и перевода: уточнили написания имен, возвратили финские ударения, в некоторых местах исправили изложение Вельского.
"МОНУМЕНТ СЛОВЕСНОГО ТВОРЧЕСТВА"
Высоко оценили "Калевалу" и писатели советского периода. Она стала для них неисчерпаемым источником вдохновения, привлекая демократичностью, поэтичностью и гуманистической направленностью. Максим Горький видел в ней "монумент словесно-
стр. 88
го творчества" (19.32 г.) и ставил в один ряд с гомеровскими поэмами "Илиада" и "Одиссея" (не ранее VI в. до н. э.), со стихотворным сборником мифов Скандинавии "Эдда" (XIII в.), средневековой германской эпической поэмой "Песнь о Нибелунгах" (конец XII - начало XIII в.). Упоминал он о карело-финском эпосе и в своем итоговом произведении - романе-хронике "Жизнь Клима Самгина", главный герой которого признавался, как по настоянию матери прочитал в детстве "Калевалу" и не сразу постиг, но "теперь сквозь хаос всего, что он пережил, возникли эпические фигуры героев Суоми, борцов против Хийси и Лоухи, стихийных сил суровой природы...".
К калевальской тематике обращались советские поэты Николай Грибачев, Всеволод Рождественский, Николай Старшинов. По мотивам эпоса написал стихи "Зурна на зырянской свадьбе...", "Я потомок лапландского князя..." представитель так называемого новокрестьянского направления в русской поэзии XX в. Николай Клюев*.
Переводы бессмертного произведения на европейские и языки народов СССР сыграли огромную роль в культурном межнациональном общении. Карельский поэт Ялмари Виртанен справедливо говорил в 1930-х годах: "Калевала" - вовсе не монополизированное достижение финнов и карелов. Она - произведение мировой поэзии, и ею владеют все народы, на языки которых она переведена".
ПЕСЕННАЯ ЗЕМЛЯ КАРЕЛИЯ
Несомненно, поэма и ее народная основа оказали большое влияние на искусство и литературу Карелии - края, где родились руны и песни, записанные Лённротом. Особенно ясно прослеживается связь с калевальской культурой в творчестве первого поколения национальных писателей, выходцев из рунопевческих деревень Беломорья: Николая Яккола (1905 - 1967), Яакко Ругоева (1918 - 1993), Антти Тимонена (1915 - 1990), Пекки Пертту (1918 - 1992), Ортье Степанова (1920 - 1998) и Николая Лайне (1920 - 1984). Фольклор не был для них книжной "Калевалой": они с младенчества росли в атмосфере устно-поэтической традиции, у каждого в роду - носители и хранители фольклора.
Их творческая связь с прошлым не только внешняя (включение фольклорных произведений в литературный текст или стилизация поэзии по старинным канонам), она имеет глубинные корни: отражается в жанровых и композиционных особенностях их книг. Например, Яккола в тетралогии "Водораздел", определяемой им как "повествование", создает романизированную историю своего народа, особенно близкую к эпосу. В этом же жанре написал поэму "Сказание о карелах" Ругоев. Оба автора дали детальную, этнографически и
* См.: О. Базанова. Столица Волго-Балта. - В этом номере журнала (прим. ред.).
стр. 89
фольклорно выверенную картину движения патриархальной карельской деревни по руслу новой истории. В зрелом возрасте, когда ощутимее становилось угасание национальных традиций, они настойчиво призывали через документальную прозу, очерки не дать исчезнуть связи времен и поколений, беречь и развивать народные обычаи и культуру, сохранять свои корни.
Финские эмигранты, приехавшие в Карелию в 1920 - 1930-е годы, познакомились с книжной "Калевалой" еще на родине, а с живой традицией соприкоснулись здесь. Многие стихи основателя литературного дела в республике Ялмари Виртанена имеют форму народной лирической песни, жанровому определению соответствует и образность: повторы, параллелизм, аллитерации. Его поэма "Крестины" написана калевальским размером и стилизована под лённротовский эпос. На народные традиции опирались и другие местные авторы разных поколений и этнической принадлежности.
В 1990-е годы в республике получила развитие так называемая новописьменная литература на вепсском и карельском языках (ранее они были бесписьменными). Ее первыми создателями стали сами носители языка, представители старшего поколения. И, как показывает непродолжительный опыт, процесс становления невозможен без использования народной поэзии.
Интерес к "Калевале" в целом возрос в Карелии именно в постсоветскую эпоху, когда возникли культурные национальные общества и движения. Эпос оказался связующим звеном, сближающим все прибалтийско-финские народы республики. В эти годы появились новые переводные работы. Живое обсуждение и дискуссии состоялись по поводу вышедшего в 1970 г. перевода так называемой композиции Отто Куусинена "Из поэзии "Калевалы", выполненного карельскими авторами Маратом Тарасовым, Алексеем Титовым, Николаем Лайне и Айно Хурмеваара. Полемику в филологических кругах вызвал поэтический перевод всех лённротовских редакций произведения Армасом Мишиным и Эйно Киуру (1998 г.). Авторы стремились максимально точно донести до современного читателя содержание, стилистику и национальный колорит поэмы. Однако не все, знакомые с переводом Вельского, восприняли новый: он показался слишком бытовым и заземленным, лишенным возвышенной эпичности. Но в оригинале "Калевала" именно такая. Как бы то ни было, но подобные творческие работы всегда провоцируют на "свежее" прочтение.
Как известно, история переводов калевальского эпоса на языки народов мира началась сразу после выхода его первого издания. И это не только делало книгу Лённрота доступной широкому мировому читателю, но и способствовало развитию переводческой науки, культурных контактов, давало импульсы для исследований в фольклористике, литературоведении, языкознании.
Подытоживая сказанное, необходимо признать: слова русского фольклориста Владимира Проппа (1895 - 1970) о том, что "Калевала" на настоящее время одна из любимых книг там, где есть любовь к подлинному искусству", не устарели. Она и сегодня поражает воображение восхищенного читателя, пробуждает интерес к ней филологов и лингвистов, инспирирует на творчество писателей, художников, музыкантов во многих уголках мира.
Сейчас, через 160 лет после выхода полной версии "Калевалы", можно утверждать: она стала не только эстетическим памятником, но и фактом истории народа.
Поэма выдержала более 230 изданий и переведена на 60 языков мира.
Существует около 130 сокращенных вариантов-обработок на ее основе.
В июне 2009 г. в Институте языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН (город Петрозаводск) состоялась международная конференция, на которой известные исследователи эпоса рассматривали "Калевалу" в контексте региональной и мировой культуры.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС
Первое издание "Калевалы" в 1835 г. академический мир принял с восторгом (хотя была и критика), ученые увидели в ней произведение, которое навсегда увековечит финнов в мировой культуре. В 1841 г. финский этнограф и лингвист Матиас Кастрен опубликовал перевод книги на шведский язык. На его основе русский филолог-востоковед, академик Петербургской АН Антон Шифнер сделал в 1852 г. перевод на немецкий. Кстати, благодаря его труду эпосом чуть позже заинтересовался американский поэт Генри Лонгфелло, написавший под воздействием "Калевалы" известную русскому читателю в непревзойденном переводе Ивана Бунина "Песнь о Гайавате" (1855 г.), ставшую классическим памятником литературы США.
Поэма получила резонанс и в научных кругах. В 1845 г. в Берлинской академии наук выступил Якоб Гримм, известный германист, представитель мифологической школы в фольклористике. Его доклад, как и статья "О финском эпосе", опубликованная в журнале Министерства народного просвещения (1846 г.), способствовал распространению знаний о произведении среди европейской общественности.
ПОД ЗНАКОМ ЛЁННРОТОВСКОЙ ПОЭМЫ
В литературе XIX в. и культуре Финляндии "Калевала" сыграла определяющую роль: в этот период они во многом развивались под знаком лённротовской поэмы и фольклорных традиций.
С эпосом связана творческая деятельность первого национального писателя Алексиса Киви. Когда Финское литературное общество объявило в 1860 г. конкурс на лучшую финноязычную пьесу национальной тематики, победителем признали его романтическую трагедию "Куллерво". Лённрот, будучи профессором финского языка и литературы Хельсинкского университета (1853 - 1862 гг.), сам обращал внимание на драматизм этого образа. Учитель Киви Фридерик Сигнеус написал статью "О трагическом элементе в "Калевале". Его
стр. 84
трактовка Куллерво - природа сотворила его героем, а люди унизили до положения раба - стала отправной точкой для произведения. Как в фольклоре, так и у Киви трагическая история имеет глубокие исторические корни, порождена сменой первобытно-общинного строя на классовый. Самую тесную связь с фольклором имеет и его роман "Семеро братьев" (1870 г.) - первое произведение этого жанра на финском языке.
После некоторого периода затишья интерес к калевальским сюжетам возродился в 1890-е годы и особенно в период финского неоромантизма рубежа веков. Писатели и деятели культуры совершали путешествия на родину рун в северную Карелию и Приладожье, чтобы соприкоснуться с подлинной атмосферой народной традиции. Здесь побывали художник Аксели Галлен-Каллела (1865 - 1931), композитор Жан Сибелиус (1865 - 1957), писатели Эйно Лейно (1878 - 1926), Юхани Ахо (1861 - 1921). В научный оборот даже вошел термин "карелианизм", означающий увлечение Карелией и ее культурой. В восприятии писателей-романтиков данного периода - Эйно Лейно, Йоханнеса Линнанкоски - художественный мир "Калевалы" был выражением мечты о будущем счастливом народе, сильных и благородных людях, борющихся за справедливость и общее благо.
Больше всех увлекался эпосом Лейно, использовавший его сюжеты и художественные средства в лирике, стихотворных сборниках "Песни Троицына дня" и "Сказ о большом дубе", пьесе "Лебедь Тонелы", драме "Борьба за свет" и "Сватовство Вяйнямёйнена". Непосредственно на текст поэмы опирался его цикл "Калевала" на сцене".
Лённротовской тематикой были навеяны и большие романы Ахо - "Пану" и "Юха". В первом он изображает борьбу язычества и христианства, в которой поражение терпит колдун Пану (литературная параллель с главным героем "Калевалы" Вяйнямёйненом).
Писатель Юхана Эркко (1849 - 1906), сам собиравший фольклор и широко использовавший его в ранней лирике, создал на сюжеты "Калевалы" пьесы в стихах, трактующие актуальные вопросы своего времени. Так, в драме "Айно" центральной является проблема свободы женщины, в "Куллерво" - зарождающееся рабочее движение, борьба за освобождение угнетенных. В поэме Лённрота он видел социальные конфликты, а не идеальный мир, ему была чужда эстетизация эпоса. И это отличало его от неоромантиков.
В 1960 - 1970-е годы фольклорная традиция в финской литературе получила новый импульс: к ней стали обращаться поэты разной политической и эстетической ориентации. Литераторы левой направленности, стремясь к социальности текста и сближению с повседневной реальностью, ценили в фольклоре прежде всего народность содержания и поэтику. Иначе обстояло дело с модернистской трактовкой калевальских сюжетов. Поэт Пааво Хаавикко (р. 1931), неоднократно обращавшийся к образу сампо, в 1974 г. написал поэму "Двадцать и один", в которой переплетались свободный стих и так называемый калевальский размер*, современный разговорный язык и элементы старой речи, заимствованные из хроник названия.
"Калевала" и связанная с ней культура отразились и в письменной литературной традиции близкородственных прибалтийско-финских народов.
По своим истокам лённротовская работа близка эстонскому фольклору, хранящему сказания о сынах Калевы. Они были использованы поэтом, писателем и просветителем, зачинателем национальной литературы Фридрихом Крейцвальдом (1803 - 1882) в сводном варианте эпоса "Калевипоэг" ("Сын Калева"). Эти произведения имеют много общего, включая исторические предпосылки создания, частично тождественный фольклорный материал и схожую роль в культурной истории своих народов. Правда, замысел создания эпоса у Крейцвальда и его соратника, доктора медицины и филолога Фридриха Фельмана (1798 - 1850) возник самостоятельно, до издания "Калевалы". В 1839 г. Фельман сделал свой первый прозаический набросок эпоса. В 1844 г. во время поездки в Эстонию Лённрот встретился с коллегами, что, судя по переписке двух друзей, оказало на них сильное влияние: тогда-то и возникла идея собрать фольклор, связанный с именем Калева. Для этого Крейцвальд совершил две экспеди-
* Калевальский размер - весьма архаичная (возникшая 2500 - 3000 лет назад), самобытная манера стихосложения, для которой свойственны аллитерация (повторение первых звуков слов в строке) и параллелизм, а также отсутствие деления на строфы. Строки стиха образовывали определенный четырехтактный размер, который после выхода поэмы Лённрота стали называть калевальским (прим. ред.).
стр. 85
ции в Карелию. Как и Лённрот, он объединил в "Калевипоэге" произведения разных жанров, включая подлинные народные песни. К первому научному изданию (1857 - 1861 гг.) он приложил немецкий перевод, в 1862 г. в Финляндии вышло второе - на эстонском языке.
Вообще народы Балтии (не только родственные финнам) восприняли "Калевалу" очень близко. Она подвигла, например, латыша Андрея Пампурса (1841 - 1902) на создание эпоса "Лачплесис, латышский народный герой" (1888 г.) с фольклорной основой.
ДЕТИ ОДНОЙ МАТЕРИ
Органично использовали народные традиции и финские, так называемые ингерманландские, писатели, выходцы из Ленинградской области России. Длительное время литература этого народа, ставшего в 1930-е годы гонимым, а затем маргинальным, оставалась неизвестной широкому кругу читателей. Только после политической реабилитации в 1990-е годы в России начали переиздавать произведения авторов этого круга, работавших в XIX - XX вв. Вышедшая в 2000 г. в Карелии антология "Если б я крылья имел..." наглядно демонстрирует неразрывную связь фольклора и зарождавшейся тогда литературы. Народные поэты конца XIX в., в основном крестьянского происхождения, публиковали в газетах произведения, используя калевальский размер. Они прибегали к традиционным для эпоса приемам: аллитерации, метонимии*, мифологизации природы, легендам, повторяющимся персонажам (Вяйнямёйнен, Куллерво) и символам. Поэты ощущали себя последовате-
* Метонимия (от греч. metonomadzo - переименовываю) - сближение, сопоставление понятий, основанное на замене прямого названия предмета другим по принципу смежности (прим. ред.).
стр. 86
лями ученых и собирателей - Матиаса Кастрена, Габриэля Портана (историк, филолог и этнограф), Элиаса Лённрота, частью финского этноса, детьми одной матери. Для данного поколения, как, впрочем, и следующего, это естественно: народная традиция была их культурой, а в силу компактности проживания процессы языковой ассимиляции еще не коснулись, родным языком оставался финский. Даже в начале XX в., влившись в советскую пролетарскую поэзию, многие ингерманландские авторы сохраняли ей верность, их стихи звучали диссонансом на общем фоне революционной пафосной литературы. Некоторые, например, талантливый лирик Леа Хело (настоящее имя Тобиас Гуттари, 1907 - 1953) подвергался гонениям.
ОТКРЫТИЕ ФИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ В РОССИИ
Первым переводчиком карело-финских народных песен на русский язык стал Федор Глинка (1786 - 1880)*, поэт, декабрист, основатель Вольного общества любителей российской словесности. Находясь в ссылке в Петрозаводске, он познакомился с Андерсом Шёгреном (1794 - 1855), современником Лённрота, одним из первых финно-угроведов, ставших российским академиком. Находясь в экспедиционной поездке по Карелии, Шёгреном познакомил Глинку с некоторыми рунами. Так родились его стихотворные переводы народных песен "Вейнамена и Юковайна" (1828 г.) и "Рождение арфы" (1863 г.). Заметим, Глинка первым переложил силлабику калевальских рун в четырехстопный хорей русского стиха. В архиве исследователи обнаружили несколько обработанных рун, в том числе вариант о рождении Вяйнямёйнена. Русского поэта очаровала история о певце, покоряющем все сущее и проливающем слезы во время своей игры. Помимо названных произведений, он написал в Петрозаводске и повесть в стихах "Дева карельских лесов", также навеянную калевальской тематикой.
И тем не менее при всей культурной значимости это были эпизодические проявления интереса к финской культуре. А самым активным популяризатором "Калевалы" в России стал, конечно, Яков Грот (1812 - 1893), выдающийся филолог, действительный член Петербургской АН. Он изменил представления русских о финнах, которых воспринимали не как самостоятельную нацию со своей этнокультурой, а, скорее, как часть скандинавского мира. В 1841 - 1853 гг. ученый преподавал русский язык, литературу и историю в Хельсинкском университете. Именно тогда обсуждались пути дальнейшего развития финской нации, ее самоопределения в культурно-языковом отношении. Ключевой фигурой для него был Лённрот, стремящийся раскрыть соотечественникам и образованному миру богатства народной поэзии и языка. Первая встреча нашего лингвиста, тогда еще инспектора финляндских училищ, готовящих преподавателей русского языка, произошла с автором "Калевалы" в 1840 г.
В Финляндии он стал культурным посредником между двумя народами: тесно общался с университетскими профессорами, учеными, журналистами, а в статьях и книгах для русского читателя рассказывал об этой северной стране. Не случайно его избрали в Финское литературное общество.
У Грота были дружеские отношения с Петром Плетневым (1792 - 1865), поэтом и критиком, профессором российской словесности, ректором Петербургского университета и редактором журнала "Современник". Именно в этом издании печатали его статьи о финской культуре, там же вышел и ознакомительный пересказ на русский язык "Калевалы" в варианте 1835 г. под за-
* См.: О. Базанова, М. Хализева. "Петрозаводск знаменит!" - Наука в России, 2009, N 2 (прим. ред.).
стр. 87
головком "О финнах и их народной поэзии" (1840 г.). Это была первая встреча отечественного читателя с содержанием эпоса. Как писал Грот, "чтобы дать читателю некоторую возможность судить о тоне целого, мы перевели размером подлинника большую часть 29-й песни". В прозаическом тексте он выбрал наиболее поэтические с его точки зрения места (например, поиски матерью Лемминкяйнена сына, встреча Вяйнямёйнена с сестрой Илмаринена Анникки), делая дословный перевод.
Двух выдающихся ученых Финляндии и России - Лённрота и Грота - связывал и сдружил неустанный интерес к языкам и культуре. Сохранилась их переписка: 34 письма, в них - обсуждение ближайших научных и творческих планов, рукописи, результаты поездок и экспедиций. Грот признавался Плетневу, что именно через Лённрота он познал финский народ, его характер и народные традиции. Заметим, автор "Калевалы" познакомился с редактором "Современника" на праздновании 200-летия Хельсинкского университета в 1840 г. Но по-настоящему Плетнев узнал и оценил Лённрота именно благодаря Гроту. Позднее Плетнев восхищенно назовет ученого-сказителя, открывшего миру фольклорные богатства финнов и карелов, "героем для Тацитова пера".
Следующую попытку пересказа эпоса на русском языке предпринял студент Хельсинкского университета Мориц Эман в 1847 г. в работе "Главные черты из древней финской эпопеи "Калевалы". Он разбил сюжет на семь частей и изложил лишь канву избранных событий, практически не обращая внимания на народную поэтику.
Второй этап знакомства с литературным памятником в России начался с публикации в журнале "Детское чтение" (1878 г.) перевода Николая Борисова. В 1881 г. в Санкт-Петербурге вышел сокращенный прозаический перевод поэмы Эдуарда Гранстрема. Параллельно в этом направлении работал и Самуил Гельгрен, опубликовавший песни о Куллерво и Айно, а также 3 первые руны "Калевалы" 1849 г. в поэтическом изложении с использованием языка русского былинного эпоса.
Поистине героическим можно назвать стихотворный перевод в 1888 г. полной версии поэмы доцентом русской словесности Московского университета Леонидом Вельским. Познакомившись с книгой по совету филолога и искусствоведа, академика Петербургской АН Федора Буслаева, он начал изучать финский язык и на протяжении десятилетий совершенствовал ставший каноническим и многократно переиздаваемым стихотворный перевод "Калевалы", удостоенный в 1889 г. Пушкинской премии Российской императорской академии наук.
Первое советское издание "Калевалы" вышло под редакцией известного лингвиста Дмитрия Бубриха (будущего члена-корреспондента АН СССР) в издательстве "Academia" в 1933 г. Он сверил перевод с оригиналом и переработал его, изменив написания имен, стиль отдельных мест, некоторые принципиальные моменты (например, вместо слова "служитель" появился "раб" применительно к Куллерво). В 1936 - 1937 гг. над улучшением текста работали сотрудники Карельского научно-исследовательского института культуры, поэты Ялмари Виртанен и Виктор Гудков. Редакторы московского издания 1949 г. Василий Казин и Мариэтта Шагинян также стремились к достижению эквивалентности каждой строки оригинала и перевода: уточнили написания имен, возвратили финские ударения, в некоторых местах исправили изложение Вельского.
"МОНУМЕНТ СЛОВЕСНОГО ТВОРЧЕСТВА"
Высоко оценили "Калевалу" и писатели советского периода. Она стала для них неисчерпаемым источником вдохновения, привлекая демократичностью, поэтичностью и гуманистической направленностью. Максим Горький видел в ней "монумент словесно-
стр. 88
го творчества" (19.32 г.) и ставил в один ряд с гомеровскими поэмами "Илиада" и "Одиссея" (не ранее VI в. до н. э.), со стихотворным сборником мифов Скандинавии "Эдда" (XIII в.), средневековой германской эпической поэмой "Песнь о Нибелунгах" (конец XII - начало XIII в.). Упоминал он о карело-финском эпосе и в своем итоговом произведении - романе-хронике "Жизнь Клима Самгина", главный герой которого признавался, как по настоянию матери прочитал в детстве "Калевалу" и не сразу постиг, но "теперь сквозь хаос всего, что он пережил, возникли эпические фигуры героев Суоми, борцов против Хийси и Лоухи, стихийных сил суровой природы...".
К калевальской тематике обращались советские поэты Николай Грибачев, Всеволод Рождественский, Николай Старшинов. По мотивам эпоса написал стихи "Зурна на зырянской свадьбе...", "Я потомок лапландского князя..." представитель так называемого новокрестьянского направления в русской поэзии XX в. Николай Клюев*.
Переводы бессмертного произведения на европейские и языки народов СССР сыграли огромную роль в культурном межнациональном общении. Карельский поэт Ялмари Виртанен справедливо говорил в 1930-х годах: "Калевала" - вовсе не монополизированное достижение финнов и карелов. Она - произведение мировой поэзии, и ею владеют все народы, на языки которых она переведена".
ПЕСЕННАЯ ЗЕМЛЯ КАРЕЛИЯ
Несомненно, поэма и ее народная основа оказали большое влияние на искусство и литературу Карелии - края, где родились руны и песни, записанные Лённротом. Особенно ясно прослеживается связь с калевальской культурой в творчестве первого поколения национальных писателей, выходцев из рунопевческих деревень Беломорья: Николая Яккола (1905 - 1967), Яакко Ругоева (1918 - 1993), Антти Тимонена (1915 - 1990), Пекки Пертту (1918 - 1992), Ортье Степанова (1920 - 1998) и Николая Лайне (1920 - 1984). Фольклор не был для них книжной "Калевалой": они с младенчества росли в атмосфере устно-поэтической традиции, у каждого в роду - носители и хранители фольклора.
Их творческая связь с прошлым не только внешняя (включение фольклорных произведений в литературный текст или стилизация поэзии по старинным канонам), она имеет глубинные корни: отражается в жанровых и композиционных особенностях их книг. Например, Яккола в тетралогии "Водораздел", определяемой им как "повествование", создает романизированную историю своего народа, особенно близкую к эпосу. В этом же жанре написал поэму "Сказание о карелах" Ругоев. Оба автора дали детальную, этнографически и
* См.: О. Базанова. Столица Волго-Балта. - В этом номере журнала (прим. ред.).
стр. 89
фольклорно выверенную картину движения патриархальной карельской деревни по руслу новой истории. В зрелом возрасте, когда ощутимее становилось угасание национальных традиций, они настойчиво призывали через документальную прозу, очерки не дать исчезнуть связи времен и поколений, беречь и развивать народные обычаи и культуру, сохранять свои корни.
Финские эмигранты, приехавшие в Карелию в 1920 - 1930-е годы, познакомились с книжной "Калевалой" еще на родине, а с живой традицией соприкоснулись здесь. Многие стихи основателя литературного дела в республике Ялмари Виртанена имеют форму народной лирической песни, жанровому определению соответствует и образность: повторы, параллелизм, аллитерации. Его поэма "Крестины" написана калевальским размером и стилизована под лённротовский эпос. На народные традиции опирались и другие местные авторы разных поколений и этнической принадлежности.
В 1990-е годы в республике получила развитие так называемая новописьменная литература на вепсском и карельском языках (ранее они были бесписьменными). Ее первыми создателями стали сами носители языка, представители старшего поколения. И, как показывает непродолжительный опыт, процесс становления невозможен без использования народной поэзии.
Интерес к "Калевале" в целом возрос в Карелии именно в постсоветскую эпоху, когда возникли культурные национальные общества и движения. Эпос оказался связующим звеном, сближающим все прибалтийско-финские народы республики. В эти годы появились новые переводные работы. Живое обсуждение и дискуссии состоялись по поводу вышедшего в 1970 г. перевода так называемой композиции Отто Куусинена "Из поэзии "Калевалы", выполненного карельскими авторами Маратом Тарасовым, Алексеем Титовым, Николаем Лайне и Айно Хурмеваара. Полемику в филологических кругах вызвал поэтический перевод всех лённротовских редакций произведения Армасом Мишиным и Эйно Киуру (1998 г.). Авторы стремились максимально точно донести до современного читателя содержание, стилистику и национальный колорит поэмы. Однако не все, знакомые с переводом Вельского, восприняли новый: он показался слишком бытовым и заземленным, лишенным возвышенной эпичности. Но в оригинале "Калевала" именно такая. Как бы то ни было, но подобные творческие работы всегда провоцируют на "свежее" прочтение.
Как известно, история переводов калевальского эпоса на языки народов мира началась сразу после выхода его первого издания. И это не только делало книгу Лённрота доступной широкому мировому читателю, но и способствовало развитию переводческой науки, культурных контактов, давало импульсы для исследований в фольклористике, литературоведении, языкознании.
Подытоживая сказанное, необходимо признать: слова русского фольклориста Владимира Проппа (1895 - 1970) о том, что "Калевала" на настоящее время одна из любимых книг там, где есть любовь к подлинному искусству", не устарели. Она и сегодня поражает воображение восхищенного читателя, пробуждает интерес к ней филологов и лингвистов, инспирирует на творчество писателей, художников, музыкантов во многих уголках мира.
Опубликовано 21 июля 2014 года
Новые статьи на library.by:
ЛИНГВИСТИКА:
Комментируем публикацию: "КАЛЕВАЛА" В ЛИТЕРАТУРНОМ КОНТЕКСТЕ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1405936825 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций