публикация №1445935386, версия для печати

ОН БЫЛ "ГОЛОСОМ" ХРУЩЕВА, БРЕЖНЕВА, ГОРБАЧЕВА...


Дата публикации: 27 октября 2015
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1445935386)
Рубрика: ЛИНГВИСТИКА
Источник: (c) Слово, 04-21-2000



Называть автора книги "Язык мой - друг мой. От Хрущева до Горбачева..." Виктора СУХОДРЕВА переводчиком было бы несправедливо. Это все-таки политический деятель особого свойства.

В течение нескольких десятилетий автор мемуаров самым непосредственным образом общался с "сильными мира сего". В этом общении его роль была чрезвычайно высока, а официальный статус довольно скромен. Может быть, имея в виду именно этот формальный статус, он и предупреждает читателей своей книги: "Я не историк, не политик и с самого начала не ставил перед собой цель делать анализ или пересказывать содержание многочисленных доверительных переговоров на самом высоком уровне, в которых участвовал в качестве переводчика".

Но в этом с ним трудно согласиться: участник таких судьбоносных бесед и переговоров, нередко затрагивавших проблемы настоящего и будущего целых народов и континентов, совмещает в себе функции историка, мудрого политика, аналитика и, если позволите, уникального летописца нашего бурного ХХ века. С самых первых страниц книги читатель ощущает себя в гуще интереснейших исторических событий. Ему открываются их деликатные и недоступные миллионам людей в разных странах детали, которые обогащают и углубляют наши представления о роли и месте Советского Союза в международных отношениях после второй мировой войны и одновременно побуждают к серьезным размышлениям о прошлом и будущем внешней политики Российской Федерации.

Композиция этой книги мемуаров построена по "личностно-временному принципу". Автор описывает детали своей работы и неформального общения с "первыми лицами", определявшими внешнюю и внутреннюю политику и соответственно роль Советского Союза в международных отношениях в течение нескольких десятилетий после второй мировой войны. Никита Хрущев, Алексей Косыгин, Леонид Брежнев, Андрей Громыко, Михаил Горбачев - каждый из них своим путем добрался до вершины "партийно-государственного Олимпа" могущественной сверхдержавы, пользовавшейся в мире непререкаемым авторитетом, в том числе благодаря их усилиям, личным амбициям, политическим устремлениям и мировоззрению. Столь разные в личном плане и в своем отношении к миру, в котором они жили и работали, все эти пар-тийные и государственные деятели приняли Виктора Суходрева в "свою команду", чем признали его профессиональные качества.

Сам стиль изложения, избранный автором мемуаров, его отношение к самому себе в описываемых ситуациях свидетельствуют о его тактичности, глубокой внутренней культуре, которой он во многом обязан родителям.

Для тех, кто профессионально занимается теорией и практикой международных отношений и внешней политики, проблемами национальной и международной безопасности, различными аспектами переговоров по ограничению вооружений и разоружению, знакомство с этими мемуарами позволяет увидеть истоки проблем, решением которых они занимаются долгие годы. Приводимые в книге детали бесед и дискуссий на высшем уровне, которые нередко скрыты от руководителей самых высоких ведомств, в том числе спецслужб, лишний раз убеждают читателя в том, что и постановка той или иной политической, военной или экономической проблемы в повестку дня двусторонних или многосторонних переговоров и принятие программного документа часто зависят от того, насколько понятно и доступно такую проблему удается довести до сознания первого лица своего государства.

Каким бы личностным, далеким от большой политики ни казался читателям жанр мемуаров, книга В.М. Суходрева не может оставить равнодушными читателей. Но этим не ограничивается ее ценность: из нее узнаешь множество уникальных деталей истории советско-американских отношений и нескольких десятилетий мировой политики периода "холодной войны".

Думаю, что читатели "Слова" с интересом познакомятся с фрагментами из нее.

Григорий ХОЗИН. Доктор исторических наук, профессор Дипломатической академии МИД РФ.

"МЫ ТАК СТРОИТЬ НЕ БУДЕМ"

Прибыв в Нью-Йорк для участия в сессии Генеральной Ассамблеи, Хрущев счел, что он должен появляться в ООН на всех заседаниях, как утренних, так и вечерних. Хотя, конечно, в этом не было ни малейшей необходимости. Обычно прибывающие в Нью-Йорк главы государств и правительств появляются в зале заседаний лишь в тот день и даже в тот час, когда им самим предстоит взойти на трибуну.

Так что мы в эти дни по два раза мотались из резиденции в здание ООН и обратно.

И вот в одну из таких поездок произошел любопытный разговор.

В машине на заднем сиденье - Хрущев и Громыко. Я - на откидном. Когда наш лимузин проезжал по одному из "стритов", Громыко обратил внимание Никиты Сергеевича на стройку очередного небоскреба. Как всегда в таких случаях, стройку окружал забор, и улица не была перекрыта. По определенному графику к стройке подъезжали машины с раствором и стройматериалами и, выгрузившись, уезжали. Все привезенное сразу же пускалось в дело. На этой стройке даже не было предусмотрено место для складирования стройматериалов. Короче говоря, для советского человека - весьма непривычная картина.

Наша машина притормозила у светофора. Громыко решил привлечь внимание Никиты Сергеевича к стройке:

- Смотрите, как интересно строят. И быстро, и грязи нет, и улицу не перекрывают.

Никита Сергеевич вгляделся и отрезал:

- Ну и дураки! Неэффективно это, медленно, для строителей неудобно. Только время теряют. Мы так строить не будем. Стройка так стройка! Надо все огородить, перекрыть, стройматериалы завезти, чтобы все под рукой было. Тогда и будет быстро и хорошо.

Меня его высказывание неприятно поразило. Во время своих поездок в США, да и в другие страны мне довелось не раз видеть, как там строят. Приедешь в один год - еще только идут взрывные работы под фундамент. А на следующий - уже высится готовый или почти готовый дом. И подумал я тогда у светофора, что у нас не скоро со строительством дело наладится, если у руководителя государства подобные суждения.

Прошло уже много лет, но я до сих пор вижу перед собой Громыко, которому явно хотелось обратить внимание Хрущева на то, что ему самому, то есть Андрею Андреевичу, казалось олицетворением передовых методов. А после этого хрущевского взрыва он как-то сразу притих и больше не сказал ни единого слова...

"ГЕНРИ, РЕЖЬ КОЛБАСУ!"

На следующий день во время утренних переговоров Брежнев предложил Киссинджеру после обеда поехать на охоту. Киссинджер удивленно поднял брови и ответил, что он не охотник - никогда в жизни ни одну земную тварь не убил. На это Брежнев заметил, что в таком случае можно просто побыть рядом, понаблюдать за тем, как охотятся другие.

Брежнев приник к прицелу винтовки и стал выискивать жертву. Еще до начала охоты он объяснил нам, что свиноматок стрелять нельзя, малышей тем более. Нужно найти такого хряка, который еще не обзавелся семьей. Брежнев довольно быстро определил, кто есть кто в этом стаде диких кабанов, и стал целиться. Звери находились в постоянном движении. Брежнев выцеливал одного из кабанов и, когда тот на миг застыл, выстрелил. Кабан упал как подкошенный. Остальные звери бросились врассыпную.

Когда мы спустились с вышки, подошли охранники и егеря. Начались обычные охотничьи разговоры о меткости выстрела и о том, сколько может весить трофей. Брежнев же предложил Киссинджеру отправиться на другую вышку, куда минут через пятнадцать должны подойти кабаны.

На второй вышке Брежнев вновь старательно целился. Но уже смеркалось. Видимо, это повлияло на меткость стрелка, и подранок вместе со стадом умчался прочь. Через несколько минут наш егерь сказал, что, судя по следам крови на земле, кабан тяжело ранен и далеко не уйдет. Он попросил разрешения присоединиться к погоне и ушел, а Брежнев, глянув на сумку, которую я принес, сказал:

- А ну-ка посмотрим, что у нас там?

Я начал выкладывать на стол содержимое: батон белого хлеба, полбуханки черного, колбасу, сыр, огурцы, помидоры. Извлек также ножи, вилки, стаканы, скатерть и - какая без этого охота - бутылку "Столичной". Брежнев при виде всего этого весело произнес:

- Ну что, Генри, приступим? И не сиди без дела - бери нож и режь колбасу...

Я перевел. Киссинджер, не мешкая, приступил к работе. Затем Брежнев скомандовал мне:

- Открывай бутылку, разливай!

В этот момент на охотничьей вышке за столом сидели уже не государственные деятели с переводчиком, а просто-напросто мужики, так сказать, охотники на привале...

ТЕЛЕГРАММА ОТ НИКСОНА

Расскажу о первом большом телевизионном интервью Горбачева для Америки, которое я переводил. Это было в 1987 году. Генсек согласился ответить на вопросы ведущего обозревателя телекомпании Эн-би-си Тома Брокау.

В то время я отошел от переводческой деятельности, поскольку давно уже хотел перейти на самостоятельную дипломатическую работу. Мое место занял мой младший талантливый коллега Павел Палажченко, который не один год был моим дублером. Но все же синхронный перевод ответов Горбачева на вопросы американского обозревателя поручили мне: ведь миллионам американцев предстояло слышать голос переводчика. А вопросы американца переводить на русский язык для Горбачева поручили Палажченко.

Съемка происходила в небольшой комнате в Кремле, которую обычно использовали под столовую Генсека. Я появился в этой комнате за несколько минут до появления американцев. Все уже было готово. Горбачев волновался: молча шагал по комнате. Я почтительно поздоровался с ним, а также с находящимся там же его старшим адъютантом Володей Медведевым, которого хорошо знал еще с брежневских времен.

Горбачев поздоровался со мной, но руки не подал. Сказал мне:

- Постараюсь говорить не слишком быстро, хотя может случиться и так, что заведусь.

Я улыбнулся и ответил:

- Не беспокойтесь, Михаил Сергеевич, тогда и я заведусь.

Он на это хмыкнул, и мне показалось, что даже немного успокоился.

В ходе интервью Брокау задавал ему самые разные, в том числе и неожиданные, вопросы. Словом, был таким, каким его привыкли видеть на своих экранах миллионы американцев, - профессионалом высшего класса.

Мне запомнился самый короткий ответ Горбачева. Брокау спросил его, что происходит у Горбачева дома, когда тот после напряженного рабочего дня в Кремле возвращается в семью. О чем он беседует с женой? После энергичных ответов на предыдущие вопросы на этот почему-то ответ последовал не сразу. Неожиданная пауза длилась довольно долго. Затем в наушниках прозвучал тихий, отрывистый голос Горбачева: "Обо всем". После этой фразы вновь наступила небольшая пауза: Генсек жестом пригласил Брокау переходить к очередному вопросу...

Вскоре после передачи этого интервью по американскому телевидению через наше посольство в Вашингтоне я получил телеграмму. В ней говорилось: "Ваш перевод интервью, данного Генеральным секретарем компании Эн-би-си, был превосходен! Вы напомнили мне о вашей замечательной работе во время моих встреч с Брежневым в 1972, 1973 и 1974 годах. С теплыми пожеланиями - Ричард Никсон, 3 декабря 1987 г.".

Опубликовано 27 октября 2015 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1445935386 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ЛИНГВИСТИКА ОН БЫЛ "ГОЛОСОМ" ХРУЩЕВА, БРЕЖНЕВА, ГОРБАЧЕВА...

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network