К ВОПРОСУ О ТМУТОРОКАНИ

За последние годы в исторической литературе не раз всплывал вопрос о Тмуторокани¹ . Эта историческая загадка продолжает привлекать советских исследователей. Только что опубликована в Ленинграде статья доцента В. В. Мавродина, подытоживающая последние работы в этой области, под заглавием "Славяно-русское

¹ Лукин, Б. "В поисках древнего Тмутороканя". Журнал "На подъеме" N 3 - 4 за 1935 г.; Мавродин, В. "По поводу одной новой теории о местоположении Тмутаракани". "Проблемы истории докапиталистических обществ" N 9 - 10 за 1935 г.; Полканов, А. "К вопросу о конце Тмутороканского княжества". - "Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии". Т. III. 1929, и др.

население нижнего Дона и Северного Кавказа в X - XIV вв." ("Ученые записки Государственного педагогического института имени Герцена", 1938 г., оттиск, стр. 231 - 273). В своей статье Мавродин старается обосновать утверждение о наличии раннего славяно-русского населения в донских степях и в части Северного Кавказа, оперируя главным образом результатами изысканий Н. Я. Марра в качестве главной опоры для объяснения данных известных источников. Естественно, что большую часть работы Мавродин отводит вопросу о Тмуторокани. Автор хорошо знаком с литературой вопроса, причем он хочет не только компилировать, но пытается высказывать порой и свое мнение.

В положениях академика Марра, при применении их к истолкованию ряда известных источников, В. В. Мавродин находит аргументы для уяснения и обоснования утверждения о наличии раннего славяно-русского населения в районах, близких к Тмуторокани. Этим он подкрепляет позицию прежних исследователей. Но затем, обосновав это утверждение, Мавродин неожиданно для читателя заявляет: "Повидимому, поход Святослава кладет начало Тмутороканскому княжеству" (стр. 247). А как же было раньше? Ведь сам автор готов допустить, что ранее живший Олег, "туземный владыка черноморской Руси", вовсе не был связан с Киевом (стр. 246). Да и Игорь, по свидетельству современника Льва Диакона, из Византии возвращался в "свое отечество" через Керченский пролив. Создается впечатление, что эти данные автором не учтены и вообще на эту более раннюю эпоху истории Тмутороканского княжества Мавродин не обратил должного внимания. У него получается эклектическое, несинтезированное положение; с одной стороны, у него по-новому: славяно-руссы здесь живут в более раннее время, а в то же время у него по-старому: Святослав в X в. кладет основание Тмутороканскому княжеству.

В связи с этим Мавродин, противореча самому себе, готов придавать большое значение "в основе своей пришлому русскому элементу, переселившемуся с севера", и готов приписать организацию Тмутороканского княжества этим "налетам и походам с севера" (стр. 245 и др.). В действительности этих "налетов" и "передвижений" мы не видим; бегство сюда князей в XI в. - не "передвижение" военных отрядов и тем более не "переселение" масс, а именно бегство отдельных лиц, рассчитанное, скорее, на поддержку местного славяно-русского элемента. Почему не могло местное давнее славяно-русское население ("реальные росы, т. е. уже восточные славяне", стр. 243) самоорганизоваться в обстановке межплеменных отношений, какими был богат и Северный Кавказ и степное Подонье? Ведь все эти домыслы о "походах" и "налетах" Руси с севера - не больше, как дань старым гипотезам. Было бы странно, например, тому же Святославу, который, по Марксу, искал себе "империю на юге", приписывать роль колонизатора отдаленных от Киева территорий. Святослав в походе, скорее, мог опереться на поддержку тмутороканских русов.

Летопись обо всем этом умалчивает; она говорит о другом: об обратных колонизационных движениях из Тмуторокани в Поднепровье, как двигался, например, Мстислав во главе масс около 1023 г., затем беловежцы в 1117 году. Это ведь не переход из "удела" в "удел", а именно племенное передвижение с юга на север. Русско-славянский элемент в Тмуторокани, вопреки Мавродину, в XI в. не усиливался, а ослабевал, отступая перед напором степняков. Отсюда трудно принять вслед за автором допущение о наличии в Тмуторокани "княжих наместников" (из Киева или Чернигова) и о "подчинении ее стольному городу Северской земли" (стр. 250); Тмуторокань в XI в. выступает достаточно самостоятельной.

Умаляя в смысле времени и значения древнейшую историю Тмуторокани, почти смазывая ее, Мавродин вслед за Полкановым¹ готов затем продолжить ее до XIV века. Думается, это недостаточно обосновано; если бы Тмуторокань имела русских князей в XII - XIII вв., то это хоть как-нибудь отразилось бы в русских источниках этого времени, Тмуторокань не стала бы "землей незнаемой" ("Слово о полку Игореве"), предметом неясных мечтаний, областью, с которой Киевская Русь потеряла связь. Те своеобразные князья в этом районе в XII в., о которых вскользь упоминают иностранные источники, были чужды Руси и связей с ней не имели (сравни у Мавродина в названной статье, стр. 257). В данном вопросе гипотезы допустимы и основательны для эпохи более ранней, мало освещенной источниками, но в отношении XII - XIV вв. следует быть осторожнее в домыслах. Этим, конечно, не исключается возможность дальнейших изысканий по этому вопросу.

Хотелось бы указать и еще на одно обстоятельство: вряд ли можно признать Тмуторокань "обширным, богатым торговым городом" (стр. 250 и др.). Трудно допустить, чтобы князь Руси - по крайней мере, в известную нам эпоху XI в. - сидел в большом торговом византийском городе Матраха, или Таматарха. Думается, что дело было иначе: русский князь со своей дружиной сидел "вне града", на близлежащей укрепленной горе. К этому склоняет известие о построении русским иноком Никоном церкви и монастыря около Тмуторокани "вне града", "на чистом поле". Имея в виду наличие в большом городе очень сильных иноземных элементов, естественнее предполагать княжеский лагерь вне города. В пользу этого предположения есть одно соображение из области топографии: на Таманском полуострове, около Ахтани-

¹ Полканов, А. "К вопросу о конце Тмутороканского княжества".

зовского залива, есть гора Борисова, с которой связаны исторические предания, имеющие отношение к пребыванию здесь древней Руси. На этой горе скорее всего мог быть такой лагерь князя тмутороканского, скорее всего сюда он должен был уйти из окружения греками, черкесами и абхазцами. Таким образом, Таматарха и Тмуторокань - не совсем одно и то же.

Соображения Мавродина о бродниках интересны, но, в конце концов, они приводят к положениям, высказанным еще в старой работе П. В. Голубовского - "Печенеги, торки и половцы" (Киев, 1884), Наличие в XII - XIII вв. в степях бродников говорит, скорее, о падении к этому времени Тмутороканского княжества чем наоборот. Бродники появляются главным образом тогда, когда Тмуторокань стала уже "землей незнаемой", это оторвавшиеся от определенного центра степняки.

Во всяком случае, автор не убеждает читателей в том, что "еще в начале XIII в. на Тамани существовало Тмутороканское княжество" (стр. 259 и др.).

В заключение укажу на несколько мелочей: о "двух Олегах" вскользь говорить не следует (стр. 247); на стр. 253 Изяслав Мстиславич ошибочно назван Вячеславом; сближение Сфенга (1016 г.) со Сфенкелом эпохи Святослава (стр. 247) совсем неудачно хотя бы потому уже, что Сфенкел был убит во время войны с Византией.

Вообще говоря, В. Мавродин затронул массу интересных вопросов, но над ними необходима еще дальнейшая серьезная работа; после данной же статьи разрешение тмутороканской проблемы не подвинулось вперед. А между тем эта проблема нуждается в дальнейшем исследовании, особенно в части установления ее связи с вопросом о начале Руси и Киевского государства.