СССР и Чехословакия подошли к 1945 г., опираясь в своих взаимоотношениях на два основополагающих документа - Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве, заключенный в Москве 12 декабря 1943 г., и Соглашение об отношениях между советским главнокомандующим и чехословацкой администрацией после вступления советских войск на территорию Чехословакии, подписанное в Лондоне 8 мая 1944 г. Чрезвычайным и Полномочным послом СССР при правительстве Чехословацкой Республики В. З. Лебедевым и исполняющим обязанности министра иностранных дел Чехословацкой республики (ЧСР) государственным министром Г. Рипкой. Страны антигитлеровской коалиции, несмотря на то, что усилиями гитлеровской Германии Чехословакия была расчленена, продолжали считать ее субъектом международного права. В Лондоне жил и работал президент ЧСР в изгнании Э. Бенеш, существовало чехословацкое эмигрантское правительство. В Москве функционировали посольство ЧСР во главе с З. Фирлингером и чехословацкая военная миссия, возглавляемая бригадным генералом Г. Пикой. Здесь же действовало Заграничное бюро Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), руководимое К. Готвальдом, который поддерживал тесные связи с Отделом международной информации ЦК ВКП(б) и, прежде всего, с его главой Г. Димитровым, ранее генеральным секретарем распущенного в 1943 г. Коминтерна. В составе советских вооруженных сил сражался 1-й Чехословацкий армейский корпус (ЧАК), который участвовал в боях за Дуклу в сентябре 1944 г., где понес большие потери. В конце 1944 г. части Красной Армии и ЧАК, которым командовал Л. Свобода, действовали в Восточной Словакии.

Чехословакия, как и Польша, освобождаемые от немецких оккупантов советскими вооруженными силами, оказались в зоне их военных действий и как бы автоматически попадали в зону советского влияния. Западные страны, вне зависимости от своего нежелания признать сложившееся положение вещей и попыток противиться ему, вынуждены были считаться с этим фактом. Интересно отметить, что в так называемом процентном соглашении между У. Черчиллем и И. В. Сталиным (октябрь 1944 г.) ни Чехословакия, ни Польша не фигурировали. Это было связано, возможно, как с тем, что Великобританию тогда интересовало положение дел именно на Балканах, где она старалась закрепиться, так и с тем, что приоритет фактического влияния СССР в этих двух центрально-европейских странах был уже неоспорим.

Целью настоящей статьи является показать, как складывались отношения СССР и Чехословакии в политико-дипломатической, военной, межпартийной (ВКП(б) и КПЧ) сферах в последний, победоносный, год войны. В недавнем прошлом эти отношения изображались в исключительно "розовом" свете, а после краха коммунистических режимов в СССР и странах советского блока в историографии стали предпочтительнее "темные" тона. Начал делаться упор на те моменты, которые рождали напряженность во взаимоотношениях обоих государств. Сбалансированное освещение рассматриваемой темы является задачей автора. Думается, что обнаруженные в последнее десяти-

Марьина Валентина Владимировна - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 38

летие архивные документы, часть которых уже опубликована¹ , а также новейшие исследования чешских, словацких и российских ученых позволяют сделать это. Разумеется, не могут быть отброшены материалы и документы, увидевшие свет в советские времена² .

Вначале коротко охарактеризуем те два основополагающих документа, о которых говорилось выше. Договор 1943 г. был заключен по обоюдному желанию обоих государств и вопреки позиции Запада, который считал, что решение такого рода вопросов должно быть отнесено на послевоенное время, но, в конце концов, вынужден был уступить настоянию СССР. Для Сталина договор стал первой серьезной заявкой на укрепление позиций Советского Союза в центрально-европейском регионе и демонстрацией добрых намерений в отношении стран, к границам которых с востока приближалась Красная Армия. Для Бенеша подписание договора означало не только начало реализации его концепции роли Чехословакии как "моста между Западом и Востоком", но гарантию от повторения Мюнхена. Кроме того, он полагал, что закрепленный в договоре принцип невмешательства во внутренние дела друг друга снимет реально обозначившуюся в условиях быстрого приближения Красной Армии к довоенным границам ЧСР угрозу ее советизации, поможет с помощью намеченных им в союзе с коммунистами глубоких социально-экономических преобразований предотвратить социальную революцию в стране.

8 апреля 1944 г. советские войска вышли к домюнхенским границам Чехословакии на участке Подкарпатской Руси. По инициативе чехословацкой стороны, подготовившей и текст, 8 мая в Лондоне было подписано упомянутое выше соглашение. Совпадавшее в главном с аналогичными соглашениями, подготовленными западными союзниками для подписания с бельгийским, голландским и норвежским правительствами, оно оказалось весьма несовершенным с точки зрения практической реализации, поскольку давало возможность толковать отдельные его положения в собственных интересах сторон³ . Сразу после вступления советских войск на территорию Подкарпатской Руси это привело к недоразумениям и конфликтам. Москва, принявшая негласное решение о присоединении Закарпатья к СССР (УССР), стремилась развернуть там под руководством коммунистов, как присланных из Советского Союза, так и местных, и при содействии советских военных органов "народное движение" за разрыв Подкарпатской Руси с Чехословакией и "воссоединение" с братской Украиной, ставшей в феврале 1944 г. субъектом международных отношений. В Закарпатье начался набор, формально на добровольной основе, населения в ряды Красной Армии. Восстанавливались и создавались заново местные организации компартии. Коммунисты, политически наиболее активная часть населения, взяли на себя роль "организаторов общественного мнения" и выразителей настроений в пользу присоединения Подкарпатской Руси к Советскому Союзу. Созданная в конце ноября 1944 г. Народная рада Закарпатской Украины, состоявшая в основном из коммунистов, бывших политэмигрантов в СССР, приняла постановление о "воссоединении Закарпатской Украины со своей великой матерью Советской Украиной". Деятельность чехословацкой правительственной делегации во главе с Ф. Немецем, прибывшей на освобожденную территорию Подкарпатской Руси в конце октября 1944 г.,

¹ Восточная Европа в документах российских архивов. 1944 - 1953 гг. Т. 1. 1944 - 1948 гг. Москва - Новосибирск, 1997; Георги Димитров. Дневник (9 март 1933 - 6 февруари 1949). София, 1997; CSR a SSSR 1945 - 1948. Dokumenty mezivladnich jednani. Brno, 1997; Советский фактор в Восточной Европе. 1944 - 1953 гг. Т. 1. 1944 - 1948 гг. Документы. М., 1999; Ceskoslovensko-sovetske vztahy v diplomatickych jednanich 1939 - 1945. Dokumenty. D. 2. Cervenec 1943 - brezen 1945. Praha, 1999.

² Советско-чехословацкие отношения во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. М., 1960; Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т. 4, кн. 2. Декабрь 1943 г. - май 1945 г. М., 1983; Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т. 5. Май 1945 г. - февраль 1948 г. М., 1988.

³ Марьина В. Закарпатская Украина (Подкарпатская Русь) в политике Бенеша и Сталина. 1939 - 1945 гг. Документальный очерк. М., 2003, с. 40 - 55.

стр. 39

была фактически заблокирована. Бенеш, в принципе не возражавший против передачи Закарпатья Советскому Союзу, решительно настаивал на том, что это должно произойти после восстановления Чехословакии в домюнхенских границах, т.е. после войны, и на законных основаниях. Ситуация в Подкарпатской Руси и ее разные оценки Москвой и "чехословацким" Лондоном стали первой серьезной трещиной в советско-чехословацких отношениях, основанных на договоре 1943 г. и майском соглашении 1944 г. Последние месяцы этого и начало 1945 г. были отмечены усилиями сторон сгладить на дипломатическом уровне возникшую напряженность в отношениях обоих государств.

Всплеск в мире интереса к событиям в Закарпатье и резкие оценки политики СССР побудили Сталина изложить более четко советский взгляд на будущее этого края. 23 января 1945 г. после встречи с Готвальдом - подробнее о ней будет сказано далее - советский лидер направил письмо Бенешу по этому вопросу. Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов, передавший текст послания Фирлингеру для отправки в Лондон, полагал, что "будет хорошо", если оно получит огласку. Позже выяснилось, что Бенеш не ознакомил с содержанием письма даже многих людей из своего ближайшего окружения⁴ . Сталин писал, что предположение, будто "советское правительство думает односторонне решить вопрос о Закарпатской Украине вопреки договору между нашими странами", основано на недоразумении. Напомнив Бенешу о его "готовности передать Закарпатскую Украину Советскому Союзу", выраженную им во время пребывания в Москве в декабре 1943 г., советский лидер полагал, что вопрос об этом, "поставленный самим населением", должен быть решен лишь по соглашению между Чехословакией и Советским Союзом либо до окончания, либо после окончания войны с Германией, "когда это найдут целесообразным оба правительства"⁵ . 29 января Бенеш направил ответ Сталину. Происшедшее в Закарпатье он характеризовал, как "события чисто местного характера" и как "следствие участия в них чисто местных деятелей". Заверяя, что ни он, ни чехословацкое правительство "ни на минуту не допускали, что советское правительство имело намерение односторонне решить вопрос о Закарпатской Украине или нарушить договор между нашими государствами", Бенеш выражал желание решить этот вопрос "по окончании войны с Германией, т.е. как только будет обеспечено восстановление наших домюнхенских границ с Германией и Польшей и когда я смогу переговорить по этому вопросу с нашими деятелями в Праге". Президент подчеркивал неизменность своей прежней позиции о принадлежности Подкарпатской Руси либо Чехословакии, либо Советскому Союзу и выражал желание окончательно решить вопрос "в духе полной дружбы" с СССР, не допустив вмешательства других держав⁶ . Комментируя письмо Бенеша Сталину, личный секретарь президента Э. Таборский записал в дневнике: "Письмо президента является классическим доказательством охлаждения, которое произошло в наших отношениях с Советским Союзом после визита президента в декабре 1943 г." Приводя некоторые выдержки из письма (например, "ни президент, ни правительство ни на одну минуту не сомневались") Таборский подчеркивал: "Скорее наоборот! Такие опасения тут были и есть. Но в стремлении сохранить, что можно, президенту не остается ничего другого, как делать вид, что мы полностью верим обещаниям Сталина, и попытаться таким образом предотвратить худшее. Конечно, для президента речь идет ни в коем случае о Подкарпатской Руси, от которой он готов действительно отказаться, а о том, чтобы воспрепятствовать чему-либо подобному в Словакии"⁷ . Скорее всего, это было действительно так: Бенеш готов был передать Подкарпатскую Русь Советскому Союзу, но

⁴ О существовании послания стало известно из мемуаров Фирлингера, увидевших свет в 1948 г., а опубликовано оно было впервые в 1960 г.: Советско-чехословацкие отношения..., с. 221 - 222.

⁵ Документы и материалы..., т. 4, с. 277.

⁶ Там же, с. 287 - 288.

⁷ Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 482-483.

стр. 40

решительно не хотел смириться с унизительным для себя и незаконным, по его убеждению, способом решения этого вопроса.

Бенеш, и не только он, но и чехословацкие коммунисты, поддерживавшие идею восстановления ЧСР в домюнхенских границах, считали, что в восточной Словакии, значительную часть населения которой составляли украинцы, возможно развитие событий, аналогичное закарпатским. Попытки организовать движение за присоединение этой части Словакии тоже к УССР, по крайней мере со стороны местных националистов, имели место. Но Сталин не намерен был тогда заходить так далеко, опасаясь международных осложнений и возможности испортить отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции накануне Ялтинской конференции. Это подтверждается и указанием командованию 4-го Украинского фронта не проводить набор добровольцев в Красную Армию на освобожденной территории Словакии, а также координировать действия по налаживанию мирной жизни там со Словацким национальным советом, взявшим на себя временное управление освобожденной территорией. Бенеш уже начал освобождаться от иллюзий, которые он питал в отношении Сталина и коммунистов. Но вносить какие-либо коррективы во внешнюю политику было уже поздно: освобождение шло с востока, и, если Бенеш хотел в ближайшее время попасть на родину, а он этого хотел, то ехать надо было через Советский Союз. Обмен письмами между Бенешем и Сталиным внес определенную ясность в позиции СССР относительно времени формального решения вопроса (фактически он был решен) о государственно-правовой принадлежности Подкарпатской Руси. Тем не менее точки над "i" не были поставлены.

Именно поэтому Бенеш так обрадовался советскому предложению перенести деятельность чехословацкого правительства поближе к освобождаемой территории Словакии или даже на эту территорию, надеясь, что это поможет более быстрому улаживанию возможных конфликтов с советскими властями. Предложение о переезде поступило от Лебедева еще 5 сентября 1944 г.⁸ Тогда Бенеш еще оставил время для размышлений. 27 декабря 1944 г. заместитель наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинский в беседе с З. Фирлингером снова подтвердил заинтересованность Москвы в переезде чехословацкого правительства на освобожденную территорию ЧСР через территорию СССР, а 28 декабря о том же говорил и В. М. Молотов⁹ . Уже 30 декабря 1944 г. Бенеш телеграфировал Фирлингеру: "Прошу передать советскому правительству, что, по моему мнению, переезд моего правительства на освобожденную территорию является единственным решением, которое поможет окончательно разрешить наши теперешние политические и военные трудности... Считаю, что было бы лучше - учитывая позиции Запада, - чтобы переезд произошел сразу же на нашу территорию (например, в Кошице), а ни в коем случае не во Львов или в другой советский город". Далее Бенеш просил Немеца подготовить условия на освобожденной территории для переезда туда правительства. "Будет, однако, необходимо, - писал Бенеш, - определить зону, в которой станут действовать президент и правительство, и точно договориться о взаимных правах и обязанностях президента и правительства (с одной стороны. - В. М. ), и советских военных деятелей (с другой. - В. М. ), чтобы трудности не повторились"¹⁰ .

Думается, что Бенеш ясно осознавал, что в сложившейся ситуации "дружественное" по отношению к СССР правительство Чехословакии, скорее всего наподобие "люблинского комитета" в Польше, может возникнуть при всех обстоятельствах, независимо от желания или нежелания кого бы то ни было на Западе. И он, как опытный политик, предпочел, опираясь на советско-чехословацкий договор 1943 г., взять инициативу в свои руки. В конце войны Э. Бенеш, видимо, еще более утвердился в мысли, высказанной им в беседе с генералом В. Сикорским в начале 1942 г., о том, что "надо договориться с Советами, чтобы прийти в Прагу и Берлин вместе с Красной Армией",

⁸ Ibid., s. 292 - 293.

⁹ Ibid., s. 407 - 408, 409.

¹⁰ Ibid., s. 421 - 422.

стр. 41

и что "надо пойти на уступки СССР, так как они все равно возьмут то, что им нужно, силой. И тогда будет хуже"¹¹ . Поэтому Бенеш был решительно настроен войти в Прагу вместе с Красной Армией.

Напряженность в советско-чехословацких отношениях в это время возникала не только в связи с вопросом о судьбе Подкарпатской Руси. Москва была заинтересована в том, чтобы дружественное ей чехословацкое правительство как можно быстрее официально признало Польский комитет национального освобождения, так называемое люблинское правительство, созданное при советском содействии в июле 1944 г. на освобожденной польской территории, в качестве единственной законной власти в Польше. 26 декабря 1944 г. Фирлингер сообщал в Лондон о недовольстве Москвы внешней политикой чехословацкого правительства: "Поскольку мы подписали договор, Кремль ожидал более активной и дружественной политики с нашей стороны... Так, например, в польском вопросе мы могли действовать более инициативно". Фирлингер советовал в целях улучшения отношений с СССР "приспособить нашу внешнюю политику советским пожеланиям, которые советская сторона, хотя часто конкретно не формулирует, но исполнение которых [!] однако ожидает"¹² . Такие конкретные пожелания прозвучали из уст заведующего IV Европейским отделом НКИД СССР В. А. Зорина 29 декабря. Фирлингер сообщил в Лондон об этой беседе: "В советских правительственных кругах вызывает удивление, что наше правительство не посчитало нужным установить связь с польским комитетом... мы должны понять, что лондонское правительство в Польше править не будет и что, скорее всего, это будут люди нового демократического польского режима"¹³ .

Однако Бенеш не торопился с признанием люблинского комитета, а затем и Временного польского правительства (ВПП), созданного на его основе 31 декабря 1944 г. 4 января 1945 г. оно было признано Советским Союзом, а Англия и США в тот же день заявили о его непризнании. Бенеш тянул время, выдвинув условием признания заявление ВПП об осуждении польской политики в отношении Чехословакии в 1938 и 1939 гг. и согласии с ее домюнхенскими границами. Кроме того, ему не хотелось входить в конфронтацию с английским правительством, которое настаивало на том, чтобы при решении данного вопроса учитывалась его позиция. Зорин, по словам Фирлингера, был удивлен намерением требовать от поляков такого и выразил неудовольствие позицией чехословацкого правительства. Давление было нешуточное, но Бенеш все еще колебался, утверждая, что, если Москва признала ВПП, то чехословацкое правительство, конечно же, сделает это автоматически, но по-прежнему настаивал на выяснении вопроса о Тешинской области, которая имеет для Чехословакии "чрезвычайное экономическое значение". Зорин полагал невозможным выдвижение каких-либо предварительных условий признания и считал, что в случае положительного решения вопроса Москва поможет ЧСР решению ее пограничных споров с Польшей. "Наше немедленное признание (ВПП. - В. М. ) в сложившейся ситуации является императивом. Оттягиванием мы значительно осложняем наши позиции"¹⁴ , - телеграфировал 8 января 1945 г. в Лондон Фирлингер. А там все еще колебались. 10 января Г. Рипка встретился с американским дипломатом Дж. Брюинсом и просил у него совета, как поступить в ситуации, когда советское правительство требует признания ВПП, а английское правительство рекомендует подождать. Очевидно, Брюинс тоже советовал потянуть время, поскольку в инструкциях Бенеша и Рипки, отправленных Фирлингеру в тот же день, не было и речи о немедленном признании ВПП, а предлагался новый вариант: обмен соответствующими нотами относительно пограничных вопросов одновременно с признанием чехословацким правительством ВПП. "У нас нет в этом деле никаких задних мыслей, и мы не хотим

¹¹ Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 07, оп. 4, п. 31, д. 43, л. 6.

¹² Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 401, 403.

¹³ Ibid., s. 415 - 416.

¹⁴ Ibid., s. 414, 422, 433, 438, 443.

стр. 42

намеренно откладывать или оттягивать решение вопроса. Но мы не хотим опять стать объектом неких дипломатических маневров кого-либо... Мы здесь связаны обещанием предварительно информировать англичан о наших действиях. Иначе мы выглядели бы нелояльными. Это должен понимать всякий"¹⁵ .

Обмен депешами между Фирлингером и "чехословацким" Лондоном продолжался, но с каждым днем становилось все яснее, что Кремль настаивает на немедленном признании ВПП без всяких предварительных условий. Москва спешила в преддверии Ялтинской конференции, на которой одним из важнейших был вопрос о Польше. Лебедев, находившийся в Москве, тоже советовал Фирлингеру не откладывать с признанием Временного польского правительства: "Речь идет о важной исторической задаче создания новой Польши, которая не была бы против СССР. Иначе немцы опять используют антисоветские настроения поляков, и в Европе не будет мира"¹⁶ . 24 января Фирлингер встретился с Молотовым, который заявил послу, что единственно возможным путем для чехословацкого правительства является немедленное признание варшавского правительства, после чего могут быть начаты переговоры по вопросу о чехословацко-польских границах¹⁷ . В беседе с Готвальдом 23 января Сталин также советовал сначала признать польское правительство, а потом начать с ним переговоры по спорным вопросам, обещая при этом поддержку со стороны СССР¹⁸ . 26 января Фирлингер телеграфировал Бенешу: "Мы можем сохранить Тешин лишь с помощью Москвы. Поэтому советую действовать в любом случае решительно и быстро еще до конференции трех, которая состоится в ближайшие дни. Всякое опоздание может нанести вред"¹⁹ . И Бенеш сдался. 27 января Г. Рипка, встретившись с советским дипломатом И. А. Чичаевым, просил его передать в Москву, что чехословацкое правительство решило официально признать варшавское правительство, не ожидая каких-либо заявлений с его стороны о спорных пограничных вопросах.

Еще один вопрос, активно обсуждавшийся в конце 1944 - начале 1945 г. чехословацкими и советскими дипломатами, касался чехословацко-венгерских отношений и был связан с восстановлением ЧСР в домюнхенских границах, ее долей в венгерских репарациях после войны, трансфером венгерского населения из Чехословакии, которая ожидала поддержки Советским Союзом всех выдвигаемых ею требований. И Москва, где с октября 1944 г. велись переговоры о заключении перемирия между СССР и Венгрией, готова была сделать это. В декабре на освобожденной венгерской территории в Дебрецене было создано временное правительство, которое приняло решение о выходе Венгрии из войны на стороне Германии и объявило ей войну. 20 января 1945 г. направленная в Москву венгерская правительственная делегация подписала соглашение о перемирии. Чехословакия, которая по праву считала себя жертвой венгерской агрессии²⁰ , рассчитывала, что в ходе его подготовки будут учтены все ее претензии к Венгрии. В ноте, переданной в Москву в ноябре 1944 г., Чехословакия настаивала на участии в переговорном процессе с Венгрией для защиты своих интересов. Молотов и Вышинский обещали, согласно Фирлингеру, учесть все пожелания чехословацкой стороны и информировать ее о ходе переговоров. 26 декабря 1944 г. чехословацкому правительству был передан меморандум правительства СССР об условиях перемирия с Венгрией. В нем говорилось о намерении предъявить ей требование о возмещении ущерба, причиненного Советскому Союзу, а также Чехословакии и Югославии в размере 300 млн. долл., из которых 100 млн. должны были получить две последние страны²¹ . В инструкциях, направленных

¹⁵ Ibid., s. 446 - 447.

¹⁶ Ibid., s. 462.

¹⁷ Ibid., s. 473.

¹⁸ Ibid., s. 475.

¹⁹ Ibid., s. 477.

²⁰ В 1938 - 1939 гг. южная часть Словакии и Подкарпатская Русь были оккупированы венгерскими войсками и присоединены к Венгрии.

²¹ Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 347, 399.

стр. 43

Рипкой Фирлингеру 30 декабря, подчеркивалась необходимость внесения в условия перемирия пункта об осуждении Венгрией агрессивных актов 1938 - 1939 гг. и признании ею домюнхенских границ ЧСР. Предлагалось также добиться согласия Венгрии на трансфер венгерского населения из Чехословакии. Из беседы Фирлингера с Зориным 3 января 1945 г. стало ясно, что это последнее требование вряд ли удастся включить в условия перемирия, так как решение о трансфере может быть принято только в ходе переговоров о заключении мира. 14 января заместитель наркома иностранных дел В. Г. Деканозов передал З. Фирлингеру текст перемирия с Венгрией, согласованный с Англией и США. В нем объявлялись "несуществующими" решения первого Венского арбитража Германии и Италии от 2 ноября 1938 г., по которому в состав Венгрии были включены южные районы Словакии и часть Подкарпатья²² .

15 января в Кремле у В. М. Молотова состоялась многосторонняя встреча, в которой участвовали американский посол в СССР В. А. Гарриман, советник английского посольства в Москве Дж. Бальфур, югославский посол в СССР С. Симич и З. Фирлингер. Обсуждался текст перемирия, который предстояло передать венгерской делегации. Молотов предложил Фирлингеру снова изложить свои требования, в частности касавшиеся трансфера. Советский нарком поддержал его, предложив найти устраивавшую всех формулировку. Гарриман заявил о необходимости передать вопрос в Союзную Контрольную Комиссию. Бальфур сказал, что имеет точные инструкции британского правительства, позиция которого по этому вопросу отрицательна. Достичь согласия не удалось, как и по ряду других требований Чехословакии²³ . "Передайте Молотову искреннюю благодарность президента и правительства за необычайно активную поддержку наших требований", - писал Рипка Фирлингеру 19 января и просил снова настойчиво добиваться включения принципа трансфера венгерского населения в текст перемирия. Он сообщал о беседе с английским послом при чехословацком правительстве Ф. Б. Николсом, которому заявил, что "только Советы понимают наши интересы и нас поддерживают", и о том, что тот обещал немедленно информировать Форин оффис о необходимости послать Бальфуру точные инструкции. Но было уже поздно: 20 января перемирие было подписано. Молотов, как бы извиняясь за то, что не все требования Чехословакии оказалось возможным включить в текст перемирия, рекомендовал Фирлингеру в письме от 20 января, чтобы чехословацкое правительство после подписания перемирия и создания Союзной Контрольной Комиссии послало в Венгрию своего представителя, который мог бы на месте выяснять все вопросы, касающиеся ЧСР²⁴ .

Декабрь 1944 - январь 1945 г. отмечены особой дипломатической активностью во взаимоотношениях СССР и Чехословакии, выявлением сходных и несходных позиций, поисками и нахождением компромиссов. Одновременно в Лондоне шла подготовка к переезду чехословацкого правительства на родину. Определялся круг вопросов для обсуждения в Москве, намечались лица, которые должны были сопровождать Бенеша в этой поездке. Президент начал консультации с представителями партий относительно состава нового правительства, которое предстояло сформировать в ходе переговоров в Москве. За несколько дней до отъезда Бенеша, 24 февраля 1945 г., Черчилль пригласил его на обед. "Разговор был свободный и дружеский", - отмечено в собственноручной записи Бенеша об этой встрече. "Черчилль начал с того, что слышал о некоторых моих опасениях относительно того, что будут делать у нас Советы и Красная Армия. Я подтвердил, что у меня есть некоторая озабоченность, но не опасения... Далее зашла речь о Подкарпатской Руси. Я ему рассказал, в какой стадии находится вопрос и что означает обмен письмами Сталин - Бенеш". Обсуждалось и будущее Европы: "Он (Черчилль. - В. М. ) подчеркнул, что верит в то, что русские останутся в пределах своих сил и возможностей. А если они их превысят, то натолкнутся на англичан и американцев.

²² Ibid., s. 426 - 427, 432 - 433, 457.

²³ Ibid., s. 459 - 461.

²⁴ Ibid., s. 465 - 467.

стр. 44

За будущее Европы он не ручается, только англичане снова защитят себя, даже если русские все заберут и дойдут до Атлантического океана по французской территории". Черчилль считал, что "Германию лучше было бы разделить", "относительно Польши ничего не обещал, у него сложилось впечатление, что она просто находится во власти Советов". Речь шла также о Югославии, Греции, Австрии, Венгрии. Черчилль был удовлетворен переговорами в Ялте, считая, что в отношении Польши ничего иного нельзя было сделать. Говоря о системе безопасности в мире, он был уверен, что она должна остаться в руках великих держав, что они могут сохранить мир, пока между ними будет согласие. Если же оно будет нарушено, то "дело снова дойдет до войны в какой-либо форме". "Мы договорились, что я буду писать ему", - закончил свою запись Бенеш, очень польщенный тем, что Черчилль назвал его "одним из самых рассудительных европейских политиков"²⁵ .

В Москве тоже готовились к приезду Бенеша. Договоренность, хотя и негласная, между союзниками по антигитлеровской коалиции о разделе сфер влияния в послевоенной Европе фактически была достигнута. Чехословакии при этом отводилась особая роль. Советскому Союзу, как утверждал заместитель наркома иностранных дел И. М. Майский в записке на имя В. М. Молотова от 11 января 1944 г., "выгодно стремиться к созданию сильной Чехословакии", которая способна стать важным проводником советского влияния в Центральной и Юго-Восточной Европе ввиду настроений ее населения, очевидно речь шла о русофильстве, и наличия советско-чехословацкого договора. Майский писал: "Чехословакия должна быть по возможности усилена территориально, политически и экономически. Ее следует рассматривать как форпост нашего влияния в центральной и Юго-Восточной Европе"²⁶ .

В закрепленной (фактически) за СССР сфере его влияния (интересов, безопасности - тогда это называлось по-разному) можно было применить достаточно гибкую тактику в проведении советской политики. Эта тактика была рассчитана на постепенный результат при опоре на внутренние силы, коммунистов, в ряде стран уже занявших или поставивших цель занять прочные позиции в органах новой власти. Выражения "советизация", "большевизация", "социалистическая революция", "социализм", "диктатура пролетариата" были исключены не только из официального лексикона советских лидеров и прессы, но и из не рассчитанных на обнародование выступлений и заявлений советских и партийных функционеров не первой величины. Отвергались, как необоснованные, даже намеки на то, что СССР стремится к "советизации" тех стран, на чью территорию вступала Красная Армия. В записке, подготовленной комиссией при НКИД во главе с Майским в январе 1944 г. и касавшейся вопросов послевоенного мирного урегулирования, в разделе "Государственный строй вражеских и ныне оккупированных государств" утверждалось: "СССР заинтересован в том, чтобы государственный строй этих стран базировался на принципах широкой демократии в духе идеи народного фронта". При этом обращалось внимание на то, что главная угроза миру и спокойствию может исходить "от преждевременных революций, так как они могут спровоцировать эскалацию напряженности в отношениях с Западом"²⁷ .

Вместе с тем, как отмечал Фирлингер, Советский Союз не собирался "в чем-либо принципиально менять свою доктрину или отказываться от социализма"²⁸ . Однако это была долгосрочная перспектива.

В том, что Советский Союз, по крайней мере на том этапе, отказался от идеи советизации стран сферы своего влияния, Сталину удалось убедить даже Черчилля, кото-

²⁵ Ibid., s. 492 - 493.

²⁶ СССР и германский вопрос. 1941 - 1949 гг.: документы, в 2-х т. М., 1996. Т. 1. СССР и германский вопрос. 22 июня 1941 г. - 8 мая 1945 г., с. 342, 353.

²⁷ Филатов А. М. В комиссиях наркоминдела. - Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995, с. 57 - 58.

²⁸ Fierlinger Z. Ve sluzbach CSR, d. 2. Praha, 1948, s. 206.

стр. 45

рый в письме Рузвельту 22 октября 1944 г., т.е. после переговоров в Москве, где была достигнута негласная договоренность о так называемом процентном соглашении, писал: "Д. Д. (дядюшка Джо. - В. М. ) хочет, чтобы Польша, Чехословакия и Венгрия образовали сферу независимых антинацистских просоветских государств"²⁹ . Термин "просоветские", судя по контексту, тут следовало понимать, как дружественные СССР. Вскоре после Ялтинской конференции (3 - 11 февраля 1945 г.) Черчилль отказался от такого толкования политики Москвы, характеризуя ее как стремление советизировать страны, оказавшиеся в сфере влияния СССР, как "курс, абсолютно противоречащий всем демократическим идеям", как навязывание странам Восточной Европы "русского варианта демократии"³⁰ .

Официальная линия Кремля на создание дружественных, но несоветских, государств в указанном регионе проводилась на всех уровнях советского и партийного аппарата. Отчетливо она была сформулирована в беседе Димитрова с рядом чехословацких коммунистов в декабре 1944 г.: "Вопрос советизации Чехословакии не ставить. Сегодня не будем гадать, когда придет время, чтобы поставить вопрос о советизации Чехословакии. Это - не так легко, как многие думают. Чехи и словаки должны сами вступить на путь к советской власти, собственным развитием. И мы также должны подвести народ к социализму и советской власти, систематически подготавливая его политически, идеологически. Те люди в Словакии, которые чересчур спешат в отношении советской власти, должны быть попридержаны. Как Сталин правильно сказал: нужно идти шаг за шагом, и прежде, чем сделать следующий шаг, нужно закрепить завоеванные позиции"³¹ . Упрек относился к словацким коммунистам. Идея советской Словакии, ее присоединения к СССР, официально выдвинутая компартией Словакии в 1940 г. и раскритикованная Загранбюро КПЧ в Москве, была достаточно широко распространена среди словацких коммунистов и в конце войны. Не чужда она была, в частности, и Г. Гусаку, одному из членов последнего нелегального руководства Коммунистической партии Словакии (КПС)³² . Секретарь ЦК КПС Э. Фриш в июле 1945 г. говорил, что в период Словацкого национального восстания "компартия жила идеями борьбы за присоединение Словакии к СССР"³³ . Но такие представления о будущем Словакии тогда совершенно не отвечали интересам Москвы и ее политике в отношении Чехословакии.

Представляется, что именно вопросы будущего режима в Чехословакии, политики коммунистов в освобожденной стране являлись основными во время вышеупомянутой встречи Сталина и Готвальда вечером 23 января 1945 г. сначала в Кремле, в кабинете Молотова, а затем, уже без наркома, на даче советского руководителя. Об этой встрече вообще мало что известно. В историографии она упоминалась лишь в связи с вышеупомянутым письмом Бенешу по поводу Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси), продиктованным Сталиным тут же, в кабинете Молотова. Но здесь возникает сразу ряд вопросов. Почему эта проблема обсуждалась не с Фирлингером, с которым осенью 1944 г. - зимой 1945 г. велись все связанные с ней переговоры и которому о письме Молотов и Готвальд сообщили только 24 января? Да к тому же вопрос о Закарпатской Украине фактически для Москвы в это время был уже решен, и не он был главным. Другие более важные в тот период для советского руководства задачи решались в беседе с Готвальдом. Она состоялась в то время, когда на чехословацкое эмигрантское правительство осуществлялся массированный нажим Кремля в целях признания им так называемого люблинского правительства. Готвальд привлекался для

²⁹ Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны, вып. 2. М., 1977, с. 209.

³⁰ Там же, с. 287, 315.

³¹ Sbornik dokumentu k dejinam KSC v letech 1938 - 1945, d. 4. Praha, 1965, s. 17 - 18.

³² См.: Гусак Г. Свидетельство о Словацком национальном восстании. М., 1969, с. 421 - 422; Husak G. Zapas o zajtrasok. Bratislava, 1948, s. 3 - 6.

³³ АВП РФ, ф. 0138, оп. 26а, п. 139, д. 4, л. 6.

стр. 46

"продавливания" нужного Москве в преддверии Ялтинской конференции решения. Сталин, как уже говорилось, рекомендовал "сначала признать варшавское правительство, а потом начать с ним переговоры". Готвальд в этом вопросе полностью соглашался с советским лидером. Интересно отметить, что, посетив по собственной инициативе вместе с членом Загранбюро КПЧ В. Копецким Фирлингера еще утром 23 января, он изложил ему позицию коммунистов, совпадавшую с вышеозначенной точкой зрения Сталина по проблеме³⁴ .

Второй круг вопросов, который обсуждался уже на даче Сталина, касался, скорее всего, приезда Бенеша в Москву, формирования нового чехословацкого правительства и его программы. Готвальд не оставил воспоминаний. Поэтому о содержании беседы, можно судить лишь в контексте тех конкретных усилий, которые предпринимались тогда Москвой по укреплению ее позиций в освобождаемых странах Центральной и Юго-Восточной Европы, а также по ряду косвенных свидетельств. Напомним, что в начале 1945 г. существовали уже просоветские правительства в Польше, Болгарии, Венгрии, Югославии. В декабре 1944 г. и в январе 1945 г. Вышинский посетил Румынию, чтобы лично проконтролировать, как идут дела в этой стране и содействовать приходу к власти лояльного Советскому Союзу правительства П. Грозы.

Вопрос о создании нового чехословацкого правительства стал, как никогда, актуальным. Молотов и Сталин, по всей видимости, хотели составить личное впечатление о руководителе чехословацких коммунистов и дать ему соответствующие рекомендации. Давались ли Готвальду какие-либо советы, связанные с политикой КПЧ в освобожденной стране, доподлинно неизвестно. Но можно с уверенностью предположить, что давались.

В 1946 г., когда отмечалось 50-летие Готвальда, близкий к нему Копецкий написал воспоминания о его деятельности в Москве в годы войны. В них упоминается, в частности, о встрече Готвальда со Сталиным в декабре 1944 г. Такой встречи, насколько известно на сегодняшний день, не было. Скорее всего, Копецкий, который никогда не придерживался точности в своих работах, имел в виду встречу 23 января 1945 г. и описывал подробности этой встречи явно со слов самого Готвальда: "Товарищ Готвальд пришел к товарищу Сталину в полпервого ночи, и их разговор продолжался целых шесть часов, до семи часов утра". Далее описывается, с какой симпатией Сталин говорил о Чехословакии, о чешском и словацком народах, восхищался их демократичностью и добросердечностью, говорил о немцах, указывая, как должны действовать славяне, чтобы "никогда не повторилась трагедия их кровавого уничтожения чудовищной немецкой военной машиной". Во время шестичасовой беседы, которая, как видно из описания, проходила в очень непринужденной обстановке, по словам Копецкого, "товарищ Готвальд обсудил с маршалом Сталиным много важных вопросов"³⁵ .

О содержательной стороне встречи Готвальда со Сталиным упоминал в своих воспоминаниях Гусак, который в январе-феврале 1945 г. в течение трех недель находился в Москве и неоднократно общался с Готвальдом. По словам Гусака, Сталин советовал Готвальду проявлять максимум осторожности и тактичности, например, при решении словацкого вопроса, рекомендовал считаться с Бенешем, достигнуть договоренности с ним как с президентом. "После осложнений вокруг польского вопроса, - писал Гусак, -когда разрыв с польским эмигрантским правительством в Лондоне оказал весьма отрицательное воздействие и на совместные действия с западными союзниками, Сталин хотел избежать аналогичных проблем и осложнений с Бенешем и его правительством, тем более что это было единственное эмигрантское правительство, заключившее союзнический пакт с СССР"³⁶ .

³⁴ Fierlinger Z. Op. cit., s. 559, 560.

³⁵ Kopecky V. Gottwald v Moskve, 2 vyd. Praha, 1948, s. 46-47.

³⁶ Гусак Г. Указ. соч., с. 789 - 790.

стр. 47

Примечательно, что уже через неделю после встречи со Сталиным, 1 февраля 1945 г. Готвальд вместе с Копецким посетили Димитрова, с которым, судя по короткой дневниковой записи последнего, обсуждали вопросы деятельности чехословацкой компартии и приезда в Москву Бенеша³⁷ . Сразу после этого Загранбюро КПЧ развернуло активную деятельность по подготовке программы и состава нового чехословацкого правительства. Эти вопросы начали обдумываться чехословацкими коммунистами в Москве еще во время приезда Бенеша сюда в декабре 1943 г. Тогда были сделаны первые шаги на пути оформления их концепции послевоенного устройства ЧСР, определены основные принципы программы первого после освобождения страны правительства. Вопрос о его конкретном составе, видимо, стал рассматриваться Загранбюро КПЧ осенью 1944 г. Именно тогда в Отдел международной информации ЦК ВКП(б) поступили подготовленные коммунистами характеристики на членов чехословацкого эмигрантского правительства, в которых особое внимание обращалось на отношение того или иного деятеля к компартии и СССР, а также характеристики на членов Словацкого национального совета (СНС)³⁸ .

Эти последние, в целом весьма положительные, были интересны для советского руководства, во-первых, тем, что предполагалось включение его представителей в состав нового чехословацкого правительства, а, во-вторых, тем, что чехословацкий правительственный делегат Немец, прибывший на освобожденную территорию Восточной Словакии в январе 1945 г., передал бразды правления этой территорией в руки СНС, оставив за собой лишь связь с советскими военными властями, Лондоном и Москвой, а также общегосударственные вопросы. Немец сообщил Фирлингеру, что 4 февраля он был приглашен в штаб 4-го Украинского фронта, где ему было сообщено об установлении демаркационной линии (Спишска Бела - Кежмарок - Попрад - Добшина), разграничивавшей территории, подвластные СНС и советскому военному командованию. "На восток от линии, - сообщал Немец, - установлен полный чехословацкий суверенитет и действуют чехословацкие законы. Советское командование оставило за собой, однако, в этой области из соображений безопасности тыла надзор за транспортом и телекоммуникациями. Ему будут подчинены военные коменданты городов, и оно будет иметь право арестовывать опасные элементы, не взирая на национальность". По договоренности со штабом Немец рекомендовал СНС провести мобилизацию кадровых офицеров в возрасте до 50 лет, офицеров запаса - до 45 лет, младших офицеров и рядовых - до 40 лет³⁹ . Речь шла уже не о мобилизации в Красную Армию, что имело место на Подкарпатской Руси и стало одной из причин конфликтной ситуации между "чехословацким" Лондоном и Москвой, а о пополнении ЧАК.

Как видно из изложенного, ни СНС, ни Немец не располагали на освобожденной территории всей полнотой власти, что в условиях военного времени было весьма закономерно. Советские военные власти не могли допустить, чтобы в ближайшем тылу действующей армии создавались опасные для нее ситуации. Тот факт, что Чехословакия являлась союзным государством, в данном случае имел подчиненное значение. Сталин еще во время встречи с Готвальдом 23 января по этому поводу говорил, что в условиях, когда "на всем протяжении фронта от Балтики до Дравы ведутся тяжелые бои, о которых на Западе и понятия не имеют", образование "какой бы то ни было абсолютно свободной зоны в ближайшем тылу, в которой могли бы существовать различные трудно контролируемые иностранные органы, проблема - чрезвычайно деликатная; какая-либо легкомысленность в этим плане может иметь тяжелые последствия"⁴⁰ . Но дело в том, что понятие "ближайший тыл" не определялось и могло произвольно толковать-

³⁷ Георги Димитров. Дневник, с. 464.

³⁸ Российский государственный архив социально-политической истории (далее - РГАСПИ), ф. 17, оп. 128, д. 1082, л. 15 - 22; д. 774, л. 1 - 8.

³⁹ Fierlinger Z. Op. cit., s. 579 - 580.

⁴⁰ Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 474 - 475; Fierlinger Z. Op. cit., s. 559 - 560.

стр. 48

ся, что, естественно, порождало конфликты. Говоря о "трудно контролируемых иностранных органах", Сталин, по всей видимости, имел в виду переезд на свободную территорию вместе с новым чехословацким правительством аккредитованного при нем дипломатического корпуса, на чем настаивала чехословацкая сторона, и в чем особенно был заинтересован Запад. Но особую остроту этот вопрос приобрел позднее.

Пока же в Москве внимательно изучали те материалы, которые по разным каналам приходили с освобожденной территории Словакии и касались настроений ее населения, деятельности СНС и т.д. Многие из этих материалов поступали в Отдел международной информации ЦК ВКП(б). Так, например, большой интерес вызвала информация Гусака о положении в Словакии, которая была подготовлена им для Загранбюро КПЧ (пространная) и для Главного разведывательного управления (ГРУ) Главного штаба Красной Армии (более короткая, на немецком языке)⁴¹ . Сравнение обоих текстов показывает, что второй содержал более радикальные характеристики политики КПС и настроений в Словакии. Димитров внимательно изучил оба документа. Особый его интерес, судя по пометам, вызвали места, касавшиеся оценок позиций и влияния компартии: "ведет за собой весь рабочий класс, значительную часть интеллигенции и мелких крестьян"; программа партии является марксистско-ленинской; рабочие массы считают СССР "образцом в разрешении социально-экономических вопросов"; "славянские традиции и социалистическая ориентация играют большую роль в Словакии"; КПС "ставит на первое место в своей работе борьбу против немцев и предателей, однако она не может забывать своей ответственности и за достижение своих дальнейших политических целей"⁴² .

В Отдел международной информации ЦК ВКП(б) поступали и некоторые документы, касавшиеся организации жизни на освобожденной территории Словакии, в частности проект постановления СНС о земельной реформе. В сопроводительной записке члена военного совета 4-го Украинского фронта Л. З. Мехлиса, направившего документ, значилось: "Уязвимые места и грубые ошибки в проекте будут ясны при его внимательном чтении". С проектом, весьма радикальным, помимо сотрудников отдела ознакомились Молотов, Зорин, Готвальд, которые высказали по нему свои критические замечания. Готвальд направил Гусаку телеграмму, прося его воздержаться от публикации и широкого обсуждения проекта⁴³ .

Тщательно изучались материалы, касавшиеся настроений населения Словакии после вступления на ее территорию Красной Армии. Гусак в информации для ГРУ утверждал, что "Словакия подготовлена в психологическом и политическом отношении к приходу Красной Армии", что "значительная часть населения с коммунистической ориентацией заранее приветствует Красную Армию, надеясь с ее приходом получить возможность осуществления своих социальных и экономических порядков". Он полагал, что 70 - 80% населения Словакии настроены просоветски⁴⁴ . Скорее всего, это было преувеличением, если понимать под этим установление советского строя, но, вероятно, отражало широкое распространение симпатий к России в словацком обществе в конце войны. Корреспондент газеты "Комсомольская правда" Крушинский, находившийся в Словакии во время национального восстания, писал: "Для царившего здесь политического настроения самым характерным было чувство дружбы к Советской России и Красной Армии. Здесь видят в нас естественного, желательного и единственно возможного освободителя. Имеющихся здесь советских офицеров предупредительно приветствуют не только все военнослужащие, но также жители (многие поднятием сжатой руки)... Я видел на улице английских и американских офицеров. Они, безусловно, не встречали такого выражения симпатий... С несомненной искренностью население и солдаты (сло-

⁴¹ РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 774, л. 54 - 70, 128 - 218.

⁴² Там же, ф. 495, оп. 74, д. 557, л. 21 - 40; ф. 17, оп. 128, д. 774, л. 234 - 253.

⁴³ АВП РФ, ф. 0138, оп. 26, п. 134, д. 24, л. 145; РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 31, л. 85 - 89; д. 774, л. 254; д. 31, л. 79.

⁴⁴ РГАСПИ, ф. 495, оп. 74, д. 557, л. 21 - 40.

стр. 49

вацкой армии, участвовавшие в восстании. - В. М. ) ждут прихода частей Красной Армии"⁴⁵ .

Красная Армия вступила на территорию Словакии осенью 1944 г., и в течение полугода здесь шли бои. В директиве Ставки Верховного главнокомандования командующему войсками 4-го Украинского фронта И. Е. Петрову и командующему войсками 1-го Украинского фронта И. С. Коневу, подписанной И. В. Сталиным и А. И. Антоновым 31 октября 1944 г., в приказном порядке требовалось: "1. Разъяснить всему личному составу войск, что Чехословакия является нашим союзником и отношения со стороны войск Красной Армии к населению освобожденных районов Чехословакии и к повстанческим чехословацким частям должны быть дружественными. 2. Запретить войскам самовольную конфискацию автомашин, лошадей, скота, магазинов и разного имущества. 3. При размещении войск в населенных пунктах учитывать интересы местного населения. 4. Все необходимое для нужд наших войск получать только через местные органы гражданской администрации чехословаков или через командование чехословацких повстанческих частей. 5. Нарушающих приказ привлекать к суровой ответственности"⁴⁶ .

Донесений армейских политорганов о положении в стране и настроениях ее населения довольно много; они направлялись в Главное политическое управление рабоче-крестьянской Красной Армии, некоторые из них пересылались в ЦК ВКП(б) для сведения и использования в работе его отделов. При характеристике отношения населения к советским войскам отмечалось, что население "встретило части Красной Армии с большой радостью и восторгом", "повсеместно бойцы и офицеры ощущают теплый, радушный прием и дружественное отношение", "стремятся оказать помощь нашим частям в борьбе против немцев", "симпатии к Советскому Союзу огромны", "большинство населения с нетерпением ждет прихода Красной Армии", "все слои населения горят желанием сотрудничать с Советским Союзом". В донесениях приведено множество конкретных примеров такого поведения словацкого населения, в целом хорошо встречавшего советские войска⁴⁷ . Вместе с тем сообщалось и о фактах недовольства, связанных с действиями органов Красной Армии при закупке для нее продовольствия, с отдельными фактами мародерства и насилия⁴⁸ .

Недовольство населения вызывали также карательные действия органов СМЕРШ и НКВД на освобожденной территории, репрессии против активных сторонников режима президента Словацкой республики Й. Тисо, следовавшего до конца войны в фарватере политики гитлеровской Германии. Согласно данным словацкого исследователя Р. Летца, органы НКВД проводили преимущественно аресты российских и украинских эмигрантов, затем венгров и немцев, а также словаков, опираясь при этом на помощь местных коммунистов, партизан и используя списки, составленные разведотделами 1 ЧАК или оперативными группами СМЕРШ. Арестованные сосредоточивались в сборных лагерях и оттуда в вагонах, непригодных для перевозки людей, отправлялись в Советский Союз, где использовались на работах в шахтах, каменоломнях, строительстве и сельском хозяйстве. Данные о словаках, отправленных в ГУЛАГ, причем неясно, идет ли речь о словаках по национальности или о жителях Словакии, расходятся, колеблясь от 12 до 69 тыс. Председатель словацкой Ассоциации граждан, насильственно депортированных органами НКВД в СССР, Д. Слободник говорил о приблизительно 10 тыс. человек. В течение 1945 - 1953 гг. депортированные, если оставались живы, постепенно возвращались на родину⁴⁹ . Но этот вопрос из-за недоступности для исследователей архивных данных еще не изучен.

⁴⁵ Там же, ф. 17, оп. 128, д. 708, л. 12.

⁴⁶ Документы и материалы, т. 4, с. 225.

⁴⁷ Там же, с. 215, 245, 253, 257, 273, 279 и др.

⁴⁸ РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 320, л. 48 - 51.

⁴⁹ Letz R. Slovensko v rokoch 1945 - 1948. Na ceste ku komunistickej totalite. Bratislava, 1994, s. 78 - 79, 203.

стр. 50

А пока Москва готовилась к приезду Бенеша. Загранбюро КПЧ и Отдел международной информации ЦК ВКП(б) внимательно следили за всем, что было связано с этим. Например, тексты телеграмм Готвальда коммунистам в Лондон просматривал Димитров и, по мере необходимости, правил их. Точно так же руководитель отдела знакомился с телеграммами, полученными из Лондона Фирлингером и Готвальдом. Последний представил Димитрову проект организации и структуры первого правительства Национального фронта чехов и словаков. В сопроводительной записке Готвальда подчеркивалось, что в него должны войти представители всех главных политических групп, в том числе и из чехословацкого эмигрантского правительства, "которые наиболее важны для Бенеша". Из 20 членов проектируемого кабинета 8 человек во время войны находились в Англии, 6 - в Советском Союзе и 6 - в Словакии. Предполагалось также, что после освобождения чешских земель правительство будет пополнено представителями чешского подполья. В Отдел международной информации поступили и характеристики на кандидатов в члены кабинета. В них, как и ранее, обозначалось отношение этих политических деятелей к коммунистам и СССР⁵⁰ .

Незадолго до приезда Бенеша Димитров получил переведенный на русский язык первый проект политической платформы нового чехословацкого правительства, подготовленного Загранбюро КПЧ. В сопроводительном письме от 10 марта 1945 г. Готвальд сообщал, что по большинству поставленных в проекте вопросов Бенеш был "в общих чертах с нами согласен", и выражал надежду, что "удастся добиться принятия в ней (платформе. - В. М. ) всего для нас важного". Готвальд обращался к Димитрову с просьбой "помочь нам Вашими советами и указаниями при решении этой важной задачи". Один из экземпляров письма, судя по помете Димитрова "Тов. И. В. Сталину", был направлен советскому лидеру⁵¹ .

Руководитель Отдела международной информации внимательно ознакомился с предложенной Готвальдом программой и сделал свои замечания. Однако сопоставление текста, который изучал Димитров, и окончательного текста программы свидетельствует, что большинство его замечаний носили не принципиальный, а скорее редакционный характер, кроме одного, на наш взгляд важного. В разделе о внешнеполитической деятельности правительства в первом варианте говорилось о союзных с СССР славянских странах, а в окончательном - об СССР и остальных славянских странах⁵² . Это исключало, по-видимому, толкование данного места программы в том смысле, что в ближайшем будущем Советский Союз собирается создать некий блок славянских государств под своей эгидой. Тогда подобная возможность весьма волновала союзников СССР по антигитлеровской коалиции.

19 марта, накануне своего назначения послом в ЧСР, по проекту платформы первого правительства Национального фронта чехов и словаков представил свои соображения и Зорин. Его замечания были направлены Молотову, который, судя по пометам, ознакомился с ними, обратив внимание на ряд затронутых послом вопросов⁵³ . Хотя автору неизвестно, были ли эти соображения доведены до сведения Загранбюро КПЧ, но сопоставление с опубликованной программой показывает, что некоторые из них были приняты во внимание.

Особой критике со стороны советского дипломата подвергся раздел о внешней политике ЧСР: "Весь раздел требует исправления с тем, чтобы при сохранении ориентации Чехословакии на Советский Союз и на укрепление единства славянских народов, подчеркнуть также укрепление дружественных отношений Чехословакии с Англией, США, Францией и др. объединенными нациями и устранить скользкие формулировки

⁵⁰ РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 1082, л. 75 - 76, 105 - 140; ф. 495, оп. 74, д. 55, л. 41 - 65.

⁵¹ Там же, ф. 17, оп. 128, д. 716, л. 3; Восточная Европа..., с. 172.

⁵² Cestou kvetna. Dokumenty k pocatkum nasi narodni a demokraticke revoluce. Duben 1945 - kveten 1946. Praha, 1975, s. 33.

⁵³ АВП РФ, ф. 06, оп. 7, п. 51, д. 822, л. 1 - 3; Восточная Европа..., с. 171 - 172.

стр. 51

о славянской линии внешней политики, среднеевропейском и восточноевропейском объединении славянских народов и т.п." Эти рекомендации, по всей видимости, были учтены. Существенные замечания касались раздела о национальной политике. "Во всем разделе, - полагал Зорин, - хотя и говорится о равноправии чешского и словацкого народов, вопрос о государственных формах их дальнейшего существования поставлен крайне расплывчато: нет упоминания ни об автономии Словакии, ни о федеративном объединении Чехии и Словакии". "В интересах преодоления словацкого сепаратизма, - продолжал он, - ...очевидно, следует сказать более определенно о будущих государственных формах существования Словакии в рамках единого чехословацкого государства. Кроме того, совершенно необходимо сформулировать обязательства по обеспечению прав национальных меньшинств (в первую очередь украинцев и русин)". Ни одно из этих соображений не нашло отражения в окончательном тексте правительственной программы⁵⁴ .

В Москве ждали приезда Бенеша. 11 марта 1945 г. Бенеш вылетел из Лондона с сопровождавшей его группой лиц и 19 марта благополучно прибыл в Москву. Вместо одной, как ранее предполагалось, он пробыл здесь две недели. Они были наполнены обсуждением вопросов о составе нового чехословацкого правительства и его программы, а также переговорами в Кремле и встречами с советскими общественными деятелями. 19 марта НКИД получил перечень вопросов, которые Бенеш хотел бы обсудить с советскими руководителями. Он включал следующие 10 пунктов: 1. Границы с Германией, Венгрией, Польшей. 2. Трансфер из Чехословакии немецкого и венгерского населения. 3. Карпатская Украина. 4. Хозяйственное положение на освобожденной территории, в том числе: а) установление правил, касающихся "трофейного имущества", б) вопросы чехословацкой валюты, в) помощь со стороны СССР населению освобожденных территорий. 5. Вопрос репараций Венгрии: определение чехословацкой квоты. 6. Транспорт: а) железнодорожный, б) Дунайское пароходство, в) использование румынских портов для импорта Чехословакии и др. 7. Дальнейшая организация чехословацкой армии. 8. Взаимоотношения между СССР, Польшей и Чехословакией. 9. Политика СССР и ЧСР в отношении Германии. 10. Дальнейшее финансирование чехословацких платежей на территории СССР⁵⁵ .

Все эти вопросы и были затронуты во время первой беседы Э. Бенеша с В. М. Молотовым 21 марта 1945 г., на которой присутствовали с советской стороны А. Я. Вышинский и В. А. Зорин, а с чехословацкой - Я. Масарик и З. Фирлингер. По первому из поставленных заранее вопросов (о границах) Бенеш напомнил, что он и все чехословацкое правительство всегда определяли свои взгляды формулой "домюнхенские границы". Далее он изложил позицию Англии по этому вопросу, которая согласилась "на передачу контроля чехословацкому правительству над территорией, входящей в домюнхенские границы", т.е. на 31 декабря 1937 г., и намерена поставить вопрос о признании границ на обсуждение в Европейской контрольной комиссии. Что касается трансфера немцев и венгров из Чехословакии, то президент заявил о колебаниях англичан по этому вопросу и ожидании ими мнения советского правительства. Молотов, заметив, что отношение Москвы к выселению немцев в принципе положительное, предложил перевести этот вопрос в практическую плоскость ("сколько и как надо выселять"). Бенеш полагал, что переселить нужно 2 млн. из 2800 тыс. немцев и 400 тыс. из 600 тыс. венгров, проживавших в ЧСР⁵⁶ .

Подробно Бенеш говорил о Карпатской Украине и договоренности со Сталиным о ее передаче СССР после войны, а также о необходимости точно определить границы этой области, "ибо на территории Чехословакии живут украинцы". Молотов выразил

⁵⁴ См. подробнее: Национальная политика в странах формирующегося советского блока. 1944 - 1948 гг. М., 2004, с. 130.

⁵⁵ АВП РФ, ф. 0138, оп. 26, п. 132, д. 10, л. 43; Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 504 - 505.

⁵⁶ Национальная политика..., с. 182 - 183.

стр. 52

свое согласие. Казалось, вопрос о времени определения государственно-правового статуса Закарпатской Украины на официальном уровне был улажен. Однако вскоре стало ясно, что это не совсем так. По инициативе Молотова после его беседы со Сталиным и другими советскими руководителями 24 марта состоялась вторая встреча советского наркома и Бенеша, где первый попросил у президента письменно подтвердить его согласие на присоединение Закарпатской Украины к СССР (УССР). Бенеш вынужден был составить и подписать такое письменное обязательство, которое носило секретный характер⁵⁷ . На этом же заседании президент передал пожелание Словацкого национального совета "поставить перед советским правительством вопрос о том, чтобы помочь быстрее очистить Словакию от венгров, которые пришли на словацкую территорию после ее оккупации венгерскими войсками". На вопрос Молотова, о каком количестве идет речь, Бенеш ответил, что "примерно о 10 - 15 тыс. человек, особенно в Кошице", и добавил, что "следовало бы дать указание генералу Петрову и маршалу Малиновскому о сокращении количества венгров в Словакии". Молотов обещал выяснить этот вопрос⁵⁸ .

21 марта обсуждалась проблема военных трофеев, поскольку на освобожденной территории Чехословакии нередко возникали конфликты с советскими военными властями по вопросу о том, какая недвижимость и материальные ценности могут считаться трофеями. Молотов изложил позицию Москвы: "Мы рассматриваем Чехословакию союзником и на добро Чехословакии мы не покушаемся, однако законы войны требуют, чтобы то, что захвачено в результате боя, то, что завоевано кровью солдат, считалось военными трофеями, и те, кто изгоняет противника с захваченной территории, имеют право распоряжаться имуществом, захваченным в бою. Естественно, что союзнические армии могут и обязаны делиться захваченным, но право распоряжаться захваченным все же принадлежит тем, кто изгнал противника"⁵⁹ .

31 марта правительства СССР и ЧСР подписали соглашение о порядке использования военных трофеев на территории Чехословакии. Оборудование германских предприятий и другое трофейное имущество, имеющее "существенно важное военное значение", может быть по согласованию с чехословацким правительством "вывезено на территорию СССР для использования на нужды войны", - значилось в первой статье соглашения. Часть трофейного оборудования германских предприятий предполагалось уступить чехословацкому правительству на правах собственности. Германскими считались все предприятия или их части, которые "были построены немцами или завезены ими во время оккупации, но не с чехословацких заводов"⁶⁰ . Реализация этого соглашения, как оказалось впоследствии, была страшно затруднена ввиду того, что оно, во-первых, не было опубликовано и о его содержании мало кто знал, а во-вторых, формулировки были настолько общими, что их экстраполяция на конкретные случаи оказалась практически невозможной.

На встречах 21 и 24 марта речь шла о расширении чехословацкой армии. Бенеш заявил, что он получил согласие Сталина на это⁶¹ . В сообщении Пики в Лондон 26 марта утверждалось, что обсуждение вопроса о реорганизации армии "началось по инициативе Сталина и на основе предложения чехословацкого корпуса о его превращении в армию. При этом Сталин предложил вооружение для 10 дивизий"⁶² . В беседах с Молотовым Бенеш указывал на необходимость поддержания тесного контакта правительства с Москвой и Лондоном в целях быстрого решения всех связанных с этим вопросов, для чего потребуется наладить радиосвязь, предоставить транспорт и самолеты.

⁵⁷ Марьина В. Закарпатская Украина (Подкарпатская Русь)..., с. 136 - 145.

⁵⁸ Там же, с. 211 - 309.

⁵⁹ АВП РФ, ф. 06, оп. 7, п. 51, д. 833, л. 6.

⁶⁰ Документы и материалы..., т. 4, с. 332 - 333.

⁶¹ Встреча по некоторым данным состоялась 19 марта, но какие-либо более подробные сведения о ней отсутствуют.

⁶² Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 527.

стр. 53

Молотов заметил, что нужно считаться с военной обстановкой и с тем, что правительство будет находиться в тылу Красной Армии, подчеркнув тем самым сложность выполнения вышеуказанных просьб.

27 марта Верховному главнокомандующему Вооруженными Силами СССР был передан меморандум Бенеша, касающийся строительства чехословацких вооруженных сил. В нем говорилось, что после освобождения Словакии и части чешских земель можно будет сформировать до 10 дивизий и "развернуть теперешний чехословацкий армейский корпус в СССР в армию". Обозначался ее состав и указывалось, что при организации армии "будет использован организационный устав Красной Армии". Вооружение и снаряжение чехословацкой армии предполагалось провести из средств Советского Союза. В меморандуме подчеркивалась необходимость в связи с организацией чехословацких вооруженных сил наладить радиосвязь президента и правительства с Москвой и Лондоном, содержалась просьба обеспечить президента, правительство и СНС необходимыми транспортными средствами (легковые и грузовые автомобили, мотоциклы), поставить одно звено транспортных самолетов "Дуглас" для курьерской связи президента и правительства с Москвой. В ответном письме Сталина Бенешу 29 марта сообщалось о немедленной и безвозмездной передаче вооружения для четырех дивизий, а через три-четыре месяца - для остальных шести дивизий, а также (в общей форме) выдаче средств транспорта и связи⁶³ .

Из других визитов Бенеша в Москве интерес представляет его посещение 28 марта Всеславянского комитета, где он беседовал с его председателем генерал-лейтенантом А. С. Гундоровым и членами Президиума комитета З. Р. Неедлы, С. Д. Благоевой, Н. С. Тихоновым, В. В. Мочаловым⁶⁴ . Разговор шел преимущественно о проблемах славянского движения, и Бенеш изложил свое их видение. Он подчеркнул, что в течение столетия, с 1848 г. "проблемы славянства идут именно по линии консолидации усилий славян вокруг России", что Москва "должна быть руководящим центром этого движения", что чехи и словаки, как и все славянские народы, кроме поляков, иначе себе и не представляют дела.

Во время встреч в Москве были рассмотрены все намеченные Бенешем для обсуждения с советскими руководителями вопросы. Но здесь решалась и еще одна важная задача - формирование нового чехословацкого правительства и принятие его программы, проект которой подготовило Загранбюро КПЧ. Его обсуждение продолжалось несколько дней, но раздел о внешней политике ЧСР не вызвал серьезных дискуссий, хотя сомнения в правильности преимущественной ориентации на СССР и были высказаны. "Выражая бесконечную благодарность чешского и словацкого народов к Советскому Союзу, правительство будет считать неколебимой основной линией чехословацкой внешней политики самый тесный союз с победоносной славянской державой на востоке", - отмечалось в окончательном тексте правительственной программы. Говорилось о союзнических отношениях со славянскими странами, Польшей, Югославией и Болгарией, о налаживании связей с "новой и действительно демократической" Венгрией и "независимой и демократической" Австрией, о дружественных взаимоотношениях с демократическими западными державами Англией, США, Францией⁶⁵ .

Были приняты также предложенные коммунистами структура и персональный состав правительства. В РГАСПИ хранится документ под названием "Предложения по организации временного чехословацкого правительства Национального фронта", подписанный Готвальдом 22 февраля 1945 г. Подпись на документе зачеркнута, и чернилами написано: "Единогласно утверждено на заседании представителей Националь-

⁶³ Документы и материалы..., т. 4, с. 327 - 330; Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 528 - 531.

⁶⁴ Подробное изложение беседы, продолжавшейся два часа, было представлено Мочаловым Вышинскому 30 марта 1945 г. - АВП РФ, ф. 0138, оп. 26, п. 132, д. 10, л. 52 - 57.

⁶⁵ Cestou kvetna. Dokumenty..., s. 32 - 34.

стр. 54

ного фронта чехов и словаков в Москве 28 марта 1945 г."⁶⁶ Из 25 членов нового правительства 7 представляли коммунистов, 3 - социал-демократов, 3 - чешских социалистов, 4 - словацких демократов, 3 - народную (католическую) партию, 5 были формально беспартийными. Возглавил кабинет близкий к коммунистам левый социал-демократ Фирлингер. Представители КПЧ и КПС заняли важнейшие посты двух вице-премьеров (К. Готвальд и В. Широкий), министров внутренних дел, информации, сельского хозяйства, социального обеспечения и пост государственного секретаря в министерстве иностранных дел (В. Клементис). 12 членов созданного кабинета во время войны находились в Англии, 6 - в СССР, 7 - в стране. По национальности 16 были чехами и 9 словаками⁶⁷ .

За день до отъезда Бенеша Сталин дал обед в его честь, который состоялся в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца. С тостами и краткими речами выступали В. М. Молотов, Э. Бенеш, Л. Свобода, Я. Масарик, В. Шробар. Советский лидер дважды произносил тосты. Запись обоих его выступлений сделана по памяти Б. Ф. Подцеробом, секретарем Молотова. Взяв слово в первый раз, Сталин заявил, что он "слышал много славословий по адресу Красной Армии", но, несмотря на то, что это "действительно доблестная, храбрая и славная армия... она имеет еще много недостатков" и что среди насчитывающихся в ее рядах 12 млн. человек не все - ангелы. "Красная Армия прошла с боями большой путь от Сталинграда до ворот Берлина, - продолжал Сталин. - Ее бойцы прошли этот путь не как туристы, они прошли этот путь под огнем, и они победили немцев". Отметив, что большинство бойцов Красной Армии думают, что они герои, Сталин заявил: как люди, считающие себя героями и думающие о возможности близкой смерти, они полагают, что им все позволено и им простят все "излишества" и все безобразия. "Тов. Сталин сказал, - значится в записи Подцероба, - что он хочет, чтобы чехословаки не слишком очаровывались Красной Армией, чтобы затем им не слишком разочаровываться. Он, тов. Сталин, хочет, чтобы чехословаки поняли психологию, поняли душу рядового бойца Красной Армии". Затем Сталин поднял бокал за то, чтобы "чехословаки поняли и извинили бойцов Красной Армии".

Второй тост был за "новых славянофилов", к которым Сталин причислил и себя. В отличие от старых славянофилов, которых советский лидер назвал реакционерами за то, что они "выступали за объединение всех славянских народов в одном государстве под эгидой русского народа", новые славянофилы, по его мнению, стоят за "союз независимых славянских государств". Сталин сказал, что и первая, и вторая мировые войны развернулись и шли "на спинах славянских народов" - Чехословакии, Польши, Югославии и Советского Союза ("Англия и Германия дерутся, а славянские народы проливают свою кровь"; "Франция не воевала, она впустила немцев в свои пределы"; "Бельгия и Голландия не воевали - они покорно легли перед немцами и подняли лапки кверху"; "Англия на островах - и ее положение особое"). Сталин отметил, что хотя он "ненавидит немцев", но вынужден признать, что "это сильный и способный народ", который попытается "возродиться в течение ближайших 15 лет" и "взять реванш". "Чтобы немцам не дать подняться и затеять новую войну, нужен союз славянских народов. Мы, новые славянофилы, являемся коммунистами, если хотите - большевиками. Про нас думают, что мы хотим установить повсюду советский строй. Это не так... Мы хотим, чтобы каждый народ имел тот строй, которого он достоин. Мы не собираемся вводить в Чехословакии советский строй". Хозяин застолья поднял бокал "за союз и дружбу независимых славянских народов, больших и малых". После обеда собравшимся были показаны два хроникальных фильма "Будапешт" и "От Вислы до Одера", которые, по свидетельству Подцероба, "произвели на чехов большое впечатление"⁶⁸ .

⁶⁶ РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 1082, л. 79 - 83, 98 - 104.

⁶⁷ Там же, л. 183; Cesta ke Kvetnu, s. 727.

⁶⁸ Архив Президента Российской Федерации, ф. 45, оп. 1, д. 393, л. 57 - 59.

стр. 55

Во время пребывания Бенеша в Москве советским руководством был решен по существу отрицательно вопрос о переезде на освобожденную территорию ЧСР западного дипломатического корпуса, аккредитованного при чехословацком правительстве. Остановимся на этом вопросе подробнее, особенно на аргументации советской стороны, поскольку и тогда, и в последнее время в историографии вокруг него возникало немало домыслов. Уже во время первой беседы с Бенешем Молотов обратил его внимание на то, что правительство будет функционировать в зоне оперативных действий Красной Армии и что нельзя не учитывать этого обстоятельства при организации его работы. Однако первоначально Москва не возражала против прибытия из Лондона на освобожденную территорию части сотрудников правительственного аппарата и дипломатического корпуса. 24 марта чехословацкое посольство получило телеграмму от Немеца о том, что "расквартирование и питание приготовлены лишь для 20 человек из свиты г. президента... Ввиду затруднений по расквартированию, питанию и транспорту может случиться то, что если без предварительного извещения приедет больше народу, то они окажутся без квартир и питания. Я рассчитывал лишь на 20 человек, о которых мне доложено"⁶⁹ . 25 марта Фирлингер сообщил Зорину, что получена телеграмма об отплытии из Лондона 29 марта английского парохода с сотрудниками правительственного аппарата и иностранными дипломатами. Масарик телеграфировал в Лондон просьбу задержать отъезд, так как самому чехословацкому правительству еще неясны условия размещения на освобожденной территории. Однако англичане настаивали на отплытии именно 29 марта, поскольку следующий пароход может быть только через шесть недель. Зорин заявил Фирлингеру, что соображения чехословацкого правительства о неподготовленности к приему на освобожденной территории такого большого числа приезжающих справедливы: "К ним я мог бы добавить и военные соображения, поскольку Кошице является ближайшим тылом Красной Армии. В особенности это будет относиться к иностранным дипломатам"⁷⁰ .

На следующий день, принимая Фирлингера, Зорин поинтересовался, как мыслится организация охраны правительственных учреждений и чехословацкого правительства и насколько обеспечено снабжение продовольствием всего правительственного аппарата. Зорин пояснил, что "командование фронтом, конечно, в известной мере несет ответственность за охрану и обслуживание правительственного аппарата". Фирлингер заметил, что "он очень благодарен за постановку этих вопросов, ибо думает, что и словаки, и некоторые члены правительства недостаточно конкретно представляют себе трудности, которые встанут перед правительством на освобожденной территории"⁷¹ .

27 марта начальник Главного штаба ВМФ СССР адмирал Алафузов информировал Вышинского, что глава морской секции Британской военной миссии в СССР контрадмирал Арчер сообщил ему письмом, что англичане отправляют в Чехословакию через Констанцу транспортом "Алмандзора" группу в количестве 242 человек, в том числе 28 британских, 10 американских, 4 бельгийских и 10 голландских дипломатов. Судно прибудет в Констанцу примерно 12 - 14 апреля 1945 г.

В тот же день Зорин принял Фирлингера и сделал следующее заявление по этому поводу: "Советские военные власти считают, что военная обстановка в районе Кошице и в прилегающих к нему районах в настоящее время мешает положительному решению этого вопроса. Кроме того, имеются затруднения в размещении значительного числа членов дипкорпуса". Советские военные власти полагали необходимым "отложить на некоторое время" приезд дипкорпуса в Чехословакию. "Что касается сотрудников чехословацкого правительственного аппарата, офицеров и общественных деятелей, то препятствий к их переезду на освобожденную территорию не имеется", - заявил Зорин. Фирлингер в ответ на это, согласно записи в дневнике советского дипломата, сказал,

⁶⁹ АВПРФ, ф. 0138, оп. 26, п. 133, д. 11, л. 139.

⁷⁰ Там же, п. 132, д. 6, л. 79 - 80.

⁷¹ Там же, д. 7, л. 1 - 2.

стр. 56

что "по его мнению другого ответа с нашей стороны и нельзя было ожидать и что оставшиеся в Лондоне члены правительства видно совершенно не представляют себе условий, в которых будет работать первое временное правительство в ближайшем тылу Красной Армии"⁷² .

Англичане были раздосадованы происшедшим и пытались возложить всю вину за случившееся на чехословацкое правительство. Рипка, защищаясь, заявил, что оно "в соответствии с соглашением от 8 мая (1944 г. - В. М. ) обязано считаться с точкой зрения советских военных властей, поскольку территория, о которой идет речь, формально все еще является военной зоной"⁷³ . Аргументация советских властей в тех конкретных условиях не была лишена оснований. Но отказ советских властей допустить представителей дипломатического корпуса на освобожденную территорию ЧСР вызвал чрезвычайное раздражение Черчилля, о чем посол СССР в Лондоне Ф. Т. Гусев информировал Москву в телеграмме от 19 мая 1945 г., т.е. уже после переезда чехословацкого правительства в освобожденную Прагу. "Вы не пускаете наших представителей в Прагу, - заявил Черчилль. - Нашему послу, аккредитованному при правительстве Бенеша, не разрешили въезд в Чехословакию, нашим самолетам не разрешают прилетать в Прагу... Мы - британцы - представляем из себя достойную нацию, и мы не позволим, чтобы нас третировали"⁷⁴ . Замечание Гусева о том, что 18 мая "Рипка и другие представители чехословацкого правительства вылетели на британском самолете из Лондона в Прагу", не произвели впечатления на Черчилля. Возможно с этим самолетом, а может быть с другим, но примерно в то же время, в Прагу прибыл и британский посол Николе. С конца мая 1945 г. здесь начала функционировать и американская дипломатическая миссия. Во время встречи Идена и Молотова 16 июля 1945 г., т.е. накануне открытия Потсдамской конференции, было констатировано, что "чехословацкого вопроса больше не существует"⁷⁵ .

31 марта Бенеш, сформированное в Москве правительство и советский посол Зорин выехали на освобожденную территорию Словакии в г. Кошице. Здесь 4 апреля было объявлено о составе нового чехословацкого правительства и принята его программа, получившая название "кошицкая". Представляется, что в первый месяц своей деятельности президент и правительство оказались в определенной изоляции от внешнего мира. Регулярные контакты через Зорина они имели лишь с Москвой. Советский посол в этот период встречался и беседовал со многими чехословацкими политическими и общественными деятелями, передавая их просьбы и свои впечатления советскому руководству⁷⁶ . Против налаживания прямой радиосвязи президента и правительства с Лондоном возражали советские военные власти. Настойчивые попытки Великобритании и США направить свои количественно ограниченные дипломатические миссии в Чехословакию по-прежнему наталкивались на сопротивление Москвы. Президент и правительство были ограничены в своей деятельности и внутри страны, поскольку всей организацией жизни на освобожденной территории Словакии занимался Словацкий национальный совет, очень щепетильно относившийся к любым поползновениям практического усекновения своей власти.

Тем временем Красная Армия продвигалась все дальше на запад. В апреле 1 ЧАК был преобразован в 1-ю Чехословацкую армию, хотя по сути она еще не достигла масштабов соединений такого рода. Большинство словацкого, а затем и чешского населения по-прежнему восторженно приветствовало своих освободителей. В армейском политдонесении о положении в освобожденной 4 апреля Братиславе, в частности, говори-

⁷² Там же, д. 6, л. 89; д. 10, л. 68, 70.

⁷³ Ceskoslovensko-sovetske vztahy..., s. 534 - 535.

⁷⁴ Ржешевский О. А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии. Документы, комментарии. 1941 - 1945. М., 2004, с. 521.

⁷⁵ Там же, с. 533.

⁷⁶ АВП РФ, ф. 0138, он. 26, п. 132, д. 7, л. 8 - 10, 11 - 12, 25 - 27; д. 8, л. 66 - 68, 71 - 74; Восточная Европа..., с. 199 - 207, 209 - 211.

стр. 57

лось, что известный словацкий писатель Я. Есенский, переведший на словацкий язык произведения Пушкина, Блока, Маяковского, заявил представителям Красной Армии: "Вы освободили нас от ига наших вековых врагов - немцев и венгров. Мы всегда следили за вашей борьбой и ждали вас. Словацкая интеллигенция считает русских своими старшими братьями. Мы очень рады приходу Красной Армии"⁷⁷ .

Развивая наступление на запад, Красная Армия вступила на территорию чешских земель. 26 апреля был освобожден г. Брно, 30 апреля - Моравска Острава. Чехи, как представляется, особенно не рассчитывали на собственные силы в деле освобождения своей страны от оккупации, уповая на помощь извне, только одни при этом смотрели на запад, а другие на восток. И в конце войны среди всех слоев чешского населения было много сторонников пассивного выжидания, полагающих, что малому чешскому народу не стоит зря рисковать и проливать напрасно свою кровь⁷⁸ . Сообщая в марте 1945 г. в Лондон о настроениях в протекторате, представители чешского военного подполья писали: "Со времени убийства Гейдриха и казней, которые явились следствием его смерти, чешский народ занял твердую выжидательную позицию"⁷⁹ . Вместе с тем это не означало доброго отношения к немецким оккупантам. Жажда освобождения и ненависть к немцам определяли поведение массы чешского населения, когда стало окончательно ясно, что основными освободителями станут русские. В упомянутом сообщении в Лондон говорилось, что не только "коммунисты восхищены подчеркнутой искренней дружбой с Советским Союзом", что "лица, ранее принадлежавшие к правому лагерю", сейчас довольны "удовлетворительными отношениями с Россией, которая, по их мнению, отказалась от своей тактики политического интернационализма, и склонны рассматривать Россию как славянскую державу"⁸⁰ . Русофильские настроения получили в конце войны довольно широкое распространение. Советских солдат в Чехии встречали действительно как освободителей от нацистского ярма. Политорганы Красной Армии доносили о дружелюбном, как правило, отношении населения: "На улицы выходили толпы людей, много домов было украшено советскими и чехословацкими флагами. Все чешское население осталось на своих местах. Количество чехов, бежавших с немцами, исчисляется единицами". Из освобожденного Брно сообщалось: "Население города хорошо относится к нашим войскам, интересуется положением на фронтах, жизнью в Советском Союзе"⁸¹ .

Близился час освобождения Праги. С востока к ней приближались части Красной Армии, с запада - американские войска под командованием генерала Дж. Паттона, которые подошли к довоенным границам Чехословакии 18 апреля. 21 апреля главнокомандующий англо-американскими войсками в Европе Д. Эйзенхауэр направил через американскую военную миссию в Москве начальнику Генерального штаба Красной Армии генералу А. И. Антонову информацию о своих планах и предложил рубеж рек Эльбы и Мульде для соединения англо-американских войск с советскими. Антонов ответил согласием. Было дано указание договориться об установлении временной линии, исключающей перемешивание войск союзников по антигитлеровской коалиции. Паттон имел задачу овладеть уже согласованным с советским командованием рубежом Ческе Будейовице - Пльзень - Карловы Вары⁸² .

Приближение советских и американских войск активизировало движение Сопротивления в Чехии, усилилась деятельность партизан, которая носила преимущественно оборонительный характер ввиду нехватки оружия и опытных кадров, отсутствия центрального штаба. Связь отдельных отрядов с командованием Красной Армии была эпизодической или отсутствовала вовсе. Только к концу апреля завершилось фор-

⁷⁷ РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 320, л. 79 - 91, 139 - 140; оп. 128, д. 32, л. 42.

⁷⁸ Odboj a revoluce. 1938 - 1945. Praha, 1965, s. 405.

⁷⁹ АВП РФ, ф. 0138, оп. 26, п. 134, д. 25, л. 77.

⁸⁰ Там же.

⁸¹ РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 32, л. 53; оп. 25, д. 320, л. 129, 144 - 145.

⁸² Великая Отечественная война. Кн. 3. Освобождение. М., 1999, с. 277, 290.

стр. 58

мирование Чешского национального совета (ЧНС), как единого руководящего органа чешского Сопротивления. Совет, который возглавил профессор пражского университета А. Пражак, состоял из разнородных в политическом отношении представителей национальных организаций. Важную роль в нем играли коммунисты. Глубокие внутренние противоречия и слабая связь с повстанческим движением на местах снижали руководящую роль ЧНС. Наряду с ним на роль организаторов восстания претендовали и активизировавшиеся в это время нелегальные организации бывших чехословацких военнослужащих. Они ориентировались на поддержку имевших оружие правительственных войск, жандармерии, полиции, пожарной охраны и т.д. Было создано Военное командование Большой Праги "Бартош" во главе с генералом К. Кутлвашром. В начале мая 1945 г. в ряде городов Чехии произошли антинацистские выступления, переросшие в Майское восстание чешского народа. Оно началось стихийно. 5 мая восстала Прага. Желание спасти город от разрушения заставило десятки тысяч горожан выйти на улицы. Они не только соорудили сотни баррикад, но и овладели центральной почтой, телеграфом, вокзалами, важнейшими мостами через Влтаву. Повстанцы, захватив ряд военных складов и разоружив несколько мелких немецких частей, дислоцированных в Праге, установили контроль над значительной частью города. В первый день восстания позиции гитлеровцев в Праге оказались значительно ослабленными. ЧНС взял на себя законодательную и исполнительную власть в Чехии, Моравии и Силезии. Однако совет по-прежнему не координировал действия с советским военным командованием и даже не установил с ним связь.

О существовании ЧНС Зорин узнал от Фирлингера 16 апреля 1945 г., которому об этом было сообщено телеграммой из Лондона, подписанной Масариком и Рипкой. Они утверждали, что совет хочет установить радиосвязь с чехословацким правительством, и просили содействовать этому. Фирлингер подчеркнул, что в этом "должны быть заинтересованы и советские военные власти, поскольку связь с людьми на чешской земле была до сих пор в руках англичан, а сейчас чехословацкое правительство дало указание передать связь советским военным властям". Зорин обещал передать сообщенные ему сведения советскому правительству⁸³ .

Этот вопрос был затронут и 17 апреля в беседе В. А. Зорина с одним из руководителей КПЧ Р. Сланским, который охарактеризовал полученную из Лондона информацию о создании ЧНС как "сомнительную". Он полагал, что "этот Совет создан английскими агентами и вряд ли представляет какое-либо широкое движение"⁸⁴ . По данным, полученным советником посольства Н. Я. Демьяновым от министра информации чехословацкого правительства В. Копецкого 21 апреля 1945 г., ЧНС "отличается малочисленностью своих кадров и отсутствием какого-либо организующего его деятельность центра"⁸⁵ . Такая информация порождала недоверие к ЧНС и вряд ли способствовала желанию советских властей самим искать связь с ним.

На оккупированной территории Чехословакии в это время находились группа немецких армий "Центр" и часть группы армий "Австрия" под командованием фельдмаршала Ф. Шернера, насчитывавшие 900 тыс. солдат и офицеров. Задачу уничтожения противника в Чехословакии решали войска 1-го, 2-го и 4-го Украинских фронтов, вместе с которыми действовали польская, две румынские и чехословацкая армии. Конкретные указания о подготовке наступления на Прагу были отданы Ставкой Верховного главнокомандования Красной Армии в начале мая 1945 г.⁸⁶ В Германии после падения Берлина было создано новое правительство во главе с гросс-адмиралом К. Деницем. 3 мая оно провело совещание, на котором помимо прочих присутствовали представители оккупационной власти и командования вермахта в Чехословакии. Несмотря на вывод о безна-

⁸³ АВП РФ, ф. 0138, оп. 26, п. 132, д. 7, л. 19 - 20.

⁸⁴ Там же, л. 27.

⁸⁵ Там же, д. 8, л. 51.

⁸⁶ Документы и материалы..., т. 4, с. 395, 396, 398 - 399.

стр. 59

дежности положения немецких армий в Чехии, было принято решение не капитулировать перед Красной Армией, а начать переговоры с американским командованием и подготовить войска к отходу на запад.

Черчилль, весьма обеспокоенный усилением влияния СССР в освобождаемых Красной Армией странах, настаивал на том, чтобы англо-американские войска продвинулись как можно дальше на восток и овладели Берлином, Веной и Прагой. Размышляя о ситуации, сложившейся в Европе накануне разгрома нацистской Германии, он приходил к следующему выводу "во-первых, советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во-вторых, немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток; в-четвертых, главная и подлинная цель англо-американских армий - Берлин; в-пятых, освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важнейшее значение". 30 апреля он писал новому президенту США Г. Трумэну (Рузвельт умер 12 апреля): "Можно почти не сомневаться в том, что освобождение нашими войсками Праги и как можно большей территории Западной Чехословакии может полностью изменить послевоенное положение в Чехословакии и вполне может повлиять к тому же на соседние страны"⁸⁷ . Между тем в тот же день, 30 апреля, Эйзенхауэр сообщил в Москву о намерении продвинуть американские войска на линию Ческе Будейовице - Пльзень - Карловы Вары. Советское командование приняло это к сведению.

В начале мая Черчилль продолжал настаивать на продвижении американских войск к Праге, подчеркивая его политическое значение. Эйзенхауэр, пытаясь выяснить такую возможность, направил 4 мая Антонову новое письмо, в котором сообщал, что американские войска готовы продолжить наступление на восток за пределы вышеуказанной линии. В ответном письме 5 мая Антонов настаивал на первоначальной договоренности, мотивируя тем, что советские войска уже начали перегруппировку сил и приступили к реализации запланированной ранее операции. Выполнение плана Эйзенхауэра грозило возможностью столкновения и перемешивания войск союзников, чего не желали обе стороны. Это был важный военный аргумент, что должен был признать и Эйзенхауэр. Но в советской позиции, несомненно, присутствовала и политическая мотивация: Чехословакия, которая имела союзный договор с СССР и подавляющая часть которой была освобождена Красной Армией, согласно представлениям Москвы входила в сферу советских интересов. Поэтому не менее, чем Черчилль, настаивавший на том, чтобы в Прагу первыми вступили американские войска, советское руководство было заинтересовано в освобождении чехословацкой столицы Красной Армией. Американские войска остались на договоренной в апреле линии. В посланной Антонову телеграмме Эйзенхауэр писал: "Полагаю, что советские войска смогут быстро перейти в наступление и разгромить силы противника в центре страны"⁸⁸ . Так и произошло. 4 мая командование войсками 1-го Украинского фронта отдало приказ армиям правого крыла начать "стремительное наступление... в общем направлении на г. Прагу" и на шестой день операции овладеть ею⁸⁹ .

Однако трудное положение, в котором оказались взывавшие о помощи пражские повстанцы, заставило советское командование поторопиться. 6 мая с севера начали, а 7 мая продолжили наступление на Прагу войска 1-го Украинского фронта. 7 мая к ним присоединились войска 2-го Украинского фронта. В день начала наступления, 6 мая, политуправление 1-го Украинского фронта издало директиву, в которой указывалось на необходимость "разъяснять всем бойцам и офицерам, что Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, чтобы ликвидировать последние очаги сопротивления гитлеровцев и помочь полностью освободить союзную нам Чехословацкую Республику от ига гитлеризма. Долгом чести каждого бойца и офицера своим поведением и от-

⁸⁷ Черчилль У. Вторая мировая война, т. 6. М., 1955, с. 479.

⁸⁸ Великая Отечественная война, кн. 3, с. 291 - 292.

⁸⁹ Документы и материалы..., т. 4, с. 398 - 399.

стр. 60

ношением к местному населению показать, что воины Красной Армии высоко ценят и уважают чувство благодарности и симпатии, проявляемые чехословацким народом к своей освободительнице - Красной Армии". "Предупредить всех бойцов и офицеров, - говорилось в директиве, - о недопустимости какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела органов власти Чехословацкой Республики, а также не допускать нетактичного отношения к установившимся в стране национальным, бытовым или религиозным традициям, обрядам и т.д." Категорически запрещалась конфискация "имущества чехословацких граждан и учреждений". Предписывалось оказывать "всемерную помощь органам власти правительства Чехословацкой Республики на местах в быстрейшем восстановлении и укреплении демократического режима в стране"⁹⁰ .

В городах и населенных пунктах создавались советские военные комендатуры, задачей которых являлось установление порядка в тылу у Красной Армии и координация отношений между представителями ее частей и местной администрации, а также борьба с "фашистской агентурой, оставшейся на местах и пытающейся вредить советским войскам". Со стороны советских военных комендантов, выполнявших приказы командования, было много "самодеятельности": каждый из них выполнял свои обязанности в меру своего умения и понимания конкретной ситуации. Определяя обстановку на местах, они чаще всего исходили из информации, поступавшей к ним от местных коммунистов или их организаций, нередко сведения о подлежавших аресту лицах носили субъективный характер. Все это, естественно, порождало немало конфликтных ситуаций и недовольства со стороны населения, о чем впервые исследователи заговорили в 90-х годах XX в., часто делая упор именно на этих негативных сторонах поведения красноармейцев, оставляя в тени и освободительную миссию советских вооруженных сил, и в целом дружественные отношения между населением и их представителями. Кстати, и поведение американских войск на чехословацкой территории вызывало жалобы местных органов власти, о чем писалось меньше. 7 июня 1945 г. при обсуждении вопроса об отводе американских войск из ЧСР правительство получило информацию, что с этой армией связаны большие трудности, чем с советской⁹¹ .

Но вернемся к майским дням 1945 г. и событиям в Праге. Оправившись от растерянности, связанной с успехами первого дня Пражского восстания, Шернер приказал подавить его, поскольку оно перерезало основной путь намеченного отхода немецких частей на запад. 6 мая правительство Деница отдало приказ Шернеру сдать армию в плен американцам и обратилось к штабу союзников с просьбой оказать влияние на повстанцев, чтобы они не мешали немецкой капитуляции. "Война против американцев и англичан потеряла смысл, - телеграфировал Ф. Шернер имперскому наместнику в Протекторате К. Г. Франку. - Если англо-американская армия захочет продвинуться на линию Влтава - Лаба, она не встретит сопротивления. Немецкая армия отступит с оружием в руках на восточные берега этих рек"⁹² . Применив против повстанцев танки и авиацию, гитлеровцы 6 мая снова овладели частью города. Восставшие, не имевшие оружия и понесшие большие потери, обратились по радио к союзникам за помощью. Оказавшись в трудном положении и не зная, скоро ли можно ожидать помощи от союзников, ЧНС, которому подчинилось и командование "Бартош", стал обсуждать возможность сотрудничества с власовцами.

В начале мая 1945 г. основные силы Русской освободительной армии (РОА) под командованием А. А. Власова располагались к югу и юго-западу от Праги в районе Рокицан. В предчувствии близкого окончания войны и краха Германии, надеясь на возможный конфликт между странами антигитлеровской коалиции, командование РОА и Комитет освобождения народов России (КОНР) попытались установить контакты с американской армией с целью сдачи ей в плен. Секретарь комитета М. Ф. Малышкин

⁹⁰ Там же, с. 405 - 406.

⁹¹ CSR a SSSR, s. 35.

⁹² Kral V. Pravda o okupaci. Praha, 1962, s. 353.

стр. 61

29 апреля вел переговоры на этот счет с командующим 7-й американской армией генералом А. М. Петчем. В начале мая в штабе Первой русской дивизии стало известно о готовящемся в Праге восстании. Существует слабо обоснованная документально версия, что помочь восставшим их попросил некий "близкий к руководству восстания" советский офицер, оказавшийся в тот момент в Праге и пообещавший власовцам от имени советского командования прощение за эту помощь⁹³ . Такого обещания, насколько известно на сегодняшний день, дано не было, но среди власовцев быстро распространились слухи о возможной амнистии в случае их участия в борьбе против немцев. Командир первой дивизии генерал-майор С. К. Буняченко из этих соображений положительно отнесся к идее помощи повстанцам, Власов был настроен скептически. Утром 3 мая дивизия, не встречая особого сопротивления, начала разоружать окрестные немецкие гарнизоны. Еще в ночь на 5 мая в ее штабе побывали представители Кутлварша и выясняли возможность оказания помощи Праге в случае восстания.

Вечером 6 мая дивизия Буняченко вошла в фактически занятую немцами Прагу и, вступив с ними в бой с применением танков и артиллерии, освободила значительную часть города на левом берегу Влтавы. На стенах домов власовцы расклеивали плакаты, призывавшие к борьбе против фашизма и большевизма. В штабе Кутлварша появились два власовских офицера, которым был передан план Праги с обозначением главных мест расположения гитлеровских войск. Подробно обсуждался вопрос о трех направлениях наступления власовцев 7 мая. Однако этот план не был осуществлен. Утром 7 мая в ЧНС началось обсуждение вопроса о возможности сотрудничества с власовцами и принятия их помощи повстанцам. На заседании присутствовал и представитель Буняченко капитан Антонов. Коммунисты, члены совета, резко выступили против какого-либо соглашения с Власовым, характеризуя его как предателя Советского Союза и считая, что сотрудничество с РОА явится политической ошибкой, повлияет на отношение СССР к восстанию и его оценку в мире. "Обсуждаемый вопрос может иметь непредсказуемые последствия с точки зрения позиции СССР и его возможной быстрой помощи восстанию. Ясно, что лишь имя Власова является для советских деятелей достаточным поводом, чтобы иметь серьезные опасения относительно линии и действительных целей восстания... Движение возглавляет человек, который нарушил присягу, и за это ему не может быть прощения"⁹⁴ , - заявил коммунист В. Давид. Э. Эрбан пригрозил, что коммунисты уйдут из ЧНС, если не будут прерваны связи с власовцами. По предложению коммунистов Совет принял решение обратиться по радио непосредственно к рядовым РОА с призывом помочь восстанию и одновременно составил текст письма Власову с подтверждением просьбы оказать такую помощь. Принимается предложение военной комиссии ЧНС просить власовцев предоставить повстанцам оружие. С письмом в штаб Буняченко направились коммунисты В. Давид и Й. Кнап. В предоставлении оружия повстанцам было отказано. По радио на английском и русском языке передавалось заявление ЧНС: "Чешский национальный совет заявляет, что акция генерала Власова против немецких войск является собственным делом этих частей и что Чешский национальный совет не имеет с ними никакого политического либо военного соглашения"⁹⁵ . Получивший эту информацию Буняченко был готов сражаться в Праге и без соглашения с ЧНС, но при условии, что по радио будет передано его личное политическое заявление с объяснением причин его нахождения в армии Власова⁹⁶ , выступления с оружием против немцев, желания помочь сражающейся Праге. В этом ему было отказано, и

⁹³ Bartosek K. Prazske povstam 1945. Praha, 1965, s. 165 - 166; Перченок Ф., Седельников В. Прагу освобождали дважды. Первыми были власовцы. - Московские новости, 5.V.1991. См. также: Пальчиков П. А. История генерала Власова. - Новая и новейшая история, 1993, N 2.

⁹⁴ Bartosek K. Op. cit., s. 171 - 172.

⁹⁵ Ibidem.

⁹⁶ Буняченко сдался в плен из-за грозившего ему расстрела за то, что будучи командиром 389-й стрелковой дивизии, слишком рано отдал приказ о подрыве железнодорожного моста. - Раманичев Н. М. Указ. соч., с. 308.

стр. 62

Буняченко приказал с наступлением темноты выводить части дивизии из города в направлении на Пршибрам и далее на запад, чтобы сдаться в плен американцам. Впрочем, часть бойцов дивизии осталась в Праге и продолжала воевать против гитлеровцев.

Между тем 6 - 7 мая началось осуществление запланированной ранее Пражской операции Красной Армии. Наступление вели с трех сторон войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала И. С. Конева, 4-го Украинского фронта под командованием генерала армии А. И. Еременко и 2-го Украинского фронта под командованием маршала Р. Я. Малиновского. К концу дня 8 мая, преодолев Рудные горы, части 1-го Украинского фронта вступили на территорию Чехословакии и предприняли марш-бросок в сторону Праги. ЧНС, не имевшему связи с советским военным командованием, ничего не было известно ни о планах Красной Армии, ни о направлении передвижения советских войск.

С согласия К. Деница представитель верховного главнокомандования Германии генерал А. Йодль 7 мая в 2 часа 40 минут подписал в Реймсе, где была ставка Эйзенхауэра, протокол о безоговорочной капитуляции Германии на всех фронтах, включая Восточный⁹⁷ . Согласно ему, состояние войны должно было прекратиться в полночь с 8 на 9 мая. У нацистов, таким образом, оставалось еще 48 часов, чтобы осуществить сдачу армии Шернера американцам. Снова последовало обращение к штабу союзников с просьбой содействовать прекращению действий пражских повстанцев, препятствующих немецкой капитуляции. В штаб Кутлварша 7 мая прибыли американские офицеры, доставившие сообщение о немецкой капитуляции и приказы о прекращении американцами боевых действий. Они советовали прекратить бои и в Праге. Ранним утром 8 мая повстанческое радио передало приказ командующего чехословацких войск о прекращении огня до вступления в силу протокола о безусловной немецкой капитуляции. Побывали американцы и в штабе Шернера, который, несмотря ни на что, принял решение пробиваться на запад через Прагу с боем, а приказ о капитуляции не довел до сведения частей. Используя танки, артиллерию, авиацию, немецкие войска начали наступление на город с юга и овладели его центром. Против восставшего населения осуществлялись массовые репрессии. Эсэсовцы выгоняли женщин и детей из домов и гнали их перед своими танками на баррикады. 7 мая был самым тяжелым днем для повстанцев. Утром 8 мая наступление немцев продолжилось, но одновременно начальник гарнизона немецких войск в Праге генерал Р. Туссэн заявил о готовности начать переговоры о капитуляции. Штаб немецких армий группы "Центр" был захвачен советскими войсками. Шернер покинул своих подчиненных и, переодевшись в гражданское платье, бежал, точнее улетел, на запад, к американцам.

8 мая в 10 часов в здание, где расположился ЧНС, прибыл Туссэн, который отверг предложение о безусловной капитуляции и потребовал пропустить немецкие войска через Прагу на запад, мотивируя тем, что они, и прежде всего части СС, вышли из его подчинения. В 16 часов 8 мая был подписан документ, в котором не было ни слова о капитуляции, а говорилось: "1. Полномочный представитель немецких вооруженных сил подписывает соглашение о способе отвода всех немецких вооруженных сил...[находящихся] в Праге и ее окрестностях. Начало отхода частей 8 мая в 18 часов. 2. Это соглашение не влияет на условия, которые были предусмотрены для этих частей союзным командованием (американских и английских и советских вооруженных сил)... 5. Передача вооружения будет проведена так: а) все тяжелое вооружение будет сдано по выходе из Праги на окраине города, и взято чехословацкой национальной армией... 6. Сдача всего остального вооружения чехословацкой национальной армии будет проведена перед американской демаркационной линией... 9. Чешское население не будет создавать трудностей уходящим немецким

⁹⁷ Великая Отечественная война, кн. 3, с. 192. По требованию советского правительства процедура капитуляции еще раз состоялась 8 мая в Берлине, где 9 мая в 00 часов 43 минуты был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. - Там же, с. 193.

стр. 63

войскам"⁹⁸ . Вряд ли указанный документ может быть назван актом о капитуляции немецких войск, как это иногда представляется. Скорее всего, он являл собой некий компромисс между ЧНС и Туссэном, вынужденный со стороны первого тем, что немецкие артиллерия и танки обстреливали, а авиация бомбила Прагу, в то время как у повстанцев не было оружия, чтобы защищаться, а со стороны второго желанием как можно скорее, пока советские войска не перерезали путь к отступлению, пробиться к американцам и сдаться им в плен. Если оценивать соглашение с точки зрения общей военно-политической обстановки того времени, то его можно было считать ошибочным, но с чисто человеческих позиций - нет. В 50-х годах всем членам ЧНС, подписавшим соглашение, были предъявлены обвинения в измене и предательстве. Многие из них получили разные сроки тюремного заключения, в том числе и коммунист Й. Смрковский, а один - Я. Неханский - расстрелян.

Соглашение вступило в силу вечером 8 мая, хотя не все немецкие части ему подчинились, и повстанцы продолжали сражаться. А рано утром 9 мая танковые армии 1-го Украинского фронта под командованием генералов Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко вступили с севера и северо-запада в Прагу. В течение дня в город вошли также части 4-го и 2-го Украинских фронтов. К концу 9 мая Прага была очищена от оккупантов. Население восторженно встречало советские войска. "Вчера был в Праге. Город находится в хорошем состоянии и почти не имеет разрушений"⁹⁹ , - сообщал Конев Сталину 12 мая 1945 г. Продвигаясь на запад, части Красной Армии завершили разгром немецкой группировки на территории Чехословакии. Первая дивизия РАО, подошедшая к занимаемому американцами рубежу, не была принята командованием союзников. Буняченко приказал распустить личный состав и рекомендовал в одиночку и мелкими группами добираться до Западной Германии.

Пражская операция Красной Армии была последней крупной операцией второй мировой войны в Европе. В ходе освобождения Праги в плен было взято около 860 тыс. гитлеровцев, захвачено множество танков, артиллерийских орудий, минометов, более тысячи боевых самолетов. Потери советских, румынских, польских и чехословацких войск составили 12 тыс. человек, 40,5 тыс. солдат и офицеров получили ранения¹⁰⁰ .

11 мая в Прагу прибыло чехословацкое правительство во главе с Фирлингером, который в тот же день имел встречу с Коневым. Как докладывал маршал Сталину, "были решены практические вопросы по оказанию содействия правительству в быстрейшем налаживании порядка в Праге и стране"¹⁰¹ . На заседании кабинета, одобрившего приветственные телеграммы Сталину и Коневу, Фирлингер информировал министров о том, что советские военные органы через посольство сообщили ему об их недоверии к ЧНС. Речь шла о его контактах с власовцами, с немцами и вообще о "всей политической линии, отразившейся в радиовещании". Премьер, выразив надежду, что речь идет о недоразумении, тем не менее высказался за сдержанное отношение правительства к ЧНС и за немедленную передачу им управления страной в руки возглавляемого Фирлингером кабинета. Правительство приняло решение не проводить торжественное заседание ЧНС при участии членов кабинета, а ограничиться рабочим заседанием Совета в присутствии премьера. Однако в мае ЧНС не был распущен. 31 мая Зорин передал правительству новую советскую ноту, в которой содержалось требование распустить совет. В июне ЧНС прекратил свое существование¹⁰² .

16 мая 1945 г. в Прагу прибыл Бенеш. В истории советско-чехословацких отношений начался новый этап.

⁹⁸ Bartosek K. Op. cit., s. 216 - 217, 222 - 223.

⁹⁹ Документы и материалы..., т. 4, с. 420, 421, 423, 425, 429 - 430.

¹⁰⁰ Великая Отечественная война, кн. 3, с. 294.

¹⁰¹ Документы и материалы..., т. 4, с. 420.

¹⁰² CSR a SSSR, s. 25 - 26.