ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.

NEW МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО


МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: новые материалы (2024)

Меню для авторов

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2021-01-12
Источник: Вопросы истории, № 6, Июнь 2007, C. 138-142

Согласно нормам международного права к началу Первой мировой войны правовое положение комбатанта, т.е. лица имеющего право на законном основании сражаться против неприятеля и получающего статус военнопленного в случае взятия в плен, было достаточно четко определено ст. 1 - 3 Гаагской конвенции о законах и обычаях войны 1907 г. и ст. 9 - 11 Брюссельской декларации 1874 года. В частности, комбатантами признавались лица, из числа населения не оккупированной территории, которые при приближении противника добровольно взялись за оружие для борьбы с вторгающимися войсками, не успев сформироваться в регулярные войска, но при условии, что они открыто носят оружие и соблюдают законы и обычаи войны. Иначе говоря, с установлением оккупации население не имело права продолжать вооруженную борьбу, которая в этом случае рассматривалась как незаконная партизанская война, а соответственно ее участники комбатантами не являлись и соответствующие нормы права на них не распространялись. Спекулируя на юридической тонкости понятия комбатанта и забывая, что в рамках этих же соглашений военные власти на оккупированной территории должны уважать жизнь отдельных личностей и их частную собственность, не налагать общих взысканий, денежных или иных, на все население за деяния отдельных лиц, в которых невозможно усмотреть солидарной ответственности населения, зачастую законы и обычаи войны нарушались1.

 

Уже в первые дни войны в странах Антанты стал активно обсуждаться вопрос привлечения к ответственности за военные преступления, которая должна была быть оговорена при заключении мира. В сентябре 1914 г. А. Пейдж, настоятель собора Питерборо в Англии, так выразил эту точку зрения: "Мы еще нескоро сумеем окончательно искоренить войны, но мы можем положить конец зверствам во время войны. Это может быть достигнуто в том случае, если ответственные за злодеяния независимо от ранга знают, что им, возможно, придется понести заслуженное наказание как обычным уголовникам"2. На встречах французской Всеобщей ассоциации тюрем в мае и июне 1915 г. профессор М. Рено озвучил заявление, главный акцент в котором делался на требовании включить в качестве одного из условий мирного договора пункт о выдаче нарушителей законов войны3. Об ответственности за военные преступления германского руководства и командования армии говорили во французском Обществе социальной экономики4.

 

Наибольшую активность общественности по превращению судебных разбирательств по военным преступлениям в одну из целей послевоенного мироустройства вызвали сообщения о насилиях в Бельгии, Франции, на Балканах и западных территориях России5. Эти преступления стали причиной создания специальных комиссий для расследования и сбора данных о правонарушениях противника в Англии, Франции, а также союзнической комиссии в Сербии. Даже Германия назначила специаль-

 

 

Котенев Владимир Алексеевич - аспирант Тамбовского государственного университета им. ГГ. Державина.

 

стр. 138

 

 

ный орган с той же целью6. "Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками", сформированная российским правительством 9 апреля 1915 г., установила, что только за время с 29 апреля 1915 г. по 1 января 1916 г. было 5178 случаев применения противником разрывных пуль, что грубо нарушало постановление Петербургской декларации 1868 года. Также были обнаружены многочисленные факты избиения, пыток и убийств солдат и офицеров русской армии, попавших в плен. Той же комиссией были констатированы и другие примеры нарушений немецкими войсками правил ведения войны7.

 

Но работа этих органов была скорее проявлением "психологической" и "информационной" войны, чем реальной подготовкой к послевоенным судебным процессам над военными преступниками. Эта деятельность имела цель формировать у граждан собственных стран и мирового сообщества мнение о непричастности к развязыванию войны и негативный образ врага. Например, Д. Хорн и А. Крамер пришли к выводу, что около 6500 французских и бельгийских мирных жителей были убиты с августа по октябрь 1914 года. Причем эти убийства не были оправданы ни коллективным гражданским сопротивлением, ни военными действиями партизанских частей; имели место лишь несколько случаев, когда отдельные местные жители стреляли в оккупантов. Однако, по их мнению, определенную роль в возможной мифологизации агрессии внесли слухи, распространявшиеся как гражданским населением, так и солдатами. Но союзнические мифы и пропаганда были необходимой мерой против жестокости немецких репрессий к участникам воображаемой "народной войны"8.

 

При этом как страны Антанты, так и Центральные державы стремились снять с себя вину за жестокие методы ведения войны и злодеяния, порожденные ей, возложив всю ответственность за пренебрежение нормами гуманности и права на неприятеля. Например, в Германии и Австро-Венгрии подобные обвинения адресовались российским солдатам, особенно казакам. Д. Виллис в своей монографии, говоря о суровом обращении с бельгийскими мирными гражданами и расстреле невинных заложников, пишет, что немцы признавали лишь единичные случаи, совершаемые недисциплинированными солдатами, а наихудшие зверства почти всегда списывали на искажение или прямую фальсификацию пропагандистами стран Антанты9.

 

Широкое распространение на Восточном фронте получили факты издевательства над русскими военнопленными. Видимо, одной из главных причин подобного стало усиленное с началом войны негативное восприятие России немцами10. С января 1915 г. в связи с нехваткой рабочей силы в германском народном хозяйстве, многие русские военнопленные оказались заняты на тяжелейших и опасных для жизни работах: на шахтах, оружейных заводах, химических производствах, калийных рудниках, на сооружении железных дорог, причем, зачастую непосредственно в зоне боевых действий11.

 

Подобное положение русских пленных неоднократно было засвидетельствовано и отечественными дипломатическими представителями. Например, российский посланник в Берне Бахерахт в секретной телеграмме от 14 января 1915 г. отмечает более чем трудную участь в Германии русских и английских пленных12. В его же телеграмме от 8 июля 1915 г. сообщались сведения, полученные им от французского посла: во всех германских лагерях русских пленных кормили совершенно недостаточно и обращались с бесчеловечной строгостью13. Из донесения военного агента в Италии от 25 июля 1915 г. узнаем: в Австрии русских пленных морили голодом при 12-ти часовой работе и часто били; в качестве наказания применялось подвешивание до потери сознания на кольцах, привязанных к кистям рук и к ногам14.

 

Учитывая эти факты, российский МИД 30 декабря 1914 г. обратился через испанского посла в Берлине с нотой к правительствам Германии и Австро-Венгрии. В ней, основываясь на многочисленные показания очевидцев и официальные документы, приведены данные об истязаниях и убийствах раненых и пленных военнослужащих, насилии германских и австрийских войск над русскими мирными жителями, применении австрийской армией разрывных пуль и других нарушениях Женевской конвенции 1906 года. Россия заявляла, что если подобные акты будут продолжаться, то она оставляет за собой право ответить аналогичными мерами15. 16 января 1915 г. в МИД России было передано официальное сообщение из Берлина, в котором говорилось, что германское главнокомандование не имеет возможности ответить на ноту, т.к. в ней перечислялись события, имевшие место несколько месяцев назад16.

 

Однако, необходимо отметить, что и военнопленные армий Центральных держав оказались в российском плену также далеко не в лучших условиях. Со стороны администрации учреждений и предприятий, на которых они трудились, к ним применялись и телесные наказания17. На дегуманизацию образа врага работала и немец-

 

стр. 139

 

 

кая пропаганда. Писали о том, что в Восточной Пруссии происходили грабежи, поджоги и изнасилования, совершенные русскими солдатами, имела место депортация гражданского населения. После войны официальная немецкая военная историография поставила под сомнение эти истории и признала, что русское командование заботилось о соблюдении дисциплины в войсках18. Тем не менее, полностью отрицать возможность совершения военных преступлений русской армией не стоит. Подтверждением этому могут служить мемуары А. И. Верховского, в начале войны служившего офицером в 3-й Финляндской стрелковой бригаде 22-го армейского корпуса. Он вспоминал, что когда его часть 20 августа 1914 г. перешла границу Пруссии у Граева, то они стали свидетелями картины полного разграбления и разрушения, учиненного какой-то проходившей здесь до них второразрядной частью19. Подобные явления описаны и в воспоминаниях З. Г. Френкеля20.

 

После объявления Германией неограниченной подводной войны первый лорд Адмиралтейства Великобритании У. Черчилль, считая подобные действия незаконными, решил рассматривать захваченные команды немецких субмарин как военных преступников. После того как английские суда потопили немецкие подводные лодки U-8 и U-12, захватив 39 членов их экипажей, Адмиралтейство 8 марта 1915 г. объявило, что они будут помещены в специальные казармы, а не в обычные лагеря военнопленных. Против них могло быть выдвинуто обвинение в нападении на невооруженные торговые суда21.

 

Одним из наиболее громких дел, привлекших широкое внимание общественности и правительств стран Антанты к вопросу о "германских зверствах" стала казнь английской медсестры Э. Кавелл. Она была руководителем школы по подготовке медицинских сестер в Брюсселе. Немцы арестовали ее 5 августа 1915 г. по обвинению в шпионаже. Во время суда она сама призналась в том, что укрывала в своем доме французских и английских солдат и, снабжая их деньгами и предоставляя проводников, помогала добираться до Франции и Англии. Согласно германскому военному кодексу, это деяние квалифицировалось как государственная измена и каралось смертной казнью, причем в случае войны такое наказание было применимо и к иностранцам. Военный трибунал приговорил ее к смерти и, несмотря на энергичные усилия американских дипломатов в Брюсселе, направивших апелляции о помиловании германским оккупационным властям в Бельгии, она была казнена 12 октября 1915 года22. 20 октября 1915 г. британский министр иностранных дел Э. Грей писал послу США в Лондоне о своей уверенности в том, что новость о казни этой женщины будет воспринята с ужасом и отвращением не только в союзных государствах, но и во всем цивилизованном мире23. Соблюдя букву закона, суд недооценил силу мирового общественного мнения, что стало одной из ошибок кайзеровского режима. Очевидно, эта акция оказала существенное влияние на процесс окончательного превращения темы ответственности виновников нарушения законов и обычаев войны в одну из целей мирного урегулирования.

 

В этой связи стоит отметить речь премьер-министра Великобритании Г. Асквита в Палате общин 31 июля 1916 года. В ней он подчеркнул: "Беззаконные жестокости к населению Лилля и других оккупированных районов Франции показывают, что германское командование, находясь под угрозой военного поражения, возобновило политику терроризма. Невозможно предположить, какие дальнейшие злодеяния могут произойти. Поэтому правительство его величества желает настойчиво повторить, что такие преступления не должны остаться безнаказанными. Решено, что когда придет время, преступники будут отданы под суд, кто бы они ни были и независимо от их положения"24. Французский премьер-министр А. Бриан одобрил заявление Асквита.

 

Американское общественное мнение быстро восприняло требования о наказании военных преступников. Даже в период нейтралитета с 1914 по 1917 г. взгляды многих американцев по этой проблеме соответствовали отношению к ней жителей стран Антанты. Президент США В. Вильсон протестовал против незаконных и бесчеловечных действий немецких подводников и призывал Германию и Австро-Венгрию исключить эту форму ведения войны и наказывать моряков, которые нарушали законы и принципы человечности25. При этом Вильсон оставался сторонником взаимной ответственности противоборствующих сторон за развязывание войны и порожденные ей преступления26, скептически реагируя на обвинения в зверствах с обеих сторон27.

 

Ближе к завершению войны, во второй половине 1918 г., американцы с новым энтузиазмом подхватили идею о наказании военных преступников. Ч. Ливермор из Фонда мира во всем мире составил список из 11 "лиц вне закона" и настаивал, чтобы одним из условий заключения мира стала выдача этих военных преступников для

 

стр. 140

 

 

"заслуженного наказания"28. Бывший посол США в Германии Д. Джерард, совершив поездку по стране, писал, что американский народ выступает за персональное наказание ответственных за эту войну29. Общественное мнение, вероятно, некоторым образом повлияло и на президента: 14 октября он заявил, что "перемирие невозможно, пока вооруженные силы Германии продолжают незаконные и бесчеловечные действия"30. Однако, германское правительство отрицало, что немецкий флот при потоплении судов когда-либо преднамеренно уничтожал спасательные шлюпки с пассажирами, а при отступлении все разрушения были продиктованы необходимостью и поэтому разрешены международным правом31.

 

В свою очередь, с приближением победы, французское и британское правительства решили также сделать суд над военными преступниками частью мирного урегулирования. 4 октября 1918 г. французское правительство заявило: "Поведение, которое одинаково противоречит международному праву и фундаментальным принципам всей человеческой цивилизации, не останется безнаказанным... Виновники и руководители этих преступлений будут ответственны в нравственном, судебном и финансовом порядке"32. Английский кабинет спустя несколько дней также публично объявил о том, что британские лидеры "предпримут все возможные меры, чтобы люди, ответственные за грубые нарушения закона, были наказаны за их преступления"33.

 

Однако события последних дней войны внесли существенные коррективы в планы союзников. Вспыхнувшая в Германии в ноябре 1918 г. революция вынудила кайзера Вильгельма II бежать в Нидерланды. Сразу же после подписания перемирия с новыми немецкими властями государства Антанты стали думать о дальнейшей судьбе сбежавшего императора. Инициативу в этом вопросе взял на себя член британского правительства лорд Д. Керзон. 13 ноября в разговоре с французским премьер-министром Ж. Клемансо он поднял вопрос о суде над кайзером. Клемансо признал необходимость такого шага. Он полагал, что это должен был быть международный трибунал, где были бы представлены не только союзники, но и нейтральные страны. В том случае, если Голландия откажется выдать кайзера, то судебное разбирательство могло состояться и в отсутствии обвиняемого. Казнь оба государственных деятеля не рассматривали в качестве возможного наказания34.

 

2 - 3 декабря в Лондоне, на межсоюзнических переговорах по подготовке к мирной конференции, представители правительств Франции, Англии и Италии договорились, что бывший германский кайзер и его сообщники должны предстать перед международным трибуналом как преступники, несущие ответственность за развязывание войны, нарушение норм международного права, совершенные вооруженными силами Германии35. Вильсону была послана телеграмма, в которой спрашивалось его согласие на предъявление правительству Голландии требования о выдаче кайзера для суда подобным трибуналом. Президент поддержал союзников36.

 

Голландское правительство, в частности, министр иностранных дел Г. ван Карнебек, отстаивало право предоставления убежища кайзеру, ссылаясь на существующие традиции, и надеялось, что иностранные государства не откажутся уважать их обычаи гостеприимства. Вместе с тем, ван Карнебек отметил, что в данной ситуации национальные интересы, могли бы перевесить гуманные соображения и исторические традиции. Он переживал только, что бы предъявленное требование о выдаче кайзера призывало бы к таким действиям или было изложено такими словами, которые бы не угрожали чести Голландии и не помешали уступить требованию, которое голландцы могли бы встретить вполне благоприятно37.

 

Но Д. Ллойд Джордж, серьезно желавший наказания кайзера, свой шанс упустил, будучи занятым другими проблемами мироустройства и не используя готовность Вильсона разрешить этот вопрос в первые дни Парижской мирной конференции. Когда лидеры союзников встретились в начале января 1919 г. для разработки повестки конференции, Ллойд Джордж предложил передать вопрос об "ответственности виновников войны" специальному комитету. Вильсон ответил, что "эту проблему не стоит передавать комитету, так как она может быть решена нами немедленно"38. Однако прежде Ллойд Джордж хотел учредить международный трибунал для суда над кайзером, дабы создать прецедент и установить новый вид ответственности в международном праве. Появившиеся в Париже разногласия среди союзников по этому вопросу привели к пересмотру голландцами их первоначального желания о сотрудничестве.

 

Таким образом, Первая мировая война с ее прежде невиданными жертвами, разрушениями и преступлениями, могла принести революционные изменения и в международное право. Широкое использование во время войны многозарядных винтовок, пулеметов, артиллерии и отравляющих газов привели к "обезличиванию" процесса уничтожения противника, убийство перестало быть "персонифицированным", обеспечив его "массовость". От подобного обесценивания человеческой жизни до

 

стр. 141

 

 

расстрела пленных и раненых солдат, зверств в концлагерях и насилия над гражданским населением, неограниченной подводной войны оказался один шаг, который и был сделан. Военные преступления столь сильно взволновали общественное мнение, что оно стало усиленно требовать наказания за их совершения, заставив лидеров стран Антанты поднять эту проблему на государственный уровень, а после окончания войны сделать ее предметом международного обсуждения.

 

Примечания

 

1. Военный сборник, 1875, N 2, с. 154, 157; Международное право. Ведение военных действий. Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. М. 2001, с. 22, 32.

 

2. The Times, 1914, Sept. 16, p. 9.

 

3. GARNER J. W. Punishment of Offenders Against the Laws and Customs of War. - American Journal of International Law, Vol. 14, 1920, p. 71.

 

4. Ibid., P. 88.

 

5. Мировые войны XX века. В 4-х кн. Кн. 1. Первая мировая война. М. 2002, с. 506.

 

6. BAER M. The Treatment of War Crimes. Part I. The Experience of 1918 - 1922. - Bulletin of International News (Royal Institute of International Affairs), Vol. XXII, N 3 (Feb. 1945), p. 96.

 

7. КУРЛЯНДСКИЙ В. И. Об уголовной ответственности виновников нарушения законов и обычаев войны. - Труды Военно-юридической академии. Вып. 11. М. 1950, с. 165.

 

8. HORNE J., KRAMER A. German Atrocities 1914: A History of Denial. New Haven-L. 2001, p. 419 - 421.

 

9. WILLIS J. F. Prologue to Nuremberg: The Politics and Diplomacy of Punishing War Criminals of the First World War. Westport. 1982, p. 9, 12.

 

10. ЯН П. "Русского - пулей, француза - в пузо!" Россия в восприятии немцев в Первую мировую войну. - Родина, 2002, N 10, с. 38.

 

11. СЕНЯВСКАЯ Е. С. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны. - Вопросы истории, 1997, N 3, с. 141.

 

12. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 134, оп. 473, д. 44, л. 17.

 

13. Там же, л. 62.

 

14. Там же, л. 65.

 

15. Там же, л. 2 - 4об.

 

16. Там же, л. 18.

 

17. СОЛНЦЕВА С. А. Военнопленные в России в 1917 г. (март-октябрь). - Вопросы истории, 2002, N 1, с. 146.

 

18. ЯН П. Ук. соч., с. 40.

 

19. ВЕРХОВСКИЙ А. И. Россия на Голгофе (из походного дневника 1914 - 1918 гг.). - Военно-исторический журнал, 1992, N 11, с. 67.

 

20. См.: ФРЕНКЕЛЬ З. Г. Записки о жизненном пути. - Вопросы истории, 2006, NN 2 - 12.

 

21. The Times, 1915, March 9, 11.

 

22. АВПРИ, ф. 134, on. 473, д. 44, л. 72 - 77об.

 

23. Там же, л. 78об.

 

24. WILLIS J. F. Op. cit., p. 31.

 

25. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States: The Lansing Papers. 1914 - 1920. Vol. I. Washington. 1939, p. 503 - 504, 527 - 529.

 

26. РОМАНОВ В. В. В поисках нового миропорядка: внешнеполитическая мысль США (1913 - 1921 гг.). М. -Тамбов. 2005, с. 84 - 87.

 

27. HORNE J., KRAMER A. Op. cit., p. 331.

 

28. The New York Times, 1918, Aug. 18.

 

29. The New York Times, 1918, Oct. 14.

 

30. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1918. Supplement 1. The World War I. Vol. I. Washington. 1933, p. 358 - 359.

 

31. Ibid., p. 380 - 381.

 

32. The New York Times, 1918, Oct. 5.

 

33. The Times, 1918, Oct. 14.

 

34. ЛЛОЙД ДЖОРДЖ Д. Правда о мирных договорах. Т. 1. М. 1957, с. 91 - 92.

 

35. Там же, с. 129; Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. Paris Peace Conference (FRUS. PPC). Vol. I. Washington. 1942, p. 341.

 

36. HANKEY M. The Supreme Control at the Paris Peace Conference 1919. A Commentary. L. 1963, p. 13.

 

37. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. Paris Peace Conference. Vol. II. Washington. 1942, p. 76 - 85.

 

38. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. Paris Peace Conference. Vol. III. Washington. 1943, p. 536.


Новые статьи на library.by:
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО:
Комментируем публикацию: ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

© В. А. КОТЕНЕВ () Источник: Вопросы истории, № 6, Июнь 2007, C. 138-142

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.