НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ ПО ИСТОРИИ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ (1920-1941 годы)
Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.
Источниковая база истории советско-германских отношений пополнилась новыми материалами. В издательстве "Наука" под редакцией академика Г. Н. Севостьянова вышел в свет обширный (3 тома, 2500 страниц) сборник документов по истории советско-германских отношений 1920 - 1941 годов1. В книге представлены материалы из Архива Президента РФ по истории советско-германских отношений. В научный оборот вводятся документы, освещающие не только политические, дипломатические, экономические, научные, культурные отношения между советским и германским государствами, но и международные проблемы в Европе. Особую ценность этому изданию придает факт, что многие источники публикуются впервые. Как правило, речь идет о подлинниках или заверенных копиях.
Публикацию предваряет предисловие Г. Н. Севостьянова, которое помогает читателю ориентироваться в материалах этого объемного издания (т. 1, с. 5 - 20).
Читатель, изучающий это издание, может убедиться, что подлинным руководителем советской внешней политики уже с начала 20-х годов был не Народный комиссариат иностранных дел (НКИД), а Политбюро ЦК коммунистической партии. Политбюро установило жесткий контроль за внешней политикой: оно диктовало не только решение наиболее важных внешнеполитических вопросов, но и руководило повседневными действиями дипломатического ведомства. Нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин, направляя 14 апреля 1922 г. членам Политбюро ЦК проект своего интервью по поводу второй годовщины Рапалльского договора, отмечал, что он поступает так "в силу последнего решения" этой инстанции. Наряду с обращениями руководителей советской дипломатии в Политбюро, все больше документов адресуется персонально секретарю ЦК РКП (б) И. В. Сталину (иногда с припиской: "копии - членам ПБ").
Большой пласт опубликованных документов - переписка наркомов иностранных дел (с 1918 г. Г. В. Чичерина, с 1930 г. - М. М. Литвинова, с 1939 г. - В. М. Молотова) со своими коллегами в наркомате, с полномочными представителями (полпредами) страны за рубежом.
Значительная часть документальных материалов связана с экономическими контактами Советской России (Советского Союза) с Германией. Это записи бесед и резюме переговоров Л. Б. Красина, А. И. Микояна, других работников наркомата внешней
Кремер Илья Семенович - доктор исторических наук, профессор Московского государственного лингвистического университета.
1 Москва-Берлин. Политика и дипломатия Кремля. 1920 - 1941. Сборник документов в 3-х т. М., 2011. Отв. ред. академик Г. Н. Севостьянов. Редакционная коллегия: В. И. Васильев, С. М. Исхаков, М. М. Наринский, В. В. Соколов, А. С. Степанов. Составители: Ю. В. Иванов и В. М. Семенов.
торговли о заказах в Германии оборудования для строящихся заводов, о советских поставках в Германию, о переговорах по торговле и кредитам. Однако и нити всех хозяйственных вопросов сходятся в одной точке - на вершине партийной иерархии. Помещенный в многотомнике такой материал, как подробные списки товаров, отпускные цены на них, переговоры о статусе торгового представителя открывают важный источник для исследователей экономических отношений двух стран.
Более 450 документов, собранных в первом томе, посвящены событиям 1920- 1926 гг. Читатель найдет здесь материалы не только по советско-германской проблематике, но и по польско-литовским отношениям, о роли Югославии на Балканах, о подготовке итало-германского соглашения об арбитраже, об отношениях Германии с Англией, Францией и Турцией.
Однако в центре внимания составителей сборника находятся отношения нашей страны с Германией. Прежде всего, речь идет об оценке Рапалльского договора 1922 г. Эта оценка была в Советской России однозначно положительной. Рапалльский договор стал "бомбой, разорвавшейся неожиданно на Генуэзской конференции". Его подписание "ознаменовало собой поворотный пункт... во взаимоотношениях Германии с РСФСР" (т. 1, с. 6).
Важной проблемой, которая нашла отражение в опубликованных в первом томе документах, был советско-германский конфликт, начавшийся 3 мая 1924 г. и затянувшийся до конца июля. Осложнения в отношениях двух стран были стимулированы и неосторожными действиями и публикациями руководства Коминтерна и советской прессы. Еще 20 октября 1923 г. "Правда" опубликовала передовую статью, в которой первый президент Германии социал-демократ Ф. Эберт был назван "убийцей, пытающимся задушить саксонских рабочих искусственной петлей, пулями и голодом" (т. 1, док. 229). Чичерин вынужден был просить Коминтерн в будущем направлять бранные слова "против буржуазии вообще", а не против президента и правительства Германии. 24 апреля 1924 г. в "Правде" было опубликовано письмо председателя Исполкома Коминтерна Г. Е. Зиновьева, обращенное к германской коммунистической партии. Лидер "штаба мировой революции" рекомендовал германским коммунистам вооружать рабочих, создавать новые "красные сотни" для борьбы против правительства. 2 мая 1924 г. посол Германии в Москве У. Брокдорф-Ранцау посетил Чичерина и сообщил, что он имеет поручение статс-секретаря министра иностранных дел Германии А. Мальцана выразить протест против выступлений Зиновьева.
3 мая 1924 г. два вооруженных полицейских, которые якобы разыскивали преступника, появились в здании советского торгового представительства в Берлине. Два-три часа спустя большой отряд полиции прибыл в советское торгпредство и провел многочасовой обыск. При этом сотрудники торгпредства были выдворены во двор здания, никто из руководства советского посольства о проведении обыска предупрежден не был. Двое сотрудников были арестованы. В этих событиях отразились как внутренняя борьба в немецких руководящих кругах по проблемам отношений с Россией, так и известная изначальная двойственность советской внешней политики. В качестве ее основных опор провозглашались, с одной стороны, политика мирного сосуществования ("мирного сожительства", как говорил В. И. Ленин). С другой - не только в выступлениях Зиновьева, но и в речах других руководителей, подчеркивалось право "победоносного пролетариата" социалистической страны оказывать любую, в том числе - вооруженную, помощь братьям по классу в других странах. В Германии весны 1924 г. еще свежа была память о восстании коммунистов в ноябре 1923 г. в Гамбурге. В дни баррикадных боев 1923 г. в Германии находились член ЦК РКП (б) и секретарь Исполкома Коминтерна К. Б. Радек, видная деятельница большевистской партии Л. М. Рейснер и другие представители Москвы2.
2 К сожалению, в томе нет документов о ноябрьских событиях 1923 г. в Германии и роли в них Коминтерна.
В то же время, документы сборника дают представление о глубокой заинтересованности обеих сторон в сохранении нормальных отношений. Один из важных документов этого времени - записка советского посла в Берлине Н. Н. Крестинского в Политбюро ЦК РКП(б) от 26 июня 1924 г., в которой рассказывается о тайном совещании "крупнейших представителей делового мира (фирм Стиннес, Крупп, Сименс, представителей "Дойче банк" и других крупных корпораций), собравшихся для обсуждения советско-германского конфликта". Собрание признало действия полиции "недопустимыми и безобразными" и решило обратиться в министерство иностранных дел Германии с предложением скорейшего урегулирования конфликта (т. 1, док. 159). Уполномоченный собранием промышленник Э. Гугенгеймер встретился с Мальцаном, сообщил ему о принятых решениях и "получил успокоительные заверения". Мальцан попросил, чтобы лидеры промышленности вели себя с русскими осторожно и своими действиями не укрепляли позиции советского правительства в конфликте.
Советская сторона вела себя жестко: по постановлению Политбюро ЦК РКП (б) переговоры о новом торговом договоре и о консульской конвенции с Германией прекращались (т. 1, док. 134). Любопытная деталь: в том же постановлении Московскому комитету партии предлагалось "не удерживать массовых демонстраций" в столице по поводу инцидента.
С конца 1924 г. между Москвой и Берлином велись переговоры о заключении договора о нейтралитете. Основная полемика между участниками дискуссий возникла в связи с согласием немцев на соблюдение нейтралитета лишь в случае неспровоцированного нападения третьей державы на одну из договаривающихся сторон (т. 1, док. 400). Москва была обеспокоена: кто будет решать - спровоцирован конфликт или нет? Переговоры дают представление и о тактике молодой советской дипломатии. К примеру, Чичерин предлагает "восстановить наше первоначальное предложение безусловного нейтралитета во всех случаях", потом сделать уступку, согласиться на "нейтралитет в случае нападения третьей державы". Таким образом, слова "неспровоцированное нападение" будут из проекта удалены. В конечном счете, был использован приемлемый для советской стороны оборот - нейтралитет соблюдается в случае, если одна из договаривающихся сторон "вопреки своему мирному поведению" будет вовлечена в конфликт с третьей державой.
Историк с интересом встретит публикацию документов, посвященных Локарнскому договору 1925 г. и советско-германскому договору 1926 г. о нейтралитете. В предисловии дана оценка Локарно (т. 1, с. 9). Вместе с тем, опубликованные в томе документы подтверждают, что смысл этого договора заключался не только в "канализации" экспансии капиталистических держав против Советской России. Локарнский договор был серьезным достижением политики министра иностранных дел Германии Г. Штреземана, стремившегося ослабить "гнет Версаля", вернуть Германию в круг великих держав, открыть путь к ее вступлению в Лигу Наций.
Негативное отношение Москвы к Локарнскому договору связано с тем, что в этом документе участники выступили в качестве гарантов версальских границ Германии на западе, но отказались дать такие гарантии границам Германии с Польшей. В Москве именно этот факт оценивался как приглашение стран Запада к "походу на восток". Из опубликованных документов ясно, что главными сторонниками "западного" Локарно и противниками гарантии восточных границ Германии были не "интервенционистские" Англия и Франция, а немцы, желавшие предотвратить новую французскую оккупацию Рейнской области и не готовые примириться с версальским польско-германским разграничением. В начале июля 1925 г. Чичерин отмечал, что Германия "не считает для себя обязательной" соблюдать границу с Польшей (т. 1, док. 263).
В первом томе есть и документы, свидетельствующие о дискуссиях и разногласиях в руководящих кругах СССР по вопросам приоритетов внешней политики. Чичерин и его окружение твердо стояли на почве сближения с Германией, считали, что старт, данный этой политике в Рапалло, себя не исчерпал.
Однако в советском руководстве была и иная точка зрения: в конце июня 1923 г. К. Б. Радек, эксперт РКП (б) и Коминтерна по германским делам, направил Л. Д. Троцкому, Г. В. Чичерину и М. М. Литвинову записку о том, что "главным нашим фактором в мире является Англия". Именно Англия, по мнению Радека, определяет "пределы нашей свободе действий по отношению к Германии". В этой записке нашла свое отражение уже отмеченная двойственность основных установок Советского Союза на мировой арене. Радек предлагал набор мер, которые должно использовать в отношениях СССР с Западом. Тут и "использование голода в СССР для морально-политического нажима на союзников", и использование противоречий, и "усиление позиций Германии против союзников", и даже "эвентуальная угроза вассалам союзников". С другой стороны, Радек советует эту угрозу использовать так, чтобы "рабочим массам было ясно, что мы боремся за возможность мирного сосуществования" (т. 1, док. 75)3.
Другой сторонник изменения курса в отношении Германии - один из руководителей ОГПУ4 В. Р. Менжинский в письме Чичерину (копия - Молотову) 16 сентября 1924 г., заявляет, что "все большее количество фактов... побуждает ОГПУ поставить вопрос о пересмотре некоторых моментов наших отношений с Германией". Помимо упоминания налета на торгпредство, Менжинский называет еще один факт: Бременское восточное акционерное общество, якобы, "согласно временному секретному соглашению" обязуется "сотрудничать с англичанами на Востоке против СССР". В качестве примеров сообщается, что немецкие офицеры "инструктируют афганцев по восточной агентурной разведке" и передают им "свои шпионские связи в СССР". Менжинский делает вывод, что "правящая Германия определенно включается в систему активно выступающих против Союза (СССР. - И. К.) сил" (т. 1, док. 178).
Эта попытка ОГПУ повлиять на внешнеполитические решения была отклонена Чичериным: об этом свидетельствует его записка в Политбюро от 6 октября 1924 г., в которой он "решительным образом возражает против пересмотра нашего отношения к Германии... разведывательный материал не дает общей оценки политических отношений и их основной сущности. Кроме того, разведывательный материал всегда требует чрезвычайно критического к себе отношения, ибо бывает в значительной степени проникнут дезинформацией или неправильной информацией... Может быть, в интересах успешности разведывательной работы полезно в глазах исполнителей этой работы рисовать другую сторону, как сплошь черную, но серьезная политика принимает во внимание громадное различие цветов и нюансов, представляемых действительностью... Политики не должны обнаруживать нервности при кажущихся колебаниях политики другого государства, ибо такие колебания часто бывают продуктами дня и часто оказываются мимолетными явлениями" (т. 1, док. 180).
В письме Чичерина Литвинову от 8 - 9 декабря 1926 г. упоминается об антигерманских статьях в "Правде", которые, по словам наркома, "глубоко вредны... Величайшее преступление - вырывать из наших рук главный козырь - дружбу с Германией" (т. 1, док. 448).
В первом томе, как и в других томах, публикуются материалы, характеризующие и внутриполитическое развитие Германии. Так, например, в письме Крестинского Чичерину от 28 сентября 1923 г. (то есть еще до гитлеровского мюнхенского путча в ноябре 1923 г.) говорится, что "движение, поднятое Гитлером", грозит "выйти из берегов" (т., док. 104).
Значительная часть документальных источников, собранных во втором томе (1927 - 1932 гг.), связана с экономическими отношениями СССР и Веймарской республики. Советский Союз взял курс на ускоренную индустриализацию и принял первый пятилетний план развития народного хозяйства. Внутренние материально-технические возможности советского государства были ограничены, поэтому роль германской
3 Документ содержит примечание: "После принятия решения ЦК все три экземпляра уничтожаются".
4 ОГПУ - Объединенное государственное политическое управление.
экономики в экономическом развитии Советской России была весьма значительна. Экономика Советской России и Германии дополняли друг друга - одно государство нуждалось в современной высококачественной технике, в кредитах, в квалифицированных специалистах, другое - в стратегическом сырье, в заказах на технику и оборудование, в создании новых рабочих мест.
Уже в марте 1927 г. в Политбюро ЦК РКП (б) по инициативе А. И. Микояна обсуждался вопрос о заказе коксовых печей для металлургических заводов, труб для нефтяной промышленности. Документы (т. 2, док. 17) свидетельствуют о постоянной борьбе советской стороны за снижение цены на покупаемое германское промышленное оборудование, улучшение условий кредитов. Советские хозяйственники стимулировали конкуренцию между немецкими фирмами с целью получения более выгодных для себя условий. Да и немцы старались не упускать своей выгоды. В деловых кругах Германии в мае 1927 г. открыто обсуждали возможность разрыва англо-советских отношений и вытекающие из этого преимущества для германской экономики (т. 2, док. 30).
Летом 1930 г. начались переговоры о строительстве Нижнетагильского металлургического завода на Урале создаваемым для этой цели консорциумом немецких фирм (т. 2, док. 192). Реконструкция московского автомобильного завода "АМО" связывалась с поставками оборудования из Германии.
В продвижении советских хозяйственных планов активно участвовали не только руководители Наркомвнешторга и Высшего совета народного хозяйства, но и ведущие дипломаты. Во время поездки в Берлин в июне 1927 г. Чичерин встретился с экс-министром экономики Германии Э. Гаммом, с президентом "Рейхсбанка" и председателем правления "Дойче Банк", с руководством фирм "Фарбениндустри" и "Сименс". В направленной Сталину записи беседы Чичерин сообщает, что немецкие промышленники и банкиры уже обсуждали планы дальнейшего кредитования советской экономики, но что внутренние события в СССР, по словам собеседников наркома, "отбросили их назад". Речь идет о судебных процессах по делу оппозиционеров в Москве и о вынесенных им драконовских приговорах. "Совершенно испортил дело московский расстрел", - пишет Чичерин. В 1928 г. роль тормоза в развитии экономических связей с Германией сыграл Шахтинский процесс над группой технических специалистов и арест нескольких немецких специалистов. Полпред СССР в Берлине Н. Н. Крестинский писал Чичерину в марте 1928 г., что эти события "нависли грозовой тучей над нашими переговорами" - речь идет о берлинских переговорах по кредитам и другим экономическим проблемам. (т. 2, док. 83).
Традиционная подозрительность советских участников экономических переговоров, как и репрессии в СССР, серьезно отразились на результатах этих переговоров. Крестинский считал, что временный разрыв важных экономических переговоров "произошел только в результате донецко-немецких арестов" (т. 2, док. 85). Сталин решил лично одернуть Крестинского и сообщил, что не согласен с ним "по всей линии переговоров", что немцы, которые добивались освобождения арестованных инженеров, "наглейшим образом вмешиваются в наши дела", а полпред "продолжает любезничать с ними" (т. 2, док. 86).
Большую тревогу Москвы вызывала деятельность созданного немецкими промышленниками осенью 1928 г. "Русского комитета для регулирования торговли Германии с Советским Союзом". Нужно признать, что основания для такой тревоги были, ибо советской стороне легче было иметь дело и добиваться выгодных условий с каждой фирмой в отдельности. Идея создателей комитета состояла в выработке общего подхода немецких участников российско-германских экономических связей к таким вопросам, как условия поставки заказанной продукции, платежи и цены (т. 2, док. 98). Тем самым устранялись возможности для российских переговорщиков играть на внутренней конкуренции между немецкими фирмами. В Москве опасались, что такое объединение попытается добиться отмены советской монополии внешней торговли, однако организаторы комитета такой задачи не ставили.
Во втором томе нашли свое отражение и основные вопросы политических отношений двух стран. Вызывают интерес частные письма советника германского посольства в Москве Ф. Твардовского от 10 и 16 мая 1930 г. (т. 2, приложения 1 и 2 к док. 181), попавшие в руки К. Е. Ворошилова, а тот переслал их И. В. Сталину. В сопроводительной записке Ворошилова отмечается, что "за последние 3 - 4 месяца настроение Твардовского переменилось". Такая осведомленность Ворошилова показывает, что наблюдение за перепиской советника велось регулярно. Твардовский пишет, что всякие спекуляции (на Западе. - И. К.) о перемене власти в Советском Союзе являются неправильными, что форма правления здесь останется прежняя. Необходимо считаться с тем, что Советское государство "является длительным фактором мировой политики". Германский дипломат советует уменьшить влияние (русских. - И. К.) эмигрантских кругов (в Германии. - И. К.) в качестве экспертов по русским делам, "а то они до сих пор еще слишком много действуют у нас за кулисами".
Обращаясь к проблемам экономических связей двух стран, Твардовский считает важным дать немецкой промышленности и сельскому хозяйству рынок сбыта в России, а для этого, по его мнению, следует предоставлять Советскому Союзу не только кредиты, а давать товары высокого качества и быстро выполнять заказы. Дипломат отмечает, что эти условия не могут быть заменены хорошими политическими отношениями.
Советник предлагает новую концепцию экономической политики Германии в отношении СССР. Немцы, по его мнению, должны не только не саботировать индустриализацию России, но сознательно поддерживать эту индустриализацию. Твардовский высказывает необычную для западного политика мысль: он заявляет, что коммунистическая пропаганда является чисто внутриполитическим вопросом, "который не должен мешать нашим отношениям с Советским Союзом. Для противодействия коммунистической угрозе Германия должна найти в себе внутренние силы". Дипломат считает, что немцы заинтересованы в том, чтобы Советский Союз стал сильным государством. Твардовский высказывает уверенность, что агрессивность коммунизма будет уменьшаться по мере того, как улучшатся внутриполитические отношения, тогда не будет необходимости отвлекать внимание от тяжелого положения внутри страны призраком близкой мировой революции. Твардовский считает, что Россия при своей большой потребности в квалифицированных работниках значительно разгрузила бы германскую биржу труда (т. 2, док. 181).
В связи с охлаждением отношений между двумя странами с начала 1930 г., связанным с активной антисоветской кампании германской прессы5, Литвинов обращается к Сталину по вопросу о совместном советско-германском коммюнике, которое должно отражать завершение периода взаимного недовольства и трений. "В связи с реальной возможностью возвращения к власти в Англии консерваторов осенью с.г. и нового разрыва отношений... мне представляется весьма нецелесообразным продление полуконфликтного состояния наших (СССР и Германии. - И. К.) отношений", - писал Литвинов (т. 2, док. 170).
Предложение Литвинова о нормализации советско-германских отношений двух стран было учтено политическим руководством СССР. Свидетельство тому - постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 3 июля 1930 г. "принять предложение НКИД о посылке следующей правительственной телеграммы немецкому правительству: от имени правительства Союза Советских Социалистических Республик прошу Вас, г. министр, принять и передать германскому правительству по случаю окончания режима оккупации иностранными войсками части германской территории и восстановления суверенитета германского народа. Правительство Союза, протестовавшее 13 января
5 Немецкая пресса выступала против "преследования духовных лиц" в СССР. Сообщалось об аресте 17 евангелических священников, о репрессиях в отношении "духовных лиц еврейского и лютеранского вероисповедания". Литвинов обратился к Сталину с предложением смягчить политику в отношении ряда конфессий (т. 2, док. 162).
1923 г. перед всем миром против оккупации германской территории, с особым удовлетворением отмечает восстановление прав германского народа в Рейнской области" (т. 2, док. 180).
В томе имеется важный документ, относящийся к началу 1931 г. Речь идет о встрече Председателя Совнаркома СССР В. М. Молотова с германским послом в СССР Г. Дирксеном. Посол подчеркнул, что за два года его пребывания в Москве советско-германские отношения значительно улучшились. Он особо отметил совпадение позиций двух государств в ходе подготовки конференции по разоружению. В экономической сфере происходило взаимное увеличение ввоза и вывоза товаров. Посол заверил, что германское правительство и в дальнейшем будет давать гарантии кредитам, предоставляемым Советскому Союзу.
Молотов присоединился к позитивным оценкам посла и выразил надежду, что оба правительства будут оказывать друг другу поддержку в международных организациях. СССР, по словам Председателя Совнаркома, не добивается для себя каких-либо особых привилегий в экономической сфере, но считает, что состояние финансирования советских заказов в Германии нуждается в улучшении. Молотов высказался за "усиление темпов в советско-германских отношениях" и сообщил, что, по мнению советской стороны, "темпы решают дело" (т. 2, док. 212).
Другой проблемой, связанной, главным образом, с политическими отношениями, была судьба советско-германского договора о нейтралитете. Срок действия договора, подписанного в 1926 г., истекал 29 июня 1931 г. 23 марта 1931 г. Литвинов направил Сталину записку об условиях продления этого договора, в которой сообщал, что для нас нет сомнения в целесообразности его продления, но в немецкой и мировой прессе вопрос уже дискутируется. При этом одни органы печати высказываются против продления договора, другие настаивают на получении от СССР компенсации за продление. "НКИД, - писал Литвинов, - считает, что советская сторона не хотела бы что-либо менять в тексте договора, ибо дополнения или изменения в договоре вызвали бы специальные переговоры и новую полемику. Немцы, как сообщил посол Дирксен, согласны на продление, но предлагают не устанавливать срока его действия, а установить, что договор расторгается по предупреждению одной из сторон за полгода или за год. НКИД тоже не собирается настаивать на ограничении договора каким-либо сроком" (т. 2, док. 217). Сталин принял решение обсудить вопрос о договоре на Политбюро, которое приняло положительное решение по этому вопросу6.
Проблематика советско-германского военного сотрудничества является в сборнике одной из центральных. После урегулирования в Рапалло политических и финансовых проблем, началась институционализация сотрудничества вооруженных сил Красной Армии и рейхсвера.
В феврале 1923 г. состоялись переговоры представителей командования Красной Армии и рейхсвера о прямом взаимодействии обеих армий "в связи с возможностью войны в Европе" (т. 1, док. 67).
Летом 1923 г. Политбюро ЦК РКП (б) создало специальную комиссию по особым заказам во главе с А. П. Розенгольцем (позднее ведущую роль в размещении военных заказов в Германии играл И. С. Уншлихт). Комиссия имела такие задачи: а) привлечение иностранного капитала и иностранной технической помощи для организации военного производства в Советском Союзе; б) завоевание восточного рынка для отечественной военной промышленности и распространение советского влияния в армиях восточных стран (т. 1, док. 222). В сборнике публикуются документы об открытии немецкой танковой и летной школ на советской территории (т. 1, док. 414; т. 2, док. 77). В записке Уншлихта в Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 апреля 1926 г. сообщается, что "германская
6 Советский проект протокола о продлении действия договора был вручен 25 марта 1931 г. Дирксену. Протокол подписан 24 июня 1931 г., но ратифицирован в Германии в 1933 г., уже при Гитлере.
сторона дает советской стороне полностью все материалы, проекты, рабочие чертежи, спецификации, патенты, изобретения по подводным лодкам" (т. 1, док. 414).
В 1920-е - в начале 1930-х годов представители армий обеих стран посещали маневры и учения войск другой страны; некоторые офицеры, включая и высших, проходили стажировку или совершали ознакомительные поездки к партнерам. Публикуется записка Ворошилова Сталину от 28 февраля 1928 г., в которой сообщается о предстоящем приезде в Москву полковника Р. Миттельбергера, желающего побывать в Казани и Липецке и ознакомиться с "некоторыми учебными заведениями РККА". Ворошилов отмечает, что участие командиров Красной Армии в немецких учениях и маневрах в 1927 г. дало для РККА "весьма ценные результаты" и считает целесообразным организовать взаимную поездку и в текущем 1928 г. (т. 2, док. 77).
В июне 1928 г. было принято решение направить в Германию для участия в маневрах рейхсвера группу командиров Красной Армии, в частности командующих военными округами И. Э. Якира, И. П. Уборевича, И. Ф. Федько, начальника Военной академии Р. П. Эйдемана и других, всего - 8 человек (т. 2, док. 87, 88).
Германская фирма "Рейнметалл" в 1930 г. получила заказ на организацию производства в СССР новейших артиллерийских систем (т. 2, док. 164).
В первые годы нацистского режима еще удавалось получить из Германии часть ранее заказанных военных материалов, но в целом военное сотрудничество в 1933 - 1934 гг. быстро сокращалось. Были случаи, когда предназначенные для СССР военные грузы задерживались в немецких портах или же их отправка в Советский Союз вовсе запрещалась (т. 3, док. 180, 181).
С приходом нацистов к власти отношения двух государств вступили в тяжелый период. Начались обыски в советских учреждениях в Германии, аресты советских граждан, антисоветская кампания в прессе. Характерна для новой ситуации судьба организации "Дероп", занимавшейся продажей советских нефтепродуктов в Германии. Значительную часть сотрудников "Деропа" составляли немецкие коммунисты и левые социал-демократы. Начальник берлинского гестапо Дильс потребовал серьезно сократить штат дирекции, заменить часть немецких сотрудников на "национально мыслящих", поставить немца во главе отдела кадров. Начались обыски, налеты полицейских на отделения "Деропа" и одновременно - предложения немецких компаний продать "Дероп". Вскоре смешанная советско-германская организация была ликвидирована (т. 3, док. 4).
Чем ближе к политическим кризисам 1938 - 1939 гг., тем больше документов отражают подготовку нацистов к войне. В этой связи вызывает интерес "не предназначенная для печати" запись беседы председателя рейхстага Г. Геринга с английским корреспондентом "Дейли мейл" У. Прайсом 19 ноября 1936 г. "Мы намерены пропустить через военную службу каждого пригодного мужчину нашей нации... нашим врагом является Россия, которая имеет огромный воздушный флот от 6 до 8 тысяч аэропланов", - заявил Геринг. Германия, по его словам, могла бы гарантировать Британскую империю "вплоть до самого последнего острова", но при одном условии, "если бы Британия отказалась от своего вмешательства в континентальные дела Германии" (т. 3, док. 152). Копия записи этой беседы оказалась в руках Литвинова и была 20 декабря 1936 г. переслана им И. В. Сталину, В. М. Молотову, Л. М. Кагановичу, К. Е. Ворошилову и Г. К. Орджоникидзе.
Антисоветская кампания в прессе нарастала. По сообщениям полпреда СССР в Германии Я. З. Сурица, в течение 10 дней после берлинских Олимпийских игр 1936 г. было опубликовано больше антисоветских статей, чем в течение всего текущего года. Газеты запугивали население сообщениями о 2-х миллионной Красной Армии, о колоссальных людских резервах СССР (16 млн. чел.), о милитаризации населения и народного хозяйства, а также тем, что единственной целью Красной Армии является "продвижение мировой революции" (т. 3, док. 139).
Гражданскую войну в Испании, начавшуюся летом 1936 г., пресса представляла как "начало большевистского наступления на Европу". Суриц отмечает, что на-
цистские пропагандисты используют определенные трудности. С одной стороны, их крики о "красной опасности" должны оправдать внутри страны и перед всем миром интенсивное перевооружение страны, являющейся "оплотом против большевизма", с другой - есть риск запугать население, вызвать недовольство тех немцев ("бисмаркианцев"), которые опасаются войны с СССР.
Советские и германские документы, относящиеся к предвоенным годам, в нашей стране в значительной своей части опубликованы7. Тем не менее, извлеченные составителями сборника из архивов источники по исследуемой теме представляют большой интерес. Сошлемся еще раз на опубликованную в третьем томе записку М. М. Литвинова И. В. Сталину об упомянутой беседе Г. Геринга с корреспондентом "Дейли мейл" Дж. У. Прайсом. В этой беседе, не предназначенной для печати, Геринг сказал, что "война между Россией и Германией, в конце концов, неизбежна" (т. 3, док. 152, приложение 1, с. 224). В приложеннии к записке публикуется письмо неназванного по имени бывшего сотрудника министерства иностранных дел Германии. Бывший немецкий дипломат анализирует шансы Германии на победу в войне с Россией и считает, что победа в этой войне зависит от комплекса условий. Первым из них он называет одновременное выступление против России Германии и Японии, готовящихся к подписанию Антикоминтерновского пакта. Необходима также "дружественная позиция Польши" при проходе немцев на Украину, нейтралитет Англии, сотрудничество стран Юго-Восточной Европы в экономической сфере (при этом Румынии будет отведена роль "базы для военных операций"). Дипломат считает, что Германия может выиграть только скоротечную войну, она не выдержит военных действий более одного года. Анонимный германский дипломат пишет: "Я знаю, что во многих английских кругах война Германии на Востоке считается наименьшим злом... там думают, что ее можно было бы локализовать... Я считаю, что эта надежда представляет собою иллюзию" (т. 3, док. 152, приложение 2, с. 230).
Трудно сказать точно, когда в настроениях Сталина и его окружения произошел поворот в сторону Германии. В этой связи интересна публикуемая в сборнике запись беседы Молотова с Шуленбургом 5 июля 1939 г. Посол напоминает о высказывании наркома о желательности "создания политической базы" в отношениях Германии и СССР. Со своей стороны Шуленбург утверждает, что германское правительство желает не только нормализовать, но и улучшить отношения с СССР. Посол подчеркивает, что делает это заявление по поручению Риббентропа и оно получило одобрение Гитлера. Он сообщает, что тон германской прессы по отношению к Москве стал умеренным и просит "умерить" тон советских газет (т. 3, док. 194).
В документах, составленных после 23 августа 1939 г., советское правительство солидаризуется с немецкой идеей об ответственности Англии и Франции за войну и заявляет, что "сильная Германия является необходимым условием мира в Европе" (т. 3, док. 233). Шуленбург регулярно информирует Молотова о ходе военных действий в Польше (т. 3, док. 203, 205, 207). Военный атташе СССР в Берлине был в сентябре 1939 г. приглашен "осмотреть штаб Геринга" (т. 3, док. 222). В ходе этого визита немецкие коллеги "непрерывно высказывали симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии". В том же месяце германский пароход, спасаясь от преследования англичан, укрылся в Мурманске (т. 3, док. 223). 26 октября 1939 г. немцы поставили вопрос об использовании черноморских портов СССР для доставки необходимых Германии товаров и через два дня получили согласие советской стороны (т. 3, док. 239). В ноябре
7 Внешняя политика СССР. Сб. документов. T.IV (1935 - июнь 1941 гг.). М., 1946; СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. М., 1971; Альтернативы 1939. М., 1989; Год кризиса. 1938 - 1939, т. 1 - 2. М., 1990; Документы внешней политики СССР, т. XXI. М., 1977, т. XXII. М., 1992; Советско-германские документы 1939 - 1941 гг. Из архива ЦК КПСС. - Новая и новейшая история, 1993, N 1; История Германии. Документы и материалы, т. 3. Кемерово, 2005; Дашичев В. И. Стратегия Гитлера. Путь к катастрофе 1933 - 1945, т. 1. М., 2005; СССР-Германия: 1933 - 1941. М., 2009.
1939 г. в Германию направляется советская делегация специалистов по судостроению, артиллерии, броневой защите во главе с наркомом судостроительной промышленности И. Т. Тевоясном; советской делегации были показаны новейшие достижения немецкой военной техники, включая авиацию. В 1940 г. Советский Союз приобрел у Германии крейсер "Лютцов". Для достройки крейсера уже на территории СССР из Германии прибыли 53 специалиста во главе с адмиралом О. Фейге (т. 3, док. 336).
Большой размах в 1939 - 1941 гг. получили экономические связи обеих стран. В письме Молотова Риббентропу говорится, что советское правительство "исполнено воли всемерно развивать экономические отношения и товарооборот между СССР и Германией". Отметим, что в черновике письма зачеркнуты слова о готовности "поддержать экономически Германию в теперешней войне" (т. 3, док. 223). Было заявлено, что СССР готов обеспечить транзитное сообщение Германии с Ираком, Афганистаном и странами Дальнего Востока через советскую территорию. В письме сообщалось о готовности советского правительства поставить Германии дополнительно (сверх ранее установленного объема) нефть. Со своей стороны, Молотов просил поставить каменный уголь и стальные трубы. Важные сведения о размахе советских поставок Германии содержатся в письмах Микояна Сталину (май 1941 г.) В первом полугодии 1941 г. СССР должен был поставить для военной промышленности Германии 6 тыс. т. меди, 1,5 тыс. т. никеля, а также молибден, олово, вольфрам (т. 3, док. 331). За 5 - 6 дней до нападения Германии на СССР Микоян сообщал Сталину, что стоимость советских поставок между февралем 1940 г. и февралем 1941 г. составила 342 млн. германских марок. С 11 февраля 1941 г. до 11 августа 1942 г. СССР должен был поставить Германии 2,5 млн. тонн зерновых и бобов, 100 тыс. свиней, около 1 млн. т. нефтепродуктов и 300 тыс. т. марганцевой руды (т. 3, док. 335).
13 октября 1940 г. Риббентроп обратился с письмом к Сталину, в котором содержится оправдание германской политики в 1939 - 1940 гг. "Англичане, - сообщает министр, - не только бессовестные политики, но и плохие солдаты", они "ввергли в войну народы Европы". Завершается письмо пожеланием, чтобы СССР, Италия, Япония и Германия "устроили свою политику на долгий срок и путем разграничения своих интересов в масштабе столетий" (т. 3, док. 299). Это письмо, наряду с приглашением Молотову посетить Берлин, было одним из звеньев цепи мер по дезинформации советского руководства перед нападением Германии на СССР.
Научный аппарат трехтомника включает в себя имена советских дипломатов. Это были, как правило, честные и талантливые люди. Тяжелое чувство охватывает читателя, когда в указателе имен он видит, что жизни многих из них оборвались в одно время - в 1937 - 1938 гг.
В целом, публикация документов "Москва-Берлин", снабженная примечаниями и справками редакции, окажет большую пользу как исследователям, так и преподавателям вузов, всем, кто хотел бы глубже познакомиться с одним из центральных узлов европейской и всемирной истории XX в. - отношениями между Советской Россией (СССР) и Германией между Первой и Второй мировыми войнами.
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1578999209 в базе LIBRARY.BY.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций