1

Генуэзская конференция 10 апреля - 29 мая 1922 года, с которой связано заключение Рапалльского договора, была событием большого международного значения. Впервые в истории на этой конференции встретились представители различных общественных систем - заживающей, капиталистической, и идущей ей на смену, социалистической. Под флагом забот о "восстановлении Европы" английские и французские империалисты рассчитывали вынудить Советскую Россию к капитуляции, свести ее на положение полуколонии и включить ее в рамки капиталистического хозяйства.

Эти расчеты были до основания разрушены в Генуе.

Полностью оправдались слова Ленина, сказанные им еще до конференции, на XI съезде партии: "Через Геную, если достаточно сообразительны и не слишком упрямы будут наши тамошние собеседники, мимо Генуи - если им вздумается упрямиться. Но цели своей мы достигнем!" ¹ .

Советская Россия не только отвергла домогательства империалистов на Генуэзской конференции, но спустя всего шесть дней после ее открытия одержала крупнейшую дипломатическую победу, прорвав единый антисоветский фронт, который империалисты пытались сколотить в Генуе.

Этой дипломатической победой явился советско-германский договор, так называемый Рапалльский договор 16 апреля 1922 года.

До начала 1922 года отношения между Германией и Советской Россией не выводили из узких рамок торговых переговоров. Правда, еще в октябре 1920 года германский министр иностранных дел заявил, что возрождение Германии возможно только при условии совместной работы с Советской Россией. Но это заявление не было подкреплено никакими конкретными мероприятиями. Позднее, в начале 1921 года, общее собрание германо-русского общества для развития торговли с Россией постановило отправить в Москву делегацию для того, чтобы выяснить возможность возобновления торговых отношений.

Германо-советская торговля действительно стала развиваться в 1921 году. Советское правительство передало германским фирмам большой заказ на паровозы. 6 мая 1921 года было подписано советско-германское соглашение о возобновлении торговых отношений и о назначении торговых представительств в обеих странах.

Экономические и государственный интересы Германии требовали урегулирования также и политических отношений с советским государством. Однако политические отношения между обеими странами застыли на той точке, на которой они находились с конца 1918 года, после разрыва Германией дипломатических отношений с Советской Россией, накануне свержения Вильгельма II.

Внутри буржуазных партий Германии отсутствовало единство в вопросе об отношении к Советской России.

Правительство Вирта, проводя политику выполнения. Версальского договора, не хотело, несмотря на требования деловых кругов и вопреки кровным интересам германского народа, восстанавливать и укреплять политические связи с Советской Россией. Оно боялось Антанты и одновременна заигрывало с ней в надежде на предоставление моратория по репарационным-платежам, а также на участие в предполагаемой экономической эксплоатации Советской России.

Правительство Вирта рассчитывало на то, что союзники, занявшись экономической эксплоатацией Советской России под флагом ее "оздоровления", предоставят германской буржуазии роль посредника между "Западом" и "Востоком". Недаром подлинный хозяин Германии Стиннес вместе с Ратенау проявляли столь живой интерес к проектам создания европейского концерна для "оздоровления России". Недаром на заседании Верховного совета союзников в Каннах Ратенау так упрашивал Ллойд-Джорджа и Бриана поручить Советскую Россию "попечениям" Германии.

Помимо этого правительство Вирта опасалось того, что сближение с Советской Россией укрепит революционные связи рабочих Германии и России. Эта перспектива больше всего пугала социал-

¹ Ленин. Т. XXVII, стр. 226.

демократов, которые выступали как наиболее яростные противники сближения с Москвой.

Правые партии буржуазии были не прочь улучшить отношения с Советской Россией для того, чтобы успешней сопротивляться нажиму Антанты и, восстановив дипломатические связи с Советской Россией, укрепить с ней экономические отношения и этим путем смягчить глубокий хозяйственный кризис в стране.

Давление репарационного пресса на Германию усилилось к концу 1921 года. В это же время наметились изменения в отношениях Англии к Советской России (это сказалось в переписке Ллойд-Джорджа с советским правительством в ноябре).

Видимо, учитывая новые обстоятельства, германское министерство иностранных дел в лице барона Мальцана - руководителя восточного отдела министерства и сторонника германо- советского сближения - подготовило проект договора с Советской Россией.

Но, как писал впоследствии известный английский консервативный публицист Авгур, этому воспротивился президент Германской республики социал-демократ Эберт, а также министр иностранных дел Ратенау. Последний, по словам Авгура, "был твердо убежден в необходимости образования единого европейского фронта ж отказался скомпрометировать эту идею соглашением с Москвой".

Неофициальные переговоры о соглашении между Германией и Советской Россией велись также зимой (в январе - феврале 1922 года в Берлине), но и они не дали результатов. Немцы, по словам английского посла в Берлине лорда д'Абернона, заявляли, что Германия до сих пор не получила полного удовлетворения за убийство Мирбаха, что Германия сама нуждается в деньгах и не может предоставить Советской России более или менее значительного займа без того, чтобы не вызвать этим повышенных требований со стороны Репарационной комиссии. "Последняя вполне резонно будет указывать на то, что раз Германия в состоянии ссужать деньги России, то она в состоянии производить свои репарационные платежи" ¹ .

Конечно, эта аргументация лишь прикрывала действительные мотивы, которыми руководилось германское правительство.

Д'Абернон утверждает, впрочем, что все же на рождество была выработана редакция германо- советского договора, но Ратенау противился его подписанию ввиду предстоявшей Генуэзской конференции: "Ратенау фактически был противником восточной ориентации и стоял за более близкую связь с Францией и Англией, в особенности с первой" ² .

Советская делегация, посланная на Генуэзскую конференцию, по дороге остановилась в Берлине и возобновила переговоры о соглашении. Однако и на этот раз немцы не подписали договора Почему? По некоторым данным, немцы настаивали на возврате германским капиталистам их имуществ, национализированных в Советской России. Вряд ли, однако, можно думать, что германское правительство так упорно держалось за этот пункт требований, чтобы сорвать из-за него подписание договора. В данном₍ случае это был лишь повод.

Лорд д'Абернон, передавая содержание своей беседы с одним из немецких деятелей, доказывает, что германское правительство не хотело "связать себе руки" заключением договора накануне конференции. "Мы не желали в какой бы то ни было степени испортить свою позицию в Генуе или чем-нибудь связать себя там, - говорил д'Абернону его собеседник.

Мы сознали, что нам в конце концов удастся придти к соглашению с русскими, но мы преднамеренно задерживали переговоры до окончания Генуэзской конференции" ³ .

В таких же примерно выражениях говорит об этом и Авгур.

Однако договор был подписан и не в конце, а в самом начале работ конференции, и в воскресенье 16 апреля 1922 года Ллойд-Джордж и Барту, обсуждавшие планы дальнейших действий против Советской России, уже читали текст советско-германского соглашения.

Договор, заключенный в Рапалло, предусматривал взаимный отказ Германии и РСФСР от возмещения военных расходов обеих стран, а также военных и невоенных убытков, причиненных им и их гражданам вследствие военных мероприятий, реквизиций, исключительных военных законов. Обе стороны отказывались от взаимного возмещения расходов на военнопленных.

Важнейшее значение имела статья вторая договора. "Германия, - гласила эта статья, - отказывается от претензий, вытекающих из факта применения до настоящего времени законов и мероприятий РСФСР к германским гражданам и их частным правам, равно как и к правам Германии и германских государств в отношении России, а также от претензий, вытекающих вообще из мероприятий РСФСР или ее органов по отношению к германским граж-

¹ "Посол мира. Страницы из дневника лорда д'Абернона". Т. I, стр. 172. Соцэктиз 1931.

² Там же, стр. 212.

³ Там же, стр. 198.

данам или к их частным правам при условии, что Правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичные претензий других государств" ¹ .

Договор предусматривал немедленное возобновление дипломатических и консульских отношений между Германией и Советской Россией и развитие торговых, хозяйственных и правовых отношений на основе принципа наибольшего благоприятствования.

Германское правительство заявляло о своей готовности оказать возможную поддержку соглашениям, проектируемым частными фирмами, и облегчить проведение их в жизнь. Основные постановления договора должны были немедленно вступить в силу.

2

Подписание Рапалльского договора подействовало на участников конференции, как разорвавшийся снаряд.

"В Генуе наступило глубокое остолбенение" ² , - сообщал обозреватель "Revue des deux Mondes" Пинон.

"Резонанс этой новости был чудовищен. Что поразило большую часть публики - это почти дерзкая смелость, с какой было проведено дело" ³ , - писал английский журналист Сакс он Миллс.

"Невозможно преувеличить важность нынешнего момента, когда - больше чем в любое время - будущее Европы брошено на чашку весов". "Никогда не было намека на подобное событие" ⁴ , - заявляли другие публицисты.

Вся мировая печать была заполнена сообщениями и статьями о Рапалло. Журналисты на разные лады истолковывали значение договора. Передавались самые фантастические сообщения об имеющихся якобы в договоре секретных статьях, о заключении военного союза между Германией и Советской Россией.

"Буря в Генуе", как писал о Рапалло "дин журналист, поистине вызвала целый ураган в мировой политике. И это, конечно, не было случайностью.

Советско-германский договор явился событием громадного политического значения, он означал крупнейшую победу советской внешней политики.

Англия и Франция вместе с другими европейскими государствами требовали от Советской России в качестве основного условия ее признания, чтобы она вернула или в крайнем случае возместила иностранцам имущества, конфискованные у них в результате Октябрьской социалистической революции.

Рапалльский договор, содержавший отказ Германии от каких бы то ни было претензий этого порядка к Советской России, наносил серьезный удар подобным планам Англии и Франции. Оказывалось, что требование возврата или возмещения национализированных советским правительством капиталов и предприятий, принадлежавших ранее иностранцам, вовсе не является обязательным условием для установления нормальных внешнеполитических отношений между капиталистическими странами и Советской Россией.

Главная цель Генуэзской конференции заключалась в том, чтобы противопоставить Советской России единый фронт всех без исключения государств капиталистической Европы. Англия и Франция добивались того, чтобы Советская Россия в обмен за признание ее "де юре" отказалась от важнейших завоеваний Октябрьской социалистической революции.

Рапалльский договор наглядно показал неудачу этих попыток.

Заключив соглашение с Германией, Советская Россия прорывала фронт империалистов и тем самым укрепляла свое международное положение. Более того, страна, которой хотели навязать режим капитуляций, которую стремились превратить в полуколонию крупных империалистических держав, показала, что она является великой державой и важнейшим фактором европейских отношений.

Рапалльский договор пробил первую брешь в версальской системе, поскольку Советская Россия заявляла о своем отказе от прав по статье 116-й договора на получение от Германии возмещения военных расходов и убытков.

Кроме того Рапалльский договор наглядно показал всем малым европейским государствам, что победители, которые стремятся распоряжаться их судьбами, отнюдь не являются всемогущими. Франция с ее огромной армией не могла ответить на Рапалльский договор ничем, кроме протестов. Пуанкаре, хотя и требовал закрытия Генуэзской конференции, как только получил известию о Рапалльском договоре, все же не решился отозвать французскую делегацию, опасаясь полной изоляции Франции на международной арене. Значит, позиции Франции не так тверды - вот вывод, который напрашивался сам собой.

Что же побудило Германию подписать договор в Рапалло?

¹ Материалы Генуэзской конференции, стр. 304. М. 1922.

² "Revue des deux Mondes", l/V 1922 p. 233.

³ "The Genoa Conference" by I. Saxon Mills, p. 87, 1922.

⁴ The Foreign policies of Soviet Russia by Alfred L. P Dennis, p 428.

Наиболее распространенной версией ответа на этот вопрос является англогерманская. В двух вариантах: в тексте "секретного меморандума" германской делегации в Генуе и в изложении рассказа барона Мальцана - эта версия фигурирует в дневнике лорда д'Абернона; в несколько видоизмененном виде - в книге Авгура, и, наконец, в статьях немецких авторов - редактора "Фоссише цейтунг" (органа демократической партии) Георга Берн-гарда и социал- демократического "специалиста" по внешней политике, независимца Брейтшейда.

Эти источники рисуют примерно следующую картину.

Когда 11 апреля на заседании первой подкомиссии Ллойд-Джордж огласил текст Лондонского меморандума экспертов ¹ , германская делегация узнала, что пункт 6-й меморандума ясно подтверждает права Советской России по 116-й статье Версальского договора. Из этого следовало, что Советская Россия, если союзники заключат с ней соглашение, будет вправе, требовать от Германии своей доли в репарационных платежах. В то же время меморандум исключал всякие претензии Германии в отношении Советской России.

Представители германской делегации Мальцан и Дюфур беседовали по этому вопросу с английскими представителями 11 и 12 апреля, причем англичане якобы согласились с тем, что меморандум действительно ставит Германию в тяжелое положение, и обещали переговорить с Ллойд-Джорджем.

В то время как представители Германии ожидали результата этих переговоров, они 14 апреля узнали (в частности от личного секретаря итальянского министра иностранных дел Шанцера Джианижи) о том, что уже- с 12 апреля в резиденции Ллойд-Джорджа, на вилле Альберти, идут непрерывные переговоры между союзниками и советскими представителями и что намечается соглашение. Когда Ратенау спросил Джианини, предполагается ли изменить условия меморандума, связанные с §§ 116 и 260 Версальского договора, тот дал отрицательный ответ.

Ратенау тогда якобы категорически заявил, что Германии в таком случае придется искать себе помощи против § 116 там, где только можно.

Утром 15 апреля Мальцан встретился с представителями советской делегации. В беседе советские представители поставили вопрос о заключения соглашения, предложенного накануне конференции в Берлине. Со своей стороны советские представители выразили готовность отказаться от прав по статье 116-й Версальского договора и соглашались предоставить Германии условия наиболее благоприятствуемого государства в торговых отношениях. Собеседники разошлись, условившись обменяться еще раз мнениям!" по этому вопросу.

Мальцан немедленно пытался встретиться с английскими делегатами, но это ему не удалось. Лишь во второй половине дня он в течение двух часов беседовал с помощником Ллойд-Джорджа по "русскому вопросу" Уайзом и информировал его о новых русских предложениях. Мальцан дал понять Уайзу, что вопрос о §§ 116 и 260 Версальского договора может считаться улаженным в переговорах с советскзй делегацией и что союзникам со своей стороны следовало бы сделать Германии уступки в этом вопросе. Уайз сообщил, что он изложил перед Ллойд-Джорджем спорные пункты, но для Англии сейчас затруднительно что-либо предпринять. Далее, Уайз подтвердил, что переговори с Россией на вилле" Ллойд-Джорджа продолжаются и протекают успешно.

Дальнейшие события, по рассказу Мальцана, записанному д'Аберноном, развивались следующим образом:

"...вечером к германской делегации в Генуе стали поступать неофициальные сведения из различных источников - от голландцев, итальянцев и от других. Все эти сообщения подтверждали тот факт, что Россия пришла к соглашению с Англией и Францией, а Германия оставлена в стороне. Ратенау был в отчаянии. Все его планы рушились. Германская делегация всесторонне обсудила положение и в конечном результате решила, что в настоящий? момент ничего нельзя предпринять Отправились спать. В два часа ночи лакей разбудил Мальцана.

"Какой-то джентльмен с очень странной ^{фамилией желает говорить с вами по телефону", - сказал он.}

Это был Чичерин... Разговор сводился к тому, что Чичерин просил немцев придти к нему в воскресенье и обсудить возможность соглашения между Германией и Россией... Мальцан воздержался от прямого ответа и сказал, что в воскресенье трудно будет встретиться, так как германская делегация организовала пикник, а сам он должен пойти в церковь. Но после того как Чичерин дал обещание предоставить Германии право наибольшего благоприятствования, Мальцан согласился пожертвовать своими религиозными обязанностями и придти на свидание.

¹ Меморандум о "восстановлении" России и Европы был выработан финансовыми и экономическими экспертами союзников на совещании в Лондоне 20 - 28 марта 1922 года.

В 2 часа 30 мин. ночи Мальцан пришел за Ратенау. Последний ходил взад и вперед но комнате в пижаме, с измученным видом и с воспаленными глазами. Когда Мальцан вошел, Ратенау сказал:

"Вы, вероятно, принесли мне смертный приговор? "

"Нет, известие совершенно противоположного характера", - ответил Мальцан и передан Ратенау всю историю. Последний сказал:

"Теперь, когда я знаю истинное положение вещей, я пойду к Ллойд-Джорджу, все объясню ему и приду с ним к соглашению".

Мальцан возразил:

"Это будет бесчестило. Если вы это сделаете, я немедленно подаю в отставку и уйду от государственных дел. Это был бы чудовищный поступок в отношении Чичерина, и я не могу принять участия в таком деле".

В конце концов Ратенау... согласился, правда, не совсем охотно, встретиться в воскресенье с русской делегацией. В воскресенье утром состоялось совещание русских с немцами. Обе стороны были упорны, и дело подвигалось вперед медленно"¹ .

Но в конце концов вечером того же дня Рапалльское соглашение было подписано.

В распоряжении историка нет документов, которые позволили бы проверить показания д'Абернона. Более чем вероятно, что целый ряд записей д'Абернона, может бытъ, и приводимый им "секретный" меморандум германской делегации в Генуе, был составлен со специальной целью обосновать такое объяснение Рапалло, которое было бы выгодно английскому правительству.

3

На другой же день после опубликования Рапалльского договора Франция сделала попытку сорвать конференцию в Генуе. Правящие круги Франции настойчиво выдвигали это требование, пугая страну и своих союзников - малые государства - призраком военного союза Советской России с Германией

В противовес Франция Англия стремилась не допустить срыва Генуи, и поэтому англичане изображали Рапалльский договор как "случайность", как "поправимую ошибку" немцев и, наконец, как результат "козней" советской дипломатии. Недаром д'Абернон утверждал, что "большевики ловко обошли немцев", а германские делегаты "позволили себя одурачить" и подписали договор "в момент отчаяния" ² .

Немцы, в свою очередь, опасаясь репрессий со стороны Антанты, буквально из кожи лезли вон, чтобы "оправдаться" перед союзниками в том, что они подписали Рапалльский договор.

По понятным причинам германские журналисты и политики подчеркивали не столько то, что большевики якобы "обошли" их, сколько "вынужденность" для Германии соглашения с Советской Россией ввиду перспективы договора последней с союзниками Так например Георг Бернгард, редактор "Фоссише цейтунг", в своей статье из Генуи повторял версию Рапалло, фигурирующую в "секретном" меморандуме, приводимом лордом д'Аберноном. "Германия, - писал Бернгард, - должна была опасаться того, чтобы между союзниками и русскими не было заключено соглашение на базе, которая имела бы вредные последствия для германских интересов" ³ .

Бернгард доказывал, что во время переговоров с советскими представителями в Берлине немцы не хотели полностью отказаться от возмещения убытков в связи с конфискацией имуществ иностранцев в Советской России. Но, если бы в Гене союзники договорились с советскими представителями на основе Лондонского меморандума, то положение полностью изменилось бы. "Германия, возможно, была бы обязана очень дорого заплатить за русский отказ (от прав на возмещение Германией военных убытков. - Н. Р.), тем более что она не могла бы предложить в обмен официальное признание Советов, уже данное Брестлитовским миром и добытыми договорами.

Итак, германская делегация была, обязана абсолютно неотложно рассмотреть русскую проблему, так как она видела, что находится под неминуемым ударом соглашения между союзниками и русскими" ⁴ .

Те же аргументы, что и Бернгард, повторял социал-демократ Брейтшейд⁵ .

Конечно, англо-германская версия Рапалло не имела ничего общего с действительностью. Рапалльский договор был заключен не потому, что Вирт и Ратенау не застали в субботу Ллойд- Джорджа, и не потому только, что они испугались соглашения союзников с Советской Россией ("слишком нервничали", - как утверждает Авгур).

В основе договора лежали отнюдь не конъюнктурные моменты. Германия подписала Рапалльский договор потому, что одно из основных противоречий, раздирав -

¹ "Посол мира", стр. 212 - 213.

² Там же, стр. 202, 209.

³ "L'Europe nouvelle" N 17, 29 апреля, 1922, р. 520.

⁴ Там же.

⁵ Там же, р. 521.

ших мир капитализма, - противоречие между странами-победительницами и странами, побежденными в мировой войне, - не только не исчезло в первые годы после Версаля, а продолжало обостряться.

Не надо забывать, что, в сущности, накануне: Генуи Германия получила ноту Репарационной комиссии с требованием ввести новые налоги на общую сумму в 60 миллиардов марок и предоставить союзникам право контроля над германскими финансами.

Политика "выполнения", проводимая правительством Вирта, трещала по всем швам. Владельцы германской тяжелой индустрии, находясь перед угрозой катастрофы, оказывали давление на правительство, требуя, чтобы оно заняло несколько более твердую линию по отношению к союзникам.

Брейтшейд спустя несколько дней после заключения Рапалльского договора прямо указывал на то, что народная партия - партия крупных индустриалов, - до конца 1921 гота противившаяся тесным отношениям с Советской Россией, изменила свою позицию и стала сторонницей договора, большей нежели левые партии ¹ .

Рапалльский договор выводил Германию из состояния полной изоляции и укреплял ее позиции по отношению к, странам-победительницам. Договор с Советской Россией не только давал Германии политическую опору для противодействия союзникам: в тех условиях, когда Франция стремилась подорвать производственную мощь германской индустрии, а Англия - затруднить ее экспортные возможности, Рапалльский договор открывал простор для развития хозяйственных отношений с Советской страной, громадное значение которых прекрасно учитывали в Германии. Недаром Ратенау еще осенью 1921 года говорил д'Абернону, что германские поставки промышленных изделий неприемлемы для Англии и что германский экспорт на мировой рынок вызовет конкуренцию и враждебность. "Поэтому он, - записывал д'Абернон в своем дневнике, - склоняется к мысли о развитии экспорта в Россию и в другие страны, расположенные на юго-восток от Германии, где Англия не выступает в роли поставщика" ² .

В самой Германии договор был встречен по-разному. Основная правительственная партия - демократическая - интересовалась не столько реализацией договора, сколько отношением к нему Антанты. Сторонники политики "выполнения" больше всего боялись репрессий со стороны союзников; да они и сами расценивали Рапалло" как вынужденный маневр и поэтому занимались главным образом оправданиями перед Англией и Францией за совершенный "грех".

Позиция Ратенау была спустя гот после Рапалло охарактеризована неким: видным: германским дипломатом, который писал- "Когда он (Ратенау - Н. Р.) позднее, незадолго до своей смерти, говорил о договоре, это всегда звучало так, как будто он в лучшем случае лишь отчасти стоял за него" ³ .

Вирт в докладе рейхстагу доказывал, что Германия была "вынуждена" заключить Рапалльский договор из-за наличия 116-й статьи Версальского договора, а также в связи с тем, что Германия во" время переговоров на вилле Алъбертй с полным основанием могла беспокоиться за свою судьбу. Он утверждал, что договор в его основных линиях был подготовлен задолго до Генуи и его предполагалось приспособить к ожидавшемуся акту Генуэзской конференции. Вирт распространялся также о том, что Рапалльский договор является "мостом между Россией и Западом".

Иначе отнеслась к Рапалльскому договору правительственная оппозиция. Правые партии - партия центра, "дейч-националь" - приветствовали Рапалльский договор, который, с одной стороны, обещал, возможность упрочения экономических: связей с Советской Россией, а с другой стороны, несомненно, усиливал позиции Германии в ее борьбе против Версаля. При обсуждении в рейхстаге доклада правительства о Генуе представитель парши центра депутат Маркс подчеркнул, что только Германия - одна из всех наций - принесла с собой из Генуи "практический ^{успех - это договор в Рапалло" 4 .}

Дейч-национал Гетцш заявил, что Рапалльский договор укрепил внешнеполитическое положение Германии. Вся печать, указывал Гетцш, после договора говорит о Германии, "как если бы она была великой державой" ⁵ .

Правые, конечно, говорили об "опасности" распространения в Германии духа большевизма и одновременно об "эволюции Советской России к капитализму", но самым существенным в их речах было" подчеркивание заинтересованности Германии в укреплении экономических отношений с Советской Россией.

¹ "L'Europe nouvelle" N 16, 22 апреля, 1922. p. 521.

² "Посол мира", стр. 143.

³ "Der Rapallo-Vertrag" von Asecretis. "Europaische gesprache" M 1. 1923 S. 32

⁴ "Verhandlungen des Reichstags. Stenographische Berichte". B. 355, S. 7684. Berlin 1922.

⁵ "Verhandlungen...", S. 7711.

Если правые круги германской буржуазии стояли за Рапалло, исходя из своих классовых интересов, то германский народ, и прежде всего рабочий класс Германии, приветствовал Рапалльский договор как путь к подлинному сближению с Советской Россией. Вирт в рейхстаге должен был заявить, что договор в Рапалло "признан и оценен рабочими всего мира".

Надежды германских рабочих на выход страны из жестокой разрухи и на смягчение безработицы в итоге сближения Германии с Советской Россией были неразрывно связаны с их революционными симпатиями к пролетариату Советской России. Эти настроения рабочих полнее всех выражала коммунистическая партия.

Но если германский пролетариат и широкие народные массы приветствовали Рапалльский договор, то его злобным противником выступила германская социал-демократия, справедливо "вдевшая в росте симпатий германского пролетариата к Советской России угрозу своему влиянию в массах.

Коммунистический депутат Штеккер говорил в рейхстаге, что "Форвертс" едва мог скрыть сильное расстройство желудка, когда из Генуи пришло потрясающее известие о том, что германское правительство, против ожидания, оказалось готово заключить договор.

Рудольф Брейтшейд, новый государственный секретарь по иностранным делам, осуждал германское правительство за то, что оло "решилось заключить этот договор, не выяснив перед этим у лорда д'Абервона и Ллойд-Джорджа, приемлем ли он" ¹ . Брейтшейд пытался убедить Антанту в том, что Рапалло не означает определенного политического курса. Он выражал надежду на взаимное понимание Германии и Антанты. "Антанта, - писал Брейтшейд, - признает, что ее позитивные интересы не скомпрометированы русско-"германским договором, а Германия не откажется признать, что восстановление мира и восстановление ее собственного процветания зависят не от соглашения с Россией, но от согласия с западными державами" ². Однако и Брейтшейд не мот скрыть того факта, что "рабочие и далеко не одни коммунисты склонны приветствовать всякое соглашение с Россией. Россия для них - пролетарское государство" ³ .

Правый социал-демократ Мюллер (Франкен) вынужден был подтвердить в рейхстаге, что Рапалльский договор радостно встречен широкими народными массами Германии. Чтобы затушевать подлинные причины симпатии германского народа к Советской России, Мюллер доказывал, что "Будь такой договор заключен каким-либо государственным деятелем Антанты, - массы будут так же рады" ⁴ .

Наиболее враждебным в отношении Советской России было выступление в рейхстаге независимца Криснина. Тот самый Криспин, который в 1920 году под нажимом масс ездил в Москву вести переговоры с Коммунистическим Интернационалом, теперь обвинял германское правительство в соглашении с Советской Россией, упрекая его в том, что оно, заключив Рапалльский договор, ухудшило отношения Германии с Антантой. Повторяя клеветнические измышления международной реакции, Криспин уверял, что договор "не имеет никакого практического значения, так как Советская Россия не может якобы платить за индустриальные германские товары ни золотом, ни продуктами сельского хозяйства".

"В действительности, - говорил Криспин, - следствием этого исключительного союза была в первую очередь изоляция Германии в Генуе" ⁵ . Любопытно, что "социалисту" Криспину возражал представитель буржуазной "демократической" партии Дернбург, доказывавший необходимость Рапалльского договора и обнаруживший более правильное понимание интересов Германии чем представитель II интернационала.

4

Подписание Рапалльского договора повлекло за собой резкое обострение англофранцузских отношений Глубокие противоречия между державами Антанты, разногласия, которые тщательно скрывали от широкой публики, маскируя их взаимными любезностями и заверениями в дружбе, теперь как бы прорвались наружу. Сразу же после опубликования Рапалльского договора представители делегаций Англии, Франции, Италии, Бельгии, Японии, Чехо-Словакии, Румынии, Польши, Югославии и Португалии собрались на совещание на вилле Раджио, резиденции итальянского премьера, председателя конференции Факта.

На этом совещании глава французской делегации Барту высказался за то, чтобы союзники потребовали от Германии и Советской России немедленного аннулирования договора. Предложение Барту означало, по существу, срыв конференции. На это ее могли пойти англичане. Итальян-

¹ "Verhandlungen ", В У, S 8270

² "L'Europe nouvelle" N 17, 1922, p 521

³ "Международная жизнь" N 8 от 8 июня 1922 Г., стр. 32.

⁴ "Verhandlungen ", В. V, S. 7679

⁵ Там же, S 7717.

ский министр иностранных дел Шанцер предложил было обсудить Рапалльский договор на конференции. Но на это союзники не пошли, боясь, как бы обсуждение договора не было истолковано другими державами как приглашение последовать примеру Германии.

В конце концов прошло предложение Ллойд-Джорджа ограничиться протестом, текст которого был заранее выработан английской делегацией.

Ллойд-Джорджа поддержал Шанцер, который настоял также на смягчении текста коллективной ноты.

Нота, подписанная представителями девяти держа" и отправленная союзниками канцлеру Вирту 18 апреля, обвиняла германских! представителей в том, что они "заключили тайно, за шиной своих коллег, договор с Россией, и притом по тем самым вопросам, рассмотрением которых они были заняты в честном сотрудничестве с представителями других наций" ¹ .

Нота заявляла, что заключение Рапалльского договора нарушает условия, которые Германия обязалась соблюдать при своем вступлении в число участников конференции. Сам договор противоречит некоторым принципам, лежащим в основе конференции. "При этих условиях, нижеподписавшиеся полагают, что было бы несправедливо, чтобы Германия, после заключения частных: соглашений с Россией, могла участвовать в обсуждении статей соглашения между представляемыми имя странами и Россией".

В своем ответе на ноту союзников Вирт пространно оправдывал действия подписавшего договор германского правительства. Он ссылался на то, что соглашение стало возможным в результате советско-германских переговоров, начатых уже несколько недель тому назад. Вирт указывал, что предложения Лондонского меморандума и сведения о близком соглашении союзников с Советской Россией побудили германскую делегацию "...спасти свои интересы прямым: путем, иначе ей пришлось бы очутиться на заседании комиссии перед лицом проектов, которые, будучи неприемлемы для нее, были бы уже приняты большинством членов.

Вот почему договор с Россией был подписан в точном соответствии с проектом, составленным за несколько недель до того, и сейчас же вслед за тем! опубликован" ² .

Вирт доказывал, что Рапалльский договор ничуть не касается отношений третьих держав с Россией. Германская делегация заявляла, что она со своей стороны "также считает уместным не участвовать больше в совещаниях первой комиссии по поводу вопросов, соответствующих тем, которые уже улажены между Германией и Россией, поскольку ее сотрудничество не было бы желательно" ³ .

Вирт оговаривал, что германская делегация "остается заинтересованной во всяком, порученном первой комиссии вопросе, который не будет иметь отношения к вопросам, уже урегулированным русско-германским договором" ⁴ .

Ответ Вирта вызвал заявление, сделанное Барту в письме к Факта. В этом письме Барту утверждал, что Рапалльский договор нарушает каннские принципы⁵ , не говоря уже о других договорных обязательствах Германии, и что ответ Вирта, приводя "лживые ссылки", дает письму союзников от 18 апреля неприемлемое толкование.

Барту предлагал Факта срочно созвать представителей делегаций девяти держав, подписавших ноту германскому канцлеру 18 апреля.

Такое совещание состоялось 23 апреля. Ллойд-Джордж постарался исчерпать возникший инцидент. В новой ноте, адресованной Вирту, представители девяти держав отводили оправдания германской делегации, заявляя, что Германии не угрожала опасность неприемлемого для нее соглашения союзников с Советской Россией.

По требованию Барту в ноту была включена декларация следующего содержания: "Нижеподписавшиеся оставляют за своими правительствами полное право считать недействительными и несостоявшимися все те постановления русско-германского договора, которые будут признаны противными существующим договорам" ⁶ .

И нота и декларация являлись ударами по воздуху. Конференция продолжалась, а это значило, что Франция расписывается в своем бессилия предпринять что-либо в связи с Рапалльским договором.

Открыто признать это бессилие Пуанкаре, однако, не хотел. 24 апреля он выступил с большой речью в Бар-ле-Дюк перед Генеральным советом департамента Мезы.

В этой речи премьер бил тревогу по поводу Раппало, заявляя, что договор, очевидно, сопровождается секретными военными соглашениями, Пуанкаре недвусмыслен-

¹ Материалы Генуэзской конференции стр. 307.

² Там же, стр. 309

³ Там же, стр. 310.

⁴ Там же.

⁵ В Каннах на заседании Верховного совета союзников 6 января 1922 года было принято постановление о созыве экономической и финансовой конференции в Генуе.

⁶ Материалы Генуэзской конференции, стр. 313.

но заявлял, что в случае неуплаты Германией репарационный платежей Франция примет самостоятельно, без согласия Англии, репрессивные меры.

"Мы горячо желаем сохранить содействие всех союзников в этом важном случае - говорил французский премьер. - Но мы совершенно независимо защитим дело Франции и не выпустим из рук ничего из того оружия, которое дал нам договор" ¹ .

"Пуанкаре высказывался за роспуск Генуэзской конференции в связи с Рапалльским договором, но отоваривался, что Франция, состоящая в числе приглашающих держав, "не может снять с себя ответственности за конференцию". Другими словами, Пуанкаре не рискнул угрозой ухода французской делегации из Генуи. Позднее, в парламенте, он говорил, что Франция после Рапалло могла уйти из Генуи, "хлопнув дверью", но в этом случае французы "ушли бы одни" ² . Заканчивая свою речь в Бар-ле-Дюк, Пуанкаре заявил все же, что если французской делегации не удастся добиться триумфа идей его кабинета, то Франция т? будет дальше участвовать в работе кон-

Выступление Пуанкаре было прямым вызовом и предупреждением Англии. Но на этот раз положение Ллойд-Джорджа было тверже чем до Генуи. Он понимал, конечно, что французы не уйдут с конференции, чтобы не оказаться в полной изоляции, да еще после Рапалльскош договора, и не остался в долгу у французского премьера. Через два дня после речи Пуанкаре в Бар- ле-Дюк Ллойд-Джордж также произнес большую речь па обеде, данном в его честь английскими и американскими журналистами. В этой речи, недвусмысленно полемизируя со своим французским коллегой, он говорил о том, что Советскую Россию и Германию нельзя непрерывно держать в подчинении путем каких-либо комбинаций. "Кто воображает это, - говорил Ллойд-Джордж, - тот... либо слеп, либо на него надеты шпоры" ³ .

В этот же день, парируя французское предложение обсудить следствия, вытекающие из Рапалльского договора, на конференции послов, английское правительство предложило Франции созвать в Генуе представителей всех государств, подписавших Версальский договор. Англичане настаивали на том, чтобы предметом обсуждения на таком широком совещании явилась... речь Пуанкаре в Бар-ле-Дюк. "Мы должны знать, какие мероприятия рассматривает г. Пуанкаре, потому что его декларация создала очень серьезную ситуацию, и мероприятия, о которых он говорит, касаются всех подписавших договор" ⁴ , - говорилось в английской ноте.

Можно себе легко представить, как было принято это предложение французами. Наконец, Ллойд- Джордж заявил Барту, что в случае самостоятельных выступлений отдельных членов Антанты дальнейшее ее существование станет невозможным.

Этой полемической дуэлью Ллойд-Джордж - Пуанкаре собственно и закончился открытый англо- французский конфликт. Французское правительство отступило, и конференция продолжалась...

В связи с заключением Рапалльского договора в Генуе возник инцидент между советской делегацией и делегацией Польши. В числе девяти союзных держав, представители которых подписали ноты Германии от 18 и 23 апреля, значилась также Польша.

24 апреля советская делегация направила председателю польской делегации министру иностранных дел Польши Скирмунту письмо, в котором указываюсь на то, что позиция, занятая польской делегацией в связи с Рапалльским договором, по меньшей мере странна и непонятна. Если польская делегация требует от Германии отказа от участия в рассмотрении вопросов, "имеющих отношение к Советской России, то это требование в такой же мере относится к самой Польше. Ведь Польша еще 18 марта 1921 года заключила с Советской Россией договор, который "разрешает все вопросы, интересующие эти государства, в гораздо более конкретной и окончательной форме, нежели это делает договор, заключенный между Россией и Германией в Рапалло 16 апреля 1922 года" ⁵ .

В письме указывалось, что советское правительство видит в шаге польской делегации посягательство на верховные права Советской Россини, следовательно, глупое нарушение Рижского мирного договора и в еще большей степени-соглашения, подписанного в Риге 30 марта 1922 года между Россией, Польшей, Эстонией и Латвией (о восстановлении экономической жизни, торговли и упрочении мира в (Восточной Европе).

"Российское правительство, - говорилось далее в письме, -...категорически заявляет, что оно ни в коем случае не может допустить, чтобы заключенные им договоры

¹ "L'Europe nouvelle" N 20, 20 мая, 1922, р. 627.

² "Journal officiel de la Republique francaise. Debats parlementaires" N 64, 2 июря, 1922, p. 1645.

³ "The Genoa Conference" by S. Saxon Mills, p. 119, 1922.

⁴ "L'Europe nouvelle" N 18, 6 мая, 1922, p 559.

⁵ Материалы Генуэзской конференции, стр. 314.

зависели от признания или непризнания их третьими державами" ¹ .

Скирмунт ответил на советское письмо нотой, в которой огульно отрицал все предъявленные ему обвинения, ссылаясь, между прочим, на то, что соглашение в Риге от 30 марта 192 - 2 года представляет собой лишь "отчет об обмене мнений", а не договор, обязательный для подписавших его правительств.

Уловки Скирмунта были разоблачены в новом письме советской делегации, в кагором еще раз со всей резкостью заявлялось, что Польша, выступая против Рапалльского договора и препятствуя таким образом взаимному аннулированию претензий Советской России и других государств, мешает экономическому подъему Советской страды.

Рапалльский договор был с удовлетворением встречен в нашей стране как крупнейшая победа советской внешней политики.

В единогласно принятой резолюции о Генуэзской конференции III сессия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета 19 мая 1922 года отметила, что Рапалльский договор, основанный на началах полного равноправия и взаимности, соответствует интересам трудящихся РСФСР.

ВЦИК подчеркнул, что лишь в Рапалльском договоре дано "действительное равноправие двух систем собственности и соглашение между ними, хотя бы как временное состояние, пока весь мир не перешел от частной собственности и порождаемых ею кризисов, экономического хаоса, войн и т. д. к высшей систем" собственности". ВЦИК, говорилось в резолюции, "приветствует русско- германский договор, заключенный в Рапалло, как единственный правильный выход из затруднений, хаоса и опасности войн, признает нормальным для отношений РСФСР с капиталистическими государствами лишь такого рода договоры, поручает СНК и НКИД вести политику в вышеуказанном духе, предписывает НКИД и СНК допускать отступления от типа Рапалльского договора лишь в тех исключительных случаях, когда эти отступления будут компенсироваться совершенно особыми выгодами для трудящихся масс РСФСР и союзных Советских Республик" ² .

Рапалльский договор явился ярким свидетельством нового этапа в отношениях Советской России с капиталистическими странами. Этот договор показал вместе с тем всему миру, что советское государство является важнейшим фактором международной политики.

¹ Материалы Генуэзской конференции, стр. 315.

² III сессия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета IX созыва. Бюллетень N 5 от 19 мая 1922 года, стр. 17.