МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО (последнее)
Правоохранительная политика в годы "хрущевской оттепели"
Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.
АВТОР: А. В. Пыжиков
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №4,2001
Наиболее уродливым проявлением режима, взращенного Сталиным, стало осуществление массовых репрессий, затронувших практически все общественные слои и долгие годы державших людей в неослабевавших тисках страха. Поэтому перемены в повседневной жизни страны, начавшиеся после 1953 г., были немыслимы без восстановления и укрепления законности и правопорядка. Необходимо было не только разобраться в прошлом с его репрессивным произволом, беспрецедентными нарушениями конституционных прав граждан, но и создать гарантии от подобных явлений в будущем. Культивировавшаяся режимом атмосфера беззакония являлась поистине всеобъемлющей. Репрессии были наиболее важным инструментом в руках “вождя” и его окружения, с помощью которых достигались определенные общественно-политические и народнохозяйственные цели, решались вопросы внутрипартийного соперничества, борьбы за власть.
Одним из главных негативных последствий такой практики стало полное выведение всей правоохранительной системы из конституционно-правового поля. Заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Н. Миронов следующим образом характеризовал обстановку 30-х — начала 50-х г.: “Очень широко применялись репрессии во внесудебном порядке, через так называемое особое совещание, образованное при НКВД, через различные “тройки”, созданные в краях и областях. Здесь судьбу человека решали без его вызова, без рассмотрения доказательств его вины. Дело было поставлено так, что органы НКВД сами арестовывали и вели следствие, сами выносили “приговоры” и сами приводили их в исполнение”1. Более эмоционально об этом в своих воспоминаниях высказался Н.С. Хрущев: “Ни следствия, ни прокурора, ни суда — ничего не было, просто тащили людей и убивали”2.
Такая атмосфера привела к сильному перенапряжению всего общественного организма и не имела каких-либо перспектив для дальнейшего продолжения. Общество осознавало необходимость перемен. После смерти Сталина в центральный аппарат поступило немало писем от рядовых граждан, где они высказывались о ненормальном состоянии с соблюдением законности и правопорядка в стране. Например, ленинградец Селиверов писал: “Одно из двух: либо в СССР нет морально-политического единства советского народа, о котором столько писали и пишут, либо оно есть и тогда дальше такие порядки существовать не могут. Они оскорбляют до глубины души. Нужен строгий контроль за МВД, нужна критика, нужна немедленная чистка работников МВД, проверка прежних дел, ссылок, осуждений”3. Это понимало новое руководство страны. Не случайно, что буквально сразу после смерти Сталина тема ослабления репрессивного пресса стала одной из первоочередных задач, требующих безотлагательного решения. Руководители партии и правительства выступили с обещаниями, провозглашающими отказ от прежних порочных извращений в административно-правоохранительной политике. Через месяц после кончины вождя “Правда” поместила редакционную статью “Советская социалистическая законность неприкосновенна”, где подчеркивалось: “Никому не будет позволено нарушать советскую законность. Каждый рабочий, каждый колхозник, каждый советский интеллигент может спокойно и уверенно работать, зная, что его гражданские права находятся под надежной охраной советской социалистической законности”4.
Первым практическим шагом в этом направлении стал Указ “Об амнистии”. Инициатором его принятия был Берия. 26 марта 1953 г. он направил в Президиум Центрального Комитета партии записку с приложением проекта указа, подготовленного МВД при участии Министерства юстиции и Генерального прокурора страны. В записке, в частности, говорилось, что в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях содержится 2 526 402 заключенных, из них: осужденных на срок до 5 лет — 590 000, от 5 до 10 лет — 1 216 000, от 10 до 20 лет — 573 000 и свыше 20 лет — 188 000 человек. Из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащихся в особых лагерях МВД, составляет всего 221 135 человек5. Поток жалоб, направляемых этими людьми и их родственниками в различные высокие инстанции, был огромен. К примеру, только Верховный Суд СССР до марта 1953 г. получал свыше 30 тысяч писем ежемесячно6.
Принятие Указа имело важнейшее значение — тема строгого соблюдения социалистической законности стала официально открытой и популярной. Обсуждение связанных с этим различных вопросов развернулось в стенах правоохранительных органов и на страницах профильных изданий. Так, журнал “Социалистическая законность” с апреля по август 1953 г. практически полностью был посвящен этой тематике. “Социалистическая законность на страже прав и интересов советских граждан”, “Гарантии прав личности в стадии судебного следствия”, “Охрана прав граждан — важная задача советского суда и прокуратуры”, “Порядок допроса подсудимого в суде” — вот далеко не полный перечень публикаций, авторами которых стали руководители органов суда, прокуратуры, юстиции, ученые-юристы. Речь шла о неукоснительном соблюдении закона, о необходимости полностью доказывать виновность исключительно в рамках процессуальных норм, о расширении прав обвиняемого, приводились многочисленные конкретные примеры незаконного привлечения к уголовной ответственности. Лейтмотивом этих выступлений явилась такая мысль: “Настало время повысить ответственность прокуроров, следователей и судей за порученное им дело, строго взыскивать с лиц, повинных в привлечении к уголовной ответственности и осуждении честных, ничем не опороченных советских граждан. Необходимо в органах прокуратуры и суда создать атмосферу нетерпимости к любым проявлениям беззакония и произвола, неустанно воспитывать следователей, прокуроров и судей в духе неуклонного и строжайшего соблюдения советских законов, в духе нетерпимости к любым и всяким отступлениям от требований закона”7.
Важнейшим позитивным результатом административно-правоохранительной политики в период, предшествующий ХХ съезду КПСС, стало восстановление прокурорского надзора. Ликвидация особого совещания, троек и других внесудебных органов повысила роль и значение прокуратуры. Была изменена ситуация, когда работники прокуратуры с опасением относились к органам, над которыми они были обязаны осуществлять контроль8. Приказом Генерального прокурора СССР от 27 сентября 1953 г. в региональных прокуратурах создавались отделы по надзору за следствием в органах государственной безопасности9. Эти изменения фиксировались “Положением о прокурорском надзоре в СССР”, принятым Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 г. Оно четко регламентировало многообразную деятельность органов прокуратуры и определяло права и обязанности прокуроров. Прокуратура получила право требовать любые уголовные и гражданские дела из судебных органов для проверки в порядке надзора. Данные идеи были развернуто озвучены на Всесоюзном совещании руководящих прокурорских работников, состоявшемся 23-27 июня 1955 г. в Москве. В его работе приняли участие руководители партии и правительства — Хрущев, Булганин, Ворошилов. Политика, направленная на возрастание роли прокуратуры, была охарактеризована как принципиальная в деле соблюдения социалистической законности. Ее провалы в прошлом связывались с деятельностью врагов советской власти10.
Начавшиеся процессы по укреплению законности были немыслимы без признания негативных последствий вмешательства в принятие судебных приговоров, в ход ведения следствия. После смерти Сталина практика такого вмешательства претерпела определенную трансформацию. В новой политической обстановке уже не представлялось возможным всесилие органов госбезопасности, перед которыми ранее чувствовали себя беззащитными работники прокуратуры, суда, партийных комитетов. Отделы административных органов взяли в свои руки реальные рычаги управления правоохранительной сферы, что отражало общее усиление роли руководящих органов партии в повседневной общественной жизни. Здесь сосредотачивалось решение и всех вопросов административно-правоохранительной системы.
Тем не менее определенные попытки “упорядочить” вмешательство партийных органов в деятельность правоохранительной сферы предпринимались в общем русле административной политики после смерти Сталина. В конце 1953 г. центральный комитет партии принял постановление “О фактах вмешательства некоторых местных партийных органов в решение судебных дел”11. В нем подвергалось строгому осуждению любое вмешательство отдельных должностных лиц и местных органов в разрешение судебных дел, как противозаконное действие, направленное в ущерб интересам социалистического правосудия.
Однако вопрос о невмешательстве партийных органов в правоохранительную практику не имел под собой основы для решения, и никакие призывы в этом направлении в принципе не могли изменить ситуацию. Более того, центральный аппарат постоянно требовал улучшения руководства судом, прокуратурой, милицией, что на деле приводило ни к чему иному, как к еще большему диктату и мелочной опеке всей системы.
Это обусловливалось, прежде всего, самим пониманием принципов партийного руководства со стороны руководящих работников. Их суть они трактовали не иначе как раздачу указаний и установок, осуществляемую на заседаниях пленумов, бюро, активов12. Показателен в этом плане пример Ростовского обкома, рассматривавшего вопрос “О ходе выполнения постановления Секретариата ЦК КПСС от 16 августа 1961 г. “О мерах по усилению борьбы с проявлениями преступности в отдельных районах и городах”. В решении бюро отмечалось, что многие горкомы и райкомы партии еще не сделали должных выводов из постановления по организации борьбы с преступностью. Бюро обкома обязало органы милиции, суда и прокуратуры принять решительные меры по искоренению причин, порождающих преступность. На совещании в обкоме был заслушан доклад прокурора г. Таганрога о работе судов и милиции. Кроме этого, по материалам заседания и проверок, организованных обкомом, в 27 районных центрах вопросы борьбы с преступностью стали предметом рассмотрения на бюро городского и районных комитетов партии13.
Данный пример раскрывает всю вертикаль партийного руководства правоохранительной сферой. Она представляется вполне логичной, так как подавляющее количество судей, прокуроров являлись членами партии, а, следовательно, на них объективно можно было воздействовать по партийной линии. Так, 12 декабря 1954 г. в РСФСР было избрано 4622 народных судьи, из которых 4181 (91,1%) являлись членами или кандидатами в члены партии, 305 (6,6%) — членами ВЛКСМ и только 101 (2,3%) — беспартийными. На последующих выборах народных судей, состоявшихся в 1957 и 1960 г., численность коммунистов не оказывалась ниже 90% от избранного количества14. То же самое в полной мере можно отнести и к работникам прокуратуры, где партийная прослойка была значительной: на 1 января 1955 г. коммунистами являлись около 77% сотрудников, а на 1 января 1959 г. — около 83%15.
За этими цифрами стояла работа партийного аппарата по подбору и расстановке кадров на важнейших участках правоохранительной системы. Идейно-политические качества здесь оказывались более весомым фактором в назначении на руководящие должности, чем высокий профессионализм и желание неукоснительно соблюдать “дух и букву” закона. Это хорошо видно из письма министра юстиции РСФСР Болдырева от 2 марта 1960 г., адресованного региональным работникам суда и юстиции по случаю предстоящих выборов народных судей. В письме подчеркивалось: “Главная задача Верховных судов АССР, краевых, областных и городских судов состоит в том, чтобы тщательно, безошибочно подобрать и рекомендовать местным руководящим органам в качестве кандидатов в народные судьи работников, способных успешно обеспечить порученное дело”16. Получалось, что главный смысл выборов не в избрании народных судей населением, а в решении партийных органов по тем или иным кандидатам, перед которыми они и несли реальную ответственность. Поэтому закономерно, что заведующий отделом административных органов ЦК партии по РСФСР Тищенко, выступая перед руководящим составом работников суда и юстиции России, настойчиво напоминал: “И еще раз хотел бы попросить вас… больше вносить партийности в нашу работу”17.
Характеризуя кадровое состояние правоохранительной системы в 1953-64 гг., следует особо отметить возрастание роли и значения в этот период такого важного юридического института, как адвокатура. Охрана прав граждан, соблюдение законности, становившиеся приоритетами административной политики государства, объективно делали фигуру адвоката полноправным участником следственного процесса, судебного заседания. Как показало изучение материалов, работники адвокатуры являлись самым образованным и подготовленным звеном юридической сферы. В 1953 г. из общего количества действовавших адвокатов 71% имели высшее юридическое образование. Уровень подготовленности оставался стабильно высоким и в последующие годы: в 1962 г. из 6 938 адвокатов РСФСР 5 403 (около 80%) окончили юридические вузы. Некоторые даже имели ученые степени кандидатов юридических наук, в столичной коллегии адвокатов таких насчитывалось 25 человек18. В сфере адвокатуры трудилось много специалистов, юристов-профессионалов высочайшего класса. На их счету немало блестяще проведенных дел, восстановивших много честных имен, не давших сломать человеческие судьбы. Таких, как например, адвокат Ленинградской городской коллегии Экменги, который провел большую работу по делу о защите врача Андреева. Адвокат смело и настойчиво взялся отстаивать невиновность врача, обвинявшегося в халатном отношении к своим обязанностям, повлекшим за собой смерть ребенка. Несмотря на отрицательное общественное мнение, сложившееся вокруг этого дела, адвокат использовал все имеющиеся возможности для сохранения хорошей профессиональной репутации врача. С этой целью, изучив обширную специальную литературу и проконсультировавшись со специалистами-медиками, адвокат потребовал назначения компетентной медицинской экспертизы. Благодаря его настойчивости суд пригласил экспертную комиссию в составе члена-корреспондента АМН, ряда профессоров, которые пришли к выводу о невиновности врача в смерти ребенка19.
Однако, несмотря на всю важность и полезность труда адвокатов, отношение к ним было неоднозначное. Особенно это проявлялось со стороны судебных и прокурорских работников. Повсеместно допускалось грубое администрирование по отношению к адвокатам, которых в правоохранительных органах зачастую считали не сотрудниками системы юстиции, а членами второстепенной общественной организации. Адвокатам препятствовали в выдаче дел в судах, отстраняли от работы, самовольно выселяли юридические консультации, расположенные в зданиях судов. На совещаниях руководящих судебных работников министр юстиции РСФСР Беляев (до лета 1953 г.) прямо с трибуны призывал “адвокатов гнать в шею”20. Примечательно, что серьезные претензии к адвокатам в основном предъявлялись не с профессиональной точки зрения, а с позиций идейной неустойчивости. На одном из совещаний начальник отдела Минюста Мухин с ужасом рассказывал, что в процессе ревизионной работы столкнулся с фактами использования советскими адвокатами в выступлениях выдержек из речей своих дореволюционных коллег. Это признавалось недопустимым и крайне вредным21. Лишь после ХХ съезда партии были опубликованы речи русских юристов конца XIX — начала ХХ в. Сборник включал 35 речей известных адвокатов: П. Александрова, С. Андреевского, Ф. Плевако, В. Спасовича, А. Урусова, В. Жуковского и др.22.
Анализ административно-правоохранительной политики 1953-1964 гг. позволяет определить и выделить наиболее ключевые ее вопросы, вокруг которых происходила борьба различных общественных сил. В период 1953-1959 гг. одним из таких актуальных вопросов, ставших ареной споров и столкновений, была тема снижения непосильного уголовного пресса, уменьшения сроков наказания за совершение незначительных мелких преступлений. Данный вопрос имел огромную общественную значимость, так как, в отличие от политических и контрреволюционных дел, касался несравненно большего количества советских граждан. Впервые эта тема поднималась Указом “Об амнистии” (17 марта 1953 г.), где работники правоохранительной системы были ориентированы на необходимость перестройки всей судебной практики на основе непривлечения граждан к уголовной ответственности за мелкие преступления и правонарушения. Уже через полгода после вступления в силу Указа коллегия Министерства юстиции РСФСР (18 октября 1953 г.) рассмотрела вопрос: “Итоги изучения уголовных дел, по которым допущено необоснованное осуждение граждан”. Обсуждение этой темы проходило в непростой обстановке. Как отмечалось на заседании, многие областные суды не внесли каких-либо изменений в свою деятельность в соответствии с идеями Указа, продолжая прежнюю практику, существовавшую при Сталине. В своем выступлении министр юстиции Рубичев говорил: “Присутствуя на Президиуме Верховного Совета при рассмотрении ходатайств о помиловании, приходится сталкиваться с такими фактами, когда человек украл пару ботинок и ему дают за это 17-18 лет лишения свободы и поражение в правах. Это совершенно неправильно. Но до сих пор многие суды еще работают по старинке… очень часто оставляют в силе такие приговоры, которые подлежат отмене”23.
Работа “по старинке” на деле означала продолжение репрессивной практики в духе Указа “Об усилении уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества и за кражу личной собственности граждан” от 4 июня 1947 г. В соответствии с этим документом минимальные санкции наказания за хищение госимущества составляли 7 лет, общественного — 5 лет, причем независимо от стоимости похищенного24. У этой политики находилось немало сторонников среди руководящих работников правоохранительной системы. Несогласие с позицией министра юстиции Рубичева по рассматриваемому вопросу проявилось в ходе заседания коллегии. Так, председатель Московского областного суда Крюков призывал не смягчать наказание за незначительные преступления. Свое мнение он аргументировал следующим образом: “Поймали человека, который украл из кармана пять рублей, говорят, что нельзя судить — незначительная сумма, но разве можно так подходить, — он ведь лез не за пятью рублями”. Такую же позицию поддержал и ответственный сотрудник Прокуратуры РСФСР Егоров, заявивший, что пока в уголовном законодательстве действует Указ от 4 июня 1947 г., нужно его применять повсеместно и не давать никакой ориентации на какие-либо смягчения25. В итоге их оппонент Рубичев отмечал, что “такие настроения еще глубоко укоренились в сознании наших судебных и следственных работников… Это очень опасные настроения”26.
Различные подходы в реализации административно-правоохранительной политики отражали не только разные позиции политических сил, но и во многом были обусловлены неоднозначностью существовавшей до конца 50-х годов законодательной базы. Данное обстоятельство позволяло по разному трактовать те или иные уголовные преступления, оценивая их на основе действующих законов. Такая ситуация не могла продолжаться долгое время. Жизнь требовала приведения законодательства, используемого в работе правоохранительной системы, в соответствие с новыми изменившимися реалиями. Руководство страны осознавало потребность в решении этой серьезной проблемы. Уже в ст. 8 Указа “Об амнистии” (27 марта 1953 г.) предусматривалась необходимость пересмотра уголовного законодательства СССР и союзных республик. В конце 1953 г. была начата разработка Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов27. Однако на быстрое решение этих вопросов рассчитывать не приходилось. Вплоть до ХХ съезда партии работники правоохранительной системы постоянно жаловались на трудности в работе, связанные с отсутствием необходимой законодательной базы. Проблемы усугублялись и из-за ее постоянного изменения и дополнения, что приводило к разбросанности законодательного материала и сложности его использования.
Решения ХХ съезда партии придали конкретный импульс разработке нового законодательства. На высшем партийном форуме прозвучала резкая критика юридической науки за неповоротливость и медлительность в систематизировании законодательных и процессуальных норм28. По итогам съездовских решений 30 мая 1956 г. было принято постановление об образовании юридической комиссии при правительстве. Основной функцией ее работы явилась кодификация законодательства страны, а также анализ вопросов нормативного характера. После принятия этих решений работа в данном направлении стала активней. В конце 1956 г. Председатель Верховного Суда СССР Волин подготовил письмо в ЦК партии. В нем давалась характеристика законодательства 1930-1952 гг., которое “развивалось однобоко и носило по преимуществу устрашающий характер, исходя из неправильной предпосылки, что по мере построения социализма и перехода к коммунизму необходимо усиление мер судебной репрессии”29. Письмо содержало ряд конкретных идей по разработке нового законодательства. Автору представлялось нецелесообразным издание общесоюзных кодексов. Высказывалась идея о допуске защиты (адвоката) со стадии предварительного следствия, так как это способствовало бы более полному обеспечению законности, указывалось на ликвидацию закрытых форм процесса, кроме особых случаев, связанных с государственной тайной. Необходимость пересмотра “Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик” и “Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик” объявлялась безотлагательной задачей30.
В декабре 1958 г. были приняты новые “Основы уголовного законодательства Союза ССР”. Наказание теперь могло применяться только по приговору суда, учитывающего все обстоятельства дела. Был повышен возрастной предел для наступления уголовной ответственности (с 14 до 16 лет), прежний продолжал действовать в случаях наиболее тяжких преступлений. Исключались некоторые виды наказаний: объявление “врагом народа”, поражение политических прав по суду, удаление из СССР. Сокращен максимальный срок лишения свободы (с 25 до 15 лет). Закон допускал полное освобождение лица от уголовной ответственности в случаях, когда совершенное им деяние или само данное лицо утратили “общественно опасный характер”. Устанавливался порядок условно-досрочного освобождения осужденных (после отбытия ими половины или двух третей срока в зависимости от тяжести преступления), проявивших хорошее поведение. Закреплялись принципы осуществления правосудия только судом на началах равенства граждан перед законом, коллегиальность рассмотрения дел в суде, независимость судей и их подчинение только закону, гласность судебного разбирательства, обеспечение обвиняемому права на защиту31 и др.
Таким образом, к концу 50-х годов был завершен важнейший этап административной реформы, связанный с переходом правоохранительной системы от эпохи сталинского “средневековья” к относительно цивилизованному состоянию. Принятие нового законодательства явилось той юридическо-правовой базой, которая в основном просуществовала вплоть до конца 80-х годов, долгие годы определяя лицо советского общества.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Миронов Н.С. Укрепление законности и правопорядка — программная задача партии. М., 1964. С. 11. (назад)
2 Хрущев Н.С. Воспоминания. М., 1997. С. 271. (назад)
3 РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории). Ф. 5. Оп. 30. Д. 5. Л. 39. (назад)
4 Правда. 1953. 6 апреля. (назад)
5 Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. М. 1998. С. 758. (назад)
6 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 216. Л. 100. (назад)
7 Социалистическая законность. 1953. №7. С. 3. (назад)
8 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 347. Л. 177. (назад)
9 ГАРФ. Ф. 461. Оп. 11. Д. 555. Л. 4. (назад)
10 Социалистическая законность. 1955. №8. С. 3-6. (назад)
11 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 197. Л. 46. (назад)
12 См., например: РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф. 556. Оп. 23. Д. 32. Л. 77-80; Д. 56. Л. 51; Д. 58. Л. 43-44; Д. 141. Л. 78; Д. 142. Л. 41-44; Д. 157. Л. 105. (назад)
13 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 23. Д. 141. Л. 65-66. (назад)
14 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 14. Д. 340. Л. 116; Оп. 13. Д. 333. Л. 55; Оп. 14. Д. 325. Л. 188. (назад)
15 Там же. Ф. 461. Оп. 8. Д. 3553. Л. 9; Д. 4108. Л. 10. (назад)
16 Там же. Ф. 353. Оп. 14. Д. 395. Л. 3. (назад)
17 Там же. Оп. 13. Д. 305. Л. 163. (назад)
18 Там же. Оп. 14. Д. 728. Л. 6; Д. 720. Л. 19, 103. (назад)
19 Там же. Д. 776. Л. 170. (назад)
20 Там же. Д. 739. Л. 74; Д. 728. Л. 13-15; Д. 727. Л. 173. (назад)
21 Там же. Д. 728. Л. 39-40; Социалистическая законность. 1956. №10. С. 47. (назад)
22 Социалистическая законность. 1956. №10. С. 47. (назад)
23 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 179. Л. 71. (назад)
24 На 1 января 1953 г. по этому Указу было осуждено 1 241 919 человек (см.: Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие материалы. С. 758). (назад)
25 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 179. Л. 65, 70. (назад)
26 Там же. Л. 71. (назад)
27 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 36. Л. 77-78. (назад)
28 ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 1. С. 326-327. (назад)
29 ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 10. Д. 138. Л. 82. (назад)
30 Там же. (назад)
31 См.: Исаев И.А. История государства и права России. М., 1996. С. 500-501. (назад)
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №4,2001
Наиболее уродливым проявлением режима, взращенного Сталиным, стало осуществление массовых репрессий, затронувших практически все общественные слои и долгие годы державших людей в неослабевавших тисках страха. Поэтому перемены в повседневной жизни страны, начавшиеся после 1953 г., были немыслимы без восстановления и укрепления законности и правопорядка. Необходимо было не только разобраться в прошлом с его репрессивным произволом, беспрецедентными нарушениями конституционных прав граждан, но и создать гарантии от подобных явлений в будущем. Культивировавшаяся режимом атмосфера беззакония являлась поистине всеобъемлющей. Репрессии были наиболее важным инструментом в руках “вождя” и его окружения, с помощью которых достигались определенные общественно-политические и народнохозяйственные цели, решались вопросы внутрипартийного соперничества, борьбы за власть.
Одним из главных негативных последствий такой практики стало полное выведение всей правоохранительной системы из конституционно-правового поля. Заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Н. Миронов следующим образом характеризовал обстановку 30-х — начала 50-х г.: “Очень широко применялись репрессии во внесудебном порядке, через так называемое особое совещание, образованное при НКВД, через различные “тройки”, созданные в краях и областях. Здесь судьбу человека решали без его вызова, без рассмотрения доказательств его вины. Дело было поставлено так, что органы НКВД сами арестовывали и вели следствие, сами выносили “приговоры” и сами приводили их в исполнение”1. Более эмоционально об этом в своих воспоминаниях высказался Н.С. Хрущев: “Ни следствия, ни прокурора, ни суда — ничего не было, просто тащили людей и убивали”2.
Такая атмосфера привела к сильному перенапряжению всего общественного организма и не имела каких-либо перспектив для дальнейшего продолжения. Общество осознавало необходимость перемен. После смерти Сталина в центральный аппарат поступило немало писем от рядовых граждан, где они высказывались о ненормальном состоянии с соблюдением законности и правопорядка в стране. Например, ленинградец Селиверов писал: “Одно из двух: либо в СССР нет морально-политического единства советского народа, о котором столько писали и пишут, либо оно есть и тогда дальше такие порядки существовать не могут. Они оскорбляют до глубины души. Нужен строгий контроль за МВД, нужна критика, нужна немедленная чистка работников МВД, проверка прежних дел, ссылок, осуждений”3. Это понимало новое руководство страны. Не случайно, что буквально сразу после смерти Сталина тема ослабления репрессивного пресса стала одной из первоочередных задач, требующих безотлагательного решения. Руководители партии и правительства выступили с обещаниями, провозглашающими отказ от прежних порочных извращений в административно-правоохранительной политике. Через месяц после кончины вождя “Правда” поместила редакционную статью “Советская социалистическая законность неприкосновенна”, где подчеркивалось: “Никому не будет позволено нарушать советскую законность. Каждый рабочий, каждый колхозник, каждый советский интеллигент может спокойно и уверенно работать, зная, что его гражданские права находятся под надежной охраной советской социалистической законности”4.
Первым практическим шагом в этом направлении стал Указ “Об амнистии”. Инициатором его принятия был Берия. 26 марта 1953 г. он направил в Президиум Центрального Комитета партии записку с приложением проекта указа, подготовленного МВД при участии Министерства юстиции и Генерального прокурора страны. В записке, в частности, говорилось, что в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях содержится 2 526 402 заключенных, из них: осужденных на срок до 5 лет — 590 000, от 5 до 10 лет — 1 216 000, от 10 до 20 лет — 573 000 и свыше 20 лет — 188 000 человек. Из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащихся в особых лагерях МВД, составляет всего 221 135 человек5. Поток жалоб, направляемых этими людьми и их родственниками в различные высокие инстанции, был огромен. К примеру, только Верховный Суд СССР до марта 1953 г. получал свыше 30 тысяч писем ежемесячно6.
Принятие Указа имело важнейшее значение — тема строгого соблюдения социалистической законности стала официально открытой и популярной. Обсуждение связанных с этим различных вопросов развернулось в стенах правоохранительных органов и на страницах профильных изданий. Так, журнал “Социалистическая законность” с апреля по август 1953 г. практически полностью был посвящен этой тематике. “Социалистическая законность на страже прав и интересов советских граждан”, “Гарантии прав личности в стадии судебного следствия”, “Охрана прав граждан — важная задача советского суда и прокуратуры”, “Порядок допроса подсудимого в суде” — вот далеко не полный перечень публикаций, авторами которых стали руководители органов суда, прокуратуры, юстиции, ученые-юристы. Речь шла о неукоснительном соблюдении закона, о необходимости полностью доказывать виновность исключительно в рамках процессуальных норм, о расширении прав обвиняемого, приводились многочисленные конкретные примеры незаконного привлечения к уголовной ответственности. Лейтмотивом этих выступлений явилась такая мысль: “Настало время повысить ответственность прокуроров, следователей и судей за порученное им дело, строго взыскивать с лиц, повинных в привлечении к уголовной ответственности и осуждении честных, ничем не опороченных советских граждан. Необходимо в органах прокуратуры и суда создать атмосферу нетерпимости к любым проявлениям беззакония и произвола, неустанно воспитывать следователей, прокуроров и судей в духе неуклонного и строжайшего соблюдения советских законов, в духе нетерпимости к любым и всяким отступлениям от требований закона”7.
Важнейшим позитивным результатом административно-правоохранительной политики в период, предшествующий ХХ съезду КПСС, стало восстановление прокурорского надзора. Ликвидация особого совещания, троек и других внесудебных органов повысила роль и значение прокуратуры. Была изменена ситуация, когда работники прокуратуры с опасением относились к органам, над которыми они были обязаны осуществлять контроль8. Приказом Генерального прокурора СССР от 27 сентября 1953 г. в региональных прокуратурах создавались отделы по надзору за следствием в органах государственной безопасности9. Эти изменения фиксировались “Положением о прокурорском надзоре в СССР”, принятым Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 г. Оно четко регламентировало многообразную деятельность органов прокуратуры и определяло права и обязанности прокуроров. Прокуратура получила право требовать любые уголовные и гражданские дела из судебных органов для проверки в порядке надзора. Данные идеи были развернуто озвучены на Всесоюзном совещании руководящих прокурорских работников, состоявшемся 23-27 июня 1955 г. в Москве. В его работе приняли участие руководители партии и правительства — Хрущев, Булганин, Ворошилов. Политика, направленная на возрастание роли прокуратуры, была охарактеризована как принципиальная в деле соблюдения социалистической законности. Ее провалы в прошлом связывались с деятельностью врагов советской власти10.
Начавшиеся процессы по укреплению законности были немыслимы без признания негативных последствий вмешательства в принятие судебных приговоров, в ход ведения следствия. После смерти Сталина практика такого вмешательства претерпела определенную трансформацию. В новой политической обстановке уже не представлялось возможным всесилие органов госбезопасности, перед которыми ранее чувствовали себя беззащитными работники прокуратуры, суда, партийных комитетов. Отделы административных органов взяли в свои руки реальные рычаги управления правоохранительной сферы, что отражало общее усиление роли руководящих органов партии в повседневной общественной жизни. Здесь сосредотачивалось решение и всех вопросов административно-правоохранительной системы.
Тем не менее определенные попытки “упорядочить” вмешательство партийных органов в деятельность правоохранительной сферы предпринимались в общем русле административной политики после смерти Сталина. В конце 1953 г. центральный комитет партии принял постановление “О фактах вмешательства некоторых местных партийных органов в решение судебных дел”11. В нем подвергалось строгому осуждению любое вмешательство отдельных должностных лиц и местных органов в разрешение судебных дел, как противозаконное действие, направленное в ущерб интересам социалистического правосудия.
Однако вопрос о невмешательстве партийных органов в правоохранительную практику не имел под собой основы для решения, и никакие призывы в этом направлении в принципе не могли изменить ситуацию. Более того, центральный аппарат постоянно требовал улучшения руководства судом, прокуратурой, милицией, что на деле приводило ни к чему иному, как к еще большему диктату и мелочной опеке всей системы.
Это обусловливалось, прежде всего, самим пониманием принципов партийного руководства со стороны руководящих работников. Их суть они трактовали не иначе как раздачу указаний и установок, осуществляемую на заседаниях пленумов, бюро, активов12. Показателен в этом плане пример Ростовского обкома, рассматривавшего вопрос “О ходе выполнения постановления Секретариата ЦК КПСС от 16 августа 1961 г. “О мерах по усилению борьбы с проявлениями преступности в отдельных районах и городах”. В решении бюро отмечалось, что многие горкомы и райкомы партии еще не сделали должных выводов из постановления по организации борьбы с преступностью. Бюро обкома обязало органы милиции, суда и прокуратуры принять решительные меры по искоренению причин, порождающих преступность. На совещании в обкоме был заслушан доклад прокурора г. Таганрога о работе судов и милиции. Кроме этого, по материалам заседания и проверок, организованных обкомом, в 27 районных центрах вопросы борьбы с преступностью стали предметом рассмотрения на бюро городского и районных комитетов партии13.
Данный пример раскрывает всю вертикаль партийного руководства правоохранительной сферой. Она представляется вполне логичной, так как подавляющее количество судей, прокуроров являлись членами партии, а, следовательно, на них объективно можно было воздействовать по партийной линии. Так, 12 декабря 1954 г. в РСФСР было избрано 4622 народных судьи, из которых 4181 (91,1%) являлись членами или кандидатами в члены партии, 305 (6,6%) — членами ВЛКСМ и только 101 (2,3%) — беспартийными. На последующих выборах народных судей, состоявшихся в 1957 и 1960 г., численность коммунистов не оказывалась ниже 90% от избранного количества14. То же самое в полной мере можно отнести и к работникам прокуратуры, где партийная прослойка была значительной: на 1 января 1955 г. коммунистами являлись около 77% сотрудников, а на 1 января 1959 г. — около 83%15.
За этими цифрами стояла работа партийного аппарата по подбору и расстановке кадров на важнейших участках правоохранительной системы. Идейно-политические качества здесь оказывались более весомым фактором в назначении на руководящие должности, чем высокий профессионализм и желание неукоснительно соблюдать “дух и букву” закона. Это хорошо видно из письма министра юстиции РСФСР Болдырева от 2 марта 1960 г., адресованного региональным работникам суда и юстиции по случаю предстоящих выборов народных судей. В письме подчеркивалось: “Главная задача Верховных судов АССР, краевых, областных и городских судов состоит в том, чтобы тщательно, безошибочно подобрать и рекомендовать местным руководящим органам в качестве кандидатов в народные судьи работников, способных успешно обеспечить порученное дело”16. Получалось, что главный смысл выборов не в избрании народных судей населением, а в решении партийных органов по тем или иным кандидатам, перед которыми они и несли реальную ответственность. Поэтому закономерно, что заведующий отделом административных органов ЦК партии по РСФСР Тищенко, выступая перед руководящим составом работников суда и юстиции России, настойчиво напоминал: “И еще раз хотел бы попросить вас… больше вносить партийности в нашу работу”17.
Характеризуя кадровое состояние правоохранительной системы в 1953-64 гг., следует особо отметить возрастание роли и значения в этот период такого важного юридического института, как адвокатура. Охрана прав граждан, соблюдение законности, становившиеся приоритетами административной политики государства, объективно делали фигуру адвоката полноправным участником следственного процесса, судебного заседания. Как показало изучение материалов, работники адвокатуры являлись самым образованным и подготовленным звеном юридической сферы. В 1953 г. из общего количества действовавших адвокатов 71% имели высшее юридическое образование. Уровень подготовленности оставался стабильно высоким и в последующие годы: в 1962 г. из 6 938 адвокатов РСФСР 5 403 (около 80%) окончили юридические вузы. Некоторые даже имели ученые степени кандидатов юридических наук, в столичной коллегии адвокатов таких насчитывалось 25 человек18. В сфере адвокатуры трудилось много специалистов, юристов-профессионалов высочайшего класса. На их счету немало блестяще проведенных дел, восстановивших много честных имен, не давших сломать человеческие судьбы. Таких, как например, адвокат Ленинградской городской коллегии Экменги, который провел большую работу по делу о защите врача Андреева. Адвокат смело и настойчиво взялся отстаивать невиновность врача, обвинявшегося в халатном отношении к своим обязанностям, повлекшим за собой смерть ребенка. Несмотря на отрицательное общественное мнение, сложившееся вокруг этого дела, адвокат использовал все имеющиеся возможности для сохранения хорошей профессиональной репутации врача. С этой целью, изучив обширную специальную литературу и проконсультировавшись со специалистами-медиками, адвокат потребовал назначения компетентной медицинской экспертизы. Благодаря его настойчивости суд пригласил экспертную комиссию в составе члена-корреспондента АМН, ряда профессоров, которые пришли к выводу о невиновности врача в смерти ребенка19.
Однако, несмотря на всю важность и полезность труда адвокатов, отношение к ним было неоднозначное. Особенно это проявлялось со стороны судебных и прокурорских работников. Повсеместно допускалось грубое администрирование по отношению к адвокатам, которых в правоохранительных органах зачастую считали не сотрудниками системы юстиции, а членами второстепенной общественной организации. Адвокатам препятствовали в выдаче дел в судах, отстраняли от работы, самовольно выселяли юридические консультации, расположенные в зданиях судов. На совещаниях руководящих судебных работников министр юстиции РСФСР Беляев (до лета 1953 г.) прямо с трибуны призывал “адвокатов гнать в шею”20. Примечательно, что серьезные претензии к адвокатам в основном предъявлялись не с профессиональной точки зрения, а с позиций идейной неустойчивости. На одном из совещаний начальник отдела Минюста Мухин с ужасом рассказывал, что в процессе ревизионной работы столкнулся с фактами использования советскими адвокатами в выступлениях выдержек из речей своих дореволюционных коллег. Это признавалось недопустимым и крайне вредным21. Лишь после ХХ съезда партии были опубликованы речи русских юристов конца XIX — начала ХХ в. Сборник включал 35 речей известных адвокатов: П. Александрова, С. Андреевского, Ф. Плевако, В. Спасовича, А. Урусова, В. Жуковского и др.22.
Анализ административно-правоохранительной политики 1953-1964 гг. позволяет определить и выделить наиболее ключевые ее вопросы, вокруг которых происходила борьба различных общественных сил. В период 1953-1959 гг. одним из таких актуальных вопросов, ставших ареной споров и столкновений, была тема снижения непосильного уголовного пресса, уменьшения сроков наказания за совершение незначительных мелких преступлений. Данный вопрос имел огромную общественную значимость, так как, в отличие от политических и контрреволюционных дел, касался несравненно большего количества советских граждан. Впервые эта тема поднималась Указом “Об амнистии” (17 марта 1953 г.), где работники правоохранительной системы были ориентированы на необходимость перестройки всей судебной практики на основе непривлечения граждан к уголовной ответственности за мелкие преступления и правонарушения. Уже через полгода после вступления в силу Указа коллегия Министерства юстиции РСФСР (18 октября 1953 г.) рассмотрела вопрос: “Итоги изучения уголовных дел, по которым допущено необоснованное осуждение граждан”. Обсуждение этой темы проходило в непростой обстановке. Как отмечалось на заседании, многие областные суды не внесли каких-либо изменений в свою деятельность в соответствии с идеями Указа, продолжая прежнюю практику, существовавшую при Сталине. В своем выступлении министр юстиции Рубичев говорил: “Присутствуя на Президиуме Верховного Совета при рассмотрении ходатайств о помиловании, приходится сталкиваться с такими фактами, когда человек украл пару ботинок и ему дают за это 17-18 лет лишения свободы и поражение в правах. Это совершенно неправильно. Но до сих пор многие суды еще работают по старинке… очень часто оставляют в силе такие приговоры, которые подлежат отмене”23.
Работа “по старинке” на деле означала продолжение репрессивной практики в духе Указа “Об усилении уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества и за кражу личной собственности граждан” от 4 июня 1947 г. В соответствии с этим документом минимальные санкции наказания за хищение госимущества составляли 7 лет, общественного — 5 лет, причем независимо от стоимости похищенного24. У этой политики находилось немало сторонников среди руководящих работников правоохранительной системы. Несогласие с позицией министра юстиции Рубичева по рассматриваемому вопросу проявилось в ходе заседания коллегии. Так, председатель Московского областного суда Крюков призывал не смягчать наказание за незначительные преступления. Свое мнение он аргументировал следующим образом: “Поймали человека, который украл из кармана пять рублей, говорят, что нельзя судить — незначительная сумма, но разве можно так подходить, — он ведь лез не за пятью рублями”. Такую же позицию поддержал и ответственный сотрудник Прокуратуры РСФСР Егоров, заявивший, что пока в уголовном законодательстве действует Указ от 4 июня 1947 г., нужно его применять повсеместно и не давать никакой ориентации на какие-либо смягчения25. В итоге их оппонент Рубичев отмечал, что “такие настроения еще глубоко укоренились в сознании наших судебных и следственных работников… Это очень опасные настроения”26.
Различные подходы в реализации административно-правоохранительной политики отражали не только разные позиции политических сил, но и во многом были обусловлены неоднозначностью существовавшей до конца 50-х годов законодательной базы. Данное обстоятельство позволяло по разному трактовать те или иные уголовные преступления, оценивая их на основе действующих законов. Такая ситуация не могла продолжаться долгое время. Жизнь требовала приведения законодательства, используемого в работе правоохранительной системы, в соответствие с новыми изменившимися реалиями. Руководство страны осознавало потребность в решении этой серьезной проблемы. Уже в ст. 8 Указа “Об амнистии” (27 марта 1953 г.) предусматривалась необходимость пересмотра уголовного законодательства СССР и союзных республик. В конце 1953 г. была начата разработка Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов27. Однако на быстрое решение этих вопросов рассчитывать не приходилось. Вплоть до ХХ съезда партии работники правоохранительной системы постоянно жаловались на трудности в работе, связанные с отсутствием необходимой законодательной базы. Проблемы усугублялись и из-за ее постоянного изменения и дополнения, что приводило к разбросанности законодательного материала и сложности его использования.
Решения ХХ съезда партии придали конкретный импульс разработке нового законодательства. На высшем партийном форуме прозвучала резкая критика юридической науки за неповоротливость и медлительность в систематизировании законодательных и процессуальных норм28. По итогам съездовских решений 30 мая 1956 г. было принято постановление об образовании юридической комиссии при правительстве. Основной функцией ее работы явилась кодификация законодательства страны, а также анализ вопросов нормативного характера. После принятия этих решений работа в данном направлении стала активней. В конце 1956 г. Председатель Верховного Суда СССР Волин подготовил письмо в ЦК партии. В нем давалась характеристика законодательства 1930-1952 гг., которое “развивалось однобоко и носило по преимуществу устрашающий характер, исходя из неправильной предпосылки, что по мере построения социализма и перехода к коммунизму необходимо усиление мер судебной репрессии”29. Письмо содержало ряд конкретных идей по разработке нового законодательства. Автору представлялось нецелесообразным издание общесоюзных кодексов. Высказывалась идея о допуске защиты (адвоката) со стадии предварительного следствия, так как это способствовало бы более полному обеспечению законности, указывалось на ликвидацию закрытых форм процесса, кроме особых случаев, связанных с государственной тайной. Необходимость пересмотра “Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик” и “Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик” объявлялась безотлагательной задачей30.
В декабре 1958 г. были приняты новые “Основы уголовного законодательства Союза ССР”. Наказание теперь могло применяться только по приговору суда, учитывающего все обстоятельства дела. Был повышен возрастной предел для наступления уголовной ответственности (с 14 до 16 лет), прежний продолжал действовать в случаях наиболее тяжких преступлений. Исключались некоторые виды наказаний: объявление “врагом народа”, поражение политических прав по суду, удаление из СССР. Сокращен максимальный срок лишения свободы (с 25 до 15 лет). Закон допускал полное освобождение лица от уголовной ответственности в случаях, когда совершенное им деяние или само данное лицо утратили “общественно опасный характер”. Устанавливался порядок условно-досрочного освобождения осужденных (после отбытия ими половины или двух третей срока в зависимости от тяжести преступления), проявивших хорошее поведение. Закреплялись принципы осуществления правосудия только судом на началах равенства граждан перед законом, коллегиальность рассмотрения дел в суде, независимость судей и их подчинение только закону, гласность судебного разбирательства, обеспечение обвиняемому права на защиту31 и др.
Таким образом, к концу 50-х годов был завершен важнейший этап административной реформы, связанный с переходом правоохранительной системы от эпохи сталинского “средневековья” к относительно цивилизованному состоянию. Принятие нового законодательства явилось той юридическо-правовой базой, которая в основном просуществовала вплоть до конца 80-х годов, долгие годы определяя лицо советского общества.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Миронов Н.С. Укрепление законности и правопорядка — программная задача партии. М., 1964. С. 11. (назад)
2 Хрущев Н.С. Воспоминания. М., 1997. С. 271. (назад)
3 РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории). Ф. 5. Оп. 30. Д. 5. Л. 39. (назад)
4 Правда. 1953. 6 апреля. (назад)
5 Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. М. 1998. С. 758. (назад)
6 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 216. Л. 100. (назад)
7 Социалистическая законность. 1953. №7. С. 3. (назад)
8 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 347. Л. 177. (назад)
9 ГАРФ. Ф. 461. Оп. 11. Д. 555. Л. 4. (назад)
10 Социалистическая законность. 1955. №8. С. 3-6. (назад)
11 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 197. Л. 46. (назад)
12 См., например: РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф. 556. Оп. 23. Д. 32. Л. 77-80; Д. 56. Л. 51; Д. 58. Л. 43-44; Д. 141. Л. 78; Д. 142. Л. 41-44; Д. 157. Л. 105. (назад)
13 РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 23. Д. 141. Л. 65-66. (назад)
14 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 14. Д. 340. Л. 116; Оп. 13. Д. 333. Л. 55; Оп. 14. Д. 325. Л. 188. (назад)
15 Там же. Ф. 461. Оп. 8. Д. 3553. Л. 9; Д. 4108. Л. 10. (назад)
16 Там же. Ф. 353. Оп. 14. Д. 395. Л. 3. (назад)
17 Там же. Оп. 13. Д. 305. Л. 163. (назад)
18 Там же. Оп. 14. Д. 728. Л. 6; Д. 720. Л. 19, 103. (назад)
19 Там же. Д. 776. Л. 170. (назад)
20 Там же. Д. 739. Л. 74; Д. 728. Л. 13-15; Д. 727. Л. 173. (назад)
21 Там же. Д. 728. Л. 39-40; Социалистическая законность. 1956. №10. С. 47. (назад)
22 Социалистическая законность. 1956. №10. С. 47. (назад)
23 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 179. Л. 71. (назад)
24 На 1 января 1953 г. по этому Указу было осуждено 1 241 919 человек (см.: Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие материалы. С. 758). (назад)
25 ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 179. Л. 65, 70. (назад)
26 Там же. Л. 71. (назад)
27 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 36. Л. 77-78. (назад)
28 ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 1. С. 326-327. (назад)
29 ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 10. Д. 138. Л. 82. (назад)
30 Там же. (назад)
31 См.: Исаев И.А. История государства и права России. М., 1996. С. 500-501. (назад)
Опубликовано 23 сентября 2004 года
Новые статьи на library.by:
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО:
Комментируем публикацию: Правоохранительная политика в годы "хрущевской оттепели"
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1095951068 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций