Религиозно-политический экстремизм в Чечне и Дагестане как фактор преступности

Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.

NEW МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО


МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: новые материалы (2024)

Меню для авторов

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Религиозно-политический экстремизм в Чечне и Дагестане как фактор преступности. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2004-09-23

АВТОР: Т. Б. Рамазанов

ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №4,2000


Исследование преступности как феномена, связанного с комплексом регионально-этнических факторов, включает в свою орбиту оценку детерминирующей роли многих духовных и культурных ценностей, далеко выходящих за рамки учения о социально-экономических формациях, поскольку духовные ценности — это продукт тысячелетнего духовного созревания этноса, включающий верования, отношение к жизни и смерти, семейно-родственные (а в ряде регионов — клановые, тейповые и т.п.) отношения, мифы и обычаи и т.п., — все это должно быть учтено в оценке сегодняшнего состояния дагестанского общества. Удивительно то, что тема — влияние этнических и духовных факторов на преступность — в советской криминологии находилась под идеологическим запретом.

Оценка криминологической обстановки в Дагестане и характеристика состояния преступности в республике складывается под влиянием некоторых в определенном смысле противоречивых тенденций. Прежде всего имеется в виду геополитическое положение Дагестана, ставшего в условиях утраты контроля за Чечней некоторого рода “прифронтовым регионом”. Обращает на себя внимание сложная этническая обстановка — в Дагестане проживает около 30 народностей, причем в десятку крупных входят чеченцы и азербайджанцы (по 50 тыс. человек и более). В регионе происходят сложные процессы духовного порядка, порождающие некоторые конфессионные противоречия, распространено фундаменталистское влияние, наблюдаются массовые миграции, высочайший в России уровень безработицы и обнищания некоторых народностей с тейповым, родоплеменным правосознанием, оправдывающим мотивацию преступлений на почве экстремизма, в т. ч. религиозного, мести и т.д. Все это вместе взятое продуцирует целый комплекс негативных черт, обусловливающих характер преступности Дагестана, ее большую общественную опасность, лидерство в таких тягчайших преступлениях, как убийство, терроризм, бандитизм, похищение людей, захват заложников, изнасилование и т.д.

Структурно-системная сложность преступности в Дагестане заключается в том, что на ее состояние и динамику наряду с экономическими, геополитическими, этнопсихологическими и иными особенностями происходит “наслоение” религиозно-экстремистской мотивации. Данная мотивация в Чечне и Дагестане имеет общие корни.

Необходимо сразу же оговориться, что ислам как мировая религия не может быть причислен к детерминирующим преступность факторам. Речь идет здесь и далее именно об экстремистской направленности в деятельности отдельных религиозных группировок как причине просматриваемой мотивации преступлений. Часть “верующих”, выступающих под знаменами ислама, фактически эксплуатируют религиозную карту в своекорыстных интересах.

Анализ конкретных уголовных дел и материалов, результаты экспертного опроса специалистов (следователей, прокуроров, судей), религиозных деятелей и просто граждан позволяет автору выделить в структуре преступности Дагестана особый элемент, ее часть, которой свойственна специфическая откровенно террористическая, антигосударственная, антироссийская мотивация, прикрытая религиозно-политическим экстремизмом. Под антигосударственной мотивацией мы понимаем комплекс мотивов тягчайших преступлений, направленных на насильственное свержение (изменение) конституционного строя субъекта Российской Федерации — Республики Дагестан — и создание “Исламской Республики Дагестан”. Это такие преступления, как насильственный захват власти (ст. 278 УК РФ), вооруженный мятеж (ст. 279 УК РФ), публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации (ст. 280 УК РФ), терроризм (ст. 205 УК РФ), захват заложника (ст. 205 УК РФ), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ), организация преступного сообщества (ст. 210 УК РФ) и т.д.

За период с конца 1997 г. по сентябрь 1999 г. на территориях Буйнакского, Новолакского, Ботлихского и Цумадинского районов Дагестана, т.е. там, где действовали незаконные бандформирования, проникшие из Чечни, совершено более 100 тяжких государственных и общеуголовных преступлений. Так, в декабре 1997 г. группой вооруженных лиц совершено нападение на воинскую часть в г. Буйнакске, повреждены и уничтожены помещения части, бронетехника. В ходе расследования уголовного дела установлено, что в составе вооруженной группы в нападении принимали участие также местные жители Буйнакского района. В селах Карамахи, Чабанмахи и Кадар имело место вооруженное противостояние между приверженцами экстремистского движения и традиционного ислама, были убитые и раненые, у населения обнаружено несколько сотен единиц автоматического оружия, гранатометов, противотанковых огнеметов и другого вооружения, технических средств, многие жители сел проходили обучение в лагерях международного террориста Хаттаба в Чечне, а также за рубежом. В мае 1998 г. в Карамахи группа экстремистов совершила нападение на поселковое отделение милиции, разоружила работников Буйнакского РОВД и похитила их табельное оружие. С августа 1998 г. экстремисты блокировали автотрассу, соединяющую столицу Дагестана с горными районами, перекрыли дороги, ведущие в села Карамахи и Чабанмахи, ликвидировали существующую там государственную власть, установили шариатские порядки и в целях организованного совершения тяжких и особо тяжких преступлений против личности, государственной власти, общественной безопасности и правопорядка создали преступное сообщество. Организаторы преступного сообщества с 1997 г. находились в преступном сговоре с лидерами чеченских бандформирований и преследовали общую цель — свержение конституционного строя Российской Федерации в республиках Северного Кавказа. По существу, незаконные вооруженные формирования, созданные на территории Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района Дагестана, были составной частью бандформирований, дислоцированных на территории Чечни. В пользу данной версии свидетельствует наличие единых структурно-системных форм взаимодействия и управления в процессе осуществления Россией войсковых операций по уничтожению бандитов.

В процессе наведения конституционного порядка в конфликтной зоне арестовано и привлечено к уголовной ответственности 122 активных участника вооруженного мятежа, 30 лиц объявлено в розыск, в суды направлено 15 уголовных дел.

В сентябре 1999 г. в результате теракта в г. Буйнакске погибло 64 человека, получили ранения более 100 человек. Второй теракт, который по взрывной силе в три раза превосходил первый, по независящим от экстремистов причинам удалось предотвратить. В результате нападения групп боевиков со стороны Чечни на территорию Ботлихского и Цумадинского районов Дагестана и последующего отражения этого нападения убито 80 военнослужащих, 8 сотрудников милиции, 3 ополченца и 1 гражданское лицо, ранено 305 человек.

Список злодеяний, совершенных религиозными экстремистами, можно продолжить, но нет необходимости. Ни у кого не вызывает сомнений в том, какие преследуются ими цели и кто их ставит.

Все преступления, совершенные участниками бандформирований вне зависимости от того, кто они по национальной принадлежности — дагестанцы, чеченцы, украинцы, русские, арабы и т.д., — тесно между собой связаны, планируются в одном центре, подчинены единой цели, объединены общей мотивацией. Общая мотивация определяется как свержение государственной власти. Отдельно взятые лица, группы лиц преследуют и некоторые сопутствующие интересы, руководствуются личными побуждениями. Сюда можно отнести: корысть; иную личную заинтересованность; религиозные противоречия на основе низкой религиозной культуры и малообразованности; этнорелигиозные противоречия на основе корыстных, карьеристских устремлений и интересов: этнонациональные противоречия и конфликты, переросшие в национально-религиозные противоречия, и т.д.

Автор не претендует на стройность и законченность данной классификации мотивов преступного поведения отдельной категории лиц, участвующих в незаконных вооруженных формированиях, и считает, что этот вопрос должен быть предметом специального и самостоятельного научного исследования. Соотношение религии, псевдорелигии, политики и криминологии до сих пор остается областью мало изученной или вовсе не изученной. Здесь имеется своя причинно-следственная цепочка, вытекающая из определенных табу, берущих начало в дебрях советского периода. Поэтому, не углубляясь дальше в проблему, перейдем к обоснованию нашего тезиса, что религиозный экстремизм на территории Северного Кавказа, и прежде всего Чечни и Дагестана, продуцирует определенную часть как общеуголовной преступности, так и государственных преступлений, представляющих реальную опасность для существующего общественного и государственного строя в Российской Федерации.

В последние годы в Дагестане и Чечне наиболее характерно проявляется тенденция политизации ислама и ужесточения экстремистской направленности в деятельности отдельных религиозных группировок. Надежды на то, что вера, в частности ислам, может оказаться влиятельной интегрирующей силой, способной воссоединить охваченные им этнические группы и нации, обеспечить гибкое взаимодействие с государственной властью, не оправдались.

Активные усилия по политизации ислама в регионе предпринимаются региональными религиозно-политическими объединениями, которые в основном были расквартированы в Чечне. Правда, сейчас их “гнезда” в связи с военными действиями разорены, но консолидирующей силы у них достаточно. Таких объединений насчитывается семь-восемь, они действуют под различными вывесками, но для них характерна единая направленность: политические цели и задачи по объединению Чечни и Дагестана, а в последующем и других северокавказских республик в единое исламское государство вне состава России.

Конституция Российской Федерации (ст. 30) закрепляет право граждан на объединение в общественные организации, в т.ч. и религиозные. Однако все дело в том, какие цели ставит та или иная общественная организация и какие средства используются для их достижения. Цели чечено-дагестанских религиозных нуворишей никак не вписываются в конституционные рамки. К примеру, основатели экстремистской организации “Исламская нация” открыто провозглашают свою цель: “Заменить рухнувшую систему национальной интеграции другой системой … более крепкой”. То есть речь идет о свержении Российской государственности на территории Дагестана и Чечни и замене ее исламским государством шариатского типа.

Более радикально настроены участники другой экстремистской группировки — “Исламский джамаат Дагестана”1 . Они квалифицируют свои отношения с пророссийским руководством Дагестана как “военные со всеми вытекающими из этого обстоятельствами”; их задача состоит в том, чтобы “в полном объеме активизировать исламский призыв и вести джихад против неверия и всех тех, кто его олицетворяет, до тех пор, пока слово Аллаха не утвердится на Земле”.

Одними призывами религиозные экстремисты-фанаты не ограничились. В ряде городов и районов они создали свои филиалы, вооружились и активно помогали чеченским бандформированиям в войне против российской армии. Наиболее опасный характер приобрела деятельность Карамахинской общины в Буйнакском районе, где на территории нескольких сел были ликвидированы органы власти и введены шариатские порядки.

По существу, созданный таким образом анклав использовался в качестве плацдарма для распространения фундаментализма в Дагестане и военно-стратегической базы международных бандформирований в Чечне. За короткое время боевики превратили эти селения в неприступную крепость, наладили производство оружия, наркотиков и т.п. Думаю, что нет необходимости останавливаться подробно на описании всех деяний обитателей анклава. Важнее то, что деятельность общины угрожала (и частично продолжает угрожать) самой целостности Российского государства и поэтому, исходя из требований п.3 ст. 4 Конституции, Российская Федерация обязана обеспечить свою целостность и неприкосновенность своей территории. Кроме того, гарантии свободы деятельности общественных объединений, содержащиеся в ст. 30 Конституции, совершенно не относятся к деятельности подобного рода организаций.

Возрождение ислама в Дагестане, начатое с массового паломничества к мусульманским святыням в Саудовской Аравии и осуществлявшееся поначалу исключительно идеологическими средствами, в последующем под влиянием экстремистских сил приобрело характер агрессивной религиозной политики с использованием крайних террористских методов. Подобная метаморфоза является следствием давления на мусульман Северного Кавказа одновременно двух мировых движений — панисламизма и пантюркизма, синтезированных когда-то Великобританией в качестве средства борьбы против России.

Панисламизм основательно проник сначала в Чечню, а затем и в Дагестан. Влияние и проникновение пантюркизма пока менее заметно. Он возник и существует в светских государствах с мусульманским населением, что позволяет им при насаждении своего влияния лучше маскироваться и адаптироваться в дагестанских условиях. Кроме того, эти страны не обладают собственной системой военных партизанских лагерей на территории Дагестана, а стремятся использовать в своих целях уже существующие криминальные и исламские структуры, что не делает, однако, пантюркизм менее опасным. Например, Турция оказывает финансовую помощь в строительстве мечетей в Дагестане, принимает студентов на бесплатное обучение в турецких учебных заведениях, открывает и другие учебные заведения.

Панисламизм и пантюркизм всегда шли рука об руку, взаимно дополняли и усиливали друг друга в антироссийской игре Запада.

Предпосылками, позволившими создать условия для внедрения в российские регионы чуждых идеологий и создания их носителями конспиративной диверсионно-террористической сети в целях активной подготовки к силовому варианту отторжения Дагестана от России, послужило неверно истолкованное и внесенное в законодательную систему понятие свободы совести. Именно это обстоятельство, а также щедрое финансирование со стороны группировок, заинтересованных в полной дестабилизации ситуации в Дагестане, позволило в очень короткие сроки внедрить в религиозную общину республики идеологию ваххабизма2 и создать соответствующую партизанскую базу на сопредельных территориях для придания намечавшемуся перевороту видимости народной войны3.

Религиозная ситуация в Дагестане характеризуется противоречивыми тенденциями. С одной стороны, наблюдается резкий рост общественного интереса к религии и ее влияния на все стороны жизни общества, с другой стороны, количественное возрождение ислама не дает заметного прогресса в нравственной, духовной жизни мусульман, ислам не стал фактором, консолидирующим верующих, усилились разногласия как среди мусульманского духовенства, так и верующих. Наряду с Духовным управлением мусульман в Дагестане действует несколько национальных духовных управлений, казиятов, более 40 тарикатских — шейхских братств, устазами, что придает духовной жизни самостоятельный национальный уклон. В религиозных организациях работает около 3,5 тыс. кадиев, муэдзинов. С введением в действие Закона РСФСР “О свободе вероисповедания” (октябрь 1990 г.) и Закона Республики Дагестан “О свободе совести и религиозных организаций” (1991) свобода религиозной жизни получила новое правовое обоснование. Возникли новые вероучения, в том числе ранее вообще не существовавшие или действовавшие нелегально, например, адвентисты седьмого дня, кришнаиты, старообрядчество, суфийские братства, оккультные группы и т.д. После принятия 26 сентября 1997 г. Федерального закона “О свободе совести и религиозных объединениях” произошла дальнейшая демократизация государственно-религиозных отношений.

Вместе с тем все то положительное, что делалось и делается в Дагестане в отношении религии, не отвечает ваххабитским представлениям об исламе. Поэтому к расколу по национальному признаку в последнее время прибавился и раскол верующих на разные течения, приведший в ряде случаев к массовому противостоянию и кровопролитию. Так, в 1994 г. в Махачкале около исламского университета возникла драка между ваххабитами и представителями официального духовенства. В результате избиты преподаватели — миссионеры из арабских стран. В марте 1995 г. и сентябре 1996 г. в с. Карамахи Буйнакского района произошли массовые драки между ваххабитами и другими мусульманами-сельчанами. 25 августа 1995 г. на почве противостояния между лидерами ваххабитов и тарикатистов в мечети с. Миатми Кизилюртовского района произошло вооруженное столкновение, где был убит верующий из Кизилюрта Ибрагим Абдулхалимов и тяжело ранен другой. Жертвой аналогичных событий в 1996 г. оказался глава администрации с. Карамахи. В 1995—1996 гг. на центральной площади в Махачкале проходили митинги верующих Буйнакского района с требованием принять меры к ваххабитам. 8 сентября 1996 г. в с. Карамахи произошло столкновение между представителями религиозных течений ваххабитов и суннитов. К утру следующего дня в с. Карамахи стали прибывать люди из других городов и населенных пунктов. Количество собравшихся достигло более 400 человек. В район противостояния пришлось подтянуть милицейские силы, ОМОН МВД Дагестана. После длительной разъяснительной работы администрации района и представителей органов МВД и ФСБ обстановку удалось разрядить, и люди к вечеру разошлись4. Столкновения на почве религиозного экстремизма происходят и в мечетях. В Махачкалинской мечети в районе Нового поселка в день пятничной молитвы был учинен скандал по идеологическим причинам между приезжими ваххабитами из Кизилюрта, Хасавюрта, Кизляра и т.д. и верующими суннитского толка. Духовное управление Дагестана многое делает для того, чтобы не допустить вовлечения дагестанских верующих в орбиту экстремизма. Однако управление не справляется с такой задачей5.

Центры ваххабизма поддерживаются из-за рубежа. В г. Кизилюрте, Буйнакском и Хасавюртовском районах, где живут лидеры ваххабитов, проводится обучение молодежи основам чистого ислама и распространяется ваххабитская литература. В Махачкале и Кизилюрте имеются самостоятельные мечети и медресе ваххабитов, построенные на средства Саудовской Аравии.

Под воздействием экстремистски настроенных фундаменталистов аварцы и кумыки в селах Чонтаул и Султанянгиюрт Кизилюртовского района, чеченцы и аварцы в селеньях Калининаул и Ленинаул Казбековского района проводят джума-намазы (пятничное богослужение) в разных мечетях. Даже дети в светских школах этих сел обучаются раздельно.

Глубокие разногласия среди мусульманских джамаатов (сельских общин) имеют место в Карабудахкентском, Сергокалинском, Левашинском районах, в городах Дербент и Хасавюрт.

Указанные явления и процессы симптоматичны тем событиям, которые происходили в Чечне и происходят до сих пор в Таджикистане, Югославии, Иране, Афганистане, Алжире, Индии.

Проблема наступления и усиленного распространения религиозно-политического течения — ваххабизма — является государственной проблемой, и она должна решаться по-государственному. Одному Дагестану не под силу справиться с нею, хотя определенные попытки со стороны государственных структур Дагестана в последнее время предпринимаются. В частности, принятым Народным Собранием Республики Дагестан в 1999 г. Законом “О борьбе с ваххабизмом в Республике Дагестан” ваххабизм поставлен вне закона. Были проведены съезд имамов мечетей и алимов мусульман 5 ноября 1996 г. в Махачкале и собрание алимов 6 ноября 1996 г. в Каспийске. На съезде обсуждены вопросы: об актуальности проповедей; о предотвращении раскола в исламе и укреплении единства мусульман; о роли ислама в укреплении единства мусульман; об исламском воспитании молодежи. Съезд, отмечая лишь количественное возрождение ислама, потребовал от духовенства вести нравственное воспитание мусульман и соблюдать законы Российской Федерации и Республики Дагестан. Собрание посчитало необходимым взять под государственный контроль вопросы направления молодежи на обучение за рубеж, запретить деятельность арабских и других мусульманских миссионерских организаций ваххабитов.

В итоговых документах съезда и собрания была признана возможность компромисса между светской властью и исламскими организациями6.

В последующем в Дагестане проводился еще ряд исламских религиозных мероприятий. В частности, в ноябре 1996 г. в Махачкале состоялась выездная конференция Межрегиональной культурно-просветительской исламской организации “Аль-ислами” с представительством делегатов из Москвы, Ставрополя, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии и Дагестана. Цель конференции состояла в том, чтобы возродить исламские традиционные культурные и духовные ценности, почитаемые среди кавказских народов, донести до людей истинный ислам и объединить всех мусульман.

На состоявшемся 5 декабря 1996 г. в Махачкале втором съезде Союза мусульман, кстати, весьма представительном7, также обсуждались сложные вопросы, связанные с Чечней, взаимоотношениями с государственной властью; по итогам были приняты резолюция, декларация и обращение к Президенту Российской Федерации.

Основная часть верующих Дагестана лояльно относится к государству. Поэтому перечисленные выше форумы проводились при поддержке государственных органов. По существу это означает усиление авторитета суфизма среди значительной части мусульман. Однако такое положение не нравится ваххабитской партии, которая целиком ориентирована на разжигание фанатизма, усиление противостояния, развязывание внутриисламской борьбы, формирование панисламизма, воинствующего исламского государства, в котором бы господствовал “ваххабитский шариат” регулирования экономики. У ваххабитов Дагестана все заметнее обозначается стремление соединиться с другими экстремистскими организациями, с сепаратистскими и агрессивно-националистическими кругами Чечни и других соседних регионов. Если бы не произошли события августа—сентября 1999 г. в Дагестане, то стремления ваххабитов вполне могли увенчаться успехом.

Несмотря на провал планов, ваххабиты не отказываются от идеи создания единого мусульманского государства, в основу которого планируется включить территории Дагестана, Карачаево-Черкесии, Чечни, Кабардино-Балкарии, Абхазии, Северной и Южной Осетии, Ингушетии.

Существование ваххабитского течения в Дагестане ведет к возникновению очагов напряженности и конфликтов, а в отдельных случаях совершению тяжких преступлений. Началом агрессии ваххабизма считается 23 мая 1998 г.8 В этот день на 27-м км автодороги Буйнакск—Карамахи, вблизи села Чабанмахи, группа экстремистов из 15 человек, вооруженных автоматами, пулеметами и гранатометами, при попытке разоружить наряд милиции Буйнакского РОВД открыла огонь, в результате которого погиб капитан А. Арсланалиев, а двое сотрудников РОВД были ранены.

Ваххабизм не имеет реальной поддержки у населения. Однако отсутствие религиозной культуры и образованности не позволяет людям противостоять специально подготовленным экстремистам и последовательно проводить свою линию. Отрицательную роль в этом играет и позиция некоторых глав администраций населенных пунктов, которые стремятся приукрасить истинное положение вещей и замалчивают некоторые неблаговидные факты.

Войсковая операция по уничтожению бандформирований в Дагестане и Чечне наносит решительные удары по ваххабизму в регионе. Из состояния воинствующего авангарда исламского фундаментализма ваххабиты повсеместно перешли на подпольную подрывную деятельность, от чего не стали менее опасны. А с другой стороны, бороться с ваххабизмом военными методами можно лишь условно, когда ваххабизм представлен военизированными отрядами, как это имеет место сейчас в Чечне. В обычных же условиях (не военных) с ваххабизмом необходимо бороться исключительно идеологическими методами. Однако к этому мы не готовы, нет подготовленных специалистов и в перспективе их подготовка не планируется. Хотя на базе Даггосуниверситета вполне можно было бы начинать подготовку специалистов-теологов, способных дать квалифицированный отпор активистам-ваххабитам в регионе.

Завершая характеристику религиозно-политического экстремизма в Дагестане, автор счел необходимым затронуть еще одну актуальную и вместе с тем деликатную проблему — проблему освещения средствами массовой информации вопросов исламской идеологии и отражения этого процесса на межконфессиональных отношениях в России. Дагестанская пресса иногда обращает внимание на то, что “ к мусульманам сейчас у многих в России заведомо негативное отношение, они как чужаки в своей стране”9 . Часто отдельные средства массовой информации России представляют ислам в качестве идеологии, несущей фанатизм, нетерпимость к иноверцам, источник терроризма и экстремизма, многие газеты в чеченских событиях обвиняют мусульманскую религию, кадирийский тарикат и мусульман-зикристов. Хотя в странах с другой религией тоже есть террористы и терроризм, в том числе совершаемый на религиозной почве, но никто не называет их “буддистскими”, “христианскими”, “иудейскими” экстремистами. Убийцу премьер-министра Израиля называют “еврейским террористом”, а не “иудейским”

У мусульман нет ни одной общероссийской газеты, нет ни одной передачи на общероссийских каналах, нет даже учебного подразделения ни в одном государственном учебном заведении. Между тем в 1996 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Военной академии им. Дзержинского открыт факультет православной культуры, открыт аналогичный факультет в Серпуховском высшем военном училище, открыт музей Православия в военном городке Татищево и т.д.10

Православие превращается в государственную религию в России, в идеологию действующего режима в стране. В рамках Вооруженных Сил России создаются особые казачьи (по существу православные) формирования. Православными священниками освящаются военные корабли и помещения государственных органов, служатся православные молебны в государственных военных училищах и в милицейских школах.

Все изложенное способствует возникновению напряженности между государственной властью (Федеральной) и мусульманами, ощущающими себя дискриминированными в государстве, которое оказывается для них духовно чуждым. Значительную “подрывную” работу в этом направлении проводят СМИ. В частности, войну в Чечне показывают в качестве защиты православными своей веры от “басурман”; казаки, принимающие участие в боях в Чечне, “демонстрировали” перед телекамерами свои нательные кресты. Некоторые чеченцы показываются телеоператорами в наголовных повязках, на которых арабской вязью написано: “Нет божества, кроме Аллаха, Мухаммед — Его Посланник”. Таким образом, из-за непродуманной политики государства может возникнуть межконфессиональная напряженность. Как справедливо отмечает А.А. Игнатенко, “через поощрение православия на государственном уровне создается отчужденность массы мусульман по отношению к Российскому государству, обеспечивается рост межконфессиональной, а также межэтнической розни, особенно в регионах совместного проживания православных и мусульман”11.

В заключение следует отметить, что истинная религия не имеет никакого отношения к криминализации общества. Религия, которая политизируется, а затем и криминализируется, — это псевдорелигия, которая отошла от истинного ислама, от интересов верующих. Псевдорелигиозные деятели преследуют своекорыстные цели и на этой почве вносят в ряды верующих смуту, отуманивают им головы и в результате имеют то, что имеют в Чечне, — войну, разруху, несчастья и беды собственного народа.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Джамаат — община.

2 Ваххабизм – религиозно-политическое течение в суннитском исламе, возникшее в Аравии в XVIII в. (1730) на основе учения Муххаммеда ибн Абд аль-Ваххаби, проповедовавшего строжайшее соблюдение принципа единобожия, отказ от поклонения святым и святым местам, очищение ислама от поздних наслоений и нововведений, возврат к его первоначальной чистоте. См.: Ислам: Краткий справочник. М., 1983. С. 45.

3 Подробно об этом: Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. Махачкала, 1999. С. 121 и др.

4 См.: Новое дело. 1996. 10 сентября.

5 См.: Фатуллаев М. Дагестанская правда. 1996. 27 ноября.

6 Протокол съезда; протокол собрания.

7 В работе съезда принимали участие делегации из 50 регионов РФ, а также Украины, Азербайджана, Турции, Пакистана, Саудовской Аравии, Сирии и других мусульманских стран, корреспонденты многочисленных СМИ.

8 См.: Кожаева Э. Поход в прошлый год // Молодежь Дагестана. 1999. 15 января.

9 Молодежь Дагестана. 1996. 15 ноября.

10 См.: Независимая газета. 1996. 14 ноября. (Приложение).

11 Независимая газета. 1996. 21 ноября.


Новые статьи на library.by:
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО:
Комментируем публикацию: Религиозно-политический экстремизм в Чечне и Дагестане как фактор преступности


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.