МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО (последнее)
Юристы США о целях уголовного процесса США
Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.
АВТОРЫ: В. Н. Махов, М. А. Пешков
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №5,2001
В Конституции США существенное внимание уделено основополагающим положениям уголовного судопроизводства. “В совокупности с положениями поправок IV, V и VIII нормы поправки VI1, имеющие отношение непосредственно к судебным стадиям уголовного процесса, образуют свод норм, устанавливающих общие принципы функционирования механизма уголовной юстиции и прокламирующих процессуальные права граждан”2. Однако цели и задачи уголовного судопроизводства в Конституции США не определены.
“Федеральные правила уголовного процесса в окружных судах США”3 (основной законодательный акт федерального значения, посвященный уголовному процессу) значительно меньше, чем УПК РСФСР, уделяют внимание общим положениям, определяющим сущность, направленность уголовного процесса, его принципы. Некоторые из этих положений можно сформулировать на основе анализа отдельных положений Конституции США, целого ряда норм федеральных правил, имеющих отношение к тому или иному институту. Но в целом в Федеральных правилах нет статей, норм, специально посвященных целям и задачам уголовного процесса.
Однако в “Федеральных правилах использования доказательств в судах США”, вступивших в силу в 1975 г., содержатся некоторые элементы, определяющие цели уголовного судопроизводства и возможности установления истины. Так, Правило 102 устанавливает: “Настоящие правила следует толковать в интересах обеспечения беспристрастного отправления правосудия, устранения неоправданных расходов и задержек и развития доказательственного права с целью установления истины и справедливого производства”. Согласно правилу 614 судья имеет право вмешиваться в представление доказательств сторонами, чтобы способствовать окончательному установлению истины4. Но в своих публикациях юристы США редко обращают внимание на эти нормы федерального законодательства, делая акцент на нормы состязательности процесса и равноправия сторон в суде, когда председательствующему отведена роль арбитра в споре сторон и выявления победителя.
Аналогичная картина наблюдается и на уровне штатов. Так, “Правила уголовного судопроизводства Пенсильвании” и УПК штата Иллинойс, “Судебные правила уголовного процесса штата Калифорния” также не содержат норм о целях и задачах уголовного судопроизводства.
Несколько иное положение можно отметить при анализе прецедентов5, т.е. норм общего права, составной части правовой системы США. Исследование прецедентов федерального значения и штатов по уголовным делам дает основание сделать вывод, что они излагаются порой в довольно свободной форме, даже если речь идет о положениях, основанных на анализе конституционных норм об уголовном судопроизводстве, в том числе о его целях и задачах.
Следует отметить, что в США по-разному понимают не только задачи уголовного процесса, но и смысл термина “установление истины”. Это не только задача, цель уголовного процесса, но и функция уголовного процесса.
Прежде чем перейти к главному вопросу — суждения юристов США о целях и задачах уголовного процесса, — обратим внимание на то, как этот вопрос решен законодательством и в работах юристов России.
Анализ содержания ст.2 УПК РСФСР “Задачи уголовного судопроизводства” в свое время вызвал многочисленные споры о соотношении целей и задач уголовного судопроизводства. Как бы подводя итоги этой дискуссии, П.С. Элькинд, по нашему мнению, верно заметила, что “нельзя признать оправданными попытки сформулировать в теории советского уголовного процесса (тем более в законодательстве) две системы соответствующих категорий — целей и задач. Любой критерий их разграничения по содержанию оказался бы искусственным и надуманным”6.
Термина “установление истины” как цели производства по делу в ст. 2 УПК РСФСР нет, но он содержится в ст. 89, 243 УПК РСФСР.
В проекте УПК РФ задачи уголовного процесса сформулированы в ч. 1 ст. 6. Здесь по сравнению со ст. 2 УПК РСФСР в соответствии с положениями Конституции РФ 1993 года приоритет отдан обеспечению прав обвиняемого и других участников процесса по сравнению с интересами общества и государства.
В этой связи стоит отметить, что в проекте УПК РФ, не только в данной норме, но и в ряде других более четко и последовательнее, чем в УПК РСФСР, реализуется демократический принцип соблюдения надлежащего (должного) уголовного процесса. Заметим, кстати, что этот принцип закреплен в поправке V к Конституции США. Общеправовой смысл этого положения можно выразить словами А. Эйнштейна: “Никакая цель не высока настолько, чтобы оправдывать недостойные средства для ее достижения”. Именно такое отношение к достижению цели в уголовном процессе, влияющее и на понимание цели, сформулировано в ч.2 ст.50 Конституции РФ: “При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Аналогичное положение содержит и в ч. 3 ст.69 УПК РСФСР, а слово “истина” как цель производства по делу употребляется, как было отмечено выше, в ст. 89, 243 УПК.
Однако мы считаем, что было бы неверным, ориентируясь на более полное внедрение в уголовный процесс России начал состязательности и равноправия сторон, отказаться от закрепления в нормах УПК установления истины как цели уголовного процесса. В этой связи символично, что слово “истина” в проекте УПК как цель производства по делу не употребляется. Вместе с тем ряд известных процессуалистов России в дискуссии, развернувшейся по данному вопросу, утверждают о совместимости принципа состязательности и установления истины, как цели уголовного процесса7.
Что касается непосредственного определения целей и задач уголовного судопроизводства США, то, высоко оценивая работы известных российских юристов об уголовном процессе США, следует признать, что в них о целях и задачах пишется не столь подробно, как об аналогичном институте в уголовном процессе России8. Это не случайность, а отражение того, как в уголовно-процессуальном праве США освещаются цели и задачи уголовного судопроизводства.
Характерной чертой уголовного процесса США, полагает В.М. Николайчик, является его состязательный характер, в силу которого в американском суде нужно “не столько объективное исследование обстоятельств дела, сколько состязание в умении убеждать, воздействуя на сознание, эмоции, предубеждения судьи и присяжных”9.
Анализируя проблемы допустимости доказательств в уголовном процессе США, И.Ф. Машленко отмечает, что “истина, достигаемая в американском уголовном процессе, весьма условна, так как она не является результатом полного, объективного, тщательного и всестороннего рассмотрения судом всех обстоятельств дела, а выступает в качестве итога разрешения “уголовного спора”, возникающего между государством и личностью, обвиняемой в совершении преступления, при этом суд присяжных оценивает только те доказательства, которые были собраны в ходе предварительного расследования”10.
Интересно мнение И.Б. Михайловского о том, что “в уголовно-процессуальном законодательстве США нет нормы, которая непосредственно формулировала бы принцип состязательности. Однако и доктрины обычного права, и установленный порядок судопроизводства, и общая концепция уголовного процесса как иска, предъявляемого государством к лицу, привлеченному к уголовной ответственности, позволяют говорить о том, что принцип состязательности положен в основу деятельности суда по разбирательству уголовных дел… Целью каждого из процессуальных противников признается выигрыш дела независимо от фактических обстоятельств исследуемого события”11.
В этом контексте показательна позиция известного юриста США Ллойда Л. Уайнреба. “Уголовный процесс, — отмечает он, — относится к тем неизбежным явлениям нашей жизни, с которыми приходится мириться. Даже когда мы убеждены, что свершилось правосудие, осуждение преступника — событие не радостное. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наши методы никого не удовлетворяют полностью. Сколько бы внимания ни уделялось средствам уголовного правосудия, это не разрешит споры о его целях; сомнения и разногласия по поводу того, какие действия считать уголовно наказуемыми и как их наказывать, не исчезнут. Бесспорно лишь одно: если мы не отнесемся со всем вниманием к средствам, то самые благородные цели окажутся недостижимыми”12.
С учетом изложенного представляется важным полнее исследовать, как процессуалисты США определяют цели и задачи уголовного судопроизводства в своей стране (да и в других странах, где действует состязательная форма уголовного процесса).
По крайней мере, последние 30 лет дебаты американских юристов относительно целей и задач уголовного процесса США представляют собой спор между сторонниками (либералами) и критиками (консерваторами) правовой политики Верховного суда США, сформированной под руководством его председателя Эрла Уоррена (1953—1969 гг.) в области уголовного процесса13.
Либеральный подход опирается на необходимость строгого соблюдения норм уголовного права и процесса. Но либералы трактуют эту необходимость, опираясь на ценности индивидуальной автономии и равенства среди людей, или те ценности, которые часто конкурируют с ценностями правоприменительной деятельности. Верховный суд США под председательством Э. Уоррена идентифицировал эти ценности с позиций XIV поправки Конституции США о должном процессе и заставил соблюдать их законодательное большинство, которое в течение десятилетий оставалось безразличным к злоупотреблениям полицейских. Как считает американский юрист Винсент Бласи, вероятно, беспокойство по поводу равенства — наиболее существенное различие между политикой Верховного суда США под председательством Э. Уоррена и его предшественников и преемников. Верховный суд при Уоррене уровнял перед правосудием белых и черных студентов, городских и сельских избирателей, богатых и бедных подсудимых14.
Консервативный подход предполагает критическое отношение к доктрине уголовного процесса, сформированной Верховным судом США под председательством Э. Уоррена, и опирается на такие решения Верховного суда США, как Мэпп против штата Огайо15; Гидеон против Уэйнрайта16; Эскобедо против штата Иллинойс17; Миранда против штата Аризона18 и Масиах против США19. Их подход определяется тем положением, что рациональный уголовный процесс первичной своей целью должен иметь установление истины по делу. Во времена Верховного суда США под председательством Э. Уоррена консерваторы связывали предпосылку, обусловившую этот подход, с важностью прецедента как ограничителя легитимных полномочий суда. Позднее, когда бурные перемены 60-х годов остались позади, консерваторы заняли иную, но связанную с ранней позицию относительно законности: федеральные суды должны рассматривать XIV поправку так же, как ее создатели.
Сторонники консервативной школы при всем разнообразии мнений относительно уголовного процесса выделяют общее положение, дающее приоритет установления истины перед иными функциями уголовного судопроизводства и приоритетами замыслов основоположников Конституции при ее трактовке.
Ниже подробнее будут изложены позиции сторонников как либерального, так и консервативного подходов к доктрине уголовного процесса. Один из сторонников консервативного подхода профессор Джозеф Д. Грано, в своей статье — “Измененный и изменяющийся мир конституционного уголовного процесса: в поддержку департамента юридической политики Министерства юстиции США” утверждает, что установление истины является основной целью уголовного процесса США и критикует Верховный суд США под председательством Э.Уоррена за игнорирование этого факта20. Свою позицию он подкрепляет ссылками на серию из восьми докладов под общим названием “Истина в уголовном правосудии”, выпущенную Департаментом правовой политики Министерства юстиции США в 1986 г.21. Именно вокруг этих докладов разгорелся энергичный спор.
Любой фундаментальный пересмотр существующей системы уголовного судопроизводства начинается с определения места истины относительно других целей. Если начать с предпосылки, что “уголовная система правосудия посвящена установлению истины”, то нужно заявить, полагает Дж. Д. Грано, что это единственная желаемая цель. Но даже “чрезвычайно инквизиционная” система должна сохранять баланс между эффективностью и другими целями. Если истина — первичная цель, почему процессуальные нормы жертвуют ею, когда необходимо достичь других целей вопреки важности истины? — задает вопрос Дж. Д. Грано. Далее он отмечает, что слишком часто система уголовного правосудия США, хотя и нежелает жертвовать истиной, но в итоге приносит ее в жертву, что кажется немногим больше, чем спекуляция. Кроме того, утверждает он, многие юристы США считают, что уголовное преследование должно быть трудным само по себе. Например, бытует мнение, что чистосердечное признание обвиняемого “несправедливо”, даже если оно заявлено с соблюдением конституционных норм, ибо это облегчает задачу обвинителю доказывать его вину.
Далее Дж. Д. Грано более детально анализирует некоторые доклады Департамента правовой политики в поддержку своего тезиса об истине как основной цели уголовного процесса США. По его мнению, первый доклад в серии, посвященный правилам допроса в полиции, подробно рассматривает тот тезис, что правила Миранды22 “препятствуют установлению истины, дискредитируют полицейский допрос независимо от его продолжительности и не допускают заявления подозреваемого в судебное разбирательство, даже добровольные, игнорируя его свободный выбор”23. Если бы в Конституции США содержались фактические требования о соблюдении этих преград, заявляет Дж. Д. Грано, то можно было бы пожертвовать истиной ради иных целей уголовного процесса для достижения конституционного согласия.
Во втором докладе исследуется правило об исключении доказательств согласно IV поправке. В нем рекомендуется Министерству юстиции США официально начать поиск аргументов для отмены Верховным судом названного правила. Дж. Д. Грано разделяет мнение, изложенное в докладе, о том, что правила об исключении доказательств представляют непродуманную процессуальную политику, ибо нет никакого другого правила относительно уголовного процесса, более эффективно опровергающего приоритет истины как цели уголовной системы правосудия. Названные правила полностью управляют функциями уголовного процесса, умышленно искажая истину, воссоздания которой добиваются правоприменительные органы24.
Некоторые оппоненты могли бы возразить, пишет Дж. Д. Грано, что предложенное докладом изменение увеличивает риск противоправного обвинительного приговора. Это не так. Целиком риск ошибочного обвинительного приговора устраняется только после отмены всех уголовных преследований. В подтверждении своей позиции Дж. Д. Грано цитирует американского процессуалиста 30-х годов С. Алена: “Полагаю, что отдельные сентиментальные личности согласились бы с утверждением, что лучше, чтобы тысяча, или даже миллион виновных избежали наказания, чем пострадает одно невиновное лицо, но ни один прагматик не принял бы такого правила. Если наше отношение в этом вопросе расширить неопределенно, тогда целая система правосудия рухнет и общество погрузится в состояние хаоса. Короче говоря, только тогда, когда имеется разумная и единообразная вероятность виновности человека, можно позволить иметь место гуманному сомнению. Но не следует забывать, что оправдание преступника — такое же, в десять раз большее неосуществление правосудия, как и обвинительный приговор невиновному”25.
В седьмом докладе Департамент юридической политики пересматривает федеральную процедуру habeas corpus (судебный приказ о передаче арестованного под федеральную юрисдикцию для пересмотра судебного решения суда штата) и выступает за отмену этой процедуры26. В докладе, по словам Дж. Д. Грано, приводятся серьезные доводы против подобного пересмотра и конкретные примеры уголовных дел, которые тянулись бы из-за этого почти бесконечно.
Обвиненный в убийстве десятилетней Памелы Поуерс в 1968 г. подсудимый Уилльямс в течение 17 лет безуспешно пытался опровергнуть тот факт, что он добровольно привел полицию на место преступления27. Этот прецедент свидетельствует о том, что существующая система многократного пересмотра судебных решений возможна в обществе, которое не верит в свои процессуальные институты и сомневается относительно морального права наказывать преступников.
Подводя итог анализу докладов, Дж. Д. Грано делает вывод, что суть уголовного процесса существенно изменилась, если бы реформы, предложенные Департаментом юридической политики, были приняты. В новом мире не было бы места ни решениям по делам Миранда против штата Аризона и Масиах против США, ни правилам об исключении доказательств (согласно IV поправке), ни процедуре habeas corpus. Это был бы мир, в котором федеральные суды не могли бы в качестве “органа надзора” принять правила, не предусмотренные ни статутным правом, ни конституцией. Это был бы мир, в котором неблагоприятные выводы относительно отказа ответчика дать показания будут допустимы и в котором правила о доказательствах нацелились бы прежде всего на установление истины.
Для тех, кто соглашается с тезисом, что уголовная система правосудия в США значительно отклонилась от правильного направления, предложенные реформы станут долгожданным шагом по дороге к восстановлению основной цели уголовного процесса США — истины. Дж. Д. Грано выступает за введение элементов инквизиционного уголовного процесса, т.е. за модель “контроля преступности”28.
Противоположную (либеральную) позицию занимает профессор Я. Камисар, который в своей статье “Воспоминания о “старом мире” уголовного процесса: ответ профессору Грано”29, полемизируя с Дж. Д. Грано, заявляет, что, по его мнению, Верховный суд США под председательством Э.Уоррена считал, что установление истины — не главная цель уголовного процесса США, а дополнительная по отношению к ценностям и принципам, декларированным Биллем о правах, и критикует консерваторов за узкое понимание истины как основной цели уголовного процесса США.
В подтверждение своей позиции Я. Камисар также обращается к вышеупомянутым докладам Департамента правовой политики Министерства юстиции США. Он полагает, что правила “добровольности”, предшествовавшие правилам Миранды, также препятствовали установлению истины, если признание было получено полицейскими методами, которые свидетельствовали о его непроизвольности, т.е. имело место нарушение должного процесса. Почти 40 лет жизни с правилами Миранды продемонстрировали, что они не столь пагубны для установления истины по делу, как предполагали некоторые скептики.
Я. Камисар не разделяет мнения Дж. Д. Грано о том, что существующие правила об исключении доказательств согласно IV поправке препятствуют установлению истины в уголовном правосудии. Будучи сторонником состязательного процесса, модели “должного уголовного процесса”, он вместе с тем о цели уголовного процесса пишет как об установлении истины в уголовном правосудии. Тем самым еще раз подтверждается тезис авторов данной статьи о том, что в ряде случаев термин “установление истины” употребляется и сторонниками состязательного процесса. Но такое случается, если вопрос о цели состязательного уголовного процесса не анализируется специально.
Следующее его высказывание подтверждает наше суждение. Согласно Дж. Д. Грано, решение по делу Мэпп против штата Огайо “помогло укорениться господствующему общественному восприятию, что система уголовного правосудия в ряде случаев освобождает ответчиков из-за “технических особенностей процесса” и преобразовывает правила обыска и изъятия в особый предмет, который занимает половину стандартного курса уголовного процесса многих школ права”30.
Я. Камисар считает, что многие представители прессы делают сенсации на проблемах преступности. Именно поэтому, полагает он, в обществе распространено мнение о том, что много преступников освобождается из-за технических особенностей процесса. В подтверждение он ссылается на слова Д. Дрипса о том, что “на каждый случай уголовного преследования, прерванного согласно конституционным правилам об исключении доказательств, существует еще как минимум сотня иных прозаических процессуальных причин, освобождающих виновных от уголовной ответственности. Они освобождаются прежде всего потому, что правосудие затягивается и свидетели отказываются от показаний, когда наконец судебное разбирательство происходит”31.
С указанными обстоятельствами Я. Камисар связывает тот факт, что число заключенных в 1980-1990 гг. удвоилось; в 1990 г., по его данным, произошел “самый большой рост числа заключенных за 65 лет криминальной статистики”32; с 1983 г. по 1988 г. население тюрем увеличилось на 51%”33.
Кроме того, Я. Камисар полагает, что сегодня полиция имеет намного больше, чем 40 лет назад возможностей, чтобы маневрировать при трактовке IV поправки. Тогда полиция, возможно, была незаконно ограничена (по крайней мере, теоретически) нереалистичным и устарелым правилом об обыске и изъятии, которое сегодня критикуется многими без должных оснований. Суды У. Бергера и У. Ренквиста34 способствовали распространению влияния таких критиков.
В этой связи Я. Камисар пишет, что через несколько месяцев после принятия решения по делу Мэпп против штата Огайо (1961 г.), многие сотрудники правоприменительных органов обнаружили впервые, что правила обыска и изъятия сложны. Но если правила обыска и изъятия не связаны с существенной ролью IV поправки, то вина за воспрепятствование поиску истины, считает Я. Камисар, лежит на судах, которые неправильно толковали поправку, а не на правиле об исключении доказательств.
Профессор Д. А. Дриппс в своей статье “От достижений Суда Уоррена и критики консерваторов к универсальной теории конституционного уголовного процесса” также критикует консерваторов за узкое понимание истины как основной цели уголовного процесса США и сформулировал ряд предложений, направленных на создание универсальной теории конституционного уголовного процесса США, в которой истина будет вторичной целью по отношению к целям, декларированными Биллем о правах.
Консерваторы, отмечает он, критикуют правила об исключении доказательств, вытекающее из положений IV поправки, потому, что они без какого-либо законного конституционного основания препятствуют установлению истины в судебном разбирательстве. Такая критика ошибочна, так как правовые источники конституционного права требуют определенной защиты для невиновных, потерпевших от официальных задержаний (арестов) и вторжения в их дом (обысков). Если бы IV поправки не существовало, то XIV поправка о должном процессе оправдала бы кое-что из введенных ограничений Судом Э. Уоррена на аресты и обыски. Необоснованные аресты или обыски безосновательно нарушают тот же самый принцип — наказание без судебного разбирательства. Невиновный будет страдать напрасно. Произвольное вторжение в жилище однозначно способствует установлению истины; только позже мы узнаем, что субъект был невиновен. Но вторжение уже было совершено.
Арест и обыск отличаются от наказания без судебного разбирательства тем, что представляют меньшее нарушение прайвеси35, да и оправдания для них легче найти. Однако арест или обыск у невиновных дискредитируют основной принцип должного процесса о том, что противоправное поведение должно быть доказано точно в установленном порядке перед определением наказания.
Д. Дриппс полагает, что правило об исключении доказательств не затрудняет поиска истины в судебном разбирательстве, и принудительное осуществление этого правила предоставляет единственную практическую защиту невиновному на досудебных стадиях процесса.
Конечно, исключение признания вины, полученного под принуждением, всегда препятствует поиску истины в судебном разбирательстве, но если бы истина в судебном разбирательстве была первичной целью, утверждает Д. Дриппс, мы добивались бы признания любым путем.
Принуждение всегда существенно способствует установлению истины в ходе судебного разбирательства. Исходя из такой перспективы то, что рекомендуют правила Миранды, не является защитой личного выбора подозреваемого. Эти предупреждения явно не препятствовали правоприменительной деятельности потому, что они немного делают для защиты “свободной воли” лиц, находящихся под стражей. Но предупреждения в целом способствуют повышению правовой культуры полицейских и налагают некоторые ограничения на полицейскую тактику при допросах. Оглашение прав подозреваемому дисциплинирует следователя (questioner), и соблюдающий правила Миранды полицейский дознаватель (police interrogator) должен помнить, что небольшое давление на подозреваемого — повод для того, чтобы последний воспользовался своим правом на адвоката.
Д. Дриппс формулирует ряд предложений, направленных на совершенствование судебного разбирательства. По его мнению, для каждого уголовного преследования, прерванного конституционным правилом об исключении доказательств, существует еще более сотни дел, прерванных в силу действия более прозаических процессуальных проблем. Автор статьи приводит результаты исследований, проведенных в начале 90-х годов в Сан-Диего, которые установили, что приблизительно половина арестов, произведенных по изученным делам о тяжких уголовных преступлениях, не закончилась обвинительным приговором. Из 885 необоснованных только 9 были связаны с нарушением правила об исключении доказательств36. Виновные освобождаются прежде всего потому, что правосудие затягивается и свидетели отказывались давать показания, когда оно наконец происходит.
Опровергая мнения тех, кто считает, что быстрое правосудие непрактично, Д. Дриппс полагает, что все же конституционные минимумы для уголовного судопроизводства совершенно неофициальны. Юрисдикция, которая решила квалифицировать уличное преступление, не связанное с убийством, как мисдиминор, наказуемый шестью месяцами тюрьмы, без присяжных и не подлежащий обжалованию. Действительно, суд, рассматривающий подобное дело, должен быть не более формальным, чем предварительное слушание дела, проводимое ныне во многих юрисдикциях. Все же, с точки зрения ответчиков, такая система обеспечила бы гораздо более эффективную процессуальную защиту, чем сделка о признании вины между обвинением и защитой.
В подтверждение своей позиции Д. Дриппс ссылается на тезис известного американского юриста Ллойда Л. Уайнреба о том, что сделка о признании вины — проявление отказа в правосудии37.
Помимо процессуального (прагматического) подхода существует и философский подход к вопросу о целях состязательного уголовного процесса. Так, сторонники реалистичной школы права приходят к достаточно парадоксальному с точки зрения законности тезису о том, что ни закон, ни прецедент для судьи не обязательны. Остаются фактические обстоятельства уголовного дела. Может быть, они составляют объективную основу так называемого судейского предрасположения? Отнюдь нет. Факты, имевшие место в прошлом и отделенные от нас определенным временным интервалом, непознаваемы в силу гносеологических причин, утверждают реалисты. Это своего рода кантовская “вещь в себе”38. Известный в Англии специалист в области доказательственного права Г. Ноукс прямо заявляет, что достоверное познание фактов действительности для суда недоступно принципиально39.
С такой трактовкой полностью согласен американский юрист Дж. Уейнстейн: “Невозможно создать юридическую систему, которая позволяла бы устанавливать факты с достоверностью”40. Существо подобных идей заключается в следующем тезисе: достижение объективной истины в суде исключено. Может быть установлена лишь так называемая истина юридическая, рациональным основанием которой является не постижение объективной реальности, а определение победителя в судебном споре. Именно достижение победы и составляет вожделенную цель каждой из сторон в уголовном процессе. Об этом же прямо пишет и Дж. Фрэнк: “…цели юриста состоят в выигрыше борьбы, а не в оказании помощи суду в установлении фактов. Он не желает, чтобы суд, разбирающий дело, достиг здравого просвещенного предположения, если это, по всей вероятности, будет не в интересах его клиента”41. С другой стороны, и суд в условиях трактовки уголовного процесса как судебного спора видит цель доказывания лишь в определении его победителя. А если так, то судья может действовать не только независимо от закона, но и вопреки фактам. Коль скоро нормы не обязательны, а факты непознаваемы, то нечего и не к чему применять. Таков вывод реалистической школы права, пытающейся авторитетом науки смести всякие ограничения дискреционной власти суда42.
Более того, многие американские юристы видят преимущества в изложенном понимании целей уголовного процесса, отмечая, в частности, что инквизиционный принцип установления истины, наоборот, появился в абсолютистских централизованных режимах и способствовал использованию уголовного права для политических репрессий. Ведь в большинстве уголовных дел доказательства собираются в течение нескольких часов после совершения преступления. Такие дела решаются просто, и нецелесообразно откладывать день вынесения приговора только для того, чтобы соблюсти сомнительный, псевдонаучный инквизиционный принцип, которой мало-помалу исчезает со сцены правосудия43.
Проанализировав мнения ряда процессуалистов США по поводу целей и задач уголовного процесса, представляется возможность сформулировать следующие выводы.
Состязательная форма уголовного процесса не приемлет как основную цель производства по уголовному делу установление истины. Хотя американские юристы рассматривают установление истины по делу как цель уголовного процесса США, но это, как правило, бывает в суждениях, где данный вопрос не является предметом специального исследования. В подобных ситуациях термин “установление истины” в силу своего емкого содержания бывает удобен для изложения второстепенного в данном контексте суждения44.
В главном же многие ученые США думают иначе. Их уголовный процесс — образец состязательного процесса. А состязательный процесс не признает достижение истины своей главной целью, иначе не было бы состязательности, следовало бы признать активную роль суда в споре сторон, принятие им дискреционных мер для установления истины самостоятельно — изобличать преступника. Но это функция обвинителя в состязательном процессе.
Еще раз отметим, что в ряде случаев юристы США иронизируют по поводу инквизиционного процесса континентальной Европы, ставящей своей целью установление истины. В частности, отмечается, что страны Европейского континента стали экспериментировать с классическим судом присяжных в XIX в. и в первой половине XX в.: Франция (1793 г.— 1941 г.); Германия (с 1848 г. в большинстве земель, а с 1871 до 1924 г. в соединенном немецком государстве); Россия (1864 г.—1917 г.); Испания (1888 г.—1939 г.). Однако в большинстве этих стран практически не изменилось тайное, инквизиционное предварительное следствие с длинными сроками содержания под стражей. И хотя судебное следствие стало публичным и в большей степени устным, метод проведения разбирательства остался прежним. Председательствующий судья обязан устанавливать истину и сам вести исследование доказательств, допрашивать свидетелей, подсудимого, экспертов45.
В работах американских юристов прослеживается и другая важная мысль: состязательный процесс (с пассивным судьей и выявлением победителя в споре сторон) создает наиболее благоприятные условия для установления истины по делу с соблюдением положений презумпции невиновности, без излишнего (противозаконного) ущемления прав личности подозреваемого, обвиняемого.
Именно отсутствие таких условий (гарантии соблюдения конституционных прав личности, т.е. самой высокой ценности, более высокой, чем установление истины) в розыскном, инквизиционном процессе (ставящим целью установление истины) делают его уязвимым в такой степени, что не позволяет большинству юристов США ориентироваться на него.
Вместе с тем нельзя игнорировать и другую тенденцию. Л.Уайнреб (о взглядах которого было указано выше) и ряд юристов США видят позитивные элементы в уголовном процессе стран континентальной Европы, которые могли бы быть внедрены и в уголовный процесс США. В своей статье “Пытка и сделка о признании вины” известный американский юрист профессор Джон Х. Лангбеин высказывает мнение, что современная уголовная система правосудия в странах, подобных Германии, демонстрирует высокую эффективность и гарантирует полное разрешения дела по каждому серьезному преступлению. Поэтому необходимую модель для реформы в уголовном процессе США, в частности, для замены практики сделки о признании вины и создания новых, более реалистических процедур для защиты обвиняемого в уголовном процессе, он предлагает искать в современном континентальном уголовном процессе46.
Таким образом, значение целей и задач уголовного процесса США расплывчато, они не достаточно четко определены в законодательстве и им не придается такого большого значения, как в России. Подобный подход не умаляет достоинств уголовного процесса США и не является его минусом, а побуждает к обсуждению проблемы, открывает путь к двум соперничающим моделям уголовного процесса, в которых определяются разные цели и задачи и способы их достижения.
Авторы статьи не являются приверженцами консервативного или либерального подхода, их точка зрения находится где-то посередине. Полезное есть в позиции каждой из сторон. Поэтому хотелось бы, чтобы в будущем уголовном процессе России уделялось большое внимание гарантиям прав личности; вместе с тем необходимо сохранить принцип установления истины по делу, активную роль суда.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Поправка IV к Конституции США гласит: “Право народа на гарантии неприкосновенности личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться, и никакие ордера не должны выдаваться иначе как при достаточных к тому основаниях, подтвержденных присягой либо заявлением, и с подробным описанием места, подлежащего обыску, и лиц или предметов, подлежащих аресту”. Поправка V к Конституции США гласит: “Ни одно лицо не должно привлекаться к ответственности за преступление, караемое смертью, либо за иное позорящее преступление иначе как по представлению или обвинительному заключению большого жюри … принуждаться в каком-либо уголовном деле свидетельствовать против себя, не должно лишаться жизни, свободы либо собственности без должной правовой процедуры”. Поправка VI к Конституции США гласит: “При всех уголовных преследованиях обвиняемый имеет право на безотлагательное и публичное разбирательство дела беспристрастным судом присяжных того штата и округа, в котором преступление совершено; …при этом обвиняемый имеет право на информирование о сущности и основаниях обвинения, на очную ставку со свидетелями, показывающими против него, на принудительный вызов свидетелей, показывающих в его пользу, и на помощь адвоката для своей защиты”. Поправка VIII к Конституции США гласит: “… жестокие и необычные наказания не должны назначаться. Тексты поправок цит. по: Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты в 2-х т. / Под ред. и со вступит. статьей О. А. Жидкова. М., 1993. (назад)
2 Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США. Политико-правовой комментарий. М., 1985. С. 249. (назад)
3 “Federal Criminal Code and Rules” Federal Rules of Criminal Procedure (amendment received to Janiary 6, 1997), West Group, St. Paul, Minn, 1997. (назад)
4 Federal Rules of Evidence. Wash.: Gov. Print. off. 1985. (назад)
5 Судебный прецедент (далее П.) — решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел… П. в странах, признающих его обязательность, является источником права…. Формально суд связан П. — решением, вынесенным вышестоящим судом или судом той же инстанции, однако в толковании прецедента, в процессе выбора соответствующего П., в возможности отвергнуть все имеющиеся П. под предлогом отличия обстоятельств данного дела от П. судья обладает большой свободой. Признание П. источником права дает возможность суду выполнять правотворческие функции не только в случае отсутствия соответствующего закона, но и при его наличии. (Цит. по: Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия / Под. ред. М. Ю. Тихомирова. М., 2000. С. 358). (назад)
6 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 38. (назад)
7 Ларин А. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК — 1997 //Российская юстиция 1997. №9. С. 9-11; Кореневский Ю.В. Об истине в уголовном судопроизводстве // Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность / Под. ред. В.А. Власихина. М., 2000. (назад)
8 Гуценко К.Ф. Уголовный процесс основных капиталистических государств (Англия, США). Вып. 1. Университет дружбы народов. М., 1969; Уголовная юстиция США (Критический анализ правовых институтов, обеспечивающих уголовную репрессию). М., 1979; Основы уголовного процесса США. М., 1993; Михайловская И.Б. Современный уголовный процесс США. Дисс. на соискание ученой степени доктора юрид. наук. М, 1972; Николайчик В.М. США. Билль о правах и полицейское расследование М. 1975; Уголовный процесс США. М., 1981; Уголовное правосудие в США. М., 1995; Власихин В.А. Государственная атторнейская служба в США (Критический анализ организации, функций и деятельности). Диссертация на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1979; Служба обвинения в США: закон и политика. М., 1981; Машленко И.Ф. Понятие допустимости доказательств в уголовном процессе США. Дисс. на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1988; Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США. Политико-правовой комментарий. М., 1985. (назад)
9 См.: Николайчик В.М. Уголовный процесс США. М., 1981. С. 174. (назад)
10 Машленко И.Ф. Понятие допустимости доказательств в уголовном процессе США. Дисс. на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1988. С. 34, 35. (назад)
11 Михайловская И.Б. Процессуальное положение прокурора и адвоката в уголовном процессе США // Вопросы борьбы с преступностью. Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Вып. №14. М., 1971. С. 170. (назад)
12 Уайнреб Л. Л. Отказ в правосудии. Уголовный процесс в США. М., 1985. С. 28. (назад)
13 См.: Damaska M. Evidentiary Barriers to Conviction and Two Models of Criminal Procedure: A Comparative Study, 121 U. PA. L. RF.V. 506, 576 (1973); Weisberg R.. Supreme Court Review Forward: Criminal Procedure Doctrine: Some Versions of the Skeptical, Crim. Law. & Criminology №76 July. P. 832 (1985); Joseph D. Grano. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989); Donald A. Dripps Beyond the Warren Court and its Conservative Critics: Toward a Unified Theory of Constitutional Criminal Procedure, 23 U. MICH. J.L. REF. 591 (1990); Vale Kamisar Remembering the “Old World” of Criminal Procedure: a Reply to Professor Grano, 23 U. MICH. J.L. REF. 537 (1990). (назад)
14 См.: Blasi V. The Rootless Activism of the Burger Court, in THE BUROER COURT; THE COUNTER-REVOLUTION THAT WASN’T. P 198. (1983). (назад)
15 См.: Решение Верховного суда США по делу Mapp v. Ohio, 367 U.S. 643 (1961). (назад)
16 См.: Решение Верховного суда США по делу Gideon v. Wainwright, 372 U.S. 335 (1963). (назад)
17 См.: Решение Верховного суда США по делу Escobedo v. Illinois, 378 U.S. 478 (1964). (назад)
18 См.: Решение Верховного суда США по делу Miranda v. Arizona, 384 U.S. 436 (1966). (назад)
19 См.: Решение Верховного суда США по делу Massiah v. United States, 377 U.S. 201 (1964). (назад)
20 Grano J. D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989). (назад)
21 OFFICE OF LEGAL POLICY. U.S. DEPARTMENT OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE REPORT NO. 1-8 (1986). (назад)
22 Правила Миранды, сформулированные в 1966 г. Верховным судом США в решении по делу Miranda v. Arizona, 384 U.S. 436 (1966), направлены на расширение прав подозреваемых, допрашиваемых в полиции. (назад)
23 См.: OFFICE OF LEGAL POLICY. U.S. DEPARTE-T OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE SKKIES REPORT NO. I, The Law of Pre-trial Interrogation (1986) [hereinafter Report No. 1] reprinted in 22 U. MICH. J.L. REF 437 (1989). (назад)
24 Здесь и далее под ответчиком понимается лицо, привлеченное к рассмотрению уголовного дела в качестве обвиняемого, т.е. обвиняемый. (назад)
25 См.: Alien C. LEGAL DUTIES, P. 286-287 (1931). (назад)
26 OFFICE OF LEGAL POLICY, U.S. DEPARTAMENT OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE SERIES, REPORT No. 7, Federal Habeas Corpus Review of State Judgments thereinafter Report No.7] reprinted in 22 U. MICH. J.L. REF. 901 (1989). (назад)
27 Brewer v. Williams 430 U.S. 387 (1977). (назад)
28 Подробнее о моделях уголовного процесса США см.: Махов В.Н., Пешков М.А. “Состязательность” моделей уголовного процесса США // Государство и право. 1999. №2. (назад)
29 Vale Kamisar Remembering the “Old World” of Criminal Procedure: a Reply to Professor Grano. 23 U. MICH. J.L. REF. 537 (1990). (назад)
30 Grano J.D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989). (назад)
31 Dripps D. Beyond the Warren Court and its Conservative Critics: Toward a Unified Theory of Constitutional Criminal Procedure, 23 U. MICH. J.L. REF. 591 (1990). (назад)
32 N.Y. Times. Oct. 8. 1990. цитирование директора бюро судебной статистики Стивена Д. Диллингама. (назад)
33 N.Y. Times. Oct. 22. 1990. “Our Justice System, So Called”. (назад)
34 С июня 1986 г. и по настоящее время председателем Верховного суда США является У. Ренквист. (назад)
35 Термин “прайвеси”, прочно вошедший в политико-правовой лексикон США, не имеет адекватного эквивалента в русском языке. Этим термином в США обозначают все аспекты частной жизни, индивидуального бытия человека: интимный мир, сферу личных отношений, неприкосновенность частной переписки, записей, дневников, свободу высказываний и религиозных убеждений и т.п. (назад)
36 Feeney F., Dill F. and Weir A., Arrests Without Convictions: How Often They Occur and Why (1983). (назад)
37 Книга Л.Л. Уайнреба “Denial of Justice” (1977 г. была издана в СССР в 1985 г. на русском языке и известна широким кругам юристов в России. (назад)
38 Frank J. The Courts on Trial. N. Y.. 2-nd Ed. 1983. P. 286. (назад)
39 Nokes G. D. An Introduction to Evidence. London, 3-rd Ed. 1982. P. 408. (назад)
40 Weinstein J. Some Difficulties in Divising Rules for Determining Truth in Juridical Trials // Columbia Law Review. 1966, Febr. Vol. 66. №2. (назад)
41 Cases and Comments on Criminal Procedure, University Casebook Series, Fourth Edition by James B. Haddat, Westbury, New York, 1977. P. 24. (назад)
42 Чаадаев С.Г. Контроль над преступностью в буржуазных государствах. М., 1990. С.23. (назад)
43 Тейман С. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. №11. 1998. С. 37. (назад)
44 См.: Grano D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989); Damaska M. Evidentiary Barriers to Conviction and Two Models of Criminal Procedure: A Comparative Study, 121 U. PA. L. RF.V. 506, 576 (1973); Weisberg R. Supreme Court Review Forward: Criminal Procedure Doctrine: Some Versions of the Skeptical, Crim. Law. & Criminology №76 July, p. 832 (1985). (назад)
45 Тейман С. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. №10. 1998. С.35—37. (назад)
46 Langbein H. Torture and Plea Bargaining. University of Chicago Law Review Vol. 3, p. 46 (1978). (назад)
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №5,2001
В Конституции США существенное внимание уделено основополагающим положениям уголовного судопроизводства. “В совокупности с положениями поправок IV, V и VIII нормы поправки VI1, имеющие отношение непосредственно к судебным стадиям уголовного процесса, образуют свод норм, устанавливающих общие принципы функционирования механизма уголовной юстиции и прокламирующих процессуальные права граждан”2. Однако цели и задачи уголовного судопроизводства в Конституции США не определены.
“Федеральные правила уголовного процесса в окружных судах США”3 (основной законодательный акт федерального значения, посвященный уголовному процессу) значительно меньше, чем УПК РСФСР, уделяют внимание общим положениям, определяющим сущность, направленность уголовного процесса, его принципы. Некоторые из этих положений можно сформулировать на основе анализа отдельных положений Конституции США, целого ряда норм федеральных правил, имеющих отношение к тому или иному институту. Но в целом в Федеральных правилах нет статей, норм, специально посвященных целям и задачам уголовного процесса.
Однако в “Федеральных правилах использования доказательств в судах США”, вступивших в силу в 1975 г., содержатся некоторые элементы, определяющие цели уголовного судопроизводства и возможности установления истины. Так, Правило 102 устанавливает: “Настоящие правила следует толковать в интересах обеспечения беспристрастного отправления правосудия, устранения неоправданных расходов и задержек и развития доказательственного права с целью установления истины и справедливого производства”. Согласно правилу 614 судья имеет право вмешиваться в представление доказательств сторонами, чтобы способствовать окончательному установлению истины4. Но в своих публикациях юристы США редко обращают внимание на эти нормы федерального законодательства, делая акцент на нормы состязательности процесса и равноправия сторон в суде, когда председательствующему отведена роль арбитра в споре сторон и выявления победителя.
Аналогичная картина наблюдается и на уровне штатов. Так, “Правила уголовного судопроизводства Пенсильвании” и УПК штата Иллинойс, “Судебные правила уголовного процесса штата Калифорния” также не содержат норм о целях и задачах уголовного судопроизводства.
Несколько иное положение можно отметить при анализе прецедентов5, т.е. норм общего права, составной части правовой системы США. Исследование прецедентов федерального значения и штатов по уголовным делам дает основание сделать вывод, что они излагаются порой в довольно свободной форме, даже если речь идет о положениях, основанных на анализе конституционных норм об уголовном судопроизводстве, в том числе о его целях и задачах.
Следует отметить, что в США по-разному понимают не только задачи уголовного процесса, но и смысл термина “установление истины”. Это не только задача, цель уголовного процесса, но и функция уголовного процесса.
Прежде чем перейти к главному вопросу — суждения юристов США о целях и задачах уголовного процесса, — обратим внимание на то, как этот вопрос решен законодательством и в работах юристов России.
Анализ содержания ст.2 УПК РСФСР “Задачи уголовного судопроизводства” в свое время вызвал многочисленные споры о соотношении целей и задач уголовного судопроизводства. Как бы подводя итоги этой дискуссии, П.С. Элькинд, по нашему мнению, верно заметила, что “нельзя признать оправданными попытки сформулировать в теории советского уголовного процесса (тем более в законодательстве) две системы соответствующих категорий — целей и задач. Любой критерий их разграничения по содержанию оказался бы искусственным и надуманным”6.
Термина “установление истины” как цели производства по делу в ст. 2 УПК РСФСР нет, но он содержится в ст. 89, 243 УПК РСФСР.
В проекте УПК РФ задачи уголовного процесса сформулированы в ч. 1 ст. 6. Здесь по сравнению со ст. 2 УПК РСФСР в соответствии с положениями Конституции РФ 1993 года приоритет отдан обеспечению прав обвиняемого и других участников процесса по сравнению с интересами общества и государства.
В этой связи стоит отметить, что в проекте УПК РФ, не только в данной норме, но и в ряде других более четко и последовательнее, чем в УПК РСФСР, реализуется демократический принцип соблюдения надлежащего (должного) уголовного процесса. Заметим, кстати, что этот принцип закреплен в поправке V к Конституции США. Общеправовой смысл этого положения можно выразить словами А. Эйнштейна: “Никакая цель не высока настолько, чтобы оправдывать недостойные средства для ее достижения”. Именно такое отношение к достижению цели в уголовном процессе, влияющее и на понимание цели, сформулировано в ч.2 ст.50 Конституции РФ: “При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Аналогичное положение содержит и в ч. 3 ст.69 УПК РСФСР, а слово “истина” как цель производства по делу употребляется, как было отмечено выше, в ст. 89, 243 УПК.
Однако мы считаем, что было бы неверным, ориентируясь на более полное внедрение в уголовный процесс России начал состязательности и равноправия сторон, отказаться от закрепления в нормах УПК установления истины как цели уголовного процесса. В этой связи символично, что слово “истина” в проекте УПК как цель производства по делу не употребляется. Вместе с тем ряд известных процессуалистов России в дискуссии, развернувшейся по данному вопросу, утверждают о совместимости принципа состязательности и установления истины, как цели уголовного процесса7.
Что касается непосредственного определения целей и задач уголовного судопроизводства США, то, высоко оценивая работы известных российских юристов об уголовном процессе США, следует признать, что в них о целях и задачах пишется не столь подробно, как об аналогичном институте в уголовном процессе России8. Это не случайность, а отражение того, как в уголовно-процессуальном праве США освещаются цели и задачи уголовного судопроизводства.
Характерной чертой уголовного процесса США, полагает В.М. Николайчик, является его состязательный характер, в силу которого в американском суде нужно “не столько объективное исследование обстоятельств дела, сколько состязание в умении убеждать, воздействуя на сознание, эмоции, предубеждения судьи и присяжных”9.
Анализируя проблемы допустимости доказательств в уголовном процессе США, И.Ф. Машленко отмечает, что “истина, достигаемая в американском уголовном процессе, весьма условна, так как она не является результатом полного, объективного, тщательного и всестороннего рассмотрения судом всех обстоятельств дела, а выступает в качестве итога разрешения “уголовного спора”, возникающего между государством и личностью, обвиняемой в совершении преступления, при этом суд присяжных оценивает только те доказательства, которые были собраны в ходе предварительного расследования”10.
Интересно мнение И.Б. Михайловского о том, что “в уголовно-процессуальном законодательстве США нет нормы, которая непосредственно формулировала бы принцип состязательности. Однако и доктрины обычного права, и установленный порядок судопроизводства, и общая концепция уголовного процесса как иска, предъявляемого государством к лицу, привлеченному к уголовной ответственности, позволяют говорить о том, что принцип состязательности положен в основу деятельности суда по разбирательству уголовных дел… Целью каждого из процессуальных противников признается выигрыш дела независимо от фактических обстоятельств исследуемого события”11.
В этом контексте показательна позиция известного юриста США Ллойда Л. Уайнреба. “Уголовный процесс, — отмечает он, — относится к тем неизбежным явлениям нашей жизни, с которыми приходится мириться. Даже когда мы убеждены, что свершилось правосудие, осуждение преступника — событие не радостное. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наши методы никого не удовлетворяют полностью. Сколько бы внимания ни уделялось средствам уголовного правосудия, это не разрешит споры о его целях; сомнения и разногласия по поводу того, какие действия считать уголовно наказуемыми и как их наказывать, не исчезнут. Бесспорно лишь одно: если мы не отнесемся со всем вниманием к средствам, то самые благородные цели окажутся недостижимыми”12.
С учетом изложенного представляется важным полнее исследовать, как процессуалисты США определяют цели и задачи уголовного судопроизводства в своей стране (да и в других странах, где действует состязательная форма уголовного процесса).
По крайней мере, последние 30 лет дебаты американских юристов относительно целей и задач уголовного процесса США представляют собой спор между сторонниками (либералами) и критиками (консерваторами) правовой политики Верховного суда США, сформированной под руководством его председателя Эрла Уоррена (1953—1969 гг.) в области уголовного процесса13.
Либеральный подход опирается на необходимость строгого соблюдения норм уголовного права и процесса. Но либералы трактуют эту необходимость, опираясь на ценности индивидуальной автономии и равенства среди людей, или те ценности, которые часто конкурируют с ценностями правоприменительной деятельности. Верховный суд США под председательством Э. Уоррена идентифицировал эти ценности с позиций XIV поправки Конституции США о должном процессе и заставил соблюдать их законодательное большинство, которое в течение десятилетий оставалось безразличным к злоупотреблениям полицейских. Как считает американский юрист Винсент Бласи, вероятно, беспокойство по поводу равенства — наиболее существенное различие между политикой Верховного суда США под председательством Э. Уоррена и его предшественников и преемников. Верховный суд при Уоррене уровнял перед правосудием белых и черных студентов, городских и сельских избирателей, богатых и бедных подсудимых14.
Консервативный подход предполагает критическое отношение к доктрине уголовного процесса, сформированной Верховным судом США под председательством Э. Уоррена, и опирается на такие решения Верховного суда США, как Мэпп против штата Огайо15; Гидеон против Уэйнрайта16; Эскобедо против штата Иллинойс17; Миранда против штата Аризона18 и Масиах против США19. Их подход определяется тем положением, что рациональный уголовный процесс первичной своей целью должен иметь установление истины по делу. Во времена Верховного суда США под председательством Э. Уоррена консерваторы связывали предпосылку, обусловившую этот подход, с важностью прецедента как ограничителя легитимных полномочий суда. Позднее, когда бурные перемены 60-х годов остались позади, консерваторы заняли иную, но связанную с ранней позицию относительно законности: федеральные суды должны рассматривать XIV поправку так же, как ее создатели.
Сторонники консервативной школы при всем разнообразии мнений относительно уголовного процесса выделяют общее положение, дающее приоритет установления истины перед иными функциями уголовного судопроизводства и приоритетами замыслов основоположников Конституции при ее трактовке.
Ниже подробнее будут изложены позиции сторонников как либерального, так и консервативного подходов к доктрине уголовного процесса. Один из сторонников консервативного подхода профессор Джозеф Д. Грано, в своей статье — “Измененный и изменяющийся мир конституционного уголовного процесса: в поддержку департамента юридической политики Министерства юстиции США” утверждает, что установление истины является основной целью уголовного процесса США и критикует Верховный суд США под председательством Э.Уоррена за игнорирование этого факта20. Свою позицию он подкрепляет ссылками на серию из восьми докладов под общим названием “Истина в уголовном правосудии”, выпущенную Департаментом правовой политики Министерства юстиции США в 1986 г.21. Именно вокруг этих докладов разгорелся энергичный спор.
Любой фундаментальный пересмотр существующей системы уголовного судопроизводства начинается с определения места истины относительно других целей. Если начать с предпосылки, что “уголовная система правосудия посвящена установлению истины”, то нужно заявить, полагает Дж. Д. Грано, что это единственная желаемая цель. Но даже “чрезвычайно инквизиционная” система должна сохранять баланс между эффективностью и другими целями. Если истина — первичная цель, почему процессуальные нормы жертвуют ею, когда необходимо достичь других целей вопреки важности истины? — задает вопрос Дж. Д. Грано. Далее он отмечает, что слишком часто система уголовного правосудия США, хотя и нежелает жертвовать истиной, но в итоге приносит ее в жертву, что кажется немногим больше, чем спекуляция. Кроме того, утверждает он, многие юристы США считают, что уголовное преследование должно быть трудным само по себе. Например, бытует мнение, что чистосердечное признание обвиняемого “несправедливо”, даже если оно заявлено с соблюдением конституционных норм, ибо это облегчает задачу обвинителю доказывать его вину.
Далее Дж. Д. Грано более детально анализирует некоторые доклады Департамента правовой политики в поддержку своего тезиса об истине как основной цели уголовного процесса США. По его мнению, первый доклад в серии, посвященный правилам допроса в полиции, подробно рассматривает тот тезис, что правила Миранды22 “препятствуют установлению истины, дискредитируют полицейский допрос независимо от его продолжительности и не допускают заявления подозреваемого в судебное разбирательство, даже добровольные, игнорируя его свободный выбор”23. Если бы в Конституции США содержались фактические требования о соблюдении этих преград, заявляет Дж. Д. Грано, то можно было бы пожертвовать истиной ради иных целей уголовного процесса для достижения конституционного согласия.
Во втором докладе исследуется правило об исключении доказательств согласно IV поправке. В нем рекомендуется Министерству юстиции США официально начать поиск аргументов для отмены Верховным судом названного правила. Дж. Д. Грано разделяет мнение, изложенное в докладе, о том, что правила об исключении доказательств представляют непродуманную процессуальную политику, ибо нет никакого другого правила относительно уголовного процесса, более эффективно опровергающего приоритет истины как цели уголовной системы правосудия. Названные правила полностью управляют функциями уголовного процесса, умышленно искажая истину, воссоздания которой добиваются правоприменительные органы24.
Некоторые оппоненты могли бы возразить, пишет Дж. Д. Грано, что предложенное докладом изменение увеличивает риск противоправного обвинительного приговора. Это не так. Целиком риск ошибочного обвинительного приговора устраняется только после отмены всех уголовных преследований. В подтверждении своей позиции Дж. Д. Грано цитирует американского процессуалиста 30-х годов С. Алена: “Полагаю, что отдельные сентиментальные личности согласились бы с утверждением, что лучше, чтобы тысяча, или даже миллион виновных избежали наказания, чем пострадает одно невиновное лицо, но ни один прагматик не принял бы такого правила. Если наше отношение в этом вопросе расширить неопределенно, тогда целая система правосудия рухнет и общество погрузится в состояние хаоса. Короче говоря, только тогда, когда имеется разумная и единообразная вероятность виновности человека, можно позволить иметь место гуманному сомнению. Но не следует забывать, что оправдание преступника — такое же, в десять раз большее неосуществление правосудия, как и обвинительный приговор невиновному”25.
В седьмом докладе Департамент юридической политики пересматривает федеральную процедуру habeas corpus (судебный приказ о передаче арестованного под федеральную юрисдикцию для пересмотра судебного решения суда штата) и выступает за отмену этой процедуры26. В докладе, по словам Дж. Д. Грано, приводятся серьезные доводы против подобного пересмотра и конкретные примеры уголовных дел, которые тянулись бы из-за этого почти бесконечно.
Обвиненный в убийстве десятилетней Памелы Поуерс в 1968 г. подсудимый Уилльямс в течение 17 лет безуспешно пытался опровергнуть тот факт, что он добровольно привел полицию на место преступления27. Этот прецедент свидетельствует о том, что существующая система многократного пересмотра судебных решений возможна в обществе, которое не верит в свои процессуальные институты и сомневается относительно морального права наказывать преступников.
Подводя итог анализу докладов, Дж. Д. Грано делает вывод, что суть уголовного процесса существенно изменилась, если бы реформы, предложенные Департаментом юридической политики, были приняты. В новом мире не было бы места ни решениям по делам Миранда против штата Аризона и Масиах против США, ни правилам об исключении доказательств (согласно IV поправке), ни процедуре habeas corpus. Это был бы мир, в котором федеральные суды не могли бы в качестве “органа надзора” принять правила, не предусмотренные ни статутным правом, ни конституцией. Это был бы мир, в котором неблагоприятные выводы относительно отказа ответчика дать показания будут допустимы и в котором правила о доказательствах нацелились бы прежде всего на установление истины.
Для тех, кто соглашается с тезисом, что уголовная система правосудия в США значительно отклонилась от правильного направления, предложенные реформы станут долгожданным шагом по дороге к восстановлению основной цели уголовного процесса США — истины. Дж. Д. Грано выступает за введение элементов инквизиционного уголовного процесса, т.е. за модель “контроля преступности”28.
Противоположную (либеральную) позицию занимает профессор Я. Камисар, который в своей статье “Воспоминания о “старом мире” уголовного процесса: ответ профессору Грано”29, полемизируя с Дж. Д. Грано, заявляет, что, по его мнению, Верховный суд США под председательством Э.Уоррена считал, что установление истины — не главная цель уголовного процесса США, а дополнительная по отношению к ценностям и принципам, декларированным Биллем о правах, и критикует консерваторов за узкое понимание истины как основной цели уголовного процесса США.
В подтверждение своей позиции Я. Камисар также обращается к вышеупомянутым докладам Департамента правовой политики Министерства юстиции США. Он полагает, что правила “добровольности”, предшествовавшие правилам Миранды, также препятствовали установлению истины, если признание было получено полицейскими методами, которые свидетельствовали о его непроизвольности, т.е. имело место нарушение должного процесса. Почти 40 лет жизни с правилами Миранды продемонстрировали, что они не столь пагубны для установления истины по делу, как предполагали некоторые скептики.
Я. Камисар не разделяет мнения Дж. Д. Грано о том, что существующие правила об исключении доказательств согласно IV поправке препятствуют установлению истины в уголовном правосудии. Будучи сторонником состязательного процесса, модели “должного уголовного процесса”, он вместе с тем о цели уголовного процесса пишет как об установлении истины в уголовном правосудии. Тем самым еще раз подтверждается тезис авторов данной статьи о том, что в ряде случаев термин “установление истины” употребляется и сторонниками состязательного процесса. Но такое случается, если вопрос о цели состязательного уголовного процесса не анализируется специально.
Следующее его высказывание подтверждает наше суждение. Согласно Дж. Д. Грано, решение по делу Мэпп против штата Огайо “помогло укорениться господствующему общественному восприятию, что система уголовного правосудия в ряде случаев освобождает ответчиков из-за “технических особенностей процесса” и преобразовывает правила обыска и изъятия в особый предмет, который занимает половину стандартного курса уголовного процесса многих школ права”30.
Я. Камисар считает, что многие представители прессы делают сенсации на проблемах преступности. Именно поэтому, полагает он, в обществе распространено мнение о том, что много преступников освобождается из-за технических особенностей процесса. В подтверждение он ссылается на слова Д. Дрипса о том, что “на каждый случай уголовного преследования, прерванного согласно конституционным правилам об исключении доказательств, существует еще как минимум сотня иных прозаических процессуальных причин, освобождающих виновных от уголовной ответственности. Они освобождаются прежде всего потому, что правосудие затягивается и свидетели отказываются от показаний, когда наконец судебное разбирательство происходит”31.
С указанными обстоятельствами Я. Камисар связывает тот факт, что число заключенных в 1980-1990 гг. удвоилось; в 1990 г., по его данным, произошел “самый большой рост числа заключенных за 65 лет криминальной статистики”32; с 1983 г. по 1988 г. население тюрем увеличилось на 51%”33.
Кроме того, Я. Камисар полагает, что сегодня полиция имеет намного больше, чем 40 лет назад возможностей, чтобы маневрировать при трактовке IV поправки. Тогда полиция, возможно, была незаконно ограничена (по крайней мере, теоретически) нереалистичным и устарелым правилом об обыске и изъятии, которое сегодня критикуется многими без должных оснований. Суды У. Бергера и У. Ренквиста34 способствовали распространению влияния таких критиков.
В этой связи Я. Камисар пишет, что через несколько месяцев после принятия решения по делу Мэпп против штата Огайо (1961 г.), многие сотрудники правоприменительных органов обнаружили впервые, что правила обыска и изъятия сложны. Но если правила обыска и изъятия не связаны с существенной ролью IV поправки, то вина за воспрепятствование поиску истины, считает Я. Камисар, лежит на судах, которые неправильно толковали поправку, а не на правиле об исключении доказательств.
Профессор Д. А. Дриппс в своей статье “От достижений Суда Уоррена и критики консерваторов к универсальной теории конституционного уголовного процесса” также критикует консерваторов за узкое понимание истины как основной цели уголовного процесса США и сформулировал ряд предложений, направленных на создание универсальной теории конституционного уголовного процесса США, в которой истина будет вторичной целью по отношению к целям, декларированными Биллем о правах.
Консерваторы, отмечает он, критикуют правила об исключении доказательств, вытекающее из положений IV поправки, потому, что они без какого-либо законного конституционного основания препятствуют установлению истины в судебном разбирательстве. Такая критика ошибочна, так как правовые источники конституционного права требуют определенной защиты для невиновных, потерпевших от официальных задержаний (арестов) и вторжения в их дом (обысков). Если бы IV поправки не существовало, то XIV поправка о должном процессе оправдала бы кое-что из введенных ограничений Судом Э. Уоррена на аресты и обыски. Необоснованные аресты или обыски безосновательно нарушают тот же самый принцип — наказание без судебного разбирательства. Невиновный будет страдать напрасно. Произвольное вторжение в жилище однозначно способствует установлению истины; только позже мы узнаем, что субъект был невиновен. Но вторжение уже было совершено.
Арест и обыск отличаются от наказания без судебного разбирательства тем, что представляют меньшее нарушение прайвеси35, да и оправдания для них легче найти. Однако арест или обыск у невиновных дискредитируют основной принцип должного процесса о том, что противоправное поведение должно быть доказано точно в установленном порядке перед определением наказания.
Д. Дриппс полагает, что правило об исключении доказательств не затрудняет поиска истины в судебном разбирательстве, и принудительное осуществление этого правила предоставляет единственную практическую защиту невиновному на досудебных стадиях процесса.
Конечно, исключение признания вины, полученного под принуждением, всегда препятствует поиску истины в судебном разбирательстве, но если бы истина в судебном разбирательстве была первичной целью, утверждает Д. Дриппс, мы добивались бы признания любым путем.
Принуждение всегда существенно способствует установлению истины в ходе судебного разбирательства. Исходя из такой перспективы то, что рекомендуют правила Миранды, не является защитой личного выбора подозреваемого. Эти предупреждения явно не препятствовали правоприменительной деятельности потому, что они немного делают для защиты “свободной воли” лиц, находящихся под стражей. Но предупреждения в целом способствуют повышению правовой культуры полицейских и налагают некоторые ограничения на полицейскую тактику при допросах. Оглашение прав подозреваемому дисциплинирует следователя (questioner), и соблюдающий правила Миранды полицейский дознаватель (police interrogator) должен помнить, что небольшое давление на подозреваемого — повод для того, чтобы последний воспользовался своим правом на адвоката.
Д. Дриппс формулирует ряд предложений, направленных на совершенствование судебного разбирательства. По его мнению, для каждого уголовного преследования, прерванного конституционным правилом об исключении доказательств, существует еще более сотни дел, прерванных в силу действия более прозаических процессуальных проблем. Автор статьи приводит результаты исследований, проведенных в начале 90-х годов в Сан-Диего, которые установили, что приблизительно половина арестов, произведенных по изученным делам о тяжких уголовных преступлениях, не закончилась обвинительным приговором. Из 885 необоснованных только 9 были связаны с нарушением правила об исключении доказательств36. Виновные освобождаются прежде всего потому, что правосудие затягивается и свидетели отказывались давать показания, когда оно наконец происходит.
Опровергая мнения тех, кто считает, что быстрое правосудие непрактично, Д. Дриппс полагает, что все же конституционные минимумы для уголовного судопроизводства совершенно неофициальны. Юрисдикция, которая решила квалифицировать уличное преступление, не связанное с убийством, как мисдиминор, наказуемый шестью месяцами тюрьмы, без присяжных и не подлежащий обжалованию. Действительно, суд, рассматривающий подобное дело, должен быть не более формальным, чем предварительное слушание дела, проводимое ныне во многих юрисдикциях. Все же, с точки зрения ответчиков, такая система обеспечила бы гораздо более эффективную процессуальную защиту, чем сделка о признании вины между обвинением и защитой.
В подтверждение своей позиции Д. Дриппс ссылается на тезис известного американского юриста Ллойда Л. Уайнреба о том, что сделка о признании вины — проявление отказа в правосудии37.
Помимо процессуального (прагматического) подхода существует и философский подход к вопросу о целях состязательного уголовного процесса. Так, сторонники реалистичной школы права приходят к достаточно парадоксальному с точки зрения законности тезису о том, что ни закон, ни прецедент для судьи не обязательны. Остаются фактические обстоятельства уголовного дела. Может быть, они составляют объективную основу так называемого судейского предрасположения? Отнюдь нет. Факты, имевшие место в прошлом и отделенные от нас определенным временным интервалом, непознаваемы в силу гносеологических причин, утверждают реалисты. Это своего рода кантовская “вещь в себе”38. Известный в Англии специалист в области доказательственного права Г. Ноукс прямо заявляет, что достоверное познание фактов действительности для суда недоступно принципиально39.
С такой трактовкой полностью согласен американский юрист Дж. Уейнстейн: “Невозможно создать юридическую систему, которая позволяла бы устанавливать факты с достоверностью”40. Существо подобных идей заключается в следующем тезисе: достижение объективной истины в суде исключено. Может быть установлена лишь так называемая истина юридическая, рациональным основанием которой является не постижение объективной реальности, а определение победителя в судебном споре. Именно достижение победы и составляет вожделенную цель каждой из сторон в уголовном процессе. Об этом же прямо пишет и Дж. Фрэнк: “…цели юриста состоят в выигрыше борьбы, а не в оказании помощи суду в установлении фактов. Он не желает, чтобы суд, разбирающий дело, достиг здравого просвещенного предположения, если это, по всей вероятности, будет не в интересах его клиента”41. С другой стороны, и суд в условиях трактовки уголовного процесса как судебного спора видит цель доказывания лишь в определении его победителя. А если так, то судья может действовать не только независимо от закона, но и вопреки фактам. Коль скоро нормы не обязательны, а факты непознаваемы, то нечего и не к чему применять. Таков вывод реалистической школы права, пытающейся авторитетом науки смести всякие ограничения дискреционной власти суда42.
Более того, многие американские юристы видят преимущества в изложенном понимании целей уголовного процесса, отмечая, в частности, что инквизиционный принцип установления истины, наоборот, появился в абсолютистских централизованных режимах и способствовал использованию уголовного права для политических репрессий. Ведь в большинстве уголовных дел доказательства собираются в течение нескольких часов после совершения преступления. Такие дела решаются просто, и нецелесообразно откладывать день вынесения приговора только для того, чтобы соблюсти сомнительный, псевдонаучный инквизиционный принцип, которой мало-помалу исчезает со сцены правосудия43.
Проанализировав мнения ряда процессуалистов США по поводу целей и задач уголовного процесса, представляется возможность сформулировать следующие выводы.
Состязательная форма уголовного процесса не приемлет как основную цель производства по уголовному делу установление истины. Хотя американские юристы рассматривают установление истины по делу как цель уголовного процесса США, но это, как правило, бывает в суждениях, где данный вопрос не является предметом специального исследования. В подобных ситуациях термин “установление истины” в силу своего емкого содержания бывает удобен для изложения второстепенного в данном контексте суждения44.
В главном же многие ученые США думают иначе. Их уголовный процесс — образец состязательного процесса. А состязательный процесс не признает достижение истины своей главной целью, иначе не было бы состязательности, следовало бы признать активную роль суда в споре сторон, принятие им дискреционных мер для установления истины самостоятельно — изобличать преступника. Но это функция обвинителя в состязательном процессе.
Еще раз отметим, что в ряде случаев юристы США иронизируют по поводу инквизиционного процесса континентальной Европы, ставящей своей целью установление истины. В частности, отмечается, что страны Европейского континента стали экспериментировать с классическим судом присяжных в XIX в. и в первой половине XX в.: Франция (1793 г.— 1941 г.); Германия (с 1848 г. в большинстве земель, а с 1871 до 1924 г. в соединенном немецком государстве); Россия (1864 г.—1917 г.); Испания (1888 г.—1939 г.). Однако в большинстве этих стран практически не изменилось тайное, инквизиционное предварительное следствие с длинными сроками содержания под стражей. И хотя судебное следствие стало публичным и в большей степени устным, метод проведения разбирательства остался прежним. Председательствующий судья обязан устанавливать истину и сам вести исследование доказательств, допрашивать свидетелей, подсудимого, экспертов45.
В работах американских юристов прослеживается и другая важная мысль: состязательный процесс (с пассивным судьей и выявлением победителя в споре сторон) создает наиболее благоприятные условия для установления истины по делу с соблюдением положений презумпции невиновности, без излишнего (противозаконного) ущемления прав личности подозреваемого, обвиняемого.
Именно отсутствие таких условий (гарантии соблюдения конституционных прав личности, т.е. самой высокой ценности, более высокой, чем установление истины) в розыскном, инквизиционном процессе (ставящим целью установление истины) делают его уязвимым в такой степени, что не позволяет большинству юристов США ориентироваться на него.
Вместе с тем нельзя игнорировать и другую тенденцию. Л.Уайнреб (о взглядах которого было указано выше) и ряд юристов США видят позитивные элементы в уголовном процессе стран континентальной Европы, которые могли бы быть внедрены и в уголовный процесс США. В своей статье “Пытка и сделка о признании вины” известный американский юрист профессор Джон Х. Лангбеин высказывает мнение, что современная уголовная система правосудия в странах, подобных Германии, демонстрирует высокую эффективность и гарантирует полное разрешения дела по каждому серьезному преступлению. Поэтому необходимую модель для реформы в уголовном процессе США, в частности, для замены практики сделки о признании вины и создания новых, более реалистических процедур для защиты обвиняемого в уголовном процессе, он предлагает искать в современном континентальном уголовном процессе46.
Таким образом, значение целей и задач уголовного процесса США расплывчато, они не достаточно четко определены в законодательстве и им не придается такого большого значения, как в России. Подобный подход не умаляет достоинств уголовного процесса США и не является его минусом, а побуждает к обсуждению проблемы, открывает путь к двум соперничающим моделям уголовного процесса, в которых определяются разные цели и задачи и способы их достижения.
Авторы статьи не являются приверженцами консервативного или либерального подхода, их точка зрения находится где-то посередине. Полезное есть в позиции каждой из сторон. Поэтому хотелось бы, чтобы в будущем уголовном процессе России уделялось большое внимание гарантиям прав личности; вместе с тем необходимо сохранить принцип установления истины по делу, активную роль суда.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Поправка IV к Конституции США гласит: “Право народа на гарантии неприкосновенности личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться, и никакие ордера не должны выдаваться иначе как при достаточных к тому основаниях, подтвержденных присягой либо заявлением, и с подробным описанием места, подлежащего обыску, и лиц или предметов, подлежащих аресту”. Поправка V к Конституции США гласит: “Ни одно лицо не должно привлекаться к ответственности за преступление, караемое смертью, либо за иное позорящее преступление иначе как по представлению или обвинительному заключению большого жюри … принуждаться в каком-либо уголовном деле свидетельствовать против себя, не должно лишаться жизни, свободы либо собственности без должной правовой процедуры”. Поправка VI к Конституции США гласит: “При всех уголовных преследованиях обвиняемый имеет право на безотлагательное и публичное разбирательство дела беспристрастным судом присяжных того штата и округа, в котором преступление совершено; …при этом обвиняемый имеет право на информирование о сущности и основаниях обвинения, на очную ставку со свидетелями, показывающими против него, на принудительный вызов свидетелей, показывающих в его пользу, и на помощь адвоката для своей защиты”. Поправка VIII к Конституции США гласит: “… жестокие и необычные наказания не должны назначаться. Тексты поправок цит. по: Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты в 2-х т. / Под ред. и со вступит. статьей О. А. Жидкова. М., 1993. (назад)
2 Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США. Политико-правовой комментарий. М., 1985. С. 249. (назад)
3 “Federal Criminal Code and Rules” Federal Rules of Criminal Procedure (amendment received to Janiary 6, 1997), West Group, St. Paul, Minn, 1997. (назад)
4 Federal Rules of Evidence. Wash.: Gov. Print. off. 1985. (назад)
5 Судебный прецедент (далее П.) — решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел… П. в странах, признающих его обязательность, является источником права…. Формально суд связан П. — решением, вынесенным вышестоящим судом или судом той же инстанции, однако в толковании прецедента, в процессе выбора соответствующего П., в возможности отвергнуть все имеющиеся П. под предлогом отличия обстоятельств данного дела от П. судья обладает большой свободой. Признание П. источником права дает возможность суду выполнять правотворческие функции не только в случае отсутствия соответствующего закона, но и при его наличии. (Цит. по: Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия / Под. ред. М. Ю. Тихомирова. М., 2000. С. 358). (назад)
6 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 38. (назад)
7 Ларин А. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК — 1997 //Российская юстиция 1997. №9. С. 9-11; Кореневский Ю.В. Об истине в уголовном судопроизводстве // Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность / Под. ред. В.А. Власихина. М., 2000. (назад)
8 Гуценко К.Ф. Уголовный процесс основных капиталистических государств (Англия, США). Вып. 1. Университет дружбы народов. М., 1969; Уголовная юстиция США (Критический анализ правовых институтов, обеспечивающих уголовную репрессию). М., 1979; Основы уголовного процесса США. М., 1993; Михайловская И.Б. Современный уголовный процесс США. Дисс. на соискание ученой степени доктора юрид. наук. М, 1972; Николайчик В.М. США. Билль о правах и полицейское расследование М. 1975; Уголовный процесс США. М., 1981; Уголовное правосудие в США. М., 1995; Власихин В.А. Государственная атторнейская служба в США (Критический анализ организации, функций и деятельности). Диссертация на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1979; Служба обвинения в США: закон и политика. М., 1981; Машленко И.Ф. Понятие допустимости доказательств в уголовном процессе США. Дисс. на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1988; Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США. Политико-правовой комментарий. М., 1985. (назад)
9 См.: Николайчик В.М. Уголовный процесс США. М., 1981. С. 174. (назад)
10 Машленко И.Ф. Понятие допустимости доказательств в уголовном процессе США. Дисс. на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М., 1988. С. 34, 35. (назад)
11 Михайловская И.Б. Процессуальное положение прокурора и адвоката в уголовном процессе США // Вопросы борьбы с преступностью. Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Вып. №14. М., 1971. С. 170. (назад)
12 Уайнреб Л. Л. Отказ в правосудии. Уголовный процесс в США. М., 1985. С. 28. (назад)
13 См.: Damaska M. Evidentiary Barriers to Conviction and Two Models of Criminal Procedure: A Comparative Study, 121 U. PA. L. RF.V. 506, 576 (1973); Weisberg R.. Supreme Court Review Forward: Criminal Procedure Doctrine: Some Versions of the Skeptical, Crim. Law. & Criminology №76 July. P. 832 (1985); Joseph D. Grano. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989); Donald A. Dripps Beyond the Warren Court and its Conservative Critics: Toward a Unified Theory of Constitutional Criminal Procedure, 23 U. MICH. J.L. REF. 591 (1990); Vale Kamisar Remembering the “Old World” of Criminal Procedure: a Reply to Professor Grano, 23 U. MICH. J.L. REF. 537 (1990). (назад)
14 См.: Blasi V. The Rootless Activism of the Burger Court, in THE BUROER COURT; THE COUNTER-REVOLUTION THAT WASN’T. P 198. (1983). (назад)
15 См.: Решение Верховного суда США по делу Mapp v. Ohio, 367 U.S. 643 (1961). (назад)
16 См.: Решение Верховного суда США по делу Gideon v. Wainwright, 372 U.S. 335 (1963). (назад)
17 См.: Решение Верховного суда США по делу Escobedo v. Illinois, 378 U.S. 478 (1964). (назад)
18 См.: Решение Верховного суда США по делу Miranda v. Arizona, 384 U.S. 436 (1966). (назад)
19 См.: Решение Верховного суда США по делу Massiah v. United States, 377 U.S. 201 (1964). (назад)
20 Grano J. D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989). (назад)
21 OFFICE OF LEGAL POLICY. U.S. DEPARTMENT OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE REPORT NO. 1-8 (1986). (назад)
22 Правила Миранды, сформулированные в 1966 г. Верховным судом США в решении по делу Miranda v. Arizona, 384 U.S. 436 (1966), направлены на расширение прав подозреваемых, допрашиваемых в полиции. (назад)
23 См.: OFFICE OF LEGAL POLICY. U.S. DEPARTE-T OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE SKKIES REPORT NO. I, The Law of Pre-trial Interrogation (1986) [hereinafter Report No. 1] reprinted in 22 U. MICH. J.L. REF 437 (1989). (назад)
24 Здесь и далее под ответчиком понимается лицо, привлеченное к рассмотрению уголовного дела в качестве обвиняемого, т.е. обвиняемый. (назад)
25 См.: Alien C. LEGAL DUTIES, P. 286-287 (1931). (назад)
26 OFFICE OF LEGAL POLICY, U.S. DEPARTAMENT OF JUSTICE, TRUTH IN CRIMINAL JUSTICE SERIES, REPORT No. 7, Federal Habeas Corpus Review of State Judgments thereinafter Report No.7] reprinted in 22 U. MICH. J.L. REF. 901 (1989). (назад)
27 Brewer v. Williams 430 U.S. 387 (1977). (назад)
28 Подробнее о моделях уголовного процесса США см.: Махов В.Н., Пешков М.А. “Состязательность” моделей уголовного процесса США // Государство и право. 1999. №2. (назад)
29 Vale Kamisar Remembering the “Old World” of Criminal Procedure: a Reply to Professor Grano. 23 U. MICH. J.L. REF. 537 (1990). (назад)
30 Grano J.D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989). (назад)
31 Dripps D. Beyond the Warren Court and its Conservative Critics: Toward a Unified Theory of Constitutional Criminal Procedure, 23 U. MICH. J.L. REF. 591 (1990). (назад)
32 N.Y. Times. Oct. 8. 1990. цитирование директора бюро судебной статистики Стивена Д. Диллингама. (назад)
33 N.Y. Times. Oct. 22. 1990. “Our Justice System, So Called”. (назад)
34 С июня 1986 г. и по настоящее время председателем Верховного суда США является У. Ренквист. (назад)
35 Термин “прайвеси”, прочно вошедший в политико-правовой лексикон США, не имеет адекватного эквивалента в русском языке. Этим термином в США обозначают все аспекты частной жизни, индивидуального бытия человека: интимный мир, сферу личных отношений, неприкосновенность частной переписки, записей, дневников, свободу высказываний и религиозных убеждений и т.п. (назад)
36 Feeney F., Dill F. and Weir A., Arrests Without Convictions: How Often They Occur and Why (1983). (назад)
37 Книга Л.Л. Уайнреба “Denial of Justice” (1977 г. была издана в СССР в 1985 г. на русском языке и известна широким кругам юристов в России. (назад)
38 Frank J. The Courts on Trial. N. Y.. 2-nd Ed. 1983. P. 286. (назад)
39 Nokes G. D. An Introduction to Evidence. London, 3-rd Ed. 1982. P. 408. (назад)
40 Weinstein J. Some Difficulties in Divising Rules for Determining Truth in Juridical Trials // Columbia Law Review. 1966, Febr. Vol. 66. №2. (назад)
41 Cases and Comments on Criminal Procedure, University Casebook Series, Fourth Edition by James B. Haddat, Westbury, New York, 1977. P. 24. (назад)
42 Чаадаев С.Г. Контроль над преступностью в буржуазных государствах. М., 1990. С.23. (назад)
43 Тейман С. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. №11. 1998. С. 37. (назад)
44 См.: Grano D. The Changed and Changing World of Constitutional Criminal Procedure: The Contribution of the Department of Justice’s Office of Legal Policy. University of Michigan Journal of Law Reform №22. P. 395 (1989); Damaska M. Evidentiary Barriers to Conviction and Two Models of Criminal Procedure: A Comparative Study, 121 U. PA. L. RF.V. 506, 576 (1973); Weisberg R. Supreme Court Review Forward: Criminal Procedure Doctrine: Some Versions of the Skeptical, Crim. Law. & Criminology №76 July, p. 832 (1985). (назад)
45 Тейман С. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. №10. 1998. С.35—37. (назад)
46 Langbein H. Torture and Plea Bargaining. University of Chicago Law Review Vol. 3, p. 46 (1978). (назад)
Опубликовано 23 сентября 2004 года
Новые статьи на library.by:
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО:
Комментируем публикацию: Юристы США о целях уголовного процесса США
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1095947967 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций