СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ПАКТ 1939 ГОДА И ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Заключив в 1939 г. пакт с нацистской Германией, Советский Союз объективно определил свой геополитический курс на последующие десятилетия. Линия причинно-следственной связи обнаружила себя столь разительным образом. Наследие советско-германского пакта этим не исчерпывается. С учетом как его непосредственных, так и долговременных последствий, включая роль пакта в геополитических категориях исторического уровня, оно шире - охватывая вторую мировую войну, образование подконтрольной СССР "мировой социалистической системы", складывание биполярных международных отношений в годы холодной войны, и, наконец, распад "социалистического лагеря". Во всех этих судьбоносных явлениях XX века сказалось, так или иначе, воздействие пакта как системного геополитического фактора: с одной стороны, окончательно обозначившего классовое противостояние двух систем, вызванного Октябрьской революцией 1917 г. в России, с другой - приблизившего сроки исхода антагонизма между западным капитализмом и советской системой.

Без советско-германского пакта 1939 г., одномоментно и резко изменившего в преддверии второй мировой войны баланс сил в Европе, последующие международные события и на европейском континенте, и за его пределами имели бы иной вид. Пакт явился важным этапом в геополитическом соперничестве великих держав, он явился реализацией международной стратегии нацистской Германии и коммунистического Советского Союза, их стремления к военно-силовому переустройству мира на свой лад. Причем у СССР с его антикапиталистической, классово-имперской стратегией и противников было больше, и намерения шли дальше. Советский вызов существующему миропорядку воплощали самые пропагандируемые классовые лозунги: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" и "За победу рабочего класса во всем мире!"¹.

Дважды привел к важным международным последствиям советско-германский пакт. Первый раз, когда пакт избавил гитлеровскую Германию, готовившую нападение на Польшу, что могло вызвать всеобщий вооруженный конфликт в Европе, от войны на два фронта. Проигранная первая мировая война доказала обреченность для Германии одновременного ведения войны и на западе, и на востоке континента. Добившись в результате сделки со

Наджафов Джахангир Гусейн оглы - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 3

Сталиным решающего военно-стратегического перевеса, Гитлер еще более укрепился в своем намерении напасть на Польшу, оказавшуюся таким образом в фактической изоляции, чему нацистский диктатор придавал решающее значение².

Если Мюнхен принято считать поворотом к войне, то советско-германский пакт привел ко второй мировой войне, в ходе которой Советский Союз вынес на себе основное бремя войны и понес невиданные ни в одной из прежних войн многомиллионные людские потери. Однако для главы советского правительства В. М. Молотова, подписавшего пакт вместе с нацистским министром иностранных дел И. Риббентропом (отсюда распространенное наименование "пакт Молотова-Риббентропа"), существеннее было то, что в итоге войны "Сталин стал во главе половины земного шара!"³.

Во второй раз наследие советско-германского пакта сказалось в 1989- 1991 гг., когда взрывная волна от заложенной пактом "мины замедленного действия" (А. Н. Яковлев) вызвала, как и полвека до этого, еще одну структурную перестройку международных отношений. Речь идет о признании советской стороной - публично, на весь мир, впервые - факта подписания вместе с пактом Секретного дополнительного протокола, зафиксировавшего "в строго конфиденциальном порядке" советско-германскую договоренность "о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе"⁴ и тем самым предопределившего незавидную участь целого ряда сопредельных с Советским Союзом малых восточноевропейских стран.

Безусловно, раскрытие самой большой из тайн сталинской дипломатии - тайны Секретного дополнительного протокола, существование которого столь долго и столь упорно отрицали все советские руководители, сыграло свою роль в распаде СССР. Достаточно напомнить, каким абсолютно безнадежным делом оказались после официального объявления секретных договоренностей с нацистской Германией "юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания"⁵ попытки удержать от отпадения три прибалтийские республики, контроль над которыми Советский Союз установил в 1939 - 1940 гг. согласно этим договоренностям. Народы, имевшие статус союзных советских республик, поспешили отделиться от России в поисках своей национально-государственной идентичности.

Однако тут требуется оговорка принципиальной важности. Наступившие решительные перемены в судьбах народов СССР были не спонтанно возникшими из-за разглашения Секретного протокола, а концом, финалом процесса, шедшего издавна. Эти перемены потому и оказались столь глубинными по своему характеру, что явились итогом длительной исторической подготовки такой развязки. "Различные факторы, подготавливавшие российский кризис конца XX века, действовали в течение десятилетий, иные - в течение столетий"⁶. Среди этих факторов - советско-германский пакт, который привел к необратимым глобальным изменениям. Перемены в мире после второй мировой войны, приведшие к развалу "мировой социалистической системы", как и конечному крушению СССР, были вызваны не столько Секретным протоколом (а тем более разглашением его тайны), сколько советско-германским пактом, как таковым, его, как показало время, историко-геополитическими последствиями⁷.

В связи с темой статьи, рассмотрение причин провала переговоров СССР со странами Запада, которые велись весной и летом 1939 г. в Москве с целью организации противодействия агрессии в Европе, имеет большое значение, позволяя вплотную подойти к анализу международной стратегии Советского Союза, приоритетных целей его предвоенного внешнеполитического курса. Не вдаваясь в подробности этих переговоров (они достаточно документированы), ограничимся фактами самоочевидными. Советско-германский пакт был заключен в момент, когда политико-дипломатические переговоры с Англией и Францией, к середине августа 1939 г. вошедшие в стадию военных переговоров, еще продолжались. Глава советской военной делегации на переговорах К. Е. Ворошилов заявил на следующий день после публикации в

стр. 4

прессе текста пакта представителям западных стран - потенциальным участникам соглашения о коллективной безопасности, что "дальнейшие переговоры теряют всякий смысл"⁸. Как и рассчитывал Сталин, западным делегациям пришлось "ни с чем" покинуть советскую столицу⁹.

Но как оценивать публичные заявления Кремля о том, что советско-германский пакт был следствием, а не причиной провала переговоров СССР с западными державами? Вот как объясняла неудачу этих переговоров газета "Правда". В первую годовщину советско-германского пакта в передовой статье газета писала: "СССР стремился к осуществлению своих государственных задач в районах западных границ нашей страны и к укреплению мира, а англо-французская дипломатия - к игнорированию этих задач СССР, к организации войны и вовлечению в нее Советского Союза"¹⁰. Осуществления каких "государственных задач" вдоль своих западных границ добивался Советский Союз? И почему западные деятели не видели связи между интересами внешней политики СССР и "укреплением мира"?

Предоставим слово Молотову, разделяющему со Сталиным ответственность за предвоенную советскую внешнюю политику: "Мы вели переговоры с англичанами и французами до(?) разговора с немцами: если они не будут мешать нашим войскам в Чехословакии и Польше, тогда, конечно, у нас дела пойдут лучше. Они отказались...". Не менее откровенен Сталин: "Мы предпочитали (?) соглашение с так называемыми демократическими] странами и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и при том за это ничего не платить! Мы, конечно, не пошли бы в батраки, и еще меньше, ничего не получая"¹¹.

Разумеется, никакого предпочтения переговорам с западными странами не отдавалось. Ведя гласные переговоры с ними и одновременно негласные "разговоры" с Германией, сталинское руководство хотело получить максимум выгод из своего третейского положения. Из ситуации, когда обе стороны близкого военного конфликта - и демократические Англия с Францией, и нацистская Германия - добивались советской поддержки. Если западные страны нуждались в советской военной помощи, то для Германии важно было, нейтрализовав СССР, выиграть время.

Завершение перегруппировки основных мировых сил, за исключением Советского Союза - последней не ангажированной мировой державы, априори повышало его шансы как силы, способной склонить чашу весов в ту или иную сторону. В поступавших в Москву донесениях советских дипломатов из европейских столиц можно найти немало данных о том, что чем больше возрастала напряженность на континенте, тем большее значение придавалось выбору СССР. Из Берлина советское полпредство сообщало о распространенном мнении в дипломатических кругах германской столицы, которое сводилось к тому, что масштабная война в Европе начнется лишь тогда, когда прояснится все еще неопределенная советская позиция. Но никак не раньше¹².

Выжидательная тактика Советского Союза, сохранявшаяся вплоть до начала войны, не могла не отразиться на исходе переговоров СССР и западных держав. По целому ряду причин, среди которых и многочисленные примеры неудачных переговоров СССР с Западом в прошлом, а главное - из-за классово-имперского курса Советского Союза, провал его переговоров с Англией и Францией был предсказуем.

В период между двумя мировыми войнами Сталин то и дело клеймил Англию и Францию как застрельщиков антисоветской политики. После кратковременного периода середины 1930-х годов, когда Советский Союз поддержал идею коллективной безопасности, антизападная пропаганда вновь активизировалась. Сталин предрекал странам Запада то "историческое возмездие" (сентябрь 1938 г.), то "серьезный провал" (март 1939 г.). Участие Советского Союза в коалиции с западными демократиями оказалось вынужденным. Правители в Кремле рассматривали войну с нацизмом исключительно с позиции укрепления социализма в мире. Великой Отечественной войной она стала для простых советских людей, отстоявших себя и свои

стр. 5

семьи, свои дома, свою родину. В разгар войны, при обсуждении на Политбюро в 1943 г. киноповести А. П. Довженко "Украина в огне", Сталин обвинил кинорежиссера в "непонимании" того, что идущая война "есть также война классовая". Заключением советско-германского пакта, по его словам, "удалось во время сорвать намечавшийся военный блок империалистических государств, направленный против СССР"¹³. Эту оценку международного развития в предвоенный период Сталин повторил при редактировании "Фальсификаторов истории", внеся в текст опубликованной в феврале 1948 г. брошюры, отдельный абзац с сопоставлением советско-германского пакта с Брестским миром. В обоих случаях, как при рождении советского государства, так и двадцатью годами позже, решающими оказались классовые мотивы. В сталинской интерпретации, "Советский Союз оказался вынужденным заключить пакт с немцами ввиду той же (как ив 1918 г. - Д. Н.) враждебной политики Англии и Франции"¹⁴. Лица из сталинского окружения в своих воспоминаниях утверждают, что так оно и было - существовала реальная угроза сплочения "империалистов" против Советского Союза¹⁵.

Но действительно ли в Кремле опасались нового похода "14 государств" против страны социализма? Более чем сомнительно. Во-первых, в официальных заявлениях Сталина и Молотова подчеркивалось, что германская агрессия направлена скорее против стран Запада. Одно из заявлений подобного рода было сделано всего лишь за три месяца до начала войны. Молотов оценил подписание 22 мая 1939 г. между Германией и Италией военно-политического договора как их отказ от "антикоминтерновской шумихи", которая "сыграла в свое время известную роль для отвлечения внимания". И продолжил: "Теперь агрессоры уже не считают нужным прятаться за ширму... Зато государственные деятели и печать Германии и Италии определенно говорят, что этот договор направлен именно против главных европейских демократических стран"¹⁶.

Во-вторых, советско-германский пакт был заключен во исполнение настойчиво повторяемых заявлений о том, что в своей внешней политике Советский Союз исходит из своих государственных интересов и только из них. Этим интересам, по мнению Сталина и его окружения, как раз и отвечал пакт. Подчеркивая взаимовыгодность пакта, говорилось, что это соглашение "устранило возможность трений в советско-германских отношениях при проведении советских мероприятий вдоль нашей западной границы и, вместе с тем, обеспечило Германии спокойную уверенность на Востоке". Через месяц после пакта и в его развитие было подписано еще одно двустороннее соглашение - Договор между СССР и Германией о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года¹⁷. Внося разлад в стан "враждебного капиталистического окружения" (с дальним прицелом дипломатии Кремля), эти договоры имели и прикладное назначение - "возвращение" с помощью Германии утерянных в годы первой мировой и гражданской войн земель Российской империи. Как известно, в 1939 - 1940 гг. удалось прирастить территорию СССР за счет части Финляндии, трех прибалтийских республик, восточных районов Польши, Молдавии с Северной Буковиной.

Предпосылок и условий для советско-германских договоренностей, воплотившихся в пакте, было несравнимо больше, чем для успешного завершения переговоров СССР со странами Запада. Прежде всего Германию и СССР объединило их общее ущербное международное положение после первой мировой войны, разделившей Европу на страны-победители и страны - побежденные. В. И. Ленин, отмечая тяжесть обязательств Германии по Версальскому мирному договору, предвидел, что в создавшихся условиях она "толкается на союз с Россией". Сталин пошел дальше, подчеркивая геополитическую составляющую их взаимного тяготения. В беседе с английским послом Р. С. Криппсом (летом 1940 г. - после капитуляции Франции!) он говорил о том, что стремление "изменить старое равновесие сил в Европе, которое действовало против СССР... послужило базой для сближения СССР с Германией"¹⁸.

стр. 6

Были и иные основания для сближения двух стран - опять-таки в противовес Западу. Характеризуя Рапалльский договор 1922 г, как попытку Германии и СССР "сообща ослабить путы, навязанные державами-победительницами", немецкий исследователь истории взаимоотношений двух стран X. Таммерман продолжает: договору "была присуща и определенная основополагающая, имевшая социокультурную подоплеку антизападная направленность..."¹⁹

Наконец, с первых дней советской России у ее коммунистических руководителей были свои специфические планы в отношении Германии и той роли "ледокола" мирового революционного процесса, которую она якобы призвана была сыграть в обозримом будущем. Академик Е. Л. Фейнберг вспоминал праздничные демонстрации в Москве 1920-х годов с лозунгом на транспарантах "Советский серп и немецкий молот объединят весь мир"²⁰.

С объявлением Гитлером похода против большевизма двусторонние отношения быстро ухудшались. Сталин однако полагал, что рано или поздно ему удастся найти общий язык с Гитлером. Согласие последнего в мае 1933 г., после почти двухлетних проволочек, на продление советско-германского (Берлинского) договора 1926 г. Сталин вполне мог оценить как позитивный сигнал. С советской стороны, заявил он на партийном съезде в январе 1934 г., нет препятствий к восстановлению прежних, доверительных отношений - возврату к практике, "получившей отражение в известных договорах СССР с Германией". На переговорах в Москве в сентябре 1939 г. Сталин заверял Риббентропа, что "основным элементом советской внешней политики всегда было убеждение в возможности сотрудничества между Германией и Советским Союзом". Не ограничиваясь этим, подчеркнув при этом, что советское правительство "в своей исторической концепции никогда не исключало возможности добрых отношений с Германией"²¹.

Западноевропейские деятели задолго до советско-германского пакта считались с возможностью тесного сближения СССР с Германией, несмотря на острое идейно-политическое противостояние между ними. Приведем один из таких примеров. В марте 1935 г. Сталин получил очередное разведывательное сообщение, которое было основано на документах МИДа Франции, составленных в связи с миссией в Париж министра иностранных дел Англии А. Идена. На нем пометы: "Важно (правдоподобно)". Приведем ту часть агентурного сообщения, которую подчеркиванием выделил из всего документа Сталин: "По мнению министра иностранных дел Франции П. Лаваля, совершенно ошибочно рассматривать СССР и гитлеровскую Германию, как держащих друг друга в страхе, разрешая таким образом западным державам мирно извлекать пользу из этой враждебности. Германо-советская враждебность вовсе не является неизменным фактором международной политики, на котором можно было бы базировать политику на длительный срок. Похоже даже на то, что в этой враждебности есть известный расчет, и что Германия пытается вовлечь Францию в торг, при котором СССР был бы предоставлен Германии. Добившись от Франции свободных рук в отношении СССР. Германия смогла бы очень хорошо сговориться с СССР к невыгоде Франции"²².

Советское руководство было уверено в решающей роли в европейской и даже мировой политике советско-германского согласия. В послевоенный период, в условиях холодной войны, сталинское руководство, видимо, не прочь было попытаться вновь разыграть германскую карту в геополитической игре на континенте, противопоставляя Германию странам Запада. При создании Германской Демократической Республики в октябре 1949 г. Сталин вспомнил о довоенных советских намерениях в отношении Германии, назвав образование ГДР "поворотным пунктом в истории Европы". Повторив еще более завышенную оценку, которую дал Молотов советско-германскому пакту 1939 г. при его ратификации - как "поворотному пункту в истории Европы, да и не только Европы"²³.

Вышеизложенное возвращает нас к проблеме ответственности за развязывание второй мировой войны, которая вновь и вновь требует исследова-

стр. 7

тельского внимания. Воздействие мировой войны оказалось столь устойчиво-длительным, что период, характеризуемый как послевоенный, растянулся на многие годы, а ее последствия сказываются по настоящее время.

В период всего существования Советского Союза в его политике сохранялись приоритетные для него классовые и имперские цели. Обусловленные противостоянием с капиталистическим миром²⁴ жесткие цели советской внешней политики и используемые для их достижения инструменты были одним из постоянных факторов международной напряженности. Перед второй мировой войной Сталин в своей внешней политике отнюдь не намерен был ограничиваться реакцией на события, вынуждаемый к этому решениями, принимаемыми в столицах великих капиталистических держав. Наоборот, он стремился играть самостоятельную и активную роль на международной арене, стараясь навязать странам "враждебного капиталистического окружения" свои правила игры во "второй империалистической войне", начавшейся, как он считал, уже в 1935 - 1937 годах. Понятно, что политико-дипломатические комбинации с участием СССР не могли не иметь временного, преходящего характера. Советско-германский пакт 1939 г., заключенный на десять лет, просуществовал менее двух лет. А соглашения СССР с Западом 1941 - 1945 гг. были почти сразу сведены на нет холодной войной.

Сменой в ходе войны одной коалиции на другую - на договорных началах! - Советский Союз продолжил свой предвоенный курс, основанный на использовании "межимпериалистических противоречий" и исключающий предрешенный выбор союзников. Если сотрудничество с нацистской Германией - от торгово-экономического до военно-политического - объяснялось заинтересованностью Советского Союза в пересмотре государственно-территориального статус-кво, установленного в Европе победителями в первой мировой войне, то последующее его участие в Антигитлеровской коалиции, начавшееся с борьбы против вражеского нашествия, отражало стремление к всемерному укреплению собственных державных позиций за счет стран "враждебного капиталистического окружения". С окончанием войны советские руководители ставили себе в заслугу то, что удалось, как им казалось, "как перед войной, так и в ходе войны... правильно использовать противоречия внутри лагеря империализма"²⁵.

Важнейшей частью проблемы ответственности за вторую мировую войну является вопрос о ее непосредственных инициаторах. Здесь мы сталкиваемся с тайной Секретного дополнительного протокола к пакту, с загадочными обстоятельствами его окружающими. Казалось бы, после начала войны между Советским Союзом и Германией одна из сторон могла бы попытаться, разгласив тайну протокола, добиться политико-пропагандистского выигрыша, обвинив во всех смертных грехах бывшего "заклятого друга". Но ничего подобного не случилось. Что же оказалось весомее взаимной ненависти тоталитарных режимов, вступивших в борьбу не на жизнь, а на смерть?

Единственно правдоподобное объяснение этого поразительного факта - в том, что признанием тайного сговора за счет третьих стран, прежде всего за счет ближайшей жертвы - Польши, сговора за считанные дни до всеобщего европейского конфликта, снимался вопрос о том, кто и как развязал вторую мировую войну в целях перекройки политической карты Европы и в расчете на глобальные структурно-системные перемены в дальнейшем. Объяснение долгой одиссеи Секретного дополнительного протокола - в стремлении сохранить его тайну как можно дольше, отсрочить неотвратимый вердикт истории.

Все же, как уже подчеркивалось, дело было не столько в приложенном к пакту Секретном дополнительном протоколе, сколько в самом пакте. Возникший с самого начала всеобщий интерес к закулисным маневрам, окружавшим заключение советско-германского пакта, и вероятным секретным договоренностям помимо объявленного соглашения, как бы заслонил собой его подлинную роль²⁶. Вплоть до наших дней можно встретить суждения о том, что советско-германский пакт, как таковой, вполне был в духе норм

стр. 8

международного права, практически закрывая тему геополитической сущности пакта со всеми вытекающими последствиями.

Однако был ли на самом деле советско-германский пакт просто соглашением о ненападении, как он формально именовался? Не только приложенный к пакту Секретный протокол о разделе сфер влияния в Восточной Европе, но и обнародованные положения пакта шли дальше заурядного международного соглашения. Согласно преамбуле пакта о ненападении, стороны руководствовались "желанием укрепления дела мира между СССР и Германией"²⁷. Именно так - между СССР и Германией. В момент, когда сроки немецкого нападения на Польшу исчислялись днями, с предсказуемым вовлечением в конфликт западных стран, договаривающиеся стороны давали знать, что их заботит только состояние двусторонних отношений. И поскольку как раз в это время СССР вел переговоры с Англией и Францией с целью предотвращения масштабного конфликта в Европе, советское обязательство "укрепить дело мира" с одной Германией означало недвусмысленное поощрение ее агрессии. Современники событий, еще не зная о тайной советско-германской сделке о разделе Восточной Европы, задавались вопросом, какой ценой Гитлер купил советское согласие на пакт.

Преамбула пакта содержала также ссылку на то, что стороны исходят из "основных положений" Берлинского договора 1926 года. Провозглашение преемственности договорных отношений между Советским Союзом и Веймарской Германией, с одной стороны, и Советским Союзом и нацистской Германией, с другой, указывало на их предназначение - единение против Запада, отражая их многолетние усилия по подрыву Версальской системы. Неудивительно, что в преамбуле не нашлось места положению Берлинского договора о том, что стороны руководствовались "желанием сделать все, что может способствовать сохранению всеобщего мира"²⁸.

Анализ содержания статей пакта подтверждает обоснованность его однозначного толкования. Согласно статье 1-й пакта стороны обязывались "воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения друг на друга как отдельно, так и совместно с другими державами". Трижды повторенное заклинание "от всякого" призвано было продемонстрировать всем решимость СССР и Германии избегать даже подобия конфронтации. Но когда между ними завязалась жестокая кровопролитная война, Гитлер заговорил о превентивной войне, Сталин - о выигрыше времени благодаря пакту.

Две другие статьи касались случаев вовлечения в конфликты договаривающихся сторон. Предусматривалось, что если одна из сторон "окажется объектом военных действий со стороны третьей державы", то другая сторона "не будет поддерживать ни в какой форме эту державу" (ст. 2). Стороны также взаимно отказывались "участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны" (ст. 4). Это означало, что Германия отказывалась от Антикоминтерновского пакта, а Советский Союз - от переговоров о коллективной безопасности со странами Запада.

Закрепляли сближение участников пакта статьи 4 и 5. По одной, "затрагивающие их общие интересы" вопросы становились предметом взаимных консультаций (ст. 3); по другой - в случае возникновения споров или конфликтов между ними "по вопросам того или иного порядка", стороны обязывались разрешать их "исключительно мирным путем в порядке дружественного обмена мнениями" или путем создания соответствующих комиссий (ст. 5). Заключенный на десять лет (ст. 6), пакт вступал в силу "немедленно после его подписания" (ст. 7). "Немедленно" - так как дата нападения на Польшу была уже назначена.

Немедленное вступление в силу пакта и особенно отсутствие положения о прекращении его действия в отношении той стороны, которая сама совершит акт агрессии, тут же обратило на себя внимание. Это был тот самый классический случай подготовки к агрессии, о котором предупреждал в свое

стр. 9

время М. М. Литвинов, возглавлявший Наркоминдел СССР в 1930 - 1939 годах. Полемизируя с противниками коллективной безопасности, которые ратовали за двусторонние соглашения о ненападении, он говорил в сентябре 1935 г. на Ассамблее Лиги наций: "Не всякий пакт о ненападении имеет целью укрепление всеобщего мира. В то время как пакты о ненападении, заключенные Советским Союзом со своими соседями, имеют особую оговорку о недействительности пактов в случае совершения агрессии одной из сторон против любого третьего государства, мы знаем и другие пакты, отнюдь не случайно такой оговорки лишенные. Это значит, что государства, обеспечившие себе тыл или фланг подобным пактом о ненападении, резервируют себе возможность безнаказанного нападения на третьи государства"²⁹.

Как и планировалось, первой жертвой сговора стала Польша, на которую сначала напала Германия, затем Советский Союз. Их совместное коммюнике от 18 сентября 1939 г. по поводу "задач советских и германских войск, действующих в Польше", содержало указание на соответствие военной акции двух стран "духу и букве" заключенного между ними пакта. Такое вступление в силу пакта подвигло посольство Франции в Москве на официальный запрос, не означает ли коммюнике, "что между СССР и Германией заключен военный союз"³⁰.

Обе стороны пошли на пакт по сугубо геополитическим соображениям. Но в сравнительно узком, ограниченно-геополитическом варианте, когда целями экспансии были намечены ближайшие соседи Германии и СССР. Но война мировая - поле для глобальной геополитики. Тут рамки советско-германского сговора стесняли и ту, и другую стороны. Согласие по программе - минимум не означало их согласия по программе - максимум. Схватка между ними стала неизбежной, когда реально встал вопрос о лидерстве в Европе. Тогда, когда Сталин отказался предоставить Гитлеру свободу рук на континенте и ограничиться экспансией в южном направлении - в сторону Индийского океана. Отказался согласиться, умерив аппетиты, на присоединение к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии в качестве младшего партнера.

Сталинская классовая система мировых координат исключала такую трансформацию советско-германского пакта. В своей международной политике Сталин и его ближайшее окружение исходили из убеждения, основанного на марксистской теории, что кризисное развитие в мире с неизбежностью ведет к социальным потрясениям. В их представлении, состояние и эволюция международных отношений определялись не столько традиционной борьбой великих держав за преобладание в мире, сколько воздействием "общего кризиса капитализма", отражавшего, по сталинскому определению, "прежде всего" усиление загнивания капитализма, подрыв его равновесия. Абсолютизируя классовую борьбу, Сталин говорил на партийном съезде в 1930 г., что "мы живем теперь в эпоху войн и революций"³¹. Другими словами, в основанной на насилии переходной эпохе от капитализма к социализму. В докладе Сталина на XVIII партийном съезде 10 марта 1939 г. было сказано о его далеко простирающихся антикапиталистических замыслах. Равно как и о том, каким виделся Сталину путь к достижению целей его классово-имперской политики. В докладе, получившем известность на Западе как "речь о жареных каштанах", ставилась задача "соблюдать осторожность и не дать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшими загребать жар чужими руками"³². Сомнений в том, что "провокаторами войны" он считает Англию, Францию и США - из-за их трусливой политики умиротворения, Сталин не оставил.

В то же время западным странам противопоставлялась своего рода общая позиция СССР и Германии. Затеянная в Мюнхене "игра", заявил докладчик, провалилась. Поскольку странам Запада не удалось "поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований". В свою очередь и Германия, продолжал Сталин, отказывается "платить по векселю" - разви-

стр. 10

вать агрессию в восточном направлении, посылая западные страны "куда-то подальше". И все это в контексте "новой империалистической войны", которая "стала фактом", хотя "она не стала еще всеобщей, мировой войной". Не стала из-за того, что неагрессивные государства - Англия, Франция и США "пятятся назад и отступают", хотя государства-агрессоры - Германия, Япония, Италия всячески ущемляют их интересы³³.

Выделим по меньшей мере два момента в сталинских рассуждениях. Первый. Для Сталина предвоенная политика западных стран представлялась "игрой", затеянной людьми, не признающими, как он выразился, "человеческой морали". И поскольку в этом аморальном мире "прожженных буржуазных дипломатов" (опять-таки западных!) все дозволено, то Сталин, сам "беспринципный в вопросах морали" (Н. С. Хрущев), публично выдал себе индульгенцию на то, что и он может включиться в эту силовую геополитическую "игру". Ее суть изложена была им довольно красочно: "дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга. А потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!". Пактом с Гитлером Сталин, как ему представлялось, перехватил инициативу в этой обоюдоострой "игре". Своему окружению после подписания пакта он объяснял: "Тут идет игра, кто кого перехитрит и обманет". Сталин полагал, что советско-германским пактом ему удалось "обмануть" Гитлера (и не только его), "создав условия для столкновения Гитлера сначала с западноевропейскими странами"³⁴.

Второй. Как это ни странно, Сталин решился говорить за нацистскую Германию. Заявляя о том, что она не хочет "платить по векселю" - воевать с СССР, посылая западные страны "куда-то подальше". Куда - известно по ненормативной лексике русского языка. Но откуда такая уверенность в намерениях Гитлера? Что могло зародить у него, по выражению Р. Ш. Ганелина, "патологическое доверие к Гитлеру"?³⁵ Вероятно, он исходил из ситуации, сложившейся к осени 1938 г., когда наметилась разрядка напряженности в советско-германских отношениях. Тогда немецкая агрессия представлялась Сталину в таком варианте: "сначала захват Австрии, потом удар по Чехословакии, потом, пожалуй, - по Польше, а потом... потом "видно будет"". Все это появилось в "Правде" в сентябре 1938 г. в виде текста международного раздела последней главы "Краткого курса истории ВКП(б)". Время, когда Гитлер, поняв, что он не может рассчитывать на безусловную поддержку Японии, а Муссолини связан в своих действиях "дураками" и "негодяями" из окружения короля и кронпринца, решил "быть заодно со Сталиным"³⁶. Не против - а заодно.

У Сталина была своя очередность целей СССР в "новой империалистической войне". Логике его слов и дел вполне отвечали поиски на определенном этапе согласия с Гитлером. Обоснованно предполагая, что на первых порах Германия ограничится завоеванием малых стран-соседей и в ожидании, пока война не станет "всеобщей, мировой", вначале с периферийным участием Советского Союза. Для реализации своих планов Сталину был нужен Гитлер, а не нерешительные лидеры западных стран, опасавшиеся, по аналогии с первой мировой войной, социальных последствий всеобщего конфликта.

После начала войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой, Сталин, инструктируя генерального секретаря исполкома Коминтерна Г. Димитрова, так обрисовал свой программный замысел: "Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга... Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему... Мы можем маневрировать, подталкивая одну сторону против другой, чтобы [они] лучше разодрались... Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент - подталкивать другую сторону"³⁷. В этих откровениях Сталина хорошо отражена его подстрекательская, провокационная роль в развязывании второй мировой войны.

стр. 11

Так и действовал сталинский Советский Союз - единственный из основных участников войны, успевший побывать в рядах обеих враждующих коалиций. По большому счету, цели СССР во второй мировой войне не совпадали с целями ни одной из капиталистических коалиций, по сталинскому определению, "вцепившихся друг в друга во время войны", чтобы добиться мирового господства³⁸.

С гитлеровским нападением 22 июня 1941 г. Советский Союз лишился не только фактического союзника, превратившегося в смертельного врага. Он лишился поддержки единственной из великих держав, признававшей продвинутые на запад новые советские границы. Предстояло в изменившихся коренным образом условиях отстаивать добытое при содействии нацистской Германии. Поначалу пришлось отступить. По соглашению о взаимной помощи в борьбе против Германии, заключенному в конце июля 1941 г. с правительством Польши в эмиграции, СССР признал "советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу"³⁹. Создавшийся опасный прецедент сталинское руководство постаралось устранить, порвав в апреле 1943 г. отношения с эмигрантским правительством В. Сикорского⁴⁰.

Дополнительные трудности для Советского Союза создали Ф. Рузвельт и У. Черчилль, подписавшие 14 августа 1941 г. Атлантическую хартию с требованием "окончательного уничтожения нацистской тирании". Его новоявленные западные союзники отвергали насильственные территориальные изменения, провозгласив "право всех народов избирать себе форму правления, в условиях которых они хотят жить". Чтобы снискать расположение Запада, в помощи которого он жизненно нуждался, Советский Союз присоединился к Атлантической хартии. Вместе с тем от имени правительства СССР было заявлено, что практическое применение ее принципов "неизбежно должно будет сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или иной страны..."⁴¹.

Безоговорочное принятие Атлантической хартии ставило под вопрос добытое с использованием силовых средств воздействия. Отныне усилия Сталина и его преемников сосредотачиваются на том, чтобы сохранить, добившись тем или иным путем международного признания, территориальные приобретения в результате военно-политического сотрудничества с нацистской Германией.

Примером таких усилий могут служить переговоры, которые вели Сталин и Молотов в декабре 1941 г. с приехавшим в Москву министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. На переговорах Сталин заявил, что "гораздо больше его интересует вопрос о будущих границах СССР", чем тексты подготовленных соглашений. Подчеркнув, что вопрос о границах представляет для советской стороны "исключительную важность", Сталин сослался в подтверждение на провал переговоров с Англией и Францией весной-летом 1939 года. По его словам, на этих переговорах "как раз вопрос о Прибалтийских странах и Финляндии явился камнем преткновения...". Более того - "вся война между СССР и Германией возникла в связи с западной границей СССР, включая, в особенности, балтийские государства". Продолжительные переговоры, которые с советской стороны в основном вел сам Сталин, не дали ожидаемых результатов из-за упорства Идена в вопросе официального признания западных границ СССР. Дело ограничилось принятием краткого совместного коммюнике. О переговорах того времени с западными союзниками Молотов вспоминал: "Мы настаивали на документе о наших послевоенных границах... Мы настаивали все время, я напирал на это... Все упиралось в признание за нами Прибалтики"⁴².

После окончания второй мировой войны ялтинско-потсдамских соглашений о фактическом разделе Европы оказалось недостаточно, чтобы закрепить за Советским Союзом его территориальные приобретения. Сталин и его преемники в Кремле отчетливо сознавали, что послевоенная социально-политическая структура Европы по советскую сторону от "железного занавеса"

стр. 12

основывалась на изменениях, инициированных Советским Союзом с применением насилия, начиная с пакта с нацистской Германией. Груз нелегитимности соглашений с поверженным врагом постоянно довлел над Кремлем. Неприятности добавило признание "ничтожным" Мюнхенского соглашения о передаче Германии Судетской области (по договору 1973 г. между Чехословакией и ФРГ). Понимание правовой несостоятельности соглашений с нацистским агрессором, тем более секретных, подстегивало усилия по предотвращению ревизии сталинской версии пакта.

Показателен в связи с этим случай с внезапным прекращением в 1977 г. издания известной серии "Документы внешней политики СССР". Двадцатью годами ранее, в разгар хрущевской оттепели, Министерство иностранных дел СССР выпустило в свет первый том этой серии. С обещанием сделать публикацию "систематической"! Невиданное за все время существования советской власти начинание⁴³. Публикация сопровождалась различными ограничениями. За каждый календарный год выпускался один-единственный том, причем архивные документы составляли лишь чуть больше половины содержания такого тома. Нашлось этому и мнимое оправдание: поскольку опубликовать все архивные документы МИДа невозможно из-за их огромных размеров, публикуются документы "наиболее важные для понимания внешней политики Советского Союза"⁴⁴. Задача снабдить исследователей истории внешней политики СССР архивными документами определенно была не на первом месте.

Но и эта половинчатая публикация была неожиданно прервана на 21 томе серии. Точнее - оборвана. При возобновлении серии спустя 15 лет, уже в постсоветское время, было сообщено, что публикация была "необоснованно приостановлена" по решению советского руководства. Что значит "необоснованно" - неизвестно. Но предположить, почему издание серии было прекращено именно на предвоенном 1938 г. и именно решением высшего советского руководства, думается, можно. Предположение это связано с тем, что следующий, 22-й том серии должен был включать советско-германский пакт. Не публиковать его нельзя было хотя бы потому, что еще в самом начале было провозглашено за правило публиковать, наряду с архивными материалами, "важнейшие документы" советской внешней политики, пусть даже ранее известные. Чтобы, говорилось в предисловии к первому тому, "составить правильное представление о внешней политике Советского государства"⁴⁵.

Судя по всему, издание очередного тома "Документов внешней политики СССР" было прекращено по соображениям политическим. Вернее - по соображениям сугубо внешнеполитическим. По-видимому, с официальной точки зрения приостановка публикации документальной серии на 1938 г. было единственно приемлемым решением. Глубокий интерес "советского руководства" состоял в том, чтобы вообще "забыть" о советско-германском пакте, один факт повторной публикации которого неизбежно повлек бы за собой постановку крайне нежелательных вопросов. Возобновились бы дискуссии о роли пакта в развязывании второй мировой войны, обстоятельствах "сталинского натиска на Запад" в 1939 - 1940 гг., масштабах сотрудничества Советского Союза с нацистской Германией. Не говоря уж о том, что обязательно был бы поднят вопрос о Секретном дополнительном протоколе, существование которого категорически отрицалось. В повестке дня международной политики вновь оказались бы многие политико-дипломатические и территориальные проблемы в Европе, оставшиеся со времен мировой войны и разделявшие капиталистический Запад и социалистический Восток. Проблемы, решение которых потребовало бы определенного пересмотра итогов войны.

Об опасениях, по которым прекратилось издание "Документов внешней политики СССР", можно судить по отношению к пакту последнего генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева, публично заявлявшего об отсутствии в советских архивах оригинала Секретного протокола. Между тем

стр. 13

Горбачев был ознакомлен с ним заведующим Общим отделом ЦК КПСС В. И. Болдиным. Видел он и подписанную Риббентропом и Сталиным карту, по которой была проведена линия разграничения советско-германской границы после раздела Польши. По воспоминаниям Болдина, изучив документы, Горбачев приказал: "Убери подальше!". Когда он узнал, что секретные протоколы не уничтожены, воскликнул: "Ты понимаешь, что представляют сейчас эти документы?!"⁴⁶.

Однако дело не ограничивалось проблемой закрепления за Советским Союзом территориальных приобретений благодаря сотрудничеству с нацистской Германией. В послевоенное время эта, первоначально региональная восточноевропейская проблема, с расширением внешних границ Советского Союза вплоть до Центральной Европы переросла в проблему континентальную. Разрастание советской империи, вопреки выявившейся в итоге первой и продолженной во второй мировой войне тенденции к распаду мировых империй, было исторической аномалией. Так, вопрос о международно-правовом признании послевоенного территориального переустройства в Европе стал вопросом жизни или смерти для коммунистической империи. Форс-мажорные обстоятельства крушения в 1989 - 1991 гг. ялтинско-потсдамской системы международных отношений привело одновременно и к распаду советской империи, и к радикальным переменам в пределах самой российской метрополии.

С подписанием Хельсинкского Заключительного акта 1975 г., казалось, усилия советских руководителей наконец увенчались успехом. На очередном партийном съезде Л. И. Брежнев значение хельсинкских договоренностей видел в том, что благодаря им пришло признание "сложившихся в результате второй мировой войны территориальных и политических реальностей" на европейском континенте⁴⁷. Это воспринималось Кремлем как определенная гарантия сохранения советской империи, которая подрывалась изнутри антисоветскими выступлениями в странах-сателлитах. Но как видим в случае с прекращением издания "Документов внешней политики СССР" спустя два года после Хельсинки, полной уверенности в том, что политическая карта Европы зафиксирована окончательно, у советского руководства не было.

Что ж изменилось в советском подходе к внешнему миру со времен правления Сталина? При сохранении идеологических установок с непреходящими геополитическими замыслами сместилось лишь направление главного удара - с Европы по тылам "мирового империализма". Летом 1961 г. руководство КПСС одобрило глобальную стратегию, нацеленную на достижение победы в холодной войне благодаря наступлению в "третьем мире".

Поначалу новая стратегия сулила успех. Правители целого ряда независимых и освободившихся стран объявили о своей приверженности делу социализма, заручившись советской помощью вооружением и советниками. Впрочем, достаточно было заявить об антизападной ориентации. На долгие годы СССР занял место крупнейшего экспортера вооружений и военной техники - свыше трети всех поставок в мире. Показательно совместное советско-эфиопское коммюнике от 20 сентября 1978 г., в котором "революция" в Эфиопии рассматривалась как "составная часть всемирного революционного процесса". "Смотрите, - восклицал в узком кругу Брежнев, - и в джунглях хотят жить по Ленину!"⁴⁸.

Сказывался геополитический импульс советско-германского пакта 1939 г., оправдавшего расчеты сталинского руководства превратить вторую мировую войну в стартовую площадку для расширения классово-имперской экспансии Советского Союза. Ее объектами стали Юго-Восточная Азия, Ближний и Средний Восток, Африка, Центральная Америка. Преследовалась цель добиться военного присутствия Советского Союза по всему миру. Какую угрозу международному миру представлял собой советский экспансионизм убедительно продемонстрировал Карибский ракетный кризис 1962 года. Но о пересмотре курса на то, чтобы переломить мировое развитие в свою пользу через интервенции в "третьем мире", не было и речи. Продолжением, из

стр. 14

наиболее крупных подобных акций, и стало вторжение в Афганистан в декабре 1979 года. На этот раз понадобилось десять лет, чтобы убедиться в безнадежности попыток выиграть холодную войну.

Безоглядная геополитическая игра роднит афганскую авантюру брежневского руководства со сталинско-молотовским фатальным решением в преддверии второй мировой войны. К тому выбору - пакту с нацистской Германией, советская сторона шла через продолжительные закулисные переговоры с нацистами, до поры до времени прикрывая свои подлинные намерения. Преемники Сталина так же исходили из геополитических мотивов и так же старались соблюсти скрытность своих действий. Но в обоих случаях с ясным пониманием, что это не могло не иметь самых серьезных международных последствий. Подтверждение этому мы находим в частично рассекреченных документах Политбюро ЦК КПСС, на заседаниях которого признавалось, что интервенция в Афганистане чревата неизбежными глобальными осложнениями. На заседании 19 марта 1979 г. министр иностранных дел А. А. Громыко заявил, что "мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан". Чтобы этого не случилось, по сообщению министра обороны Д. Ф. Устинова, уже были "разработаны два варианта военной акции". Председатель правительства А. Н. Косыгин предлагал оставить за собой применение военной акции "как крайнюю меру"⁴⁹. Решение об интервенции было принято в начале декабря 1979 года.

В одном из документов, составленных Комиссией Политбюро (Громыко, Устинов, Ю. В. Андропов, Б. Н. Пономарев) "О дальнейших мероприятиях по обеспечению государственных интересов СССР в связи с событиями в Афганистане", представленном в Политбюро в конце января 1980 г., раскрываются геополитические замыслы Советского государства. Начинается документ с заявления, что своевременное оказание советской "всесторонней, в том числе военной, помощи Афганистану" положило конец "некоторым опасным для нас тенденциям в развитии обстановки на Среднем Востоке". И чтобы не увязнуть в этой стране, на что "рассчитывают" Запад и Китай, документ предусматривал "и в дальнейшем сохранения наступательного характера проводимых нами мероприятий в связи с афганскими событиями". Подчеркивалась антиамериканская направленность советской акции, которую, говорилось в документе, "нельзя рассматривать в отрыве от предпринимавшихся уже в течение длительного времени провокационных попыток США добиться односторонних преимуществ в стратегически важных для СССР районах"⁵⁰.

Так логика конфронтации превратила Афганистан в еще один полигон соперничества с США в борьбе за "третий мир". Столкновение с США и их союзниками шло по нарастающей. Вскоре Политбюро пришлось принять специальное постановление "О противодействии планам расширения военного присутствия США в районе Ближнего и Среднего Востока и Индийского океана". При этом пришлось отбиваться от возобновившихся старых - "абсолютно беспочвенных" (по документу) обвинений Советского Союза в стремлении к "теплым морям" - Персидскому заливу и Индийскому океану, нефтеносным районам Ближнего и Среднего Востока⁵¹.

Вторжение в Афганистан началось с физического уничтожения президента страны X. Амина, призвавшего советские войска на помощь и неожиданно для себя оказавшегося мишенью для пуль и гранат ворвавшихся ночью в его дворец бойцов знаменитой группы "Альфа". Очередным правителем страны стал давний агент КГБ Б. Кармаль. При заключении пакта с Германией был скрыт от общественности одиозный Секретный протокол, теперь то, что тайно посланный из Москвы штурмовой отряд расчистил путь к власти советскому ставленнику. Решение направить в эту центрально-азиатскую страну "необходимый контингент Советской Армии"⁵² (тиражируемая по всему миру официальная версия о вводе в Афганистан "ограниченного контингента" предназначалась для непосвященных в партийно-государственные замыслы) было принято в момент, который, судя по многим признакам,

стр. 15

представлялся кремлевскому руководству звездным часом советского глобализма.

Вскоре было объявлено о существовании военно-стратегического паритета "между миром социализма и миром капитализма", охарактеризованного на пленуме ЦК КПСС как "завоевание принципиального, исторического значения"⁵³. Формула паритета лишь слегка прикрывала военно-стратегическую доктрину СССР - не уступать по военной мощи любой комбинации противостоящих ему государств. Включая не только США и другие страны НАТО, но и Японию и даже социалистический Китай. Ни одна страна в прошлом не ставила перед собой столь амбициозную и, как показала практика, самоубийственную задачу - быть равным, а то и превосходить в военном отношении все остальные страны мира.

Смена высшего партийно-государственного руководства страны и приход к власти М. С. Горбачева на первых порах не внесли заметных изменений в советскую внешнюю политику. В конце 1986 г., за три года до вывода советских войск из Афганистана, на Политбюро ЦК внешнеполитические вопросы все еще обсуждались под углом "глобального противоборства"⁵⁴. Таков был императив холодной войны, ставшей прямым продолжением глобальных конфликтов минувшего столетия. И - в этой связи: в какой мере генезис холодной войны равно как и ее последствия соотносятся с геополитическим курсом, взятым сталинским Советским Союзом в результате заключенного пакта с нацистской Германией в августе 1939 года? Какая закономерность проявилась в том, что вторая мировая война, устранив конфликт между фашизмом и демократией, в то же время вывела на первый план противоречия между советским социализмом и западной демократией?

Понимание поставленных вопросов - в том фундаментальном факте, что холодная война (в ее распространенной трактовке) развернулась вслед за окончанием второй мировой войны, а пришла к концу - с распадом советской империи.

Вторая мировая война началась и в дальнейшем во многом обнаруживала себя как противостояние демократии и тоталитаризма - по линии главного общественно-политического водораздела XX века. Сущностью холодной войны также стало столь же непримиримое противостояние, на этот раз между капиталистическим Западом и социалистическим Востоком. Еще во время войны писатель К. И. Чуковский предвидел: "С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией"⁵⁵. Притупившиеся было противоречия между советской системой и западным либерализмом продолжились по окончании войны в открытой форме. Наступила решающая фаза борьбы двух систем, о которой говорил Ленин, полагавший "немыслимым" их длительное сосуществование. Это было столкновение двух линий в мировой политике, дающих взаимоисключающие ответы на вызовы времени. Для послевоенного сталинизма было характерно стремление приостановить, а затем и обратить вспять зародившийся в борьбе с мировым фашизмом процесс формирования новых жизненных и общественно-политических стандартов в самой стране и в ее отношениях с окружающим миром⁵⁶.

Ничего необычного не случилось. Антигитлеровская коалиция объединяла страны, правящие круги которых по-разному видели цели войны и, следовательно, по-разному представляли себе картину послевоенного мира. "В лагере союзников уже во время войны", говорилось в декларации по вопросу о международном положении первого совещания Коминформа (1947 г.), "существовало различие в определении как целей войны, так и задач послевоенного устройства мира", которые стали "углубляться в послевоенный период". Западные страны, наряду с отстаиванием своих доминирующих мировых позиций, видели цели войны также в защите буржуазной демократии от наступления тоталитаризма. Не случайно в итоге победы они получили стимул для дальнейшего продвижения по пути прогресса. Для правящей коммунистической номенклатуры Советского Союза эти цели, еще с довоенных вре-

стр. 16

мен, определялись стратегией натиска на капитализм, подрыва его позиций. "Сталин вел дело к гибели империализма и к приближению коммунизма", говорил Молотов, подводя итог войне⁵⁷. Победоносная для СССР война укрепила веру кремлевских руководителей в универсальность силового подхода при решении мировых проблем.

Во времена холодной войны, как и в годы второй мировой войны, противоборствующие стороны считали конфликт идей и ценностей неустранимым, рассматривая противника как постоянную угрозу собственному существованию. Коммунистическая пропаганда невольно признавала это, скатившись в объяснении причин мировой войны к тому, что эта была следующая, после "похода 14-ти государств", схватка социализма с капитализмом. Почему холодная война должна была стать исключением в этом ряду? Она и не стала им. По своему глобальному охвату и степени мобилизации сил и ресурсов холодная война встала в один ряд с мировыми войнами. Линия мировых войн была продолжена и в плане того преимущественного внимания, которое стороны конфликта уделяли его военно-стратегическим аспектам. Вспомним всепоглощающий масштаб гонки ракетно-ядерных вооружений!

Вот как высказывались о причинах холодной войны такие советские деятели как М. М. Литвинов, Н. С. Хрущев, В. М. Молотов, которых трудно поставить в один ряд. Достаточно напомнить об острых политических конфликтах между ними - Литвинова с Молотовым, Хрущева с Молотовым. Между тем, они по существу едины в том, что привело к опасному конфликту недавних союзников.

По мнению Литвинова, высказанному им в интервью американскому корреспонденту летом 1946 г. (но опубликованному после кончины Литвинова), "глубинная причина" противостояния восходит к коммунистической идее неизбежности конфликта двух систем. Хрущев, со своей стороны, на советско-бельгийских переговорах 1956 г. в Москве откровенничал: лидеры капиталистических стран "правильно рассматривают нас (мы за это не обижаемся) как рассадник социалистической заразы во всем мире. Отсюда и напряженность". Наконец, в записях бесед с Молотовым, сделанных в 1969- 1986 гг., мы читаем: по окончании войны "нам надо было закрепить то, что было завоевано. Из части Германии сделать свою социалистическую Германию, Чехословакия, Польша, Венгрия, Югославия - они тоже были в жидком состоянии, надо было везде наводить порядок. Прижимать капиталистические порядки. Вот холодная война"⁵⁸.

Нельзя обойти вниманием два обстоятельства, которые в решающей мере способствовали холодной войне, державшей в напряжении весь мир более четырех десятилетий. Во-первых, холодная война возникла при жизни Сталина, который и в послевоенное время оставался ключевой фигурой в процессе принятия решений. Многие факты и документы не оставляют сомнений в том, что Сталин явно намеревался продолжить свою антикапиталистическую миссию, не ограничиваясь образованием подконтрольной ему "мировой социалистической системы". При нем мир стал свидетелем таких острейших проявлений фронтального столкновения "двух лагерей" (определение, пришедшее на смену "двум системам") как захват власти коммунистами в Чехословакии, Берлинский кризис 1948 - 1949 гг., победа коммунистов в континентальном Китае, Корейская война. В воспоминаниях Хрущева говорится, что сразу по окончании второй мировой войны "Сталин считал обстановку предвоенной и создавал соответствующий политический накал"⁵⁹.

Считалось само собой разумеющимся, что конфликт социализма с капитализмом нельзя разрешить мирным путем, без глобальных потрясений. На XIX партийном съезде (1952 г.) возникновение большевистской России, а затем и "мировой социалистической системы" непосредственно увязывалось с итогами двух мировых войн, полное же крушение капитализма предвиделось в ходе третьей мировой войны⁶⁰. Пафос последнего публичного выступления Сталина на съезде свелся к тому, что буржуазная демократия исчерпала себя, предопределяя тем самым победу мирового пролетариата. А потому,

стр. 17

провозглашалось еще с одной высокой трибуны - "не нам, а империалистам и агрессорам надо бояться войны. (Бурные, продолжительные аплодисменты)"⁶¹.

Все еще ждет своего исследователя тема "Хотел ли Сталин третьей мировой войны?". Во всяком случае, опасность перерастания холодной войны в масштабный вооруженный конфликт была постоянной, реальной. Имея в виду менталитет советских руководителей, их обусловленную классовым восприятием мировых проблем политическую культуру, нельзя не прийти к заключению, что возможность подобной трансформации отвечала сталинской установке на перманентное обострение борьбы "двух лагерей". Отвечала его давней установке на "революционную развязку мировых конфликтов"⁶².

Второе обстоятельство, обнажающее сущность холодной войны. Случайно ли, что она пришла к своему концу только с крушением СССР, подведя итог длительному противоборству советского социализма с мировом капитализмом? Холодная война достаточно скоро приобрела собственную динамику, вызвав к жизни своеобразную систему жестких взаимосвязей и закономерностей, заслужив реноме исторического феномена. Все это так. Но также бесспорно, что инициативной, атакующей стороной была советская империя, расширившаяся за счет стран капитализма, и которой другая сторона, западная, противопоставила "доктрину сдерживания". Если западная сторона отстаивала устоявшиеся буржуазно-демократические ценности, то советская сторона вела борьбу под лозунгом построения иной, альтернативной капитализму цивилизации. Эта была цивилизационная экспансия, питаемая отрицанием всего предыдущего.

Окончание холодной войны подвело черту под международным развитием, последовавшим за второй мировой войной и растянувшимся почти на всю вторую половину прошлого столетия. Что явилось, таким образом, и завершением почти векового противостояния социализма и капитализма. В бывшем СССР началось крушение коммунистической системы, претендовавшей одно время на представительство трети человечества. Тем самым прояснилась сущность холодной войны как тотальной конфронтации между двумя системами - социализмом и капитализмом, наложившей отпечаток на весь XX век. Столь однозначный исход противоборства двух систем подчеркивает наличие тесной связи между холодной войной и судьбой того евразийского геополитического образования, которое вошло в историю как советская империя. Такое понимание сущности холодной войны в свою очередь способствует раскрытию деструктивной в целом роли советского фактора в мировой политике, указывая на одну из основных причин потрясений минувшего "трагического столетия" (А. Эйнштейн).

Советская система пала в результате тотального проигрыша в соревновании социально-политических систем. Прежде всего в соревновании идей. Марксистское учение о диктатуре пролетариата и международное коммунистическое движение существовали постольку, поскольку жила идея победы рабочего класса в мировом масштабе. Крах коммунистической идеи и вызванный этим распад советской империи (а не наоборот) коренным образом повлияли на исторический процесс. Ясно, что столь радикальный поворот мог произойти только под напором извне, в силу мировых реалий - как результат несостоятельности вызова, брошенного капитализму большевистской Россией в далеком 1917 году.

Примечания

1. Лозунги [ЦК ВКП (б)] к 1 мая 1939 года. - Большевик, 1939, N 8, с. 1- 3.

2. Вот как оценивал значение советско-германского пакта для реализации его программы завоеваний в Европе сам Гитлер: "В первый раз за последние 67 лет можно констатировать, что нам не придется вести войну на два фронта. Наступили такие условия, о которых мечтали, начиная с 1870 г. ... Сейчас Восточный фронт удерживается силами нескольких

стр. 18

дивизий. Создалась такая обстановка, которую раньше мы считали совершенно невозможной". - Совещание руководителей вермахта 23 ноября 1939 г. (выступление Гитлера). - "Совершенно секретно! Только для командования!" Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Док. и м-лы. М. 1967, с. 77 - 78.

3. Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. Записи за декабрь 1969 - июнь 1983 г. М. 1991, с. 33.

4. О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. (Постановление Съезда народных депутатов Союза Советских Социалистических Республик 24 декабря 1989 г.). - Правда, 28.XII.1989; Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом. [23 августа 1939 г.] - Министерство иностранных дел СССР. Год кризиса. 1938 - 1939. Док. и м-лы. В 2 т. М. 1990. Т. 2, с. 321.

5. О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. - Правда, 28.XII.1989.

6. ЛАЦИС О. Р. Тщательно спланированное самоубийство. М. 2001, с. 476. См. также: ИСКАНДЕРОВ А. А. Закат империи. М. 2001; ОЖИГАНОВ Э. Н. Сумерки России. М. 1996; БУЗГАЛИН А. В., КОЛГАНОВ А. И. Сталин и распад СССР. М. 2003; БУРОВСКИЙ А. М. Крах империи. Курс неизвестной истории. Красноярск. 2004; ГАЙДАР Е. Т. Гибель империй. Уроки для современной России. М. 2006 и др.

7. См.: ФИЛИТОВ А. М. Советская политика и объединение Германии (1989 - 1991 гг.). - Отечественная история, 2004, N 6, с. 45 - 60.

8. Краткий отчет о работе совещания военных миссий СССР, Англии и Франции. Август 1939 г. Секретно. - Министерство иностранных дел СССР. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 22. Кн. 1. М. 1957. с. 669.

9. После подписания советско-германского пакта, члены Политбюро собрались за обеденным столом у Сталина, который "был в очень хорошем настроении, говорил: вот, мол, завтра англичане и французы узнают об этом и уедут ни с чем". - Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева. - Вопросы истории. 1990, N 7, с. 86.

10. Годовщина советско-германского пакта. - Правда, 23.VIII.1940.

11. Сто сорок бесед с Молотовым. Запись за 24 июля 1978 г., с. 16; Из дневника Г. Димитрова об указаниях И. В. Сталина по вопросу о характере начавшейся мировой войны и задачах компартий. 7 сентября 1939 г. - Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Коминтерн. 1919- 1943. Документы. М. 2004, с. 780 - 781.

12. Дневник полпреда СССР в Германии Мерекалова А. Ф. - Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 082, оп. 4, п. 27, д. 60, л. 8; Письма и дневники из посольства СССР в Германии. - Там же, ф. 06, оп. 1, п. 7, д. 67, л. 24.

13. См. тексты международного раздела последней главы сталинского "Краткого курса истории ВКП (б)" и доклада Сталина на XVIII партийном съезде; ПОПОВ Г. Х. Три войны Сталина. М. 2006; МАРЬЯМОВ Г. Б. Кремлевский цензор. Сталин смотрит кино. М. 1992, с. 54, 56.

14. Фальсификаторы истории. (Историческая справка). М. 1948, с. 54. Это был советский пропагандистский ответ (с обещанием подкрепить его "в ближайшее время" публикацией трофейных секретных документов) на англо-франко-американскую публикацию немецких архивных документов. - Nazi-Soviet Relations. 1939 - 1941. Documents from the Archives of the German Foreign Policy. Washington, 1948. Целью советской публикации было "правильно осветить" ход событий, приведших ко второй мировой войне, в "частности, опровергнуть обвинения в том, что советско-германский пакт 1939 г. имел антизападную направленность. Брошюра готовилась по указанию Сталина и была отредактирована им. Сталину принадлежит авторство названия брошюры, как и оглавлений второй и третьей глав. Им же собственноручно вписаны оценки советско-германского пакта и его сопоставление с Брестским миром 1918 года. О степени достоверности материалов брошюры дает представление тот простой факт, что в ней нет и намека на существование Секретного дополнительного протокола к пакту. - См. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 558, оп. 11, д. 243.

15. См. Сто сорок бесед с Молотовым, с. 80. Запись за 9 июля 1971 г.; Мемуары Н. С. Хрущева. - Вопросы истории, 1990, N 7, с. 85; МИКОЯН А. И. Так было. Размышления о минувшем. М. 1999, с. 376.

16. Доклад Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова на сессии Верховного Совета СССР "О международном положении и внешней политике СССР". 31 мая 1939 г. - Год кризиса. 1938 - 1939. Т. 1, с. 524 - 525.

17. Внешняя политика СССР. Из доклада В. М. Молотова на заседании Верховного совета СССР 1 августа 1940 г. - СССР - Германия. 1939 - 1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. Vilnius. 1989. Кн. 2, с. 74; Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией. [28 сентября 1939 г.]. - ДВП СССР. Т. 22. Кн. 1, с. 134 - 135.

стр. 19

18. VIII Всероссийский съезд советов. 22 - 29 декабря 1920 г. Доклад о концессиях на фракции РКП (б) VIII съезда советов 21 декабря. - ЛЕНИН В. И. Поли. собр. соч. Т. 42, с. 104; Беседа Генерального секретаря ЦК ВКП (б) И. В. Сталина с послом Великобритании в СССР Р. С. Криппсом в Кремле. 1 июля 1940 г. Сов. секретно. - ДВП СССР. Т. 23. Кн. 1, с. 395. В меморандуме об этой беседе, врученном по указанию Сталина германскому послу в Москве Ф. Шуленбургу, говорилось, что Советский Союз "предпримет все меры для того чтобы предотвратить восстановление прежнего баланса сил в Европе". - Посол Шуленбург - в МИД Германии. Телеграмма. Москва. 13 июля 1940 г. - СССР и Германия. 1939 - 1941. Кн. 2, с. 68.

19. ТАММЕРМАН Х. Россия и Германия. - Полис, 1995, N 5, с. 49. Антизападная направленность Рапалльского договора признается в официозной "Истории внешней политики СССР", в которой подчеркиваются выгоды договора как для Советской России ("Это был удар по империалистической политике изоляции Советской России"), так и для Германии ("Для Германии Рапалльский договор был важной опорой в борьбе против давления и шантажа со стороны держав-победительниц"). - История внешней политики СССР. 1917 - 1985. В 2-х т. Т. 1. М. 1986, с. 164.

20. ФЕЙНБЕРГ Е. Л. Что привело Гитлера к власти? И кто? - Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания. 2-е изд. М. 2003, с. 359.

21. Правительственная газета "Известия" в передовой статье, "приветствуя продление Берлинского договора", писала: "Дружественные отношения вызывают дружественный ответ, враждебные действия вызывают соответствующий отпор". - Цит. по: ДВП СССР. Т. 16, с. 825. См. подробнее: СЛУЧ С. З. Сталин и Гитлер. 1933 - 1941: расчеты и просчеты Кремля. - Отечественная история, 2005, N 1, с. 98 - 119; СТАЛИН И. В. Отчетный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП (б). 26 января 1934 г. - Сочинения. Т. 13, с. 302 - 303; ДВП СССР. Т. 22. Кн. 2, с. 609. Цитируется по немецкой записи переговоров Сталина и Молотова с Риббентропом, завершившихся подписанием Договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 г. и двух секретных дополнительных протоколов. - Там же, с. 134 - 136.

22. Зам[еститель] Нач[альника] ИНО ГУГБ Слуцкий - товарищу Сталину. [29 марта 1935 г.]. - РГАСПИ, ф. 558, д. 188, л. 74 - 78.

23. Телеграмма И. В. Сталина президенту Германской Демократической Республики господину Вильгельму Пику, премьер-министру Германской Демократической Республики господину Отто Гротеволю. 13 октября 1949 г. - Известия, 14.Х.1949; Выступление В. М. Молотова на внеочередной IV сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва. 31 августа 1939 г. - Известия, 11.X.1939.

24. Переоценка своих сил и возможностей сказалась на речи Сталина на XVIII съезде партии в марте 1939 г., целиком построенной на противопоставлении СССР всему остальному - капиталистическому миру. Главный партийный орган журнал "Большевик", комментируя итоги съезда, писал в передовой статье: "Политика Советского Союза в корне противоположна политике капиталистических стран". - "Величественная программа борьбы за коммунизм". - Большевик, 1939, N 8, с. 6.

25. МАЛЕНКОВ Г. М. Информационное сообщение о деятельности ЦК ВКП (б). - Совещания Коминформа, 1947, 1948, 1949. Док. и м-лы. М. 1998, с. 81.

26. Пакт представлялся многим документом, который ввел мир в заблуждение по причине сокрытия Секретного дополнительного протокола. - См. например: DIVINE R. The Reluctant Belligerent: American Entry into World War II. N.Y. 1965, p. 64.

27. Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. [23 августа 1939 г.] - ДВП СССР. Т. 22, кн. 1, с. 630 - 632.

28. [Договор о ненападении и нейтралитете между СССР и Германией] [24 апреля 1926 г.] - Там же. Т. 9, с. 250.

29. Речь Председателя советской делегации М. М. Литвинова на заседании Ассамблеи Лиги наций. Женева, 14 сентября 1935 г. - ДВП СССР. Т. 18, с. 510 - 511.

30. Германо-советское коммюнике. 18 сентября 1939 г. - Там же. Т. 22, кн. 2, с. 98; Запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина с временным поверенным в делах Франции в СССР Ж. Пайяром. 20 сентября 1939 г. Секретно. - Там же, с. 107.

31. Политический отчет Центрального Комитета XVI съезду ВКП (б). 27 июня 1930 г. - СТАЛИН И. В. Соч. Т. 12, с. 246. Р. Такер, американский биограф Сталина, основываясь на сталинских высказываниях, пишет, что в своих действиях и политике советский вождь усматривал связь между революционной ситуацией 1917 г. и тем, как развивались международные отношения в 1930-х гг. Другой выношенной идеей Сталина была тема заговора внутренних и внешних врагов, ставшая "одной из характерных черт сталинского мышления". - ТАКЕР Р. Сталин. Путь к власти. 1879 - 1929. История и личность. М. 1990, с. 404.

стр. 20

32. Отчетный доклад т. Сталина на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП (б). - XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). 10 - 21 марта 1939 г. Стенографический отчет. М. 1939, с. 15.

33. Там же, с. 12 - 14.

34. Там же, с. 13 - 14; Мемуары Н. С. Хрущева. - Вопросы истории, 1990, N 7, с. 86; Н. С. ХРУЩЕВ. Воспоминания. Избранные фрагменты. М. 1997, с. 195.

35. ГАНЕЛИН Р. Ш. Советские историки: О чем они говорили между собой. Страницы воспоминаний о 1940-х -1970-х годах, С. - Петербург. 2004, с. 26.

36. Международная обстановка в 1935 - 1937 годах... Начало второй империалистической войны. - Правда, 19.IX.1938. К мысли, что реваншистские устремления Гитлера в первую очередь обращены против ближайших соседей Германии на западе и востоке от нее Сталин пришел давно и, судя по его словам и делам, строил на этом прогнозе (оправдавшемся!) свою предвоенную политику. - См. "Рукопись статьи М. Н. Тухачевского "Военные планы Гитлера" с правкой И. В. Сталина. 29 марта 1935 г.". - Известия ЦК КПСС, 1990, N 1, с. 169; Об этом тогда же стало известно английскому правительству. - См. Contents of the Speech by the Fuhrer to the Chief Commanders and Commanding Generals on the Obersalzberg, August 22, 1939. Letter from Sir G. Ogilvie-Forbes (Berlin) to Mr. Kirkpatrick. British Embassy, Berlin, August 25, 1939. - Documents on British Foreign Policy. 1919- 1939. 3d Ser. Vol. 1 - 9. Lnd. 1949 - 1955; Vol. 7, p. 257 - 258.

37. Из дневника Г. Димитрова об указаниях И. В. Сталина по вопросу о характере начавшейся мировой войны и задачах компартий, с. 779 - 780.

38. СТАЛИН И. Экономические проблемы социализма в СССР. М. 1952, с. 30.

39. Соглашение между правительством СССР и правительством Польской Республики о восстановлении дипломатических отношений и о создании польской армии на территории СССР. 30 июля 1941 г. - ДВП СССР. Т. 24, с. 200 - 201.

40. Одной из причин такого решения называлось стремление польского правительства в связи с Катыньским делом "произвести нажим на Советское правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы". - Нота Советского правительства о решении прервать отношения с Польским правительством. - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Док. и м.-лы. 22 июня 1941 г. - 31 декабря 1943 г. Т. 1. М. 1944, с. 302 - 303.

41. Декларация правительства СССР на Межсоюзной конференции в Лондоне (24 сентября 1941 года). - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. I, с. 144 - 148.

42. Запись беседы Председателя Совета Народных Комиссаров И. В. Сталина с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. 17 декабря 1941 г. Сов. Секретно. Особая папка. - ДВП СССР. Т. 24, с. 518, 519, 521; Англо-советское коммюнике о беседах Председателя Совета Народных Комиссаров И. В. Сталина и народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. 29 декабря 1941 г. - ДВП СССР. Т. 24, с. 563; Сто сорок бесед с Молотовым, с. 69 - 70. Записи за 30 июня 1976 года.

43. От Комиссии по изданию дипломатических документов при Министерстве иностранных дел СССР. - ДВП СССР. Т. 1, с. 5. Ведущие державы мира к тому времени уже имели продолжающиеся многотомные собрания внешнеполитических архивных документов новейшего времени.

44. ДВП СССР. Т. 1, с. 5.

45. Там же. Т. 22, кн. 1, с. 5, 6.

46. БОЛДИН В. И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М. С. Горбачева. М. 1995, с. 261 - 262.

47. Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики. Доклад Генерального секретаря ЦК товарища Л. И. Брежнева XXV съезду Коммунистической партии Советского Союза. 24 февраля 1976 года. - Материалы XXV съезда КПСС. М. 1976, с. 17 - 18.

48. КУМАЧЕВА В. Н. Получим ли по долгам? - Известия. 20.VII.1991; ЯКОВЛЕВ А. Н. Сумерки. М. 2003, с. 237.

49. Заседание Политбюро ЦК КПСС 17 марта 1979 г. - Об обострении обстановки в Афганистане и наших возможных мерах. Сов. секретно. Экз. единственный. (Рабочая запись). - Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 89. (Коллекция рассекреченных документов). Перечень N 25. Док. N 1, л. 1 - 25. Кроме заседания 17 - 19 марта, запротоколированные решения Политбюро по Афганистану принимались 20 марта, 12 и 21 апреля (по два решения), 24 апреля, 29 июня, 31 октября, 6, 12, 27, 29 и 31 декабря 1979 года.

50. О дальнейших мерах по обеспечению государственных интересов СССР в связи с событиями в Афганистане. Совершенно секретно. Особая папка. - РГАНИ, ф. 89, перечень 14,

стр. 21

д. N 3, л. 1 - 8: Выписка из протокола N 181 заседания Политбюро ЦК КПСС от 28 января 1980 года.

51. О противодействии планам расширения военного присутствия США в районе Ближнего и Среднего Востока и Индийского океана. Выписка из Протокола N 191 заседания Политбюро ЦК КПСС от 5 апреля 1980 г. - РГАНИ, ф. 89, перечень 34, д. 7, л. 4.

52. РГАНИ, ф. 89, перечень 14, д. 35, л. 3.

53. О международном положении и внешней политике Советского Союза. Постановление Пленума Центрального Комитета КПСС. 23 июня 1980 года. - Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС. 23 июня 1980 года. М. 1980, с. 13.

54. ЧЕРНЯЕВ А. С. Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М. 1993, с. 121.

55. ЯКОВЛЕВ А. Н. Сумерки, с. 172. (Из спецсообщения НКВД СССР И. В. Сталину о настроениях в среде интеллигенции; июль 1943 года.) Когда я узнал, что К. И. Чуковский с карандашом в руках прочитал всего Ленина и остался беспартийным, появился хороший повод призадуматься, чтобы это значило. Вероятно, впечатления Чуковского от прочитанного были такими же, что и у В. А. Солоухина, описавшего в рассказе "Читая Ленина" как он, вспомнив письмо читателя ("А вы откройте Ленина, т. 36, пятое издание, стр. 269 и прочитайте, что там написано"), взял в руки томик сочинений Ленина и пришел в изумление от человеконенавистнических откровений автора.

56. См. Сталин и космополитизм. 1945 - 1953. Документы Агитпропа ЦК КПСС. М. 2005.

57. Декларация Совещания представителей компартий Югославии, Болгарской рабочей партии (коммунистов), Компартии Румынии, Венгерской коммунистической партии, Польской рабочей партии, Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), Компартии Франции, Компартии Чехословакии и Компартии Италии по вопросу о международном положении. - Совещания Коминформа, с. 242; Сто сорок бесед с Молотовым, с. 90. Записи за 30.VII.1970, 02.XII.1971.

58. PHILLIPS H.D. Between the Revolution and the West. A Political Biography of Maxim Litvinov. Boulder. 1992, p. 172; Стенограмма советско-бельгийских переговоров 23, 25 октября и 2 ноября 1946 г. - АВП РФ, ф. 072, оп. 34, п. 148, д. 17, л. 20; Сто сорок бесед с Молотовым, с. 86. Запись за 28.XI. 1974.

59. ХРУЩЕВ Н. С. Воспоминания. Избранные фрагменты, с. 203.

60. МАЛЕНКОВ Г. М. Отчетный доклад XIX съезду партии о работе Центрального Комитета ВКП (б). М. 1952, с. 27.

61. МАЛЕНКОВ Г. М. 32-ая годовщина Великой Октябрьской революции. - Известия. 7.XI.1949.

62. Из резолюции XV съезда ВКП (б) по Отчету ЦК. - Пятнадцатый съезд ВКП (б). Декабрь 1927 г. Стенографический отчет. Т. I-II. М. 1961 - 1962. Т. II, с. 1430.

стр. 22