Л. Соцэкгиз. 1937. 250 + 6 стр. 10 000 экз. 2 р. 40 к.

Автор книги поставил своей целью дать историю испанского народа на протяжения средних веков. Хронологически книга охватывает период в 16 веков (не считая страниц вводного очерка, посвященного истории Испании в древние времена), от основания Римской империи до 1700 - 1714 годов.

В предисловии автор оговаривается, что "по условиям места" он не может дать "развернутой характеристики богатого культурного наследия Испании" (стр. 4).

Главное внимание автора обращено на анализ движущих сил исторического развития Испании, на характеристику основных общественных классов, на историю войн и восстаний. Многие отдельные страницы этой замечательной истории автор дает красочно, живо, интересно. Яркие выдержки из источников, 10 карт и 28 хорошо подобранных и выполненных рисунков помогают читателю усвоить содержание книги.

История Испании, как известно, разрабатывалась очень мало. Шовинизм многих крупных буржуазных историков, узость их кругозора заставляли их просто проходить мимо истории этой замечательной страны или давать ее бегло. В последние же годы ученые лакеи немецкого и итальянского "фюреров", фабрикующие "новую" "историю" человечества, повели ожесточенный поход и на то ценное, что было создано старыми историками (Ф. Шлоссер, Р. Дози, Лафуэнте, Диркс и др.). Пытаясь дать своими "трудами" "историческое оправдание" и "обоснование" фашистской интервенции, они систематически извращают историю Испании, лживо изображая ее как историю невежества, бескультурья, "хаоса".

Советскому историку нужно было, руководясь гениальными указаниями Маркса и Энгельса в их статьях по истории Испании, обратиться к работам старых историков, уделив особенное внимание незаслуженно забытым или игнорируемым трудам испанских историков (Lafuente, Ribera, Altamira, Colmeiro и др.), а также и к колоссальному богатству изданных источников, продумать весь процесс развития Испании и на основе этого дать книгу, которая помогла бы советскому читателю понять все своеобразие истории Испании.

Подходя с этой точки зрения, мы считаем первым недостатком книги А. Кудрявцева еще не изжитое автором увлечение схемой, пристрастие к общим формулам, которые иной раз заменяют у него конкретное изучение фактов.

Охарактеризовав в общем достаточно ясно историю Испании в римский период, А. Кудрявцев, увлеченный общими схемами, не сумел дать правильного освещения вестготского периода. Оперируя здесь всем известной характеристикой германских народов, данной Ф. Энгельсом в "Происхождении семьи, частной собственности и государства", Кудрявцев автоматически прилагает ее к вестготскому периоду Испании, тем самым затушевывая то своеобразие, которое имело место в действительности.

Дело в том, что процесс разложения родового строя у вестготов зашел весьма далеко, власть знати и короля была достаточно сильна, чтобы римское влияние нашло для себя в ней прочную опору. В Испании происходит своеобразный процесс. Варварство германцев в своем действии охватывало только часть полуострова, географически ярко очерченную (север, северозапад и центр). Здесь римское влияние было ничтожно, а баски, свевы, кельты, иберы и поселившиеся здесь вестготы жили еще крепким общинно-родовым строем. Напротив, на восточном прибрежье и юге Испании глубокая романизация этих районов ускорила превращение победителей-вестготов в типичную знать позднейшей римской эпохи. Старые историки делали немалую ошибку, беря вестготские законы ("Вестготская правда" - Lex Wisigotocum и др.) за одну скобку с "правдами" других германских народов. Подчеркивая их сходство, они мало обращали внимания на различия. А между тем ни одна из других "правд" (даже позднейших) не знает в такой резкой форме институтов частной собственности (ограды на полях. - L. W. , ст. VI, VII), индивидуальные (рядом с общими) пастбища (ст. V, XXV), "свой" лес (не только у короля) (ст. VIII), такую высокую сельскохозяйственную технику (взятое у римлян унаваживание земли, повторная пахота и др.). Эти законы и сочинение Исидора Севильского Libri originum seu Etymologiarum достаточно ясно говорят о своеобразии вестготского периода в истории Испании.

В изложении А. Кудрявцева вопрос очень запутан. То он говорит о прочности родовых отношений (стр. 41), то об очень большой слабости общины (стр. 44), то о наличии сильной готской знати в доиспанский период (стр. 41), то о том, что она тогда только "стала складываться" (стр. 44) и т. д. При таком ходе изложения его вывод об улучшении положения трудящихся масс (рабов и колонов) при вестготах, конечно, повисает в воздухе. Все той века

вестготского господства идет жестокая (ее признает и А. Кудрявцев) борьба между вестготской и испано-романской знатью за землю, за власть, за усиление эксплоатации. Автор видит прогресс при вестготах в "создании, - как он пишет, - могущественного государства". Но, начиная с конца V в., королевство вестготов стремительно идет вниз. Удар за ударом: франки, баски, византийцы, беспрерывные восстания и смуты и, наконец, арабы - добивают господство вестготов.

Двадцать - тридцать лет могущества и 200 лет разгромов - вот баланс вестготского владычества в Испании. Есть еще один яркий показатель этого баланса - состояние духовной культуры, которую А. Кудрявцев вообще игнорирует. За 300 лет (415 - 711) своего господства вестготы дали всего лишь одного представителя научной мысли - епископа Исидора Севильского! Да и тот ценен единственно тем, что он пытался среди бушующей в религиозных спорах арианской и католической знати, в годы взрыва дикой ненависти к евреям (завершившегося в 638 г. постановлением Толедского собора об истреблении евреев) сохранить наследие античной науки. Такова действительность, хотя автор и пытается приукрасить ее голословным утверждением, что "вестготская монархия уже тогда (при Атанагильде, в 554 - 567 годах. - В. Д. ) славилась в Европе как центр (?! - В. Д. ) учености и просвещения" (стр. 46).

Неблагополучно обстоит у А. Кудрявцева с характеристикой периода арабских государств в Испании. Путаница и здесь идет в том же направлении. То он уже при вестготах находит "вполне сложившуюся феодальную знать" (стр. 52, всюду подчеркнуто мною. - В. Д. ), "сплошную массу закрепощенного крестьянства" (стр. 57) и "уже вполне сложившийся феодальный порядок" (стр. 63), то вдруг при арабах в X в. у него "основная масса трудящихся" оказывается рабами и колонами (стр. 84); то рассуждения об укреплении феодальных порядков при арабах, то об "ослаблении крепостных отношений предшествующего периода" (стр. 89) и т. п.

Вся эта путаница происходит от того, что тов. Кудрявцев недооценил господство римлян и остатки римского влияния в стране. Своеобразие общественных отношений, соответствующих дофеодальному периоду, в сочетании с новыми отношениями, растущими из громадных остатков римского хозяйствования, стимулирующими разложение родовой знати и перерождение ее в феодальную, - это своеобразие, составляющее сущность всего вестготского периода, автор неправильно именует "вполне сложившимся феодальным порядком".

А. Кудрявцев ярко характеризует арабский период истории Испании, но существа его он не раскрывает. Неверно, что "новые завоеватели полуострова застали там уже вполне сложившийся феодальный порядок" (стр. 65). Завоеватели, сами жившие еще общинно-родовыми отношениями, застали здесь и громадные остатки латифундиального хозяйства и широко распространенное рабство. На борьбу с этими остатками и ушло два первых (VIII и IX) века арабского владычества. Элементы, зародыши феодальных отношений в вестготском обществе получили громадное развитие именно в испано-арабский период. Только с начала X в. (не раньше!) можно говорить о вполне сложившемся феодальном порядке в Испании.

И в этом процессе складывания феодального общества - основное содержание истории арабского периода. Именно этот процесс перехода и установления феодальной системы производства является основой того колоссального культурного подъема, который так характерен для арабской Испании. Все развитие испано-арабской науки и техники (астрономия, математика, метеорология, прикладная механика) IX-XII вв. идет по линии изыскания средств повышения производительности новых форм общественного труда. Над этим работают десятки ученых, для этого создаются и знаменитый "Кордовский календарь" и новые таблицы солнечного склонения, вводятся "арабские" цифры, реконструируется астролябия¹ , для этого же переводятся и комментируются классики античной науки. Через испанских арабов и евреев IX-XII вв. Западная Европа получает наибольшую долю наследства античной, науки, им, больше чем кому бы то ни было, она обязана знакомством с этими великими достижениями человеческой культуры.

Громадные мировые достижения испано-арабских и испано-еврейских философов и ученых (Масляма, Ибн-Баджа, Ибн-Туфайль, Ибн-Царкали, Ибн-Габироль, Ибн-Рошд (Аверроэс) и многие другие), испано-арабских мастеров (сельскохозяйственные культуры, искусство орошения, строительства и почти всех других областей ремесла) являются достижениями и испанского народа в этот период его истории.

А тов. Кудрявцев, игнорируя подлинную, историческую действительность, излагает свой очерк истории "арабского владычества в Испании" так, что будто бы вес арабское было и осталось чуждым, пришлым, наносным для истории страны.

В действительности же - и установление этого положения является одним из значительнейших достижений новейшей испанской науки (работы Х. Рибера; по-русски о них см. статью акад. И. Ю. Крачковского в "Записках Комиссии востоковедения". Т. IV

¹ Об успехах науки и техники у испанских арабов см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XI. Ч. 2-я, стр. 389, 412; Т. XIV, сто. 415, 416, 441, 476; Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 448. Об арабской коннице в Испании XIII в. см. Т. XI. Ч. 2-я, стр. 444, 445.

за 1930 г. и его же брошюру "Арабская культура в Испании". 1937) - происходила глубокая "арабизация" туземного населения. "Арабское" крепко, органически вошло в быт и жизнь основного кельт-иберского, романизированного, а затем и готизированного населения. Громадное количество "мозарабов", равно как несколько позже "мудехаров", составлявших большинство населения в южной Испании, - несомненный факт. Двуязычность населения - разговорный арабский, густо насыщенный романским элементом диалект и романский диалект - говорит сама за себя. Поэтому термины старых испанских историков "испано-арабский", "испано-еврейский" точнее отражают действительность этого времени.

Факты периода реконкисты (гл. 3-я и 4-я) в общем обрисованы автором правильно. Но и здесь есть спорные положения и неправильные или недостаточно развитые утверждения автора. Например он упорно утверждает, что "проводником (реконкисты) явились остатки визиготской монархии на севере" (стр. 90), что сама реконкиста была какой-то борьбой "двух крупных коалиций в рамках одного и того же феодального строя... за обладание материальной базой полуострова". Под материальной базой разумеется юг, а посему реконкиста и изображается автором как "широкое, массовое движение на юг" (стр. 90). Тут же автор рассуждает о том, что "испано-арабский феодальный порядок вступил в фазу разложения", хотя распад халифата на 23 тайфы представляет собою лишь естественное, типичное для развивающегося феодализма явление, столь обычное во всех странах Запада в X-XII веках.

Одно то обстоятельство, что Маркс солидарно с крупнейшими испанскими историками (J. de Mariana, J. de Masdeu, M. Lafuente, из новых так же думают R. Altamira, и др.) говорит о "восьмисотлетней"¹ борьбе, должно было понудить автора начать историю реконкисты не с XI в., как он это делает (стр. 88, 93), а с начала VIII в. (битва при Ковадонга 718 г.). Внимательное исследование истории этих трех пропущенных А. Кудрявцевым столетий значительно уяснило бы всю картину. Возьмем лишь один факт: жители севера, спускаясь на плоскогорье, находили опустошенные и необработанные в результате арабского нашествия земли. Это было и в районе р. Дуэро и в Северной Каталонии. В этих условиях первейшей задачей было заселить и обработать "возвращенные", "обратно отвоеванные" (reconquistad) земли. Поселенцы (pobladores), заселяя опустошенное село или основывая новый город, жили, пользуясь полным самоуправлением. Их "советы" (concilios, concejo), ведавшие всеми делами на территории, являются преемниками древних готских concilia (вече), "преобразованной формой" (Маркс) которых позже стали кортесы. Ту же роль играют аюнтаменты (ayuntamientes), "шедшие почти без перерыва от римской эпохи" (Маркс) и являвшиеся органами управления в отвоеванных, романизированных областях.

Вместо того чтобы показать, как "в этих войнах возникли народные законы и обычаи" (Маркс), А. Кудрявцев ограничивается статическим описанием состояния леонокастильского общества к концу XI в. (стр. 102 и сл.).

Значительно лучше изложена А. Кудрявцевым история XIII-XVI столетий (гл. 4-я и 5-я). Большое место автор отводит истории городских и крестьянских движений, что придает этим главам его книги особенный интерес. Но и здесь не все благополучно. Дело в том, что А. Кудрявцев рассматривает все процессы общественного развития этого времени под углом зрения роста центральной государственной власти. Он неоднократно ставит этот вопрос (стр. 109, 113, 123) и дает на него различные, разноречивые ответы. В действительности же существо этой эпохи заключается как раз в другом - в борьбе против централизованной королевской власти, в ее ограничении. Прогрессом для этой эпохи был не рост королевской власти, а ее ограничение, ибо в этом был залог дальнейшего благоприятного развития демократии (горожане и крестьянство). Именно это подчеркивает Маркс, когда говорит, что "в формировании испанского королевства имелись условия, исключительно благоприятные для ограничения королевской власти". Задача А. Кудрявцева и сводилась к тому, чтобы показать, как и в силу чего два "начала" этого ограничения - могущественная знать и сильные, "первоклассные" города - не смогли завершить этого. С этой точки зрения, например, подавление восстания унии при Педро IV (стр. 133 - 134) должно быть расценено как реакционное событие² .

Хорошо изложив историю Испании при "католических государях", автор нечетко характеризует правление Карла I, которому Маркс придает исключительное значение. Так, излагая историю коммунерос, автор ни словом не упоминает о кортесах в Тордесильясе и "протесте" 20 октября 1520 года.

¹ Статьи "Революционная Испания" цитирую по изданию К. Маркс и Ф. Энгельс "Революция в Испании", стр. 5. М. 1937. Все, не оговоренные особо в тексте рецензии, ссылки на Маркса сделаны по этой книге.

² О громадных своеобразиях в истории Испании этого времени свидетельствует еще одно замечание Маркса: "Медленное избавление от арабского владычества... привело к тому, что полуостров... получил характер совсем отличный от тогдашней Европы: в эпоху европейского Возрождения по своему быту, север Испании был готским и вандальским, юг же - арабским". (К. Маркс и Ф. Энгельс "Революция в Испании", стр. 5).

Ведь этот момент, вопреки А. Кудрявцеву, датирующему сентябрем "признаки распада" движения (стр. 183), на самом деле был высшей точкой его. Ведь именно этот "протест" 20 октября толкнул Карла на решительную борьбу. Карл лишает депутатов гордесильясского собрания личных прав. "Гражданская война, - пишет Маркс, - стала неизбежна" (стр. 6). Однако всему этому периоду, с 20 октября 1520 г. по 23 апреля 1521 г. - дата битвы при Вильяларе, когда "старинные вольности Испании перестали существовать" (Маркс), - периоду исключительного значения - Кудрявцев посвящает всего несколько строк!

Неправильно освещает А. Кудрявцев и позицию дворянства в движении коммунерос. Не поняв все более обостряющихся разногласий между дворянством и городами, он неправильно считает "Святое братство" (Sancta Hermandad) конфедерацией городов для борьбы против "феодальной знати" (стр. 149). "Святое братство" было последней попыткой городов отстоять свои вольности против дворянства, всего дворянства, а не только одной знати. "Святое братство, - пишет Маркс, - оказалось в руках городов мощным орудием против кастильского дворянства, обвинявшего их в нарушении своих древних привилегий и юрисдикции. Вот почему, - продолжает Маркс, - дворянство проявило такое усердие в поддержке проектов Карла I уничтожить Священную лигу". Кудрявцев же пишет, что будто бы дворянство было на стороне лиги, что оно (летом 1521 г.) "уже начало отходить от горожан", что войска кардинала-регента с осени 1520 г. "стали пополняться из среды кастильской знати".

Ни слова не пишет А. Кудрявцев о дальнейшем разгроме Карлом I городских вольностей. Не пишет потому, видно, что, отводя преимущественное место крестьянским движениям, он не понимает громадной, общенародной роли городских движений того времени, в которых почти всегда принимало участие и крестьянство.

Автор нечетко излагает гениальный анализ Маркса о происхождении и сущности испанской монархии XVI века¹ . Вместо обстоятельного изложения процесса складывания испанской монархии, вместо развернутой картины всех обстоятельств, в силу которых первая в Западной Европе абсолютная ("в самых резких формах". - Маркс) монархия не смогла создать крепкого, централизованного государства, вместо того чтобы четко: ясно, обстоятельно объяснить это величайшее своеобразие испанской истории, А. Кудрявцев ограничивается перепиской цитат из Маркса (стр. 192, 204), формально приклеивая их к своему изложению. А ведь это своеобразие испанской истории живо в своей реальности и доныне, и многого в истории Испании XIX-XX вв. нельзя уяснить без ясного понимания этого своеобразия. Ведь не даром же Маркс, анализируя события испанской революции 1854 г., ставит вопрос: "Как же объяснить то странное явление, что после трех почти столетий владычества династии Габсбургов, а вслед за ней династии Бурбонов, из которых и одной было бы достаточно, чтобы раздавить любой народ, муниципальные вольности Испании до известной степени сохранились?" Ключ к пониманию этого, как и многих других явлений новейшей истории Испании, в ее истории XVI века.

Последние главы книги, посвященные истории Испании при Филиппе II и далее, вплоть до 1700 - 1714 гг., написаны хорошо, интересно, картина разложения страны нарисована ярко. Правда, автор доводит историю Испании "в средние века" фактически лишь до смерти Филиппа II (1598 г.), ибо события XVII в. даны в очень беглом перечне. Нужно также пожалеть и о том, что таким крупным событиям, как гражданская война 1640 - 1652 гг., бискайское восстание 1671 г., отведено буквально несколько (стр. 4 и 21) ничего по существу не говорящих строк. Восстание 1698 г. "описано" цитатой из Маркса (стр. 229). Исчезновение же из книги истории Испании XVIII в. абсолютно непонятно.

Несмотря на все отмеченные недостатки книга тов. Кудрявцева в целом все же представляет положительное явление. Являясь, по существу, первым опытом популярного изложения истории средневековой Испании с марксистской точки зрения, она до известной степени заполняет в этом отношении громадный пробел. Советский читатель, обращающийся к истории Испании и вынужденный до сих пор пользоваться книгой буржуазного историка В. К. Пискорского, получает теперь книгу, наибольшим достоинством которой является конкретность и систематичность изложения. То же обстоятельство, что автор в своем изложении опустил богатую, яркую историю духовной культуры Испании, должно подтолкнуть Соцэкгиз на скорейший выпуск соответствующей книги.

¹ "Резолюция в Испании", стр. 7 - 8.