В статье рассматривается проблема идентификации "бесноватых", упомянутых в "Истории" Никиты Хониата, как "катализаторов" восстания 1185 - 1186 гг. В качестве возможного решения предлагается версия, связанная с византийскими инструментами легитимации.

The article scrutinised the problem of identification, who were the "demoniacs", mentioned in Niketas Choniates' "History" as cathalisers of the uprising of 1185 - 1186. A hypothese, suggested as a possible clue, deals with the Bysantian instruments of legitimation.

Ключевые слова: бесноватые, Второе Болгарское царство, восстание Петра и Асеня, культ св. Димитрия Солунского, народно-религиозная практика.

Становлению так называемого Второго Болгарского царства (в болгарской историографии - "возобновлению Болгарии") и, в частности, его начальному эпизоду: восстанию в Тырнове¹ в 1185 - 1186 гг. под руководством братьев Феодора-Петра и Иоанна (I) Асеня, - посвящена обширная научная литература - как на болгарском, так и на русском и на других языках². Однако ряд вопросов, принципиально важных для реконструкции хода и понимания сути этих событий, до сих пор не получил сколько-нибудь единодушного объяснения. Одним из них остается и вопрос о том, кем были те "бесноватые", которые, как сообщается в главном источнике о событиях в Болгарии в это время, "Истории" византийского чиновника, историка и богослова Никиты Хониата, - сыграли важную роль в привлечении местных жителей на сторону мятежных братьев.

Точнее, Хониат рассказывает буквально следующее: "Желая излечить своих земляков от трусости, братья построили церковь во имя мученика Димитрия, в которой собрали множество бесноватых из обоих родов (болгар и влахов? - СИ.) с налитыми кровью, косящими глазами, с распущенными волосами и вообще точно изображавших все то, что делают люди, одержимые бесами. Асени внушили им говорить в исступлении, будто Бог благоволил даровать свободу болгарам и влахам, будто соизволил снять с их шеи временное ярмо и будто с этой целью Христов мученик Димитрий оставил Фессалонику, покинул тамошний храм, не захотел более пребывать с ромеями и перешел к ним, чтобы быть им помощником

Добычина Анастасия Сергеевна - аспирантка исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, младший научный сотрудник Института славяноведения РАН

¹ Источники не упоминают название крепости, в которой произошло восстание. Однако большинство исследователей придерживаются мнения, что события произошли именно в будущей болгарской столице Тырново.

² Из работ, опубликованных по этой тематике в последние годы, особого внимания заслуживают статьи болгарских исследователей В. Гюзелева [1. С. 36 - 39]; Г. Николова [2. С. 597 - 617], а также С. А. Иванова [3. С. 95 - 123].

и сотрудником в их деле. Дав себе небольшой отдых и вдруг еще более преисполнившись (Пифонова. - С. И.) духа, эти сумасшедшие как бы в новом припадке падучей болезни начали потом опять возбуждать народ, провозглашая вдохновенным голосом, что не время теперь сидеть, что наступила решительная минута идти на ромеев [...] Одушевленный такого рода прорицаниями, весь народ вооружился поголовно"³.

Рассказ о восстании в Тырнове в "Истории" Хониата почти на всем протяжении строится вокруг действий и слов "бесноватых", что свидетельствует о том, что их появление отнюдь не случайно, но рассматривается самим автором как одно из ключевых звеньев в цепи произошедших событий. Ничего подобного нельзя обнаружить ни в одном другом источнике более или менее современном этим событиям: лишь во второй половине XIII в. о "бесноватых" в восставшем Тырнове написал в "Обзорной хронике" Феодор Скутариот, несомненно, опираясь при этом на рассказ Хониата [6. С. 243 - 244].

Примечательно, что с момента включения "Истории" в научный оборот фрагменту, описывающему воздействие "бесноватых" на собравшееся в Тырнове население, чаще всего не придавалось большого значения. Так, К. Иречек прямо назвал рассказ Хониата "извращенной легендой" [7. С. 301], а Ф. И. Успенский констатировал, что "ничего больше нельзя видеть в картине, в которой Н. Акоминат (Хониат) рисует общее одушевление болгар, возбуждаемых к войне с греками пророчествами и воззваниями бесноватых с налитыми кровью и дикими глазами, как весьма простой факт действительно очень сильного волнения в Болгарии" [8. С. 222]. Исследователи позднейшего времени, обращаясь к рассказу Хониата о восстании в Тырнове, нередко предпочитали его точному воспроизведению более или менее вольный пересказ, в котором сюжет с "бесноватыми" просто "выпадал" как избыточная подробность (см., например [9. Р. 273; 10. Р. 183; 11. Р. 290]), а призывы к восстанию приписывались непосредственно самим братьям Петру и Асеню (см., например [12. С. 209; 13. С. 28]). Стремление представить рассказ Хониата как иронически-язвительную реакцию на восстание болгар против византийской власти стало устойчивой тенденцией для историографии XX в., в особенности болгарской и советской (см., например [14. С. 257 - 258; 15. С. 54 - 55; 16. С. 427] и др.⁴

Тем не менее, нередки и случаи буквального восприятия рассказа Хониата: так, классик болгарской медиевистики В. Златарский полагал, что в тексте описаны подлинные бесноватые - "разные эпилептики и полупомешанные из обоих народов, которые в Средние века считались Божьими людьми, т.е. такими, через которых говорит Божество" [19. С. 431]. Согласно греческому исследователю Ф. Малингудису, "бесноватые" Хонита могли быть нестинарами, а их состояние "исступления" можно объяснить особенностями экстатической практики, сопровождающей нестинарский обряд хождения по раскаленным углям [20. S. 110 - 112]. Наконец, согласно отечественному византинисту С. А. Иванову, действо "бесноватых" могло быть проявлением остатков протоболгарского шаманизма, который продолжал бытовать, в том или ином виде, на исторических болгарских землях, включая их северо-восток [21. С. 68 - 69].

В то же время принимая рассказ Хониата как буквальное описание некоего конкретного действа культового характера и пытаясь найти его объяснение в культурных особенностях и народно-религиозных практиках населения северовосточной части средневековых болгарских земель, исследователи, как правило, оставляли без должного внимания важнейшую составляющую восстания - культ

³ Так передает этот рассказ С. А. Иванов: [3. С. 111 - 112]. Другой русский перевод: [4. С. 22 - 23]. Греческий оригинал: [5. Р. 371].

⁴ Обстоятельства восстания рассматриваются и в работах отечественного византиниста Г. Г. Литаврина: [17. С. 435, 443; 18. С. 367].

св. Димитрия, достигшего необычайной популярности как в византийских, так и славянских землях к концу XII в.⁵ Между тем, известно, что в момент выступления болгары располагали некой широко почитаемой иконой с изображением великомученика [25. С. 48 - 50] и само восстание, по всей вероятности, было приурочено к празднованию дня св. Димитрия Солунского [26. С. 257 - 265]. В связи с этим возникает закономерный вопрос: не мог ли известный образ великомученика вместе с одноименным храмовым зданием быть частью некого богослужебного ритуала, связанного с почитанием памяти св. Димитрия, объявленного покровителем восстания?

Ритуалы с иконами были одной из важнейших составляющих византийского благочестия и имели определенные "стандарты" и образцовые формы организации, известные как в столице, так и на окраинах империи [27. С. 133 - 139]. Воздействие этих ритуалов на верующих было чрезвычайно сильным. Последние активно включались в их совершение, обращаясь к самим иконам с молитвами и иным образом выражая перед ними свое благоговение [28. С. 256 - 257]; [29. С. 13 - 89]. Ритуальные действия подобного рода едва ли не в обязательном порядке предполагали участие неких постоянных групп лиц - будь то мирянские "братства", организованные вокруг почитаемых святынь, братия монастырей или клир храмов, в которых эти святыни хранились [30. Р. 360 - 384].

Так, широкой известностью не только в Византии, но и во всем христианском мире пользовалось знаменитое "вторничное чудо", связанное с константинопольским монастырем Одигон и образом Богоматери Одигитрии (см. [31. С. 39 - 69; 29. С. 243 - 274; 32. Р. 199 - 207]). Согласно Стефану Новгородцу (XIV в.), "дивное зрелище" являли собой при этом действия определенной группы людей: "одному человеку поставят на плечи икону стоймя, а он руки раскинет, как будто распятый, также и глаза у него закатятся, - страшно видеть, - и по площади мечет его туда и сюда, очень сильно вертит его, а он не помнит себя, куда его икона носит. Потом другие подхватят, и с ними то же бывает, так же и третий, и четвертый подхватывают, и они поют с дьяконами пение великое" [33. Р. 37]. Новые подробности "чуда" добавляет испанец Перо Тафур (начало XV в.): по его словам, ритуал совершался неким братством, облаченным в красные одеяния, и "люди эти из одного рода, другие не могут исполнять эту службу; они движутся с большой процессией, и люди в том одеянии подходят по одному к иконе, и кто ей нравится, тому она позволяет взять себя легко, словно бы весила она одну унцию, и кладут ее на плечо, и с песнопениями выходят из церкви и направляются к большой площади, и там тот, кто несет ее, ходит с ней от одного конца до другого, и обходит [так площадь] пятьдесят раз, и кажется, что икона поднимает его над землей, причем он теряет сознание и бледнеет, не отрывая глаз от нее; затем он садится, подходит другой, берет ее, кладет себе на плечо, и делает то же самое, так что таким образом четыре или пять человек носят ее в течение того дня" [34. С. 245 - 246].

Примечательно, что собравшийся на площади народ не был простым наблюдателем "чуда", но также принимал активное участие в действе: испанец Руи Гонсалес да Клавихо отмечает, что когда икону выносят и ставят посреди площади, "весь народ начинает молиться перед ней с плачем и стенаниями" [34. С. 241]. В свою очередь, Стефан Новгородец обращает внимание на то, что в начале действа народ "восклицает с плачем: "Господи помилуй!", - а во время "чудного зрелища" эмоции накаляются так, что народ уже "взывает с плачем: "Господи, помилуй!"" [33. Р. 37].

Известно, что подобного рода ритуал существовал и в Фессалонике. По сообщениям Константина Арменопула (1320 - 1380/1383 гг.) и Симеона Солунского

⁵ Подробнее об истории культа св. Димитрия и его почитании в Византии и на славянских землях от истоков до конца XII в. см. [22. С. 103 - 105; 23. С. 155 - 195; 24. С. 333 - 344].

(1416/1417 - 1429 гг.), в честь дня св. Димитрия там ежегодно устраивалось пышное трехдневное празднество, главным элементом которого была торжественная процессия с реликвиями великомученика через весь город. Кроме того, Симеон Солунский уточняет, что впереди всей процессии несли сосуд с миром и что в определенные моменты его ставили рядом с иконой великомученика. Этот сосуд был накрыт тканым покровом с изображением св. Димитрия в рост [35. С. 46 - 52]. Церемония заканчивалась всенощным бдением, а наутро начинались народные гуляния [36. Р. 81].

Можно предположить, что процессия с реликвиями св. Димитрия бытовала в Фессалонике и в XII в.⁶, а значит, в свою очередь, она могла быть воспроизведена в Тырново в 1185 г.

По авторитетному замечанию Н. Д. Барабанова, "выход иконы [...] с организацией последующего зрелища являлся мощным средством воздействия на паству" [28. С. 256 - 257]. Не могло ли подобное воздействие иконы использоваться и во время восстания 1185 г.?

Видимо, внезапное появление во время празднования в Тырново дня св. Димитрия его чудотворного фессалоникийского образа и воспроизведение соответствующего ритуала силами местного клира, монашества или братства должны были убедить даже наиболее стойких противников конфликта с империей в наличии "божественной санкции" на восстание. Несомненно, факт появления в распоряжении мятежников неких святынь, связанных с культом св. Димитрия, торжественная процессия в его честь со всеми необходимыми атрибутами и, вероятно, со всей пышностью, на которую только были способны асеневцы в провинциальной болгарской крепости, должны были вызвать возмущение и негодование в столичном Константинополе. А значит, употребление Хониатом термина "бесноватые" могло преследовать задачу намеренной "демонизации" дерзких "варваров", в том числе помогавшего им клира, монашества или братства, осмелившихся использовать византийский религиозно-политический "инструментарий" в антивизантийских целях - против императора Исаака II Ангела.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гюзелев В. Чудотворна икона на св. Димитър Солунски в Търново през 1185 - 1186 г. // Любен Прашков - реставратор и изкуствовед. София, 2006.

2. Николов Г. Н. Българите и Византийската империя (август-ноември 1185 г.) // Тангра. София, 2006.

3. Иванов С. А. Общественная мысль в Болгарии в XI XIII вв. // Власть и общество в литературных текстах Древней Руси и других славянских стран (ХП-ХШ вв.). М., 2012.

4. Никита Хониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. СПб., 1862. Ч. 2. (=Византийские историки, переведенные с греческого при С. -Петербургской Духовной академии. Т. 7).

5. Nicetas Choniata. Historia. Rec. I. A. van Dieten Berolini et Novi Eboraci, 1975 (=Corpus Fontium Historiae Byzantinae. Vol. 11/1).

6. Theodorus Scutariota. Compendium chronicum // Гръцки извори за българската история. София, 1972. Т. VIII.

7. Иречек К. История болгар. Одесса, 1878.

8. Успенский Ф. И. Образование Второго болгарского царства. Одесса, 1879.

9. Angold M. The Byzantine Empire (1025 - 1204): a Political History. New York, 1984.

10. Wolff R.L. The Second Bulgarian Empire // Speculum. 1949. XXIV.

11. Stephenson P. Byzantium's Balkan Frontiers. A Political Study of the Northern Balkans, 900 - 1204. Cambridge, 2004.

12. Палаузов Сп. Избрани трудове. София, 1974. Т. I.

13. Цанкова-Петкова Г. България при Асеневци. София, 1978.

14. Мутафчиев П. История на българския народ (681 1323). София, 1943. Т. 1/2.

⁶ Сделать такой вывод позволяет сохранение в Фессалонике вплоть до XV в. древней традиции городского соборного богослужения по уставу Константинопольской Великой церкви и необычайная устойчивость византийских обрядов [37. С. 38 - 39, 51, 94, 98].

15. Дуйчев И. Проучвания върху средновековната българска история и култура. София, 1981.

16. Божилов И., Гюзелев В. История на средновековна България. VII-XIV век. София, 1999.

17. Литаврин Г. Г. Болгария и Византия XI-XII вв. М., 1960.

18. Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 1999.

19. Златарски В. История на Българската държава през средните векове. София, 1934. Т. 2.

20. Malingoudis Ph. Die Nachrichten des Niketas Choniates uber die Entstehung des Zweiten Bulgarischen Staates // Byzantina. Thessaloniki, 1980. T. 10.

21. Иванов С. А. Формы легитимации верховной власти в Болгарии в XII-XIII в. // Славяне и их соседи. М., 2008. Вып. 12. Анфологион: власть, общество, культура в славянском мире в средние века.

22. Добычина А. С. "Имперский" святой // Родина. 2013. N 1.

23. Иванова О. В., Турилов А. А., Лукашевич А. А., Преображенский А. С. Димитрий Солунский // Православная Энциклопедия. М., 2007. Т. XV.

24. Петров П. Възстановяване на Българската държава: 1185 - 1197. София, 1985.

25. Дуйчев И. Проучвания върху българското Средновековие. София, 1945.

26. Priming G. Demetrios-Kirche und Aseniden-Aufstand. Zur chronologischen Prazisierung der Fruhphase des Aseniden-Aufstandes // Зборник радова Византолошког института. Београд, 1999 - 2000. Т. 38.

27. Паттерсон-Шевченко Н. Служители святой иконы // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996.

28. Барабанов Н. Д. Культ иконы Одигитрии в Константинополе в аспекте византийского народного благочестия // Море и берега. К 60-летию СП. Карпова от коллег и учеников. М., 2009.

29. Шалина И. А. Реликвии в восточнохристианской иконографии. М., 2005.

30. Nesbitt J., Wiita J.A. Confraternity of the Comnenian Era // Byzantinishe Zeitschrift. 1975. N 68. Heft 2.

31. Лидов А. М. Чудотворное действо с Одигитрией Константинопольской // Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. М., 2009.

32. Janin R. La geographie ecclesiastique de l'Empire Byzantin. Paris, 1969. T. III. Les eglises et les monasteres.

33. От странника Стефанова Новгородца // Majeska J. Russian Travelers to Constantinople in the Fourteenth and Fifteenth Centuries. Washington, 1984.

34. Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники. М., 2006.

35. Pallas D.I. Le ciborium hexagonal de Saint-Demetrios de Thessalonique: Essai d'interpretation // Зограф. 1979. Т. 10.

36. Papagiannopoulos A. History of Thessaloniki. Thessaloniki, 1982.

37. Тафт Р. Византийский церковный обряд. СПб., 2000.