Реальная история отношений кхмерских коммунистов и их вьетнамских коллег до сих пор окружена завесой тайны. Несмотря на многочисленные исследования, посвященные этой теме и у нас в стране, и за рубежом, на многие ключевые вопросы все еще достоверных ответов нет. Во Вьетнаме об истории отношений с Пол Потом и "красными кхмерами" говорят одно, на Западе - подчас совершенно иное, нельзя доверять и заявлениям отдельных лидеров "красных кхмеров" вроде Кхиеу Самфана или Иенг Сари, перешедших ныне на сторону правительства в Пномпене и говорящих то, что от них хотят услышать. Все это служит лишним подтверждением того, что анализ отношений Ханоя и "красных кхмеров" не есть вопрос чисто исторический. В нем до сих пор присутствует политическая составляющая, которая как раз и затрудняет объективное изучение вопроса.

В настоящей статье автор стремится решить эту проблему и предоставить читателю непредвзятую картину происходившего. Исследование основано на изучении архивных материалов (дневники советских дипломатов во Вьетнаме, записи их бесед с высшими представителями вьетнамского руководства, аналитические справки, политические письма Посольства СССР в СРВ, другие документы), которые находятся в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Их изучение позволяет объективно и достаточно полно ответить на поставленный вопрос.

Отношения кхмерских и вьетнамских коммунистов прошли в своем развитии несколько основных этапов.

В первый период (1930-1954) немногочисленная кхмерская секция Компартии Индокитая (КПИК) находилась под полным идеологическим и организационным контролем вьетнамских коммунистов. В период борьбы за освобождение от власти Франции (1946-1953) численность секции непрерывно росла за счет вступления в КПИК наиболее радикальных участников антиколониальной борьбы. В июне 1951 г. на ее базе была образована Народно-революционная партия Камбоджи (НРПК). Лидеры этой партии Сон Нгок Минь, Сью Хенг, Ту Самут действовали в антиколониальной войне рука об руку с вьетнамцами и являлись в полном смысле слова верными союзниками и неукоснительными исполнителями всех планов, принимаемых в Ханое.

Женевские соглашения по Индокитаю 1954 г. стали решительным водоразделом в отношениях кхмерских и вьетнамских коммунистов. В соответствии с ними вьетнамцы вывели свои войска из Камбоджи, но при этом, в отличие от Лаоса (где в районе Самныа была образована так называемая освобожденная зона, контролировавшаяся коммунистами), Ханой ничего не сделал, чтобы обеспечить такие же

стр. 36

условия для своих кхмерских союзников. Вьетнамцы даже не пустили кхмерских коммунистов за стол переговоров в Женеве и к концу 1954 г. вывели свои боевые части из тех районов Камбоджи, которые находились под их контролем. Вслед за этим кхмерские королевские войска вступили во все зоны, которые ранее находились под властью НРПК, а сама партия вынуждена была фактически перейти на нелегальное положение. Утешение, приготовленное в Ханое, - предоставление более чем двум тысячам своих союзников(1) возможности укрыться на территории Северного Вьетнама - было явно несоразмерно их вкладу в совместную борьбу. Поэтому среди оставшихся в Камбодже кхмерских коммунистов стала распространяться версия о том, что Ханой их просто предал, использовал в качестве заложников ради достижения соглашения с тогдашним главой Камбоджи - Нородомом Сиануком. Оценка вьетнамских действий той поры "как неправедного предательства камбоджийской революции"(2) позже не раз воспроизводилась в официальных документах "красных кхмеров", об этом не раз заявлял и сам Пол Пот. Самое интересное, что об этом решении Ханоя помнили в Пномпене даже в 80-е годы, когда такой высокопоставленный человек в пномпеньской иерархии, как исполнительный секретарь провьетнамского Единого фронта национального спасения Кампучии (ЕФНСК) Чан Вен, считал, что в 1953 г. на "Парижской мирной конференции вьетнамцы поступили неправильно, оставив нас один на один с правящим режимом"(3).

События, произошедшие в Индокитае в 1954 г., обозначали начало нового этапа в отношениях кхмерских и вьетнамских коммунистов. Тесное сотрудничество, как это было в 1949-1953 гг., быстро сошло на нет, и потерявшая значительную часть кадров, действовавшая нелегально НРПК на долгие годы выпала из поля зрения Ханоя. Северовьетнамские лидеры, готовившиеся к возобновлению вооруженной борьбы на Юге, нашли в Сиануке с его антиимпериалистической и антиамериканской риторикой куда более важного союзника, чем НРПК, обладавшего к тому же реальной властью. Ханой сделал ставку на союз с Сиануком, который не только резко критиковал США, но и предоставил Северному Вьетнаму возможность использовать свою территорию для создания тыловых баз на так называемой тропе Хо Ши Мина и даже поставлять боеприпасы и вооружение для войны на Юге через камбоджийский порт Сиануквилль (правда, при этом кхмеры брали себе примерно 10% всех поставок)(4). Вьетнамцы стремились всячески укрепить этот режим, поэтому любые планы борьбы местных коммунистов с Сиануком воспринимались ими в штыки. В Ханое полагали, что "вооруженная борьба с правительством Сианука ослабляла его и открывала путь к проискам американского империализма против Кампучии"(5). Вьетнамцы даже старались не отпускать кхмерских коммунистов из Ханоя в Камбоджу для ведения нелегальной работы на родине и стремились оставить их на разных должностях во Вьетнаме(6).

Что касается коммунистов Камбоджи, действовавших в подполье, то их организация под жестким давлением властей раскололась на несколько достаточно изолированных фракций, а ее лидеры, словно загнанные волки, скитались по стране с одной конспиративной квартиры на другую. Достоверные документы об этом времени не сохранились, но, по свидетельству такого информированного человека, как Теп Хен, - бывшего посла режима Хенг Самрина в Пномпене - вся документация партии умещалась в школьном рюкзаке, с которым по стране передвигался генеральный секретарь Ту Самут и его два охранника(7). Тяжелым ударом для подпольной организации стало и предательство Сью Хенга - второго человека в руководстве НРПК. Этот партийный лидер, отвечавший за деятельность НРПК среди крестьян, на протяжении нескольких лет тайно сотрудничал со спецслужбами правящего режима и в 1955-1959 гг. выдал властям практически всех коммунистических активистов в деревне.

В условиях очевидного хаоса внутри партии и отсутствия серьезного контроля с

стр. 37

вьетнамской стороны для приехавшего из Франции Салотх Сара (позже взявшего себе революционный псевдоним Пол Пот) и - радикалов его друзей по учебе во Франции - открылись огромные возможности для выдвижения на самые высокие посты в полуразгромленной, изолированной от всех организации. Предательство Сью Хенга их серьезно не затронуло, ибо они принадлежали к городскому крылу партии, которое возглавлял Ту Самут. Карьерный рост Пол Пота был стремительным: в 1953 г. он - секретарь районной ячейки, в 1959 г. - уже секретарь Пномпеньского городского комитета НРПК(8).

Когда в 1962 г. тайная полиция Сианука настигла и убила Ту Самута на конспиративной квартире в Пномпене (за четыре года до этого, в 1958 г., был застрелен другой крупный лидер НРПК, редактор партийной газеты Ноп Бопхан), Пол Пот и его друзья получили уникальную возможность фактически возглавить партию или, точнее, то, что от нее осталось. Еще в 1960 г. Пол Пот добился того, что его оценка ситуации в стране и взгляды на тактику и стратегию политической борьбы были положены в основу новой программы НРПК. Главной задачей в ней объявлялось осуществление национально-демократической революции, т.е. борьба за свержение существовавшего в стране режима, что шло вразрез с интересами Ханоя. На съезде НРПК был принят новый устав и образован новый ЦК, в котором Пол Пот стал исполнять обязанности заместителя председателя партии.

Доминирование новых кадров было закреплено на следующем съезде в январе 1963 г. Он также состоялся в подполье, и, по рассказам ветеранов- коммунистов, это была конспиративная квартира, в которой собралось не более 20 человек. В ходе этой встречи был избран новый состав ЦК, в котором молодые радикалы получили треть из 12 мест. Сам Пол Пот занял пост генерального секретаря, а Иенг Сари стал членом постоянного бюро(9). На этом съезде Пол Пот неожиданно для вьетнамцев(10) переименовал партию: из Народно-революционной она стала Коммунистической. Объясняя причину смены названия, Пол Пот много позже заявлял, что "Компартия Индокитая и соответственно вышедшая из ее рядов НРПК были в свое время созданы вьетнамцами для захвата камбоджийских и лаосских земель"(11).

Вьетнамцы долгое время спокойно взирали на перемены в кхмерском коммунистическом подполье, практически не вмешиваясь в его дела, если не считать того, что именно с их невольной помощью в это время появилась на свет зловещая властная связка Пол Пота и Иенг Сари. Как рассказывал в январе 1978 г. советскому послу в Камбодже Нгуен Тхань Ле - первый заместитель заведующего Отделом внешних сношений ЦК КПВ, - "раньше между Пол Потом и Иенг Сари были разногласия, так в 1963-1964 году Иенг Сари покинул его в подполье и уехал в Пномпень. Тогда Пол Пот уговорил вьетнамских друзей помочь его вернуть"(12). Трудно сказать, насколько эта информация соответствовала реальным событиям. Пол Пот всегда был "чужим" для ханойских лидеров, и сложно себе представить, что для возобновления связи с не менее "чужим" для Ханоя Иенг Сари ему понадобилось вьетнамское содействие. Скорее всего, высокопоставленный вьетнамский партийный функционер стремился убедить своих советских союзников в том, что Вьетнам в то время твердо "держал руку на пульсе" и являлся верховным патроном и покровителем кхмерских коммунистических лидеров.

Пренебрежительное отношение к кхмерским коммунистам стало меняться в середине 60-х годов, когда в Ханое осознали, что поддержка северовьетнамской политики со стороны главы Камбоджи становится все более ненадежной, ибо позиции противников дружбы с Ханоем в лице влиятельных и авторитетных генералов Лон Нола и Сирик Матака в Пномпене все более укреплялись. В таких условиях вьетнамцы вновь вспомнили о своих естественных союзниках - кхмерских коммунистах. Однако тут им пришлось столкнуться с целым рядом неожиданных проблем. Главная из них состояла в том, что в результате очевидного недосмотра на самых высоких

стр. 38

должностях в кхмерской компартии находились люди вьетнамцам малоизвестные, неизбежно вызывавшие подозрительность хотя бы тем, что обучались они во Франции, а не в Ханое. Кроме этого, большинство из них не участвовали в антиколониальной войне, т.е. не были проверены на верность "старшему брату", а главное, открыто выступали с критикой северовьетнамской политики в отношении правившего в Камбодже режима. Пол Пот, в отличие от своих предшественников на высшем партийном посту, жестко отстаивал линию на то, что кхмерские коммунисты должны действовать максимально независимо, исходя в первую очередь из своих собственных целей и интересов, "должны проводить самостоятельный, особый курс по основным проблемам теории и тактики революционной борьбы"(13). Кроме того, Ханой должен был учитывать и то, что молодые радикалы своей активностью и независимостью сумели завоевать определенную популярность и поддержку в партийной среде. Там с пониманием относились к утверждениям нового генсека о том, что "политическая борьба не принесет никаких результатов"(14), а потому на первом плане у кхмерских коммунистов должны стоять вопросы захвата власти в Камбодже. Интересы же "вьетнамских братьев" не должны доминировать при определении политики ККП. Важным было и то, что впервые после подписания Женевских соглашений кхмерские коммунисты, несмотря на указания поддержать "антиимпериалистическую политику" Сианука, полученные Пол Потом во время секретного пребывания летом 1965 года в Ханое(15), готовились перейти к реальным действиям.

В 1966 г. в советское посольство в Пномпене стали поступать сообщения о том, что Компартия готовит массы к вооруженному восстанию"(16). В декабре 1966 г. в тесно связанном с коммунистическим подпольем журнале "Сомлень полоко" ("Голос трудящихся") появляется статья, в которой говорилось, что "братья рабочие и крестьяне должны непременно объединиться, чтобы разгромить феодальных и реакционных правителей и их лакеев на земле Камбоджи"(17).

Обеспокоившись тем, что "младший брат" фактически выходит из-под контроля и отодвигает северовьетнамские интересы на второй план, в Ханое решили действовать по двум направлениям. Первое состояло в переброске и внедрении в ряды ККП своих людей, тех кхмерских коммунистов, кто учился и жил во Вьетнаме. Они должны были быть введены в партийные организации в Камбодже в целях, как говорилось, кадрового укрепления партии. Судя по архивным документам, в 1965 г., впервые за много лет, "группа камбоджийских коммунистов была переправлена в Южный Вьетнам, чтобы потом начать действия в Камбодже"(18). Другое направление заключалось в том, чтобы, не вступая в конфликт с новым руководством в Пномпене, продемонстрировать определенную поддержку курсу правящей группы в ККП. В традиционном обращении Отдела внешних связей ЦК ПТВ к камбоджийским коммунистам, проходившим подготовку в ДРВ, в 1965 г., в отличие от предыдущих лет, не было сказано ни слова о прогрессивной роли Сианука. Неожиданностью стало и указание на то, что "борьба кхмерских коммунистов будет в конечном счете победоносной"(19).

Перед Ханоем стояла в это время трудная дилемма: создавать ли новую коммунистическую организацию в Камбодже из числа преданных и подготовленных в Северном Вьетнаме кадров или же внедрять "своих людей" на основные посты в уже существующей компартии и признать (хотя бы временно) малонадежного Пол Пота как легитимного коммунистического лидера братской партии. Вьетнамские политики выбрали второй вариант, ибо их цель состояла в том, чтобы укрепить коммунистические силы в Камбодже, а не ослаблять их внутренним расколом. К тому же не было никаких гарантий, что провьетнамская организация во главе с такой давно скомпрометировавшей себя полным подчинением Ханою фигурой, как Сон Нгок Минь, окажется более сильной и многочисленной, чем партия Пол Пота. О том,

стр. 39

насколько тот же Сон Нгок Минь был непопулярен среди кхмерских коммунистов, даже близких к Вьетнаму, свидетельствует известный эпизод, когда Кео Меас - один из ветеранов - публично обвинил Сон Нгок Миня в перерождении, в том, что "за время своего безопасного существования во Вьетнаме тот стал равнодушен к судьбе партии и основным целям ее борьбы"(20). Если добавить к этому, что политика нового партийного руководства, как показали дальнейшие события, несомненно, пользовалась поддержкой и других авторитетных ветеранов НРПК и среди них - будущего главы Восточной зоны и четвертого человека в партии Со Пхима и будущего главы Юго-Западной зоны и одного из самых жестоких и последовательных полпотовских сторонников Та Мока(21), то становится очевидным, что у Ханоя особого выбора не было.

Можно предположить, что вьетнамцы в это время решили пойти на заключение такого "брака по расчету" в надежде постепенно убрать Пол Пота из руководства. Радикалы, в свою очередь, также согласились на компромисс, ибо только Вьетнам мог дать средства на ведение вооруженной борьбы и на партийные нужды.

Хорошо известно, что в это время Пол Пот искал поддержки советских и китайских коммунистов. В Пекине он побывал, по некоторым данным, в 1965 г.(22) и, как косвенно свидетельствуют архивные данные, заручился определенной поддержкой своих революционных планов со стороны китайского руководства. По крайней мере, в информации советского посольства в Ханое от 19 февраля 1968 г. указывалось, что, "используя тяжелое экономическое положение крестьян ряда провинций и опираясь на промаоистские и провьетнамские элементы левых сил, китайцы разжигают в северных и северо-западных провинциях выступления так называемых "красных кхмеров", завозят контрабандным путем оружие и создают небольшие вооруженные группы повстанцев". Об активном участии Пекина в разжигании повстанческой борьбы рассказывал советским представителям и заместитель председателя Совета министров Камбоджи по внутренним делам Унг Хон Сат. По его словам, "на вооружении у повстанцев новейшее оружие китайского производства (автоматы, гранатометы и 81-миллиметровые минометы)... найдено оружие в ящиках, поступивших в адрес текстильной фабрики в Баттамбанге, где работают китайские специалисты"(23).

Нельзя не сказать, что Пол Пот в 1966 г. изъявил желание встретиться и с представителями советского посольства в Пномпене, рассчитывая заручиться поддержкой Москвы. Такая встреча произошла, однако Пол Пота не устроило, что на беседу с ним был направлен ничего не решающий мелкий посольский чиновник (как рассказывал мне Ю.Н. Мякотных - бывший посол России в Камбодже, - это был всего лишь третий секретарь посольства)(24). Надежды на советскую помощь не оправдались и оправдаться не могли, ибо советские представители не имели практически никакой серьезной информации о положении в ККП. Максимум, на что было готово пойти советское посольство в это время, так это "на посылку лектора для проведения курса лекций для представителей левых сил по социально- экономическим проблемам Камбоджи"(25).

Неудача в установлении контактов с Москвой не ослабила позиции Пол Пота, ибо он имел поддержку и Пекина, и Ханоя. Для того чтобы упрочить свои позиции в Ханое, он даже проявил готовность пойти на тесный союз и "особую солидарность" с ДРВ и ввел Нуон Чеа - человека, которому в Ханое абсолютно доверяли и которого вождь вьетнамских коммунистов Ле Зуан в беседе с советским послом называл политиком "провьетнамской ориентации", - на второй по значению пост в партии. Ле Зуан сказал, что Нуон Чеа, "говоря прямо - наш человек и мой персональный личный друг"(26).

Компромисс с Ханоем позволил Пол Поту сохранить за собой власть в партийном руководстве, обеспечить получение материальной и военной помощи боевым

стр. 40

отрядам, которые он назвал Революционной армией. В период 1968-1970 гг. эта армия вела безуспешные операции против войск правившего режима, несла тяжелые поражения и не имела ни малейшей надежды прийти к власти.

Великий шанс для Пол Пота и кхмерских коммунистов настал в марте 1970 г. Их многолетний враг - глава Камбоджи принц Сианук был свергнут в результате военного переворота 18 марта 1970 г. Для того чтобы вновь вернуться к власти, он вынужден был вступить с коммунистами в военно- политический союз. Это стало поворотным моментом: в глазах тысяч крестьян последние превратились из врагов Сианука в его защитников. Революционная армия стала расти как на дрожжах, массовая база коммунистов значительно увеличилась. При этом, естественно, цели собственно коммунистического переустройства были отодвинуты на задний план, а на передний вышли лозунги защиты законного главы государства и национальной независимости.

В апреле - мае 1970 г. значительные силы северовьетнамских войск вошли в Камбоджу в ответ на призыв о помощи, с которым к Вьетнаму обратился не Пол Пот, а его заместитель Нуон Чеа. По воспоминаниям Нгуен Ко Тхатя, "Нуон Чеа попросил о помощи и за десять дней мы освободили пять провинций Камбоджи"(27). Вьетнамцы оккупировали в 1970 г. почти четверть территории Камбоджи, а зона коммунистического контроля выросла в несколько раз, ибо в так называемых освобожденных районах власть передавалась в руки ККП. В это время отношения между Пол Потом и северовьетнамскими лидерами были особо теплыми, хотя нельзя не сказать, что вьетнамцы своей откровенной политикой "старшего брата" по отношению к кхмерам вызывали среди коммунистического руководства Камбоджи очевидную неприязнь.

Вьетнамское руководство даже и не скрывало того, что Компартии Камбоджи в союзе с ПТВ отведена роль "младшего брата", обязанного выполнять указания "старшего". Секретарь ЦК ПТВ Хоанг Ань, например, в своей речи на XX пленуме ЦК ПТВ, состоявшемся в январе 1971 г., заявлял, что "мы должны укрепить революционную базу в Камбодже и вести эту страну по пути к социализму. Таков курс нашей партии"(28). Более того, как отмечали в том же году советские дипломаты, работавшие в Ханое, "вьетнамские товарищи в последний год в осторожной форме поднимают одно из положений программы бывшей Компартии Индокитая, касающееся создания Социалистической Федерации Индокитая"(29).

Смысл создания такой федерации состоял в том, чтобы после победы индокитайской революции объединить в едином государстве Вьетнам, Лаос и Камбоджу под руководством вьетнамских коммунистов в качестве "старших братьев". Естественно, что все эти планы ханойских лидеров были хорошо известны в Камбодже и не могли не вызывать определенной враждебности и недоверия среди кхмерских коммунистов вне зависимости от их взглядов на будущее Камбоджи. О настороженном и даже враждебном отношении кхмерских и лаосских коммунистов к планам Ханоя по ограничению независимости Лаоса и Камбоджи и новому переустройству бывшей территории Французского Индокитая было хорошо известно и советским представителям во Вьетнаме. В Политическом письме за 1971 г. они отмечали, что "слишком узконациональный подход вьетнамских товарищей к решению проблем Индокитая, заметные попытки подчинения ими проблем Лаоса и Камбоджи интересам Вьетнама вызывают скрытое недовольство лаосских и камбоджийских друзей"(30).

Это скрытое недовольство хорошо видно по переписке Пол Пота с Ле Зуаном. В одном из своих писем 1974 г. он, с одной стороны, клялся, что "все наши победы неотделимы от помощи наших братьев и боевых соратников - вьетнамского народа и Партии трудящихся Вьетнама", но, с другой - вполне определенно заявлял, что "отношения между нашими партиями основаны на взаимном уважении и невмешательстве во внутренние дела друг друга"(31).

Совершенно очевидно, что по мере того, как партийный и военный аппарат

стр. 41

"красных кхмеров" становился все более сильным, амбиции их лидеров, их неприязнь и недоверие к вьетнамцам вообще (исторически кхмеры вьетнамцев всегда недолюбливали, считая их агрессорами по отношению к своей стране) становились все более явными: "красные кхмеры" только искали повода, чтобы обозначить свою независимую от Вьетнама позицию. В освобожденных районах они запрещали местному населению вступать в контакт с вьетнамцами, якобы по ошибке нападали на отдельные вьетнамские отряды, совершавшие марши на камбоджийской территории, захватывали вьетнамские обозы с продовольствием, амуницией и военной техникой(32).

Возможность для "развода" и "обиды" на Ханой предоставила им сама судьба: в 1973 г. после заключения в Париже мирного соглашения по Индокитаю Пол Пот превратился из формального в реального хозяина освобожденных районов. Причина такого поворота событий состояла в том, что в Париже вновь, как и в 1954 г. в Женеве, вьетнамцы согласились на полный вывод своих войск из Камбоджи. Их уход резко ослаблял зависимость руководства "красных кхмеров" от указаний Ханоя, избавлял их партийные структуры, особенно на местах, от плотной политической и идеологической опеки, которую осуществляли в Камбодже многочисленные вьетнамские советники, и фактически подрывал позиции откровенно провьетнамских элементов внутри ККП. Хенг Самрин - один из близких к Вьетнаму людей, вошедший в первый состав провьетнамского Единого фронта национального спасения Кампучии (ЕФНСК), - вспоминал, что с 1973 г. на армейских партийных собраниях только что вступившие в партию люди развязали "грубую необоснованную критику в адрес провьетнамских ветеранов"(33). На 1973 г. падает и первая волна номенклатурной эмиграции, когда вместе с вьетнамскими войсками страну покинули такие известные в будущем деятели постполпотовской Камбоджи, как Миех Сомнанг, Кео Чанда. Пен Сован, после 1979 г. ставший руководителем воссозданной вьетнамцами НРПК, также бежал во Вьетнам в 1973 г., покинув редакционный комитет радио "красных кхмеров"(34).

Вывод войск и ослабление вьетнамского контроля позволили кхмерским радикалам приступить к осуществлению своих планов по ужесточению внутренней политики в духе "большого скачка" и "культурной революции". Именно после ухода вьетнамцев начался резкий переход к масштабному обобществлению и переустройству всей жизни кхмерского села в духе китайских больших коммун. Раньше это было делом рискованным, ибо неизбежно вызвало бы подозрения в том, что камбоджийское коммунистическое руководство следует не советско-вьетнамским курсом, а больше симпатизирует китайскому опыту.

Положение "красных кхмеров" еще более упрочилось после успехов их массированного наступления, начавшегося на всех фронтах в конце января - начале февраля 1973 г. Пол Пот как бы демонстрировал всем, что новое "предательство" вьетнамцев ("Ханой бросил нас" - так в беседе с Сиануком оценил соглашение в Париже Кхиеу Самфан(35)) и резкое ухудшение отношений с ПТВ из-за отказа "красных кхмеров", несмотря на настоятельные вьетнамские "рекомендации", вступить в переговоры с лонноловским правительством никак не отразились на действиях кхмерских коммунистов. Под его руководством ККП в отличие от 1954 г. оказалась готова к такому повороту событий и оказалась способна самостоятельно одержать военную победу в стране.

Весной 1973 г. Ле Зуан в беседе с советским послом во Вьетнаме сказал, что "в камбоджийских делах инициатива находится не в наших руках"(36). Это было честное, но запоздалое признание вьетнамского лидера, ибо после безуспешных попыток Фам Хунга - члена Политбюро ЦК ПТВ, ответственного за Камбоджу, - заставить Пол Пота действовать по вьетнамскому сценарию (он провел с Пол Потом серию встреч 24 - 26 января 1973 г.)(37) и без того всем было ясно, что Пол Пот ведет свою собственную, независимую от Ханоя войну.

стр. 42

В апреле 1973 г. Ханой открыто сообщил своим советским союзникам, что реального контроля над ситуацией в Компартии Камбоджи у него нет. В той же беседе с советским послом Ле Зуан заявил, что "у НРПК (так в тексте. - Д.М.) есть разногласия и с Сиануком и в собственных рядах. Их организация находится в Пекине. Даже китайское посольство в Ханое имеет с ними больше контактов, чем мы. Однако кхмерские товарищи очень осторожны. Наша помощь им очень велика. Есть возможность постепенно с ними сближаться "(38).

О резком охлаждении отношений кхмерских и вьетнамских коммунистов говорил советскому послу в это время и Фам Ван Донг. В их беседе, состоявшейся 14 апреля 1973 г., вьетнамский премьер-министр указал, что "наша поддержка и помощь камбоджийским друзьям сокращается и ее масштабы в настоящее время невелики". На вопрос советского представителя о том, "существует ли возможность сговора по камбоджийской проблеме за спиной вьетнамцев", Фам Ван Донг занял намного более оптимистичную позицию по сравнению с Ле Зуаном. "Нам известно, - сказал он, - что существуют планы, направленные на создание трудностей в отношениях между народами Индокитая. У нас, однако, достаточно сил, чтобы противостоять этим планам. Руководство ДРВ постоянно работает над камбоджийским вопросом"(39).

По всей видимости, под влиянием информации вьетнамских лидеров о значительной самостоятельности кхмерского руководства в Москве также пришли к выводу о необходимости налаживания собственных контактов с "красными кхмерами". Так, в той же беседе с Фам Ван Донгом советский посол заявил, что "товарищи из НРПК (так в тексте. - Д.М.) не совсем правомерно ставят свои связи с КПСС в зависимость от признания СССР Сианука. Нам необходима их помощь, чтобы лучше знать ситуацию в Камбодже"(40). Несколько позже, в июне 1973 г., советник-посланник посольства СССР в ДРВ сообщил в Москву о том, что "в соответствии с поручением центра передал текст письма ЦК КПСС к ЦК НРПК (так в тексте. - Д.М.). Во время беседы с заместителем заведующего Отделом ЦК ПТВ Чан Хи Хиеном тот сказал, что пока трудно предугадать реакцию камбоджийских друзей, как они отнесутся к инициативе ЦК КПСС"(41). При анализе этих документов удивление вызывает тот факт, что попытки наладить каналы связи с "красными кхмерами" Москва предпринимала не напрямую, а через посредство своих вьетнамских союзников, доверие к ко- торым в камбоджийском руководстве было минимальным. Передавать официальное приглашение к сотрудничеству с кхмерами через посредство вьетнамского партийного работника означало заведомый провал всего проекта. Из всего этого следует, что Москва, хотя и желала установить прямые связи с руководством "красных кхмеров", тем не менее ни в коем случае не хотела осложнения своих отношений с Ханоем, не предпринимала попыток напрямую выйти на камбоджийское руководство.

В то же время и в той информации, которую предоставлял Ханой советской стороне, были свои загадки. Так, в ноябре 1973 г. заместитель заведующего Сектором социалистических стран ЦК ПТВ Нгуен Чонг Тхуат в беседе с советским дипломатом сказал, что "последние сообщения дают понять, что в настоящее время происходит процесс усиления руководящей роли НЕФК (Национального единого фронта Камбоджи - Д.М.) и лично Кхиеу Самфана"(42). В январе 1978 г. информация о Кхиеу Самфане дается уже совершенно иная. Первый заместитель заведующего Отделом внешних сношений ЦК КПВ Нгуен Тхань Ле сообщает советскому послу, что "в 1971- 1972 годах Кхиеу Самфан был рядовым членом партии и только в 1975 году стал кандидатом в члены ЦК"(43).

Очевидное противоречие можно объяснить двумя причинами: либо в Ханое действительно не знали о реальном месте Кхиеу Самфана в правящей иерархии ККП (он всегда был далек от реальной власти), либо знали, но не захотели говорить об этом советской стороне, желая вывести контакты Москвы не на реальных лидеров, а на ничего не решавшего Кхиеу Самфана. По крайней мере, в 1973-1974 гг. именно его и

стр. 43

Иенг Сари считали в Москве наиболее влиятельными в ККП и именно с ним несколько раз пытались организовать встречу. Так, в апреле 1974 г. советский посол в беседе с заместителем министра иностранных дел ДРВ Хоанг Ван Тиеном "спросил о времени возвращения Кхиеу Самфана в ДРВ по пути в Камбоджу. Сказал, что хотел бы встретиться с ним"(44).

В ответ на эту просьбу заведующий Отделом СССР и стран Восточной Европы МИД ДРВ Нгуен Хыу Нго сообщил ему, что "утром 28 мая в соответствии с просьбой совпосла протокольный отдел МИД поставил вопрос об этой встрече перед Кхиеу Самфаном. Во второй половине дня на переговорах с камбоджийской делегацией премьер-министр Фам Ван Донг передал дружеские приветствия Кхиеу Самфану и Иенг Сари от т.т. Брежнева, Подгорного, Косыгина с пожеланиями успеха в борьбе. Об этом просили советские руководители Фам Ван Донга во время его недавнего пребывания в Москве. Кхиеу Самфан поблагодарил за приветствие, но от встречи с советским послом отказался"(45).

Сейчас ясно, что Кхиеу Самфан, даже если бы и очень захотел, все равно без разрешения лично Пол Пота или Политбюро ЦК своей партии на такую встречу пойти никак не мог. Прорыв в отношениях Москвы и "красных кхмеров" мог произойти только в том случае, если первые лица в кхмерском руководстве были бы задействованы в этом процессе. Но вьетнамцы всячески старались не допустить прямых контактов Москвы и руководства ККП, не желая отдавать монополию отношений с "красными кхмерами" в "чужие" руки. Понимая, что в Москве неизбежно могут возникнуть подозрения относительно истинности вьетнамских намерений помочь установить связи между КПСС и ККП, вьетнамские представители постоянно заявляли, что "ПТВ прилагает все усилия к тому, чтобы способствовать улучшению отношений между камбоджийскими и советскими товарищами"(46).

Существует широко распространенное мнение, что после 1973 г. отношения кхмерских и вьетнамских коммунистов последовательно ухудшались вплоть до начала приграничной войны в апреле 1977 г. Архивные документы, которыми мы располагаем, свидетельствуют, что это не так и что после серьезного охлаждения отношений в 1973 г. в 1974-м отношения вновь восстановились до уровня очень тесного сотрудничества.

В этот год руководство ККП, казалось, забыло о своих обвинениях в адрес вьетнамцев в "предательстве интересов кхмерского народа" и вновь заявило о боевой дружбе и солидарности освободительных сил Вьетнама и Камбоджи. Фактически Пол Пот вынужден был признать, что несколько поторопился с обвинениями в адрес вьетнамцев, ибо в начале 1974 г. стало очевидно, что из-за больших потерь в военной кампании 1973 г. без серьезной военно-технической помощи Пномпень "красным кхмерам" не взять.

В поисках средств и вооружений Пол Пот первоначально обратился к Китаю, тот, однако, оказался глух к его призывам(47). В Пекине разыгрывали свою игру и рассчитывали на определенные перемены в расстановке сил во вьетнамском руководстве и в политике в пользу углубления сотрудничества Вьетнама с Китаем и ослабления растущего влияния СССР. Получив отказ в Пекине, "брат номер один" - именно так часто называли Пол Пота в документах ККП - вынужден был смягчить свою риторику и вновь обратиться за помощью в Ханой. О смягчении кхмерско- вьетнамских отношений в это время свидетельствуют и архивные документы. В Политическом отчете Посольства СССР в ДРВ за 1974 г. указывалось, что "если в начале года в беседах с советскими дипломатами вьетнамские друзья отмечали наличие больших трудностей в работе с камбоджийскими коммунистами, то в конце года стали говорить об улучшении отношений"(48). В марте Пол Пот в письме, отправленном члену Политбюро ЦК ПТВ Ле Дык Тхо, даже заявлял: "Со всей искренностью и от всей души заверяю вас, что в любых условиях буду верен курсу великой дружбы и

стр. 44

великой братской революционной солидарности между Кампучией и Вьетнамом, несмотря ни на какие трудности и препятствия"(49).

Несомненно, что Пол Пот в 1974 г. вел с Ханоем хитрую игру с далеко идущими целями. Он рассыпался в благодарностях и клялся в верности, ибо иного выхода получить военную и иную помощь из Вьетнама у него не было. Как рассказывал в 1978 г. немецким коммунистам тогдашний заместитель министра иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тхать, "в 1974 году камбоджийцы попросили помощь для взятия Пномпеня. Но китайцы ее не дали, и после этого они обратились к Вьетнаму". С призывом оказать помощь в Ханой обратился не сам Пол Пот, а вновь, как и в 1970 г., его заместитель по партии Нуон Чеа(50). В том, что Пол Пот вновь вынужден был обратиться за помощью во Вьетнам, ничего необычного нет. Удивительно другое: почему вьетнамское руководство, которое было вполне информировано об особой позиции лидера "красных кхмеров" относительно отношений с Ханоем, не предприняло никаких действий, чтобы изменить в свою пользу расстановку сил в верхушке компартии? По всей видимости, позиция Нуон Чеа, как главного человека, на которого ориентировались ханойские лидеры, оказалась в этот момент решающей. Нуон Чеа в это время уже самым тесным образом сотрудничал с Пол Потом и, по всей видимости, последовательно и сознательно обманывал своих вьетнамских доверителей относительно планов кхмерского руководства, указывая на нецелесообразность замены кхмерского лидера. В результате в 1974 г. Вьетнам предоставил военную помощь безо всяких условий: Пол Пот не был смещен, не было сделано даже попытки как-то ослабить его позиции и укрепить влияние оппозиционных ему сил. Не исключено, что в Ханое просто не желали лишних осложнений с Пномпенем в момент подготовки решительного наступления на Юге.

Нет сомнений, что очевидное желание большинства кхмерского руководства самостоятельно и без чьей-либо опеки править в Камбодже явно недооценивалось в Ханое. В этом просчете позже признавались и сами вьетнамские лидеры. Член Политбюро и многолетний министр иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тхать, например, в своей беседе с немецкими коммунистами, состоявшейся в 1978 г., сказал, что "в 1975 году Вьетнам неверно оценивал ситуацию в Камбодже"(51).

Такое признание многоопытного вьетнамского министра неудивительно: 1975 год стал очевидным водоразделом в отношениях Пномпеня и Ханоя. После взятия Пномпеня кхмерскими коммунистами, а Сайгона - вьетнамскими обстановка в Индокитае изменилась самым коренным образом. Северовьетнамские лидеры успешно выполнили один из главных заветов Хо Ши Мина: объединили весь Вьетнам под властью Ханоя и вплотную подошли к реализации еще одного пункта его знаменитого завещания - образования федерации социалистических государств Индокитая с главенствующей ролью Вьетнама. Но тут неожиданно выяснилось, что в отличие от Патет Лао и Кейсона Фомвихана Пол Пот и кхмерское руководство категорически отказались от каких-либо форм "особых отношений" с Ханоем. Визит Пол Пота в Ханой проходил в июне 1975 г. и носил в значительной мере протокольный характер. Пол Пот произнес ритуальные фразы о том, что "без помощи и поддержки ПТВ мы не смогли бы одержать победу, выразил благодарность братьям в Северном и Южном Вьетнаме, особо отметил вьетнамскую поддержку в завершающем большом наступлении сухого сезона 1975 года, когда мы встретили большие трудности"(52). Никаких фраз об установлении особых отношений с Вьетнамом, чего, по всей видимости, ожидали от него вьетнамцы, кхмерский лидер так и не сделал. Более того, вернувшись в Пномпень, Пол Пот заявил, что "мы сумели одержать тотальную победу и добились ее без какой-либо помощи и поддержки из-за рубежа... наша революционная борьба основывалась на принципах независимости, суверенитета и опоры на собственные силы"(53). Тем самым кхмерский лидер фактически дезавуировал даже те ритуальные слова о благодарности вьетнамскому народу, произнесенные

стр. 45

им во время визита в Ханой. Фактически единственным реальным результатом его поездки стала договоренность о том, чтобы новая встреча в верхах прошла в июне 1976 г. Однако она, как отмечают вьетнамские источники, так и не состоялась(54).

На самом деле вьетнамцы не говорят всей правды, ибо в первой половине 1976 г. такая встреча произошла. О ее некоторых подробностях советскому послу рассказал в 1978 г. председатель Госкомитета по науке и технике СРВ Чан Куинь. Он сообщил, что во время личной беседы Ле Зуана с Пол Потом в 1976 г. Пол Пот говорил о дружбе, а Ле Зуан назвал существующий в Демократической Кампучии строй "рабовладельческим коммунизмом". В беседе с Пол Потом вьетнамский лидер охарактеризовал камбоджийскую революцию как "уникальную, не имеющую аналогий"(55).

Как следует из архивных документов, в первой половине 1976 г. в Ханое всерьез рассчитывали на перемены к лучшему в отношениях с "красными кхмерами". В феврале 1976 г., по-видимому накануне встречи в верхах, Суан Тхюи - один из крупных партийных лидеров Вьетнама - сказал советскому послу, что "отношения Вьетнама и Камбоджи медленно улучшаются"(56). Несколько позже, в июле 1976 г., в беседе с послом СССР заместитель министра иностранных дел ДРВ Хоан Ван Лой заявил, что вьетнамское руководство "считает необходимым проявить терпение и вести работу, чтобы постепенно усилить свое влияние в Камбодже"(57).

Доказательством усиления своего влияния в Пномпене вьетнамские лидеры считали, по всей видимости, известное интервью, которое Пол Пот дал в июле 1976 г. заместителю генерального директора Вьетнамского информационного агентства Чан Тхань Суану, который посетил Камбоджу во главе большой делегации вьетнамских журналистов. В нем он произнес все те слова, которых вьетнамцы так и не дождались в июне 1975 г. Он, в частности, сказал: "Мы считаем, что дружба и солидарность между революцией Кампучии и вьетнамской революцией, между Кампучией и Вьетнамом - стратегическая проблема и священное чувство. Только тогда, когда эта дружба и солидарность сильны, революция в наших странах может развиваться удовлетворительным образом. Тут нет никакой альтернативы. Вот почему, исходя из этих принципов, мы считаем, что обе стороны и мы лично должны стремиться сохранить эту боевую солидарность и это братство по оружию и добиваться, чтобы они росли и крепли с каждым днем"(58).

Совершенно очевидно, что только чрезвычайно серьезные обстоятельства могли толкнуть Пол Пота на новые изъявления верности "старшему брату". По всей видимости, "брат номер один" испытывал в это время сильное давление внутри ККП со стороны достаточно многочисленной и влиятельной, особенно на региональном уровне, группы партийных лидеров, выступавших против разрыва отношений с Вьетнамом. Под их воздействием в сентябре 1976 г. Пол Пот был даже временно отстранен от своего поста. Желая ослабить это давление и выиграть время, он просто вынужден был сделать такие заявления, каких ждали от него его враги. Как это ни парадоксально, ему вновь удалось обмануть их, посеять иллюзию о своей капитуляции и готовности идти рука об руку с Вьетнамом. Даже в марте 1977 г., когда в Камбодже уже стремительно раскручивалась антивьетнамская кампания, Чынг Тинь - член Политбюро, председатель Постоянного комитета Национального собрания СРВ - в беседе с советским послом указывал, что "Демократическая Кампучия в целом тоже строит социализм, но у руководителей Кампучии нет ясности относительно форм социалистического строительства. В руководстве Кампучии нет единства, и от того, какая линия победит, зависит многое"(59).

Нет сомнения, что в 1976 г., несмотря на некоторое улучшение отношений с Пномпенем, Ханой фактически потерял не только контроль (это произошло много раньше), но и источники достоверной информации о событиях в кхмерских верхах. Этот факт признавали сами вьетнамские руководители. Так, в июле 1976 г., по

стр. 46

информации советского посла, председатель Совета министров СРВ Фам Ван Донг "доверительно сообщил, что в Ханое сами не очень хорошо понимают положение в Камбодже, сложившееся к настоящему времени, так как сталкиваются с трудностями при наблюдении за развитием обстановки. При этом Фам Ван Донг добавил, что надо проявлять терпение и сама действительность должна чему-нибудь научить кхмеров"(60). О том, что вьетнамское руководство в этот период действительно не вполне ясно представляло себе ход политической борьбы в Камбодже, свидетельствует и тот факт, что еще 16 ноября 1976 г. Ле Зуан говорил послу СССР, что Пол Пот и Иенг Сари отстранены от власти, что это "плохие люди". Ле Зуан также добавил, что "с Кампучией будет все в порядке. Рано или поздно она будет с Вьетнамом, другого выхода у кхмеров нет. Мы умеем с ними работать и проявлять где решительность, а где и мягкость"(61).

На самом деле информация о том, что Пол Пот и Иенг Сари отстранены от власти и последняя в руках "надежного" Нуон Чеа, совершенно не соответствовала ситуации, сложившейся в Пномпене к середине ноября 1976 г. Противники Пол Пота - такие известные и давно связанные с Вьетнамом кхмерские коммунисты, как Кео Муни, Кео Меас и Ней Саранн, уже находились в тюрьме и подвергались жестоким пыткам, а главный вдохновитель попытки антиполпотовского переворота в сентябре Нон Суон и более двухсот его сподвижников в различных министерствах, армии и партийном аппарате подверглись аресту еще 1 ноября(62). Когда Ле Зуан сообщал советскому послу, что Пол Пот и Иенг Сари отстранены от власти, они на самом деле вновь крепко сидели в руководящих креслах в Пномпене и обладали всей полнотой власти. Вообще, обстоятельства, связанные с попыткой переворота Нон Суона, до сих пор еще недостаточно исследованы. Как известно, в сентябре 1976 г. под давлением антиполпотовской оппозиции (одним из ее лидеров был Нон Суон - старый вьетнамский протеже) Пол Пот был вынужден объявить о своей временной отставке по состоянию здоровья с поста премьер-министра Демократической Кампучии, а второй человек в партийной иерархии Нуон Чеа был назначен действующим премьер-министром(63). В то же время в газете "Тунг крохом" ("Красное знамя") - официальном органе союза Коммунистической молодежи Кампучии - появилась статья, в которой утверждалось, "что ККП была создана в 1951 году при существенной помощи братских партий, и особенно ПТВ"(64). Такое утверждение шло вразрез с указанием Пол Пота о том, что ККП появилась на свет в 1960 г. и никакой помощи от ПТВ не получала. В сентябре 1976 г. было установлено регулярное воздушное сообщение с Ханоем и Вьентьяном, в Сингапур была продана партия каучука, сделаны попытки получить гуманитарную помощь и медикаменты от ООН и ряда американских фирм. Все эти события свидетельствовали об ослаблении позиций радикальной группировки, очевидной смене курса и определенном изменении по отношению к Вьетнаму и к ПТВ в камбоджийских верхах.

Такой поворот событий в Пномпене обнадежил вьетнамское руководство, которое сообщало своим советским друзьям, что хотя "обстановка в Камбодже не ясна, но с Нуон Чеа работать легче, чем с Пол Потом и Иенг Сари"(65). Советские друзья в свою очередь послали новому кхмерскому руководству важный знак: на октябрьском (1976 г.) Пленуме ЦК КПСС Л.И. Брежнев неожиданно заявил, что "путь независимого развития открылся и перед Демократической Кампучией"(66). Однако надежды на устойчивость положительных перемен в Камбодже быстро угасли, ибо никакой ощутимой попытки как-то поддержать противников Пол Пота Ханоем сделано не было. Трудно определить причину подобной пассивности. То ли вьетнамцы считали произошедшие перемены необратимыми, то ли опасались скомпрометировать "своих людей" в Пномпене, то ли не вполне ясно представляли, каким образом оказать им помощь, то ли действительно не обладали реальными возможностями эту помощь оказать. В любом случае попытка устранения Пол Пота

стр. 47

от власти окончилась для Ханоя крайне плачевно: тысячи противников "брата номер один" оказались в тюрьме и были расстреляны, а сам победитель, вернувшись к власти, уже без помех мог проводить открыто антивьетнамскую политику.

Игра в кошки-мышки между Пол Потом и Ханоем завершилась в ходе секретного визита в Пномпень в феврале 1977 г. заместителя министра иностранных дел Вьетнама Хоанг Ван Лоя. Пол Пот отверг его предложение о встрече на высшем уровне лидеров Камбоджи и Вьетнама(67). После очевидной неудачи этого визита в Ханое, по всей видимости, окончательно убедились в невозможности договориться с камбоджийскими верхами. Не оправдались и надежды, что Нуон Чеа сможет переломить ситуацию в пользу Вьетнама. По крайней мере, во время встречи советского посла с заместителем министра иностранных дел СРВ Хоанг Бить Шоном, состоявшейся 31 декабря 1977 г., вьетнамский представитель заявил, что "во время войны с США у Нуон Чеа было хорошее отношение к Вьетнаму и сейчас в личных контактах с руководителями СРВ он проявляет в какой-то мере симпатию к Вьетнаму, однако при положении, сложившемся в Кампучии, такие люди ничего сделать не могут"(68).

Решение Вьетнама перейти к более решительной политике по отношению к Демократической Кампучии было связано еще и с тем, что конца приграничной войны, которую развязали "красные кхмеры" с весны 1977 г., не было видно, и в то же время за спиной "красных кхмеров" появились китайские военные, обучавшие и перевооружавшие их боевые части, возводившие дороги, военные базы, в том числе базу ВВС в Кампонгчананге, откуда военные самолеты могли в течение получаса достичь столицы Южного Вьетнама - Хошимина (Сайгона). Ситуация складывалась таким образом, что Ханою приходилось теперь думать не об Индокитайской Федерации, а о реальной угрозе своей национальной безопасности. Новая обстановка требовала новых подходов. В этой связи внимания заслуживает информация, переданная венгерским послом во Вьетнаме своему советскому коллеге, о том, что "30 сентября 1977 года в Сайгоне (так в тексте. -Д.М.), как сообщили венгерскому журналисту, под руководством Ле Зуана состоялось чрезвычайное заседание Политбюро ЦК КПВ, на котором обсуждался вопрос, когда опубликовать информацию об агрессии кампучийских реакционных сил"(69). Уже сам термин "кампучийские реакционные силы" говорил о коренном повороте вьетнамской политики, о том, что в Ханое уже готов новый план действий для изменения ситуации в Камбодже.

Первым элементом этого плана стало изменение стратегии в приграничной войне. Если в 1977 г. вьетнамские части в основном лишь оборонялись, то теперь они неожиданно для "красных кхмеров" нанесли мощный удар непосредственно по камбоджийской территории. Вьетнамские войска в декабре-январе 1977-1978 гг. в ходе преследования боевых частей "красных кхмеров" вышли на подступы к Пномпеню, разгромив противостоящие им камбоджийские части. В силу разных причин вьетнамцы не стали оккупировать страну и быстро отвели свои войска обратно (корреспонденту Болгарского телеграфного агентства И. Гайтанджиеву они сказали, что "войска стояли в 35 километрах от Пномпеня, но захватить всю Кампучию для них было невозможно политически")(70). Благодаря успешному вторжению в Ханое смогли составить достаточно полное представление о ситуации в Камбодже и настроениях большинства населения. Когда вьетнамские войска вступили на кхмерскую территорию, население, как сообщил советскому послу высокопоставленный вьетнамский дипломат, "встречало их хорошо"(71). Более того, когда вьетнамские войска отошли на свою территорию, вместе с ними ушли тысячи людей(72).

В это время в Ханое рассматривали только два пути решения камбоджийской проблемы. По словам By Хоанга, заведующего Консульским отделом МИД СРВ, "один путь - это если "здоровые" силы внутри Демократической Кампучии одержат верх, а другой - если Пол Пот будет вынужден пойти на переговоры в связи с ухудшением своего положения"(73).

стр. 48

Как видно, Ханой рассчитывал либо на переворот и победу "здоровых сил", либо на фактическую капитуляцию Пол Пота и принятие им всех вьетнамских условий. Однако расчеты ханойских лидеров оказались далеки от реальности. Попытки организовать свержение Пол Пота путем вооруженного восстания боевых частей Восточной зоны закончились полным разгромом антиполпотовских повстанцев в мае-июне 1978 г. Тем самым можно было поставить крест на первом варианте. Второй вариант оказался также нереалистичным, ибо китайская помощь "красным кхмерам", резко возросшая в 1978 г., существенно облегчала переживаемые режимом трудности.

По всей видимости, вьетнамское руководство кроме двух вариантов развития ситуации в Камбодже, о чем рассказывал советскому послу By Хоанг, имело в запасе и третий - свержение полпотовского режима в результате массированного вооруженного вторжения и установление в Пномпене новой, полностью подконтрольной Ханою власти. Так, в середине февраля 1978 г. высшие вьетнамские партийные деятели Ле Зуан и Ле Дык Тхо встретились с небольшой группой еще остававшихся во Вьетнаме кхмерских коммунистов, эмигрировавших в страну в 1954 г. (большая их часть вернулась в начале 70-х годов в Камбоджу, где быстро была уничтожена в ходе репрессий), а также с бывшими "красными кхмерами", нашедшими убежище от полпотовских репрессий во Вьетнаме. Цель этих встреч заключалась в том, чтобы сформировать политическое руководство антиполпотовского движения, в которое вошли и майор вьетнамской армии Пен Сован, проживший во Вьетнаме почти 25 лет, и недавний "красный кхмер" Хун Сен, только в апреле 1977 г. перешедший во Вьетнам. В это же время "цепь секретных лагерей появилась в Южном Вьетнаме для рекрутирования и подготовки партизанской армии"(74). Главными из этих лагерей стали бывшие американские военные базы в Хуанглоке и Лонгзяо. Уже в апреле 1978 г. первая бригада антиполпотовской армии была секретно приведена к присяге, позже еще несколько таких бригад, по численности не превышавших батальона, были сформированы на территории Южного Вьетнама.

Внешнеполитическому обеспечению готовившейся операции по свержению Пол Пота также придавалось важное значение. В июне 1978 г. Политбюро ЦК ПТВ приняло решение о целесообразности поездки Ле Зуана в Москву. Советский дипломат сообщал в июне 1978 г., что, "по мнению вьетнамской стороны, поездка должна носить закрытый характер. Сопровождать Ле Зуана будет Ле Чонг Тан - заместитель начальника Генштаба"(75).

Заручившись сначала неофициальной, а после заключения договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и СРВ и официальной поддержкой Москвы, в Ханое стали вполне определенно говорить о том, что "предстоящий сухой сезон может быть эффективно использован для нанесения мощных ударов по пномпеньскому режиму"(76). Интересно, что на резонные вопросы советских представителей относительно реакции Китая на предполагаемое вторжение вьетнамцы твердо заявляли, что "Китай не успеет направить в Пномпень крупные вооруженные подразделения для спасения режима в Кампучии"(77).

Вообще, накануне вторжения вьетнамцы довольно подробно и откровенно рассказывали своим советским союзникам о том, что они знают о расстановке сил в кхмерских верхах. В октябре 1978 г. в Ханое, судя по словам зам. заведующего сектором компартий ЮВА Отдела внешних сношений ЦК КПВ Нгуен Нгок Тиня, "ответственного за Камбоджу", считали, что "в Пномпене на позициях, близких к Вьетнаму, стоят два крупных деятеля: Нуон Чеа и бывший 1-й секретарь Восточной зоны Со Пхим". Друзьям известно, сообщал советский дипломат, что "Нуон Чеа находится в оппозиции режиму Пол Пота, питает глубокие симпатии к КПВ, однако в настоящее время из-за опасений подвергнуться репрессиям не может открыто заявить о своих взглядах". Стараясь сберечь Нуон Чеа от репрессий, вьетнамцы в то время

стр. 49

полностью прекратили с ним контакты. О судьбе Со Пхима вьетнамцам было неизвестно, высказывались предположения, что он бежал и скрывается где-то в джунглях. Как считают в ЦК КПВ, члены Политбюро ЦК КП Камбоджи Нуон Чеа и Со Пхим, будучи широко известными политическими деятелями в Кампучии, в "благоприятной обстановке могли бы стать лидерами подлинно революционных сил в этой стране"(78).

Действительно, если бы Со Пхим вместе с Нуон Чеа возглавили сопротивление, то изгнание Пол Пота из Пномпеня и переход власти к более умеренным и провьетнамски настроенным силам не сопровождались бы такими ожесточенными боями и разрушениями, как это было в 1979 г. И тот и другой руководитель вместе контролировали значительную часть военного и партийного аппарата и могли бы быстро взять под свой контроль основные районы страны. Однако расчеты вьетнамцев на то, что именно эти деятели возглавят выступление против Пол Пота, оказались беспочвенными: Со Пхим погиб еще в ходе майского восстания 1978 г., а Нуон Чеа, как известно, оказался одним из наиболее преданных Пол Поту людей и так и не перешел на сторону вьетнамцев. Ситуация с Нуон Чеа вообще остается крайне неясной до сих пор. Трудно понять, почему вплоть до конца 1978 г. в Ханое полагали, что Нуон Чеа "их" человек, ибо, казалось бы, весь предыдущий опыт должен был говорить совершенно об обратном. В Ханое не могли не знать о том, что он всегда выступал рука об руку с Пол Потом, о его требованиях "не разрешать вьетнамскому меньшинству жить в Кампучии", о его непомерной жестокости, о том, что "по сравнению с Нуон Чеа люди считали Пол Пота образцом доброты"(79). То ли он искусно обманывал вьетнамцев, объясняя свою жестокость и антивьетнамизм условиями, в которых действовал, то ли обманывались сами вьетнамцы, которые не могли поверить, чтобы ветеран-коммунист, рука об руку сотрудничавший с ними еще в единой Компартии Индокитая, всем обязанный Ханою, мог оказаться предателем. Кстати, обманулись вьетнамцы не только в Нуон Чеа. Другие ветераны КПИК, такие как Та Мок, тот же Со Пхим также были настроены резко антивьетнамски.

В связи с этим Ханой при подготовке вторжения вынужден был опереться на малоизвестных деятелей из числа среднего звена "красных кхмеров" типа Хенг Сам-рина, Чеа Сима и Хун Сена, добавив к ним совсем неизвестных, но абсолютно проверенных за годы жизни во Вьетнаме людей вроде Пен Сована и Кео Чанды. Именно эти две группы и составили ядро образованного в декабре 1978 г. Единого фронта национального спасения Кампучии и воссозданной несколько позже, в начале января 1979 г.. Народно-революционной партии. При этом бывшие "красные кхмеры" получили контроль над ЕФНСК - его ЦК возглавил Хенг Самрин, а выходцы из Вьетнама заняли ключевые посты в НРПК, где Пен Сован возглавил Комиссию партийного строительства, позже преобразованную в Центральный комитет.

Как видно, в Ханое сделали необходимые выводы из ошибок, допущенных в работе с Пол Потом и "красными кхмерами", и решили больше не складывать "все яйца в одну корзину".

Взятие вьетнамскими войсками Пномпеня 7 января 1979 г. и провозглашение Народной Республики Кампучии означало, что с "красными кхмерами" как правящей политической организацией было покончено. Остатки "красных кхмеров" окопались в приграничных с Таиландом районах, вели многолетнюю партизанскую войну, однако прежней мощи и влияния они так никогда и не сумели восстановить. В Камбодже власть перешла к воссозданной вьетнамцами НРПК, и история отношений этой партии с КПВ, вьетнамских лидеров с Хун Сеном, который довольно быстро стал премьер-министром и "сильным человеком" в Пномпене, - тема уже отдельного исследования.

стр. 50

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Nayan Chanda. Brother Enemy. N.Y., 1986, p. 59.

2 W. Shawcross. Sideshow Kissinger. Nixon and the Destruction of Cambodia. N.Y., 1987, p. 238.

3 Запись беседы Д.В. Мосякова с Чан Веном. Пномпень, 15.07.1984.

4 Nayan Chanda. Op. cit? p. 61, 420.

5 К истории вьетнамо-кампучийского конфликта. Ханой, 1979, с. 9.

6 Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ), ф. 5, on. 50, д. 721, л. 142.

7 Запись беседы Д.В. Мосякова с Теп Хеном. М., 10.03.1985.

8 Запись беседы с Чан Веном.

9 То Кюен. Народно-революционная партия Кампучии - авангард кампучийского народа. - Конг Шан. 1983, ? 11-12. Цит. по: Вопросы истории КПСС. 1984, ? 10, с. 68.

10 Запись беседы с Теп Хеном.

11 Провотесах сонкхеп ней пак протитатюн падевоат Кампутиа даель кон чхиен мук робох вонах каммако нын протиатюн Кампутия (Краткая история НРПК - передовой силы рабочего класса и всего народа Кампучии). Пномпень, 1984, с. 7.

12 РГАНИ, ф. 5, on. 75, д. 1064, л. 6.

13 Провотесах сонкхеп..., с. 6.

14 Там же, с. 7.

15 Nayan Chanda. Op. cit., p. 62.

16 РГАНИ, ф. 5, on. 58, ролик 009540, д. 324, л. 340.

17 Там же, л. 341.

18 Там же, оп. 50, д. 721, л. 142.

19 Там же.

21 Peasants and Politics in Campuchea 1942-1981. Ed. by Ben Kieman and Chanthou Boua. N.Y., 1982, p. 194.

21 Заместитель министра иностранных дел СРВ Нгуен Ко Тхать в беседе с советским послом, состоявшейся в январе 1978 г., сказал, что Со Пхим и Та Мок - бывшие члены Компартии Индокитая. (РГАНИ, ф.5,оп.75,д. 1062,л. 20).

22 К истории вьетнамо-кампучийского конфликта, с. 9.

23 РГАНИ, оп. 60, д. 365, л. 4, 9, 10.

24 Запись беседы Д.В. Мосякова с Ю.Н. Мякотных. Барвиха, 14.08.1993.

25 РГАНИ, ф. 5, оп. 58, д. 324, л. 84.

26 Там же, оп. 69, д. 2314, л. 113.

27 Там же, оп. 75, д. 1062,л. 70.

28 Там же, ф. 89, перечень 54, док. 3, л. 21.

29 Там же, док. 10, л. 14.

30 Там же, л. 5.

31 К истории вьетнамо-кампучийского конфликта, с. 20.

32 Там же, с. 7.

33 В. Скворцов. Кампучия: спасение свободы. М., 1980, с. 68.

34 Там же, с. 93.

35 W. Shawcross. Op. cit., p. 281.

36 РГАНИ, ф. 5. on. 66, д. 782, л. 78.

37 Nayan Chanda. Op. cit., p. 68.

38 РГАНИ, ф. 5, on. 66, д. 782, л. 78.

39 Там же, л. 80.

40 Там же, л. 85.

41 Там же, л. 132.

42 Там же, л. 185.

43 Там же, on. 75, д. 1061, л. 6.

44 Там же, оп. 67, д. 659, л. 59.

45 Там же, л. 85.

46 Там же.

47 Там же, оп. 75, д. 1062, л.72.

48 Там же, оп. 67, д. 655, л. 49.

49 К истории вьетнамо-кампучийского конфликта, с. 20.

50 РГАНИ, ф. 5, оп. 75, д. 1062, л. 17.

51 Там же, л. 72.

стр. 51

52 В. Скворцов. Указ. соч., с. 52.

53 Ben Kiernan. Pol Pot and the Kampuchean Communist Movement. - Peasants and Politics in Kampuchea 1942-1981. L., 1982, p. 233.

54 К истории вьетнамо-кампучийского конфликта, с. 16.

55 РГАНИ, ф. 5, on. 75, д. 1061, л. 39, 40.

56 Там же,on.69, д. 2314, л. 16.

57 Там же, л. 90.

58 Nhan Dan. 29.07.1976.

59 РГАНИ. ф. 5, on. 73, д. 1409, л. 34.

60 Там же, on. 69, д. 2314, л. 72.

61 Там же, л. 113.

62 Ben Kiernan. The Pol Pot Regime. Race, Power and Genocide in Cambodia under the Khmer Rouge 1975-1979. New Haven, 1996, p. 335.

63 Ibid., p. 331.

64 К истории вьетнамо-камбоджийского конфликта, с. 8.

65 РГАНИ, ф. 5, on. 69, д. 2314, л. 88.

66 Правда. 26.10.1976 г.

67 Nayan Chanda. Op. cit., p. 186.

68 РГАНИ, ф. 5, оп. 75, д. 1061, л. 10.

69 Там же, on. 73, д. 1407, л. 99.

70 Там же, on. 75, д. 1069, л. 23.

71 Там же, л. 15, 16.

72 Nayan Chanda. Op. cit., p. 213.

73 РГАНИ, ф. 5, on. 75, д. 1061, л. 15-16.

74 Nayan Chanda. Op. cit., p. 217-218.

75 РГАНИ, ф. 5, on. 75, д. 1062, л. 35.

76 Там же, л. 108.

77 Там же, л. 109.

78 Там же, л. 108.

79 Ben Kiernan. The Pol Pot Regime ...,58.