М. Институт всеобщей истории РАН. 1995. 177 с

Доктор исторических наук И. А. Белявская одна из первых среди отечественных историков обратилась к событиям "прогрессивной эры" в США, исследованию прогрессивного мировоззрения, актуального в своих основных составляющих и поныне (антимонополизм, свобода и права личности, предотвращение войн, защита демократии).

Прослеживая жизненный путь Р. М. Лафоллета- известного сенатора-республиканца прогрессистского толка, анализируя его общественную и политическую деятельность, автор пытается глубже проникнуть в содержание той бурной эпохи. Книга Белявской пожалуй первая в отечественной историографии работа, специально посвященная этому выдающемуся политическому деятелю (в США вышло уже более 20 работ о Лафоллете).

Помимо выступлений самого Лафоллета источниковая база исследования включает разнообразные официальные источники, мемуары, прессу. К сожалению, отмечает Белявская, до сих пор не опубликована переписка Лафоллета.

Основное внимание автора обращено к антимонополистическим выступлениям сенатора. Белявская убедительно показала, что антимонополизм, составлявший главные черты в мировоззрении Лафоллета, обращен отнюдь не в прошлое, как считают многие отечественные и зарубежные исследователи, а скорее в будущее. Не случайно, ряд антимонополистических аргументов Лафоллета получил свое развитие в новом курсе Ф. Рузвельта. При этом речь идет не просто о ностальгии по временам "свободной конкуренции", подчеркивает автор. В резком усилении в начале века влияния монополий и крупных банков Лафоллет увидел нарушение принципов Декларации независимости, провозглашавшей равные возможности для всех, в том числе в экономике, а также угрозу тотального контроля крупных финансовых группировок над деятельностью правительства, наконец, мрачную перспективу растущего обнищания значительной части общества (ч. 2, с. 136 - 137). Ни в коей мере не посягая на основы капиталистической экономики, Лафоллет по сути ратовал за активное государственное регулирование важнейших аспектов социально-экономической жизни (железнодорожный транспорт, природные ресурсы, налоги и др.). Трудно не согласиться с утверждением, что антимонополистическая концепция сенатора остается интересной и в наши дни, когда влияние макроэкономических структур на различные сферы жизни общества по-прежнему существенно и далеко неоднозначно (ч. 1, с. 11).

Антимонополизм Лафоллета, как это явствует из изложения, был тесно связан с его глубоко демократическими убеждениями. Впрочем, как показывает автор, Лафоллет не был лишен критического взгляда на американскую демократию (в представлении "истинного американца", самую совершенную в мире). Сенатор, например, ратовал за введение в стране прямых выборов главных должностных лиц, в том числе президента, за референдумы по наиболее важным государственным вопросам, прежде всего - о войне и мире, за гарантирование избирательных прав женщин, широкие социальные программы, выступал против злоупотреблений Верховным судом США своей властью и т.д. (ч. 2, с. 138). Лафоллет считал двухпартийную систему в США достаточно устойчивой и в тогдашних условиях оптимальной, а создание третьей партии, будь то фермерско-рабочей или какой-либо иной (эта идея особенно активно муссировалась в прогрессистских кругах на фоне подъема фермерского и рабочего движений в начале 20-х годов) - преждевременным актом (ч. 2, с. 164 - 165, 125).

В свете сказанного понятно и отношение Лафоллета к коммунизму и Советской России. Белявская солидаризируется в рядом отечественных авторов, утверждающих, и не без основания, что сенатор, будучи непримиримым антикоммунистом, сыграл определенную роль в ослаблении и расколе интегрирующихся накануне президентской кампании 1924г. левых сил (ч. 2, с. 129). Автор показывает сложность и неоднозначность отношения Лафоллета к советскому государству. Решительно не принимая пролетарской диктатуры, считая ее "тиранией", Лафоллет, однако, с уважением и даже симпатией относился к советским людям, признавал и высоко оценивал достижения советской промышленности (ч. 2, с. 101 - 105). Белявская убедительно доказывает, что в антикоммунизме Лафоллета и, в частности, в его антибольшевизме не было никакой классовой, идеологической предвзятости. С неменьшим пылом и категоричностью Лафоллет осудил, например, утвердившийся в начале 20-х годов фашистский режим в Италии, попрание основ Веймарской демократии в Германии, крепнущую диктатуру "денежных мешков" в Австрии. В Европе сейчас "распинают демократию", говорил Лафоллет (ч. 2, с. 110). Коммунизм и коммунисты, резонно замечает Белявская, воспринимались Лафоллетом не просто как альтернативная, враждебная система, а как "смертельные враги прогрессивного движения и демократических идеалов", в принципе (с. 127).

Демократические убеждения Лафоллета последовательно раскрываются и в трактовке вопросов войны и мира, формирования внешнеполитической стратегии США. Сенатор выступает в книге как убежденный противник вмешательства, тем более вооруженного, во внутренние дела других стран, как сторонник решительного сокращения вооружений. Позиция Лафоллета, доказывает автор, носит явно выраженный антиимпериалистический

стр. 165

характер. В американских интервенционистских акциях сенатор прослеживал эгоистические интересы крупных промышленно-финансовых группировок. С этих же позиций Лафоллет расценил и дебаты о вступлении США в мировую войну. Сенатор последовательно выступал за нейтралитет США в этой войне (ч. 1, с. 123 - 136; ч. 2, гл. 1). Белявская убедительно обосновала несправедливость обвинений Лафоллета в прогерманской позиции. Однако отношение Лафоллета к изоляционизму остается не вполне ясным. Влияния этого течения, думается, сенатор не мог избежать.

Анализируя отрицательное отношение Лафоллета к Версальскому договору, автор подчеркивает прозорливость сенатора. Этот договор, говорил Лафоллет, не что иное, как угроза новой мировой войны, ибо он сеет "семена зла, ненависти и мстительности" (ч. 2, с. 111, 112). Привлекательность внешнеполитической позиции Лафоллета, столь наглядно представленная в книге, все же не снимает вопроса: а так ли уж он был свободен от укоренившихся в американском сознании мессианских настроений?

Очень интересно рассмотрена в книге проблема взаимоотношений Лафоллета с прогрессист-ским движением, активизировавшимся в 1910-х годах. Автор считает, что по сути дела Лафоллет являлся вдохновителем и идейным лидером этого движения, хотя и неизменно демонстрировал свою независимость.

Данная работа существенно отличается от многих отечественных исследований прогрессизма. Белявская не заканчивает историю этого движения 1916г., когда президент Т. Рузвельт объявил его утратившим свою актуальность, а во главе Прогрессивной партии встали представители крупного бизнеса. Белявская аргументированно утверждает, что в первой половине 20-х годов прогрессизм получил второе дыхание, а его лидер Лафоллет эволюционировал влево, в частности, пошел на сотрудничество с влиятельным тогда рабочим и фермерским движением (ч. 2, с. 81 - 83, ч. 11). Думается, однако, автор излишне категоричен в оценке идейной позиции Лафоллета как "либеральной", которую, в свою очередь, весьма упрощенно конкретизирует как "не приближение к социализму" (ч. 2, с. 82). Оставляя в стороне дискуссии о содержании понятий "либерализм", "социализм" и др., отметим, что антимонополизм, этот стержневой компонент идейной позиции Лафоллета, доведенный им до требования чуть ли не ликвидации монополистических объединений, вряд ли согласуется с либеральной идеологией.

По-видимому, более углубленного анализа заслуживает и феномен прогрессизма. Акцентированные прогрессистами лозунги антимонополизма, широких социальных программ, требование социальной справедливости и парламентского демократического государства, мирной внешней политики - принципиальны и вполне адекватны эпохе, в которую вступили США на рубеже XIX-XX веков. Но начало нынешнего столетия, когда стремительно ускорились темпы технического прогресса, когда резко возрос централизм в экономике и государственном управлении, характерно и тем, что стала укрепляться тоталитарная тенденция как на уровне массового сознания, так и в социально-политической структуре западного общества. Прогрессистское движение, думается, как раз и уловило эту опасную объективную тенденцию, заметно усилив в свои программах акцент на проблемах: "человек, личность и государство", "человек и природа", опасности "деперсонализации и отчуждения личности. Не случайно, эти мотивы выходящие по существу за рамки традиционно классовых представлений об обществе и типичные для технически развитого и централизованного общества как такового, эхом прозвучат в программных заявлениях последующих демократических движений в США и, в частности, в устах лидеров "новых левых" 1960-х годов, сторонников "контркультуры" 1970-х - начала 80-х годов.

Лафоллет - человек, отец, супруг, друг ярко представлен в книге Белявской. Автор изображает своего героя как личность незаурядную. Высокий профессионализм, предельная честность и бескомпромиссность в принципиальных вопросах, неподкупность, мужество и решительность Лафоллета, его искренняя привязанность к семье и друзьям не могут не восхищать. Но, пожалуй, самая выдающаяся черта характера сенатора (о чем говорит и название книги) - его независимость. Лафоллет оставался независимым как в рамках "прогрессистского" движения, так и в сенате. Столь же независимо он держался и по отношению к президенту Т. Рузвельту, с которым, как явствует из книги, у него сложились непростые отношения. Пересечение судеб этих двух выдающихся деятелей оказалось поистине трагическим для сенатора (ч. 1, с. 71 - 99).

Автору удалось показать противоречивость личности Лафоллета. Перед нами - талантливый лидер, выдающийся политический деятель Америки, реформатор, "крестоносец" и в то же время "жертва в общественно-политической жизни", "неудачник" (ч. 1, с. 9). К наиболее крупным неудачам Лафоллета автор относит раскол прогрессивного движения в 1912 г., провал сенатора на президентских выборах 1924 г., вполне, впрочем, прогнозируемый.

Автор особо отмечает любовь к Лафоллету народа, простых американцев, прежде всего аграриев, чти интересы сенатор отстаивал в первую очередь. Белявская не скрывает собственных симпатий к своему герою, которые порой граничат с некоторой тенденциозностью в оценке его деятельности.