А. В. ИГНАТЬЕВ. Внешняя политика Временного правительства. М. "Наука". 1974. 440 стр. Тираж 4100. Цена 1 руб. 80 коп.

При всей краткости пребывания у власти Временного правительства значение этого периода во внешнеполитической истории России весьма велико потому, что он, как пишет автор рецензируемой книги доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР А. В. Игнатьев, "как бы подводит итоги многолетним экспансионистским усилиям русского империализма на международной арене" (стр. 5). Сама природа российской внешней политики претерпела в эти месяцы серьезные изменения. "На смену империалистской политике полуфеодального типа, сочетавшей в себе старые военно-феодальные черты с новейше-капиталистическими, пришел буржуазный империализм, вынужденный сначала приспособляться к условиям двоевластия", - так характеризуются эти изменения в работе (стр.5). Осуществившийся в ходе Февральской революции классовый сдвиг, обнажив некоторые классовые основы функционирования внешнеполитического механизма, в конечном счете показал невозможность покончить с войной и захватнической внешней политикой без социалистической революции. Таковы исходные позиции исследования А. В. Игнатьева, которое - отметим это сразу - следует считать существенным шагом вперед в исследовании как истории внешней политики России, так и революционного процесса 1917 г. в нашей стране.

На протяжении многих лет единственным автором, занимавшимся внешней политикой Временного правительства, оставался Н. Л. Рубинштейн¹ . Затем наряду с появлением нескольких работ, посвященных отношениям России с отдельными странами в 1917 г., международное положение России при Временном правительстве и его внешняя политика стали во второй половине 60-х годов предметом рассмотрения в фундаментальном труде В. С. Васюкова, носящем то же название, что и книга А. В. Игнатьева, и в работе В. В. Лебедева, которая касается преимущественно основных вопросов политики западных держав по отношению к России, и международного влияния революционных событий в нашей стране² . Ныне А. В. Ипнатьеву, и ранее обращавшемуся к отдельным вопросам этой темы, удалось сделать значительный вклад в ее разработку.

Книгу его отличает широта круга источников, тщательность и добросовестность их интерпретации, полнота охвата связанных с темой сюжетов (о некоторых исключениях будет сказано ниже). Важное место в работе отведено происхождению внешнеполитической программы Временного правительства, и прежде всего такому наименее изученному аспекту, как выявление "отличий царского и буржуазного империализма" при общей преемственности их целей (стр. 115). Охарактеризовав черты международной политики самодержавного строя, приведшие ее к банкротству. А. В. Игнатьев сопоставляет цели царизма в войне и внешнеполитические задачи, которые ставили перед собой Временное правительство и его министр иностранных дел П. Н. Милюков. Однако установленная автором разница внешнеполитических программ представляется не очень существенной и его возражение против отождествления международных программ самодержавия и Временного правительства более уместно, если иметь в виду последующие составы каби-

¹ Н. Л. Рубинштейн. Внешняя политика керенщины. "Очерки по истории Октябрьской революции". Т. 2. М. -Л. 1927; его же. Внешняя политика Временного правительства. М. 1946.

² В. С. Васюков. Внешняя политика Временного правительства. М. 1966; В. В. Лебедев. Международное положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. М. 1967.

стр. 152

нета, а не первый. В самом деле, что бы ни говорил Милюков о царской дипломатии, сам он принялся, в сущности, осуществлять ее основные установки как в вопросе о черноморских проливах, так и в других пунктах. Некоторое сближение с англо-французской точкой зрения в чехословацком вопросе, проект перехода Болгарии на сторону Антанты и не очень-то ощутимое усиление крена в сторону Англии - таковы были первые шаги милюковской дипломатии, имевшие признаки самостоятельности. Дальнейшее же развитие внешней политики Временного правительства, эволюция его программ в этой области - и это хорошо показано в книге, - во все большей мере определялось нарастанием революции.

Значительный интерес представляет анализ формирования и развития идеологии революционного оборончества, сложного процесса изживания ее массами. Это одна из главных тем книги, и А. В. Игнатьев проявил здесь себя как компетентный исследователь истории революционного движения в 1917 году. Определяя три направления в политической борьбе по вопросам войны и мира, наметившиеся после победы Февральской революции, - революционное оборончество, буржуазный шовинизм и пролетарский интернационализм, - он исследует причины временного торжества революционно-оборонческой идеологии в солдатской и крестьянской среде, в широких кругах трудовой интеллигенции. Более скупо говорится в монографии о путях распространения идеологии революционного оборончества среди рабочего класса, хотя автор и подчеркивает, что ей поддались довольно значительные пролетарские слои (стр. 109-110). Устанавливая причины временных успехов "патриотической" и оборонческой агитации, А. В. Игнатьев указывает, в частности, на мелкобуржуазность российской периферии, на связь между вопросом о земле и обороной территории страны, существовавшую в представлении крестьянской по составу солдатской массы.

Автор отмечает, что в противоположность буржуазным призывам к войне до победного конца мелкобуржуазные партии говорили о необходимости борьбы за всеобщий мир на демократических условиях (следовало бы лишь подчеркнуть, что достижению действительно демократического мира препятствовала сама природа соглашательской политики, а не только международная обстановка - стр. 110). Рассматривая оборончество в развитии, он выясняет, как оно превратилось в "наступленчество", когда министры- социалисты в составе коалиционного правительства стали готовить июньское наступление. Как и применительно к мартовским дням, А. В. Игнатьев не преуменьшает размаха второй шовинистической волны, распространению которой содействовала позиция соглашателей, утверждавших, что наступление скорее, чем братание, приведет к демократическому миру (стр. 273 и ел., 287 - 288). Внешнеполитические взгляды "цензовиков" А. В. Игнатьев также анализирует с большой обстоятельностью, отмечая противоречия в их среде. Помимо освещения позиции М. И. Терещенко и Н. В. Некрасова, пытавшихся уже в марте в отличие от П. Н. Милюкова и А. И. Гучкова пойти навстречу умеренным соглашателям (стр. 123), в книге приведен материал по поводу обсуждения в сентябре-октябре в кадетско-правых кругах вопроса о мире ради предотвращения пролетарской революции (стр. 361).

Исследуя внешнюю политику Временного правительства во всех ее проявлениях, автор рассматривает повседневную деятельность министерства иностранных дел, отношения России, по существу, со всеми странами на протяжении марта - октября 1917 г., а не только с державами - главными членами союзнической коалиции, как это было в трудах его предшественников. В конкретных шагах МИДа часто с большой яркостью обнаруживались основные общеполитические тенденции момента. Так обстояло, например, дело с персидским вопросом, где сколько-нибудь существенные сдвиги оказывались невозможными при сохранении верности англо-русскому империалистическому союзу (стр. 264 - 265). Однако в работе дипломатического ведомства было, как обычно, много рутинного, его канцелярская жизнь текла иногда в изоляции от революционной действительности, изменявшейся с такой стремительностью, что дипломатическая машина часто оказывалась на холостом, инерционном ходу. Между тем А. В. Игнатьев, как представляется, не всегда учитывает это, используя документы министерства иностранных дел, посвященные отдельным вопросам, и в некоторых случаях не устанавливает связь с общеполитическими событиями, в самих этих документах не выраженную. Так, разговоры Милюкова о его "симпатиях к либеральным стремлениям персов" (стр. 173) могли иметь в разгар апрельского кризиса

стр. 153

лишь умозрительное значение. Вряд ли также возымело значение обстоятельное, но носившее очень уж кабинетный характер августовское письмо посла В. Н. Крупенского из далекой Японии (стр. 347-348) по поводу курса дальневосточной политики Временного правительства, полученное Терещенко, вероятно, в дни корниловщины (А. В. Игнатьев подробно разбирает это письмо, не указав, к сожалению, его даты). В книге уделено значительное внимание политике союзных держав по отношению к России, их упорному подталкиванию Временного правительства к усилению контрреволюционных мер, всемерным настояниям на продолжении войны. Анализируя экспансионистские устремления союзников, автор в связи с решениями июльской Лондонской конференции не соглашается ни с Г. К. Селезневым, расценившим эти решения о разграничении "сфер помощи" Временному правительству как начало раздела России на сферы влияния, ни с В. С. Васюковым, который с известным скепсисом (как представляется, обоснованным) отнесся к намерениям союзников расширить помощь Временному правительству, выглядевшему в их глазах недостаточно активной и действенной контрреволюционной силой (стр. 327-328). Говоря о падении международного престижа Временного правительства, об усилении его экономической зависимости, А. В. Игнатьев подчеркивает значение военного взаимодействия в отношениях России с главными союзными державами. Он прошел, однако, мимо заслуживающих внимания соображений В. С. Васюкова относительно обоюдного характера зависимости между Россией и союзниками в 1917 году³ . А. В. Игнатьев, в сущности, обошел и вопрос о внешнеполитическом аспекте корниловщины, вероятно, считая его достаточно изученным. Однако в работе столь компетентного исследователя были бы весьма уместны суждения по поводу высказанных его предшественниками различных взглядов на ориентацию союзнической и американской дипломатии в России в тот момент⁴ .

Несколько конкретных замечаний. Не преувеличивает ли автор (стр. 125 и сл.) колебаний союзнической дипломатии относительно признания Временного правительства? Опасения союзников в отношении склонности царизма к сепаратному миру независимо от степени их обоснованности делали признание Временного правительства с Гучковым и Милюковым в его составе логичным шагом антантовской политики. Кстати, на стр. 129 своей книги А. В. Игнатьев, несколько противореча себе, пишет о спешке, в которой Англия, Франция и Италия осуществляли эту акцию. Следовало бы, если это возможно, несколько обстоятельнее разработать вопрос об отказе Англии от проведения в 1917 г. весенних демонстративных операций в Северном море, ежегодно проводившихся по просьбе царской России для отвлечения внимания германского флота (стр. 140 - 141).

Характеризуя особенности дипломатии первого коалиционного правительства (стр. 220), А. В. Игнатьев отмечает - и в этом с ним можно согласиться - попытки использования им внешнеполитической активности Петроградского Совета (затем ЦИК Советов), но вряд ли можно говорить о "допущении" этой активности правительством. И цели ее использования заключались, вероятно, не столько в дипломатической разведке, сколько в попытках давления на союзников. При рассмотрении внешнеполитической стороны июльского кризиса автором обстоятельно прослежено давление союзнической дипломатии на Временное правительство, ее настоятельные требования усилить репрессии и террор (стр. 304). Однако в книге ничего не сказано о том, что это давление явилось одной из причин отставки Г. Е. Львова. Представляется, что некоторые дополнительные исследовательские возможности открылись бы перед А. В. Игнатьевым, если бы он уделил большее внимание датировке и хронологической последовательности событий и документов.

³ В. С. Васюков. Указ. соч., стр. 36 - 387.

⁴ См. возражения В. В. Лебедева Н. Л. Рубинштейну, А. Е. Иоффе, Г. К. Селезневу и Я. Г. Темкину (В. В. Лебедев. Указ. соч., 137, 280 - 281).