Hugo HANTSCH. Die Geschichte Osterreichs. Bd. I - II (Bd. I - Bis 1648. 455 S., Bd. II - 1648 - 1918. 641 S.). Styria - Verlag. Wien. 1951 - 1953.

Гуго Ханч - профессор истории, ученик и преемник Србика на кафедре в Венском университете. В своей работе, первый том которой вышел первым изданием еще в 1937 г., он показал самостоятельность исторического развития Австрии и тем самым вызвал резкое недовольство нацистов, которым, как пишет Ханч, даже самое название "Австрия" было ненавистно. Первый том был включен в "черный список" запрещенных изданий, автор лишился кафедры в Венском университете и был заключен в концентрационный лагерь. В предисловии к рецензируемому второму изданию I тома Ханч подчеркивает, что он далек от политики и политических партий, но при ближайшем ознакомлении с книгой становится ясно, что "объективность", о которой автор говорит в предисловии, носит весьма односторонний характер.

Свой объемистый труд Ханч написал на основе изучения многочисленных монографий, архивных публикаций и диссертаций своих учеников. Бросается, однако, в глаза, что в перечисленных материалах отсутствуют русские работы, как по истории Австрии, так и по истории славянских стран. Ханч явно игнорирует также труды ученых стран народной демократии по истории бывших австрийских земель.

Бесспорно, заслугой автора является то, что ему удалось показать самостоятельное

историческое развитие Австрии. Он выступает против фальсификаторов, изображающих историю Австрии как историю "Восточной марки" Германской империи, и доказывает, что название "Восточная марка" (появившееся в более позднее время, чем название "Австрия") лишено исторического основания. Но, правильно подчеркивая самостоятельное историческое развитие австрийского народа, автор неправильно толкует возникновение австрийской государственности. Благодаря своеобразию политического положения в бассейне Дуная и общению с окружающими их народами австрийцы развивались самостоятельно, их обычаи, традиции и национальный характер были своеобразны. Из этого, однако, не следует, будто своим развитием и возникновением австрийской государственности австрийский народ обязан исключительно династии Габсбургов, а именно такая реакционная, монархически-великодержавная концепция ясно проявляется на протяжении всего рецензируемого труда. Автор - типичный представитель консервативной дворянско-буржуазной историографии - рассматривает исторический процесс как результат деятельности королей и императоров, совершенно игнорируя роль народных масс как творца истории. Освещение образования австрийского многонационального государства сводится к пропаганде шовинистической легенды об особой миссии Австрии, о приоритете "немецкого духа".

Все вышесказанное подчеркивает своеобразное место, которое занимает книга Ханча среди современной исторической литературы Австрии. В послевоенные годы авторы ряда австрийских работ по отечественной истории отстаивают антипатриотическую и реакционную концепцию относительно прошлого своей страны. Они утверждают, что Австрия не имела своей самостоятельной национальной истории, что ее история нераздельна с историей Германии. Правый социалист Эндрес в предисловии к своей книге "История Европы и Востока" утверждает, будто все европейцы происходят от древних германцев и это обстоятельство будто бы определяет и историческую судьбу Австрии. Известно, что Коммунистическая партия Австрии подняла борьбу против антинаучной теории, отрицающей самостоятельность австрийской нации. Коммунисты Австрии доказывали и доказывают наличие в Австрии своей национальной культуры, своего, независимого от Германии исторического прошлого. Книга историка-коммуниста Евы Пристер "Краткая история Австрии", вышедшая в 1949 г., посвящена научному истолкованию истории Австрии. Ханч, как сказано, отстаивает положение о независимом от Германии прошлом Австрии, и это следует отметить. И все же Ханч - монархист, клерикал, рассматривающий отечественную историю с великодержавных позиций, - искажает прошлое Австрии. Тенденциозность автора сказывается уже при рассмотрении древнейшего периода истории Австрии.

В первых же главах об образовании австрийского государства автор превозносит подчинение славян и венгров интересам господствующей национальности. Он неоднократно повторяет, что Австрия возникла и выросла в борьбе с венграми за "дунайское пространство".

Другой "исторической миссией" Австрии автор считает борьбу за "славянское, восточно-эльбское пространство" и восхваляет австрийского императора Генриха III за его борьбу против образования "сильного славянского государства в районе Восточной Эльбы" (т. I, стр. 52).

В освещении борьбы за присоединение к Австрии соседних областей Чехии и Венгрии автор старается изобразить порабощение других национальностей как "мировую историческую миссию" Габсбургов, как "великую традицию", освященную веками, и тем самым оправдать и окружить ореолом великодержавную политику национального угнетения вплоть до XX века.

В то же время Ханч пытается всячески принизить значение угнетавшихся австрийскими феодалами народов, показать, что эти народы были отсталыми. С этой точки зрения очень характерно освещение Ханчем гуситского движения в Чехии, которое Ханч характеризует как "борьбу короля на жизнь и на смерть против восстания и мятежа, против возмутителей и подрывателей государственных основ" (т. I, стр. 166).

Ханч не только повторяет давно разоблаченную легенду об особой миссии Австрии в спасении Европы от турецкого нашествия в XVI в., но и упрекает венгров в "предательстве". "Венгрия и турки против Габсбургов" - таков подзаголовок главы VI (т. I, стр. 335).

Далее Ханч восхваляет реакционную политику Фердинанда в Чехии после поражения чехов в битве при Белой горе в 1620 году. Освещение в рецензируемой книге политики закрепощения чешского народа, проводившейся Фердинандом, который опи-

рался на чешское дворянство, ярко выявляет, по существу, дворянско-монархическую позицию Ханча. Он подчеркивает, что "основу нового политического строя" составило "чешское дворянство на службе императора", которое, по мнению Ханча, было "первостепенным фактором в создании австрийской культуры" (т. I, стр. 371 - 372).

Крестьянскую войну в Верхней Австрии Ханч характеризует как "самое печальное событие 30-летней войны в этой стране" (т. I, стр. 374). В то же время он признает, что это движение показало, какие силы скрыты в крестьянстве. Автор также справедливо отмечает, что основной причиной крестьянских восстаний, тесно связанных с религиозным протестантским движением, были социальные и экономические условия. Однако, касаясь крестьянского вопроса в дальнейшем, в XIX в., автор проявляет явные симпатии не к беднейшей части крестьянства, а к зажиточной его части, кулакам.

Католическую контрреформацию, которую Габсбурги использовали для укрепления монархической власти и подавления народных восстаний, Ханч расценивает как "возрождение Австрии". Особенно бросается в глаза идеализация Габсбургов в хвалебной характеристике, которую автор дает Марии-Терезии и Иосифу II. Последнего он расценивает как "народного монарха". По мнению автора (т. II, стр. 257), из "рационализма Иосифа" (жозефинизма) впоследствии возникли "австрийский либерализм и австрийское просвещение" (т. II, стр. 319).

Шовинистические тенденции Ханча проявляются и в чрезмерном преувеличении роли Австрии в борьбе против Наполеона, что приводит Ханча к апологии Меттерниха. По словам автора, после Лейпцигской битвы Меттерних стал тем "великим человеком", от которого в значительной мере зависело будущее Австрии, Германии и всей Европы. В этом отношении Ханч проявляет себя как ученик реакционного историка Србика, хотя в дальнейшем изложении и не разделяет пангерманских взглядов последнего¹ . Клерикально-монархическая идеология Ханча ярко проявляется также в оценке Священного Союза. Этот союз монархов против народов Ханч называет "триумфом христианского рационализма, просвещения и объединения латинского и греческого универсализма и национальной религии, попыткой объединить Европу в одно целое на основе идеи всеобщего христианства" (т. II, стр. 301 - 302).

Весьма характерно для Ханча, что историю революции 1848 г. он излагает как бы мимоходом и уделяет ей в своей большой работе всего несколько страниц. "Весну народов" он изображает как увлечение, как "волшебный сон", мечту о свободе, которая объединила народы Европы. Но Ханч не сумел выяснить ни подлинных причин революции, ни ее исторического значения, ни роли народных масс в революции. Революция в Вене, по словам Ханча, сопровождалась якобы растущим обнищанием и духовным смятением. Он выражает недовольство по поводу того, что... рейхстаг благодаря "проискам радикалов" отказался поздравить контрреволюционную армию Радецкого со взятием Милана и с разгромом пьемонтской армии. По поводу свирепой расправы императорских войск с революционной Веной автор бросает вызывающую фразу: "Однако революционный радикализм современности не имеет никакого морального права судить о действиях, которые он в тысячу раз превзошел своей жестокостью и мстительностью" (т. II, стр. 353).

Ханч, правда, признает, что революция 1848 г. дала толчок к развитию капиталистических отношений в Австрии. Это, однако, нисколько не мешает Ханчу с удовлетворением сообщать о наступлении реакции, которую он характеризует как эпоху "консолидации традиционных сил порядка", восстановления твердой правительственной власти и победы династической идеи.

Ханч в патетических выражениях описывает восшествие на престол Франца-Иосифа, которое якобы знаменовало "новую эру в истерии империи". Установление австро-венгерского дуализма в 1867 г., означавшее, как известно, некоторую уступку национализму неавстрийских правящих кругов, Ханч рассматривает как "распад государственной воли", как начало конца габсбургской монархии.

Внутренние противоречия дворянско-буржуазного многонационального государства, построенного на угнетении народов, автор пытается поставить в вину именно этим угнетенным народам, которые он рассматривает как "низшие". Ханч усиленно подчеркивает, что большинство народов, входивших в состав габсбургской империи, не имело якобы ни исторической традиции, ни соб-

¹ См. рецензию П. Херре в "Historische Zeitschrift. B. 181. April 1956, S. 392.

ственной литературы. В то же время немецкий язык был якобы "всеобъемлющим инструментом культуры", а национальные языки - не культурными языками, а только "идиомами крестьянского населения" (т. II, стр. 309).

Одной из основных тенденций автора является возвеличение католической церкви, которая выдается ям за "представительницу высших культурных ценностей человечества", за "универсальное связующее звено, объединяющее самые различные народы" (т. II, стр. 371).

Характерно, что в главе, названной "Всеобщее равное избирательное право", Ханч ни единым словом не упоминает о влиянии революции 1905 г. в России на рабочий класс и угнетенные народы Австро-Венгрии. Он совершенно замалчивает общеизвестный факт, что закон о всеобщем избирательном праве был принят под давлением массовых выступлений рабочих, воодушевленных революционным русским пролетариатом. Повидимому, автор сознательно обошел этот вопрос, так, как недостатка в источниках у него быть не могло. В освещении борьбы за всеобщее избирательное право для автора характерен австрийский шовинизм. Введение всеобщего избирательного права, с точки зрения Ханча, было "самым большим ударом" для австрийцев, так как численное большинство в парламенте получили славяне (т. II, стр. 537).

Для освещения Ханчем внешней политики Австрии характерно постоянное подчеркивание, что "интересы" Австро-Венгрии в основных международных вопросах совпадали с "интересами" Англии и Франции, а вовсе не Германии.

Ханч затушевывает империалистическую политику Австро-Венгрии в начале XX в., но, говоря о происхождении первой мировой войны, он вынужден все же показать глубокие противоречия предвоенного империализма, хотя, и остается, верен своей исторически несостоятельной концепции, будто австрийские государственные деятели в течение многих лет сопротивлялись развязыванию войны.

Автор не мог обойти молчанием Великую Октябрьскую социалистическую революцию и признает, что советское правительство хотело мира. "Центральные державы поспешили освободиться от столь опасного противника (как Россия. - Р. А. ), но они не учли все значение коммунистической революции". Под влиянием русской революции в Австро-Венгрии в январе 1918 г. произошли крупные стачки, которые, по мнению Ханча, свидетельствовали лишь о резком падении "морального военного потенциала" центральных держав (т. II, стр. 566). "...Каждый день могла разразиться революция, анархия и террор угрожали стране". Автор считает большой заслугой австрийского правительства, что оно "предотвратило худшее..." (т. II, стр. 572).

Интересно, что Ханч признает империалистический и милитаристский характер "хлебного мира" и полную неудачу австро-германской оккупации русских территорий в 1918 году. В то же время Ханч совершенно не показывает воздействия Великой Октябрьской социалистической революции на рост национального самосознания народов, входивших в состав Австро-Венгрии, на их борьбу за независимость. Народы эти, с точки зрения Ханча, "фактически находились в выгодном положении, когда входили в состав монархии", а "в результате своей независимости получили только мучения..." (т. II, стр. 575).

Характерно, наконец, ярко выраженное сочувствие автора к современной реакционной концепции "наднационального объединения" Западной Европы. Ханч, однако, на протяжении всей книги убедительно показывает вред германского засилья для Австрии, огромное зло, которое германский империализм принес этой стране. Книга ценна также тем, что автор, знающий новейшую буржуазную литературу, австрийскую и зарубежную, сумел, насколько это позволяла его реакционная концепция, отразить в своей книге конкретные достижения в области изучения прошлого Австрии, от кельтского железного века до первой мировой войны. Разделы политической истории написаны им с наибольшей основательностью, а классовая ограниченность меньше сказывается на освещении им истории австрийской национальной культуры. Если Г. Ханч действительно хочет правдиво осветить историю Австрии, он должен пересмотреть свою оценку передовых, демократических сил своей страны, глубоко задуматься над жизнью и борьбой ее народных масс.