AUSTIN LANE POOLE. From Domesday Book to Magna Charter. Oxford press. 1951.

ОСТИН ЛЕИН ПУЛ. От Книги Страшного суда до Великой хартии вольностей.

Рецензируемая книга Остина Лейн Пула представляет собой третий том "Оксфордской истории Англии", издающейся под редакцией Г. Кларка. В этом издании прежде всего бросается в глаза полное отсутствие каких-либо научных принципов в периодизации истории Англии. Если том "Оксфордской истории Англии", написанный Стентоном, посвящен англо-саксонскому периоду (включая и норманское завоевание), то за исходный и конечный пункты работы Пула взяты два знаменитых, но совершенно разнородных памятника - Книга Страшного суда и Великая хартия вольностей; следующие три тома будут посвящены соответственно XIII, XIV и XV вв., и, наконец, история XVI и XVII вв. будет освещаться по династиям и царствованиям: "Ранние Тюдоры", "Елизавета", "Ранние Стюарты" и т. д.

Но не свидетельствует ли такой подход к периодизации истории ярче всего об уровне современной буржуазной историографии? Буржуазная историография, в частности медиевистика, являет в наши дни картину глубокого упадка. На её литературе лежит печать полной утраты учёными адвокатами капитала способности к научному творчеству. В то время как такие "жрецы" буржуазной историографии, как Тойнби, проявляя ненависть ко всему прогрессивному, открыто фальсифицируют исторические факты в угоду агрессивным империалистическим кругам, другие видят спасение в бегстве от жгучих проблем современности под сень седой древности, с тем чтобы оправдать капиталистическое рабство рабством вчерашнего дня, в уходе от крупных научных проблем и обобщений в дебри локальных частностей.

Вполне естественно поэтому, что на фоне этого многолетнего и бесконечного копания буржуазной историографии в мелочах появление крупной сводной работы Пула не могло не привлечь внимания специалистов. Заметим, что выход в свет книги Пула сопровождался шумной рекламой в английской печати. На её появление отозвались и специальные исторические журналы в Англии и США и "большая" ежедневная пресса. Во всех этих откликах книга Пула, над которой автор работал 20 лет, расхваливается как "выдающееся событие" в современной науке. Так в "Manchester Guardian" было объявлено, что Пул "выполнил свою задачу восхитительно", что "он исследователь большой учености и честности"¹ .

Но что же так восхитило ученых рецензентов в книге Пула?

О. Л. Пул избрал предметом своего исследования историю Англии в XII веке. Следует сказать, что во всей средневековой истории Англии трудно назвать другой такой период, который до сих пор ставил бы перед исследователем такую массу неразрешённых проблем, таил бы на каждом шагу столько невыясненного. И в этом нет ничего удивительного, если помнить, сколь значительные перемены произошли в течение этого "тёмного" века в общественной жизни Англии.

"Законы Генриха I", датируемые примерно 1120 г., рисуют нам английское общество чертами, во многом напоминающими времена англо-саксов; в них отображена социальная градация англо-саксонского общества, старинная система правосудия с её собраниями сотен и графств, соприсяжничеством, штрафами и вергельдами, но самое важное, что кёрл (крестьянин-земледелец) отчётливо рисуется человеком лично свободным. Трактат же, приписываемый Глэнвилю (1180 г.), обнаруживает перед исследователем поразительно изменившуюся картину: полностью сложившееся феодальное общество со всеми характерными для него социальными, политическими и правовыми институтами - ярко выраженная концепция феодальной собственности и соответствующая ей феодальная структура землевладения, феодальная иерархия и феодальная юрисдикция. Но самое главное, виллан (латинский синоним кёрла) - уже человек, лично несвободный, крепкий земле.

Естественно, что перед историком этого периода встают кардинальной важности вопросы: где лежит водораздел между этими двумя "состояниями" общества? Произошли ли обнаруженные перемены одновременно; если же нет, то какие из них предшествовали другим? Каким был сам про-

¹ "Manchester Guardian". 28 August, 1951.

цесс, механизм указанных изменений? Совершенно очевидно, что ответы на эти вопросы должны служить важнейшим критерием для суждения о научной значимости монографии.

Раскроем книгу Пула и попытаемся выяснить, ставил ли автор перед собой эти вопросы, усмотрел ли он всё их теоретическое значение, прибавил ли что-либо новое к уже известным ответам на них? Следует с самого начала сказать, что Пул не только не разрешил ни одного из указанных вопросов, он даже не поставил их. Казалось бы, что Пул был подготовлен к серьёзному специальному штудированию истории данного периода. Принадлежащее его перу исследование "Социальные обязанности общества XII - XIII веков" выявило как интерес автора к проблемам социальной истории, так и умение его находить новые источники, важные для их разрешения. Однако, добившись известного успеха при решении ряда частных вопросов, Пул не сумел даже приблизиться к решению хотя бы одной из общих проблем истории XII века.

Это естественный и закономерный результат общих установок автора, его концепции истории Англии, его философии истории в целом. Автор во всём следует известным "оксфордским традициям", для которых трудящиеся классы не субъект истории, а её объект, не ведущий фактор социального прогресса, а инертная масса, приобщённая к прогрессу благодеяниями "просвещённых королей" и "гуманностью христианства". При такой философии истории невозможно создать труд, прокладывающий новые пути в науке, можно только - и в какой уже раз - переписать старую, почти столетней давности, схему епископа Стэббса, наложив заплаты на прорехи, образовавшиеся в ней вследствие того, что появились новые, обнаруженные последующими исследованиями факты. Именно к этому и свёлся весь 20-летний труд Пула. Его книга являет собой наглядный пример полного бессилия буржуазного учёного совладать с массой накопившихся фактов, дать им научное обобщение. Не удивительно, что при наличии отдельных небезинтересных страниц работа в целом производит жалкое впечатление, несмотря на то, что буржуазная печать пытается выдать её за "крупную удачу" эрудита.

Хотя Пул и сделал ряд шагов в сторону более пристального изучения жизни народа, однако он наблюдает её сквозь монокль владетельного лорда. Его работа в основном осталась историей деяний иерархов государства и церкви, освещенных келейной лампадой церковного хрониста. Идея "органического" и "непрерывного" роста политических, правовых и всяких прочих институтов и незаметной трансформации их в соответствии с "велениями времени" красной нитью проходит через весь рецензируемый том "Оксфордской истории Англии".

Работа Пула состоит из 14 глав и библиографического приложения. Весьма характерно название первой, вводной главы книги - "Правительство и общество". Такое название вполне отвечает общей концепции автора. В "политике королевской власти" автор видит первопричину и определяющий фактор исторической эволюции. Изложив "теорию королевской власти", он далее шаг за шагом описывает королевский двор, функции различных министериалов двора, затем переходит к описанию "общества", то есть баронов и рыцарей, первостепенной для них важности организации военно-рыцарской службы и вообще всей системы феодальных обязательств и, наконец, заключает главу бытовыми картинами рыцарского "досуга" - турнирами и охотой. Под термином "общество" Пул, таким образом, понимает только господствующий класс; вне рамок "общества" он оставляет народные массы и прежде всего крестьянство. Но, подменяя таким образом понятия, автор подменил и всю проблему "правительства и общества", ибо основной смысл такой главы должен был бы заключаться в выяснении роли королевской власти в организации и укреплении классового господства феодалов и угнетении и эксплуатации трудящихся масс. В этом важнейшем для феодального государства вопросе вся феодальная иерархия, начиная с самого незначительного рыцаря и кончая королём, была едина, и все внутрифеодальные "проблемы" и "взаимоотношения" отступали на второй план.

Искусственный отрыв феодальной надстройки от экономического базиса и превращение надстройки в решающий фактор исторического прогресса приводит автора к извращению конкретной истории Англии, к её вольной или невольной фальсификации. Пул полностью затушёвывает угнетательский характер "правительства и общества", роль короля и баронов как душителей крестьянского сопротивления феодальной кабале, как класса, паразитирующего на крестьянской общине и строившего своё мате-

риальное благополучие и удовлетворение "культурных запросов" на даровом присвоении плодов крестьянского труда. С самым серьёзным видом Пул говорит о "народном избрании" королей в XII в., о "народном одобрении" как составном элементе английского престолонаследия.

Концепция Пула приводит к вульгарно-экономической, аграрно-бытовой интерпретации жизни крестьянства, к полному отрыву "аграрной жизни" от истории политической, конституционной, правовой, к изъятию истории крестьянства из общеисторического процесса. Именно такое впечатление производит вторая глава, носящая название "Аграрные условия". Само по себе наличие такой главы в "Оксфордской истории Англии" является известным прогрессом по сравнению с работами Оманса, Дэвиса, Тревельяна и др. Однако содержание главы свидетельствует, что самое важное в проблематике XII в. осталось чуждым для автора. В ней мы не только не найдём ответов на кардинальные вопросы социальной истории того периода, но даже самих этих вопросов. Вместе с тем именно в этой главе автор менее всего выступает как исследователь и больше всего берёт свой материал из вторых рук, доверяется готовым ответам.

Глава "Аграрные условия" написана в духе работ Бенета, Оманса, которые вопреки истине изображают крестьянский быт как "мирную", идиллическую картину и ни словом не упоминают о действительных взаимоотношениях феодалов и крестьян. Подобно им, Пул ни словом не обмолвился о феодальной эксплуатации, об её эволюции и об изменениях в связи с этим в имущественном и правовом положении крестьян. Наоборот, автор через всю главу проводит мысль о "классовом сотрудничестве". Так, он характеризует манор как "общину", состоящую из лорда и крестьян с целью "взаимной кооперации (!!) в обработке деревенской пашни" (стр. 37).

Решающую роль в складывании института английского вилланства автор отводит развитию общего права и королевской юстиции, то есть остаётся на старой формально-юридической точке зрения. Экономические закономерности развития английского общества в XII в. Пулом не прослеживаются исторически. Весьма характерно, что Пул не дал себе даже труда проанализировать ни юридические памятники изучаемой эпохи, ни актовый материал, которые проливают яркий свет на социальные отношения XII века. Таким образом, ложная концепция обусловила и беспомощность в отборе и использований самого материала источников!

Иное впечатление производит третья глава, "Города и торговля", в которой автор гораздо меньше зависим от "авторитетов". Многочисленные новые данные, собранные Пулом, позволяют ему нарисовать интересную картину роста английского города в течение XII века. Эти данные, помимо желания автора, представляют яркую иллюстрацию марксистского положения, что товарное производство существовало при феодализме и обслуживало его нужды. В результате роста массы сельскохозяйственной продукции и развития ремесла (особенно интересны данные о росте горнодобывающих промыслов, выплавке железа, олова, серебра и т. д.) в Англии развился оживлённый обмен как внутри страны, так и с другими государствами.

О количестве поступавших на рынок изделий ремесла можно судить по тому, что в короткий срок для королевской экспедиции 1172 г. в Ирландию только из Глостера было поставлено 100 осей и 60 тыс. гвоздей; отправляясь в крестовый поход, Ричард I взял с собой 50 тыс. подков; для коронации Иоанна Безземельного только в Уилтшире было закуплено 2 тыс. локтей полотна. О значительном количестве денег, обращавшихся в стране, свидетельствует не только ранняя коммутация рыцарской повинности, но и огромные по тому времени денежные доходы казны, фиксировавшиеся в "Свитках казначейства".

При объяснении английского городского строя Пул обоснованно отвергает не только "гарнизонную" теорию Мэтланда, но и "вотчинную" теорию Стефенсона. Он также не согласен с Тэтом, придающим решающее значение иностранному влиянию (до коммунального движения во Франции). Однако мнение, высказанное самим Пулом, не более приближает нас к истине, чем все предыдущие. В основу конституционного устройства английских бургов он кладёт нужду королей в деньгах, а также желание богатевших городов освободиться от королевской опеки. Истинные же основы городского строя развитие разделения труда в феодальном обществе, происходящее на основе развития производительных сил, особенности городской формы организации труда, социальная борьба в феодальном городе - остаются для него книгой за семью печатями.

В следующих главах автор, по существу, ограничивается изложением политической

истории и истории культуры. Политическая история Англии излагается им полностью в "традиционном" духе, то есть по царствованиям, хотя это и делается в завуалированной форме. Так, например, глава о времени правления Вильгельма Рыжего и Генриха I озаглавлена "Завоевание Нормандии". Таким образом, англо-норманские отношения выступают в качестве решающего фактора политической истории указанной эпохи. Правление Стефана и Матильды также носит традиционное название "Анархия" (гл. V). Бросается в глаза то, что автор не склонен, вслед за Стэббсом или Грином, идеализировать Генриха I. Он прямо говорит, что "похвалы", расточаемые хронистами по адресу Генриха, могут быть объяснены только тем, что это время казалось "раем" по сравнению с "анархией" 1135 - 1154 годов. С другой стороны, Пул считает, что разорение страны, разрушение её производительных сил во время "анархии" преувеличивались до сих пор. Вообще сопротивление народных масс феодальной эксплуатации, ожесточённая классовая борьба, раздиравшая феодальное общество, совершенно игнорируются автором при изложении политической истории.

Дальнейший план книги может вызвать только недоумение. Главы VI и VII названы "Церковь и государство". В первой из них излагаются взаимоотношения короля и церкви при Вильгельме II и Генрихе I; во второй рассматривается история Фомы Беккета, прежде чем читатель вообще что-либо узнаёт о времени Генриха II. Столь же непонятно, почему глава VIII, "Наука, литература и искусство", подытоживает не весь период, а только "период англо-норманских королей", хотя в ней изложен материал, хронологически относящийся к концу XII века. В главе, посвященной "кельтской окраине", привлекает внимание описание завоевания Ирландии. Бросается в глаза намеренное подчёркивание автором "состояния анархии" в Ирландии (стр. 352 и сл.), из которого якобы не было выхода без "внешней помощи". Решающее значение автор придаёт обращению одного из ирландских "королей" к Генриху II за помощью против своих обидчиков. Но о том, какие планы преследовали в завоевании Ирландии английские феодалы, каковы были результаты этого завоевания для ирландского народа, мы не узнаём ничего другого, кроме хвалы по адресу "норманского административного гения", сумевшего установить в завоёванной стране мир.

Следует сказать несколько слов о заключительных главах, посвященных правлению Иоанна Безземельного. Для Пула, как и для многих; других буржуазных исследователей, Хартия вольностей есть только логический результат политики "безрассудного" нарушения королём обычаев и законов страны. С другой стороны, чрезмерно преувеличивается влияние Хартии на последующий исторический процесс. Получается так, что, будь у Иоанна другой характер, вся история того времени могла бы пойти по другому пути. Между тем историческая роль и значение Хартии зависели всецело и от того, в каком направлении пойдёт историческое развитие Англии, какие силы станут решающими в жизни страны. Хартия могла быть инструментом как феодальной реакции, так и прогрессивного поступательного развития. Исторический опыт средневековых Венгрии и Польши - яркий пример тому.

Итак, в работе Пула перед нами лишь несколько подновлённая фактами старая буржуазно-либеральная схема английской истории XII века. Располагая годами накопленным богатым фактическим материалом, Пул не сделал попытки пересмотреть основные воззрения на этот период своих оксфордских и кембриджских предшественников, ограничившись тем, что прибавил новые факты к старым, оставляя нетронутым насквозь прогнившее здание в целом. Ползучий эмпиризм, полная неспособность к каким-либо широким обобщениям - такова отличительная черта этой книги. Примечательно, что именно этот коренной порок книги Пула расценивается реакционной критикой как её особая добродетель. Так, обозреватель "New Statesman and Nation" с одобрением отметил, что Пул "вместо того, чтобы заниматься вводящими в заблуждение (!) обобщениями, предпочёл собирание голых фактов"² . За это, добавляет рецензент, ему большая благодарность.

Работа Пула ещё раз подтверждает ту истину, что успех исторического исследования прежде всего зависит от того, с каких позиций подходит к своей задаче автор. Антинаучная, идеалистическая философия истории не может, даже при обилии фактического материала, привести к созданию правдивого исторического труда.

² "New Statesman arid Nation". Vol. 42. September. 1952.