(По известиям Георгия Пахимера)

Время правления Палеологов в истории (Византии - это период политического и экономического упадка империи. Но в это столь тяжёлое для Византии время в развитии византийской культуры наблюдается подъём, напоминающий лучшие годы существования византийского государства. Этот подъём проявился и в искусстве, и в литературе, и в науке византийцев. Константинополь снова привлекает людей, жаждущих получить знания. В Византии появляется целый ряд писателей, учёных, философов, историков, в сочинениях которых нашли отражение события того времени. Назовём хотя бы философа Никифора Влеммида, жившего в Никее, филолога-монаха Максима Плануда, поэтов Мануила Олобола и Мануила Фила. Из числа историков особенно известны Георгий Акрополит (1217 - 1282), дипломат и видный государственный деятель при династии Ласкарей, правившей Никеей и при Палеологах; Никифор Григора (приблизительно, 1295 - 1359), также государственный деятель и крупнейший византийский учёный, и, наконец, Георгий Пахимер.

Георгий Пахимер, родившийся в 1242 г. и умерший приблизительно около 1310 г., в течение всей своей довольно продолжительной жизни занимал ряд высоких должностей в государстве как по церковному, так и по гражданскому управлению. Пахимер близко стоял к делам государства и был знаком с такими его сторонами, которые для другого лица были бы навсегда скрыты. Поэтому его известия особенно ценны.

Выдающийся по своему образованию и по своей литературной деятельности среди своих современников, Пахимер оставил несколько сочинений, дошедших до нас в сохранности ¹ . Важнейшим трудом Георгия Пахимера является "История Михаила и Андроника Палеологов", охватывающая период с 1255 по 1308 год. В этом произведении Пахимер приводит свидетельства о взаимоотношениях Византии и монголов при первых Палеологах.

Первое известие о монголах в "Истории" Пахимера относится к тому времени, когда

¹ Krumbacher К. Geschichte der By- zantinischen Literatur. S. 288. 2 Aufl Munchen.. 1897.

Михаил Палеолог, уже объявленный соправителем малолетнего Иоанна, сына никейского государя Феодора II Ласкаря, и коронованный на царство, начинает проявлять стремление к единодержавию. Хронологически известие датируется 1261 годом. В это время монголы, которых Пахимер называет везде тохарами, представляли грозную силу. Их столкновения с восточными соседями Византии имели своим результатом то, что "тохары, называемые в просторечья атарами, растеклись по Пером, наподобие бурно текущего потока"¹ . Монголы внушали населению панический страх; каждый думал, как пишет дальше Пахимер, только о собственном спасении. Правительство же Рума, потрясаемое внутренними неурядицами и раздорами, не было в состоянии оказать какое-либо сопротивление; сам султан Азатин² должен был бежать и искать убежище в Византии у Михаила Палеолога, так как он не мог надеяться на другое спасение³ .

Это замечание византийского историка следует считать в общем соответствующим действительному положению вещей. Средина ХШ в. является в истории монголов верхом их могущества. На Ближнем Востоке одна Византия сохраняла свою независимость и самостоятельность. Вот почему султан Рума Азатин обратился к Михаилу в поисках опасения.

Итак, опасность монгольского нападения для Византии была вполне реальна; враг находился в непосредственной близости. Политическая и военная обстановка ухудшалась. Дав убежище в своём государстве Азатину, Михаил усугубил опасность нападения монголов. По свидетельству Пахимера, византийский император в этот момент принимал ряд мер к тому, чтобы обеспечить безопасность государства, которое не было подготовлено к отпору. Даже больше: незадолго до этого защита восточных границ в известной степени была ослаблена некоторыми мероприятиями центральной власти в Византии по отношению к так называемым акритам, пограничным феодалам, которых Михаил VIII пытался взять под свой контроль, отобрав у них большую часть их доходов, после чего они не могли защищать границы империя с прежней энергией.

Как указывает Пахимер, император Михаил Палеолог старался организовать для защиты пограничное с Византией население Румского султаната и принимал в византийское подданство ту его часть, которая согласна была подчиниться грекам. Что же касается монголов, то Михаил, как сообщает Пахимер, стремился всячески расположить их в свою пользу и даже выражал готовность породниться с "варварами" путем брачных союзов с их вождями.

В рассказе Пахимера чувствуются нотки недовольства политикой византийского правительства в "монгольском вопросе". Георгий Пахимер - большой патриот своей родины. Он скорбит об ее упадке. Пахимер уверяет, что Византия (вернее, Никейская империя времени Ласкарей) была сравнительно в недалёком прошлом более сильным государством, чем то, которое видит и наблюдает современник Михаила Палеолога - Пахимер. В этом суждении сказывается то, что Пахимер был родам из Никеи, о чём он сам говорит в начале своей "Истории".

Для нас сетования и жалобы Пахимера ценны в том отношении, что они дают возможность сравнить Никейскую империю Ласкарей с Византийской империей Палеологов во время, монгольской опасности.

Так, Пахимар, говоря о поведении Михаила Палеолога по отношению к монголам, вспоминает никейского императора Иоанна Духу Батана (1229 - 1254), который в своё время энергично готовился к войне с татарами, запасаясь хлебом и оружием, "лишь только известие услышал о них"⁴ , хотя никто ещё не знал, "когда они двинутся из своих расположений и с какими намерениями - намерениями войны или мира". При этом Дука, как сообщает Пахимер, ввёл некоторую систему в распределение съестных припасов: населению оставил только необходимое количество, а остальное отобрал и, запечатав медными печатями, приказал изъять из потребления как долговременный запас.

Весьма своеобразно поступает преемник Иоанна Дуки - император Феодор Ласкарь (1254 - 1258), которому пришлось вступить в непосредственные переговоры с послами монголов. Феодор решил, скрывая свой страх перед этим неведомым для византийцев пародом, обмануть послов и представить перед ними своё государство как большое, сильное, имеющее многочисленное войско и в то же время труднодоступное но своему топографическому положению. Феодор решил также блеснуть пышностью своего двора и собственным величием. Для этого особо приставленные к прибывшим послам проводники веля их по дальним и трудно проходимым путям; по приказанию царя на глазах послов устраивались передвижения одних и тех же отрядов греческого войска, создавая иллюзию его многочисленности; послам показывали свиту и придворных, а также родственников царя, наряженных в богатые одежды. Император принял послов высокомерно, восседая на роскошном троне, причём вначале его отделяла завеса от присутствовавших на приёме. Сказав послам несколько слов, он отпустил их домой, приказав вести их обратно по тем же непроходимым местам. Но за всей этой декорацией и маскировкой таился страх, который испытывали византийцы пе-

¹ Georgii Расhуmегis. De Michaele Palaelogo. I, 129. ed Bonnae. Пахимер имеет в виду Румский (Иконийский) султанат турок-сельджуков.

² Азатин, или Азеддин Каикауз II, - один из последних правителей Румского султана, правивший с 1247 по 1266 год.

³ Pachymeris С. Op. cit, I, 131.

⁴ Ibidem, 134

ред стоявшими около их границ монгольскими завоевателями. Пахимер об этом говорит вполне определённо: он сообщает, что царя Феодора при известии о приближении послов "объяли страх и трепет".¹

Впрочем, Пахимер одобряет такой маскарад, который устраивали в Никее перед чужеземцами, и отзывается о нём с известной похвалой. "Так, - пишет Пахимер, - обстояли дела раньше, и так благоразумно поступали правители, хотя и боявшиеся, но скрывшие страх. Тогда на равных началах и весьма любезно отправляли посольства к ним (т. е. к "варварам". - Н. Л. ) и от них принимали послов, тогда как теперь приходится заботиться о заключении союза посредством брака"² .

Таким образом, у Пахимера мы находим характеристику византийской внешней восточной политики при трёх правлениях: при императоре Иоанне Дуке Ватаце, Феодоре Ласкаре и Михаиле VIII Палеологе. Михаил в изображении Пахимера далеко не так энергичен, как Ватац, оружием он особенно не бряцает. Михаил не пытается также поразить монголов тем, чего в действительности нет, как это делал Феодор Ласкарь. Правда, Михаил принимает некоторые военные меры, но не ставит эти меры во главу угла своей политики на Востоке. Учитывая свои силы, он предпочитает дипломатию открытому единоборству с врагом, выгодный брачный союз - прямому вызову монголам.

"История" Пахимера содержит довольно много сведений, более или менее подробных, относительно заключённых или же только предполагаемых Михаилом Палеологом брачных союзов между его довольно многочисленными родственниками и соседними правителями. Только изредка он роднится со своими полководцами или с высшими чинами своего двора.

Георгий Пахимер в некоторых случаях довольно подробно рассказывает об этих браках, иногда же касается их только мимоходом. По поводу некоторых браков он высказывает свою точку зрения, одобряет или осуждает их; о других он сообщает как о совершившихся фактах, не вдаваясь в их обсуждение.

Для нас все эти матримониальные отношения, которые складывались между правящими кругами Византии, с одной стороны, и монголами и другими соседями империи, - с другой, интересны и ценны потому, что они до некоторой степени характеризуют состояние византийского государства в средине XIII века. С этой точки зрения особого внимания заслуживает тот брачный союз, который был заключён Михаилов Палеологом с известным монгольским вождём, грозным Хулагу, разрушителем Багдада. В жёны этому хану была предназначена, как рассказывает Пахимер, дочь самого Михаила: "Мария, незаконнорождённая от брака с Дипловатациною. И Принкипс, бывший тогда архимандритом монастыря Пантократора, вёз девицу с великим блеском, пышностью и богатством. Был с ним и храм из прочных шёлковых тканей, (нёс он) святые иконы, имевшие золотые украшения, поддерживаемые крестами и шнурами, и многочисленные священные сосуды для совершения святого таинства. И когда, таким образом, приготовлялось (всё) к великому соединению, Хулагу умер, прежде чем они достигли расположения татар. Девица впоследствии вышла замуж за его сына Абагха, ставшего преемником Хулагу"³ .

Это известие Георгия Пахимера важно в том отношении, что, кроме сведений чисто бытового порядка (пышность свадебного поезда, описание походного храма и пр.), оно даёт нам ценные сведения о поведении Михаила Палеолога как государственного деятеля. Столь необходимый ему союз с монголами он пытался укрепить браком татарского хана со своей дочерью. Этот факт, думается нам, говорит о большом упорстве, о большой изворотливости византийского императора и энергии при достижении поставленных им перед собою целей, хотя и под натиском слагавшихся обстоятельств.

Однако Пахимер недоволен такой политикой Михаила. И. вот, когда он рассказывает о браке между византийской принцессой Евфросинией (другой дочерью императора) с известным татарским временщиком Ногаем, он этого недовольства скрыть отнюдь не старается. Пахимер сетует на то, что византийское правительство сдерживает натиск монголов не своею смелостью и храбростью, а рабски заискивая, заключая с нами брачные союзы, сопровождаемые крупными и ценными подарками. Пахимеру не нравится соглашение с Ногаем, так как оно было достигнуто не средствами войны, а посредством брачного договора.

Много горечи розлито в словах византийского историка: Пахимер, горячий патриот своей родины, проникнутый верой в могущество греков, не может равнодушно относиться к тому, на какие соглашения с "варварами" идёт император ромеев. Но реальное соотношение сил было таково, что Византия не могла противопоставить агрессивным намерениям Ногая военную мощь и была вынуждена прибегать к дипломатии.

Очень интересны в "Истории" Пахимера те страницы, которые содержат описание внутреннего быта монголов, их военных обычаев и нравов. Эта страницы с большой убедительностью доказывают, что в лице монголов Византия имела перед собою действительно грозного врага, полного силы и энергии.

О монголах Пахимер отзывается как об отважных воинах, привычных к тяготам и лишениям походной жизни. Законы, которыми управлялись монголы, предписывали им не быть изнеженными в жизни, довольствоваться тем, что есть, помогать

¹ Pachymeris С. Op. cit. I 134.

² Ibidem, 137.

³ Ibidem, 174 - 175.

друг другу, по-дружески относиться к тем, с кем они живут, не "добиваться и не хлопотать об удобствах жизни, пользоваться всякой пищей, ничего не считая плохим. Законы запрещали монголам приобретать имущество и жить в домах, так как они должны были вести кочевой образ жизни. Если пищи мало, надо её добывать охотой или утолять голод во время похода кровью собственного коня.

Законы предписывали монголам иметь несколько жён и поручать им добывать всё необходимое для жизни; сам монгол должен был лишь воевать, не будучи обременён никакими заботами.

Таковы были законы, по которым жили монголы, таковы были их обычаи и их нравственный облик. Здесь всё подчинялось одной цели - завоевательной, всё было к ней приноровлено. Строгие, железные законы вырабатывали воинов с высокими духовными качествами, крепко спаянных в своей среде, сильных и выносливых физически, выходивших победителями из самых тяжёлых столкновений. И, конечно, с таким народом византийцы, обессиленные внутренними классовыми противоречиями, существовавшими в их государстве, вряд ли могли справиться в случае открытого столкновения.

Кроме того не следует забывать, что татары представляли и количественно весьма значительную силу, что отмечено в летописях. Так, например, Густинская летопись под 1259 г. следующим образом говорит о них: "Приидоша татаре в наши страны в бесчисленном множестве, со Бурундаем царём своим и Ногаем"¹ . Если также принять во внимание, что по некоторым свидетельствам у мусульманских писателей размеры владений Ногая простирались от Дуная до Яика² , то это явится ещё одним дополнительным доказательством силы и могущества монголов, а кроме того объяснит всё значение попыток византийского правительства избежать войны и пойти на установление с татарами мирных отношений всеми способами, в том числе и путём заключения браков, что так не нравится Георгию Пахимеру.

Для всех этих брачных союзов, конечно требовались средства, деньги. Мы видели уже, что византийская принцесса, предназначенная в жёны хану Хулагу, везла с собой довольно значительные богатства. Несомненно, то же самое происходило и в других подобных же случаях, тяжело отражаясь на состоянии государственной казны и без того истощённой империи, ложась тяжким бременем податей на византийское население.

Пахимеру, близко стоявшему к делам государства, всё это было известно, и он в своём историческом труде счёл нужным упомянуть об этом с оттенком явного осуждения. Указывая на бедственное положение жителей рядя византийских провинций, Пахимер причину этого видит в том, "что император расточал сокровища на заключение брачных договоров"³ .

Михаил Палеолог неустанно следит за тем, что совершается вокруг его государства, и стремится использовать все возможности, чтобы облегчить положение Византии и обезопасить её границы. Основными принципами, на которых он строил свои отношения с соседями и в первую очередь с монголами, были: сугубая осторожность, маневрирование при дипломатических переговорах, вступление на путь военных действий лишь в крайнем случае.

Георгий Пахимер в своём историческом труде весьма убедительно показывает, какую большую роль играли монголы в жизни византийского государства XIII в. и какие сложные задачи поставили завоевания монголов перед правителями Византии. Византийское правительство должно было прибегать к искусной и тонкой дипломатии и к дальновидной политике мирных соглашений и договоров, когда ни один шаг не должен и не мог быть опрометчивым, когда нужно было применять все средства, все возможности.

Заслуга Михаила Палеолога заключается в том, что его дипломатия предохранила Византию от грозившей ей опасности монгольского нашествия.

¹ Веселовский Н. Хан из темников Золотой Орды. Ногай и его время, стр. 23. Птгр. 1922.

² Там же.

³ Pachymer G. Op. cit I, 221.