Б. Заходер , доктор исторических наук

1

Грандиозное государство, образованное в первой четверти XIII столетия знаменитым монгольским завоевателем Темучином-Чингис-ханом, начало распадаться вскоре же после его смерти (1227 г.). Постоянные междоусобицы между ближайшими наследниками Чингис-хана привели к раздроблению колоссального государства на ряд мелких независимых или полузависимых друг от друга государств. Династии, называвшие себя и бывшие по происхождению монгольскими, по существу превратились в династии властителей - князей местного значения.

Средняя Азия составила отдельное владение, называвшееся по имени сына Чингис-хана улусом Чагатая1 . Раздробление, наметившееся во всех областях, завоеванных Чингис-ханом, имело место также и в улусе Чагатая. В XIV столетии Средняя Азия разделялась да следующие владения:

Моголистан (в который входили Семиречье и Кашгар) и так называемый Мавераннахр (арабское слово, означающее в буквальном переводе "то, что за рекою"; под рекою подразумевалась Аму-Дарья). С 60-х годов XIV столетия область по нижнему течению реки Аму-Дарьи - Хорезм (позднее называвшаяся Хива) - также выделилась в самостоятельное владение; главным городом ее стал Ургенч.

Политической дробности соответствовала разнородность в хозяйстве, культуре и быте народов, населявших Среднюю Азию в XIV веке. Значительная часть населения Средней Азии вела кочевой образ жизни, занимаясь скотоводством. Многотысячные стада баранов, лошадей, верблюдов передвигались по пустынным степным пространствам. Вместе с ними двигались кибитки с женщинами, детьми и домашним скарбом. Трудна и тяжела была жизнь скотовода. Постоянные опасности и лишения вырабатывали в кочевнике уменье переносить голод, жажду, нестерпимый летний зной и мертвящую зимнюю стужу. Железная дисциплина связывала в одно целое кочевую стоянку, кочевой род, пле-

1 Под словом "улус" монголы разумели "удел", имея в виду, впрочем, скорее владение людьми, чем территорией.

стр. 78
мя; вне своего рода, вне своего племени человек не мог существовать, он обречен был или на голодную смерть или на порабощение.

Некоторые скотоводческие роды уже обнаруживали тенденцию осесть. Таков, например, был район Сыгнака, в низовьях реки Сыр-Дарьи, на правом ее берегу. Остатки оросительных сооружении, сохранившиеся до наших дней, говорят о существовании здесь земледельческого населения, кормившего степные, скотоводческие районы.

Современный Таджикистан, районы Самарканда, Бухары, низовья Аму-Дарьи, граничившие со степным севером, были областями стариннейшего в нашей стране оседлого земледелия. Веками и тысячелетиями среднеазиатское земледельческое население вырабатывало здесь искусство ирритации, искусство обращать пустынные районы в цветущие, плодородные поля, орошенные водой, проведенной к полям по каналам. Даже в XIX веке путешественники по Средней Азии с изумлением отмечали необычайную способность безграмотных, забитых среднеазиатских крестьян производить без помощи инструментов, на-глаз, сложнейшие промеры по пересеченной, холмистой местности.

Возникшие еще в древности среднеазиатские города славились ремесленным производством. Людные, оживленные базары были центрами внутренней и внешней торговли. Караваны верблюдов перевозили продукцию среднеазиатских ремесленников не только в близлежащие районы, но далеко на восток, в Центральную Азию, в Китай, привозя на обратном пути дальневосточные товары, чтобы транспортировать их дальше, в Иран, на Поволжье, в генуэзские, итальянские колонии по берегам Черного моря. Великая торговая магистраль, шедшая с Дальнего Востока в Европу через Среднюю Азию, в XIV веке еще не утеряла своего значения.

Военное преобладание кочевников над оседлым населением Средней Азии, определившееся задолго до монгольского завоевания, в XIII-XIV веках отразилось самым наглядным образом на составе эксплоататорского класса. Большинство ханов, эмиров, беков и т. д. было тесно связано с кочевым, скотоводческим населением, поставлявшим для знати отважных и предприимчивых воинов.

Уделом трудового населения были беспросветная нужда, голод, эпидемии. Представители господствующего класса, сосредоточивая в своих руках значительную часть народом дохода, окружали себя всяческой роскошью. Арабский путешественник Ибн-Батута, посетивший в первой половине XIV столетия Среднюю Азии, рассказывает о великолепных дворцах хорезмской знати, украшенных мозаикой, коврами и другим замечательным убранством. Даже в суровых условиях кочевой жизни юрта хана резко выделялась богатством своей внутренней и внешней отделки.

Многочисленная бюрократия жила также за счет народа. Мусульманская церковь в XIV столетии вновь, после некоторого перерыва, стала могущественной классовой организацией. Мусульманское духовенство всемерно внушало народу II мысль о необходимости "повиноваться богу и тем, кто имеет власть" (коран). Подавляющее большинство кочевого населения, так же как и оседлого, исповедывало ислам.

Со времени Чингис-хана основой феодального владения на Востоке стал лев, носивший название союргаля. Этот союргаль предоставлялся тому или иному эмиру или беку на основе ленной службы, компенсацией за которую служило право эксплоатации населения лена. В случае необходимости ленник обязывался являться к государю с отрядом воинов, снаряженных за свой счет.

Такое феодальное владение вначале формально носило временный характер; пожалование во владение того или иного района обусловливалось определенным сроком, причем ленник, владелец союргаля, юридически не считался хозяином пожалованного владения: хозяином пожалованного владения юридически продолжал оставаться государь. Но временность эта была чистой фикцией; фактически всюду владелец союргаля становился полноправным наследственным владельцем своей земли и проживавшего на этой земле населения.

Развитие союргаля вызывало обострение междоусобной борьбы между отдельными ленниками, постоянно стремившимися расширить свои владения за счет своих ближайших соседей.

Борьба феодалов вызывала усиление эксплоатации населения. В результате районы, недавно еще являвшиеся цветущими земледельческими центрами, в XIII-XIV столетии были покинуты крестьянством; лишь отдельные остатки ирригационных сооружений, погребенный под песком, напоминали о бывших когда-то в этих местах культурных оазисах. Жестокая эксплоатация порождала общее народное недовольство, создавались предпосылки для крупных крестьянских восстаний.

Городское купечество и ремесленники также страдали от усобищ. Частые столк-

стр. 79

Тимур. Со старинной миниатюры.

Музей восточных культур.

новения и войны нарушали движение торговых караванов, вредили торговым интересам: среднеазиатских купцов, международные связи которых простирались далеко на восток и запад.

Все это, вместе взятое, не могло не вызвать среди верхушки эксплоатирующего класса стремления к созданию сильной власти, которая могла бы противостоять народному возмущению; заинтересованность большинства крупных землевладельцев в торговых прибылях также диктовала необходимость путем организации сильной власти обезопасить торговлю от хищнических нападений и самоуправства отдельных, подчас весьма мелких феодальных владетелей. Стремление к организации сильного государства было столь сильно в Средней Азии, что еще в 1304 году, как отметил акад. В. В. Бартольд, именно по почину среднеазиатской знати "всем монгольским государям было сделано предложение восстановить единство империи в единственной форме, в которой оно тоща было возможно, в форме федерации государств"1 . Предложенный среднеазиатской знатью план не был, конечно, осуществлен; в 1305 году начались смуты среди самих предлагавших "федерацию государств" эмиров. Тем не менее попытки создать сильную власть в Средней Азии не были оставлены и в последующее время.

Такова была обстановка в Средней Азии XIV века.

2

Тимур родился в 1336 году в районе Кета, иначе называвшегося в то время Шахрисябз. Род Тимура принадлежал к знати отуреченного монгольского племени Барлас. Эмир Тарагай, отец Тимура, был правителем шахрисябзской области и при слабости центральной монгольской власти пользовался большой независимостью. Как и все знатные молодые люди, Тимур с молодости приобрел необходимые навыки воина и предводителя, участвуя с детства в многочисленных военно-разбойничьих экспедициях и охотах. И позднее, став владетелем огромного государства, Тимур не утерял вкуса к военным упражнением, принимая личное участие в рукопашных схватках, стрельбе из лука и объездке лошадей, великим знатоком которых он слыл по всей Средней Азии.

В 40-х годах XIV столетия распадение Чагатайского улуса было уже свершившимся фактом; ханы из рода Чагатая признавались, правда, верховными государями, но фактически вся власть находилась в руках отдельных эмиров. После смерти Тарагая во главе знати племени Барлас встал брат (или дядя) Тимура-Хаджи Барлас. Не найдя себе достойного места в Шахрисябзе, Тимур занялся разбоем и получил известность в качестве предводителя преданных ему нукеров (дружинников).

Вторым этапом этого периода жизни Тимура была служба у различных ханов в роли главы наемной дружины. К. Маркс, характеризуя карьеру Тимура, замечает, что Тимур "возвысился как начальник кондотьеров на службе у разных князей"2 .

Таким "начальником кондотьеров" являлся Тимур и в начале 60-х годов, когда, используя феодальную усобицу эмиров Мавераннахра, хан Моголистава Туклук-Тимур захватил в 1361 году Самарканд и родину Тимура-Кеш. Глава племени Барлас и Тимур бежали в соседний Хорасан. Через некоторое время Тимур, оставив Хаджи Барласа в Хорасане, вновь появился в Средней Азии и поступил на службу сначала к Туклук-Тимуру, а затем к его врагу - эмиру Хусейну, правившему в Балхе. Борьба с эмирами Моголиста-

1 В. В. Бартольд "История Туркестана", стр. 38. Ташкент. 1922.

2 Архив Маркса и Энгельса. Т. VI, стр. 184.

стр. 80
на вынудила Хусейна вместе с Тимуром покинуть Среднюю Азию. В одном из военных приключений в Систане Тимур был опасно ранен: стрела пронзила ему правое бедро и два пальца правой руки. С этого времени Тимур стал хромым и получил прозвище "Тимур-ленг" (то есть "хромой Тимур", откуда европейское "Тамерлан"). Лишь в 1364 году Хусейну и Тимуру удалось вновь отнять Мавераннахр у хана Моголистана. Эмир Хусейн стал владетелем Мавераннахра, а Тимур - начальником войска и владельцем Кеша.

В 1365 году моголистанские чагатаи вновь напали на Самарканд; Хусейн и Тимур были разбиты и бежали. В это время в городе "произошло восстание ремесленников во главе с наддафом (чистильщиком хлопка) Абу-Бекр Келеви и учащимся самаркандского медресе Мавляна-заде Самарканди. Восставшие на целый год захватили власть в городе в свои руки и показали образцы исключительного уменья управлять им в тяжелые дни осады города. Не рассчитывая взять открытой силой восставший Самарканд, феодалы в лице своих эмиров Хусейна в Тимура заманили народных вождей хитростью и только таким образом ликвидировали восстание. Характерно, что учащийся медресе Мавляна-заде был помилован, в то время как чистильщик хлопка Абу-Бекр Келеви казнен"1 .

Вышедшая в 1937 году в пражском издании летопись придворного историка Тимура Низам-ад-дина Шами приводит некоторые подробности о замечательном восстании в Самарканде, отсутствующие в известных ранее исторических сочинениях; в перечне главарей восстания Шами упоминает о третьем лице, Мавляна. Хордек Бухари, казненном, как и Абу-Бекр Келеви. Все три вождя восстания именуются сербедарами, то есть висельниками.

Согласие между эмиром Хусейном и честолюбивым "начальником кондотьеров", естественно, не могло быть длительным. Пятилетнее соперничество между обоими эмирами окончилось в 1370 году: эмир Хусейн был осажден Тимуром в Балхе, взят в плен и убит. Отав полновластным владетелем Маверанвахра, Тимур тем не менее не провозгласил себя государем); по примеру всех среднеазиатских эмиров "законным" государем Тимур на торжественном курултае провозгласил отдаленного потомка Чагатая - Союргатмыша. Власть последнего, конечно, была чистой фикцией и характеризовала лишь политические чаяния среднеазиатского ханства, мечтавшего о реставрации империй Чинтис-хана. Когда умер Союргатмыш, "законным" государем: был провозглашен его сын Махмуд (1380 - 1402). Сам Тимур даже в период наибольшего могущества именовался эмиром, великим эмиром, кураканом - зятем хана (он был женат на чингизидке), сахиб кираном - властелином времени; с 1388 года официальный титул Тимура - султан. Подобная фикция была нужна среднеазиатской знати, чтобы оправдать грабительские, завоевательные походы, направленные лишь отчасти на среднеазиатские владения, входившие в улус Чагатая.

Первой жертвой этих грабительских вожделений стала область, никогда не входившая; в состав улуса. Чагатая, - Хорезм. Как было указано в начале настоящего очерка, Хорезм" в 60-х годах XIV столетия выделился из состава бывшего улуса Джучи и стал независимым владением под властью династии Суфи; тесно связанная в политическом и экономическом отношении с Поволжьем, в частности с Сараем, хорезмская знать не могла благожелательно относиться к усилению Мавераннахра. Враждебные действия начались вскоре же после убийства, эмира Хусейна. С 1370 по 1380 год Тимур совершил четыре похода; богатый, многолюдный Ургенч, о котором с таким восторгом рассказывает арабский путешественник Ибн-Батута, посетивший столицу Хорезма в первой половине XIV века, был разграблен и опустошен. Одновременно с завоеванием Хорезма Тимур совершил ряд экспедиций против Моголистана, стремясь обезопасить свои владения от возможности вторжения с северо-востока.

В 70-х годах государство Тимура стало - настолько мощным, что именно в Самарканде, столице этого государства, искал убежища Тохтамыш, преследуемый Урус-ханом (1361 - 1375); военная поддержка Тимура обеспечила Тохтамышу после смерти Урус-хана владычество над Белой Ордой (восточный Кипчак).

Таким образом, объединение Средней Азии осуществилось. На месте разрозненных владений эмиров и беков возникло сильное государство Тимура. Но, характеризуя это государство, нельзя не вспомнить слова товарища Сталина, сказанные им о великих государствах Кира и Александра: "Это были не нации, а случайные и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя"2 . Государство это

1 А. Ю. Якубовский "Самарканд при Тимуре и тимуридах", стр. 13 - 14. Ленинград. 1933.

2 И. Сталин "Марксизм и национально-колониальный вопрос", стр. 9. Госполитиздат. 1939.

стр. 81

Осада среднеазиатского города Тимуром. Со старинной миниатюры.

Государственный Исторический музей.

было лишь случайным объединением знати различных племен (преимущественно кочевых) вокруг удачливого и талантливого полководца. Естественно, что единственным средством, которое могло спаять воедино это случайное объединение, были грабеж и война. Тридцатилятилетний период правления Тимура - время непрестанных и грандиозных по размаху военно-грабительских предприятий.

Подчинив Хорезм, Тимур начал свои завоевания на юг от Средней Азии, на территориях, занятых ныне Ираном и Афганистан ом. Подобно улусам Джучи и Чагатая бывшее владение иранских монголов Хулагидов в XIV столетии не представляло единого целого и состояло из нескольких государств, непрестанно враждовавших между собой. В 1380 - 1383 годах Тимур захватил восточный Иран и Афганистан, назначив наместником захваченных областей одного из своих сыновей. В 1386 году было предпринято покорение западных областей. Исфаган, Шираз и другие большие торгово-ремесленные города сдались на волю завоевателя; население этих городов было обложено тяжелой данью, всюду были поставлены гарнизоны для наблюдения за непрерывным поступлением колоссальных контрибуций. Малейшее сопротивление каралось самым жестоким образом, вплоть до истребления всего населения, осмелившегося, оказать неповиновение.

Из Ирана Тимур двинулся в Азербайджан, куда незадолго перед тем вторгся Тохтамыш, соединивший к тому времени в своих руках власть над Белой и Золотой Ордой. Тавриз, только что ограбленный Тохтамышем, подвергся вторичному разграблению со стороны войск Тимура. Пройдя через Каре на Грузию, Тимур опустошил ее, подчинил североазербайджанских независимых правителей, так называемых ширван-шахов, и зазимовал в Карабахе. Дальнейшие завоевания были прерваны известиями о восстании в Хорезме и наступлением на Мавераннахр вероломного Тохтамыша (в свое время получившего поддержку, от Тимура) в союзе с семиреченскими монголами.

Возвратившись в Среднюю Азию, Тимур жестоко расправился с хорезмийцами: Ургенч был разрушен до основания, место,

стр. 82
где находился город, по приказу Тимура было перепахано и засеяно ячменем (1389 год). Совершив экспедицию на север против монголов (1390 год) и на Урал против Тохтамыша (1391 год), Тимур возвратился в следующем году к продолжению своих завоеваний на западе. В 1393 году западный Иран, Азербайджан и Месопотамия уже целиком находились в руках завоевателя. Таким образом, начатое объединение Средней Азии привело к образованию к середине 90-х годов XIV века огромного государства, включавшего в свои пределы, кроме Средней Азии, также Афганистан, Иран, Месопотамию, Азербайджан и Кавказ.

Образование такого государства встретило решительное сопротивление со стороны двух, таких же как Тимур, крупных владетелей того времени: Тохтамыша и османского султана Баязида, прозванного "Молнией".

Султан Баязид (1389 - 1402) после победы турок при Косове и Никополе владел Малой Азией и почти всем Балканским полуостровом. Усиление Тимура на восточных границах османских малоазиатских владений, естественно, не могло быть по душе главе османов, претендовавшему, как и Тимур, на господство над всей Западной Азией.

Тохтамыш же стремился расширить границы своих владений. Поход Тохтамыша на захваченное Тимуром Закавказье привел к решительному его столкновению с Тимуром. Последний, пройдя с огромным войском по западному берегу Кашинского моря, настиг Тохтамыша на Тереке и, разбив его, преследовал до русской земли. Елец был захвачен, торговые Города Азов и Кафа (Крым) разграблены, цветущие поволжские города Сарай и Астрахань сожжены (1395 - 1396).

О страшном погроме, учиненном Тимуром во владениях Тохтамыша, весьма картинно рассказывает младший современник Тимура - арабский историк Ибн-Арабшах: "полчища Тимура разбрелись по владениям Дештским, да расположились (в них). Он покорил племена их и (ему) подчинились последние и первые из них. Завладел он движимым и разделил его, да недвижимым и унес его с собою, собрал (все) захваченное и роздал добычу, дозволил грабить да полонить, произвел гибель и насилие, уничтожил племена их, истребил говоры их, изменил порядки да увез (с собою все) захваченные деньги, пленных и имущество"; он же сообщает далее, что Тимур "не мог остаться в Персии, вследствие (множества) народа Дештского, находившегося с ним, и потому направился в Самарканд, аде он вытряс свои бурдюки и опорожнил мешки своя от Дештского добра"1 .

Решительное столкновение Тимура с Баязидом было отсрочено предпринятой среднеазиатским завоевателем: в 1398 - 1399 годах грабительской экспедицией в северную Индию. Формальным предлогом для похода Тимура на индийские владения было якобы желание искоренить идолопоклонников. Весною 1398 года Тимур покинул Самарканд, совершил поход в Кафиристан и в сентябре пересек реку Инд. Дели и другие богатые индийские города были безжалостно разгромлены, население или перебито или обращено в рабство; при наступлении на Дели Тимур отдал приказ перебить сто тысяч беззащитных пленников. Весною 1399 года Тимур возвратился в Самарканд со сказочной добычей.

Враждебные действия против османского султана и его египетского союзника начались в 1400 году. В течение двух лет Тимур захватил большую часть Малой Азии, Сирию с Дамаском. Чагатайские всадники купали своих лошадей в водах Средиземного моря.

Решительное сражение между Тимуром и Баязидом произошло при Анкаре в 1402 году. Османский султан не только потерпел страшное поражение, но и был сам взят в плен (через девять месяцев после поражения Баязид умер в плену). Назначив наместников в завоеванных областях, Тимур в 1404 году вернулся в Самарканд. В январе 1405 года Тимур, семидесятилетний старик, выступил в последний свой поход - в Китай. Но, прибыв в Отрар, Тимур заболел и умер в феврале этого года.

Трудно представить себе вторую историческую фигуру, которая оставила бы по себе столь неизгладимое воспоминание и которая вместе с тем возбуждала бы к себе столь противоречивое отношение, кале великий среднеазиатский завоеватель. Основатель огромной империи, простиравшейся от берегов Средиземного моря до Центральной Азии, Тимур, по выражению Э. Гиббона, был "скорее бичом, чем благодетелем человеческого рода". Безжалостно уничтожавший людей и материальные ценности: в завоеванных странах, Тимур известен вместе с тем, как строитель многочисленных сооружений в Средней Азии, некоторые из которых дошли до нашего времени и поражают грандиозностью плана и исполнения. Неграмотный, так и не научившийся до конца жизни писать и читать, Тимур был поистине самым великим полководцем (после Чингис-хана), которого

1 В. Тизенгаузен "Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды". Т. I, стр. 466 и 467 (примершие). СПБ. 1884.

стр. 83

Постройка мечети в эпоху Тимура. О миниатюры XV века. Британский музей. Лондон.

знала средневековая Азия, и поражал современников своей необыкновенной памятью и наблюдательностью.

Рассказывают, что Тимур любил повторять слова одного поэта: "Как существует один бог на небе, так должен быть один царь на земле; все царства населенной части мира не заслуживают того, чтобы иметь больше одного царя".

Ибн-Арабшах так описывает этого замечательного человека: "Тимур был высокий ростом, могучий, белый по цвету кожи, отдававшей в красноту (рыжеватый), с широкими плечами, длинными ногами, мощными дланями, превосходного телосложения, длинной бородой, стройными могучими руками, хромой да правую ногу, с глазами, похожими на свечи, но без блеска, могучим голосом; он не боялся смерти, был крепок в мысли и крепок в теле, мужественен и бесстрашен, как твердая скала, он не был мрачен в несчастьи и не был весел в случае успеха"1 .

Персидский историк Хафиз-и-Абру сообщает следующий рассказ о последних днях Тимура: "Когда Тимур был болен, к нему собрались эмиры и он поднял сначала один палец, а затем два, сделал глазами знак окружающим и спросил их: "что я хочу этим сказать?" Некоторые из эмиров решились ответить: "государь этим выражает, что осталось еще одно или два средства к выздоровлению". Тимур без всяких признаков досады сказал, что смысл его движения был иной: "больше одного или двух дней меня среди вас уже не будет". Врачи, призванные к одру больного и получившие приказ сказать всю правду, объявили, что по правилам врачебной науки дело обстоит так, как сказал государь. Некоторые из присутствовавших стали бранить врачей за слишком откровенные речи, но сам Тимур похвалил их"2 .

Что же представляло собою государство, созданное этим замечательным человеком, воплотившим в своей незаурядной личности все достоинства и пороки своей среды и своей эпохи?

Начав свою житейскую карьеру в качестве "начальника кондотьеров", Тимур, по существу, оставался таковым до конца жизни. Как было упомянуто выше, основу того случайного объединения, которое представляло собою государство Тимура, составляла разноплеменная знать Средней Азии. Тесно связанная родовыми и традиционными узами со скотоводческим кочевым населением, поставлявшим основную боевую силу для военных пред-

1 Ибн-Арабшах "Чудеса в деяниях Тимура". Каирское издание.

2 Протоколы заседаний и сообщений членов Туркестанского кружка любителей археологии, год XVIII, стр. 51. Ташкент. 1914.

стр. 84
приятий, эта знать занимала командное положение как в военной, так и в гражданской администрации; предводимые этой знатью племена являлись костяком войска.

Кастильский посол Клавихо следующим образом описывает чагатаев - племенное ополчение Тимура: "Эти чагатаи имеют особые льготы от царя. Они могут ходить везде, где хотят, зимой и летом. Они свободны, не платят податей царю, потому что служат ему на войне, когда он их позовет. И не думайте, чтобы они оставляли где-нибудь своих жен, детей или стада, они берут с собой все, что у них есть, когда идут на войну или переходят с места на место... И не только те, которые попадались по дорогам, кочуют по полям, но еще многие, кроме них, потому что когда мы где-нибудь, проходя, встречали их то с одной стороны, то с другой стороны, и видно было их еще много на целую лигу или две, и нам приходилось итти между этим народом сутки и более, и все же мы не могли выбраться из него"1 .

Продвижение такого войска означало опустошение даже самых цветущих районов. Население, заслышав о движении войска Тимура, покидало свое жилье задолго до того, как авангардные отряды успевали показаться на горизонте.

Кроме чагатаев войско Тимура включало части, состоявшие на регулярно выплачиваемом содержании, - хоросанскую пехоту, технические, инженерные отряды, личную гвардию. Военные стоянки Тимура были поистине грандиозны. Около войсковых стоянок разрастались целые города, образовывались ремесленные слободы, торговые улицы. Клавихо оставил описание одной такой стоянки: "В этот день посланников повезли туда, где стояла орда. Приехавши, они увидели много прекрасных палаток, из которых большая часть стояла на берегу реки. Они были очень красивы на вид и стояли очень близко одна от другой. Посланников повели по улице, где продавались разные вещи, необходимые для войска, когда оно идет в поход"2 .

Клавихо был свидетелем, как однажды Тимур "велел объявить по всему городу Самарканду, чтобы все городские торговцы, менялы, продавцы тканей, так же как жемчуга я разных других вещей и всевозможных товаров, повара, мясники, хлебники, портные и башмачники, я всякие другие ремесленники, какие только были в городе, собрались на поле, где стояла его орда, поставили свои палатки и продавали свои товары здесь, а не в городе"3 . Среди всего этого собрания палаток, кибиток, юрт резиденция чагатайского "императора" представляла самое роскошное зрелище. Приемная палатка была шириною в сто шагов, потолок ее опирался на двенадцать столбов и был разрисован лазурью и золотом. Здесь во время совещаний и приемов собирались приближенные эмиры в платьях из голубого материала с золотым шитьем, в высоких шапках, с верхушки которых спускались две косы из красных волос, сплетенных в три пряди, доходившие до плеч. Палатка была украшена большим серебряным позолоченным орлом с распущенными крыльями, а пониже его находились три серебряных сокола с распущенными крыльями, обращенные носами к орлу.

Как и во времена Чингис-хана, войско Тимура состояло из следующих основных частей: центр - кул, левая сторона - джунгар, правая сторона - барунгар, отборные части составляли авангард - мункала. Каждое племя точно знало сбою принадлежность к той или иной части, каждый военачальник обязан был привести в поход воинов и лошадей (кавалерия составляла основную массу войск Тимура); каждый воин должен был иметь с собою лук, деревянные стрелы, колчан, щит. На каждых двух человек полагалась запасная лошадь; отряд в десять человек должен был иметь палатку, два заступа, кирку, пилу, топор, шило, веревки для лассо, котелок и кроме того запас продовольствия. В трудные и опасные предприятия обычно выступали только воины, оставляя позади под солидным прикрытием обозы с семьями и имуществом. В случае острого недостатка в снабжении продовольствие всех отрядов собиралось вместе и устанавливался рацион. Часто устраивались охоты; животные и птицы, убитые во время таких охот, составляли общую собственность.

В качестве военачальника Тимур не знал себе равного. В этом отношении между чагатайским полководцем и его монгольским предшественником было много общего; Тимур, как и Чинтис-хан, тщательно готовился к каждому походу, лично производя смотр вооружению и припасам каждого воина. Отмечая качество осведомительной службы при Тимуре, К. Маркс указывает: "Тимур ввел систему шпионажа, причем орудиями служили ему дервиши, факиры,

1 Рюи Гонзалес де Клавихо "Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403 - 1406 годах". Перевод И. И. Срезневского. Сборник отделения русского языка и словесности АН. Т. XXVIII, N 1, стр. 220 и 221.

2 Там же, стр. 269.

3 Там же, стр. 282.

стр. 85
монахи, от лам до христианских отшельников"1 . Осведомленность Тимура о слабых и сильных сторонах противника вызывала удивление даже такого достойного соперника по этой части, как Тохтамыш.

Тимур не знал поражений. Его военная тактика базировалась на старинной монгольской тактике, но в ней было много нового в военном отношении. Впереди основной массы войск шел отряд конных разведчиков, задачей которых являлось, во-первых, осведомление о силах противника, во-вторых, оказание противнику первого сопротивления. За этими легкими разведывательными отрадами шли авангардные отряды, разделенные на центр, правое и левое крыло. За авангардом двигалась основная часть войска; левое и правое крыло обычно занимала кавалерия, центр - тяжело вооруженная пехота в панцырях, с щитами, мечами и копьями. Наконец, сзади двигался с тяжелым арьергардом сам Тимур. Войска противника, прорвавшись через один из упомянутых заслонов, неминуемо должны были встретить сопротивление следующего заслона.

Подобно Чингис-хану, Тимур в широких масштабах применял методы устрашения. "Политика Тимура, - указывает Маркс, - заключалась в том, чтобы тысячами истязать, вырезывать, истреблять женщин, детей, мужчин, юношей и таким образом всюду наводить ужас"2 .

Глава и защитник интересов среднеазиатской, преимущественно мавераннахрской знати, Тимур особое внимание обращал на благоустройство областей, которые считал основой своей силы и могущества. По распоряжению Тимура в Мавераннахр насильно сгонялось земледельческое население, очевидно, разбежавшееся за предшествующий период усобиц. Не только ремонтировалась я исправлялась прежде существовавшая ирригационная система, но строились новые каналы в местах, где ранее не занимались хлебопашеством; так например в Мургабе по приказу Тимура все высшие чины государства, вплоть до членов семьи императора, обязаны были провести каналы и таким образом создать земли, удобные для земледелия. Клавихо сообщает, что именно Тимур впервые ввел культуру конопли и льна в Средней Азии.

Не менее энергичные меры были употреблены для того, чтобы превратить Самарканд в торгово-ремесленный центр всего Востока. Из Сирии, Малой Азии, Ирана, Индии - отовсюду, где проходили войска завоевателя, в Среднюю Азию направлялись искусные ремесленники: ткачи, каменщики, керамисты, бронзировщики, ювелиры, строители. Самарканд стал производителем различных тканей, оружия, веревок, особо необходимых в военном деле, всевозможных предметов роскоши.

Нужно отметить, что положение всего этого ремесленного люда было ужасно. Эксплоатируемое нещадно феодальной знатью, ремесленное население Самарканда, достигавшее 150 тысяч человек, нередко не только не имело средств к существованию, но и в буквальном смысле кровли над головой; многие из ремесленников жили под открытым небом, в пещерах и т. д. Вынужденные отдавать значительную часть, если не всю свою продукцию чагатайской знати, ремесленники ничего не выигрывали от процветания Самарканда. Феодальная знать была весьма заинтересована в развитии торговли; купцы не только должны были отдавать часть торговых барышей всяким владетельным ханам и эмиром, но весьма часто выступали просто как комиссионеры этих ханов и эмиров по продаже произведенных ремесленным населением изделий.

Эта прямая заинтересованность феодальной знати в развитии торговли отразилась на переустройстве города. Клавихо рассказывает: "Так кале в нем (Самарканде. - Б. З. ) не было большого места, где можно было продавать все в порядке, царь приказал провести через город улицу, в которой по обеим сторонам были бы лавки и палатки для продажи товаров. Эта улица должна была начаться в одном конце города и, проходя сквозь весь город, доходить до другого конца. Эту работу царь поручил двум своим мирассам (чиновникам), давши им знать, что если они не приложат к ней всего старания, заставляя работать день и ночь, то заплатят головой. Мирассы (чиновники) начали дело и принялись разрушать дома, которые встречались в тех местах, где царь велел провести улицу, чьи бы они ни были, не обращая внимания на хозяев; так что хозяева, видя, что их дома разрушались, собирали свое добро и все, что у них было, и бежали. Как только одни работники кончали ломать, сейчас являлись другие и продолжали работу. Улицу провели очень широкую, и по обеим сторонам поставили палатки; перед каждой палаткой были высокие скамейки, покрытые белыми камнями. Все палатки были двойные, а сверху вся улица была покрыта сводом с окошками, в которые проходил свет. Как только оканчивались работы в палатках, тотчас же помещали в них торговцев, которые продавали в них разные вещи"3 .

Тимур вполне отчетливо сознавал значение мусульманской церкви для господ-

1 Архив Маркса и Энгельса. Т. VI, стр. 185.

2 Там же.

3 Клавихо. Цит. соч., стр. 316 - 317.

стр. 86

Архитектурный памятник времен Тимура. Музей восточных культур.

ствующего класса и всячески поддерживал всевозможные мечети, медресе (духовные училища) и тому подобные учреждения, щедро жертвуя на их содержание деревни, награбленные сокровища и так далее. Любимым окружением чагатайского "императора" были муллы, дервиши и богословы всех рангов. Для поднятия престижа мусульманской церкви Тимур распорядился возвести в Самарканде и других городах новые здания мечетей и усыпальниц. Среди подобного рода сооружений дошли до нашего времени знаменитые постройки Тимура в Самарканде, известные под именем "Шах-и-зинде" (живой шах). Это первоклассный архитектурный памятник среднеазиатского средневековья, сделанный искуснейшими мастерами того времени. Большой известностью пользуется также построенная Тимуром в Самарканде мечеть Биби-ханым. Начатое после индийского похода, это грандиозное сооружение было закончено в 1403 - 1404 годах, то есть постройка его продолжалась всего около пяти лет; в качестве тягловой силы применялись не только волы и люди, но и захваченные в Индии слоны.

Стремление Тимура всячески возвеличить авторитет мусульманской церкви иногда доходило до курьеза, как об этом повествует один рассказ: "Знаменитый мастер в письменном искусстве Омар не имел правой руки, а левой зато писал таким образом, что взоры знатоков изумлялись. Он написал для господина временя эмира Тимура копию Корана таким мелким почерком, что всю работу можно было уместить под гнездом перстня. Эту рукопись он принес господину времени. Тот не принял работы, не одобрил ее, так как считал недостойным, чтобы кто-нибудь осмелился писать мелко слова Корана. Тогда Омар сделал другую рукопись такой величины, что каждая строка рукописи равнялась одному зару (около аршина). Окончив работу, он переплел ее, затем положил на тележку и повез во дворец господину времени. Когда это известие дошло до слуха султана, он вышел навстречу мастеру со всем духовенством, вельможами, эмирами и оказал мастеру большие милости"1 .

Поддержка, оказываемая Тимуром мусульманской церкви, была одним из весьма немногочисленных мероприятий, направленных в созданию какого-то подобия единства среди стран и народов, покоренных завоевателем. Тимур фактически в ряде своих завоеваний не преследовал иных целей, "кроме грабежа. Рассказывая о зверствах, учиненных Тимуром в Малой Азии во время борьбы с османским султаном Баязидом, К. Марке замечает: "...как и всюду, жители - и турки и греки - подвергались истязаниям или же под угрозой предания огню вынуждены были выдавать все свое ценное имущество"2 .

Откровенный, ничем не прикрытый разбой, соединенный с варварскими разрушениями и жестокостями, знаменовал каждый поход Тимура, Кратковременное пребывание полчищ Тимура на Поволжье, во время последней войны с Тохтамышем, настолько разорило весь край, что стоимость одного барана, как указывают хроники, поднялась до неслыханно высокой цены в 100 динаров. Пребывание Тимура в Индии вызвало здесь полную хозяйственную разруху - из сказочно богатой страны Тимур ушел, оставляя позади себя голод, эпидемии и дымящиеся от пожарищ разваляны городов и селений. Ни в Поволжье, ни в Индии, ни в западной части Малой Азии после завоевания Тимур не установил сколько-нибудь упорядоченной администрации, наличие которой указывало бы на стремление завоевателя присоединить эти страны к своему государству на более или менее продолжительное время. Мавераннахрская племенная знать оказалась неспособной создать крепкое централизованное государство. Даже в

1 "Рисале" Кази Ахмеда (перевод вделан с рукописи Музея восточных культур в Москве).

2 Архив Маркса и Энгельса, Т. VI, стр. 186.

стр. 87
тех странах, которые Тимур считал основой своей империи, - современные территории Ирана, Афганистана, Месопотамии, отчасти Кавказа - не были установлены какие-либо единообразные порядки.

Более того, империя Тимура уже с самого начала своего существования несла в самой себе зародыш разложения. Практика раздачи территорий и населения в ленное владение, существовавшая до Тимура, не только не прекратилась с организацией империи, но получила дальнейшее распространение. Многие из приближенных к Тимуру и отличившихся военачальников получали обширные владения в наследственное и бесконтрольное пользование. Сама войсковая система порождала, возможность выделения полунезависимых от верховной власти владений. Как и ранее, при Тимуре во главе отрядов воинов стояли эмиры, тысячники (мин баши), сотники (юзбаши), десятники (он баши), которые должны были за собственный счет содержать и приводить на службу государю отряды определенной численности. Свои материальные средства эта начальники отрядов черпали также из находившихся в их руках ленных владений.

Грабительские вожделения группировавшейся вокруг Тимура знати, отсутствие стройной, упорядоченной администрации, широкое распространение откупа доходных мест отдавали завоеванное население на полный произвол всевозможные представителей военной и гражданской бюрократии. Даже угроза нового нашествия Тимура не могла удержать от выступлений население, измученное непосильными поборами, пытками и казнями. Самая массовость репрессий, следовавших за подобными выступлениями, указывает на то, что в этих выступлениях принимали участие широкие народные массы.

В условиях постоянной угрозы как со стороны отдельных феодалов, так и со стороны широкой народной массы, при отсутствии упорядоченной администрации, единственным средством сохранить империю являлись организация разветвленной осведомительной службы и жесточайшие террористические меры. Клавихо сообщает, что при Тимуре, как и при Чингис-хане, исключительное значение имела почтовая служба, тесно связанная на Востоке с древних времен со службой осведомления. Нарочные, ехавшие с сообщением ко двору Тимура, пользовались всякими привилегиями. "Обычай таков, что если кто-нибудь едет по дороге верхом, будь то князь или какой-нибудь другой человек, или купец и посланник, ми кто другой, кто отправляется к царю, скажет, чтоб он встал и отдал ему лошадь, так как он едет к царю, или пошлет его с каким-нибудь поручением, он должен отдать сейчас и не смеет сказать нет, потому что за это заплатит головой; такова воля царя"1 .

В мерах устрашения, которые предпринимались против оказавших неповиновение, Тимур не знал пощады и проявлял жестокость. При восстании населения города Себзевара Тимур залил алебастром и известью три тысячи человек живыми. Во время подавления Исфаганского мятежа по приказу Тимура было убито семьдесят тысяч человек; из голов убитых была сооружена башня. Подобные башни из человеческих голов украшали и другие места империи. Европейцы, проезжавшие в XVI-XVII веках по областям, входившим в состав владений Тимура, рассказывают, что еще в это время кое-где сохранились эти чудовищные сооружения.

Но естественно, что все эти меры могли лишь на время приостановить неминуемое разложение государства, отдельные части которого были так слабо спаяны. Не успел еще Тимур умереть, как среди его ближайших наследников началась ожесточенная борьба за право владеть теми или иными областями. Через короткий промежуток времени от могущественной империи остались лишь враждовавшие между собой тимуридские княжества.

Гегель в своей "Философии истории" образно сравнил государство Тимура с лесным потоком, который все уничтожает на своем пути, а затем исчезает2 .

1 Клавихо. Цит. соч., стр. 200 - 201.

2 См. Гегель. Соч. Т. VIII, стр. 85. Соцэкгиз. 1935.