Не все войны в XX веке начинались из-за нефти, но победа без нее была бы невозможна ни в одной из них.

Последние сто лет, когда нефть стала стратегически важным ископаемым, человечество пережило самые страшные войны в своей истории - нефтяной след ищут и успешно находят во множестве военных конфликтов. Самолет, танк или грузовик без топлива превращаются в бесполезные груды металла. Так что если, начиная войну, о нефти (бензине, керосине и т. д.) особо не думали, то в ходе военных действий эта проблема легко могла выйти на первый план, опередив все ухищрения политиков и замыслы полководцев.

Конечно, Вторую мировую войну начали не из-за нефти. Но закончилась эта война, в том числе, и из-за нефти. Всем участникам Второй мировой пришлось решать нелегкую задачу снабжения выросшей в несколько раз армии топливом. Без чрезвычайных мер не обошелся никто. В США в авральном режиме проложили новый нефтепровод на Восточное побережье. Япония, не имевшая своей нефти, уже в ходе войны захватила месторождения в Индонезии, которые на время решили проблему снабжения императорской армии, а главное - флота, горючим.

Для исхода войны на главном ее фронте - советско-германском нефтяной фактор тоже имел немалое значение. Германии контроль над ресурсами, прежде всего нефтяными, был необходим и как залог будущего мирового господства, и как средство для продолжения войны. Переломной в этих, как, впрочем, и в других, отношениях стала кампания 1942 года. Одной из главных ее целей для Гитлера была нефть Грозного и Баку. Вторая цель - Волга - тоже связана с нефтью, с азербайджанских промыслов ее доставляли до танкеров на великой русской реке.

Однако пополнить свои нефтехранилища за счет кавказских скважин немцам не удалось, в этом заслуга и советских солдат, и нефтяников, сделавших все, чтобы стратегическое топливо не досталось врагу.

Нефть Гитлера

Германии с нефтью не повезло. Вместе с присоединенной в 1938 году Австрией она добывала примерно 500 тыс. т в год. Выходом для Берлина стали достижения химиков. В 20-х годах нефтяники всерьез относились к прогнозам о скором истощении мировых запасов сырья. В связи с этим специалисты крупнейшей германской химической компании "И. Г. Фарбениндустри" разработали метод изготовления синтетического топлива из угля методом гидрогенизации. За его изобретение руководитель компании Карл Бош даже получил в 1931 году Нобелевскую премию по химии. Правда, к тому времени на мировой рынок стала в большом количестве поступать нефть из Техаса, и экономический смысл метод гидрогенизации угля потерял. Но тут, очень кстати для химического гиганта, подоспели нацисты с их идеей независимости экономики от импорта. В Германии приняли специальный план по строительству заводов, производящих синтетическое топливо, и немало в том преуспели. К концу войны немецкие самолеты фактически летали на угле. И все же, чтобы заменить природную нефть, "угольной" было недостаточно.

Оставалось надеяться на союзников. Почти половина топлива для рейха поставлялась румынскими нефтепромыслами близ города Плоешти. В июне 1940 года Сталин заставил понервничать германских стратегов - в течение трех дней части РККА заняли Бессарабию, восстановив старую границу Российской империи. Рейх был вынужден согласиться с этим - Германия еще не чувствовала себя готовой к войне с Россией. В результате СССР приблизился к Плоешти на 80-100 км. Чтобы захватить нефтепромыслы, советским войскам нужно было преодолеть всего 120 км - не такое уж большое расстояние для ударной танковой группировки. К тому же в 1940 году основные силы вермахта находились еще на Западном фронте и большого сопротивления в Румынии СССР не встретил бы.

стр. 14

Гитлер потом признавался, что, захвати Сталин румынскую нефть в 1940 году, Германия проиграла бы войну в 1942-м. Получается, что прежде чем Гитлер упустил свой шанс прорваться на Кавказ, то же самое сделал Сталин в Румынии. Впрочем, за последние годы мы слышали немало жестоких споров о том, собирался ли СССР первым напасть на Германию в 1941 году или нет. Во всяком случае, ясно одно - в Москве допускали возможность удара по Румынии, а в Берлине этого боялись. Генерал-майор вермахта Маркс в одном из предварительных проектов операции против России "Ост" 5 августа 1940 года писал: "Ведение войны со стороны советской России будет заключаться в том, что она присоединится к блокаде Германии. С этой целью вероятно вторжение в Румынию, чтобы отнять у нас нефть". А советский план войны с Германией и ее союзниками от 15 мая 1941 г. предписывал РККА "...быть готовой к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке".

Нефть Сталина

В 1940 году 71,4% всей советской нефти добывалось в Азербайджане. Вместе с Грозным и Майкопом это составляло уже 80%. Когда нефтяники Баку посылали в Москву победные реляции, они, как полагалось, сравнивали объемы добычи с 1913 годом. Результаты были впечатляющими - к 1940 году производство выросло в 2,9 раза. Это притом, что и в начале века Азербайджан был одним из самых богатых нефтяных регионов мира и находился среди лидеров по уровню добычи.

Правда, впечатление несколько портилось при сравнении не с 1913-м, а с недавним 1938-м. В 1939 и 1940 годах добыча не росла, а сокращалась. Нефтяная промышленность Азербайджана оказалась на пороге кризиса, вызванного не в последнюю очередь репрессиями среди инженеров-нефтяников. Только накануне войны, благодаря временному ослаблению волны террора и дополнительным инвестициям в модернизацию производства нефти, положение изменилось. В 1941 году добыча в Азербайджане увеличилась и достигла 23,5 млн тонн.

Конечно, Сталин понимал, что на случай войны подобная зависимость нефтяной промышленности от одного лишь района грозит вполне понятной опасностью - действующая армия и тыл могут быть отрезаны врагом от источников топлива. Никакие поставки морским путем компенсировать потерю кавказской нефти не смогли бы. Поэтому еще до войны советское руководство предприняло определенные шаги, чтобы, выражаясь на языке бизнеса, "диверсифицировать риски".

О "большой нефти" Сибири речь тогда еще не шла. А вот в Поволжье, особенно в Башкирии, промышленная добыча нефти началась именно в 30-х годах. Этот район стали даже называть "Второе Баку". Первые данные о башкирской нефти появились еще в XVIII веке, в начале XX века начались серьезные геологоразведочные работы. Но нефтяные магнаты Баку и Грозного отнюдь не желали появления конкурентов. Выход нашли достаточно простой. Фирма братьев Нобель регулярно направляла в башкирские деревни своих представителей и с помощью щедрых взяток сельским общинам убеждала их не предоставлять земли для геологических изысканий.

Ну а в 30-е годы конкуренции в советской нефтяной промышленности уже не наблюдалось. Решающим оказались расчеты известного "нефтяного" академика И. Губкина - он был уверен в перспективности башкирских месторождений. Впрочем, к 1941 году Поволжье обеспечивало относительно небольшой процент всей добычи. Расширять производство в этом районе пришлось уже в военных условиях.

Война

План "Барбаросса" ставил немецкой армии цель закончить блицкриг уже в 1941 году выходом на стратегическую линию Архангельск-Астрахань. Таким образом, Красная Армия отсекалась бы от главного в то время нефтеносного

стр. 15

района СССР - Кавказа. Сам фюрер порой ставил знак равенства между нефтью и победой. 1 июля 1942 года на совещании с руководством группы армий "Юг" Гитлер заявил: "Если я не получу нефти Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной". Нефти Гитлер не получил.

Любители альтернативной трактовки истории указывают на роковую ошибку Гитлера - если бы он в 1941 году направил все усилия на захват Кавказа, а не Москвы, то и исход всей войны был бы другим. На самом деле подобных развилок в истории Второй мировой можно найти множество. Например, Гитлеру так и не удалось убедить Японию и Турцию напасть на СССР. Дело не в том, что Гитлер однажды принял какое-то неправильное решение. Просто на Востоке Германия встретила сильного и стойкого противника. Верно, что германские войска нередко не могли продолжать свои операции из-за нехватки топлива. Однако сама эта нехватка возникала не случайно - запасы вермахта были рассчитаны на скоротечную войну, которая не удалась именно из-за упорного сопротивления советских войск.

Первый год войны создал для советской нефтяной промышленности ряд проблем. Нефтяники ушли на фронт, к 1942 году количество буровых бригад сократилось вдвое. Место мужчин заняли женщины - они, например, возглавили пять из восьми нефтепромыслов крупнейшего в Азербайджане объединения "Орджоникидзенефть". Решать текущие задачи, например, ремонтировать скважины приходилось в условиях нехватки буквально всего, поэтому для ремонта придумали использовать старые трубы, годами лежавшие как мусор на морском дне. Их поднимали, очищали от ржавчины и снова пускали в дело.

Реальная угроза захвата бакинских нефтепромыслов возникла в 1942 году. В июне началось широкомасштабное наступление немцев на Юго-Восточном фронте. Гитлер уже рисовал перед начальником своего Генштаба Гальдером грандиозные картины того, как прорвавшиеся к Каспию немецкие части занимают Иран и соединяются с войсками Рoммеля, наступающими из Африки. Действительность оказалась несколько иной. Немцам действительно удалось захватить склады горючего Советской Армии, но им не повезло - наши танки работали на дизтопливе, а немецкие - на бензине. К концу июля был взят Ростов, 9 августа немцы вошли в Майкоп, а вскоре водрузили флаг со свастикой на Эльбрусе. Пропагандистский эффект в этом, конечно, был, но выполнить главную цель наступления - пробиться через горные перевалы к большой кавказской нефти немецким войскам не удавалось в течение всей осени 1942 года.

Уполномоченный по уничтожению

В июле 1942 года Сталин вызвал к себе первого заместителя наркома нефтяной промышленности Николая Байбакова и сказал: "Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ, он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Имейте в виду, если вы оставите хоть тонну нефти врагам, мы вас расстреляем. Если вы уничтожите промыслы, но фашист не придет, а мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем". Вдохновленный таким образом, Байбаков уехал выполнять задание вождя.

Он, как и большинство представителей поколения "сталинских наркомов", был тогда очень молод - чуть за 30. Сын рабочего с нефтепромыслов Баку, он пошел по стопам отца, стал инженером, благодаря своей энергии и инженерной хватке рано выдвинулся, обратил на себя внимание руководителей в Москве - сначала Кагановича, а потом и Сталина. Теперь человек, всю жизнь учившийся добывать нефть, должен был сделать ее добычу невозможной.

В начале июля 1942 года Байбаков был назначен уполномоченным Государственного Комитета Обороны СССР по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий Кавказского региона. Тактику разработали достаточно быстро - все наиболее ценное оборудование демонтировалось и отправлялось на восток. Малодебетные (бедные) скважины закрывались немедленно, богатые использовались до последней возможности. При худшем развитии событий Байбакову предстояло руководить уничтожением нефтепромыслов родного Баку, но первыми в очереди на ликвидацию стояли относительно небольшие промыслы Кубани. Как вспоминает

стр. 16

Байбаков, главной проблемой был способ их разрушения. Нужно было не просто закупорить скважины, но сделать это так, чтобы немцы не смогли восстановить добычу. В Краснодарский край даже привезли английских специалистов, которые решали аналогичную задачу на острове Борнео, перед тем как его захватили японцы. Англичане просто забрасывали скважины мешками с цементом. Расчет был на то, что мешки при падении порвутся, цемент смешается с находящейся в скважине водой, затвердеет и станет непреодолимым препятствием для добычи. Байбаков предложил сначала испытать этот метод. Когда проверили опытную шахту, оказалось, что большая часть мешков уцелела и цемент не застыл. Англичане, увидев это, схватились за голову - они поняли, что подарили японцам свою нефть.

В конце концов решение нашли - скважины Кубани забили железобетонными пробками. То же самое сделали на нефтепромыслах Майкопа и Грозного. Вскрыть скважины немцы так и не смогли - венцом их полугодовых усилий стала добыча в Майкопе 70 баррелей в день. Для победы немецкого оружия это было явно мало.

Зато в Баку ломали голову над другой задачей - как доставить добытую нефть так нуждавшимся в ней армии и тылу. Нефтепровод на Ростов был перерезан еще в конце июля, а 23 августа немцы вышли к Волге севернее Сталинграда. Оба основных пути вывоза нефти оказались блокированы. Пришлось идти в обход - нефть стали доставлять по Каспийскому морю до Красноводска и Гурьева, затем по железной дороге через Среднюю Азию и Казахстан. Проблем при этом возникла масса - через море танкерами нефть перевезти можно, а вот дальше - сложнее. Большая часть цистерн оказалась запертыми в окрестностях Баку. Пришлось снимать их с колес, связывать и отправлять вплавь. Немало таких "цистерновых плотов" переправили буксиры через Каспий осенью 42-го года. Тем не менее быстро перебрасывать нефть по новому маршруту не получалось, и хранилища переполнялись. Тогда нефть стали подвергать частичной переработке на местных заводах, отделяли бензин и вновь закачивали в пласты, чтобы потом переработать до конца и извлечь все ценное. В результате хоть и не так быстро, но эшелоны с нефтью и бензином регулярно прибывали к местам назначения.

Впрочем, кроме нефти, через Каспий перевозили и самих нефтяников. Осенью и зимой 1942-1943 годов более 10 тысяч человек - рабочие, инженеры и члены их семей были переброшены из Азербайджана в Поволжье, чтобы форсировать освоение местных нефтепромыслов. Правда, климат "Второго Баку" резко отличался от первого, а у новых переселенцев нередко не было с собой даже теплой одежды. Некоторые заплатили за внезапный переезд жизнью. Однако дело было сделано - в 1944 году в Башкирии забили фонтаны из богатых девонских пластов. Заработал первый за пределами Кавказа район крупной добычи нефти в СССР.

К тому времени немцы не имели ни малейшего шанса захватить Кавказ. 29 декабря 1942 года Гитлер, после долгих уговоров своих генералов, отдал приказ об отступлении с Кавказа. Уже месяц успешно развивавшееся советское наступление под Сталинградом угрожало отрезать немецкие войска на Кавказе от основных сил.

Нефть - душа военной техники

К 1944 году карьера Байбакова развивалась вполне успешно - он стал наркомом нефтяной промышленности СССР. Через три месяца после назначения его вызвал к себе для разговора Сталин. Речь шла о новых районах добычи, о том, какие заводы можно перевести с производства военной техники на выпуск оборудования для нефтяников, какие дополнительные ресурсы нужны наркомату.

Однако, говоря о послевоенных проблемах, Сталин явно не забывал о войне. "Как вы думаете, товарищ Байбаков, союзники не раздавят нас, если увидят такую возможность - раздавить?" - и, увидев растерянность наркома, добавил: "Нефть - душа военной техники".