публикация №1496679112, версия для печати

Рецензии. Р. БУРНАЗЕЛЬ. РАПАЛЛО: РОЖДЕНИЕ МИФА. ПОЛИТИКА СТРАХА ВО ФРАНЦИИ ПЕРИОДА "НАЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА"


Дата публикации: 05 июня 2017
Автор: И. Ф. МАКСИМЫЧЕВ
Публикатор: A. Liskina (номер депонирования: BY-1496679112)
Рубрика: ИСТОРИЯ


R. BOURNASEL. Rapallo: naissance d'un mythe. La politique de la peur dans la France du Bloc national. Fondation nationale des sciences politiques. Paris. Armand Colin. 1974. 260 p.

Рапалльский договор, явившийся крупнейшим успехом молодой советской дипломатии в борьбе за упрочение основ мирного сосуществования, привлекает к себе неослабевающее внимание историков. Попытки осмыслить исторический урок Рапалло, означавшего провал политики создания единого империалистического фронта против Советской республики, предпринимаются ныне даже там, где ранее господствовало предвзятое отношение к нему.

В обширной литературе о Рапалло до сих пор не находил достаточно подробного освещения "французский аспект": вопрос о роли и месте открыто антисоветского курса тогдашних правителей Франции в международной обстановке накануне Рапалло. Основанный на богатом архивном материале, прежде всего французского происхождения, труд французского историка Ренаты Бурназель до известной степени восполняет этот пробел. Несомненным его достоинством является использование советского издания "Документы внешней политики СССР", без чего немыслима сейчас серьезная исследовательская работа по международным отношениям послеоктябрьского периода. Автор отдает дань модным на Западе политико- социологическим теориям, призванным затушевать классовый характер политики капиталистических государств. Однако использованные в книге документы позволяют в ряде вопросов представить яснее тот внешнеполитический курс, который проводили кабинеты А. Бриана и А. Пуанкаре, и его влияние на развитие международной обстановки начала 20-х годов.

Пытаясь поддержать культивируемую французской буржуазной историографией репутацию Бриана как миротворца, Р. Бурназель конструирует схему, согласно которой его правительство (январь 1921-январь 1922 гг.) стремилось к пересмотру безусловно враждебной по отношению к Советской России политики предшествовавших правительств, отказавшихся сделать вывод из факта провала империалистической интервенции (стр. 10). Согласие Бриана на английский проект создания консорциума империалистических государств, абсолютно неприемлемый для Страны Советов в силу того, что он представлял собой продолжение политики интервенции другими средствами, автор изображает как доказательство "политики примирения". Однако приводимый самой же Бурназель материал убедительно опровергает утверждения о якобы существенных различиях между политикой правительства Бриана и других французских правительств, опиравшихся на реакционный "национальный республиканский блок". Бурназель констатирует тот факт, что Бриан отказался признать Советское правительство, "оставшись верным позиции своих предшественников: восстановление отношений с Россией должно быть на деле подчинено признанию всех международных долгов и обязательств России и ее возвращению к нормальной форме правления", то есть фактически реставрации капиталистического строя (стр. 38 - 39). Несколько больше оснований у автора говорить о сдвигах в политике Бриана по отношению к побежденной Германии, хотя и здесь явно преобладали черты преемственности. "Как и его предшественники, - говорится в книге, - Бриан оставался сторонником выполнения (Версальского) договора и проявил решимость реализовать право Франции на репарации как посредством устных предупреждений, так и применением санкций к Германии" и лишь в последние месяцы 1921 г. стал "больше рассчитывать на добрую волю канцлера Вирта, чем на меры принуждения" (стр. 35 - 36). Подчеркиваемое автором согласие Бриана на включение Германии в антисоветский консорциум действительно является новым моментом во французской политике рассматриваемого периода, но оно свидетельствует не в пользу, а против приписываемого действиям Бриана "духа примирения". Приведенный в монографии материал вопреки намерениям автора позволяет с полным основанием расценить политику первого правительства Бриана как зарождение линии на использование германского империализма в качестве ударной силы против Советского государства в интересах

стр. 197


всего империалистического лагеря, линии, гибельной для интересов всеобщего мира и национальных интересов самой Франции. В этом свете представляют особый интерес такие вскользь упоминаемые автором факты, как намерение Бриана подключить Берлин к намеченному им франко-английскому союзу с целью "возвращения Германии в сообщество наций", что расценивается Бурназель как "первый набросок Локарно" (стр. 37 - 38), а также начавшаяся в декабре 1921 г. по распоряжению Бриана подготовка проекта "четверного пакта взаимопонимания между Францией, Англией, Германией и Италией" (стр. 47) -первая попытка воплотить в жизнь идею, нанесшую столько вреда делу организации коллективной безопасности в межвоенный период. Логической последовательностью связаны между собой проекты Бриана 1921 г., "пакт четырех" 1933 г. с участием уже нацистской Германии, позор мюнхенского сговора и старания западных держав накануне второй мировой войны договориться с Гитлером, чтобы расчистить ему путь для агрессии против СССР.

Можно согласиться с Бурназель в трактовке политики правительства Пуанкаре, сменившего Бриана в январе 1922 г., как политики "абсолютной твердости" и "стопора" (стр. 58), что означало на практике безудержный шовинизм и оголтелый антисоветизм. Однако натяжкой звучит утверждение автора, что эта смена правительства означала "значительное изменение в ориентации французской политики", поскольку речь могла идти только об иной тактике, иных методах, а отнюдь не о различиях по существу. Шаг за шагом прослеживает Бурназель попытку Пуанкаре реализовать программу правого крыла французских империалистов, сформулированную им в меморандуме Ллойд-Джорджу в связи с проектом конференции в Генуе. В этом меморандуме выдвигалось требование официального признания Советской Россией каннской резолюции от 6 января 1922 г., ряд пунктов которой преследовал цель навязать Советскому государству предварительные условия экономического сотрудничества с капиталистическим миром (неприкосновенность иностранного капитала, признание долгов и обязательств, возмещение причиненного "иностранным интересам" ущерба и т. д.). Пуанкаре настаивал также на предварительном соглашении между странами Антанты и "другими европейскими странами", то есть бывшими противниками в мировой войне, включая Германию, об их совместной позиции по отношению к советской делегации, что означало создание единого антисоветского фронта. Французский меморандум содержал и другие экстремистские требования - "абсолютного соблюдения существующих договоров", прежде всего Версальского, установление "подлинного режима капитуляций" для защиты имущества и частных интересов иностранцев в Советской России и пр. (стр.63). Откровенно империалистический курс Франции вынуждал ее союзников пойти на серьезные уступки (на мартовских переговорах 1922 г. в Лондоне англичане согласились исключить из повестки дня Генуэзской конференции все политические вопросы отношений с Советской Россией и ввести принцип "испытательного срока", который должен был предшествовать осуществлению мер, способствующих ее экономическому восстановлению), что ставило под вопрос и без того небольшие шансы на успех конференции (стр. 64). "Анализ позиции председателя совета министров Франции в период подготовки Генуэзской конференции, - отмечает Бурназель, - показывает, что главной заботой Пуанкаре было не столько внести конструктивный вклад в осуществление проекта, в успех которого он не верил, сколько максимально ограничить реальный или мнимый риск, который, казалось, нес с собой созыв этой новой конференции" (стр. 65).

Планы Бриана и Пуанкаре дают представление о размерах опасности, которой подвергалась в эти годы молодая Советская республика. Советская дипломатия с честью справилась с неимоверно трудной задачей отстоять завоевания Октября в условиях капиталистического окружения, используя те объективно существовавшие возможности, которые определялись потребностью капиталистического мира в экономических связях с Советской Россией и наличием межимпериалистических противоречий. Она не только отразила посягательства на основы социалистического строя, но и создала образец практического сотрудничества стран с различным социально-политическим строем, не направленного против интересов третьих стран и служащего укреплению всеобщего мира, который вошел в историю под именем рапалльской политики.

Классовая ограниченность буржуазной историографии особенно ярко сказалась на подходе Бурназель к освещению этой напряженной борьбы дипломатии нового, со-

стр. 198


циалистического типа. Справедливо констатируя проводившуюся Советской Россией политику протянутой руки и одновременно решительный отпор Советского государства любым попыткам воссоздать объединенный фронт капиталистических стран, автор в то же время утверждает, будто внешняя политика Советского правительства основывалась на том, чтобы "поддерживать, а в случае нужды и создавать расхождения интересов в противном лагере" (стр.28). К сожалению, этот тезис, несмотря на всю его абсурдность (как легко было бы вести международные дела, если можно было бы по желанию "создавать" противоречия "в противном лагере"!), до сих пор имеет довольно широкое распространение на Западе. В свое время он активно использовался нацистской пропагандой и ее подпевалами для того, чтобы дискредитировать усилия советской дипломатии по созданию системы коллективного отражения надвигающейся угрозы агрессии фашистской Германии, выдавая их за "провоцирование" конфликта между западными державами и третьим рейхом. Между тем В. И. Ленин, касаясь тактики использования межимпериалистических противоречий советской дипломатией, подчеркивал: "Если бы мы действительно втравливали в войну рабочих и крестьян, это было бы преступлением. Но вся наша политика и пропаганда направлена отнюдь не к тому, чтобы втравливать народы в войну, а чтобы положить конец войне"1 . И весь фактический материал, приведенный Бурназель, полностью подтверждает правоту ленинских слов.

В оценке самого Рапалльского договора автор достаточно объективен. Его содержание, пишет Бурназель, "не оправдывало тех эмоций, которые он вызвал (во Франции. - И. М. ), и никоим образом не было равнозначно политико-военному союзу, на базе которого Веймарская Германия и Советская Россия якобы приступили к своему совместному реваншу" (стр. 227). Она характеризует Рапалло как "первый важный этап в восстановлении отношений на основе равенства между Советами и капиталистическими странами Европы" (стр. 232) и при этом подчеркивает, что оно не блокировало на будущее развитие отношений ни одного из участников с третьими странами, в том числе и с Францией, и даже способствовало нормализации франко-советских отношений (стр. 230 - 231). "Советско-германское соглашение в Рапалло, - пишет Р. Бурназель, - продемонстрировало слабость политики, своей прямолинейностью вызывавшей сдвиги в соотношении сил, которые она хотела предотвратить любой ценой, и не принесшей Франции ничего, кроме изоляции и глубокого непонимания со стороны ее союзников" (стр. 216).

Представляет также интерес изложение реакции правительства Пуанкаре на Рапалльский договор. Оно настаивало на принятии санкций против "мятежных" делегаций РСФСР и Германии (стр. 172). И в то же время совершенно недоказанным является утверждение Бурназель о том, что заключение Рапалльского договора явилось "важным, если не решающим фактором" при принятии правительством Пуанкаре решения оккупировать Рур (стр. 179). Это противоречит ее же собственному утверждению, что все тенденции политики Пуанкаре были налицо и до заключения этого договора (стр. 126).

Выход в свет книги Бурназель еще раз доказывает актуальность рапалльской темы в условиях укрепления тенденции разрядки напряженности в современном мире благодаря неослабным усилиям КПСС, Советского государства и всего социалистического содружества.


1 В. И. Ленин. ПСС. Т. 42, стр. 99.

Опубликовано 05 июня 2017 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1496679112 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ИСТОРИЯ Рецензии. Р. БУРНАЗЕЛЬ. РАПАЛЛО: РОЖДЕНИЕ МИФА. ПОЛИТИКА СТРАХА ВО ФРАНЦИИ ПЕРИОДА "НАЦИОНАЛЬНОГО БЛОКА"

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network